Текст книги "Фланкер"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА III. Ночная беседа

По-видимому, дон Стефано Коэчо отлично знал прерии. Стоило ему только очутиться в лесу и, как он полагал, вне всяких наблюдений, как он гордо поднял голову, походка его приобрела уверенность, его глаза мрачно сверкнули, и он скорым шагом направился к группе пальм, засохшие зонтичные листья которых представляли собой ненадежное убежище во время дневного жара от жгучих лучей солнца.

Однако он не пренебрегал никакими мерами предосторожности: временами он вдруг останавливался, прислушивался к малейшему подозрительному звуку или пытливым взглядом всматривался в глубь леса, потом, успокоенный окружавшей его тишиной, продолжал свой путь тем же скорым шагом, каким вышел из лагеря.

Доминго шел буквально по его следам, подстерегая каждое его движение с искусством, свойственным метисам, стараясь иметь возможность укрыться при каждом неожиданном повороте преследуемого. Доминго был человек, каких множество на границах; он обладал многими добрыми качествами и многими пороками, и хотя был способен на добрые дела, но легче повиновался дурным инстинктам.

Он следил за незнакомцем, не давая себе ясного отчета в том, зачем это делает, не зная еще, будет ли он за него или против него, ожидая, чтобы дело разъяснилось и чтобы он мог точно для себя решить, выгоднее ли изменить или исполнить свой долг; старался же он скрыть свое присутствие потому, что надеялся проникнуть в чью-то тайну, тем самым поставив себя в наиболее выгодное положение.

Таким образом оба человека шли друг за другом около часа, и дон Стефано даже ни на секунду не подозревал, что один из самых ловких негодяев идет по его следам.

После бесчисленных кругов и поворотов в густой траве дон Стефано подошел к реке Колорадо, которая в этом месте была широка и спокойна, как озеро; по берегам ее рос густой хлопчатник и высокий тополь, корни которых скрывались в воде. Подойдя к берегу, незнакомец остановился, с минуту прислушивался и, наконец, поднеся пальцы ко рту, завыл по-волчьи. Немедленно в тростнике послышался такой же вой, и у берега появилась легкая пирога из березовой коры, управляемая двумя охотниками.

– Э-э! Я уже не надеялся встретить вас! – сказал дон Стефано сдержанным голосом.,

– Разве вы не слышали нашего сигнала? – ответил один из сидевших в лодке.

– Как бы я пришел без этого! Только мне кажется, что вы могли бы ближе подойти ко мне.

– Это было невозможно.

Пирога врезалась в песок. Оба человека, находившиеся в ней, легко соскочили на землю и через секунду подошли к дону Стефано. Оба были в одежде и в полном вооружении охотников.

– Гм! – заметил дон Стефано. – Отсюда до лагеря далеко, боюсь, что мое отсутствие заметят.

– Да, вы рискуете, – ответил тот, который уже говорил, – человек высокого роста, с открытой, важной и строгой физиономией, седые волосы которого рассыпались по плечам густыми прядями.

– Но так как вы уже здесь, объяснимся как можно короче, время дорого. Что сделали вы после нашей разлуки?

– Не много: мы только издали следили за вами, готовые в случае надобности явиться к вам на помощь.

– Благодарю. Новостей нет?

– Никаких. Кто мог бы сообщить их нам?

– Справедливо; а вашего друга Верного Прицела вы не обнаружили?

– Нет.

– Досадно. Если предчувствия меня не обманывают, нам скоро придется взяться за ножи.

– И возьмемся!..

– Я это знаю, Вольная Пуля, ваша храбрость мне давно известна; но вы, ваш товарищ, Руперто, и я – в итоге нас только трое.

– Так что ж тут такого?

– Как что такого? Когда приходится биться против тридцати или сорока приученных к войне охотников, право, Вольная Пуля, вы меня изумляете вашими суждениями. Вы не задумываетесь ни над чем! Вспомните, что на этот раз нам приходится биться не с плохо вооруженными индейцами, а с белыми, разбойниками и бродягами, которые скорее умрут, но не отступят ни на шаг, и мы вынуждены будем неизбежно погибнуть.

