Текст книги "Дождь не вечен (СИ)"
Автор книги: Ханна Флейм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Было в этом что-то неправильное. В голове всплыл образ парня из сна, Катя ойкнула.
Мужчина отстранился окинув ее вопросительным взглядом.
– Мне нельзя пока, – Катя оправила задранную кофту от пижамы, натягивая ее ниже на явно торчащий не от холода сосок. Он сверкая глазами, оправил свое возбужденное достоинство, взмахнул растрепавшейся прической:
– Отчего же, – облизнул припухшие от недавних поцелуев губы, – я уточнил, когда спрашивал о кофе, тебе даже нужно, чтобы возвращались приятные воспоминания и как легкая физическая нагрузка.
Катины глаза расширились, она совсем не была готова к такому напору и такой динамике в их отношениях.
– Но я не готова, так рано, – она сбивчиво заикаясь часто заморгала, чувствуя как заливается краской.
Он ехидно улыбнулся:
– Раньше ты не была такой трусихой, не бойся, – он протянул руку и потянул ее ладонь на себя, усаживаясь на оттоманку напротив. – я не буду торопить тебя, но предлагаю невинное исследование.
– Какое-то оно не невинное, – буркнула Катя.
Он снова улыбнулся, располагая ее руку на своем остром колене.
– Доверься мне, – вкрадчиво проворковал мужчина, снимая через голову фуболку. Он опустил руки на Катины колени и в рывке придвинул оттоманку, так, что она оказалась у девушки между ног. Теперь сам мужчина был не дальше чем в 40 сантиметрах. Он снова взял ее ладонь и положил к себе на грудь, управляя ею. – Все это твое, исследуй, я подожду. пока ты позволишь прикоснуться к себе по настоящему, – он говорил полушепотом, так, что хотелось поверить, но слишком красиво и в приторности Кате мерещилась фальшь.
– Нет, Лекс, это пока слишком для меня, – Катя снова отстранилась. Алексей вздохнул, соглашаясь.
– Хорошо, тогда просто не отстраняйся, малыш. Я вижу, тебя что-то тревожит, но ты молчишь, а я места себе не нахожу оттого что не могу помочь.
Девушке вдруг стало его невероятно жаль, она постаралась влезть в его шкуру. Как она вела бы себя, если бы женщина, которую она лечила и ждала с того света столько лет, истерично шарахалась от нее. Наверное, тоже бы не понимала как быть и что делать дальше.
– Я хочу принять ванну, если честно, после больницы так и не удалось. А еще хочу осмотреться, перебрать личные вещи, они ведь у меня есть?
Лекс грустно вздохнул, протягивая:
– Тогда, я пойду набирать ванну, а ты осмотри гардеробную, там большинство вещей, – и с этими словами, скрывая стояк, пронесся в сторону уборной.
Катя облегченно выдохнула, и почему-то в голове прокатилось «Сумасшедшая!».
Глава 16
Всю ночь Владимир Викторович не спал, все ворочался, вспоминая слова лейтенанта. Из кухни доносился запах выпечки. Он довольно потянулся, вспоминая, что жена обещала пирожки. Сегодня возвращался из командировки сын. Влад давно не жил с ними, но обещал заехать переночевать после самолета. Спешить ему было не к кому. Радости у Владимира резко поубавилось, едва тот зацепил эту мысль. Снова забрезжила ночная тревога.
Резко встав, он потер ладонями глаза, будто умываясь, встал, ныряя в тапки у кровати. Он всегда одевал тапочки одновременно, с детства внушив себе, что если будет по утру делать так, не с той ноги встать не получится.
– Марин, – пробасил он в сторону кухни, где суетилась жена, чайник поставь!
– Доброе утро! – послышалось довольное щебетание, что означало, она услышала, и кофе будет ждать его на столе к приходу.
Он вошел в ванну, почистил зубы, окатил ледяной водой лицо и, выдавив чуть-чуть пены на ладони, начал бриться. Офицерская привычка никогда не выходила из обихода, всегда гладко выбрит, всегда умыт, причесан, он давно забыл, что может быть иначе.
– А во сколько Влад приезжает? – уточнил у жены, бодро прогарцевав на кухню.
