Текст книги "Плени меня (ЛП)"

Автор книги: Хармони Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Ты такая тугая, – стонет он. Боже, как я миллион раз не фантазировала об этих словах, слетающих с его губ? Он медленно двигает во мне пальцем, и когда я снова вскрикиваю, он ждет, пока я приспособлюсь, и лижет мой клитор.

– Соси, – говорю я ему. Он обхватывает меня губами и втягивает мой клитор в рот. О боже. – Ах! – Он хороший слушатель.

Он убирает палец, и я замечаю, как моя влага блестит на его коже. Он снова входит в меня, и на этот раз ощущение – удовольствие. Но я хочу его член, а не его палец.

Откуда-то из-за стены до нас доносится хор смеха. Несколько парней – я не могу сказать, сколько. Мы замираем.

– Дерьмо, – шипит Тео, но по-прежнему не двигается. Не вытаскивает из меня палец. Олень, стоящий на дороге в ожидании столкновения с машиной.

Но затем смех и крики стихают, и мы снова одни. Я чувствую, как плечи Тео расслабляются под моими ногами.

Он вытаскивает свой палец из меня.

– Мы должны уйти.

Нет. Мы не можем остановиться сейчас. Я буду тосковать по нему, пока снова не смогу остаться с ним наедине, и кто знает, когда это произойдет. Нам нужен этот первый раз.

Я встаю и толкаю его к скамейке.

– Я не уйду, пока не кончу на твой член, Тео.

На его лице почти страдальческое выражение.

– Мы должны поторопиться. Здесь нас никто не найдет. Пока.

Он прикусывает губу, уже пульсирующую в моей руке. Я знаю, это долго не продлится, но мне все равно. У меня будет гораздо больше шансов трахнуть Тео Сент-Джеймса долго и медленно.

Я снова оседлала его, наклоняясь и направляя его твердую длину к моему входу. Я сдерживаю писк боли, когда толкаю его внутрь. Он держится за мои бедра, обеспокоенный взгляд прикован к моему лицу. Он не хочет причинять мне боль, и это вызывает у меня такое сильное желание прокатиться на нем, что он кончает сильнее, чем когда-либо.

Мы оба тяжело дышим, пока я привыкаю, постепенно вбирая в себя каждый дюйм его тела. Тео шепчет, целуя меня в губы, и потирает большим пальцем мой клитор. Я стону, выгибаясь навстречу ему, и он ловит мой сосок ртом. Удовольствие и боль смешиваются воедино, ошеломляя, пока боль от растяжки не утихает, и все, что остается, – это удовольствие.

Я прижимаюсь к нему, и, слава богу, здесь никого нет, потому что я даже не могу сейчас пытаться вести себя тихо. В отчаянии Тео закрывает мне рот. Что только позволяет мне стонать и кричать так громко, как я хочу, в его ладонь.

– Ты чувствуешься потрясающе, – выдыхает он.

– Ты тоже. Мне нравится, какой ты твердый для меня. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь внутри меня.

Его ухмылка растягивается от уха до уха.

– Боже, Кэсс. Если ты продолжишь так говорить, все закончится через две секунды.

Я подпрыгиваю на нем быстрее, груди взлетают вверх и вниз, пока он не хватает их, чтобы сжать и удерживать устойчиво.

– Мне все равно. До тех пор, пока мы сможем проделать это еще по крайней мере сотню раз.

– Почему ты такая совершенная?

Я лучезарно улыбаюсь ему. Это первый раз, когда кто-то произносит это слово в мой адрес. Совершенная. Это слово обычно приберегается для Ноэль. Идеальная Ноэль ван Бюрен.

Теперь идеальная Кэсси Синклер.

– Я задавалась тем же вопросом о тебе, – говорю я ему.

Он толкается в меня, снова потирая мой клитор. Удовольствие нарастает, пульсируя от моего центра вниз к пальцам ног.

– Быстрее, Кэсс, – умоляет он.

Я двигаю бедрами взад-вперед, подводя нас обоих все ближе и ближе к краю. Но, видимо, это недостаточно быстро, потому что он переворачивает нас, сажая мою задницу на холодную скамейку и толкаясь, пока я не ложусь. Он снова погружается в меня.

– Ааа!

