Текст книги "Запретная книга"

Автор книги: Гвидо Соспиро

Соавторы: Джоселин Годвин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– А с жильцами они общаются?

– Мими Роулендсон приглашала меня на ужин. Гости у них редко бывают. Нашей застольной беседы хватило, чтобы понять – она достаточно осведомлена о событиях в мире и вовсе не такая расфуфыренная дурочка, какой ее представляют.

– Как вы думаете, она имеет отношение к запрету на ношение головных платков?

Лео вспомнил, что сенатор успешно протолкнул закон о запрете на ношение головных платков школьницами-мусульманками.

– Вполне возможно. Если подумать, то после взрыва в Сан-Петронио сенатор Роулендсон получит огромную поддержку в народе, особенно если вы правы насчет мотивов теракта.

– Ах да, теракт… Если за него ответственны исламисты, это изменит все. В Америке было одиннадцатое сентября, у нас – День Тела Христова; праздник получил дурную славу. В честь него назовут улицу.

В словах барона слышалась неуместная легкомысленность. Однако ужин закончился, и Лео счел за лучшее оставить последнее слово за старшим собеседником.

Встав из-за стола, барон откланялся.

Лео хотел пойти в библиотеку, будучи уверенным, что пресловутая книга есть и в доме, надо только внимательно поискать, но его внимание привлекла суета слуг. Неожиданно появилась Орсина.

Она ли это? Красота девушки все так же поражала: длинные вьющиеся рыжие волосы, словно с полотен Тициана, лучистые зеленые глаза, осанка, грация… Однако в Орсине появилось нечто степенное; на эту мысль наводили строгий льняной костюм, чулки, туфли на высоком каблуке, классическая сумочка… Орсине вашингтонского периода этот наряд показался бы чересчур продуманным. А может, все дело в достоинстве? Лео переполнили чувства. Он заметил напряжение на лице Орсины, но списал это на дорожную усталость.

Улыбнувшись, Орсина по-европейски поцеловала его в обе щеки.

Ее супруг протянул руку и представился самоуверенным тоном:

– Найджел Макферсон.

– Лео Кавана. Очень рад знакомству.

– Взаимно, – подтвердил Найджел. Высокий, он не утратил привлекательности, даже слегка облысев с возрастом.

Орсина переговорила с Думитру и обратилась к мужчинам по-английски:

– Уже поздно, и у меня нет аппетита. Почему бы нам не выпить, скажем, в библиотеке?

В этот момент в зале появился Эммануил, поздоровался с Макферсонами. Как ни странно, Найджела он принял с искренней теплотой.

Лео надеялся, что пить они будут не кампари. И тут же поправил себя: кампари после ужина не пьют. Эммануил достал из скрытого серванта графин и четыре бокала.

– Это не бренди, – сказал барон, словно прочтя мысли Лео. – Тридцатилетний гватемальский ром. Держу пари, вы такого ни разу не пробовали.

– О, я пил и очень люблю эту вещь, – отозвался Найджел. – У меня в клубе подают нечто подобное, только выдержка – двадцать три года. Черт возьми, дорогая, – обратился он к Орсине, – я рад, что мы здесь. Последние дня два были сущим кошмаром.

– Вы застряли в аэропорту? – спросил Лео.

– Застряли – верно сказано. На посадочной площадке, будто мухи в клей вляпались. Ждали там несколько часов: то садились в самолет, то высаживались. Удружили же нам террористы, а «Бритиш эйрвейз» им только подсобила. Знали бы, поехали на машине – вышло б в два раза быстрее. В следующий раз летим частным рейсом. Ты согласна, дорогая?

– Да, милый, – ответила Орсина. – Думаю, в Болонье было намного хуже.

– Еще бы, черт подери! – сказал Найджел, принимая у Эммануила бокал рома. Барон пожелал всем спокойной ночи и удалился.

Найджел оглядел Лео.

– Орсина говорит, вы блестящий ученый. Это вы учили мою жену говорить по-английски? Мне пришлось поработать над ее американским акцентом.

– Она отлично говорила на английском до нашей встречи, – ответил Лео. – Я, по сути, ничему не учил Орсину. Только нанял и предоставил свободу действий.

