Текст книги "Шлимазл (СИ)"

Автор книги: Гульнара Черепашка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

Стефан заслушался – Соль редко смеялась в последние четыре года.

Не до смеха. Замужество, дети. Непутевый муж, не стремившийся зарабатывать больше, но не забывавший просаживать добрую треть заработка по кабакам. Какое уж тут веселье – лицо бывшей певуньи и хохотушки давно сделалось жестким и замкнутым.

А тут – редкая светлая улыбка. Правда, грустная.

– Стеф, я четыре года слышу от тебя одно и то же, – попеняла она. – Бросай все, переезжай ко мне. Ты же понимаешь, что это нереально?

– Да почему?!

– У меня трое детей. Уже трое.

– Я не стану напоминать, что четыре года назад был всего один, – он вздохнул. – Но... даже трое, – запнулся, словно только сейчас разглядел сверток со спящим малышом в ее руках.

– Вот-вот, – она кинула на него проницательный взгляд. – И я про то же самое.

– Твой-то где? – полюбопытствовал он, пытаясь справиться с непрошеным смущением.

– Там же, где и всегда, – Соль отмахнулась. – В кабаке. Жалуется какой-нибудь из тамошних миточек на мою нерадивость. И на детский плач по ночам, ага, куда ж без этого, – она криво усмехнулась. – Тут ничего не меняется. Слушать его будут ровно до тех пор, пока у него не закончатся деньги. Хорошо, что я успела отобрать большую часть его зарплаты и спрятать так, что не найдет.

А Стефан вдруг разглядел на ее лице, на скуле, пятно тонального крема. Мастерски нанесенного, кстати – он за целый час только заметил!

– Он тебя за деньги бьет? – не удержался от прямого вопроса, хотя вот только что зарекался лезть. В который уже раз.

– Ерунда, – она снова отмахнулась. – Кое-что я ему оставила. А потом эти же деньги миточки понесут мне, – еще одна кривая усмешка. – Так и так все вернется.

Последние слова заставили Стефана подобраться.

– Ты что, не только сама пьешь отвар своей травы, но еще и приторговываешь? – он нахмурился. – Рискованно!

– Жить вообще рискованно, Стеф. Знаешь, чем это обычно заканчивается? А иногда и вовсе – зайдешь в родной подъезд, направляясь домой, – она не договорила, только щека дернулась.

Не забыла, значит, истории своего сватовства. Хотя как такое забудешь?

– Нелепо складывается жизнь, – посетовал он.

Тут же выругал мысленно сам себя. Не удержался. Вздумал жаловаться – и кому! Соль. Это ей положено жаловаться, а она себе такого не позволяет.

– Стеф, пообещай мне, – она серьезно взглянула на него. – Сара, Рахиль. Мои мелкие, – взгляд сделался жалобным. – Они ведь подросли, я чуть старше была, чем Сара сейчас, когда все это случилось...

– Конечно, все, что скажешь, – живо откликнулся он.

И получил в ответ еще одну улыбку. Да нынче просто праздник какой-то!

– Если со мной вдруг что-нибудь случится. Я, знаешь, после рождения третьего боюсь, – она тряхнула головой. – Сама не знаю, чего. Может, глупости – просто роды тяжелые оказались... в общем, пообещай – если вдруг что случится. Не забудешь про моих. Младшие-то у матери мальчишки – за них я не переживаю. А вот девчонки... не хочу, чтоб с ними вышло так же, как со мной. Позаботься о них, если вдруг что.

– Конечно! – он с готовностью закивал.

Соль благодарно улыбнулась. Вздохнула – кажется, с облегчением. Понятно, достал он ее своими нравоучениями. Надо было раньше уходить от мужа, да не рискуй с травой.

Он ведь насчет травы ей всю печенку проковырял. С тех самых пор, как узнал – покоя ей не давал. А оно не рискованно – без травы?

Контрацепция в гетто была под строгим запретом. Любая. Протаскивали, конечно – люди изворачивались, как могли. Но наказывали тех, кто попадался, сурово.

