Текст книги "Дождь не вечен (СИ)"
Автор книги: Ханна Флейм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
– Завтра, ты, Андрей, вы вдвоем и Станислав, едете со мной на кладбище. Будем проводить задержание Вельда и найдем пропавшую. Свет, документы на тебе. – Влад повернулся к отцу, – Отпиши Станислава мне на оперативное мероприятие, пап.
Владимир кивнул, по опыту понимая, что это не все, о чем хотел попросить его сын.
– Все, все свободны, задания есть, завтра в 8.00 жду всех здесь при полном параде для полевых оперативных, выезжаем в 8.15, так что все должны быть готовы. Свет, останься.
Парни скопом вышли из кабинета, уводя с собой, в том числе Стаса. Владимир продолжал сидеть на диване и, едва закрылась дверь, проговорил:
– Вот это ты дал, конечно, сын. Кино и немцы прямо.
– И не говори, – согласился мужчина, почесывая уголок глаза, – но у меня видишь же, затык тут есть.
– Не знаешь, как обосновать оперативное на неведомом кладбище? – Влад кивнул, – А что за спешка и почему бы не дождаться ордера и не взять его вместе с Катей твоей дома в высотке?
– Его Лев Григорьевич Орлов покрывает, мы этот ордер получим только к суду, он и шанса не даст раньше его выбить, – ответила за Вихрова Светлана.
– Ну, Лев тоже не терпила, чтобы такое покрывать, – возразил Владимир, что-то обдумывая.
– Тут он не за Вельда, за бабки свои будет суетиться. Пока все не выведет и от Вельда не открестится, так чтоб комар носу не подточил, Вельд как у Христа за пазухой, а такие дела быстро не делаются. Суд не один год тянуться будет, не мне тебе объяснять, – протянул Влад.
– Это ты прав, конечно, – согласился майор, – Льва папаша Вельда в Кремль протолкнул, та еще гнида был, а тот, когда советскую госсобственность пилили весь уральский металл под Вельдов завел, ежу понятно, что не в наклад себе. А в квартире, скорее всего, до сих пор папочкины скелеты в шкафу хранятся, туда вам не прорваться, даже если бы он террорист был, там наши же отработают еще до вашего прихода, будет чисто как в операционной.
Он снова задумался и вдруг решительно распорядился:
– Значит так, Влад, часов в 6 утра завтра запрашиваешь камеры с этажа, где квартира Вельдов за сегодня и утро завтра, понял? Не из квартиры, а именно с общего лифтового холла. Их выдадут почти сразу. Светлан, поспособствуй, чтоб не тянули с выдачей данных. Парней отправишь на кладбище, к 8.00 у тебя уже официально камеры должны быть. В рапорте напишешь, что по данным камер, Вельд входил в квартиру и не выходил из нее, само здание – туристическое, культурное наследие, там «сверху» негласно запрещено проводить задержания рядом с домом, поэтому ты якобы выезжаешь на слежку для определения места, куда он направится. Джип твой пеленгуется, так что, чтобы все чисто было, поедешь к высотке, пасти там будешь. Как только Вельд с девушкой в машину сядут, в хвосте за ними двинешься. До первого кольца ведешь их и тут же сигнал на пульт, что группа захвата вызывается к кладбищу. И все у тебя чисто будет, как по учебнику. Орлова я на себя беру, он мешать не будет, есть у меня на него рычаг, только Влад, чтобы сразу ты понимал, этот рычаг, он работает только один раз и действует в две стороны.
– Ты о чем? Не понимаю, – уставился на родителя Вихров.
– О том! Я планирую карьерное самоубийство, но и Льва с собой потащу, не до тебя ему будет и не до Вельда и даже не до денег, по этапу никто не хочет на лесоповал.
– То есть ты тоже сядешь? Нет, так не пойдет, надо по-другому что-то придумать, – ошарашенно и возмущенно проговорил мужчина.
– Нет, нет, ты не понял, я то просто погон и звания лишусь, но скандал обеспечу космических масштабов, там не только Львиная голова полетит, вся шапка как улей будет жужжать, рука ведь руку моет, все забегают, прикрывая себе жопу, я давно в органах, я знаю. Меня принудительно «уйдут» на пенсию в лучшем случае, а в худшем – уволят с лишением всех наград. Просто ты это знать должен, это дело моя лебединая песня, больше я уже не смогу тебе в будущем ничем помочь.