– «Свободу действий»?! – Орсина насмешливо округлила глаза. – Я работала в жестких рамках, боясь удариться в солипсизм. [9]9
  Крайняя форма субъективного идеализма, в которой несомненной реальностью признается только мыслящий субъект, а все остальное объявляется существующим лишь в сознании индивида.


[Закрыть]

– Со-лип-сизм? – переспросил Найджел.

– Да, дорогой, это такая шутка.

– Прости за педантичность, любимая. Тут столько книг! Должно быть, все из-за них: у меня на книги аллергия.

Встав из неудобного кресла, Найджел подошел к полкам.

– Столько сил потрачено – и все впустую, скажу я вам. Я прочел множество книг и пришел к выводу: все они годятся только на то, чтобы подпереть ножку расшатавшегося стола.

Найджел попытался раскачать мраморный стол, но тот стоял твердо.

– Найджел. – Орсина потянула мужа за рукав блейзера. – Скажи, что ты пошутил. Он пошутил, – заверила она Лео.

Найджелу такое внимание пришлось по душе.

– Пошутил, скажешь тоже! – возразил он. – Я живу как хочу. Фантазии писателей на меня не влияют. Мне интересны финансовые новости и триллеры, но, – тут он заметил полку с томами латинских авторов, – упаси меня Боже от классиков! Я их в школе начитался.

Орсина снова дернула мужа за рукав.

– Да, милая, – отозвался Найджел. – Зачем сидеть, когда можно прилечь? Время спать.

Он протянул руки к Орсине, приглашая встать, обнял ее за плечи, и вдвоем они, пошатываясь, пошли к выходу.

Уходя, Орсина пожелала Лео спокойной ночи. Ему подумалось, что она хочет задержаться в библиотеке с ним. Впрочем, это могло только казаться.

Лео хотел выключить свет, но возле входной двери выключателя не было. Лео прошелся по библиотеке в поисках заветной кнопки и увидел, что в каком-то футе от нее, на самом виду, лежит запретная книга – «Магический мир героев». Он хотел было схватить ее, но тут раздался голос Орсины:

– Лео? Вы еще здесь? Вам предложили минеральной воды в комнату? Есть с газом и без.

Лео попросил ее не беспокоиться, но Орсина настояла:

– Минералка в холодильнике на кухне.

Она не хотела будить прислугу.

Через несколько минут Лео вернулся в спальню с бутылкой газированной воды. Кроме книги, он ни о чем не мог думать, даже об Орсине. Заботливость бывшей протеже пришлась весьма некстати. После того, что рассказал Эммануил, Лео вряд ли дадут прочесть книгу. Но разве не затем его пригласила Орсина? Лео чувствовал соблазн спуститься в библиотеку и хорошенько изучить «Магический мир героев»; Эммануил бы и не узнал.

К тому времени как Лео надел пижаму, соблазн стал просто невыносим. Решено: надо идти в библиотеку, но не как персонаж викторианского готического романа – в темноте, по скрипучим ступенькам… Нет, Лео пойдет открыто, включая по пути свет. Если его потревожат за чтением, есть отличный предлог: не смог уснуть, вот и захотел почитать.

В библиотеке, взяв в руки запретный плод, Лео внимательно осмотрел его: переплет из зеленого сафьяна, плотный, словно у новой книги; на титульном листе название: «Il mondo magico de gli heroi», Магический мир героев, и надпись: «Напечатано в 1757 году в Венеции, для благородной семьи Ривьера». Весьма недурно напечатано, отметил Лео, но, попытавшись открыть книгу, разочаровался – страницы не разрезаны. Кто бы мог подумать! Теперь книгу не прочитать – подозрение немедленно падет на него, не Найджелу же интересоваться подобными вещами.

Ничего не оставалось, как вернуть книгу на место. Лео отправился назад, к себе в комнату, выключая по пути свет. Никто его, кажется, не видел.

Странно все это, думал Лео, ворочаясь в кровати. Надо будет рассказать Орсине… Он так хотел провести несколько дней в приятной компании, забыв обо всем. Засыпая, Лео вспомнил своих котов и позавидовал дзен-буддистам, ко всему равнодушным в этой жизни.

ГЛАВА 3

– Дядя, что-нибудь случилось? – спросила Орсина.

Совместный завтрак был омрачен хмурым молчанием барона. Орсина улыбнулась лучшей улыбкой, которая никогда не подводила, но Эммануил не отреагировал.