А самым распространенным способом был отвар особой травки, которую выращивали у себя в кухонных ящиках некоторые ушлые дамочки. Пользовались сами, снабжали соседок и тех же миточек – вольных барышень, скрашивавших досуг замученных работяг за сходную плату.

Разумеется, речи не могло идти о том, чтобы сознаться врачу в употреблении.

Стефан подозревал, что тяжелыми третьи роды Соль оказались именно из-за чудо-травы. А ведь на нее запросто могли донести. И кто знает, какую кару тогда назначат матери троих детей?

Сама Соль на такое всегда отмахивалась – мол, что за выгода покупательницам доносить на нее! Им же со временем негде станет доставать единственное доступное в гетто средство контрацепции. Собственное здоровье ее тоже не слишком волновало. Мол, не столь великая плата – последние трудные роды. А десяток ребятишек, как у матери, она не планирует. Трое – вполне приемлемое количество, которым можно и ограничиться.

Спорить с ней? Соль давно никого не слушала.

Несчастье обрушилось внезапно. Смерть одной из соседок Соль всколыхнула весь район. Да что там – все эр-гетто!

Кровотечение, скоропостижная смерть молодой женщины. Впоследствии выяснилось, что та еще и была беременна. Как-то сразу сделалось известно, что та покупала запрещенную траву у Соль. Нашлись свидетели.

Стефан, уловив краем уха подробности случившегося из разговора коллег, рванул к дому Соль. Впервые наплевал на рабочие обязанности, удрав прямо со смены.

Предчувствие беды не обмануло.

Он таки опоздал. Плачущих малышей забрала соседка – та самая, чьих девчушек Соль учила читать. Пустая квартира оказалась разгромлена. На полу – грязные следы, растоптанный почвенный субстрат. И вывороченные из шкафов, расколотые лотки со злосчастными растениями.

У горе-муженька в этот день была смена. И Стефан подозревал, что тот пальцем не шевельнул, даже когда услышал, что на жену указали как на виновницу трагедии.

Сам он рванул в сторону центральной площади – та находилась недалеко. И именно в той стороне царили гвалт и столпотворение.

Вот жандармы, которые должны были арестовать виновницу, не успели. И что им мешало арестовать ее сразу? Но нет – они подъехали спустя почти час после того, как квартиру разгромили так называемые народные мстители.

Позже Итамар сочувственно поведал Стефану, что Соль погибла от одного из первых ударов – в висок ей влетело что-то тяжелое. Так что два с лишним десятка ранений от ножей и отвертки для нее роли уже не сыграли.

Тело жертвы самосуда, посмертно обвиненной в распространении запрещенных веществ, кремировали. Церемонии не было, не пустили даже близких родственников.

Стефан так и не увидел ее после смерти. Может, и к лучшему.

Пробиться на площадь ему не удалось. Слишком большая толпа собралась. В тот день ему показалось, что туда сбежалось все гетто. Он лишь издали увидел свалку неподалеку от здания синагоги. Мелькнул в людском месиве край платья Соль – а может, ему просто показалось.

Скорее всего, показалось. Что можно было различить в кишащей куче?

Возможно, из-за того, что не удалось увидеть тела, он еще месяц не мог привыкнуть к мысли, что Соль больше нет. Что она действительно умерла. Все казалось, что он просто не может ее застать дома. Что она, возможно, уехала куда-то – хоть это и было совершенно невозможно.

И лишь месяц спустя он вспомнил об обещании, данном ей при последнем разговоре.

*** ***

К сборам подошел основательно: побрился, нарядился в новый костюм.

Оглядывая себя в зеркало, усмехнулся криво. Теперь-то старик Соломон не сможет сказать, что он – сопля, а не жених. Колледж два года, как окончен. За эти два года он даже продвинулся по службе. Месяца три, как его поставили бригадиром.

И все равно, нажимая кнопку звонка, ощутил внутренний трепет. Может, даже не перед главой семейства. А в предвкушении – что скажет Сара, когда он озвучит, с чем явился.

Уж наверняка за четыре года острая на язык малолетка не изменилась! А лет ей сейчас примерно, как было Соль, когда он только переехал сюда.

*** ***

Сосед хмурился, глядя исподлобья на сидящего перед ним гостя.