– Это правда, их много, я не подумал об этом.

– А умрем мы, что станет с ней?

– Хорошо, хорошо, – проговорил охотник, согласно кивая головой, – повторяю вам, что не подумал.

– Видите теперь, что мы неизбежно должны сойтись с Верным Прицелом и его друзьями.

– Хорошо, но как отыскать в прериях след такого человека, как Верный Прицел? Кто знает, где он в настоящую минуту? Может быть, он находится от нас на расстоянии ружейного выстрела, а может быть, в пяти сотнях миль44
  Миля – английская мера длины, равная 1609 м.


[Закрыть]… Уверены ли вы, что на этот раз не ошибаетесь и напали на верный след?

– Я еще не уверен в этом, хотя все заставляет полагать, что не ошибаюсь, но положитесь на меня, скоро я узнаю, на что нам следует решиться.

– По этим следам мы идем от самого Монтеррея, но чтобы решиться на какое бы то ни было средство, нам нужна уверенность, и потом, как вы сами сказали, необходимо увеличить наше число.

– Вы правы. Так я возвращусь в лагерь; в будущую ночь увидимся. Я буду очень несчастлив, если и на этот раз не узнаю того, что мне так необходимо знать. Вы же в это время старайтесь, как только можете, проведать что-нибудь о Верном Прицеле.

– Наказ этот лишний, я не останусь в бездействии. Дон Стефано схватил вдруг руку охотника и, крепко сжав ее, сказал взволнованным голосом:

– Вольная Пуля, я не стану говорить ни о нашей давнишней дружбе, ни об услугах, которые я не раз оказывал вам к своей великой радости; повторяю вам только, что от успеха нашего дела зависит счастье всей моей жизни.

– Хорошо, хорошо, положитесь на меня, дон Хосе, я стар для того, чтобы менять друзей. Не знаю, кто прав или виноват в этом деле, желаю только, чтобы правосудие было на вашей стороне; но что бы ни случилось, я останусь вам добрым, верным товарищем.

– Благодарю, мой старый друг, до будущей ночи. Сказав это, дон Стефано – или тот, кто называл себя так – повернулся, чтобы уйти, но Вольная Пуля удержал его.

– Что случилось? – спросил незнакомец.

Охотник приложил к губам указательный палец правой руки в знак молчания и повернулся к Руперто, который присутствовал при их беседе:

– За волком! – шепнул он ему чуть слышно. Руперто, не отвечая, прыгнул как ягуар и исчез в хлопчатнике, растущем поблизости.

Через несколько минут, в продолжение которых оба человека безмолвно и неподвижно оставались на своих местах, они услышали шорох листьев, шум поломанных ветвей, затем падение на землю тяжелого тела, после чего все стихло.

Тотчас же в ночной тишине раздался крик совы.

– Руперто зовет нас, – сказал тогда Вольная Пуля, – все кончено.

– Что произошло? – с беспокойством спросил дон Стефано.

– Сущая безделица, – ответил охотник, делая ему знак следовать за ним. – По вашим следам шел шпион, вот и все.

– Шпион?! Но это не безделица!

– Он в наших руках, следовательно, не опасен.

– В таком случае мы должны убить его.

– Посмотрим; это будет зависеть от объяснения с ним. Во всяком случае небольшой грех давить подобных гадин.

Разговаривая таким образом, Вольная Пуля с товарищем скрылись в кустах.

Доминго, крепко связанный арканом Руперто, напрасно старался вырваться. Руперто, стоя перед ним, опираясь на свое ружье, с усмешкой слушал брань метиса в ожидании прибытия охотников.

– Вместо угроз, удалец мой, – сказал, выходя из кустов, Вольная Пуля, – мне кажется, лучше было бы честно сознаться, что ты в наших руках, и действовать, сообразуясь с обстоятельствами.

– Можешь звать меня удальцом и читать мне наставления, старый капканщик мускусных мышей, – грубо ответил ему шпион, – но белые вы или краснокожие, кто позволил вам обращаться так с охотником?

