Текст книги "Гейдар Алиев"

Автор книги: Гусейнбала Мираламов

Соавторы: Виктор Андриянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

Через день-два Зарифа Азизовна с семьей улетела в Болгарию. Затем подошел к концу и отпуск Добромысловых. Люди постарше помнят, как было в те времена с билетами на самолет и поезд. В санаториях и домах отдыха их продавали по спискам, «дикари» занимали очереди у касс с вечера. Зарифа Азизовна из Болгарии позвонила своим знакомым в Баку, чтобы Добромысловым забронировали билеты и проводили их.

Академик Н. Пучковская припомнила такую чисто житейскую деталь. На съезде офтальмологов один из его участников повредил ногу. Конечно же, его устроили в одну из лучших бакинских больниц, конечно же, пригласили на консультацию самых авторитетных врачей, но мало того – Зарифа Азизовна привезла человеку, заболевшему вдали от своих родных мест, «вещи из своего дома, чтобы облегчить его длительное пребывание вдали от близких».

Добрым словом вспоминают Зарифу Азизовну все, кто ее знал. «Я видел ее, когда был в гостях в семье Алиевых в Баку и в Загульбе, – рассказывает Александр Сергеевич Дзасохов. – Зарифа-ханум отличалась редкостной доброжелательностью. Она по-настоящему соответствовала своему научному званию доктора медицинских наук. Это была счастливая супружеская пара. К несчастью, Гейдар Алиевич потерял супругу в апреле 1985 года в Москве. Я видел, как он был потрясен этой трагедией. Могу уверенно сказать, что Зарифа-ханум сыграла важную роль в становлении семьи Алиевых, в воспитании замечательных детей: дочери Севиль, ученого-востоковеда, и достойного сына своего отца – Ильхама, который продолжает дело Гейдара Алиевича, возглавляя суверенный и дружеский России Азербайджан».

…К своей свекрови, Иззет-ханум, она относилась словно к родной матери. И очень переживала, когда весной 1956 года мама Гейдара Алиевича тяжело заболела. В соседней палате лежал Самед Вургун. Чаще всего с Иззет-ханум оставалась Рафига. И чуть ли не каждый день наведывались Гейдар и Зарифа, ее брат Тамерлан.

Однажды они увидели, что дверь в палату, где лежала Иззет, обычно полуоткрытая, на этот раз закрыта наглухо. Как оказалось, накануне ночью скончался Самед Вургун и врачи не хотели, чтобы Иззет-ханум узнала об этом.

Шафига в то время преподавала в Ленкорани. Ей передали: «Мама очень хочет вас видеть». Взяв трехлетнюю дочурку, Шафига поспешила к автобусу… Но в больницу ее не повела, оставила у друзей. В палате уже были Гейдар, Джалал, Агиль и Рафига.

– А где дитя, Шафига? – спросила ее мама. Узнав, где осталась внучка, встревожилась:

– Вернись за ней, Шафига! Да поскорее. Там болеют гриппом, ребенок может заразиться… Иди, Шафига, береги дитя.

Больше они не виделись.

«Целый месяц она снилась мне по ночам, – вспоминала после Шафига, – бодрой и здоровой… Она утирала мои слезы…»

Глава IV «ЭТУ ПРОФЕССИЮ Я ВЫБРАЛ С ЮНЫХ ЛЕТ»

21 декабря 1980 года, Баку

В этот день в клубе имени Дзержинского, куда любили сбегать в кино и на танцы студентки из расположенного через дорогу, мрачноватого на вид пединститута, танцев не было. В монументальном здании с колоннами, знакомом всему Баку, отмечали 60–ю годовщину органов ЧК – КГБ республики. Подъезжали черные «волги», подвозили начальство. Знающие люди говорили, что из Москвы поступило приветствие товарища Андропова, а с докладом выступит сам Гейдар Алиевич Алиев.