– Значит, руки моей дочери просишь, – проговорил он наконец. – Сары.

Стефан кивнул. В горле пересохло. И, вроде, сосед – человек, с которым давно знаком. Тот его вроде как уважает. Да и сам Стефан за истекшие годы из чужака превратился в хорошо знакомого большинству соседей и коллег человека, хорошего специалиста. Но... он снова ощущал себя сопливым мальчишкой.

– Сарочке только-только исполнилось тринадцать, – задумчиво протянул сосед.

– Я знаю, – Стефан снова кивнул. – И... мне самому кажется, лучше будет подождать, когда ей исполнится лет пятнадцать. Но до того мне бы хотелось обручиться.

– Понимаю, – тот нахмурился. – Чтобы не вышло, как с Суламифью.

– Именно так, – даже удивительно – собственный голос звучал твердо. – Чтобы не вышло, как с Суламифью, – и не выдержал-таки, опустил голову.

Сосед молчал, как назло. И это молчание давило на нервы. Хотелось вскочить, пройтись взад-вперед. Выйти наружу, хлопнув дверью.

Нельзя! Он обещал Соль.

– Ты хороший человек, Стефан, – заговорил наконец сосед. – Порядочный, серьезный, обстоятельный. Не то, что иные летуны – сперва испортят девчонку, а потом уж свататься приходят. Опять-таки, специалист хороший. Начальство тебя хвалит. И не пьешь – это редкость. Редкость, – повторил он задумчиво.

«Но дочь неволить не стану, как она решит – так пусть и будет», – Стефан так и ожидал этих слов.

Пусть, мол, дочка сама скажет, чего хочет. А уж там – не обессудь. Вон как нахваливает его – уж точно неспроста!

А Сара – не Соль. Характер этой девчонки всему району известен! Каждый раз, видя его, она фыркала презрительно. Кто ее знает – может, винила его в гибели сестры? Да он сам винил себя в том, что Соль погибла! Наверняка ведь предвидела. Не зря попросила не забыть о ее сестренках, если с ней что-нибудь случится.

Она наверняка знала, что за ней придут! А он – не сообразил. Не понял...

Права будет Сара, если пошлет его куда подальше с его сватовством. У нее, небось, и на примете уж есть кто-нибудь. Кто-то из ребят на два-три года постарше. Парни из рабочих семей взрослеют быстро.

– Хороший ты человек, – снова заговорил сосед. – Даже странно, чем тебе Сара моя приглянулась.

– Она хорошая девушка, – неловко выдавил он. Нелепо звучит! – А подрастет – будет хорошей женой, – совсем уж не к месту ввернул он.

– Да, да, – сосед покивал. – Характер у Сары – не сахар. Но жена из нее получится хорошая. Заботливая, хозяйственная. Сара – она славная, хоть и нрав у нее резкий. Да.

Эк он теперь дочку нахваливает! Так все-таки согласится или нет? Сердце заколотилось, так и норовя выскочить из груди. Ладони вспотели.

– Тринадцать лет только Сарочке, – покачал головой Соломон. – Только тринадцать...

– А Суламифи было только пятнадцать, – резко отозвался Стефан. – Кто поручится, что Сара может ждать до пятнадцати?!

И тут же пожалел о резкости, увидев, как сник сосед. Зря он так. Уж кто-кто, а Соломон делал все, чтобы с дочками все было благополучно. Вспомнил, как тот сопровождал Соль к нему на посиделки. И ощутил очередной укол досады: не от того он защищал старшую дочь! Зайти вечером в подъезд в одиночестве он ей позволил.

Тут же устыдился мысли. Откуда он мог знать? Тем более, не так-то поздно в тот вечер Соль возвращалась.

– Никто не поручится, – вздохнул сосед. – Никто...

– Мне кажется, я вас в роли будущего зятя чем-то не устраиваю, – проговорил Стефан, стараясь сгладить впечатление от невольной резкости. – Или чем-то вас обидел.

– Что ты, Стефан, – Соломон покачал головой. – Ты – завидный жених. Уж если этот охламон, который испортил мою девочку... мою Суламифь. Если он в конце концов остепенился и взялся за ум – так ты-то уже сейчас серьезный парень! Только вот я сомневаюсь: ты был так привязан к моей старшенькой. Вон, продолжал к ним в гости захаживать, даже когда она замужем была...