Кофе действительно ждал на столе, а рядом стоял целый тазик парящих жаром пирожков, накрытых чуть криво, второпях, кухонным полотенцем. Полноватая приятная женщина лет пятидесяти, с круглым лицом, довольно улыбаясь, обернулась, все еще крутясь у плиты:
– Вроде бы к трем, писал, будет. Я бы рейс посмотрела, но ты же знаешь, его как не пытай, он не говорит, – она слегка насупилась.
– Ну а что ж ты хотела, Марин, это не его тайна. Ну ты то уж должна бы понимать, тридцать лет с военным живешь, – с укором ответил мужчина.
– Да уж знаю, – посмеялась женщина, нагнувшись к духовке и вынимая противень новых готовых пирожков, – Вов, подай вон то блюдо под столом, большое с синими сливами, – она не глядя ткнула в сторону искомой посуды.
– Эту? – спросил он, протягивая ее жене.
– Ага, – она быстро начала перекидывать горячие ароматные комочки на посудину, – мечтательно закатила глаза и проговорила куда-то в сторону, – а представь, вот открываем мы дверь, а он не один.
– Всмысле? – не понял Владимир, отхлебывая горячий кофе.
– Ой, ну что непонятного, – женщина перегрузила пирожки, присаживаясь на соседний табурет, и сложив локти на стол, вытянула из чуть остывшей миски один на пробу, – вот бы сноху уже увидеть.
Владимир смерил жену взглядом, но промолчал, вздыхая.
«Интересно, что бы она сказала, если бы знала», подумал Владимир.
– Правда, Вов, вот бы он с девушкой приехал, пусть хоть беременная будет, наплевать. Сколько он уж так, третий десяток в прошлом году разменял, а все один, как бобыль. По командировкам этим все мотается, а там ведь опасно, я ночей не сплю. Я ведь все понимаю, в спокойное место его не пошлют, а он и рад.
– Марин, – успокаивающе, будто пытаясь вразумить ребенка, проговорил мужчина, – ну ты-то уж не лезь к нему. Я его всего изломал, с детства кружки эти, секции спортивные, потом служба эта, на которую я его сам сунул, чтоб он не бесился.
– Да уж прямо бесился, зря ты тогда так отреагировал! – отерла, всхлипнув, женщина руки о фартук.
– Нет уж, не зря, – настойчиво перебил он, – Влад бы убился на гонках этих своих!
– А в горячих точках лучше скажешь? Или он там по курортам разъезжает, скажешь? – не унималась Марина.
– Он стране своей так служит, зато вон погляди, к тридцати уже подполковник ФСБ, мне за пятьдесят, а я только до майора дослужился, а он вон как на своем упорстве взлетел.
В голосе офицера звучали нотки гордости, он и правда очень гордился сыном, но понимал и тревогу жены.
– Так-то оно так, но семья ведь тоже важна, дети. Вот бы внуков нам еще понянчить, я уж начала думать, что не доживем мы с тобой, – женщина начала всхлипывать и Владимир понял, пора переводить тему.
– Ну ты чего, давай-ка не раскисай, – он погладил ее по руке, – все будет хорошо! Что ты его хоронишь раньше времени-то. Значит, не встретилась еще та самая!
Женщина молчала, продолжая всхлипывать, а затем, резко поднимаясь, прошептала:
– Кого ты обманываешь, мы оба знаем, что встретилась и в этом вся проблема. – Она остановилась и все же решительно закончила. – Вов, поговори с ним, я прошу тебя! По-мужски поговори! Не знаю, что скажи… скажи, чтобы он задумался. Ну, высох ведь весь, извелся. Сделай же что-нибудь, отец ты или кто, в конце концов!
Она всплеснула руками и скрылась в ванной, включая воду.
Владимир подумал, что это знак и судьба сама подсказывает, как верно поступить. Жена никогда не ошибалась, раз подсказывает поговорить, значит надо рассказать сыну неожиданную новость. И пусть сам решает, что с этим делать, он башковитый, не даром, что подполковник ФСБ, сам разберется. Пора закрыть вопрос и поставить все точки над и.
Сын был пунктуален. Едва послышалась мелодия звонка, Марина Юрьевна рванула в прихожую.