Так и вышло. Зачитали приветствие члена Политбюро ЦК КПСС, председателя КГБ СССР, генерала армии Ю. В. Андропова; Юрий Владимирович пожелал «настойчиво повышать политическую бдительность в отношении подрывной деятельности спецслужб противника и других враждебных элементов». Затем выступил кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Г. А. Алиев.

Гейдар Алиевич много раз бывал в этом здании с торжественным портиком коринфского ордера и очень гордился, получив впервые приглашение – оно было напечатано на толстой четвертушке бумаги с профилем Дзержинского… Сколько же воды утекло с тех пор, сколько перемен даже в названиях: ЧК – ОГПУ – НКВД – МГБ – КГБ…

Он вышел к трибуне, привычно оглядел огромный, на тысячу двести человек, зал:

– Дорогие товарищи! В апреле нынешнего года трудящиеся нашей республики вместе со всеми братскими народами страны отметили 60–летие Азербайджанской ССР и образования Коммунистической партии Азербайджана. Недавно, 20 декабря, исполнилась 63–я годовщина органов ВЧК – КГБ СССР. А сегодня мы собрались на торжественное заседание, посвященное 60–летию органов ЧК – КГБ нашей республики, созданных на следующий день после победы Советской власти в Азербайджане.

Свои выступления он «доводил» по давней привычке сам, едва ли не до самой последней минуты. И в этот раз, просматривая еще и еще раз странички, подготовленные помощниками, дописывал, уточнял фразы, подбирал единственно точные слова.

– Органы ВЧК были созданы по инициативе нашего вождя и учителя В. И. Ленина, который придавал огромное значение их роли в обеспечении защиты завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции. Во главе ВЧК по предложению Ильича был поставлен один из его верных соратников Ф. Э. Дзержинский. В те незабываемые годы под руководством В. И. Ленина зародились славные чекистские традиции… И сегодня с чувством большого удовлетворения можно сказать, что эти замечательные, подлинно ленинские традиции, традиции «железного Феликса» живут и приумножаются в практической деятельности органов государственной безопасности страны.

Завершался 1980 год и вместе с ним десятая пятилетка. Далеко не самая лучшая в истории страны. Экономика трещала по швам. Да только ли экономика?! В этот же день, 23 декабря, Москва хоронила Алексея Николаевича Косыгина, человека, который 16 лет возглавлял Совет Министров страны, с именем которого в народе связывали так много обещавшую реформу. Той осенью его отправили в отставку. В большой политике полагалось играть по заведенным правилам. Выражать чувства «огромной благодарности нашей великой партии, ее ленинскому Центральному Комитету во главе с выдающимся политическим и государственным деятелем современности товарищем Л. И. Брежневым за мудрую ленинскую внутреннюю и внешнюю политику».

Слова эти и фразы, и целые обороты типа монолитной сплоченности партии и народа, партии – ведущей и направляющей силы советского народа, ее лидеров, каждый из которых, конечно же, был верным продолжателем дела Ленина, воспринимались как неизбежный ритуал и пролетали, не задевая сознания. Но их следовало произносить. Избирать почетный президиум во главе с верным ленинцем, испытанным руководителем… И вставать при этом. И оглушительно аплодировать.

За стенами собраний, пленумов и съездов шла другая Жизнь – с очередями, анекдотами, повседневными хлопотами, обыденными разговорами… В них «железным Феликсом» называли сейф – но из этого зала такого шутника выставили бы вон.

– В этом зале сегодня я вижу представителей почти всех поколений чекистов Азербайджана. – Алиев не заглядывал в лежащие перед ним листки бумаги. – Людей, которые начинали свою деятельность в органах государственной безопасности в огненных двадцатых годах, которые активно трудились в них в тридцатые годы, участвовали в Великой Отечественной войне, обеспечивали безопасность в тылу. Здесь и те, кто пришел в органы в послевоенный период, и молодое поколение чекистов. И сегодня я хочу передать всем вам и свои личные поздравления, и самые добрые пожелания.