– Дело во мне? – настаивала племянница.

– Да, – ответил наконец барон. – Странно, что ты до сих пор этого не поняла.

– Но что я такого сделала?

– Молчи, не береди мне рану. Слушай меня внимательно: ты не должна была никому говорить о нашей книге. Никому, особенно этому бесталанному американцу. Просить его помочь в работе, которую ты должна проделать сама, – святотатство. Не показывай ему книгу.

– Но, дядя, его знание староитальянского и латыни может помочь.

– Чушь. Выполни задание сама – пожнешь плоды трудов. Никто не должен видеть нашей семейной реликвии, абсолютно никто. Поняла? Я предупредил тебя. Учти эту ошибку и не совершай ее впредь. – Гнев и негодование барона внезапно исчезли. Он мягко произнес: – Выпей чаю, дорогая. Это твоя любимая смесь, бабушкин рецепт.

На ленч собрались все. Стол накрыли в доме – в зале с фресками, которыми так восхищался Лео. Он с облегчением вздохнул, увидев Анжелу, бодрую и энергичную, – присутствие младшей племянницы сдержит барона, он не станет задавать Лео бесконечные вопросы. Орсина и Найджел вошли, держась за руки: муж смеялся, однако в жене не было видно той живости, что поразила Лео при первой встрече в Риме. Орсина, по-прежнему прекрасная, выглядела напряженной и обеспокоенной.

– Приветствую, друзья, – сказал Найджел, садясь за стол. – Простите, что заставили ждать, но дело было срочное.

Он взглянул на Орсину, которая густо покраснела. Краснеть бы ей дальше, если б Найджел продолжил рассказ, но тут зазвонил его сотовый.

– Я должен ответить. – Найджел встал. – Сливаемся с большой компанией… В общем, простите.

Барон велел Думитру подавать к столу, были приготовлены холодные блюда.

– Найджелу не следовало приносить телефон, – прокомментировал Эммануил.

– О, дядя, не вините Найджела в том, что он зарабатывает триллионы! Таков уж он, – высказалась Анжела, опередив Орсину.

– Не говори так. Мы воспитаны иначе и не настолько невежественны, чтобы говорить за столом о делах и деньгах.

– Верно, но я буду защищать Найджела, он мне нравится.

Вернулся Найджел.

– Анжела заступается за меня? – спросил он. – Как благородно с ее стороны! И как великодушно с вашей стороны, барон, простить меня!

Найджел именовал Эммануила его титулом, и барону это льстило.

Анжела вновь стала центром внимания. Похоже, она нравится Найджелу больше Орсины. Впрочем, Лео и сам не мог устоять перед чарами младшей сестры Орсины, так что суждение выходило предвзятым. Тем более Найджел, хотя и отпускал шпильки в адрес супруги, относился к ней тепло и с уважением.

– Профессор, – сказал вдруг баром, – мы еще не слышали вас. Как вы себя чувствуете?

Лео слегка покраснел и ответил:

– Спасибо, чувствую себя превосходно и наслаждаюсь обществом.

Должно быть, ответ прозвучал не слишком-то убедительно.

– Только не говорите, что все еще думаете о теракте, – не отставал барон.

– Как раз о нем и думаю. Никак не могу забыть.

– Понимаю, вы были так близко от станции, когда прогремел взрыв. Однако не терзайтесь виной выжившего, это грешно. Здесь – оазис, не тревожьтесь воспоминаниями.

– Мне очень нравится гостить у вас. Благодарю за радушный прием.

– Не стоит. Профессор, еще бокал вина?

– У меня есть тост: за жизнь! – предложила Анжела.

– За жизнь! – раздался хор голосов.

Отпив белого вина, Найджел отметил отличный вкус барона.

– Мне звонили из Маранелло, – сказал он, делясь планами на день. – Все улажено, за мной заедет Джанни, механик, мы поедем в Маранелло и там опробуем несколько машин. Я присмотрел «феррари» 1967 года, хочу купить для своей коллекции.

– Можно с тобой? Ну пожалуйста, – попросила Анжела, улыбаясь так, что отказать ей было попросту невозможно.

– Орсина, ты не против? – поинтересовался Найджел.

Орсина не была равнодушна к старым автомобилям, но за последние годы повидала их достаточно. К тому же ей хотелось провести побольше времени с Лео.