– Владик, – кинулась она к нему на шею, едва открыв дверь, – сто лет дорогу домой забыл! Проходи! Вов, ну что ты стоишь, забери сумки у него.
Огромный как медведь мужчина старался увернуться от материнских поцелуев, которые Марина щедро раздавала куда попадет.
– Мам, ну перестань, ну чего ты? – скинув ботинки и повесив пальто на вешалку, Влад прошел, удовлетворенно вдыхая полной грудью запах дома.
Он, улыбаясь, прошел в зал, упал на диван и довольно вытянул ноги, наблюдая, как суетливо женщина накрывает на стол. Отец таскал с кухни табуретки, вытащили хрусталь. Буквально через пару минут яства было некуда ставить.
– Мам, ну ты как будто на полк наготовила, – с любовью выдал парень и чмокнул пробегающую мимо женщину в висок.
– Ой, да брось ты, – хмыкнула та довольно, – что не съедим, с собой заберешь. Я там в контейнеры положу все. Пирожки уже положила, отдельно. разберешься.
– Ну и куда мне это все? Не возьму… – фыркнул парень в ответ.
– Еще чего! Еще как возьмешь, вон мать второй день кашеварит или ты ее обидеть хочешь?! – пробурчал, входя в комнату с бутылкой коньяка, Владимир и пригласительно махнул в сторону стола рукой, – у тебя там дома холодильник пустой, на дошираках недолго проживешь. Сколько тебя не было то? Почти полгода.
Парень ловко встал, окидывая глазами знакомые стены. Вот он в яслях на детском стульчике с пластиковым зайцем, а вот полка с его кубками и наградами. Золотая медаль на всероссийских соревнованиях по биатлону, а вот черный пояс, фото с гоночного пьедестала, где его поливают шампанским. Он замер у фото, рассматривая внимательнее.
«У меня такого снимка нет», подумалось ему.
Он тогда победил, его первая серьезная победа, даже не понимал еще, на него и не ставил никто, а он всех сделал, потому что знал, она болела. Парень миллиметр за миллиметр осматривал фото и, наконец, заметил, поодаль стояла она. Почти не различить в толпе, если бы не сарафан в нелепый горошек. Она тогда сказала, что будет как светская дама на скачках, хотела еще шляпу с широкими полями, но подружка забыла ее на даче. Он зажмурился, тяжело сглотнул и, отгоняя ее образ, поторопился к столу. Вся радость сошла на нет, взгляд стал уставшим, лицо незримо осунулось.
Владимир, безмолвно проследив эту перемену настроений, молча открутил крышку и разлил коньяк в две рюмки.
– Что-то ты, правильно мать говорит, совсем раскис. Давай, за приезд!
Влад взял рюмку, молча чекнулся и осушил ее, не закусывая. Отец сощурился оценивающе и налил еще по одной.
– Ну что, между первой и второй… – опрокинул вторую, парень последовал за ним, снова не закусывая. Владимир все прикидывал, достаточно ли сын готов, чтобы верно воспринять то, что тот готовился преподнести.
Взгляд Влада вернулся к снимку. Он поглядывал на него как бы невзначай, чтобы никто не заметил, украдкой. Но Владимир все замечал, знал, сын не по гонкам тоскует.
– Ты давай закусывай, а то я тебя и до постели потом не дотащу, вон как вымахал. Куда уж мне старому, такую скалу таскать. – Марина как по команде наложила в тарелку парню разных салатов и на вилке протянула рулетик из баклажанов с чесноком, но сын даже не повернулся. Женщина перевела взгляд на мужа.
– Мальчики, я тоже хочу тост сказать! – Владимир, кивнув, разлил уже троим и поднял рюмку, – Владик, Вов, давайте за семью! Сынок, я желаю тебе, чтобы ты, так же как и мы с отцом, нашел свою судьбу, и наша семья стала больше. Вот за это выпить хочу! Давайте!
Она поспешно чекнулась, осушила стопку и ретировалась на кухню, еще раз бросив мужу многозначительный взгляд.
Усталость после длительной дороги давала о себе знать и. не смотря на внушительную комплекцию, Влада начало вести. Владимир четко проследил этот момент, решаясь.
– Сынок, пойдем-ка на балкон покурим. – Встал Владимир со своего места, подошел к сыну и похлопал его по плечу.