В зале было немало и тех, с кем Гейдар Алиев работал в свои годы в НКВД – МГБ – КГБ: все-таки четверть века в разведке и контрразведке, пять лет во главе Комитета госбезопасности республики – в качестве первого заместителя председателя и председателя. Эти люди приняли эстафету из рук первых чекистов Азербайджана и передали новым поколениям. Гейдар Алиев с его обостренным интересом к истории предложил издать сборник документов и материалов, посвященный 60–летию органов ЧК – КГБ республики. В книгу вошел и уникальный исторический документ – «Краткий информационный отчет о деятельности Азербайджанской Чрезвычайной Комиссии (май 1921 – май 1922 гг.». Этот документ 28 апреля 1922 года вручали делегатам Второго Всеазербайджанского съезда Советов. Перелистаем хотя бы бегло его страницы.

«Уже в первом месяце существования Советской власти враги революции спровоцировали на выступление темную массу в целом ряде уездов АзССР. Восстание в Гянджинском, Карабахском, Закатальском, Нухинском и прочих районах Азербайджанской провинции есть не что иное, как выступление самой подлой белоханской реакции, использовавшей темноту, забитость и невежество народных масс для своих гнусных эксплуататорских целей».

Как можно понять из дальнейшего повествования, новая власть отпустила на все четыре стороны своих поверженных противников. Точно так же, между прочим, вожди Октября отпустили после революции царских генералов. Под честное слово, что те не будут воевать с трудовым народом. Дешевым оказалось барское слово. Ушли генералы на Дон, начали формировать Белую армию. И в Азербайджане случилось то же. «Оставленные на свободе контрреволюционеры, – говорится далее в брошюре, – использовали наше добродушие для борьбы с нами же». Подавлять восстание пришлось с помощью частей Красной Армии.

Справились с одной бедой, тут же спешила другая. «Твердо засевшая в меньшевистском Тифлисе объединенная контрреволюция не хотела успокоиться и продолжала организовывать и перебрасывать через границы АзССР и других соседних советских республик изрядное количество своих эмиссаров, оружия, денег и прочего для того, чтобы поднять пламя кровавой гражданской войны и тем самым окончательно разорить исстрадавшееся население».

Знает ли современный читатель, что такое «учтро»? Уездная чрезвычайная тройка. Их создавали для борьбы с бандитами, разбойниками (в Азербайджане их называют кочи), которые грабили людей на дорогах. Жесткие расправы с бандитами помогли переломить обстановку. В августе 1921 года тройки были ликвидированы. На дорогах стало спокойнее. Зато страх поселился в Баку. «Не было ночи, чтобы грабители не произвели по несколько налетов на квартиры в различных частях города. Мирное население было терроризировано и боялось с наступлением ночи выходить на улицу». Чекисты устроили облаву. «И только лишь после расстрела 52 главарей в городе Баку и его районах наступило полное спокойствие». Республике угрожали не только бандиты. Бывший турецкий офицер Халил Шакир-заде, устроившийся в Баку, организовал партию «Иттихад-Ислам». Партия панисламизма, как характеризуется она в книге, создав повсеместно свои ячейки, готовила восстание. Прежде всего намечалось «убивать видных вождей Советского Азербайджана – тюрок и, сея всюду панику, поднять одновременно по всей республике восстание. Был уже план восстания и намечен список ряда товарищей, подлежащих убийству». Но заговор удалось раскрыть. В ночь на 2 июля 1921 года чекисты арестовали главарей заговора.

Алиев – распространенная в Азербайджане фамилия. И среди первых чекистов был рабочий – большевик Баба Али Елдаш оглы Алиев. Свое боевое крещение он получил во время бакинской забастовки 1907 года. Тогда царская полиция натравила на рабочих наемных бандитов. Городской комитет РСДРП направил на помощь рабочим своих мусульманских товарищей. Среди них был и Баба Алиев. После революции он стал чекистом.

