Текст книги "Дождь не вечен (СИ)"
Автор книги: Ханна Флейм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Глава 26
Леша был прав, предполагая, что Катя видит эротический сон. Почти прав.
Едва слепив веки, она провалилась в обволакивающую нежность простыней. Вот только простыни ничем не напоминали здешние. Все было так реалистично, что девушке показалось, она лишь моргнула и вот, в другой, параллельной, зеркальной реальности. По всему телу разливалась нега, что Катя быстро списала, на реальные ощущения от пережитого наяву оргазма. Сейчас она лежала посреди кровати застеленной обычным, но мягким поплиновым бельем в насыщенных синих тонах, в очередной раз, удивляясь тому, что чувствует эту мягкость, ощущает себя во сне, будто это и есть явь.
Было немного странно лежать на спине поверх одеяла, в махровом халате на голое тело в той позе, в которой Катя себя обнаружила. Ноги были согнуты, при этом коленями соприкасались, а голени были разведены, отчего Катя чувствовала себя неудобно, однако во сне управлять собой не могла, являясь лишь невольной участницей, но при этом больше наблюдательницей происходящего. Почему-то казалось, что правая голень пульсирует, пока Катя не разобралась в том, что испытывает ноющую боль. Сейчас она поняла, что на ее голове полотенце, обматывающее мокрые волосы, а сама она явно расстроена и зла.
Дверь, заслоненная Катиными коленями от ее взгляда, со щелчком открылась, впуская высоченного, едва помещающегося в проеме с шириной своих плеч, парня, который приблизился размашистым шагом к Кате, заставляя ее сфокусироваться на нем. Впервые она видела его целиком, это был он, зеленоглазый. Парень стоял напротив в одних трусах, открывая крышку на тюбике, который был в его руках, и недовольно смотрел на девушку все также из-за преграды ее ног.
«И правда, Клуни…почти… Красивее только… Загорелый какой. А мышцы, прямо витые, никогда такого не видела…Или, если это воспоминание, получается уже видела?», она старалась лучше рассмотреть, запомнить, впитать его образ, чтобы обдумать все хорошенько после, когда настанет утро. Он будто был противоположностью Леше, темные, почти до черноты волосы, остриженные полубоксом, мягкие черты лица, квадратный подбородок и эти глаза нереального изумрудного цвета в обрамлении длинных пышных ресниц. Даже боль, казалось, немного притупилась, просто от его появления и близости. Удивительные эмоции, Катя явно ощущала их не сейчас, отголоском, просто считывала, неуправляемо.
– Даже трусы одеть не могу, – слегка канюча, простонал голос и Катя поняла, что это ее голос. Она вела диалог во сне с Зеленоглазым. Сознанием она попробовала возобладать над сном, вклиниться в ход происходящего, перехватить управление речью, силилась спросить у него: «Кто ты?», но тщетно. Сон шел своим чередом, и она отпустила вожжи, расслабившись в своей роли безвольного участника сюжета.
– Разведи ноги шире, – скомандовал твердо, но не громко собеседник, выдавливая на пальцы приличное количество прозрачного геля.
– Не хочу! – по-ребячески прохныкала девушка в ответ, – будет больно!
Он свел широкие брови, грозно ловя ее взгляд своим. Уголки пухлых губ недовольно сжались, что, кажется, должно было вызвать чувство угрозы, но вызывало почему-то неожиданно встрепенувшееся желание вперемешку с инфантильностью. Он повернулся чуть в профиль, отчего в свете ярко включенного света сверкнула серьга-кольцо, которой была пробита бровь. Ему очень шло. Катя заметила, что пробито так же ухо сверху раковины.
– Только немного и вначале, я аккуратно, давай! Ну же! – он снова повернулся, уставившись на нее и ехидно улыбнувшись, и протянул, – Постараюсь тебя отвлечь… Давай, разводи уже шире.