– Так муж ее знал об этом прекрасно, – невежливо перебил Стефан. – Все это с его ведома и согласия! Я к ним обоим в гости захаживал. Ну, мало ли, какие у нас по молодости были разногласия? Мы и с ним... приятельствовали.

Говорить о дружбе было бы уж вовсе смехотворно.

– Что ж, – сосед кивнул. – Лучшего жениха для Сарочки я и не найду, пожалуй. А сама она, чего доброго, найдет какого-нибудь оборомота малолетнего. Пусть уж лучше с тобой будет. Так тому и быть! Обручитесь, стало быть, сейчас. А свадьбу через годик-другой справим.

И Стефан выдохнул с облегчением. Самое сложное – позади. Осталось с Сарой поговорить. Тоже еще разговорчик предстоит!

*** ***

– И что, я очень похожа на Соль? – Сара с вызовом поглядела на него.

Оба вышагивали по широкому скверу: Стефан пригласил новоиспеченную невесту на прогулку. У него был выходной.

– Совсем не похожа, – честно сознался он.

– Тогда зачем?

– Не ори, – он слегка сжал ее руку. – Я расскажу, зачем, – помолчал, раздумывая, с чего начать. – Прежде всего – затем, чтобы иметь возможность вот так разговаривать с глазу на глаз.

– Зачем?! – дико шепнула Сара.

Некоторое время шли в молчании. Он ощущал терзавшую ее нервозность, которую она с трудом давила.

– Я обещал Соль, – наконец заговорил он. – Только не перебивай! Дослушай, – смолк, переводя дух. – Ты же знаешь, из-за чего погибла твоя сестра? – дождался кивка. Лицо девочки сделалось непроницаемым, превратилось в застывшую маску. – Тебя может ждать то же самое, если не хуже. Ты сама знаешь, какова жизнь в гетто. Нет, за пределами нет легкой и красивой жизни. Вернее, она есть – но далеко не у многих. И у тебя – если ты там окажешься – ее точно не будет. Не будет даже денег на первое время – валюта гетто не котируется нигде в Сан-Сане.

Снова перевел дух. Весь вспотел, пока говорил. Сара слушала внимательно, не перебивая. Наверняка она уже поняла, к чему он клонит. Дочки его соседа были умными девчушками. Соль точно была умна. Жаль, что недостаточно осторожна.

– Ты предлагаешь, – голос ее охрип. – Сбежать?

– Я обещал твоей сестре, – повторил он. – Она просила позаботиться о тебе, если что-нибудь с ней случится. О тебе и о Рахили. Вы ведь втроем – старшие. Наверное, она ждала чего-то такого, – он помолчал, пережидая, когда отпустит судорога, сжавшая горло. – Она предвидела, а я – обычный шлимазл, – не удержался, горечь прорвалась наружу.

– Эй, – она похлопала по руке. – Ты не шлимазл. То есть – шлимазл, конечно, – хихикнула неожиданно. – Но ты хороший. Оказывается, хороший, – примолкла задумчиво. – Я так ненавидела тебя после того, как ты заявился к отцу свататься.

– Я хотел жениться на Соль, – признание вырвалось помимо его воли. – Только как можно жениться на четырнадцатилетней девочке?

– Ждал, когда она подрастет, понятно, – Сара покивала. – В гетто мало кому удается как следует повзрослеть.

– Тебе это тоже, скорее всего, не удастся – если останешься здесь. И Рахили.

– Рахили – это уж точно, – у Сары вырвался злой смешок. – Она красивая.

– Ты тоже. Пока этого можно не заметить – ты еще нескладный подросток. Но через пару-тройку лет ты превратишься в красивую девушку.

Если доживешь, – хотел он сказать. Выпихнуть двоих девочек тринадцати и двенадцати лет за пределы гетто означало обречь их на гибель. Но здесь, в гетто, гибель ждала их наверняка.

Раннее замужество. Чудовищно раннее – как у Соль. Дети каждый год... даже если ежегодные роды не убьют – это не жизнь.