Немало славных людей с полной верой в народное дело шли в ЧК – азербайджанцы и русские, армяне, грузины, украинцы, – да ведь в Баку были все национальности. Через многие годы в Азербайджане помнили заместителя председателя и начальника оперативного отдела Азербайджанской ЧК Габеркорна.

В одной из своих записок Сергей Миронович Киров, уже работая в Ленинграде, так характеризовал товарища, немца по национальности: «Предъявитель сей бумажки тов. Габеркорн – старый член партии, хороший работник, работал по линии прокуратуры и т. д. на Кавказе – Баку – Тифлисе… Повторяю – хороший работник».

В Баку, как и в Москве, есть свой Дом на набережной. В Москве это мрачноватое здание – жилой дом, о котором рассказывается в одноименной повести Юрия Трифонова. Большинство тех, кто жил некогда в престижном доме с видом на Кремль, стали в тридцатые-сороковые годы жертвами репрессий.

Бакинцы Домом на набережной называли здание КГБ, где почти четверть века работал Гейдар Алиев. Но еще прежде, чем он пришел туда, недобрая ходила о том доме молва. Система государственной безопасности, необходимая любой стране, жестоко подавляя инакомыслие, не раз скатывалась до репрессий. Об этом рассказано во множестве публикаций, в рассекреченных документах и мемуарах. Азербайджан, конечно, не был исключением.

В 1956 году в Баку проходил открытый судебный процесс. Судили лиц, виновных в репрессиях в Азербайджане в 1937–1938 годах. Процесс называли открытым, но заходили в зал, как вспоминал Гейдар Алиевич, «лишь по определенным пропускам». У него, начальника отдела контрразведки (назначили в конце 1953 года), такой пропуск был. Звучали на суде страшные в своей откровенности признания, оглашались документы, скрытые до поры до времени в архивах. Потом их снова припрятали. Мол, сколько можно долдонить об одном и том же?! А люди хотели узнать правду, восстановить все имена неправедно осужденных, замученных родных и близких. Хватило бы тогда мудрости и мужества разобраться во всех делах, не гуляли бы по сей день мифы о десятках миллионов погибших в лагерях…

На памятном декабрьском собрании на исходе 1980 года и Гейдар Алиев не мог сказать всего, что было у него на душе. Должны были пройти годы…

15 июля 1997 года, Баку

– В то время, как молодой специалист, занимаясь архивными материалами, в частности, материалами 1937–1938 годов, последующего периода, я задавал себе вопрос: кто были эти антисоветские, националистические группы, пытающиеся свергнуть советскую власть? Часть из них была арестована или же расстреляна и погибла в далекой Сибири. Однако другая часть не была арестована. Но в архивных материалах их имена были в списке тех, кто являлся членами антисоветских националистических групп, отрядов, организаций. Тогда я подумал: если они были членами антисоветских, антиреволюционных организаций, то почему они на свободе? А если они не являются таковыми, то почему их имена здесь? Было столько выдуманных, несправедливых дел, что трудно было разобраться в них.

Эти слова похожи на дневниковую запись, на горькую исповедь человека, который столкнулся с огромной несправедливостью и пытается разобраться в клубке противоречий, в причинах и следствиях. Так и было… Как Президент Гейдар Алиев пытался разобраться – только не наедине с собой, а вместе со слушателями-сотрудниками органов национальной безопасности Азербайджана. В 1997 году своим указом он объявил 28 марта Днем профессионального праздника сотрудников органов национальной безопасности Азербайджанской Республики. Именно в этот день в 1919 году были созданы органы безопасности независимой АДР. И теперь, в День профессионального праздника он обращался к коллегам, сотрудникам органов национальной безопасности, «людям этой профессии, являющейся для меня с юных лет очень дорогой и интересной». Размышлял вслух, открывая свое сердце, призывая их к соразмышлению и к действию.