Он вонзается в меня, как отбойный молоток, жестко и быстро. Шлепок кожи о кожу эхом разносится по помещению вместе с моими криками и его стонами. Я никогда в жизни не слышала более сексуального звука. Я хочу слышать, как он издает этот звук каждый день.

Он трется у меня между ног так же сильно и быстро, как трахает меня.

– Я хочу чувствовать, как ты кончаешь, – умоляет он. – Я хочу это увидеть.

Мое сердце бьется сильнее, чем когда-либо. К черту пробежку в милю на беговой дорожке – это все, что нужно моему сердцу. Я смотрю вниз, туда, где соприкасаются наши тела, где твердая длина Тео погружается в меня и выходит из меня, блестя от моей влажности. Где его большой палец отчаянно трет мой бугорок.

Он отчаянно хочет кончить. Отчаянно хочет меня.

Ошеломляющее наслаждение пронзает меня, и я стону достаточно громко, чтобы услышал весь кампус.

– Твою мать, Кэсс. – Тео опускается на меня сверху, почти задыхаясь, когда он трахает меня быстрее, чем я считала возможным. Он издает сдавленный стон, прежде чем затихнуть, и я чувствую, как он пульсирует внутри меня, когда он кончает. Мы пульсируем вместе, и это самое горячее, что я когда-либо чувствовала в своей жизни.

Он целует меня один раз, прежде чем снова рухнуть на меня, и мы оба переводим дыхание.

Из меня медленно вырывается смех. Он присоединяется, и мы оба смеемся вместе, задыхаясь, безумно, пока он, наконец, не говорит:

– Нам нужно идти.

Я почти скулю. Я хочу пройти еще один раунд. Еще пять раундов. Но я знаю, что он прав.

Он выскальзывает из меня, и я ахаю, мгновенно испытывая боль. Он морщится.

– Ты в порядке?

Я киваю, поправляя одежду. Мне нравится болезненность. Мне нравится напоминание о том, что Тео Сент-Джеймс был у меня между ног.

– Я великолепна.

Я лучше, чем великолепная. Я совершенна.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

НОЭЛЬ

Я напеваю, пока крашу стену, когда дверь подвала со скрипом открывается. Обычные шаги Бо раздаются не сразу. Я наклоняюсь, снова окунаю кисть в желтую краску и провожу ею по холсту.

Когда я поднимаюсь по лестнице, дверь открыта, но я одна.

– Бо?

Ответа нет.

Я осторожно кладу кисть на банку с краской и поднимаюсь по лестнице. Я выглядываю из дверного проема, не переступая ни единого пальца ноги через порог.

В прошлый раз, когда я была здесь, у меня не было возможности осмотреть пространство – я была слишком сосредоточена на своем побеге. Теперь я почти глазею на потрясающие окна от пола до потолка, которые пропускают солнечный свет, заливающий открытую планировку этажа. Потрясающий каменный камин, элегантная люстра, свисающая с потолка, огромная черная перегородка вокруг массивного плоского экрана, укрепленного на стене, и раздвоенная лестница, ведущая на другой уровень. Его работа должна хорошо оплачиваться. Очень хорошо.

Со своего места я едва могу разглядеть Бо на табурете, склонившегося над кухонным островком.

Паника сжимает мое сердце. Он не оставил бы дверь открытой, если бы что-то не было не так. Я бросаюсь к нему.

Но он не без сознания и не истекает кровью. Он вращает кончиком пальца маленькую бриллиантовую сережку на островке.

Бриллиантовая серьга, которую я потеряла в ту первую ночь.

– Ты нашел мою сережку.

Его взгляд медленно перемещается на меня, как будто он только сейчас осознает, что он не один. Что я не в подвале. Что я стою на кухне, прямо перед ним. К моему удивлению, он не вскакивает и не кричит мне, чтобы я возвращалась туда. Он улыбается.

– Это выпало в машине. – Он осторожно поднимает серьгу и протягивает ее мне, кладя в мою ладонь. – Теперь ты можешь идти.

Я замираю, сжимая пальцами серьгу. Острый конец впивается в мою кожу.

– Что?

Его серые глаза полны решимости.

– Я не могу держать тебя здесь взаперти вечно. У тебя есть школа, друзья и семья. И ты заслуживаешь шанса поделиться своим искусством с миром. Даже если меня убьет то, что я отпущу тебя.

Почему-то его слова звучат как расставание. И боль, которую я должна была почувствовать, когда Тео сделал то же самое, наконец, пронзает меня.