– Нет, не против. Поезжайте, развлекитесь, только веди аккуратно, – ответила она.

Анжела встала из-за стола и крепко обняла сестру:

– Спасибо, Орсина. И тебе спасибо, Найджел. Вот повеселимся!

– Кстати, – вспомнил Найджел. – Барон, у меня для вас кое-что есть.

Он передал Эммануилу небольшой сверток. Барон развернул его и улыбнулся:

– Водительские перчатки! Благодарю, Найджел.

– Рад, что вам нравится. Перчатки из кожи пекари, самые мягкие. Я как-то раз удачно приобрел партию кожи пекари, теперь у меня ее целый склад в Лиме. Вы никогда не бывали в Лиме? Любопытный город – смотрится так, будто его разбомбили, хотя никто не бомбил.

Все собрались в гостиной за кофе, но тут робко вошел человек, с извинениями приблизился к барону и зашептал ему что-то на ухо. Хозяин прервал слугу:

– Джорджио, ты поражаешь меня отсутствием манер! Шептать на ухо, где это видано?! – Обращаясь к остальным, Эммануил произнес: – Прошу простить моего секретаря. Он человек верный, но неотесанный. Ступай, Джорджио, я скоро буду.

Секретарь ушел, а барон прокомментировал:

– Его хорошие манеры еще не проснулись.

«Что, черт возьми, он имеет в виду?» – подумал Лео и недоуменно переспросил:

– Вы сказали, еще не проснулись?

– Именно. Его бабушка служила горничной в доме нашего друга, маркиза древнего веронского рода; понесла от хозяина, случился небольшой скандал… Поражает другое: за два поколения четверть благородной крови в жилах Джорджио не подавила большую, но слабую плебейскую долю. Вот что я имел в виду, говоря о его манерах. Аристократ в нем спит, но, надеюсь, рано или поздно он проснется.

Лео не знал, как реагировать на услышанное. Казалось, барон шутил, но понять это по его липу было невозможно.

С бесстрастным видом Эммануил продолжил:

– Джорджио сообщил, что едут… как бы их назвать? А, мои единомышленники, – пояснил Эммануил, глядя на озадаченные лица гостей. – За свою жизнь я накопил столько знаний, что решил поделиться ими с юными энтузиастами. Они приезжают ко мне уже год. Впрочем, возможно, это способ удовлетворения стариковского тщеславия.

Для Лео последнее предложение прозвучало крайне неправдоподобно. Он никогда не встречал человека со столь раздутым самомнением.

– Присоединяйтесь, – предложил барон Лео и Орсине. – Я прочту весьма интересную лекцию.

Ни Лео, ни Орсина не смогли отказаться. Оба позавидовали Найджелу и Анжеле – они-то наслаждаются лихой поездкой на «феррари».

К барону съехалось около сотни парадно одетых мужчин – его учеников.

«Бальному залу нашлось применение, однако тут явно не танцуют», – подумал Лео, заметив старинное оружие, развешанное по стенам. Алебард, сабель и арбалетов хватило бы на небольшую армию.

На сцене возвышалась кафедра, зал уставили рядами стульев. Орсина с Лео сели позади, чтобы не выделяться.

Джорджио проверил микрофон и обратился к гостям:

– Для большинства из вас барон Эммануил Ривьера делла Мотта не нуждается в представлении. Тем, кто здесь впервые, я говорю: добро пожаловать. Сегодняшний день, семнадцатое июня, вы запомните как первый день новой жизни. Вам несказанно повезло встретиться с человеком, который, как никто, олицетворяет бессмертную мудрость. Внимая ему, вы не просто услышите слова – вы переживете настоящее откровение.

Не обращая внимания на слугу, Эммануил встал за кафедру. Раздались аплодисменты – не громоподобные, но теплые. Надев очки для чтения, барон начал лекцию, темой которой стала трансцендентность.

– Есть три пути достижения трансцендентности. Каждый из них подходит для определенной касты, которые в индуистской традиции определяются как брахманы – жрецы и ученые, кшатрии – князья и воины, и, наконец, вайшьи – торговцы.

Брахман – интеллектуал. Он достигает трансцендентного состояния без помощи извне, путем медитации, которую не следует путать с молитвой. Путь брахмана – самый трудный, но те, кто им следует, достигают наивысшего состояния духа.