– Одной из самых больших ошибок бывшего НКВД было то, что большинство работавших там людей имели очень ограниченное мышление. Кроме дисциплины, их ничего больше не интересовало. Большинство из них были далеки от культуры, литературы. Люди, не знающие хорошо литературу, культуру, музыку, историю, не могут быть профессиональными работниками безопасности. Знаете, работник безопасности – это не просто работник сыска. Он должен обладать высокой культурой, должен уметь общаться и с поэтом, и с композитором, и с писателем, и с ученым, и с простым гражданином. В противном случае он не сможет отделить белое от черного, плохое от хорошего, ошибку от преступления.

…В 1950 году молодой чекист Гейдар Алиев попытался найти материалы по делу выдающегося азербайджанского писателя и ученого Салмана Мумтаза. Один из старых сотрудников НКВД сказал ему, что видел, как во внутреннем дворе, там, кстати, была и тюрьма, охранники сжигали книги из библиотек Салмана Мумтаза и Гусейна Джавида. Остановить это варварство он не мог.

– Конечно, – продолжал Гейдар Алиевич, – откуда могли знать эти люди, что представляют собой эти редчайшие книги, имевшиеся у Салмана Мумтаза… Могли дойти до уровня Гусейна Джавида, Ахмеда Джавада, Микаила Мушвига те, кто вел по их делу следствие? Нет! Потому что большинство из них были неграмотными…

Вы знаете, я вспоминаю об этом еще и потому, что иногда встречаются и наши современники с очень ограниченным мышлением, бывают очень грубы, далеки от культуры. Считают, что занимают высокую должность, и это дает им все. Однако должность ничего не дает человеку, всего-навсего дает полномочие. А все остальное зависит от его ума, знаний, культуры. Если все это есть, то он сможет использовать должностные полномочия в интересах государства. Если нет, то не сможет, просто искалечит людей.

Такие граждане «с очень ограниченным мышлением» то и дело предлагали председателю КГБ республики, а после первому секретарю ЦК поприжать диссидентов, арестовать поэта, а еще кого-то послать туда, куда Макар телят не гонял… Алиев не позволил этого сделать. Он прикрыл от гонений многих талантливых людей, которыми сегодня гордится Азербайджан.

Вспомним, с каким рвением в те же годы боролись с диссидентами в Москве и Ленинграде, с «националистами» – в Киеве… Можно только пожалеть, что у талантливого поэта Василя Симоненко, к примеру, не нашлось такого защитника и товарища, как у его азербайджанских коллег. Там творцов, даже Олеся Гончара, заставляли шагать в ногу, здесь – пытались разобраться в их взглядах, дружески подсказать, посоветовать…

В 1969 году заведующим отделом культуры ЦК Компартии Азербайджана по предложению Гейдара Алиева утвердили Азада Шарифова, собственного корреспондента газеты «Известия» по Турции, Ирану и Афганистану.

– Азад, мы не случайно отозвали тебя в Баку, – сказал ему Гейдар Алиевич при первой встрече. – В республиках создаются отделы культуры ЦК, мы долго думали, кого назначить, и остановились на твоей кандидатуре. Ты вырос в театральной семье, имеешь два высших образования по музыке и литературе. Кроме того, я знаю, у тебя хорошие отношения с Мирзой Ибрагимовым, Расулом Рзой, Сулейманом Рустамом, Имраном Касумовым. Ты близко знаком с Кара Караевым, Фикретом Амировым, Ниязи и Тофиком Кулиевым, Таиром Салаховым. Все они, слава богу, в зените славы и достойно представляют наш народ в мировом масштабе. Твоя задача в другом: помогать росту нашей талантливой творческой молодежи…

Растет отличная смена писателей, композиторов, художников и театральных деятелей. Например, братья Ибрагимбековы, Анар, Эльчин Юсиф Самедоглу, Фикрет Годжа. Из композиторов Ариф Меликов, Хайям Мирзазаде, дирижер Рауф Абдуллаев, режиссер Эльдар Кулиев, актеры театра и кино. Вот им и нужна наша помощь, а это значит, что надо, чтобы печатались книги писателей и поэтов, ставились пьесы драматургов, организовывались выставки молодых художников смелее выдвигались на первые роли актеры в театрах и кино. Вот в этом твоя задача, и в этом мы на тебя надеемся.