Влад все понимал. Он прочел безмолвный вопрос отца между строк. Стоит ли она, его Катя, такой жертвы? И Влад чувствовал, каждой клеткой своего организма знал, что оно того стоит, что ничего в жизни он никогда так не желал, как вернуть ее. Он готов был рискнуть, не смотря ни на что.
– Я понял, пап, спасибо тебе огромное, – смотря отцу в глаза, проговорил Вихров.
– Дай бог мой подарок, наконец, принесет тебе счастье в жизни, сынок, – проговорил Владимир, доставая из кармана телефон и набирая кому-то смс, – ну все, будем с матерью вас с Катей твоей дома ждать, удачи тебе завтра, – и вышел.
Глава 31
Катя напряженно ждала, отсчитывая минуты до прихода Лекса. Он вошел в дверь молча, занося два больших пакета. В квартире будто разом вышел весь воздух, а пространство вокруг стало таким напряженным и плотным, что его можно было резать ножом.
Он прошел в гостиную, укладывая ношу на паркет. Катя встретилась с ним взглядом, понимая, что тот зол, по ледяному отблеску его глаз.
– Ничего не хочешь мне объяснить? – процедил мужчина сквозь зубы.
Катя неуверенно отрицательно покачала головой.
– Что я должна объяснить, Леш?
– Лекс! – рыкнул Вельд.
Катя хмыкнула, словно соглашаясь с его словами, но молчала.
– Что ты ела сегодня? – резко проговорил он.
– Леш, я устала от этой игры, я тебе не дрессированная собачка, я ем мясо, всегда его ела, и буду продолжать есть, нравится тебе или нет.
Он прищурился, сведя недовольно брови.
– Не хотел тебя расстраивать, но ты будешь делать то, что я тебе скажу, поняла? – медленно и твердо проговорил Вельд.
Катя снова отрицательно покачала головой, отворачиваясь к окну.
Люба была права и за стеклом снова стеной лил дождь, стирая все краски неба в один унылый серый поток воды. Девушка ненавидела дождь, но повернуться и снова встретиться взглядом с Лешей она не хотела.
– На меня смотри, когда я с тобой разговариваю, – прошипел он за ее спиной угрожающе.
Она недовольно повернулась, парируя:
– Или что?
Он молча подошел к ней, в два счета сократив расстояние между ними, и резко схватил ее холодными пальцами за подбородок, больно сдавливая и поворачивая ее голову так, что теперь они стояли лицом к лицу.
– Уверена, что хочешь проверить?
Катя дернулась, выскакивая из захвата и отстраняясь. Кивнула на пакеты и проговорила.
– Это мне? Надеюсь там не только поводок и ошейник, но и клетка для транспортировки и лоток.
– Не смей хамить, я предупреждаю по-хорошему последний раз! – рыкнул Вельд и неожиданно решил ответить на ее вопрос, – Там пальто и сапоги, мы завтра едем на кладбище к твоим родителям.
– С чего вдруг такая милость? Я же недостойная пожирательница трупов, тебя же это так разозлило? Или я заслужила прогулку?
Вельд вобрал в грудь побольше воздуха, окончательно свирепея, выдохнул, черты его лица напряженно заострились.
– Потому что я обещал, а я напомню, что всегда выполняю обещания. А теперь расскажи-ка мне, что за тетрадь ты прячешь под матрасом? Или думала, я не узнаю?
Катя резко замерла. Леша будто готовился к броску, зеркально замерев напротив, словно змея, начинающая свой охотничий гипнотический танец. Девушка боком начала отходить к спальне, не сводя взгляда с Вельда, чувствуя опасность и угрозу с его стороны.
Необъяснимый ужас, неотвратимо наступая, грозил затопить ее. Сейчас она испытала почти животный страх, судорожно анализируя, куда бежать, как вырваться отсюда. Она жалела, что не уехала с Любой, не настояла. Только сейчас понимая, что могла вызвать такси и никакая летняя одежда не помешала бы ей уйти.
– Это личное, – уже тихо проговорила Катя.