Катя послушно развела бедра, отчего полы халата, до этого еще лежащие на коленях, распахнулись окончательно. Та, зазеркальная Катя, не ощущала смущения, столь развратно представ перед Зеленоглазым, в отличие от Кати реальной, теперь полностью созерцающей его торс и осознающей картину чуть отстраненно от действа. Парень был словно вылеплен из камня, напряженные мышцы перетекали под кожей, придавая каждому его движению животной грации. Вся фигура собиралась в перевёрнутый треугольник, без грамма лишнего жира, с четко читаемыми кубикам пресса. Катя поймала себя на неловкой шальной мысли, что хотелось бы провести по этим кубикам языком, попробовать его кожу на вкус. Поверх все еще ноющего эха разрядки вспыхнуло волнение.
– Расслабься, – проговорил он, уговаривая и опускаясь на колени на кровать на расстоянии вытянутой руки от нее. – Расслабься! – повторив, уже командно.
«А что это мы с ним вообще-то делать планируем? На что он меня разводит? Не уж то…но я же никогда…», новая волна смущения, будто запустила механизм, раскрыв шлюзы сметающим потоком возбуждения.
Он нагнулся, не дотрагиваясь до нее нагеленными ладонями, и поцеловал в вершинку правого колена. Мягкие горячие губы двинулись вопреки ожиданиям девушки в сторону стоп, спускаясь по внутренней стороне голени. Неожиданно вспыхнула яркая, постреливающая боль чуть ниже его последнего поцелуя.
– Потерпи, Сумасшедшая, сейчас станет хорошо. – Катя приподняла голову, стараясь увидеть источник боли и происходящее внизу. Он легко, почти не касаясь, скользил пальцами по ее красной, волдырящейся местами голени. Мягкие губы снова коснулись коленки в легком поцелуе. Катя откинулась.
«Значит, я обожглась», слегка разочаровавшись, она скосила на него глаза. Тот сел поудобнее, отчего между его ног теперь можно было заметить, что отсутствие на Кате белья и ее вынужденная поза его очень заводили. Не меньше, чем саму, представшую в таком виде, девушку. Эмоции метались от простреливающей в голени, но явно притупившейся боли, к подступающему желанию и бабочкам, уже распустившим свои крылья в ее животе.
– Ну вот, погоди не двигайся, – он вскочил, протирая руки салфеткой, выхваченной откуда-то справа, нырнул в бок, и Катя увидела, как он разрывает упаковку большого прямоугольного пластыря. Через мгновение, его пальцы уже проглаживали прилипающую к голени ткань.
– А теперь обезболим, моя бесстрашная, сексуальная, крышесносная гонщица. Тебе полагается награда за терпение, – он навис над ней, в зрачках полыхали дьявольские огоньки, – но в следующий раз, когда ты полезешь на мотоцикл на шпильках, я тебя накажу, поняла?
Катя закивала, чувствуя как довольно улыбается, параллельно ощущая игривое предвкушение.
– Запомни, Сумасшедшая, ты, конечно, сногсшибательна в этом мини и туфлях. И, да, у меня встает, как только вспоминаю об этом шоу, что ты закатила на треке сегодня, но выхлопная труба мотоцикла горячая, к ней нельзя прижиматься! – тоном наставника, сверля ее взглядом, проговорил он, и резко, без предупреждения, съехал вниз, в секунду оказавшись головой между ее ног. Нет, Зеленоглазый не медлил, не осторожничал, как делал Алексей, он как ураган врывался на место действа, воспламеняясь неистово как огонь там, где оказывался. Меж ног у Кати полыхало. Парень намерено крепко удерживал ее за ляжки, не давая уворачиваться, и вероятно, касаться травмированной голенью его плеча. Уже было не важно, Катя забыла о голени, сгорая под его поцелуями. Он чуть прикусил пульсирующий клитор, отчего тело прострелило судорогой наслаждения, и девушка выгнулась дугой, зажимая его голову бедрами.