– Если бы вместо того, чтобы пытаться подслушать то, что вас не касается, достойный сеньор Доминго, так кажется вас зовут, – насмешливо произнес дон Стефано, – вы спокойно продолжали бы спать в своем лагере, с вами не случилось бы маленькой неприятности, на которую вы изволите жаловаться.

– Я должен признать справедливость ваших рассуждений, – ответил бродяга с иронией, – но что делать? Я всегда имел страсть узнать именно то, что от меня старались скрыть.

Незнакомец устремил на него подозрительный взгляд.

– А давно у вас эта страсть, сеньор Доминго? – спросил он.

– С самого детства, – дерзко ответил тот.

– В таком случае, вы, должно быть, узнали очень много различных вещей?

– Бесчисленное множество, господин мой. Дон Стефано обратился к Вольной Пуле.

– Друг мой, – сказал он ему, – ослабьте немного веревку, стягивающую его, я желаю поговорить с ним; может, что и узнаем от него.

Охотник безмолвно исполнил просьбу дона Стефано. Бродяга, почувствовав облегчение, с удовольствием сделал глубокий вздох и сел.

– Слава Богу! – воскликнул он насмешливо. – Теперь хоть находишься в сносном положении, можно и поговорить.

– Не так ли?

– Точно так, господин мой, теперь я готов для вас на любые услуги.

– В таком случае я воспользуюсь вашей любезностью.

– Пользуйтесь, пользуйтесь, сударь, от разговоров с вами я могу только выиграть.

– Может быть, вы и правы. Скажите-ка мне: не считая вашего благородного любопытства, в котором вы мне так чистосердечно признались, нет ли в вас еще каких маленьких недостатков?

Бродяга сделал вид, будто добросовестно вдумывается в себя, и через две-три минуты ответил с огорчением:

– Нет, сударь, не вижу никаких.

– Уверены ли вы в этом?

– Гм! Пожалуй, и могут быть, но, однако, не думаю.

– Ага, вы, видимо, не уверены в этом!

– В самом деле, это правда! – воскликнул бродяга с фальшивой откровенностью. – Вы знаете, сударь, как несовершенна человеческая натура.

– А если бы я вам помог, – сказал дон Стефано, – может быть, что…

– Мы найдем кое-что, не так ли, сударь? – живо прервал его Доминго. – Так помогите, помогите мне, ничего лучшего я не желаю.

– Так, например… заметьте хорошенько: я полагаю, но не утверждаю…

– Я знаю, полноте, сударь, не стесняйтесь.

– Итак, может быть, в вас есть некоторая слабость к деньгам?

– В особенности к золоту.

– Это-то я и хотел сказать.

– Потому только, сударь, что золото так приятно звучит! О! И если его честно приобрести!..

– Разумеется. Вот, например, предположим, что кто-нибудь предложил бы вам тысячу пиастров за открытие тайны паланкина дона Мигеля Ортеги.

– Хорошо! – воскликнул бродяга, устремляя ясный взгляд на незнакомца, который в свою очередь внимательно следил за ним.

– И если кто-нибудь, – продолжал дон Стефано, – дал бы вам сверх того, в задаток, такое вот кольцо.

Произнося эти слова, он повертел перед глазами негодяя великолепным бриллиантом.

– Я бы согласился, клянусь Богом! – с жадностью воскликнул бродяга. – Хотя бы для открытия этого секрета мне пришлось бы навсегда лишиться места в раю, на которое я все же надеялся!

– Освободите этого человека, Вольная Пуля, – холодно произнес дон Стефано, – мы поняли друг друга.

Почувствовав себя на свободе, метис подпрыгнул от радости.

– Где перстень? – спросил он.

– Вот он, возьми его, – сказал дон Стефано, подавая ему перстень. – Договор заключен?

Доминго сложил крестом большой палец правой руки и большой палец левой и, гордо подняв голову, сказал громко и с чувством:

– Клянусь крестом Искупителя употребить все усилия для открытия тайны, которую дон Мигель так ревностно скрывает! Клянусь никогда не изменять кавалеру, с которым заключаю условие в настоящую минуту! Эту клятву произношу в присутствии трех лиц, здесь стоящих, и обязываюсь, если обману их, подвергнуться без ропота такому наказанию, даже смерти, к какому угодно будет этим господам присудить меня.