– Почему сейчас? – Шепчу я.

– Ты сказала, что я могу доверять тебе. Что ты никому не скажешь, кто держал тебя здесь. Я верю тебе.

Я сокращаю расстояние между нами и кладу серьгу обратно перед ним.

– А что, если я захочу остаться?

Его серые глаза горят, как угли. Почему-то он этого не ожидал. Не ожидал, что последнее, чего я захочу, – это уехать и быть где бы то ни было без него.

Я была счастливее здесь, с Бо, чем когда-либо в своей жизни. Он понимает меня, как никто другой. Подталкивает меня к работе над моим искусством, восхищается им. Восхищается мной. У меня есть мать, которой ты никогда не сможешь угодить. Которая никогда не будет гордиться тобой или любить тебя так, как ты бы хотела. Он заставляет меня чувствовать, что меня видят, понимают, желанны. Любима.

Когда он привез меня сюда, все, чего я хотела, это сбежать. Освободиться от него.

Так вот, это последнее, чего я хочу. Я хочу быть с ним. Хочу остаться в этом идеальном маленьком пузыре, который мы создали.

Бо встает, и его рука сжимает мои волосы в кулак.

– Тогда я заставлю тебя кончать днем и ночью. Я буду твоим полотном. Я дам тебе все, что ты захочешь. – Он сильнее хватает меня за волосы и тянет, вздергивая мой подбородок вверх. – Но, если ты останешься, ты выберешь меня. Никто другой не прикасается к тебе. Ты моя.

– Это то, чего я хочу.

– Ты уверена, принцесса? – Его взгляд мог прожечь бетон. Он хочет, чтобы я была здесь. Но он хочет, чтобы на этот раз это был мой выбор.

– Да, – выдыхаю я, хватая его за рубашку и притягивая ближе. – Я никуда не уйду.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

КЭССИ

Поскольку стоит великолепный апрельский вечер, мы втроем ужинаем за пределами кафетерия за столиком под зонтиком. Эддисон одаривает меня дерьмовой ухмылкой.

– О. Мой. Бог. Ты переспала, не так ли?

Мои глаза распахиваются.

– Что? Нет, я этого не делала

– Не лги нам – я вижу, это написано у тебя на лице. Ты сияешь. Каждая девушка выглядит так после того, как побывает с первым парнем, который довел ее до оргазма.

– Кто это был? – Пайпер шепчет, у нее кружится голова.

– Э – э... – Я знаю, что мне не сойдет с рук отрицать это, поэтому я пытаюсь придумать имя и выпаливаю первое, что приходит мне в голову: – Колин.

Пайпер ахает, прежде чем захлопать, в то время как рот Эддисон открывается.

– Рыжий? – Она пролистывает Instagram, чтобы найти его профиль. – Хм. Я думаю, у него приличная линия подбородка. И большие руки. Ты знаешь, что говорят о больших руках.

– Большие ноги?

Пайпер хватает меня за руку, сжимая.

– Итак, как это было? Было ли это романтично? Он хорошо к тебе относился? Вы сейчас встречаетесь? Расскажите нам все подробности!

Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице, когда я вспоминаю, как целовалась с Тео в его машине, трахалась с ним в блиндаже.

– Это было... потрясающе, – признаю я. – Он хорошо относился ко мне. Но сейчас мы пытаемся сохранить все в тайне.

Лицо Эддисон морщится.

– Зачем?

– Знаешь, просто... – Я машу рукой в воздухе, надеясь, что это поможет мне придумать ответ. – Тео. Он так расстроен из-за Ноэль; мы не хотим выставлять напоказ наши новые отношения перед его лицом.

Брови Эддисон остаются нахмуренными, но Пайпер кивает.

– Это имеет смысл. Это действительно заботливо с вашей стороны, ребята. – Она снова визжит и хлопает в ладоши. – Ах! Я так взволнована за тебя, Кэсси! Наконец-то хорошие новости! Ноэль была бы по-настоящему счастлива за тебя.

– Да. – Моя улыбка дрогнула. – Жаль, что ее здесь нет, чтобы увидеть это.

Пайпер права. Ноэль была бы счастлива за меня и Тео. Ей хватило бы одного взгляда на наши лица, на то, как мы счастливы, когда мы друг с другом, и она дала бы нам свое благословение. Она из тех девушек, которые не затаили бы никакой обиды ни на кого из нас за свои прошлые отношения с Тео.