– Идем, конечно, – встал парень, вымученно улыбнувшись родителю.
Они оба, пригибаясь в проходе, прошли на балкон, отец притворил дверь в комнату. Теперь, когда сын снял толстовку, в вороте майки блеснул кулон на толстой, не подходящей украшению цепи. Владимир ловко схватил сердечко двумя пальцами, потянув к себе под шипенье сына:
– Как ребенок, в самом деле. Может пора уже взрослеть? Как долго еще ты будешь ее ждать?
– Не трожь, – обиженно рыкнул Влад и выдернул кулон из рук отца за цепочку, возвращая ее на прежнее место. – Ждать и искать не одно и то же.
Владимир отвел взгляд, достал сигарету и задумчиво затянулся, смотря на затухающий закат.
– Влад, ну столько времени уже, столько лет, ты ведь как монах живешь. И ладно бы кривой или алкаш был какой, что ты жизнь то свою в унитаз смываешь. Ну как минимум для здоровья себе бабу бы уже нашел, а там глядишь и любовь бы пришла.
Влад понимал отца. Иногда и на него это накатывало, и он терялся в своих чувствах. Он как одержимый продолжал искать ее. Может, если бы она не пропала так, может, если бы они просто расстались, давно переболело бы, не мучало.
– Для здоровья их вон, любую выбирай, – проговорил парень, – не могу с другой… Знаешь же, что начинаешь?
Он облокотился о балконное ограждение и задумчиво продолжил:
– Я пробовал ведь, когда года полтора прошло. Ну и что? Я со Светой ровно две недели продержался, а потом хотелось только избавиться от нее. И ведь она мне нравилась, я прямо почти поверил, что получится.
– Мне кажется, ты сам себя науськал, как мать бы сказала, и Свету сам выжил, красивая же девка, ладная была.
– Да все они ладные, пап, вам так с матерью вообще походу уже все равно кто, а мне вот не все равно, не все равно понимаешь! – он начал прикрикивать. Владимир удовлетворенно кивнув, понимая, что алкоголь подготовил почву.
– Ну что уж она особенная такая? Сколько вы с ней вместе-то были? – задал контрольный вопрос отец.
– Особенная, – нужная степень пьяной откровенности была поймана, этого мужчина и добивался. Влад по стенке съехал на корточки, выдернул сигарету из пачки и, прикурив, мечтательно протянул, заглядывая отцу в глаза, – С ней все по другому, понимаешь? Все с ней – лучше… Вот буквально все, пап. Солнце ярче, пирожки вкуснее, море солонее, а звезды ближе. Да, бля. ь, – он сбился и резко начал тереть большой ладонью один глаз, словно в тот что-то попало.
– Время лечит, – протянул так же задумчиво Владимир.
– Да идите вы все в жопу со своим «Время лечит», в жопу, понятно?! – он взвинчено рявкнул. – Она во снах мне является, понимаешь? Я сплю ночь через три. Баб этих я перетрахал немеряно, все не то, пресные все, не мои. А она – моя, понимаешь? Дышать без нее тяжело, не чем, понимаешь?
– Тшшш, ты спокойнее, – похлопал Владимир по плечу и приземлился на корточки напротив, стараясь поддержать сына, у которого назревала истерика.
«Сорвало предохранители, перелил я ему, видимо чуть… Ну ничего, разговор этот нужен был, и смазать его нужно было, а то опять бы слова из него с Мариной не вытянули».
Но Влада действительно прорвало и он не могу уняться:
– Я ведь пробовал, я и убежать пытался, сколько контрактов? Сирия эта… И даже после кровавой бани, я вернулся тогда домой, а засыпаю – она, ждет меня в голове, понимаешь? Я дверь открываю и ощущение, что в соседней комнате, что вот сейчас услышу голос. Не могу больше… вымотало…насточертело все… Последний раз так херово было, сижу, мужики женам звонят, детьми на фото хвалятся, а у меня бывает и не встает, пока ее не представлю, – он прервался, будто решаясь что-то произнести, а затем тихо, почти неразличимо добавил, – последний раз так было…знаешь…хотелось не вернуться…
Владимир резко дернулся, вскинул взгляд на сына и рывком поднял его на ноги.