– У тебя нет ничего личного, поняла? Даже ты сама, вся, каждый твой орган, каждая твоя часть принадлежат мне! Я слишком долго ждал и прощал тебя. А знаешь, что делают с непослушными малышами?
Катя отступила еще на пару шагов, осознавая, что дальше отступать уже некуда и прикидывая, проскочит ли в коридор, осознавая, что в драке Вельда она точно не победит, так как он был почти вдвое крупнее, был мужчиной и не лежал в коме последние три года, растеряв все двигательные навыки. Сегодня она слишком много ходила, таскала тяжести, нервничала и мышцы, умоляя об отдыхе, предательски ныли. Вельд медленно, но неумолимо наступал, отрезая путь к дверям.
– Их наказывают, и ты заслужила наказание, моя птичка.
Катя метнулась наперерез, попытавшись сбить Лекса с ног и проскочить, но мышцу на правой голени неожиданно прострелила судорога и она, взвизгнув, полетела на пол, запнувшись о край ковра. Леша моментально навалился сверху, усаживаясь верхом и фиксируя ее на полу. Он схватил волосы на ее затылке и, больно оттягивая назад, намотал на кулак, приподнимая ее голову, словно пытаясь снять с нее скальп.
– Далеко собралась, а? Вставай, сука! Я пытался быть хорошим, но ты не понимаешь ласки. Что ж, я научу тебя понимать меня, научу слушать и слышать, научу подчиняться. Сколько еще раз я должен тебя поломать, чтобы все, наконец, заработало как надо?!
Она судорожно забила руками в воздухе, стараясь вырваться, ногу все еще коробило в судороге, и вырваться не получалось. Намотанные на руку волосы не давали простора для маневра, все сильнее натягиваясь на затылке. Он резко дернул ее вверх, отчего она болезненно взвыла, повинуясь и поднимаясь от безысходности.
«Притаиться. Притихнуть. Подчиниться. Не бесить его. Я должна притупить его бдительность и не пострадать. Главное, чтобы он меня не покалечил. Утром я найду, как сбежать. Сейчас мне и дверь наружу не открыть. Как Люба была права, дверь не просто так была закрыта для меня. Что еще она говорила? Думай, Катя, думай, мать твою! Он пришибет тебя еще до утра! Люба сказала – надо попасть на кладбище завтра, она виделась с зеленоглазым, она сказала обязательно, во что бы то ни стало, попасть завтра на кладбище».
– Леш, отпусти, мне больно! – взмолилась девушка.
Он молча дернул ее в сторону ванной, все так же, словно на поводке стягивая локоны.
– ЛЕКС! – рявкнул Алексей, – с силой зашвыривая ее в душевую, – Лекс с латыни – закон, я твой закон, твой свод непререкаемых правил, по которым будешь жить до конца своей жалкой никчемной жизни, уяснила?!
Катя как тряпичная кукла влетела на мокрый кафель, сползая на дно душевой и больно ударяясь бедром об угол стеклянной стенки кабины.
– Лекс, хватит, я буду слушаться, пожалуйста! – заскулила она, в покорном жесте чуть ниже пригибая голову. Во взгляде его обычно карамельных глаз, подернулась поволока, словно туманом создавая завесу между тем злом, что проснулось у него внутри и внешним миром. Он словно не видел Катю, залипнув в своем внутреннем искаженном мире.
– Я бы уже раскрошил тебе голову, если бы не отдал столько денег, чтобы ее собрать. Сначала ты запихивала между этих красивых губ, которые я тебе сделал, внутренности животных, потом ты открывала их, чтобы врать, рассказывать небылицы, чтобы обманывать меня, и теперь ты решила, что тебе можно распахнуть их, чтобы коверкать мое имя. Омерзительно… Этот грязный рот требует чистки, – он с силой сжал ее щеки одной рукой, заставляя Катю распахнуть челюсти. Девушка продолжала скулить, вжимаясь в стену и стараясь отстраниться, выбраться из болезненного захвата, но Леша был сильнее. Он свободной рукой дернул вниз душ, скидывая со шланга лейку и пропихивая конец сквозь зубы в Катин рот. Внезапно вода с огромным напором ударила в горло, Катя начала кашлять, захлебываясь, из глаз брызнули слезы, одежда пропиталась обвисая на ней странным облепившим ее мешком. Она вновь начала оседать, пытаясь увернуться и глотнуть хоть каплю воздуха, ноги путались в мокрых складках длинной юбки.