– Слушай, – продолжил он, помолчав. – Я не смогу дать вам денег – я работаю ровно за такие же деньги, как и все здесь. За деньги эр-гетто. Но я смогу собрать вам то, что можно вынести на себе и продать снаружи. Дам тебе карту, расскажу, куда можно пойти и где скрыться. Читать и считать ты умеешь, отец вас всех научил. Немного времени на сборы есть. Рахили тоже стоит бежать. Боюсь, ее судьба Соль может ждать еще до того, как ей исполнится тринадцать.

– Внешний город, – она покачала головой. – Никогда даже не думала об этом.

– Запомни прямо сейчас. Снаружи не будет хорошо. Там – такой же жестокий мир, как и здесь. В чем-то даже хуже – снаружи царят преступность, беспредел. Особенно – там, где вам с Рахилью будет проще всего спрятаться.

– Я поняла, – с неожиданной твердостью ответила девочка. – Я готова! Жизнь не будет простой и безопасной. Но все дело в том, что мы сможем выбирать, верно?

– Верно, – он кивнул.

– И мне, возможно, придется стать... как это? Публичной женщиной? Как наши миточки, которые порхают по кабакам.

– Снаружи хватает публичных женщин, – проворчал Стефан. – И среди малолеток – тоже. Там мало кто горит желанием заполучить такую, как ты, в постоянное пользование. На время, на разок – быть может, – он, запутавшись, смолк.

Господи, что он несет?! Рассказывает девчонке о проститутках. Более того – указывает на этот путь. Фактически – толкает на него.

– Все нормально, – Сара верно истолковала его молчание. – Мы не пропадем, не бойся, – и вдруг улыбнулась. – Ты правда хороший. Может, я и зря на тебя взъелась. Только как мы попадем наружу? Кто нас выпустит?

– Никто не выпустит. Мы не будем спрашивать разрешения.

Она уставилась на него широко распахнутыми глазами.

– Не таращься так, – шепнул он. – А то подумают еще, что я тебе непотребство какое предлагаю. Хоть ты и моя обрученная невеста – а тебе только-только тринадцать. Совсем девчонка!

– С Солью это никого не остановило, – глухо отозвалась Сара. – Вон, и свататься пришли тогда только через неделю. Даже больше...

– Соль все-таки исполнилось пятнадцать. Давай зайдем куда-нибудь, поедим, – предложил он. – Вон кафетерий нормальный. Еще успеем поговорить. Чтобы без ушей.

– О, кафе! – на звонкий возглас обернулись несколько прохожих. – Я в кафетерии ни разу не была. Интересно! А ты – перспективный жених, – и она пихнула Стефана острым кулачком в бок, заставив поперхнуться воздухом.

– Я очень перспективный, – устало вздохнул он.

И впервые за месяц с лишним улыбнулся, глядя, как она оживилась. Ребенок! Ей необходимо уехать из гетто. И ей, и сестре. Таким, как эти две девчушки, здесь не место. Да здесь, по совести, никому не место!

Глава 9

Выход из эр-гетто по второй изнанке был запутанным и извилистым. Легко было по пути заплутать и потеряться среди переплетений коммуникаций. Дело осложнялось тем, что эр-гетто находилось в окружении пяти соседних районов. Так что беглянки запросто могли попасть на глаза кому-нибудь из рабочих соседних гетто. А работа на изнанке никогда не прерывалась. Силовые выходы Спотов – это не шуточки!

Стефан выбрал час, когда людей снаружи окажется меньше всего.

Он заранее устроил для девчонок систему тросов и карабинов. Сам он должен был, возвращаясь, убрать их. Фактически – отрезая беглянкам путь назад.

– Путь назад не понадобится, – с усмешкой заявила Сара, когда он сказал ей об этом.

Оставалось только изумляться самоуверенности тринадцатилетней девочки. Сам Стефан такой уверенностью в своих действиях похвастать не мог. Он до последнего боялся. Всего – что хлипкий мостик из тросов обнаружат; что по дороге они с девчонками таки на кого-нибудь нарвутся, и их вернут; что произойдет какой-нибудь технический сбой, из-за которого или им придется вернуться в гетто, или они пострадают, а то и погибнут. И это не говоря о возможности попасться в момент самого выходе на вторую изнанку.

