Текст книги "Фланкер"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА XV. Возвращение к жизни

С первыми проблесками рассвета ураган, ужасно свирепствовавший всю ночь, стал стихать, ветер расчистил небо и разогнал черные тучи, солнце величественно взошло в ослепительном блеске; деревья, освеженные грозой, приняли свой нежный, чистый, зеленый цвет, занесенный накануне песчаной пылью пустыни; птицы, бесчисленные мириады которых скрывались в густой листве, громким, гармоничным концертом восхваляли Творца и погружали человеческую душу, без его ведома, в грустное раздумье.

Как мы уже сказали, дон Мигель Ортега, спасенный охотниками, был перенесен ими к подножию дерева, где они его и положили.

Молодой человек был без чувств. Первой заботой охотников было осмотреть его раны. Их было две: на правой руке и на голове. Ни одна из них не была опасна. Из раны на руке сильно шла кровь; пуля прошла насквозь, не задев кости и не сделав никаких важных повреждений. Рана на голове была нанесена каким-то острым оружием; волосы, слипшиеся над ней, остановили кровотечение.

Обморок дона Мигеля случился, во-первых, от потери крови, во-вторых, от сильного нервного напряжения в продолжительной горячей борьбе, и наконец, от невероятных физических усилий в схватке с предательски напавшими многочисленными врагами.

Все лесные жители знакомы с медициной и хирургией, заимствованной у краснокожих. Обмыв и перевязав его раны с известными целебными травами, они с помощью лезвия ножа разжали ему челюсти и влили в рот немного вина. Через несколько минут дон Мигель слегка приоткрыл глаза, и легкая краска появилась на его щеках.

Охотники, скрестив на ружьях свои руки, внимательно наблюдали за выражением лица раненого, стремясь уловить первое желание больного.

Дон Мигель бессознательно огляделся и снова закрыл глаза, как будто утомился от одного только усилия открыть их.

– Через несколько часов силы к нему вернутся, и раньше чем через три дня я его не отпущу, – заметил Вольная Пуля, наставительно качая головой. – Боже правый! Это один из замечательных храбрецов.

– Не правда ли, – согласился Верный Прицел, – а какое ужасное нападение он выдержал! И если бы не мы, этот несчастный погиб бы.

– Конечно, погиб бы, в этом нет никакого сомнения.

– Что же теперь с ним делать? Не можем же мы оставаться здесь, ведь он не в состоянии сделать ни малейшего движения, а его непременно надо перенести в лагерь; люди его, вероятно, обеспокоены его отсутствием, и если оно продолжится, кто знает, что может произойти?

– Справедливо. Но нельзя и думать посадить его на коня, надо подыскать какой-нибудь другой способ.

– Пожалуй, и нетрудно подыскать; оцепенение, в каком он теперь находится, продлится около двух часов, в промежутке он едва будет в состоянии произнести несколько слов и неопределенно сознавать случившееся. Нам обоим бесполезно оставаться при нем, довольно и одного; я останусь с ним, а вы отправляйтесь в лагерь, сообщите о случившемся, скажите людям, в каком состоянии находится их начальник, и приведите сюда помощь как можно скорее:

– Вы правы, Вольная Пуля, ваш совет превосходен, я тотчас исполню его. Мое отсутствие продлится не более двух часов, караульте хорошенько, мы не знаем, что за люди шатаются в окрестности и, вероятно, подсматривают за нами.

– Будьте спокойны, Верный Прицел, я не из тех, кто позволит захватить себя врасплох! Слушайте, я вспомнил одно происшествие, случившееся при тех же обстоятельствах, что и сегодня. Это было уже давно, в тысяча восемьсот двадцать четвертом году, я был тогда еще очень молод, и…

Но Верный Прицел, с ужасом заслышав начало одного из бесконечных рассказов своего друга, поспешил без церемоний прервать его, сказав:

– Давно я знаю вас, Вольная Пуля, знаю, что вы за человек, потому и ухожу совершенно спокойно.