Он так же резко остановил поток воды, дергая ее на себя.
– Мы еще не закончили… – зашипел ей Вельд в самое ухо, и Катя четко слышала, как нотка какого-то болезненного, извращенного удовольствия проскальзывает в его словах.
Он получал удовольствие от издевательств над ней, теперь она видела его реального, без масок и напускной любезности. Он был таким с самого начала, если бы она соображала яснее еще тогда, когда очнулась, в больнице, она бы заметила это, но она еще толком не могла анализировать, а мысли путались, превращаясь в череду миражей, что она сама собрала в придуманном для себя Лешином образе. Он всегда играл с ней, словно паук выплетая вокруг нее кокон, чтобы выпить последнюю жизнь ее тела, выпить ее душу.
Ужас новой волной накрыл девушку, пока Леша волок ее в спальню.
– Лекс, пожалуйста, – продолжала в надежде умолять Катя.
– Раздевайся! – приказал он, наконец, отпуская ее и толкая на приторно-розовую кровать.
– Нет! Пожалуйста, Лекс, нет! – плакала она, причитая, никак не в состоянии подавить спазмы рыданий.
– Я считаю до трех, ты только напрашиваешься на дополнительную плату за сопротивление. Мои игрушки всегда покорны. Раз, – ледяным тоном отчеканил мужчина, демонстративно расстегивая пряжку ремня на брюках и дергая его из петлиц, – Два, я все еще жду.
Катя ссутулилась и внутренне сжалась, дрожа всем телом. Руки не слушались, но она начала стягивать юбку, не прекращая причитать уже шепотом:
– Пожалуйста, не надо…
– Быстрее, – отскочила от стен в гулкой тишине резкая команда.
Она судорожно глотала ртом воздух, стараясь унять хотя бы плач, не показывать слабости, не сломаться. Стянутая через голову майка полетела на пол, оставляя девушку в одних трусиках. Заставить себя снять и их она не могла, прикрывая руками грудь.
– Что ж, ты сама напросилась, три! – он резко дернул ее за руку, раскручивая как волчок, отчего она полетела, грудью врезаясь в изножье кровати.
Он придавил ее между лопаток, выкручивая руки назад и удерживая обе за запястья одной ладонью за спиной Кати. Она попыталась трепыхаться, но внезапно почувствовала рывок, ощущая, как с жалобным треском лопнула последняя преграда. Трусики рваной тряпкой отлетели в сторону. Мурашки отчаяния подняли каждый волосок на ее теле, когда пугающий свист за спиной рассек воздух, и ягодицы взорвались залпом оглушающей боли.
Катя завизжала, захлебываясь в новых рыданиях.
– Ты ведь тут его прятала, правда? – новый свистящий в воздухе шлепок отпечатался на мраморной кожей красной полосой.
– Ааааа! – так громко она никогда еще не вопила, Леша упивался этим звуком, словно оживая, все сильнее и сильнее продолжая хлестать ее ремнем. Мраморные ягодицы уже походили на спелое красное яблоко.
Новый удар, свист и снова шлепок, он размахнулся со всей силы, и бордовая лента опалила спину чуть выше ягодиц, отпечатывая багровеющий след на пояснице. Катя уже не могла кричать, скуля и молясь, чтобы все это закончилось, чтобы он отпустил, чего бы он не хотел. Вдруг хватка ослабла. Катя не шевелилась, наслаждаясь окончанием пытки.
«Дожить до утра. Только дожить до утра. Вымолить встречу с родителями, пусть и так, поплакать, обняв хотя бы надгробия. Не сломаться. Только не сломаться. Я смогу, смогу».
– Прости меня, я больше никогда не нарушу твоих правил. Я усвоила урок, Лекс, пожалуйста, – сквозь всхлипы взмолилась она.
Он легко, едва касаясь, провел ледяными пальцами по ее полыхающим отголосками боли ягодицам, отчего волна мурашек снова прокатилась по пояснице пробираясь по спине на загривок.
Он сел рядом, отчего кровать поодаль от Катиной макушки прогнулась под его тяжестью.