Воин – человек действия. У него есть два способа достичь трансцендентности. Первый – это война. Если в гуще сражения воина не волнует жизнь и смерть, то он достигает состояния космического спокойствия, когда ему все равно, убивает ли он или убивают его.

Второй путь для воина – через познание женщины, которая не является ровней воину, как не является она ему ровней на поле битвы. Воин – представитель элиты, а не банальный насильник – использует секс для достижения собственных целей.

«Надо же! – удивился Лео. – Трансцендентность через познание женщин и секса?» Барон разыгрывает спектакль, чтобы впечатлить молодые умы, обладатели которых не лишены прекрасных тел. По сути же, он рассказывает о своем помешательстве.

Эммануил отпил воды и выдержал театральную паузу, что еще больше рассмешило Лео. Слушатели внимали словам хозяина дома с восхищением.

Барон продолжил:

– Женщина, которую использует воин, не подозревает об этом. Для нее акт соития – совершенное наслаждение. Для воина это медитация, которая осуществляется быстрее обычного, потому что воина ведет к совершенству энергия единения мужского и женского начал.

Представитель третьей касты живет тем, что продаст и покупает. Его не интересует трансцендентность; если торговец возжелает ее достичь, ему понадобится мощное вспомогательное средство. В отличие от воина и брамина торговец не умеет контролировать свой разум. Он использует наркотики, которые позволяют ненадолго окунуться в состояние трансцендентности. Такое просветление искусственно, и в итоге торговец часто впадает в зависимость от стимулирующих веществ.

Представители четвертой касты – шудры, слуги – наслаждаются простыми радостями семейной жизни. Они должны работать и верно служить своим господам. Однако я говорю о том, что было в древности. Сегодня касты перемешались, забыли о своей природе. Рассказывать об этом современному человеку – все равно что метать бисер перед свиньями.

«Премного благодарен, что метнули пару штучек передо мной, – подумал Лео, сытый по горло речами Эммануила. – Неужели кто-то воспринимает барона всерьез? Эти молодые люди похожи на зомби! Дети!»

Ирония и раздражение пропали, когда Орсина взяла его за руку. К чему бы это? Лео смотрел на сцену, радуясь, что слова барона не касаются его слуха.

Не сговариваясь, Орсина и Лео незаметно выскользнули из бального зала.

Через террасу они вышли на лесную тропинку. Орсина повела Лео мимо статуй богов. Выйдя на широкий луг, заросший полевыми цветами, она сказала:

– Сядем здесь, на траву.

Лео знал, что нужно рассказать Орсине о найденной копии «Магического мира героев», но делать этого не хотел. Если книгу подложил барон, то ему удалось заставить Лео почувствовать себя вором, которого поймали за взломом фамильного сейфа… Намного приятнее было сидеть рядом с Орсиной и ни о чем не думать.

– Сегодня утром дядя был очень зол на меня, – первой заговорила Орсина.

– Правда?

– Он сказал, что я не должна была говорить вам о книге. Я не думала, что в этом есть что-то преступное. Дядя ревностно охраняет традиции семьи Ривьера. Он старейший и мудрейший среди нас. Я не хотела просить его о помощи, пока сама не разберусь. Дядя не ожидает этого от меня, от женщины.

– Серьезно? Похоже, это в его духе. Простите за вопрос: по какому праву он указывает вам, что можно, а что нет?

Орсина посмотрела Лео в глаза и ответила:

– Если бы не одно происшествие, я бы не стала обращать на это внимание.

– Какое происшествие?

– Мои родители погибли в автокатастрофе.

– Орсина, простите, мне так жаль. Не знал, что вы…

– …Мне двадцать восемь, я замужем и могу с этим справиться. Гораздо больше следует волноваться из-за Анжелы. Мы с ней очень разные.

– И да и нет: вы обе прекрасны.

Орсина недоверчиво посмотрела на Лео.

– Да будет вам! – отмахнулась она.

Лео покраснел и поспешно добавил:

– Я констатирую факт. Но вы правы – Анжела ведет себя легкомысленно.