Десять лет Азад Керимович работал в ЦК Компартии республики, потом по настоятельной просьбе Алиева возглавил Госкино Азербайджана. В своих воспоминаниях профессор Шарифов, преподаватель Высшего дипломатического колледжа, обстоятельно пишет об этих памятных годах. Мы приведем из них лишь один, но очень характерный эпизод.

Известный азербайджанский драматург Анар написал комедию «Лето в городе». В ней высмеивались взяточники из вузов республики.

«Против спектакля выступили сотрудники Главлита, советская цензура, – вспоминает Азад Керимович. – Они требовали смягчить критику. Однако ни автор, ни режиссер с этим не соглашались. Настал день премьеры, билеты проданы, а разрешения Главлита нет. Как назло, в городе не было и начальника этой организации, с которым мы всегда наводили общий язык. Что делать? Тогда мы с Хейруллой Алиевым, зав. сектором литературы нашего отдела, решить взять ответственность на себя и разрешить премьеру без согласия Главлита. Спектакль прошел с огромным успехом. Через несколько дней Гейдар Алиевич по телефону спрашивает меня: «Что случилось в Аздраме?» Я объяснил ему ситуацию и пригласил на очередной спектакль.

Гейдар Алиевич приехал в театр с супругой. После спектакля он по своей привычке пошел за кулисы, где его ожидали актеры. Мы с Анаром шли следом и вдруг видим, что актеры заулыбались и стали аплодировать. Оказывается, Гейдар Алиевич улыбнулся им. Он тепло поздравил автора, режиссера и весь коллектив с прекрасным спектаклем, который критикует недостатки нашей жизни.

Повернувшись ко мне, сказал, что эту пьесу надо перевести на русский язык, чтобы и русскоязычное население Баку могло увидеть ее».

Азад Шарифов и сейчас затрудняется сказать, что больше всего любил Алиев – литературу, театр, кино, музыку или живопись. Наверное, литературу, потому что прежде всего было слово. Но при этом он был театралом, вместе с Зарифой-ханум ходил на все премьеры в бакинских театрах. А после спектаклей беседовал с актерами и режиссерами.

В те годы в Баку были реставрированы Театр оперы и балета, драматический, заново построены театры музыкальной комедии и юного зрителя, восстановлены театры в Шеки, Сумгаите и Агдаме…

«И еще хочу сказать, какое огромное значение придавал Гейдар Алиевич развитию азербайджанского кино, – продолжает Азад. – Именно с его помощью пробились на союзный экран такие фильмы, как «В одном южном городе» и «Допрос», которым препятствовали в Баку и в Москве. При его поддержке и помощи киностудия «Азербайджанфильм» создала популярные исторические фильмы «Бабек», «Насими» и «Аккорды долгой жизни» об Узеире Гаджибекове. Эти фильмы смотрят и сейчас».

– Сегодня с большим чувством гордости могу сказать, что, когда я работал на руководящих должностях в органах государственной безопасности, был главой Азербайджанской Республики, не было предпринято никаких шагов, противоречащих национальным интересам азербайджанского народа.

Так говорил Гейдар Алиевич Алиев на памятной встрече в Баку, когда в первый раз отмечался профессиональный праздник сотрудников органов национальной безопасности республики.