– Все равно, – настаивал охотник, – если вы только позволите мне объяснить вам…

– Напрасно, напрасно, друг мой, человеку с вашей закалкой и вашей опытностью нечего объяснять, – прервал его Верный Прицел, вскакивая в седло и удаляясь во весь опор.

Вольная Пуля долго провожал его глазами.

– Гм! – сказал он задумчиво. – Бог свидетель, что этот человек – одно из превосходнейших созданий, какие только существуют, я люблю его, как брата, но никогда не могу заставить его понять, как полезно и драгоценно сохранять в своей памяти воспоминания о прошлом, чтобы не быть в затруднении, если вдруг тебя постигнет несчастье, легко возможное в пустыне… но Боге ним!

И он стал осматривать больного с заботливостью, какую он не переставал ему оказывать.

Дон Мигель не сделал ни малейшего движения; прошел час времени; раненый, обморок которого мало-помалу прошел, впал в глубокий восстанавливающий силы сон. Вольная Пуля, сидя возле него с ружьем между колен, глубокомысленно курил индейскую трубку, терпеливо ожидая, не покажет ли больной каким-либо движением, что овладевшее им оцепенение прошло. Старый охотник желал даже, рискуя привлечь острую горячку, чтобы какое-нибудь мгновенное потрясение оживило организм молодого человека и резко вызвало бы его к жизни; он рассчитывал на прибытие людей и часто беспокойно всматривался вдаль, стараясь заметить их. Все вокруг было тихо и спокойно, он ничего не видел и не слышал.

– Да, – шептал он, с недовольным видом глядя на дона Мигеля, лежавшего у его ног, – толчок был слишком груб, и ничто не встряхнет его, не пробудит его сознания! Клянусь душой – это худо.

В ту минуту, когда он – быть может, уже в сотый раз – повторял эту фразу с постоянно возрастающим раздражением, он услышал на некотором от себя расстоянии громкий шорох листьев и треск сухих веток.

– Эге! – сказал охотник. – Это что еще такое?

Он поднял голову и внимательно осмотрелся вокруг; вдруг он расхохотался, и глаза его радостно сверкнули.

– Ей-Богу! – весело воскликнул он. – Вот настоящее дело, это Бог посылает мне такого молодца, чтобы вывести меня из затруднения! Пусть будет он добрым гостем.

Не далее как в двадцати шагах от охотника на толстой ветке огромного дерева лежал великолепный ягуар, устремив на него горящий взгляд и по временам проводя за ухом передней лапой с мяуканьем и ворчанием, свойственными кошачьей породе. Этот хищный зверь, вероятно испуганный ночным ураганом, не успел еще добраться до своего логовища, как встретил на своем пути двоих людей.

В ту минуту, когда ягуар заметил охотника и охотник увидел его, борьба была неизбежна. Оба врага несколько минут глядели друг на друга.

– Ну, решайся же наконец, лентяй, – проворчал Вольная Пуля.

Ягуар между тем глухо зарычал, заскоблил своими страшными когтями по ветке, на которой сидел, выгнул спину, присел и прыгнул на охотника. Тот не шевельнулся; с ружьем у плеча, крепко упершись ногами в землю, подавшись всем телом вперед, он опытным глазом следил за всеми движениями хищника, и в ту минуту, когда зверь прыгнул, охотник спустил курок.

Раздался выстрел, ягуар перевернулся в воздухе с бешеным воем и упал к ногам Вольной Пули. Охотник наклонился к нему: ягуар был мертв, пуля прошла через правый глаз в череп и раздробила его.

Вой зверя и ружейный выстрел заставили дона Мигеля открыть глаза; он резко приподнялся на правом локте, с испуганным взглядом, искаженными от ужаса чертами и покрасневшим лицом.

– Ко мне! Ко мне! – крикнул он громким голосом.

– Я здесь! – ответил Вольная Пуля, подбегая к нему и стараясь снова уложить его.

Дон Мигель поглядел на него.

– Кто вы? – спросил он через минуту. – Чего вы от меня хотите? Я вас не знаю.