Если что-то может пойти не так – оно непременно пойдет не так. Это парень знал отлично. На собственной шкуре проверил, и не раз.

Да с этим побегом в любой момент что угодно могло пойти не так! В плане была уйма прорех. По сути, готовя побег дочкам соседа, он полагался во многом на удачу.

И ведь удача улыбнулась им троим. Кажется, Стефан удивился этому больше всего.

Отключение камер он подготовил заблаговременно. Нажатие кнопки в кармане – и электроника отключила их, перекинув на принимающие каналы заранее сделанные записи. Провел девчонок по короткому пустому коридору и сразу завел в служебный тоннель. Здесь уже можно было не опасаться нежелательной встречи. Разве что по нелепой случайности, которой он не сумел предусмотреть.

Все время, пока шагали через внутренние коммуникации, Стефан находился в напряжении, каждую секунду ожидая появления нежданного свидетеля побега. Тем не менее, никто по пути их троице не встретился.

В крохотном служебном помещении девчонки переоделись в приготовленные для них рабочие костюмы. Рюкзаки напоминали те, с которыми ремонтники выходили на вторую изнанку. Разве что были более вместительными. Внутри – одежда, небольшой запас еды и технические расходники: микросхемы и чипы, информационные накопители, несколько планшетов. Все это можно было продать в Неоновом поясе, чтобы выручить на первое время денег.

Уходить ли с ними? В следующие шесть лет Стефан порой винил себя за то, что решил остаться. Отправил двух малолеток в неизвестность. С другой стороны – чем он мог бы им помочь, если б ушел с ними?

Там, снаружи Сара его уж точно слушать не стала бы. А Рахиль – хоть и была куда мягче характером – во всем следовала за сестрой. К тому же снаружи он оказался бы таким же безработным и неприкаянным, каким был до отъезда в гетто.

А еще... еще ему следовало, как минимум, задержаться, чтобы замести следы за беглянками. Чтобы даже когда их хватились, не сразу поняли, в какую сторону и каким путем они ушли.

В итоге их пути разошлись, когда они добрались до проспекта Мёбиуса, проходившего между Оливиновым поясом, Колбасным районом и Фронтиром.

Дорогу наружу Стефан выбрал между соседними оу-гетто и кью-гетто.

Самой сложной была последняя часть совместного пути, когда следовало повернуть прочь от Сан-Винга. Между проспектом Мёбиуса и улицей, обегавшей вокруг оу-гетто, находилось больше полусотни метров. Для девочек это расстояние было приличным.

На удачу, с внешней стороны проспекта Мёбиуса имелись прочные металлические конструкции. К ним и прицепился магнит на конце троса, заброшенного Стефаном.

Он сам первый перебрался – хотел убедиться, что конец не оторвется, когда по тросу полезут его спутницы. Очутившись на той стороне, закрепил его уже как следует и вернулся. Лишь после этого принялась карабкаться Сара. За ней – Рахиль. Когда обе девочки очутились на поверхности проспекта Мёбиуса, Сара отцепила трос, и Стефан подтянул его к себе. Теперь никаких следов, что кто-то здесь перебирался, не останется.

Дальше беглянкам предстояло идти одним. Он должен был вернуться, убедиться, что все тросы, по которым они перебирались, убраны.

Если зайдет внутрь гетто вовремя – вполне возможно, побег дочек соседа даже не свяжут с его именем. Их путь лежал дальше по проспекту Мёбиуса, на который они перебрались.

Длинная широкая труба проспекта петляла, проходя через прилегающий к Сан-Вингу Фронтир на окраине, Оливиновый пояс и Колбасный район. Разветвлялась и тянулась дальше – к Шанхаю, Мантии и Альпийскому району. До Фермерского района ответвления проспекта не доходили – истончались и сворачивались, превращаясь в узкие жилые улочки, погруженные в рыхлые толстые оболочки жилых и сельскохозяйственных конструкций.

Однако так далеко Саре с Рахилью заходить по проспекту было не нужно.