– На колени, – слова резанули по Катиным ушам. Она безвольно соскользнула на пол. – Сюда! – указал он на место у его ног. Девушка, медленно перебирая коленями, подползла на четвереньках, не поднимая взгляда на мужчину.
– Смотри на меня! – рявкнул он, и она подняла остекленевший взгляд, встречаясь с ним глазами.
Вельд никогда не был так возбужден, никогда его так сладко не умоляли о пощаде. Она наконец стонала в агонии его имя. Агония будоражила даже больше чем страсть, он и сам не ожидал, что так заведется. Казалось, он последний раз испытывал подобное еще в пубертате. От пунцовых кровоподтёков, ярче и ярче расчерчивающих ее бедра, его член налился настолько, что ему казалось, что он кончит, так и не вытащив его из штанов. Яйца отчаянно ныли. Ее губы опухли от рыданий, чуть подрагивая, по щекам продолжали течь слезы, она была даже прекраснее чем тогда, когда он впервые разрушил ее, когда она стояла в той кровавой луже, притягивая его своей невероятной хрупкостью.
– Открой рот, – мурлыкнул он, ложно прикрывая нарочитой нежностью чудовищный смысл этих слов, расстегивая молнию штанов.
– Нет, Лекс, пожалуйста, прошу тебя, – тихо, словно шелест ветра проскулила Катя.
Звонкая пощечина прилетела о правую щеку, губа лопнула, ударяясь о зубы и девушка почувствовала во рту металлический привкус. Больше она не сопротивлялась.
Она отгородилась от происходящего стеной, отдалилась мысленно, брокируя свои чувства и отвращение, послушно распахивая губы.
«Делай что захочешь, все что меня сегодня не убьет, сделает меня сильнее. Страха больше нет. Я больше не боюсь. Хуже уже ничего не произойдет, а умирать я пока не готова. Не знаю как, но рано или поздно, я отомщу тебе. Я клянусь, я отомщу», и она ушла в себя окончательно, механически исполняя его прихоть.
– Вот так уже лучше, – удовлетворенно пропел обволакивающий баритон. Он засунул ей в рот большой палец, гладя язык, затем размазал струйку показавшейся в уголке рта крови по ее губам, растирая, наслаждаясь своим триумфом, и резко протолкнул свой огромный подрагивающий орган внутрь, насаживая на себя ее голову, не давая отстраниться, все глубже и глубже, перекрывая поток воздуха в горле и вызывая рвотный спазм.
– А теперь глотай, малышка, ну же, глотай – и Катя почувствовала, как липкий терпкий сгусток обволакивает гортань, стекая внутрь, представляя себе, что все это происходит не с ней, не так, и новый поток слез начал заливать щеки.
Он встал, наклоняясь над ней.
– Вставай, детка, – но Катя сидела, продолжая беззвучно плакать, остекленевшим взглядом уткнувшись куда-то в стену – ну что ты, тебе же не хватало белка. Видишь, чтобы его получить, тебе не нужно тащить в рот всякую гадость. Этот рот только для меня. Я вижу, ты усвоила урок, поднимайся.
Он погладил ее по голове, словно кошку, продолжая мягко, уговаривающе, будто успокаивать:
– А завтра мы с тобой проснемся и поедем навестить твоих маму и папу, ты ведь соскучилась. А потом поедем на дачу, тебе достаточно Москвы, пора на природу, иначе так и будешь падать в обмороки. А потом полетим в Индию, там столько фруктов, цветов, сладостей, тебе понравится. Мы устроим, наконец, настоящий медовый месяц, да? – продолжал он гладить ее по макушке, – А потом в Корею, я познакомлю тебя с друзьями. Хотя, у меня идея! А давай сделаем тебе пластику, уберем этот шрам на лбу, да? А можем еще что-то подкорректировать, если ты хочешь. Губы я тебе трогать запрещаю, они слишком хороши, чтобы их править, но остальное, все что захочешь, моя своенравная малышка.
Глава 32
Кажется, этой ночью не спал никто.