О его работе в НКВД – МГБ – КГБ порой рассказывают легенды. Нам приходилось слышать о том, что Алиев был в Венгрии в 1956 году во время известных событий – и тогда якобы познакомился с Юрием Владимировичем Андроповым. Объясняем: это миф. Их первая встреча произошла в 1967 году. Тогда Алиев исполнял обязанности председателя КГБ республики, замещая Семена Цвигуна, который получил новое назначение – замом Андропова. Вместо него утвердили Алиева. Он уже был известен в кругах чекистов как волевой руководитель, непосредственный организатор ряда блестящих разведывательных и контрразведывательных операций. Среди них и перевербовка агента («Дуэль»), и раскрутка летчиков американского самолета «Дуглас», которые выбросились на парашютах в Азербайджане, и нелегальные командировки в ряд зарубежных стран…

Это достоверные факты. А вот другая история, о которой нам довелось услышать от «летописцев» Алиева, – тоже миф. В коротком пересказе байка выглядит так.

– Как-то из Москвы поступил приказ. Исполнить его предписывалось молодому капитану Гейдару Алиеву. В вердикте начальства указывались имена пяти тысяч азербайджанцев, якобы дезертировавших из армии или сбежавших с фронта. Требовалось найти их. Молодой капитан оказался перед тяжелым выбором: долг и совесть… Он рисковал многим, когда решился внести изменения в заведомо предвзятую и антиазербайджанскую по сути реляцию. Многие имена в списке были вычеркнуты, заменены другими; часть из значащихся в списке ему удалось подвести под определение «пропавших без вести» и тем самым спасти от репрессивной машины сотни людей…

Генерал армии Филипп Денисович Бобков, в прошлом первый заместитель председателя КГБ СССР, которого мы попросили прокомментировать этот сюжет, раскатисто рассмеялся:

– Как вы себе это представляете? Пять тысяч дезертиров, с которыми разбирается один офицер, очень похожи на сто тысяч хлестаковских курьеров. Если и в самом деле их было так много, в чем я сомневаюсь, так как слышал на фронте много добрых слов о воинах-азербайджанцах, то с ними разбирался наркомат внутренних дел. А старший лейтенант Алиев, капитаном он стал позже, уверен, честно выполнял свой воинский долг. Дезертир в его глазах был предателем. А как назвать того, кто по словам сочинителя этой легенды переделывал документ? – спрашивает генерал. – Ответ один: пособником предателя и изменника. За такие действия отвечали по законам военного времени.

Да, молодому офицеру Алиеву приписывают явно не то, чем он занимался. Другое дело – он мог остановить от ошибочного шага того или иного человека, попытаться переубедить его. Речь идет о том, что в своем кругу чекисты тогда и позже называли профилактической работой, помогая оступившимся людям разобраться, не допустить преступления. В шестидесятые-семидесятые годы такие действия спасли от уголовного преследования многих и многих сограждан.

Среди тех молодых ученых, деятелей искусства, литературы, кого Алиев, уже председатель КГБ республики, спас от Уголовного наказания, был и Абульфаз Эльчибей, будущий президент Азербайджана. В советские времена он отличался радикальным национализмом. Через годы, возглавив суверенную республику, запутался в сложном и противоречивом мире большой политики.

Но это все случится позже. Пока же завершаются пятидесятые годы. Алиев возглавляет Второй отдел (контрразведка) Комитета госбезопасности республики. Понятно, такие назначения делаются в Москве.

К этим годам относится знакомство Гейдара Алиева и Филиппа Бобкова, в ту пору заместителя начальника Второго главного управления КГБ СССР. Филипп Денисович всего на два года моложе Алиева, в зрелом возрасте эта разница совсем не чувствуется. На фронт он ушел добровольцем, как и его отец, рядовой, бронебойщик, вместе воевали в Сибирской добровольческой дивизии. На глазах сына близ псковской деревни Большие Гривны Денис Бобков погиб. Победу старшина Бобков встретил в девятнадцать лет в Курляндии с орденом Славы III степени на гимнастерке. В том же 45–м он получил направление в Ленинградскую школу контрразведки «СМЕРШ». Название это придумал Сталин; расшифровывается просто: «Смерть шпионам». Сорок пять лет в органах госбезопасности!