– «Легкомысленно»? Слабо сказано. Я не взяла бы Анжелу в друзья. Однако, как старшая сестра, очень беспокоюсь о ней, забочусь о ней по мере возможности. Когда родители погибли, я хотела стать опекуном Анжелы, но она предпочла дядю мне. Я пробовала настоять на своем, что осложнило дело. Дядя не очень подходит на роль опекуна.

Лео был абсолютно с этим согласен, однако не стал ничего говорить, боясь причинить Орсине боль. Он только спросил:

– Анжеле исполнилось восемнадцать?

– Исполнится через несколько месяцев. Я жду не дождусь этого момента. Ее уже приняли в Бристольский университет, к большому неудовольствию дяди. Он презирает все итальянское. Анжела должна уехать отсюда поскорее – люди, с которыми она здесь общается, не самая лучшая компания. Я в свое время сделала то же самое. Этим летом мы с Анжелой съездим в Бристоль, я помогу ей устроиться.

– Как так вышло? Она ведь училась последние пять лет в итальянской школе.

– Анжела посещала английскую школу в Падуе. Наверное, я зря волнуюсь: родители погибли два года назад, а сестра здорова и весела. Сами видели.

«Верно», – с облегчением подумал Лео.

– В любом случае, – добавила Орсина, – пока Анжела под опекой дяди, приходится быть с ним обходительной.

– Теперь все понятно.

– Поэтому я не стану показывать вам книгу.

Лео не ответил. В принципе он был благодарен.

– Вы, я вижу, не очень расстроены.

– Из-за того, что приехал зря? Мне так вовсе не кажется. Книгу я, конечно, не увижу, но зато повидал вас, а ради этого стоило выбраться из дома.

Неожиданная галантность Лео начинала его беспокоить, вдобавок Орсина замужем.

– А места здесь куда привлекательней джорджтаунских, – заметил он.

– Привлекательней китайского ресторана, где готовят блюда из собачьего мяса?

– Да. Даже лучше кинотеатра, где проектор взорвался посередине «Жюля и Джима». [10]10
  Фильм 1962 г. французского кинорежиссера Франсуа Трюффо.


[Закрыть]

Орсина улыбнулась воспоминаниям, и – впервые в присутствии Лео – с лица девушки сошло напряжение…

– И все-таки, – сказала Орсина, доставая из сумочки сложенные листы, – вот образцы.

– Отрывки из книги?

– Да. Дядя не станет возражать… То есть я не уверена, но ему знать не обязательно. Обещайте, что сохраните все в тайне.

– Обещаю.

– Я работала над этими кусками текста, пыталась разгадать шифр. Возможно, у вас получится пролить свет на эту головоломку? А вдруг загвоздка именно в ней? Я достаточно продвинулась и, может быть, с вашей помощью доведу дело до конца?

– Хорошо, позвольте взглянуть.

Лео сомневался, что в книге сокрыта сколь-нибудь великая тайна, но очень хотел помочь Орсине. Они отошли к каменному столу, девушка выложила на него стопку листов. В густых кронах деревьев пели птицы. Момент был идиллический… Лео одернул себя: отвлекаться нельзя, есть срочное дело. На листах бумаги были написаны фразы на латыни: Орсина выделила некоторые буквы, пытаясь составить из них отдельные слова.

– Lux naturae, – прочел Лео первую фразу. – Природный свет.

– Уверена, это значит «луна».

– Почему?

– Смотрите: если взять первые две буквы ог каждого слова, получится вот что: «LUx NAturae» – «луна». А луна – это и есть природный свет. Следующая задачка потруднее: «Mensura structurae verae magiae».

– Это значит «Мера построения истинной магии».

– Да, и я думаю, что слово, которое здесь зашифровано – «menstruum».

– Верно… – Лео одолевали сомнения, но он быстро втянулся. – Разумеется, в латыни U и V взаимозаменяемы. Думаю, речь идет о женских… тайнах, – как можно деликатнее предположил он.

Орсина ничуть не смутилась.

– Согласна. Теперь смотрите сюда: «Vulva tumens radius».

– Звучит достаточно прозрачно, – сказал Лео. – «Утроба, набухшая сиянием». Но я не вижу смысла.

– Вот именно. Смотрите: получается слово «vultura» – «стервятник».

– Как сюда вписывается стервятник, хотел бы я знать?

– В тексте сказано, что стервятник – чистейшая из птиц, потому что не убивает ради еды, даже растения.