– Ты что ж говоришь-то такое? А как мы? Как мать? Ты думал о ней вообще, когда эту чушь себе в голову вбил?!
Влад не смотрел на него, взгляд блуждал. Мужчина снова тряхнул сына, привлекая его внимание.
– А если ты ее ищешь, а она тебя просто бросила и живет давно своей жизнью? Что тогда?
– Не живет она своей жизнью, общая она у нас, жизнь. Знаю я это. Вот как сердце – ты просто знаешь, что оно твое и ничье больше, что оно есть и все, бьется у тебя в груди. А если не бьется, не твое, в груди тихо, значит и тебя нет. Без сердца же не живут. Заберу ее, только бы найти. Моя она, – решительно проговорил Влад, – даже если так не думает, значит ошибается, значит обманул кто-то, значит открою ей глаза. Все равно моя.
– А если не твоя? – пытливо сканировал сына взглядом Владимир, – Если не захочет?
– Моя, – настырно проговорил парень, – Не бывает так, понимаешь, отболело бы уже. Только свое не уходит, даже если гнать. А я гнал.
Владимир протянул сыну новую сигарету и закурил сам, сощурился и тихо проговорил:
– Видели ее.
Влад продолжил прикуривать, пропустив слова отца мимо ушей, а Владимир ждал реакции, давая сыну время сообразить. Влад прикурил и непонимающе уставился на мужчину. Но Владимир продолжал молчать. Пауза сгущалась, парень пытливо моргал и вдруг в голове пронеслись последние слова собеседника, наконец, находя путь в сознание. Глаза моментально воспламенились, зажженная сигарета выпала из пальцев, покатившись прожигая старый линолеум к стене.
– Что ты сейчас сказал? – весь алкоголь вспышкой перегорел в крови, ум прояснился, «видели ее» набатом пульсировало в мозгу.
Владимир хитро улыбнулся:
– Не хотел я говорить тебе, но ты уж больно напугал меня …, – пожал плечами, едва собираясь продолжить, как мимо пролетел кулак, осыпая штукатурку со стены совсем рядом с косяком. Влад возбужденно дрожал.
– Говори! – рычал парень.
– Тише ты, мать напугаешь. Успокаивайся, давай, а то вообще сейчас ничего не скажу.
Парень нервно сжимал кулаки, костяшки побелели, Владимир видел, что не поторопится, ярость возьмет над сыном верх. Он вообще слабо умел себя сдерживать, что всегда тревожило. Зато, когда сын чего-то хотел, шел напролом, с честью, но всегда до конца. Преград перед собой в своей слепой непримиримости он никогда не видел или не замечал. Владимир всегда этим восторгался, никогда не встречал подобного упорства, поражаясь, как они смогли воспитать такого мальчика. И сейчас, в этой слепой преданности, в этой иссушающей душу единственного ребенка любви, он видел эту его упорность и веру. Ту самую, которой гордился. Он знал, Влад не отступит, он верил всем существом, а значит эта девчонка – то, что Влад не отпустит уже никогда. Он должен был помочь сыну, настал тот день, когда он должен был собрать все свои средства, опыт и связи и помочь.
– Пошли к столу, пусть мать тоже послушает, я ей не говорил тоже, вместе обмозгуем и решим что делать, – он было подтолкнул сына к выходу с балкона, но тот не сдвинулся ни на миллиметр.
– Нет, – твердо выдавил Влад, – Когда и где ее видели? Кто? Почему ты сразу мне не позвонил? – уже зло выплюнул в лицо родителю парень.
Владимир показательно вздохнул:
– Что ж ты резвый-то какой? Говорю, перестань бычить и выдыхай, все расскажу сейчас, – снова толкнул сына к двери в комнату, – и прекрати дуться, как принцесска. Я сам вчера узнал, тебя сегодня ждали, не телефонный разговор. Ну, давай-давай, иди уже, чтоб тут соседи уши не грели, заходи в дом!
Глава 17
«Это самая безликая гардеробная, что я видела в своей жизни…», растеряно подумалось Кате. Она передвигала по жерди огромного шкафа многочисленные вешалки с нарядами, которые никогда бы не одела. По состоянию вешей можно было судить о том, что никто никогда их не носил, на паре платьев Катя вообще мельком приметила бирки. Неизвестные девушки дизайнеры, вычурные принты, обувь исключительно на каблуке.