Но она здесь не для того, чтобы праздновать. Мы все еще не нашли ее. С каждым проходящим днем кажется, что мы можем никогда ее не найти.

По тротуару неспешно проходит Бо Грейсон, руки в карманах, плечи расправлены. Как будто он собирается на обычную прогулку по кампусу.

Мой желудок скручивает. В последнее время его лицо не такое жесткое, в этих серых глазах горит меньше энергии. Его походка становится легкой.

Мои глаза следят за ним, пока он не скрывается из виду.

ТЕО

После тренировки большинство парней покинули раздевалку, оставив нас с Колином позади. Он проводит рукой по своим влажным волосам.

– Эй, чувак, ты...

Дверь со скрипом открывается, прерывая его. Шаги Кэсс резко останавливаются, когда она замечает его.

– Ты заблудилась? – Спрашивает Колин.

Ее глаза в панике метнулись ко мне. Черт. Какого черта она здесь делает?

Затем ее глаза наполняются слезами.

– Эм. Мне нужно поговорить с Тео... о Ноэль. – Ее голос срывается на последних словах.

Глаза Колина расширяются, и он хватает свою сумку, готовый сбежать.

– Хорошо. Без проблем.

Кэсс бросается запирать за ним дверь, прежде чем обхватить меня руками за талию. Я глажу ее по волосам и прижимаю к себе так крепко, как только могу.

– Прошло больше месяца, Тео. – Она отстраняется, но все еще цепляется за меня. Как будто я ее якорь. – Мы все еще не нашли ее.

– Мы найдём, – бормочу я.

– Но что, если мы еще не нашли ее тело, потому что ее где-то держат?

Я смахиваю слезы, текущие по ее щекам.

– Ты не можешь так думать. Мы должны оставаться позитивными. Она где-то там, с ней все в порядке, и мы собираемся найти ее.

Кэсс кивает, вытирая щеки и шмыгая носом.

– Ты прав. Извини. Я просто... мысль о том, что кто-то может где-то держать ее, причиняя ей боль. Это дошло до меня.

– Может быть, мы сможем еще раз обыскать ее компьютер. Пороемся в ее вещах в вашей комнате. Может быть, мы что-то упустили.

Кэсс качает головой.

– Мы прошли через все. Полиция прошла через все. Я говорю тебе, Тео. У меня плохое предчувствие, что она где-то заперта.

Я потираю затылок, готовясь выразить словами мысль, которую, как мне казалось, я никогда никому не озвучу вслух.

– Честно говоря, у меня плохое предчувствие, что она не вернется домой живой.

Кэсс обхватывает себя руками за талию.

– Хотя, разве это не было бы лучше? Как бы ужасно это ни было, это лучше, чем быть где-то в плену и подвергаться пыткам. По крайней мере, она бы не страдала.

Я распутываю ее объятия, беря обе ее руки.

– Мы разберемся с этим, хорошо? Мы найдем ее и вернем домой. Вместе.

Кэсс прижимается своими губами к моим, и я заключаю ее в свои объятия.

– Ты готова идти? – Спрашиваю я.

Она качает головой и снова целует меня, на этот раз более настойчиво.

– Здесь больше никого нет, – шепчет она. – Давай воспользуемся этим.

Я хватаю ее за бедра, зная, что ей это нужно. Комфорт и отвлечение.

– Мы просто должны быть осторожны, хорошо?

Она быстро кивает.

– Мы будем тихо. Я обещаю.

Я целую ее, скользя языком по ее губам и поглаживая ее, долго и медленно. Наше напряжение, наши тревоги, наши страхи тают с каждым прерывистым вздохом. Ее язык становится все настойчивее у меня во рту, и она притягивает меня ближе.

Я подхватываю ее одной рукой и прижимаю к шкафчикам, дергая за пуговицы, натягивающиеся на ее груди. Но потом я теряю терпение и разрываю остальные, отправляя два из них в полет, прежде чем стянуть с нее рубашку.

Теперь ее слез больше нет. Все мысли вылетели у нее из головы, она не сосредотачивается ни на чем, кроме настоящего. На нас.