Клятва, принесенная Доминго, была самая грозная, какую только могут произносить испано-американцы; не было примера, чтобы они нарушили ее. Дон Стефано удовольствовался ею и доверился честности бродяги.

Вдруг на некотором расстоянии от них раздалось несколько выстрелов, а вслед за ними громкие крики.

Вольная Пуля вздрогнул.

– Дон Хосе, – сказал он незнакомцу, положив руку на его плечо, – Бог покровительствует нам. Возвращайтесь в лагерь. Следующей ночью я, вероятно, сообщу вам что-нибудь новое.

– Но что означают эти выстрелы?

– Не беспокойтесь, идите, предоставьте действовать мне.

– Если вы этого хотите, извольте, я уйду.

– А я? – спросил Доминго. – Послушайте, друзья, если вам предстоит подраться на ножах, то не можете ли вы и меня взять с собой?

Старый охотник внимательно посмотрел на него.

– Гм! Мысль твоя не дурна, – сказал он через минуту, – пойдем, пожалуй, с нами.

– В добрый час; вот и найден предлог для оправдания моего отсутствия.

Дон Стефано улыбнулся. Напомнив еще раз Вольной Пуле об их свидании в следующую ночь, он скрылся в кустарнике, направляясь к лагерю.

Оба охотника и метис остались одни.

ГЛАВА IV. Индейцы и охотники

Мы уже сказали, что в том месте, где находились три охотника, река Колорадо широко разлилась, и ее серебристые воды извивались среди красивой, очень живописной местности. Пирога Вольной Пули пристала к небольшой долине, скрытой со всех сторон высокими деревьями, густая зелень которых окружала ее, словно зеленым занавесом; охотники, находясь в ней, избавлялись даже днем от любопытных или нескромных посетителей, но в такой поздний час, при мерцающем свете луны, проникающем к ним через свод древесных листьев, они могли считать себя в полнейшей безопасности.

Убедившись в прочности своей позиции, Вольная Пуля разработал план сражения с той ясностью, какая дается только продолжительным опытом жизни в прериях.

– Приятель, – спросил он метиса, – знаешь ли ты степь?

– Конечно, не так, как ты, старый капканщик, – скромно ответил тот, – но все же настолько, что могу оказать вам помощь в деле, затеваемом тобой.

– Люблю такой ответ, он доказывает желание быть полезным. Слушай меня внимательно; мои седины и морщины на лице говорят тебе за мою опытность: всю свою жизнь провел я в лесах; нет ни одной травинки, которую бы я не знал, ни одного шороха, которого я не мог бы объяснить, ни одного следа, которого бы я не узнал. Несколько минут назад неподалеку от нас раздались выстрелы и воинский клич индейцев; среди выстрелов я узнал выстрел из ружья моего друга. В настоящую минуту он находится в опасности, бьется с апачами, напавшими на него во время сна. По числу выстрелов я узнал, что с моим другом только два товарища; он пропал, если мы не явимся к нему на помощь, потому что противники его многочисленны. Наша попытка опасна, подумай, прежде чем ответить: все ли еще хочешь ты сопутствовать нам и рисковать своей шкурой?

– Э-э! – беспечно ответил бродяга. – Умирают только один раз; может быть, не представится больше такого прекрасного случая умереть честно. Располагай мной, старый капканщик, я ваш телом и душой.

– Хорошо, я ждал такого ответа. Однако мой долг был предупредить об угрожающей тебе опасности. Но довольно говорить, пора действовать: время не терпит, каждая потерянная минута кажется веком тому, кого мы хотим спасти. Ступайте по моему следу, держите глаза и уши настороже, будьте особенно внимательны и без моего приказа ничего не делайте. Пошли!

Приведя в порядок ружье, вслед за обоими своими товарищами, Вольная Пуля осмотрелся и, увлекаемый инстинктом охотника, пошел быстро, но неслышно в направлении разыгравшейся битвы, знаком позвав за собой своих спутников.