– Справедливо, – спокойно ответил охотник, говоривший с ним, как с ребенком, – но будьте уверены – вы меня скоро узнаете. В настоящую же минуту довольствуйтесь тем, что я вам говорю: я ваш друг.

– Друг! – повторил больной, старавшийся привести в порядок свои мысли. – Какой друг?

– Кажется, вы не можете считать их тысячами, – заметил охотник. – Я стал вашим другом лишь несколько часов тому назад и спас вас в ту минуту, когда вы погибали.

– Но это ничего мне не объясняет. Отчего я здесь? Отчего вы подле меня?

– Сколько вопросов сразу! Просто невозможно на все ответить. Вы ранены, и потому вам запрещаются все разговоры… Хотите пить?

– Да, – машинально ответил дон Мигель. Вольная Пуля подал ему свою фляжку.

– Но не бредил же я? – возразил дон Мигель черезминуту.

– Кто знает?

– Я слышал выстрелы и крики.

– Это ерунда: я убил ягуара, которого вы видите в нескольких шагах от нас.

Воцарилось молчание. Дон Мигель глубоко задумался; свет стал проникать в его разум, к нему возвращалась память. Охотник с беспокойством следил за появлением мысли в лице молодого человека. Наконец разумность проявилась в его взгляде, и он спросил:

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы спасли меня?

– Не более трех часов.

– Итак, после приключения, заставившего меня прибыть сюда, прошло…

– Только одна ночь.

– Да, – произнес раненый задумчиво, – ужасная ночь. О! Я думал, что умру.

– Вы чудом спаслись от смерти.

– Благодарю вас.

– Я был не один.

– Кто же еще явился мне на помощь? Назовите мне его имя, чтобы я, как драгоценность, хранил его в своей памяти!

– Верный Прицел.

– Верный Прицел! – с чувством воскликнул раненый. – Всегда он! Да, я должен был ожидать этого имени, он так меня любит!

– Да, вы не ошибаетесь.

– А вы кто? Как вас зовут?

– Я – Вольная Пуля.

Молодой человек вздрогнул и протянул ему руку.

– Вашу руку! – воскликнул он. – Вы были правы, только что назвав себя моим другом, которым я действительно уже давно вас считаю. Верный Прицел часто говорил мне о вас.

– Вот уже тридцать лет мы с ним дружны.

– Я это знаю… но где же он, почему я его не вижу?

– Два часа тому назад он уехал в лагерь к вашему отряду за помощью.

– Он обо всем подумал!

– Я остался, чтобы охранять вас в его отсутствие, но он должен уже скоро вернуться.

– Вы считаете, что я еще долго пробуду в бессилии?

– Нет, раны ваши не опасны. В настоящую минуту вас ослабляет нравственное потрясение и, кроме того, потеря крови во время вашего падения в обморок в Рубио.

– Так я почти на том же месте, где происходила борьба?

– Да, у реки Рубио.

– Сколько дней, думаете вы, пробуду я в таком состоянии?

– Четыре или пять дней, не более.

Снова на несколько минут воцарилось молчание.

– Вы мне сказали, что меня значительно ослабляет упадок нравственных сил, не так ли? Полагаете ли вы, что упорная сила воли произведет благоприятное действие?

– Полагаю.

– Дайте мне вашу руку, поддержите меня.

– Что вы хотите сделать?

– Встать.

– Великий Боже! Я говорил, что вы необыкновенный человек! Хорошо, я согласен, попробуйте.

После нескольких минут бесплодных усилий дону Мигелю удалось наконец встать на ноги.

– Наконец-то! – воскликнул он торжествующим голосом.

Однако при первом шаге он потерял равновесие и рухнул на землю.

Вольная Пуля бросился было к нему.

– Оставьте меня, – крикнул ему молодой человек, – оставьте меня, я хочу подняться сам!

Это ему удалось; на этот раз он собрался с силами и сделал несколько шагов самостоятельно.

Вольная Пуля с удовольствием глядел на него.

– Дайте мне пить.