– Ммм, полегче, Сумасшедшая, шею мне свернешь, – послышался смешок снизу, и Катя недовольно хмыкнула от того, что тот остановился, – хм, а у меня тут между пальцами чуть геля осталось…
Чуть влажный, палец скользнул, мазнув от вершинки, касаясь тонкой кожи у самого сплетения нервных окончаний, притупляя чувствительность там, и нырнул в сокровенную глубину. Парень медленно вторгался в нее пальцем, будто исследуя изнутри, при этом по клитору плавно начало расползаться едва уловимое покалывание, сменяясь легким онемением и прохладой. Он подул на вершинку, удивительно замораживая, не останавливаясь, натирая ее в самой сердцевине медленно и вальяжно мучительно, отчего она начала елозить, придвигаясь навстречу. Она вся будто пульсировала, втягивая в себя его палец, стараясь удержать внутри. Он мягко коснулся широким горячим шершавым языком напряженного центра ее желания, облизывая. Он никуда не торопился, наслаждаясь тем, как Катя пламенела в его руках, снова и снова, обволакивая языком центр. Ей казалось, что она парит, почти, вот-вот, но до грани, вопреки ощущениям, не доходила.
– Нет, Сумасшедшая, так тебе теперь не кончить, – смеялся парень снизу.
Она раскидала ноги еще шире, руками притягивая его голову ближе, пропуская сквозь пальцы слегка колючие волосы, отчего он фыркнул, снова прикусив клитор зубами.
Катя взвизгнула, пытаясь утянуть его выше, но он не поддавался, смеясь, сменяя руки губами, вторгаясь теперь кончиком языка, облизывая края, упиваясь ее соками. Резко отстранившись, он бросил:
– Береги ногу! – и легко, будто невесомую, перевернул ее в воздухе, устанавливая точно на колени, спиной к себе, откидывая дальше в сторону ее правую ногу, и заставляя прогнуться в пояснице.
Она чувствовала, что влаги настолько много, что от резкого изменения положения тела, она заструилась по бердам.
– Скорее, ты же Вихрь, а не легкий бриз… – с придыханием и поскуливанием вырвалось из ее рта, и он стремительно вошел, не расшаркиваясь, во всю длину, до боли задевая нечто внутри, разбивая сознание на осколки, раз за разом. Пальцы вцепились в полушария ягодиц, притягивая ее ближе. Они словно слились в нечто единое, перетекая друг в друга. Она чувствовала его дрожь, слышала прерывистое дыхание, стонала, изгибаясь в ритм.
– Для тебя, Сумасшедшая, я не Вихрь, я – ураган, – проревел он сзади, не умаляя темпа и навис сверху. Его ладонь чиркнула по груди, солнечному сплетению, очерчивая живот, вниз, туда, где бешено трепыхался, казалось, весь ее пульс, вся кровь. Ускоряя ритм, он впечатывался, лаская одновременно ладонью, натирая, невыносимо приятно, почти за гранью. Она больше ни о чем не думала, сама стремясь навстречу, сжимаясь, но вновь проталкивая его глубже в свое лоно, до самой глубины, обнимая его собой, каждой своей внутренней мышцей. Он надавил ладонью под пупком, насаживая ее на себя глубже, и Катя приподнялась, откидываясь ему на грудь, заводя назад руку и обнимая его за шею. Нежные губы впились в ее шею под самой мочкой, он стал еще больше, по ощущениям доставая до диафрагмы своими размашистыми частыми толчками. Нестерпимо большой, распирающий, пока его руки блуждали, пощипывали, оглаживали, терлись.
– Сейчас, Сумасшедшая, сейчас… Кончай со мной… – прошептали губы у уха и язык самым кончиком прошелся от мочки по раковине вверх, вызывая сноп мурашек и….