После двадцатиминутной очень трудной и вместе с тем очень осторожной ходьбы Вольная Пуля остановился. Слегка раздвинув ветви кустарника, они увидели следующее.

Перед ними, не далее как в десяти шагах, открылась прогалина; в центре ее были разложены три костра, вокруг которых сидели индейцы апачи и важно курили, а их лошади, привязанные к стволам деревьев, жевали молодые древесные побеги.

Верный Прицел равнодушно стоял подле вождей, опираясь на свое ружье, и разговаривал с ними. Вольная Пуля ничего не мог понять: апачи, казалось, были в самых лучших отношениях с охотником, который со своей стороны не выказывал ни жестами, ни выражением лица никакой озабоченности.

Чтобы дать понять читателю то странное положение, в котором находились все эти люди по отношению друг к другу, мы должны несколько отступить назад.

Мы уже сказали, что после внезапного нападения индейцев Верный Прицел вышел к ним, размахивая в знак мира бизоньим плащом. Индейцы остановились, чтобы выслушать объяснение охотника. Даже два вождя вышли к нему навстречу, вежливо прося его высказаться.

– Что хочет мой бледнолицый брат? – спросил с коротким поклоном один из вождей.

– Разве мой краснокожий брат не знает меня? Нужно ли говорить ему мое имя, чтобы он знал, с кем говорит? – ответил Верный Прицел сердито.

– Это лишнее. Я знаю, что брат мой великий воин. Уши мои открыты, я жду его объяснений.

Охотник презрительно пожал плечами.

– Разве апачи стали трусливыми хищными волками, которые стаями грабят в прериях? Зачем они напали на меня?

– Мой брат сам знает.

– Нет, не знаю, раз спрашиваю. Апачи-антилопы имели вождем великого воина по имени Красный Волк, этот вождь был моим другом, я заключил с ним договор. Но Красный Волк умер, без сомнения, его скальп украшает жилище команча, потому что молодые воины его племени напали на меня, нарушив мир, в котором клялись, и напали изменнически во время моего сна.

Вождь выпрямился, нахмурив брови.

– У бледнолицего, как и у всех его соплеменников, язык ехидны, – сказал он грубо, – сердце его прикрыто кожей, из груди его вылетают лживые слова. Красный Волк не умер, его скальп не украшает жилище собаки-команча, он все еще старший вождь апачей-антилоп, охотник это хорошо знает, потому что говорит теперь с ним.

– Я очень рад, что брат мой назвал себя, – ответил охотник, – я не узнал бы его по его поступкам.

– Да, один из нас изменник, – сухо возразил вождь, – и, конечно, изменник бледнолицый, а не индеец.

– Я жду, чтобы брат мой объяснился – я не понимаю его, глаза мои затуманились и ум омрачился. Я уверен, что слова вождя рассеют это затмение. Спрашивай, я буду тебе отвечать.

По знаку Красного Волка апачи разожгли костры и расположились лагерем. Несмотря на хитрость вождя, сомнение закралось в его душу, он хотел доказать белому охотнику, что действует чистосердечно и не таит против него никакого злого умысла. Апачи, видя восстановившееся согласие между их вождем и охотником, поспешили исполнить приказ своего предводителя. Всякая враждебность вмиг пропала, и прогалина приняла вид мирного лагеря охотников, принимавших у себя лучшего друга!

Верный Прицел внутренне усмехнулся успеху своей хитрости и обороту, какой он сумел дать делу; однако он не без волнения ждал объяснения с вождем и чувствовал себя в западне, из которой мог благополучно выйти только чудом. Красный Волк пригласил охотника к своему костру. Верный Прицел принял это приглашение.

– Будет ли белый охотник отвечать мне? – спросил Красный Волк.

– Жду вопросов моего брата.

– Тогда пусть он откроет уши, вождь хочет говорить.

– Слушаю.