Им следовало прошагать несколько километров до Оливинового пояса, и там свернуть в узкий переход между двумя скоплениями жилых построек. Тот выводил внутрь района.

Там их уже никто не заметил бы. Обитателям Оливинового пояса не было необходимости выбираться на вторую изнанку. Да и выходов наружу не было, насколько знал Стефан. Во всяком случае, действующих.

Пройти район насквозь – и окажешься возле оконечности одного из Неоновых поясов города. Там действующих выходов тоже не было. Но Стефан знал, как можно пройти через один из неактивных. И девчонки, благодаря ему, тоже теперь знали.

Он уже не видел, как они добрались до места и вернулись внутрь города. На сей раз – внутрь большого города, находящегося за пределами закрытых гетто.

Стефан не мог даже знать наверняка, что они и правда доберутся. Не заблудятся по дороге в хитросплетениях улиц Оливинового пояса.

И все-таки он решил не пытаться их догнать. Тем более, что после исчезновения девочек жандармерия поставила на уши всех рабочих. С изнанки прочесали все эр-гетто и прилегающие к нему районы. Тянулось это больше недели – так что попытка выбраться обернулась бы неминуемым провалом.

В одном Стефан мог собой гордиться: жандармы и проверяющие из технического руководства так и не поняли, каким путем и в какую сторону ушли беглянки. С камерами тоже вышло удачно – никто не понял, что их отключали намеренно.

Сплошная череда везения – даже удивительно. Стефан от такого впал в легкую оторопь.

Потом наступили дни сомнений и раскаяния. Старый Соломон искренне горевал о пропавших дочурках. Жена его тоже сильно сдала. Шутка ли: за короткий срок одна дочь погибла, а после смерти ее еще и запятнало обвинение в выращивании и распространении запрещенных веществ. И две дочери попросту исчезли бесследно. Внезапно, и отыскать их так и не сумели.

Больше недели, пока шли поиски, Стефан сидел смирно на месте. Потом путь наружу вроде как открылся. Но одолели сомнения: что он станет там делать?

Здесь – профессия, работа, постоянство. Привычный, хоть и тоскливый быт. А что он станет делать там? Где применит себя? Да, есть навыки. Но после бегства его образование, полученное в колледже гетто, обнулится. Он не сможет предъявить его где-то официально. Это сразу вызовет вопросы – каким образом сумел покинуть закрытый район, потратившийся на его обучение?

В итоге – он не был уверен, что сумеет прокормить даже самого себя. Не говоря уж о том, чтобы позаботиться о двух подростках.

Малодушно? Да. И он часто впоследствии корил себя за малодушие. Но время шло. И, чем дальше, тем бессмысленнее выглядели бы попытки переиграть сделанное.

Жизнь вошла в привычную колею, а Стефан привык со временем к мысли, что выкинул двух сестер Соль в большой недружелюбный мир. Правда, он окончательно сделался нелюдимым затворником. Мало с кем общался, не стремился больше внести в жизнь хоть какое-то разнообразие. Да он вовсе перестал ждать от жизни чего-либо.

Помнится, в первые полгода после переезда он часто спрашивал себя – во что превратил собственную жизнь. Сейчас он прекратил задаваться и этим вопросом.

*** ***

Шесть лет прошли, как дурной сон.

Стефан работал, учился, повышая квалификацию, и снова работал. В свободное время, которого старался оставить себе как можно меньше, приходил на тренировки.

– Жениться тебе надо, – говорил временами тренер. – Остепениться.

– Было, – коротко отвечал Стефан. – Невеста вон сбежала, лишь бы замужем за шлимазлом не очутиться, – прибавлял с насмешкой.

Тот махал рукой.

Кое-кто Стефану сочувствовал. Сперва одну невесту прошляпил, после – вторую не удержал. Вторая так вовсе удрала через выход на изнанку, оставленный кем-то по недомыслию! Ловили ведь – не поймали.

Стефан, слыша такие разговоры, угрюмо хмурился, пряча довольную усмешку.

Ну да, перенервничал он тогда знатно! То, что удалось вытащить девчонок за пределы гетто, по сей день считал редкостной удачей. Практически чудом.