Катя резко проснулась, как рыба, глотая ртом воздух, а за окном лучезарно светило солнце, едва поднявшееся из-за линии горизонта. Под пупком возбужденно пульсировало, Катя мучительно выдохнула, прошептав:
– Чертов сон, чертов зеленоглазый, – она повернулась к окну, осознавая, что так и уснула вчера голой, а на теле нет ничего, кроме медицинского силиконового браслета, который неприятно облепил запястье. Леши рядом не было, отчего Катя решила, что он уже ушел на работу. Она, озираясь вокруг, села, ощущая как влажная шелковая простынь, чуть липнет к ягодице.
«Вот же позорище, просыпаться в липкой луже… Такое вообще бывает с девочками? Что вообще с моим либидо?», Катя покачала головой, сгоняя дрему, и потерла глаза.
Часы на стене показывали одиннадцать и девушка, легко спрыгнув с кровати, как есть в неглиже, просеменила в сторону ванной. Мысли крутились вокруг таинственного незнакомца из сна, а между ног так же нестерпимо все горело, требуя разрядки. Побоявшись ванной, Катя решительно направилась в сторону душа, решительно собираясь закончить начатое во сне. По крайней мере, чтобы дурман схлынул, схлопывая напряжение. Мысли как шальные сновали в голове, «Как я его назвала? Я ведь что-то ему сказала…», она рывком дернула ручку душа. Кожи макушки и вершины плеч, жаля, коснулись горячие, парящие струи, стекая к ступням, разбрызгиваясь по стенам душевой. Она прислонилась к кафелю за спиной, потянув руку вниз, меж своих бедер.
«Вихрь, я назвала зеленоглазого вихрем», она прикрыла глаза, вспоминая картинку из сна, как он стоял меж ее разведенных ног, лукаво улыбаясь, сведя широкие брови.
– Ах-х-ххх, – вырвался из Кати стон, разносящийся и развратно отскакивающий от стен ванной. Она прикусила губу, стараясь стихнуть, но продолжая, что начала.
Дыхание совсем сбилось, пар затопил кабинку так, что девушка чувствовала, будто стоит в хамаме. Ноги дрожали, но она чувствовала, что близко, и неумолимо продолжала, невольно сползая по стене вниз. Она старалась представить, что это его руки продолжают свое ночное исследование, скользят, дразня, но разрядка не приходила, отчаянно ускользая из-под Катиных пальцев. Девушка напряглась и, усиливая трение, уперлась пятками в противоположную стену душевой, сидя ягодицами уже на полу. Она чувствовала невыносимую нехватку, продолжая свою механическую пытку, но тщетно. Злосчастный браслет все время неприятно стягивал запястье отвлекая, цеплялся сбивая и в конце концов, лишь рука напряженно заныла в предплечье, напоминая о том, что мышцы девушки пока не готовы к таким интенсивным силовым упражнениям.
Катя выдернул руку, с силой ударяя по плиткам пола в недовольстве, разбрызгивая уже остывшую воду на полу. С закрытыми глазами она подняла к потолку лицо, позволяя каплям спокойно стекать по щекам, лбу, губам, немного расслабляя.
«Гребанный же Вихрь, дьявол зеленоглазый…даже сама не могу», она снова выдохнула и начала медленно подниматься. Быстро переключив воду на ледяную, она взвизгнула, едва сверху хлынули, остужающие пыл, капли. Холод как рукой снял мучительное возбуждение, уступая место ознобу, и Катя решила, что пора сушиться и завтракать.
Только сейчас, когда она вытиралась пушистым полотенцем, она вдруг осознала, что не подумала о Леше ни разу, ни ночью, ни утром, ни сейчас стоя под душем. Она не чувствовала его весьма реальных вечерних ласк, как чувствовала послевкусие поцелуев наваждения из сна.
«Это ведь не нормально? Так ведь? Он же не настоящий, лишь сон. Как такое может быть?», теперь она тщательно обдумывала произошедшее.