Влад чувствовал себя самым бодрым человеком на свете, ни на секунду не упуская ни подъезд, ни черный ход высотки на Котельнической из виду. Консьержка без вопросов подписала бумаги. Все запросы и рапорты бились ровно по тем датам и времени, что просчитала Света, а от отца еще утром пришло сообщение: «Все сделано. Удачи тебе, сынок. Мы с мамой ждем вас дома». Его оперативники давно сидели на кладбище, окружив условное место у двух ничейных могил. И только Вельда с Катей все не было. Это нервировало, но радость от скорой встречи будоражила и окрыляла, вытесняя тревогу. Время подходило к обеду и вдруг, Влад увидел, как центральному подъезду, волоча в руках пузатый пакет, просеменила Люба.
Парень напрягся, понимая, что своего поста он бросить не может, на корню подрывая всю операцию, которую так сложно было спланировать и организовать с такой спонтанной невероятной скоростью. Скажи кто Вихрову, что возможно сделать подобное за 3 дня год назад, он бы ни за что не поверил и сам бы смеялся до колик, потешаясь над говорившим. Государственный аппарат не ездил на таких скоростях, и то, что сегодня он находился здесь, было сродни чуду. Чуду скорости для настоящего гонщика, почти нагнавшего свою удачу.
Люба путала все карты. Он притаился, ожидая, что будет дальше. Через десять минут, крупный охранник, подгоняемый старушкой-цербером, старательно пытался вытолкать сопротивляющуюся Любовь из резных стеклянных дверей центрального холла на улицу.
– Клавдия Васильевна, но ведь Катя тоже здесь живет, не только Алексей, почему мне нельзя пройти? Я не прошу ключ от их квартиры, я прошу передать ей пакет! – верещала на весь двор медсестра. Бабка, недовольно сложив руки на груди, встала, перегораживая своим тучным телом проход.
– Я все сказала, Любаша, у меня четкие указания, не пускать тебя на порог, – строго отчеканила она, проходясь цепким взглядом по двору, в поисках подозрительных прохожих, теоретически покушавшихся на ее логово без спроса.
– Тогда я тут сяду, и буду сидеть, и отгонять вам туристов ваших, ясно? С улицы вы меня выгнать не можете, а рано или поздно она все равно выйдет. – Люба демонстративно бросила пакет перед входом метрах в десяти и уселась сверху, зеркально консьержке сложив руки бантом на груди.
– Ну и сиди, дождя на тебя нет! – прикрикнула на нее Клавдия, бросая охраннику, – Последи тут за ней, если что зови, будем ГБР вызывать на нее, – и удалилась восвояси.
Влад окинул взглядом небо. Сегодня, вопреки прогнозам синоптиков, действительно не было дождя, хотя по небу еще с ночи гуляла осенняя хмарь. Он снова покосился на Любу, гордо, как на троне, восседавшую на своем бауле. Охраннику быстро наскучило сторожить эту дикую медработницу, и он, по-воровски озираясь, поскакал в курилку за углом, расположение которой Влад также разузнал заранее, просчитывая, как незаметно пристроиться в хвосте машины Вельда, стоящей аккурат напротив подворотни. Люба встала, по всей видимости, приготовившись ко второму рывку, и Влад осознал, что должен убрать ее прямо сейчас и другого времени уже не будет. Иначе все пропадет, а все старания даром.
Он резко выпрыгнул из машины, окриком привлекая ее внимание.
«Вот сейчас она опять, как и вчера испугается и точно все испортит», но девушка неожиданно подпрыгнула и почти бегом потащила сумку в его сторону. Он так же ловко вернулся за руль, указывая ей садиться сзади, и девушка, запихнув пакет вперед себя, забралась на заднее сиденье, захлопывая дверцу.
– Любовь, здравствуйте, что вы тут делаете, вы вроде бы сегодня дежурить не должны? – без предисловий спросил подполковник.
«А на что ты рассчитывал? Никогда не идет все по плану, слишком гладко начиналось. Раз она тут, значит, Вельд занят и уехал. Значит, перехват на кладбище не состоится. Надо срочно искать другой выход. Или?», Влад снова глянул вскользь на запыхавшуюся немного девушку, явно встревоженную, гораздо больше чем вчера.
– Здравствуйте, я и не на дежурство, я Катю спасаю, правы вы были, – тараторя от волнения, пробормотала Люба, – в общем, я вчера зря вам не поверила, слушайте, а можно на «ты»? А то я что-то совсем уже не могу, всю ночь не спала, надо было вчера ее все-таки с собой утащить, как-нибудь доехали бы. А я как какая-то, не знаю, я, в общем, вчера струсила, зря!