С Гейдаром Алиевым у генерала Бобкова сразу установились добрые, хорошие отношения.

– Первое знакомство быстро переросло в настоящее товарищество, – вспоминает Филипп Денисович. – Хочу сказать откровенно: у нас не было каких-то панибратских отношений. Мы дружили по-доброму до его последних дней.

Бобков – заместитель начальника контрразведки Союза; Алиев возглавляет Второй отдел КГБ республики. По делам службы часто бывает в Москве. Они вместе планируют операции.

– Какие именно, Филипп Денисович?

На прямой вопрос наш собеседник отвечает не сразу.

– Может быть, у вас сохранилось что-либо в домашнем архиве? – заходим с другой стороны. На этот вопрос ответ следует мгновенный, как удар рапиры.

– Все деловые бумаги остались в КГБ. Рассказать могу лишь о том, что помню.

Окно небольшого кабинета, где работает советник председателя правления Российского информационного агентства «Новости» Бобков, выходит на Садовое кольцо. Гул такой, что приходится закрывать окно – иначе, кроме шума, диктофон ничего не запишет. А записывать есть что.

– В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов нам пришлось заняться совершенно новыми проблемами, – рассказывает Филипп Денисович. – В советских вузах, в частности в Баку, начали учиться студенты из многих стран мира. Конечно же, американская разведка попыталась активно использовать эту среду. Уже на первых этапах мы выявили несколько человек, которые были засланы в наши вузы. Они изучали обстановку и собирали информацию, которая в принципе интересует разведку. А кроме того, в их задачу входила организация эксцессов, беспорядков, что создавало бы впечатление, будто в Советском Союзе опасно учиться. Тема эта звучала серьезно, так что наш интерес к Азербайджану усилился и по этой линии. Мы не раз встречались с Алиевым, обсуждали, как лучше вести дело, как создавать атмосферу, чтобы обучение у нас пользовалось успехом… Словом, контрразведка в этом деле играла роль не последнюю.

Кстати, в то же время открылся Университет дружбы народов имени Лумумбы. И на первых же порах мы выявили трех агентов, которые непосредственно работали с посольской резидентурой в Москве и готовили провокации среди студентов.

Естественно, занимались мы и обеспечением безопасности стратегических объектов, безопасностью в промышленности, на транспорте, охраной секретов в экономике, предупреждением ЧП.

Хочу сразу сказать: в Алиеве я встретил опытного профессионала. Гейдар пользовался в нашем кругу авторитетом – это не только мое мнение, но и многих других коллег. Назову хотя бы Олега Михайловича Грибанова, серьезный контрразведчик был, начальник советской разведки, очень уважаемый чекист. Он высоко ценил Алиева как профессионала, начальника республиканского контрразведывательного аппарата. Щербак Федор Алексеевич, первый заместитель начальника контрразведки, опытнейший контрразведчик, с большим стажем, крупными профессиональными знаниями – и он с огромным уважением относился к Алиеву. Могу называть и других, но и из того, что я сказал, ясно: это был уважаемый в Комитете госбезопасности человек. Это уважение проявилось и в том, что его кандидатуру поддержали при выдвижении на должность первого заместителя председателя КГБ республики. Это было в 1964 году. И на этой ответственной должности Гейдар Алиевич проявил себя с самой лучшей стороны. Наши отношения еще больше укрепились, потому что Алиев курировал как раз те вопросы, которыми я занимался в Центре. Это и проблемы национальных отношений, и религия, и иностранный туризм.

Это был один из немногих руководителей республиканского звена, который тонко и чутко относился к межнациональной проблематике. Я это ценил.

Бобков и Алиев задумали и провели большое социологическое исследование по комплексу межнациональных отношений. В институте социально-политических исследований, который тогда создавался, при поддержке Юрия Владимировича Андропова организовали закрытый отдел социологических исследований.