«Даже если это реально существующий парень, а не моя разбушевавшаяся фантазия с его участием, вот так быть все равно не должно. Почему я не представляла сейчас, как меня ласкает Леша? Надо срочно разобраться. Я должна понять», она бросилась обратно в спальню, обматываясь в полотенце.
Не дойдя до гардеробной, где планировала одеться, она затормозила у изножья той кровати, на которой спала до сегодняшней ночи. Угол простыни в месте, где скрывался дневник был неловко оттопырен. Она сунула руку под матрас, облегченно обнаружив свое сокровище и извлекая черную тетрадь на свет. Та словно стала тоньше со вчерашнего дня, но Катя отогнала от себя эту зарождающуюся мысль. Пролистнув до разворота пронумерованных 4 и 5 страниц, она пробежала по пятой глазами, возвращаясь мысленно в тот эпизод, где остановилась.
«стр.5
13 июля ночь
Новый сюжетный поворот! Карлсон в деле! Все спят, а я на крыше. Последний хвостик белых ночей! Как я сюда лезла… Чувствую себя или как раз Карлсоном или женщиной-кошкой. Женщиной-покалеченной-кошкой.
Но какое счастье – я курю! Сидя на крыше ночью правда, но курю…надеюсь, он не заметит пропажи 1…нет 2…нет 5 сигарет…Сам виноват, я бы спросила, если бы пришел за ними.
Хрен знает, как я спускаться отсюда буду, нога болит адски».»
Решительно перевернула страницу.
«стр.6
14 июля вечер
Мне крышка. Вчера уже под утро, меня обнаружили на крыше санитарки. Может и хорошо, что нашли, я уже начала замерзать. Сама я так и не спустилась, что и требовалось ожидать. Как я вообще додумалась лезть на крышу с костылем? Сила дурной привычки!
Зато как было кайфово, свежо, опять же весело.
Весело, потому что часа в три, когда у меня начали стучать зубы, внизу я углядела знакомую фигуру. Тот, из очереди. Я свистнула. Не думала, что услышит, а он сразу заметил меня.
Хотел ко мне по пожарной лестнице лезть, но у него и правда какой-то сложный перелом плечевого сустава или кости… не помню точно, плеча в общем. С одной работающей рукой по пожарке не залезть. Но он искренне пытался помочь и забросить мне свою скомканную в шар толстовку. Капец, он сильный! Почти добросил. Рукав размотался, и она повисла на карнизе, на техническом этаже, буквально метр от меня. Но там дотянуться тоже было без шансов, я попробовала, но упора ногам нет, чуть не свалилась. Хотя, он улюлюкал снизу и подбадривал, кричал, что поймает, если упаду. Ага, конечно, поймает, залезть нет, а поймать больной рукой с почти четвертого этажа, это полюбому.
Так собственно нас санитарки и нашли. Одна его пинками погнала куда-то в корпус …»
Катя глазами перешла к следующей странице, непронумерованной как предыдущие. Странно, но почерк неуловимо изменился, да и чернила ручки были иными.
«…надо забыть. Не могу…
хочу к тебе хочу к тебе хочу
к тебе хочу к тебе хочу к тебе
хочу к тебе хочу к тебе хочу к
тебе хочу к тебе хочу к тебе»
Несколько строк и всего несколько слов, снова и снова. На последнем, написанном где-то посредине страницы «тебе», букву «е» слегка размыло, подсказывая, что нечто капнуло на страницу, когда она писала это. Катя, торопясь, перевернула лист, неожиданно натыкаясь на белую оборотную сторону обложки.
«Как так? Почему? А где остальное?», снова вернулась на страницу назад и снова обратно Катя, «Вчера ведь точно было больше листов. Точно не один, я только начала читать, я помню, как перелистывала, тут было больше десятка страниц…». Она внимательнее осмотрела разворот шестой страницы, жалея, что тетрадь на спирали и невозможно понять, действительно ли они исчезли или ей вчера померещилось. Послышалась возня из коридора, но Катя не шелохнулась, все так же сидя на углу кровати и сканируя глазами обложку, так предательски окончившегося дневника, породившего в ее голове больше вопросов, чем ответов.