Влад уставился на Любу во все глаза, параллельно озираясь на подъезд.
– Можно, Люба, можно на «ты», только объясни, что происходит, и я тебя очень прошу, не выходи из машины и пристегнись сразу, – теперь он тоже начал заводиться, и тревога вошла в свои права. Влад знал, что должен быть как никогда сосредоточен, но шальные нервы в теле уже начали свою бешенную ирландскую пляску, угрожая полностью вывести его из такого ценного сейчас равновесия.
«Да уж, Вихров, своих учил, сам преподавал, сам их за это отчитывал и сам же не могу справиться с собой. Нервишки, однако. Походу, права Света-то была. Надо было кого-то из ребят послать, а самому на кладбище ехать и ждать там», задумался Влад, отвлекаясь, и тут же отогнал прочь сомнение. Кого он мог бы послать? Кому он мог бы доверить свою жизнь, заключенную в этой одной единственной, незабываемой, незаменимой для него женщине?
Он встряхнул головой.
– А почему не выходить? – сразу собралась и подозрительно посмотрела на него Любовь.
– Люба, я – подполковник ФСБ, у меня в подчинении целый взвод ментов и силовиков всех мастей, но я сижу и как пес караулю дверь подъезда здесь. Сам. Как ты думаешь, я просто так тут прячусь? – совершенно не готовый сейчас к истерикам Любы, нервно и несколько грубо проговорил Влад. – Не отвечай, это вопрос риторический, я просто тоже на взводе, и чтобы сразу откинуть твои сомнения, скажу, ты уж прости за грубость, если что, но мне, честно сказать, абсолютно плевать будешь ли ты в моей машине или выйдешь, или поедешь домой, или не знаю… Что угодно… Главное для меня сейчас, чтоб ты не крутилась именно здесь и не попортила операцию центрального управления ФСБ России по спасению главной женщины в моей гребанной жизни, которую я ищу уже больше трех лет.
«Боже, что я несу, зачем я все это сейчас ей сказал? Я за последнюю неделю, кажется, отчитался уже всему миру о своих чувствах. Столько лет держал в себе, закалял характер и что теперь? Размяк или просто прорвало, так что не заткнуть. Просто успокоиться, сосредоточиться и понять у этой медсестры, что изменилось в расстановке сил. Что-то явно поменялось со вчерашнего разговора», он ощущал, как начала подступать паника.
А Кати и Вельда все не было.
– Я вообще в этом ничего не смыслю, но если я могу чем-то помочь, скажи только чем. И давай откровенно. Если нужны мои показания, моя медицинская хватка, я, если нужна, я останусь и помогу, сделаю, как скажешь, если это поможет Кате. – Влад видел, девушка не лукавила, это подкупало, но осторожность сейчас была куда важнее.
– Давай на потом отложим откровения. Объясни, что происходит, в чем я был прав? – аккуратно повторил свой вопрос мужчина, снова сосредоточившись на подъезде.
– Конечно-конечно, поняла. Я же говорила, что Катя в коме была, и муж ее, пока она у нас лежала, чуть не каждый день приезжал, всю палату ее цветами завалил, а потом как она очнулась, настоял, чтоб забрать ее.
– И? – поторапливая рассказ Любы, буркнул Влад.
– Нельзя ей еще было так рано выписываться. Меня поэтому и отправили за ней приглядывать. Ну, еще потому, что мы подружиться успели, и Катя сама просила, чтобы меня к ней отправили, а не кого другого.
– Ну и? Люб, это все как влияет на то, что сегодня ты здесь? – уже не скрывая недовольства, пробасил Влад.
– Она не восстановилась еще, а сюда приехала, так ей муж нормально питаться запретил. Даже главврача нашего прижал, и тот распорядился вчера не давать ей нормальную еду, колоть медикаментозно. А я так не могу, я отказалась. Ну, и меня уволили козлы эти вчера вечером. Даже пускать вон запретили.
– Так они сегодня на кладбище-то поедут? Это в силе? – перебив ее, спросил то, что его больше всего интересовало Вихров.