Мой рот опускается на ее шею, и я сильнее прижимаю ее бедрами к шкафчикам, мой стояк впивается в нее. Трахни меня. Даже сквозь слои, она чувствуется так хорошо. Я не знаю, как я так долго был без нее.

Она насаживается на меня, и я стону, жадный рот спускается к ее идеальной груди. Я целую их, одновременно расстегивая ее лифчик и роняя его на пол вместе с ее рубашкой.

Ее тело идеально. Мягкая кожа, упругие груди, каждый дюйм ее восхитителен и создан для моего рта, моих рук, моего члена.

Когда я посасываю ее сосок, она зарывается руками в мои волосы, не в силах сдержать громкий стон. Мои губы растягиваются в улыбке. Я люблю каждый звук, который издают ее губы.

Я закрываю ей рот рукой, и вид моей ладони, сдерживающей звуки, которые она невольно издает, заводит меня еще больше. Я сильно посасываю ее другой сосок, прежде чем опуститься на колени, прижимая ее к шкафчикам, прежде чем просунуть голову ей под юбку.

На ней нет трусиков, и я рычу при виде этого, прежде чем впиться в нее ртом. Она уже взмокла для меня, и мой член подергивается в штанах, натягивая джинсы. Она ахает, наклоняясь вперед и обхватывая бедрами мою голову. Я посасываю ее клитор, прежде чем провести зубами по чувствительному месту.

– Черт, Тео! – Я не останавливаюсь, даже когда она начинает извиваться. – Я хочу кончить с тобой внутри меня, – выдыхает она.

Мучительный стон срывается с моих губ. От одних ее слов я становлюсь болезненно твердым. Я встаю, нависая над ней, и поворачиваю ее. Хватаю ее за сиськи и сжимаю.

– Мне это нравится, – бормочу я, прежде чем прижать ее к шкафчикам.

Я задираю ее юбку, массируя ее задницу. Ее изгибы даже не умещаются в моих руках, ее мягкая плоть уступает моим грубым прикосновениям. Когда я хочу снова услышать, как она стонет для меня, я протягиваю руку, чтобы потереть у нее между ног. Она вздрагивает, прижимаясь ко мне задницей, и черт, я могу просто кончить в штаны, если она продолжит это делать.

– Раздвинь ноги, – выдыхаю я, отчаянно желая ее сейчас. Мне нужно быть внутри нее. Нужно, чтобы мои бедра хлопали по ее заднице, пока она подпрыгивает на моем члене. Хочу, чтобы ее стены сжимались вокруг меня, когда она кончает, и я сразу же следую за ней.

Она делает, глядя на меня через плечо.

– Я хочу, чтобы ты кончил в меня.

Мои глаза закатываются и закрываются, ноздри раздуваются, пока я делаю успокаивающий вдох через легкие.

Затем я набрасываюсь.

Я хватаю ее за руки, прижимая ее ладони к прохладному металлу шкафчиков над ней. Снова трусь о ее задницу, прежде чем расстегнуть джинсы.

Она сильнее выгибает спину, приподнимая задницу, чтобы я мог лучше рассмотреть ее. На днях я собираюсь трахнуть ее голой, но сейчас я вытаскиваю свой член из джинсов и проскальзываю в нее. Она вскрикивает, так же умопомрачительно напряженно, как и в первый раз. Я сгибаю бедра, толкаясь в нее и наслаждаясь сладким ощущением ее влажной киски вокруг моего члена, когда она снова вскрикивает, ударяя руками по металлу.

Я прижимаюсь к ней сильнее, так что она оказывается на одном уровне со шкафчиками и не может пошевелиться. Все, что она может сделать, это позволить мне трахнуть ее.

Комната наполняется нашими звуками – шлепком моих бедер по ее заднице, скользким звуком моего члена, скользящего в ней и выходящего из нее, нашими вздохами и стонами.

Я перекидываю ее волосы с одного плеча на другое, обнажая для себя ее шею. Я посасываю ее кожу и потираю ее клитор, в то время как другая моя рука впивается в ее бедро. С моей рукой у нее между ног, она расслабляется, ее стоны громким эхом отдаются в пустой раздевалке. Музыка для моих ушей.

Я толкаюсь внутри нее, гоняясь за собственным оргазмом, прежде чем нас поймают. Она пульсирует вокруг меня, когда я врезаюсь в нее снова и снова, пронося удовольствие через каждую клеточку наших тел.