Вольная Пуля во второй раз подал ему свою фляжку. Дон Мигель с жадностью поднес ее ко рту.

– Теперь на коней! – сказал он охотнику, возвращая ему фляжку.

– Как на коней? – с изумлением переспросил Вольная Пуля.

– Да, я хочу ехать.

– Но это уж чистое безумие!

– Не мешайте мне! Говорю вам, что усижу на коне, только, поскольку раненая левая рука не позволяет мне сесть в седло самостоятельно, то я попрошу вас помочь мне.

– Ну, если уж вы этого требуете – хорошо, и слава Богу!

– Бог нам поможет, будьте в этом уверены.

Вольная Пуля помог молодому человеку сесть в седло; против его ожиданий больной держался на коне прямо и твердо.

– Теперь возьмите шкуру с вашего ягуара и поедем в лагерь. Верный Прицел удивится, увидев меня на коне, когда оставил полумертвым.

Вольная Пуля молча поехал за молодым человеком.

ГЛАВА XVI. В поисках правды

Несмотря на твердую волю дона Мигеля побороть боль, движения коня причиняли ему ужасные мучения, но он не поддавался им, а старался улыбаться Вольной Пуле и весело заговаривал с ним. Впервые в жизни старый охотник, как ни рылся он в своей памяти, не мог припомнить ничего подобного; к своему глубокому сожалению он вынужден был сознаться в этом и, очень недовольный, угрюмо ехал рядом с молодым человеком.

Вдруг поблизости они услышали громкий конский топот.

– Вот и Верный Прицел, – заметил дон Мигель.

– Вероятно, это он.

– Ускорим немного ход наших коней. Вольная Пуля поглядел на него.

– Вы решительно хотите заработать себе воспаление в мозгу? – сказал он выразительно.

– То есть? – удивленно спросил молодой человек.

– Это же легко предвидеть, – ответил угрюмо охотник. – Уже целый час вы творите глупость за глупостью; но не обманывайтесь, кабальеро, вы горячку принимаете за силу, она-то и поддерживает вас. Остерегайтесь, не вступайте в невозможную борьбу, из которой вам не выйти победителем. Я позволил вам действовать по вашему усмотрению, потому что до сих пор в этом не было вреда, но, поверьте, теперь довольно, вы исчерпали ваши силы. Теперь нам следует остановиться и подождать.

– Благодарю, – отозвался дон Мигель, дружески сжимая руку охотника, – вы – мой настоящий друг, это доказывают ваши прямые речи. Да, я безумец, но что же делать? Я нахожусь в странном положении, где каждый потерянный час может навлечь на меня и на других лиц серьезную беду; я боюсь умереть раньше, чем выполню дело, несчастьем возложенное на меня.

– Вы умрете скорее, если не будете благоразумны. Четыре-пять дней скоро пройдут, а после ваши друзья докончат то, чего вам не сделать.

– Это правда, благодарю вас.

– Однако шум приближается; может быть, это друзья, но быть может, и враги, в прериях следует быть готовым ко всему! Войдем в эту чащу; если это едет Верный Прицел -мы выйдем к нему, если же враги – мы пропустим их.

Они спрятались в густом кустарнике, совершенно скрывшем их, и ждали с пистолетами в руках приближения едущих.

Вольная Пуля не обманулся: это был действительно Верный Прицел, возвращавшийся с пятнадцатью мексиканцами. Когда они были в нескольких шагах от спрятавшихся, те выехали к ним. Верный Прицел не верил глазам своим и не мог понять, каким образом раненый и почти полумертвый мог не только сидеть на коне так прямо и твердо, но еще и выехать к нему навстречу.

Дон Мигель с торжествующей улыбкой поглядел на него, потом, наклонясь к нему, тихо сказал:

– В любом случае вы хорошо сделали, что приехали с помощью для меня – она мне очень нужна, только сила воли поддерживает меня на коне.

– Вы должны спешить возвратиться в лагерь и, во избежание случайности, лечь на носилки. Крайне необходимо, чтобы вы в самый короткий срок приняли начальство над вашим отрядом. Не ослабляйте же ваши силы в бесполезном хвастовстве.