Любу можно было угадать по звонкому топоту и прорезавшему тишину звучному:
– Ой, не спишь, хорошо, а я раньше! – голос приближался, но Катя сидела спиной, лишь по звуку определяя, что та стоит уже за ее плечом, – Я забыла предупредить, расписание-то у моих электричек по субботам другое. Так что тут или в 12 или только к двум уже…
Люба нагнулась, заглядывая Кате за плечо.
– А что ты мокрая и голая сидишь? Что рассматриваешь? Фотки достала и память тренируешь?
Катя помотала отрицательно головой, поднимая на Любу взгляд и откладывая тетрадь в сторону.
– Люб, вот скажи, а это нормально, что мне каждую ночь снятся эротические сны? – она чуть замялась, – даже не эротические, а порнографические.
Люба улыбнулась:
– Ну что, прям очень откровенные сны?
– Ага, я утром отдышаться аж не могу.
– А муж твой шикарный куда смотрит?
– В смысле? – переспросила Катя.
– Ну как, так-то ты очень долго пролежала без движения. Организм, видимо, требует наверстать упущенное, гормоны надо проверить, но вообще это скорее близко к норме, чем наоборот. Но я не совсем поняла, почему Алексей твой не помогает тебе наверстать. Или вы с ним… – Люба многозначительно поставила рядом указательные пальцы обеих рук, а потом развела, демонстрируя что-то вроде слова «разбежались» или «в ссоре», как показалось Кате.
– Ну как, нет, у нас все хорошо вроде бы, но тут другое.
– Какое другое? – Присаживаясь рядом, спросила Люба.
– Да я не знаю, как объяснить! – воскликнула слегка раздраженно Катерина.
– Ну, по-простому, нормально говори как есть и все. Я вроде бы не тупее паровоза, или зачем тебе еще подруга и врач в одном лице, Кать? – она доверительно уставилась на девушку в ожидании. Катя выдохнула, снова набрала в грудь воздуха и на одном дыхании начала тараторить.
– Люб, меня это просто убивает. Каждую ночь, как вернулась сюда, представляешь? Я только засыпаю, и начинается, и просыпаюсь вся взмыленная. Но только Леша тут вообще не при чем, он старается меня не трогать, осторожничает, боится, что навредит. Мы вчера вроде с ним вечер бурно провели. Ну как, я бурно, а он не знаю. Я просто звездой валялась тут, а он старался. Было приятно, конечно, но..
– Ну, ты кончила же вчера? Говори уже как есть, не нужны твои эпитеты красивые, я так сути не понимаю – перебила ее Люба, поторапливая, и кажется, скорее решившая посплетничать, нежели дать медицинское заключение Катиного странного состояния.
– Да, кончила, – почти себе под нос еле-слышно пробубнила Катя, – он пошел в душ, а я срубилась сразу. И снова сон. Понимаешь? Я и так получила свой оргазм, но во сне все повторилось, это же не нормально, да?
– Два раза за ночь оргазм получить? Нормально, а чего нет-то? Леша молодец все же, зря я, не только красивый, но и умелый! Радуйся, что ты паникуешь?
– Люб, так мне не Леша сниться. – Люба еще пристальнее уставилась на Катю, – Один и тот же парень снится. Я утром, как будто даже руки его все еще чувствую на коже ну и еще кое-что чувствую, что я как кошка в марте.
– Погоди, а что за парень? Бред Питт? А сон одинаковый?
– Джордж Клуни! – Катя начала посмеиваться, слегка истерично, – нет, ну правда, парень похож на молодого Клуни.