Когда я вхожу в нее в последний раз, она вскрикивает, и я пульсирую внутри нее, пока кончаю, сердце колотится, а грудь вздымается. Ее бедра сжимаются, когда она чувствует, как я изливаюсь в нее. Я не могу оторваться от нее, пока мой член не дернется в последний раз.

Я медленно выхожу из нее, и моя сперма вытекает следом. Иисус. Мне никогда не перестанет нравиться вид моего семени, изливающегося из нее. Я разворачиваю ее и глубоко целую. Благодарность и похоть на ее губах, на языке, которым она проникает в мой рот.

– Ты невероятна, – бормочу я.

Она улыбается мне, и я знаю, что пройдет совсем немного времени, прежде чем мне снова понадобится быть внутри нее.

– Ты тоже.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

НОЭЛЬ

Так кто же украсил это место? —Я спрашиваю Бо. – Я знаю, что это был не ты.

Он фыркает со своего места на кухне, где убирает после наших утренних блинчиков. Почему смотреть, как мужчина моет посуду с закатанными до локтей рукавами, так сексуально?

– Понятия не имею.

– Как ты можешь не знать, кто украсил твой собственный дом?

– Не мой. Он заброшен. Вот почему я привел тебя сюда.

– Заброшенный? Кто бы бросил такой прекрасный дом?

Дом больше, величественнее, чем я себе представляла. Застряв в подвале, я предположила, что весь дом был серым, пыльным, мрачным. Но это полностью меблированный, великолепный дом в колониальном стиле с тремя спальнями и двумя ванными комнатами наверху.

Бо пожимает плечами.

– Богатые люди, которые могут позволить себе переехать в другую страну и сохранить дом, которым они не пользуются.

Какое расточительство. Я не могу поверить, что кто-то не дал бы другой семье возможность иметь такой дом, когда они даже не хотят его больше.

– Как ты сюда попал?

– Я знаю, как вскрывать замки. – Он ставит последнюю тарелку в посудомоечную машину и улыбается мне. – Я хорошо управляюсь своими руками.

– Я заметила.

Он подхватывает меня и усаживает моей задницей на кухонный остров. В моей голове вспыхивает потрясающая сцена – мы с Бо через пять лет будем жить здесь вместе. Заниматься сексом в каждой комнате, он будет приходить домой с работы и заставать меня в моей художественной студии. Я могла бы быть счастлива здесь. Я могла бы быть счастлива такой жизнью. У меня никогда раньше не было такого чувства.

– Чему ты ухмыляешься? – Он улыбается мне.

– Быть здесь с тобой – мне это нравится. – Я целую его, и он углубляет поцелуй, проскальзывая языком внутрь.

– Я заставлю тебя полюбить это, – бормочет он. Затем он стягивает мою рубашку через голову и расстегивает лифчик.

Мой взгляд устремляется к окнам, позволяя мне видеть все вокруг нас, но также открывая нас любому, кто рискнет подойти слишком близко. Не то чтобы в радиусе пяти миль вроде бы никого не было, но...

Рот Бо сильно посасывает мою шею, и я стону, забывая о том, насколько я обнажена, и зная, что он оставит там засос. Мне нравится видеть его отметины на мне. Его губы перемещаются на другую сторону, посасывая еще сильнее, и я обхватываю его ногами и сжимаю его плечи.

Когда он отстраняется, я почти хнычу. Пока он не тянется за шоколадным сиропом, который мы оставили на острове.

– Я никогда не встречал человека, который намазывает блинчики шоколадным сиропом, – говорю я ему.

– Ты когда-нибудь встречала человека, который поливает свою девушку шоколадным сиропом? – Он капает шоколадом на мою грудь, обводя пальцем мой сосок. Я ахаю.

– Ты только что назвал меня своей девушкой?

– Я трахаю тебя, – просто говорит он. – Я собираюсь слизать шоколадный сироп с твоего обнаженного тела. Мы живем вместе. – Он притягивает меня к себе за задницу. – Я же сказал тебе – теперь ты моя. Ты моя гребаная девочка.

Я улыбаюсь так широко, что это причиняет боль. То, что я принадлежу Бо, сделало меня счастливее, чем я когда-либо была в своей жизни.

– Если это не твой дом, то где ты на самом деле живешь?

Он пожимает плечами.

– На самом деле, нигде. Я иду туда, куда меня ведет работа.