Дон Мигель, не отвечая, поклонился; он сознавал справедливость замечания Верного Прицела. Сойдя с коня с помощью обоих охотников, он приказал своим людям устроить носилки и, отойдя на несколько шагов от толпы, поддерживаемый охотниками, опустился на траву в ожидании их изготовления.

– Теперь, когда вы в состоянии отвечать мне, воспользуемся предоставленным нам временем и поговорим – вы должны многое сообщить мне.

– Спрашивайте, – со вздохом ответил молодой человек.

– Да, так будет лучше. Кто и как напал на вас?

– Не могу вам сказать; это странная, запутанная история, которую я сам не могу объяснить себе.

– Все равно, расскажите обо всем, что произошло. Может быть, мы, более вас привыкшие к жизни в прериях, разгадаем то, что кажется вам столь таинственным.

Тогда дон Мигель, не заставляя дольше просить себя, поведал о случившемся с ним со всеми подробностями.

При имени Оленя Верный Прицел нахмурил брови.

Когда дон Мигель заговорил о доне Стефано, охотники обменялись значительными взглядами, но когда он дошел до рассказа о том, как в самую трудную для него минуту получил помощь от незнакомцев, рассеявших врагов и пропавших как бы по волшебству, охотники выразили величайшее удивление.

– Вот, – добавил в заключение дон Мигель, – в какую гнусную западню я попал, и, если бы не вы, быть бы мне жертвой. Теперь, узнав все, скажите, какого вы об этом мнения?

– Гм! – произнес Верный Прицел. – Все это и в самом деле очень необычно; в подтексте этого дела кроется темный замысел, проводимый в жизнь с дьявольскими ловкостью и злобой, что и пугает меня. У меня есть некоторые подозрения, которые я и хочу высказать, но выразить свое мнение немедленно я не могу. Прежде всего мне нужно понять некоторые вещи… Не рассмотрели ли вы людей, явившихся к вам на помощь, и не говорили ли вы с ними?

– Вы забываете, – с улыбкой ответил Дон Мигель, – что они явились во время жаркого боя, как бы принесенные ураганом, ужасно свирепствовавшим в ту минуту; где уж было думать о разговоре.

– Правда, я не подумал, что спросил, но, клянусь Богом, – добавил охотник, стукнув о землю прикладом ружья, – скоро я узнаю, кто ваши враги, чего они добиваются от вас и где скрываются!

– Лишь только раны мои заживут и силы восстановятся, я немедленно стану искать их.

– Вы, кабальеро, прежде всего должны выздороветь. Возвратясь в свой лагерь, запритесь в нем, как в крепости, и до свидания со мной ничего не предпринимайте.

– Как до свидания с вами? Вы разве намереваетесь меня покинуть?

– Сию же минуту я отправляюсь вместе с Вольной Пулей. Рядом с вами мы не сможем быть вам полезны ни в чем, но вдали от вас мы, вероятно, принесем вам пользу.

– Что вы хотите делать?

– Я хочу с помощью Вольной Пули сорвать маску с дона Стефано – маску, которая по моему убеждению должна скрывать гнусную личность; надо узнать, что он за человек и, наконец, почему он является вашим заклятым врагом.

– Благодарю, Верный Прицел, теперь я спокоен. Отправляйтесь и действуйте, как считаете нужным. Я уверен, что вы исполните все, что только возможно будет исполнить. Но прежде чем расстаться, обещайте мне, как только вы соберете все необходимые справки, передать их мне, не предпринимая ничего против этого человека, которому я лично хочу отомстить.

– Это ваше дело, в чужие дела я не вмешиваюсь, этот человек ваш враг, а не мой. Лишь только мне удастся свести вас друг с другом, я умою руки – делайте, что сами знаете.

– Хорошо, хорошо! – сказал дон Мигель. – Если этот демон попадется в мои руки – так, как он держал в своих меня, – то уж не ускользнет, клянусь вам.

– Итак, решено, мы можем ехать?