– Красный Волк известный вождь, команчи страшатся его имени и бегут от него, будто трусливые женщины. Однажды во главе молодых воинов Красный Волк проник в деревню команчей-бизонов. Все их воины охотились в прерии. Красный Волк сжег их жилища, а женщин увел в плен. Правда ли это?

– Правда, – ответил охотник.

– Среди женщин была одна, которая привлекла к себе расположение вождя, – это была жена старшего вождя команчей-бизонов. Красный Волк привел ее в свой лагерь, обращался с ней не как с пленницей, а как с любимой сестрой. Что же сделал белый охотник?

Сказав это, вождь устремил на Верного Прицела строгий взгляд. Тот даже не моргнул.

– Я жду, чтобы брат мой обвинил меня, и тогда я мог бы узнать свою вину, – произнес он.

Красный Волк продолжал с некоторым волнением в голосе:

– Белый охотник, злоупотребив дружбой вождя, проник в его селение под предлогом посещения его красного брата. Так как он был всем знаком и всеми любим, то беспрепятственно ходил по всему селению, а когда узнал, где находится Дикая Роза, то в одну темную ночь похитил ее как негодяй и предатель.

При этом оскорблении охотник судорожно сжал дуло своего ружья, но тотчас, справившись с собой, равнодушно произнес:

– Вождь – великий воин, слова в изобилии слетают с его губ. К несчастью, он увлекается и рассказал все не так, как оно было на самом деле.

– О-о-а! – воскликнул вождь. – Разве Красный Волк клеветник? Тогда его лживый язык должно кинуть собакам!

– Я терпеливо выслушал вождя, теперь он должен выслушать меня,

– Хорошо! Говори, брат мой.

В эту минуту послышался очень слабый свист. Индейцы не обратили на него внимания, но охотник вздрогнул, глаза его сверкнули, и на губах появилась торжествующая улыбка.

– Я скажу коротко, – начал он. – Правда, я вошел в селение моего брата, но явно и честно, чтобы просить у него от имени Летучего Орла, великого вождя команчей-бизонов, его жену, которую Красный Волк похитил. Я предлагал за эту женщину богатый выкуп: четыре шкуры белых бизонов и два ожерелья из когтей серого медведя. Я действовал таким образом, чтобы избежать войны между команчами-бизонами и апачами-антилопами. Мой брат Красный Волк отверг мои дружеские предложения, вместо того чтобы принять их. Тогда я предупредил его, что Летучий Орел возьмет свою жену с согласия его или насильно, так как она была изменнически похищена во время его отсутствия. После этого я ушел. В чем может упрекнуть меня брат мой? В каком отношении я поступил против него дурно? Летучий Орел увел свою жену – и хорошо сделал, он имел на то право, Красный Волк ничего не может возразить против этого; при подобных обстоятельствах, он и сам поступил бы точно так же… Я все сказал. Пусть брат мой ответит по совести, ошибаюсь ли я.

– Хорошо, – сказал вождь. – Брат мой был здесь с Дикой Розой несколько минут тому назад. Пусть он скажет мне, где они спрятались. Красный Волк уведет ее, после этого не будет недоразумений между ним и его другом.

– Будет лучше, если вождь забудет Дикую Розу, Летучий Орел не уступит ее ему.

– У Красного Волка есть воины, которые поддержат его волю, – надменно произнес индеец. – Летучий Орел один, как может он противиться воле старшего вождя апачей.

Верный Прицел улыбнулся.

– С Летучим Орлом многочисленные друзья, – сказал он. – Теперь он находится в лагере бледнолицых. Красный Волк может отсюда увидеть их огни. Пусть брат мой прислушается, я думаю, что он услышит шаги в лесу.

Индеец в волнении встал на ноги. В эту минуту три охотника вышли на прогалину. Это были Вольная Пуля, Руперто и Доминго.

При виде их апачи, хорошо знавшие этих людей, тревожно вскочили с мест, вскрикнув от удивления, почти с испугом хватаясь за оружие. Три охотника продолжали идти вперед, делая вид, что не замечают их враждебности.

Мы объясним в нескольких словах внезапное появление охотников и их вмешательство, которое, вероятно, должно было изменить ход дела.