– Вроде бы да, все в силе. Но только тут знаешь… – Люба замялась, подбирая слова, – он ее, когда из клиники забирал, не привез ей одежду на выписку, а я же говорила, что мы сдружились. Кроме меня к ней и не пускали никого нашего возраста, месяц в палате полежи-ка одна, с ума сойти можно. И я ей на выписку свою одежду верхнюю привезла тогда. А он как приехали, выкинул все. А у нее у самой нет ни одной вещи на осень или зиму, шкафы вроде забиты, а все новое, все легкие платюшки, туфли, босоножки, даже кроссовок и тех ни одной пары. А вчера я с тобой-то поговорила, и по-другому на всю эту ситуацию посмотрела. Ты вчера спрашивал еще, не запер ли он ее. Так вот, ты прав был, и ведь и правда, он как будто запер ее. Куда в осень выйти-то голышом, только разве что слечь и заболеть окончательно. Так и дверь в квартиру изнутри не открывается. Катя вчера пробовала, только ключом и только снаружи. И еще и вчера вечером, я как от тебя кулон передала ей, она видимо, вспомнила что-то, расчувствовалась и чуть в обморок не упала. А у нее браслет же на руке, так сразу звонить и главврач и Леша этот начали мне, ну и в итоге..
– Погоди, какой браслет, – Влада начало уже бесить, что Люба так путанно и непонятно изъясняется, но он понимал и видел, та тоже нервничает и вроде бы весьма искренне относится к Кате.
– А, ну я же вчера почти ничего и не рассказала. На руке браслет у нее, онлайн присылает показания о ее состоянии на компьютер главврачу. А он, вот ведь гад, видит, что обмороки от нехватки питательных веществ и все равно наорал на меня, что я ей бульоны варю, мясо в рацион ввела.
– Ладно, я понял, потом подробнее расскажешь, сейчас-то ты зачем приехала?
– Я еще у Кати была вчера, когда мне позвонил главврач-то, уволил меня. Я психанула, и будь что будет, решила. Послала их всех! Катя же человек, а не подопытный кролик для них. – Девушка выглядела очень искренней, с волнением жестикулируя. – Я вчера пожарила ей печенки, йогурт заставила съесть, пока муж ее не приехал, а потом на электричку мне надо было, ну я и уехала. Я предложила ей со мной поехать, а потом поняла, что и везти-то ее не в чем, обуви-то с одеждой нет. Приехала вчера домой и думаю, вот я какая, а еще говорила ей, что подруга, что не брошу. Всю ночь так и не уснула, под утро вон, вещи собрала, там обувь, куртка моя старая, штаны спортивные, свитер теплый. Не верх моды, конечно, но хоть так, потом уж можно разобраться. А ночью еще и смс от нее получила.
Влад сверкнул на Любу глазами:
– Можно прочитать? – но Люба уже сама ковырялась в сумке, извлекая телефон, и протянула его мужчине.
– Вот, смотри!
На экране небольшого смартфона отобразилось сообщение: «Прошу помоги. Я не останусь здесь больше ни дня. Не могу писать. Сказал, что уезжаем. Завтра в обед едем на кладбище. Это последний мой шанс».
Сердце Влада птицей затрепыхалась о ребра, смс было еще тревожнее, чем лицо Любы в этот момент.
– Я там еще баллончик в сумку положила мой, и молоток, – истерично проговорила Любовь.
Влад непонимающе уставился на нее.
– А молоток зачем?
– Ну, нож я класть побоялась, там так можно обороняться, что потом сама сядешь, а молотком проще, а больше у меня никакого оружия для самообороны нет, – растеряно проговорила девушка и вдруг произнесла, – Смотри, Катя!
– Сиди смирно и пристегнись! – скомандовал Влад, и в машине воцарилась напряженная тишина.
Из подъезда выходила не просто Катя, это была целая делегация. Впереди шли двое крепких коренастых мужчин, бегло вертящих головой. Могло показаться, что мужчины просто очередные туристы, но Влад прекрасно знал этот вид «отрешенной походки», они держались ровно в 5 шагах от Вельда, ведущего девушку под локоть, и были слишком сосредоточены. Катя явно шла с большим трудом, прихрамывая. Влад, было, дернулся, чтобы выпрыгнуть, но вовремя осекся, вцепившись в руль.