– Когда вам будет угодно.

Вольная Пуля присутствовал при этом разговоре с невозмутимым спокойствием, но при последних словах он взял Верного Прицела за руку.

– Одно слово, при настоящих обстоятельствах очень важное.

– Так говорите же скорее.

– Вы хотите открыть, кто этот дон Стефано, как он сам себя величает, и я это одобряю, но мне кажется, что есть вещь посерьезнее этой, за которую мы должны взяться прежде всего.

– Говорите, что именно?

Вольная Пуля оглянулся по сторонам, слегка подался вперед и, понизив голос так, что его едва слышали те, к кому он обращался, строго проговорил:

– Жизнь в прериях нисколько не похожа на городскую жизнь. Там все друг друга знают более или менее, по имени или по личным отношениям, связаны более или менее общими интересами, наконец, между всеми городскими жителями существуют общественные связи, соединяющие их и составляющие, так сказать, одну семью. В прериях это не так; здесь царствуют эгоизм и разобщенность, каждый думает только о себе, действует для себя и, скажу более, любит только себя.

– Говорите короче, ради Бога, Вольная Пуля! – нетерпеливо прервал его Верный Прицел.

– Терпение! – невозмутимо продолжал охотник. – Потерпите, и вы все узнаете. Итак, в засаде, жертвой которой едва не сделался сегодняшней ночью дон Мигель, добровольно оказались два сорта людей: остервенелые враги и, кроме того, не менее остервенелые друзья. Не находите ли вы странным, что внезапно, точно из-под земли появляются люди, готовые во что бы то ни стало поддержать вас? Потом, когда опасность почти прошла, они исчезли так же мгновенно, как и появились, пропали бесследно, не нарушив своего инкогнито… Вы не находите это странным? Отвечайте!

– В самом деле, – произнес Верный Прицел, – я и не подумал об этом, поведение этих людей необъяснимо.

– Вот это-то и необходимо объяснить! – живо воскликнул Вольная Пуля. – Прерии не настолько заселены, чтобы в нужную минуту, во время свирепого урагана, тотчас нашлись люди, готовые из одного только удовольствия защитить вас; для подобного поведения у этих людей должна быть тайная побудительная причина, цель, которую необходимо открыть. Кто нам сказал, что они не составляют части напавшей на вас шайки, что это не была уловка, чтобы легче овладеть вами, выполнение которой мы расстроили своим непредвиденным появлением. Повторяю, прежде всего мы должны найти этих людей, узнать, кто они, чего хотят – одним словом, друзья ли они наши или враги.

– Уже поздно предпринимать эти поиски, – заметил дон Мигель.

Охотники улыбнулись, обменявшись многозначительными взглядами.

– Поздно для вас – конечно, вы не постигли тайн прерий, – возразил Вольная Пуля, – но не для нас: мы совсем другое дело.

– Да, – подтвердил Верный Прицел, – если мы найдем один только их след, то, каким бы неприметным он ни был, найдем и другой и принесем вам отчет об этих незнакомцах, поведение которых, как справедливо заметил Вольная Пуля, очень странно и чересчур честно.

– О! И почему только я не могу ехать с вами! – воскликнул дон Мигель с сожалением.

– Прежде всего выздоравливайте. Скоро, я в этом уверен, начнется ваша роль: через три дня мы доставим вам все сведения, интересующие вас теперь, без которых вы не можете ничего сделать.

– Так вы мне обещаете вернуться через три дня?..

– Да, через три дня мы возвратимся из нашего странствия. Рассчитывайте на наше обещание и сберегите себя так, чтобы вы тотчас же смогли пуститься в путь…

– Я буду готов.

– До свидания; солнце уже высоко, мы не можем терять ни минуты.

– До свидания и доброго пути!

Охотники, дружески пожав дону Мигелю руку, сели на коней, пришпорили их и быстро удалились по направлению к броду Рубио.

Начальник мексиканцев, положенный на носилки, медленно двинулся в сопровождении своих товарищей по дороге в сторону лагеря, куда прибыл за час до заката солнца.