«А спортом я не занималась? Да пусть даже не спортом, за город не ездила?», Катя недоумевала, перескакивая взглядом с одного на другое.
В чехлах дорогих магазинов притаилось ажурно-кружевное, шелковое, атласное, и совсем развратное прозразрочное сетчатое белье.
«Новое, красиво, конечно… И размер лифчика верно подобран…», она вытянула один комплект из коробки, рассматривая. Отложив кружевное великолепие в сторону, схватила лаконичный телесного цвета атлас, с удивлением обнаружив, что швов на белье нет.
В глубине гардеробной обнаружился зеркальный трильяж в полный рост, а рядом комод. Катя нерешительно ступила ближе. Резной, явно антикварный предмет интерьера походил на сундук издалека. Массивные тяжелые ящики выдвигались со скрипом, нехотя, так что девушке пришлось постараться. Потолочный свет она решила не включать, ограничившись настенными лампами с мягким желтым светом, отчего внутри гардеробная утопала в чайных полутенях, придавая помещению романтизма и загадочности.
Содержимое не так чаровало как антураж, в верхнем ящике были в беспорядке сгружены носки и пачки новых нераскрытых чулок. Тут были и женские, явно бывшие в употреблении носки, Катя это оценила. Второй ящик изобиловал майками и футболками, были и Катины, старые, о которых она почти забыла, всего несколько, но были. Перескочив третий и четвертый, девушка потянулась к нижнему ящику, он приоткрылся с огромным трудом всего на пару сантиметров. Его явно открывали нечасто, на ребре фасада ящика лежала пыль, редкое в этом жилище явление в целом, отчего сразу бросилось в глаза.
Катя снова дернула за ручки безрезультатно. Недовольно крякнув, уперлась ногой в основание комода и потянула на себя со всей силы. Что-то отчетливо щелкнуло и ящик заскользил, выплевывая ворох тряпок. Дно ящика слева оголилось, девушка присела, осматривая случайно обнаруженный тайник. Она непроизвольно собрала вещи вокруг и, прижав их одной рукой, второй подвинула пластину, прикрывающую второе дно. Пространства за пластиной хватало лишь чтобы приютить в нише небольшую потертую тетрадь в кожанной мягкой обложке. Катя аккуратно сгрудила вещи на правый край ящика и выдернула находку, поспешно приоткрывая.
«Мой подчерк», она бегло перелистнула страницы, уверяясь, что тетрадь полна ее записей. Задвинула пластину на место и попыталась сдвинуть. Безуспешно, дно не поддавалось, ничем не отличаясь от ящичков комода выше. Девушка встала на колени и заглянула под ящик, внизу в самом углу, что находился в тени резной ножки, скрывая механизм, на который Катя невольно надавила, когда уперлась, открывая заевший комод, теперь она его четко видела, смекнув секрет.
«Значит, я его прятала».
Она сунула тетрадь под пижамную кофту, закрепив за резинкой штанов, взяла в охапку выбранное белье и двинулась в спальню. Едва она переступила порог гардеробной, из коридора послышался Лешин голос:
– Ванна готова!
Катя ринулась к кровати, неловко сунула тетрадь под подушку, поспешно вынимая из-за резинки. Задумалась на секунду и, изменив схрон, протиснула кожаную обложку под матрас ближе к изножью кровати.
Алексей ждал у дверей в ванную, перекинув через предплечье огромное пушистое банное полотенце. Катя ступила на мраморный пол. Вокруг витал аромат лаванды и цитрусовых, двоякий, одновременно бодрящий и расслабляющий. Мужчина сверлил девушку взглядом. Он снова был полностью одет, но явно не собирался покидать уборную. Катя прошла вглубь, повесила новое белье на крючок для полотенец на правой стене и обернулась на мужчину, который так и не сдвинулся с места.
– Может, выйдешь?
Тот отрицательно покачал головой, продолжая суровым истуканом стоять преграждая путь к выходу.
– Я не оставлю тебя в ванной одну.