– Где ты останавливался до того, как привез меня сюда?

– Я же говорил. Приехал в город, чтобы найти моего папашу.

– Значит, ты жил у него? – Когда он кивает, я добавляю: – Он не спрашивает, где ты проводишь все свое время?

– Он знает о моей работе. Образе жизни. Лучше не задавать вопросов, на которые не хочешь знать ответы.

Я сглатываю. Мне все еще нужно задать ему так много вопросов. Я еще многого не знаю. Я хочу знать о нем все.

Но когда он обводит жидким шоколадом другой мой сосок, все мысли покидают мой разум.

– Что ты говорил о слизывании шоколадного сиропа с моего обнаженного тела?

Он ухмыляется, и его рот спускается к моей груди. Он слизывает сладость, прежде чем пососать мой сосок. Я откидываю голову назад и выгибаюсь навстречу ему, что только заставляет его двигаться сильнее. Прямо на грани боли. Я задыхаюсь, желая большего. Он переходит к другому соску, повторяя дразнящее, извилистое движение.

Затем он сдергивает с меня шорты, небрежно отбрасывая их, и я оказываюсь перед ним обнаженной. Он снова берет шоколадный сироп, и когда прохладная жидкость попадает мне между ног, я ахаю.

Его язык быстро проводит по нему, заставляя мои глаза закатываться с каждым движением. Он двигается вверх и вниз мучительно медленно, смакуя шоколад и меня. Когда он погружает свой язык в меня, я хнычу, вцепляясь ему в волосы.

– Я люблю, когда ты промокаешь для меня, принцесса. – Он шире разводит мои колени, выдвигает свою твердую длину и без предупреждения погружается в меня.

Я вскрикиваю, хватаясь за край островка для поддержки, когда он притягивает меня ближе. Угол глубокий, неумолимый, и я стону каждый раз, когда он входит в меня снова.

Его большой палец находит мой клитор, доставляя больше удовольствия каждому дюйму моего тела, пока он жестко трахает меня.

– Скажи мне, как сильно ты хочешь кончить на мой член, – хрипит он.

– Я хочу сойти с ума от твоего члена, – выдыхаю я.

Внезапно он подхватывает меня на руки и несет наверх, пинком распахивая дверь в хозяйскую спальню.

Он швыряет меня на кровать. Мягкое белое одеяло роскошно, и я почти хочу врезать ему за то, что он держит меня взаперти в подвале на этом грязном матрасе, когда я могла бы спать на нем каждую ночь. С ним. Но почему-то я думаю, что сон на этом матрасе в том темном, унылом подвале заставил меня ценить эту кровать намного больше.

Он забирается ко мне на кровать, открывает ящик и показывает малиновую повязку на глазах.

– Вот как я заставлю тебя кричать.

Бо надвигает повязку мне на глаза.

Не имея ни малейшего представления, где он находится, каждое прикосновение его пальцев к моей коже вызывает шок, который заставляет меня задыхаться. Дикий зверь, который трахал меня, ушел, укрощенный и успокоенный на данный момент находится здесь. На этот раз у меня есть принц. Мужчина, который не торопится, который прикасается ко мне так, словно смакует меня, словно запоминает каждый дюйм.

Я извиваюсь под скольжением его пальцев по моим ключицам, рукам, груди, острым соскам, ребрам, бедрам. Затем его рот прокладывает тот же путь, целуя, пробуя на вкус и посасывая. Он начинает посасывать и покусывать случайные места на моем плече, затем на бедре, затем на соске, сводя меня с ума. Я не могу сказать, куда приведет его следующее прикосновение, когда мои глаза завязаны, и тайна делает каждое прикосновение намного более восхитительным.

Я представляю собой влажное, дрожащее месиво под ним, когда его палец, наконец, поглаживает мой центр. Я задыхаюсь, когда он шипит от гладкости. Его дыхание ласкает раковину моего уха.

– Ты понятия не имеешь, насколько ты чертовски сексуальна. Я люблю каждый дюйм.

Мой разум цепляется за это слово —любовь. Не то чтобы он имел в виду, что любит меня; он любит мое тело. Ему нравится трахать меня, и мне это тоже нравится. Для большего еще слишком рано. Чтобы эта любовь была для души друг друга.

Но возможность есть. Я знаю, что могла бы влюбиться в него, если бы мне дали время и шанс сделать это. Я уже влюбляюсь.