– Свежий взгляд на стервятников… Господи, они питаются падалью! Что в этом чистого? Ладно, и к чему вы пришли?

– В сущности, ни к чему… Вот фраза, с которой не получается разобраться: «Pulsa cineres, elige lacunam».

– «Измельчи прах, выбери полость», – озадаченно перевел Лео. Немного подумав, он произнес: – Рискну предположить, что все эти латинские фразы связаны с деторождением. Пособие для молодоженов времен Ренессанса – как зачать, например, мальчика. Или, наоборот, как зачатие предотвратить. Все эти упоминания о луне, менструации… Смотрите: «А caelo totum», значит «Все это – от небес». Получается… та-ак… «acetum» – «уксус». Ну конечно, дифтонг «ае» в слове «caelo» произносится как «е». Должно быть, прах и уксус – это составные какого-нибудь зелья, а речь идет о роли кислотности при зачатии. А то, что «от небес», – это ребенок. В то время авторы книги открыто не могли заявить об этом, потому что официальная медицина не признавала их за ученых. Сегодня такие знания никому не нужны.

– Возможно, вы правы, – сказала Орсина, – и книга действительно рассказывает о подобных проблемах. Но что, если есть другое значение?

– Если и есть, я его не вижу. Мне довелось прочесть лишь малую часть текста.

– Не понимаю, почему дядя так упорно не разрешает показать книгу вам.

– Может, это лишь одна из особенностей его мышления? Он говорил, что книгу дарят старшему сыну – или дочери – накануне свадьбы. Вы обязаны решить загадки и применить знания на практике. Да, они бесполезны, но это фамильная традиция, а барон живет прошлым.

– В книге может скрываться и нечто большее. Вдруг ее значение не столько буквально, сколько символично?

– Что ж, замечательно, – сказал Лео. Похоже, книга не опасна. Тем лучше. – А может, этот трактат – нечто вроде пособия по самостоятельному психоанализу?

– Пытаетесь развеять мои страхи, да? – Орсина спрятала листки в сумочку.

– Нет, думаю, что бояться действительно нечего. Серьезно, я говорю искренне.

– Лео, – Орсина неожиданно взглянула на него с большим чувством, – помните, я оставляла вам письмо на столе в университете?

– Да, – прямо ответил Лео. Лгать было бессмысленно.

– Почему вы не ответили?

– Я так и не вскрыл конверт.

– Что?! Но почему? Почему не прочли его, вы… глупец?..

Лео молчал.

– В том письме я излила вам душу! – Девушка неожиданно схватила Лео за лацканы блейзера и притянула к себе.

– Простите, Орсина. Меньше всего на свете я хотел причинить вам боль.

– От письма избавились не читая, даже не вскрывая… Так?

– Так. Я отдал его секретарю на уничтожение вместе с другими бумагами.

– Вы выбросили мое письмо, не прочитав его?! – Орсина посмотрела на Лео широко раскрытыми глазами. – Но почему? Разве я вам нисколько не нравилась? Вас ко мне не тянуло?

– Тянуло, – признался он после долгой паузы. – Вы мне понравилась сразу, на нашей встрече в Риме.

– Тогда почему вы ничего не сделали? Ради всего святого, почему?! Из-за обывательских правил поведения? Роман с подчиненными – это… неправильно? Недостойно? Бросьте! Вы мудрей этого. Если вы действительно меня хотели, такая глупость не могла остановить вас!

У нее на глазах выступили слезы. Неужели Орсина плакала из-за него? Лео не мог больше сдерживаться, он должен был сказать правду. Он не мог видеть Орсину несчастной.

– Орсина, пожалуйста, не злитесь. Прошу вас.

Девушка взяла себя в руки, но Лео понял, что она продержится недолго – до тех пор, пока он сам не откроется ей.