Фраза звучала непонятно, но Кате было совершенно очевидно, что он останется здесь, как бы она не артачилась. Молчаливо соглашаясь с неизбежным, девушка повернулась к нему спиной, пальцами нервно развязывая шнурок на штанах. Чуть помедлив, она сунула большие пальцы за пижамную резинку, помогая штанам плавно скатиться по бедрам на пол. Он молчал, но девушка была уверена, что он смотрит на нее. Кожей ощущала взгляд.
Катя схватилась за низ кофты, решительно подтягивая ее наверх и скидывая на пол следом за штанами. Теперь она стояла в одних трусиках, от самых стоп по коже прокатился сноп мурашек. Зажмурившись, Катя в одно движение скинула последнее, что хоть как-то ее скрывало. Она слышала, как тяжело он дышит. Взгляд обжигал спину. Не решившись нагнуться и собрать ворох одежды, девушка вздернула подбородок и смело перешагнула ее, приблизившись к высокому краю ванны. Мужчина за спиной судорожно взглотнул и, прочистив горло, произнес:
– Я помогу залезть.
Катя вздрогнула, когда, как всегда холодные, резко контрастирующие с окружающим прогретым воздухом пальцы дотронулись до кожи на чувствительных боках под ребрами. Прикосновение было легким и волнительным, Катя мигом зарделась.
– Я только помогу, – вкрадчиво прошептал он у самого уха, отчего теперь в обратном направлении, от мочки до кончиков пальцев на ногах прошелся табун взбудораженных мурашек.
Под пупком сладко заныло, от чего Катя еще больше смутилась, стараясь отгородиться от нежданных чувств. Он чуть крепче сжал бока, отчего ладони спустились на талию, а затем вдруг с легкостью приподнял девушку над полом, опуская в теплую воду.
Всю гладь воды скрывала пушистая ароматная пена, и Катерина с благодарностью юркнула под эту недолговечную защиту. Только удостоверившись, что все интимное скрыто, она отважилась поднять глаза на мужа. Леша был бледен, зато глаза горели настоящим янтарным пламенем, к губам прилила кровь, а в джинсах прорисовывался многозначительный силуэт.
– Можно помогу помыть голову? – не отрывая от нее своего взгляда, проговорил тот. Катя кивнула. Он присел на край ванной в изголовье, выдавил на ладонь шампунь и, аккуратно массируя, начал втирать его в Катину голову. Девушка откинулась, расслабляясь от массажных поглаживаний.
– Лекс, почему ты меня не бросил? Не отключил?
– Я люблю тебя, я не готов был с тобой проститься, пока был хоть один шанс тебя вытащить, – все так же спокойно и вкрадчиво ответил мужчина.
– А что с другими моими родственниками, с друзьями? – девушка поддерживала тембр разговора, копируя его интонацию.
– Вы особо не общались, – он начал поливать Катину голову непойми откуда взявшимся в его руках черпаком, – с родственниками, я имею в виду. А друзья, отвалились, пока ты была в отключке… в основном. Я и не успел никому сообщить, что ты вернулась. Хочешь встречи?
Катя не ожидала такого поворота, все же где-то были друзья, и он явно не препятствовал встрече. Сомнения развеивались.
– А можно? – недоверчиво протянула девушка, выныривая ровно по линию сосков.
Алексей улыбнулся.
– А почему нет? Хочешь, Хэллоуин замутим на даче, всех позовем, костюмированную вечеринку устроим.
– А у нас дача есть? – она растеряла остатки осторожности, прикоснувшись к чему-то понятному в своей новой жизни.
– Конечно, – засмеялся мужчина, намыливая губку, – в Подмосковье. Есть еще дом в Якутии, но туда в зиму лучше не ехать, тайга, туда весной хорошо.
Губка прошлась по основанию шеи, по плечам, спускаясь к ключицам. Девушка чуть напряглась, перехватывая его руку.
– Дальше я сама.
Тот сразу отодвинулся, прислоняясь к стене напротив и продолжая буравить ее взглядом все так же полыхающих зрачков.
– А кем ты работаешь? Якутия – странный выбор места для недвижимости. Или решился на бесплатный дальневосточный гектар от государства? – постаралась сменить Катя тему.
Напряжение в воздухе чуть ослабло.