Мы – два магнита, притянутых друг к другу. Теперь потребуется внешняя сила, чтобы разлучить нас.

Он берет мой сосок зубами, заставляя меня выгнуться дугой и издать звук, который находится где-то между вздохом и визгом. Его смешок вибрирует у меня по позвоночнику. Я хватаюсь за него, пытаясь вцепиться в его волосы, плечи или спину, чтобы я могла отслеживать его движения, но он не позволяет мне. Он знает, как сильно я люблю сюрпризы.

Первое прикосновение его языка между моих ног заставляет меня вскрикнуть. Он опускает мои бедра, когда я извиваюсь, прижимая меня к кровати, чтобы я никуда не могла пойти.

Облизывания Бо медленные и нежные, прежде чем его язык погружается в меня. Я стону и ищу в темноте его волосы. Его большой палец скользит вверх, чтобы небрежно потереть мой клитор, и мои бедра выгибаются под его прикосновением. Я никогда в жизни не была так возбуждена. Как я могла так долго обходиться без Бо Грейсона? Как будто я спала всю свою жизнь, пока не встретила его.

Теперь я наконец проснулась. Самой живой, чем когда-либо была.

Он прижимается сильнее, когда чувствует мою потребность. Когда он высовывает язык, влага вытекает, капая на кровать. Он стонет, и часть меня хочет, чтобы я могла видеть его лицо, но другой части меня нравится, когда меня держат в неведении. Нравится быть в его власти.

Его палец заменяет язык, растягивая меня. Я стону, и он обхватывает мой бугорок ртом, посасывая меня. Я хнычу, сердце колотится так сильно, что я волнуюсь, что кончу еще до того, как он снова войдет в меня.

– Я готова, – выдыхаю я.

– Для чего, принцесса?

– Для тебя.

– У тебя есть я.

Я улыбаюсь.

– Внутри меня, – поправляю я.

Он устраивается между моих ног, ложась на меня и вдавливая в кровать. Он трется об меня своим членом, трение восхитительно мучительное. Затем он снимает повязку с глаз. Его серые глаза близко, пьянящие в темноте. Более пристальные, чем когда-либо.

– Я хочу смотреть тебе в глаза, пока буду трахать твои мозги.

Я сглатываю, и он просовывает руку между нами, подталкивая меня к входу, в то время как его глаза ни на секунду не отрываются от моего лица.

Затем он скользит в меня, мы оба издаем сдвоенные стоны.

– О черт, принцесса.

У меня все еще болит после предыдущего раза, поэтому он трахает меня медленно, целуя и проводя пальцами по моим волосам с каждым ленивым толчком. Он обводит мой клитор большим пальцем, прижимаясь все сильнее и сильнее с каждым движением наших тел к матрасу. Когда удовольствие, разливающееся по моим конечностям, нарастает, я приподнимаю бедра и дергаюсь вниз, чтобы встретить его толчки.

Он стонет.

– Продолжай в том же духе, и завтра ты не сможешь ходить.

– Полагаю, это означает, что тебе просто придется повсюду носить меня на руках, – выдыхаю я.

Я не уверена, воспринимает ли он это как разрешение или вызов, но он врезается в меня, заставляя меня вскрикнуть. Он входит в меня жестко и быстро, снова и снова. Его рука перестала медленно описывать круги вокруг моего клитора и теперь обеими руками сжимает мою голову, полностью прижимая мое тело к матрасу, навалившись на меня всем своим весом. Я не могу никуда пойти. Я не могу пошевелиться, когда он трахает меня так сильно и быстро, как только может, интенсивность и давление заставляют меня кричать.

– Черт возьми, да, – выдыхает он. – Ты так чертовски крепко сжимаешь мой член.

Трение от каждого толчка его тела в мое касается моего клитора, и удовольствие слишком велико. Слишком интенсивно. Я падаю с края, крича всю дорогу вниз.

Он продолжает трахать меня, несмотря на муки моего оргазма, преследуя свой собственный, пока не делает последний толчок и не изливается в меня, тяжело дыша.

– Вот такая у меня хорошая девочка.

Когда он, наконец, падает на кровать рядом со мной, мы оба обмякли и тяжело дышим. Мне требуется больше времени, чтобы восстановиться, даже несмотря на то, что он проделал всю работу.