– Все удивляются мне, – сказал Лео, тщательно подбирая слова. – Некоторые вообще думают, будто я – латентный гей, живущий с двумя кошками. В юности я был совсем другим, непохожим на того Лео, с которым вы познакомились в Риме. Я был дерзок, тщеславен и не считался с чувствами окружающих. Девушки находили меня привлекательным и падали ко мне в объятья. Я не задумываясь давал им то, чего они от меня хотели. Когда я учился в магистратуре, одна девушка от меня забеременела и хотела родить ребенка. Я уговорил ее сделать аборт. Однако возникли осложнения, и девушка осталась бесплодной. Из-за нервного срыва она стала принимать антидепрессанты. Я до сих пор поддерживаю с ней связь, пытаюсь помогать, но она уже не полноценный человек. Я презирал себя, а утешение нашел в католической вере. Вступил в Третий орден, [11]11
  Третий орден предназначен для людей, желающих принять на себя обеты и жить в соответствии с духовностью определенного ордена (чаще францисканского, доминиканского или ордена кармелитов), но при этом вести мирской образ жизни.


[Закрыть]в котором не надо становиться ни священником, ни монахом, а только дать обет безбрачия. Я стараюсь быть достойным человеком. Вот и все. Простите, Орсина, если я причинил вам боль. Сейчас для меня важно вам помочь.

Орсина ничего не сказала, лишь слегка поцеловала его в губы. Этого Лео не ожидал.

– Вас, наверное, удивляет мой выбор мужа? – спросила Орсина, взяв себя в руки.

– Я никого не сужу. Уверен, ваш муж – человек многих достоинств.

– Из которых он пока не явил ни одного.

– Я этого не говорил.

– Довольно. Муж мне подходит, он даже по-своему, по-английски, очарователен. К тому же он дал мне шанс уйти от всего этого.

Лео не совсем понял, что Орсина имеет в виду.

– О, есть детали, о которых вы не знаете, но уехать отсюда – из Италии, от семьи – было просто замечательно. Люблю ли я своего мужа? Нет. Но я верна ему и стараюсь быть нежной. Верен ли мне супруг? Об этом я Найджела не спрашиваю. Такое у нас с ним дружеское соглашение. И оно работает. А теперь, – произнесла Орсина вновь изменившимся голосом и с таким выражением, что Лео приготовился к новой вспышке эмоций, – скажите: если я вас сейчас поцелую, будет ли это с вашей, профессор, – я правильно к вам обращаюсь? – стороны неэтично? Или хуже? Вы нарушите обет? Станете прелюбодеем?

Лео не успел ответить, потому что в следующую секунду Орсина уже целовала его. Он отвечал на ее поцелуи, чувствуя сладость губ девушки и соленый привкус ее слез. Высвободившись из объятий Лео, Орсина обеими ладонями закрыла лицо, расплакалась и почти сразу же рассмеялась. Вернувшись в объятия к Лео, она целовала его с неведомой доселе страстью. Он крепко прижимал к себе девушку, вдыхая ее аромат, наслаждаясь моментом, о котором столько мечтал…

– Я могла быть твоей, дурачок! Мне плевать на богатство. Ты мог увезти меня, избавить от этого груза. Мы бы уехали в Аргентину, в Австралию… куда угодно. Начали бы жить заново.

– Прости, я не понимал. Если бы…

– Молчи, молчи.

Она вновь поцеловала его, надолго прильнув губами к его губам, словно пытаясь вдохнуть жизнь в них обоих. Отстранившись от Лео, Орсина поспешила назад, в усадьбу.

Лео остался один, переполняемый чувствами.

Лео предупредил Думитру, что к ужину не выйдет, и неверной походкой отправился к себе в комнату.

Болван… Какой же он был глупец, когда отказался от своего счастья с Орсиной! Нет, надо что-то придумать, иначе так недолго и с ума сойти. Лео чувствовал, что готов броситься в спальню к Орсине и заниматься с ней любовью ночь напролет – страстно и ad infinitum. [12]12
  До бесконечности (лат.).


[Закрыть]

Лео ограждал себя от жестоких ударов судьбы тем, что запретил себе жить. Мудро? Вряд ли. Смело? Нет, нисколько. Если б он прочел то письмо…

На следующее утро за завтраком случилось то, чего он боялся: они с Орсиной оказались одни за столом. Девушка листала газету; ее волосы купались в потоке солнечного света, льющегося через окно. Оторвавшись от чтения, Орсина взволнованно сказала:

– Доброе утро, Лео. Ужасные новости: при взрыве погиб пятьсот тридцать один человек, еще больше ранено. От собора остались руины. Весь мир потрясен.

– Да, трагедия просто чудовищна, – прокомментировал Лео, однако ему показалось, что Орсина, говоря о теракте, пытается ослабить возникшее напряжение.