– Нет, конечно, – искривил он губы в усмешке, – Там рудники и завод, часто туда мотаюсь, иногда месяцами не могу вернуться.
– Твои рудники? – недоверчиво переспросила Катя.
– По сути, наши, малыш. Мы же женаты, все пополам, никаких брачных контрактов.
Катя не нашлась, что сказать в ответ, потирая скрытые под водой участки, нырнула с головой, споласкиваясь. Пена почти схлопнулась, и предстояло встать, чего явно ждал мужчина поодаль, уже снимая с крючка полотенце.
Алексей растянул его в руках, делая шаг в сторону ванной. Катя пересчитала в голове до пяти и резко встала, ожидая, что ее обмотают в длинный ворс, но Леша стоял не двигаясь.
Взгляд его проскользил по груди, ниже, опаляя живот, лоно и голые бедра, затем вернулся к развилке ног. Девушка всхлипнула и рванула полотенце на себя, сбивая мужчину из состояния замешательства и наскорь накидывая полотенце вокруг.
Мужчина, растеряв всю свою грацию, быстро выдернул ее из теплой воды и, водрузив на пушистый коврик, скрылся из уборной. Дверь за ним громко хлопнула.
«Как неловко было», подумала девушка и поспешно начала натягивать свежее белье и все ту же пижаму, ругая себя за то, что другой одежды из гардеробной не прихватила. Скрутив полотенце на голове на манер чалмы, она поспешила в комнату, почти врезавшись в мужчину, который стоял сразу за дверью, судоржно переводя дух.
– Кать, не дразни меня больше, – твердо проговорил он, – по крайней мере, не дразни меня напрасно.
Катя снова вспыхнула. Она и не планировала так сближаться, но получилось, как получилось и неловкость ее давила. С другой стороны, она выгораживала себя тем, что Алексей сам настоял на том, чтобы остаться в ванной, а значит, она не виновата.
– Или ты готова к продолжению? – закончил мысль он.
Она потупилась в пол и отрицательно покачала головой. Он вздохнул.
– Ты долго сегодня проспала, осмотр, документы, купание, уже почти семь вечера. Я думал, успеем прогуляться еще, но там ливень.
Он пропустил ладонь сквозь шевелюру, откидывая волосы назад и продолжил.
– В общем, я доставку заказал. Пойду заварю чай, а ты пока иди в кабинет, выбирай, что смотреть будем. Диван тебя заждался, и кино тебе точно не повредит.
Девушка довольно выдохнула, сворачивая в кабинет, теперь у дальней стены она увидела диван, вполоборота направленный в сторону большого экрана на кронштейне. На журнальном столике рядом россыпью лежали диски. Буквально через пару минут дымящаяся чашка опустилась на поверхность, и рядом на диван примостился Леша.
– Давай смотреть Форрест Гамп? – девушка решила избежать романтики.
– Что хочешь, – развел руками мужчина, зарядил фильм и, приобняв ее, начал нежно гладить по голове.
– Спать одна будешь? – послышался неожиданный вопрос.
– Угу, – протянула Катя, замечая, что расслабилась и ощутимо устала, хотя по сути ничего сегодня и не делала.
– Жаль, – промурлыкал собеседник, – я завтра должен выйти на работу, так что меня уже не будет, когда ты проснешься. Любовь приедет к часу дня и будет до моего возвращения.
– А во сколько ты вернешься?
– Хотел бы обнадежить, но скорее всего около восьми. Я сниму квартиру с охранки, ключи от двери в ключнице на стене у двери, – он замялся, – Малыш, я прошу тебя не выходить. Я опасаюсь, ты только из больницы, прогуляемся потом вместе, побудь пока дома. Я Любе этой хорошо доплатил, лично, она сходит в магазин или по мелким поручениям, если тебе что-то нужно будет. Карту я положил в тумбу у твоей кровати и телефон там, номер свой я туда забил. Если что, звони в любое время, я сразу прилечу.
Катя поджала уютно ноги и свернулась комочком у него под боком.
«Все-таки, я больше напридумывала. Ну, какая я пленница, меня никто не запирает, деньги, одежда, ключи – все в доступе. Завтра надо все основательно обдумать и обязательно почитать ту тетрадь, а там и решим, как дальше жить».