– Ну бывает, что уж, я месяца полтора назад во сне на космическом корабле с ДиКаприо молодым кувыркалась. И по-моему уже не первый раз. Плохо сны запоминаю… – немного раздосадовано закончила медсестра.
– Этот кажется реальный, я дневник свой нашла, не уверена, что тут про него, но описан он похоже.
– Ну даешь! – засмеялась Люба, – Вот аппетиты у тебя, вот это я понимаю! Одного великолепного мужика ей рядом мало, она ночами еще и с Клуни резвится. Так сон-то одинаковый?
– Да нет же, Люб, Клуни прямо…как слово то подобрать…затейник.
Люба поморщилась:
– Ужас, «затейник», как бабушка моя выражаешься. Но вообще, очень странно, если каждый день один и тот же парень, но сны разные. С такой частотой обычно один и тот же снится, и чаще – кошмары, а не как у тебя.
– Я снов-то раньше, ну до комы, почти никогда не видела, а тут эти странные.
– Что ты с этими «странными» заладила? Немного странно, что так часто, но в целом, все нормально. Не много знаешь ли таких, кто через 3 года из комы выходит. Кто его знает, может для таких уникумов как ты, это нормальная реакция нервной системы.
– Да потому что странные они, вот странные, сны эти. Говорю же, я все что происходит, чувствую, как будто не сплю, как будто он гладит меня, целует. И во сне и как проснусь все еще чувствую. – она задумалась, силясь объяснить, – Вот знаешь, говорят, надо себя ущипнуть, если сомневаешься спишь или нет? Больно – не спишь, не больно – точно спишь. Тут вот вообще не так!
– Даааа уж, – протянула Любовь, – ладно, если так, соглашаюсь и правда очень странные у тебя сны. Хочешь, с Семеном Федоровичем проконсультируюсь и тебе передам, что он скажет?
– Ага, конечно, и с Тамарой и с Михаилом не забудь еще проконсультироваться, – съерничала Катя, – чтобы он Леше что ли все передал? Он старается, сам терпит, весь извелся уже, вчера как ужаленный в душ убежал, а ему Семен скажет, что я по ночам во сне с другим трахаюсь, зато ему не даю.
– А ты не даешь? – прищурилась Люба.
– Честно? – Катя встала, устремляясь к гардеробной, до которой не дошла, зависнув с дневником, – не даю…
Ее голос теперь доносился из-за дверей, чуть запыхавшийся, потому что она явно одевалась, стараясь не прерывать свою исповедь.
– Ну как не даю, не совсем. Вчера вот дала бы, но он сам не взял, а я уснула.
– Ага, – хохотнула девушка из спальни, – и дала Клуни, да?
Катя выскочила из гардеробной. Девушка явно не сильно заморачивалась выбором и сезоном, натянув первую попавшуюся под руку юбку небесно-голубого цвета в пол, в стиле бохо и простую кремовую майку на бретелях.
– Люб, ну не смешно, блин! Я ведь не высыпаюсь…
– Ну так ты мужу давай, и думаю, проблема сама собой рассосется, – Люба поднялась с края кровати, поправила покрывало и двинулась в кухню, – Кофе пойду налью нам, а то страсти такие, надо под сладенькое обсуждать.
Катя двинулась следом.
– Я не знаю, я скованно себя с Лешей чувствую, не в своей тарелке что ли. Он меня пугает иногда, если честно. Не вот чтобы прямо как монстр из ужастика, а просто, иногда на мысли себя ловлю, что смотрю на него, а у меня поджилки дрожат.
Люба остановилась, отчего Катя в нее врезалась.
– Если бы не кома твоя, я бы посоветовала к психологу обратиться. Ненормальная реакция так-то. Но у тебя очень особенный случай, так что давай пока тревогу бить не будем, понаблюдай, как дальше пойдет. Недельку – полторы, хоть понятно будет, система это или так организм реагирует на возвращение домой, на двигательную активность. – И Люба многозначительно повела бровями вверх вниз.