Впрочем, это не помешало ему еще несколько раз воспользоваться единожды проверенной схемой. Желающих удрать из эр-гетто было немало. И кое-кто был готов рискнуть.

Кому-то из девочек сбежать помогали и родители. Стефан принципиально помогал лишь девчонкам. Парни, считал он, могут и сами о себе позаботиться.

Даже оставшись в гетто, парню можно жить сносно. А то и неплохо – достаточно не спиваться. А если совсем невыносимо – можно и удрать прямо на рабочей смене. Подгадать время – и в добрый путь!

Когда появлялось время задуматься, он удивлялся. Как так выходило, что родители, сами пытавшиеся выпихнуть дочерей в большой город, выходили на него? При этом жандармы на него внимания не обращали. Сам он ничего не делал, чтобы отделаться от властей: у него попросту не было для этого повода. Они правда не замечали, кто именно у них под носом устраивает побеги девчонкам-подросткам? Или... или наблюдали до поры до времени?

Хотя последняя мысль выглядела откровенной паранойей.

Жандармерия никогда не наблюдала годами впустую. Стоило кому-то попасться на горячем – нарушителя хватали и жестоко наказывали. И уж наверняка нарушителя не повысили бы по службе. Тем более – не предложили бы перевода в другой район с получением должности руководителя отдела контроля.

*** ***

«Подумайте на досуге. У вас – две недели на то, чтобы дать ответ».

Вот он и думал. Даже на тренировку нынче из-за этого не пошел. Теперь жалел – ничего дельного на ум не шло. Стефан мог только тупо перекручивать раз за разом один и тот же вопрос: на кой ему вот это повышение? Именно сейчас.

Кажется, он давно поставил сам на себе крест. Но лишь сейчас, после разговора с начальством, четко для себя это понял.

Если б не тренировки четыре-пять раз в неделю, давно начал бы спиваться. Как многие в гетто. Периодические демарши с выводом молодых девчонок наружу служили слабым утешением. Жизнь была пуста, бессмысленна и начисто лишена радости. С того дня, как не стало Соль.

Шесть лет траура начисто уничтожили все его амбиции. Да и его самого, похоже.

В тот вечер он даже не предполагал, что его судьба уже спешит по опустевшим улицам гетто, закутанная в покрывало. Натянув платок так, что он закрывал брови. Обычный вид для женщин в гетто – особенно, если приходится передвигаться по улице поздним вечером. Звонок в дверь заставил встряхнуться.

Кого могло принести в такой час? Он не ждал никого.

Стефан открыл дверь и остолбенел. Закутанная в покрывало по самые глаза женщина была высокой и статной. Этого не в силах была скрыть даже мешковатая одежда, какую носили местные. Но взгляд этих самых глаз...

Он изменился. Сделался более взрослым и жестким. Эта женщина многое повидала.

Но Стефан узнал бы ее глаза из тысячи. Раскрыл рот – слова застряли в горле. Он молча посторонился, пропуская гостью.

И, лишь захлопнув и заперев за ее спиной дверь, решился назвать ее по имени.

– Сара? – сам удивился, насколько жалко прозвучал его голос.

– А ты не изменился, – она слегка усмехнулась, отпуская края платка, прикрывавшего нижнюю половину лица. – Шлимазл...

– Ты... с ума сошла, – всполошился он запоздало.

– Ты за кого больше переживаешь – за меня или за себя? – насмешливо осведомилась она.

– За тебя... чего мне за себя-то переживать? – опустил голову.

– Так и живешь одиночкой.

Пожал плечами.

– А ты предлагаешь мне жениться? Здесь, на одной из этих несчастных девочек? – покачал головой.

– Уверена – многие из них с радостью согласились бы, – Сара снова улыбнулась. – Знаешь, ты – единственный человек за последние несколько лет, которого мне не захотелось прибить за то, что назвал меня по имени. Снаружи я зовусь Вега.

– Хорошо... Вега. Если тебе так больше нравится, – начал он.

– Можешь звать Сарой, – перебила она. – Я здесь не просто так, ты же понимаешь? – она помолчала, сверля его взглядом, и он кивнул, спохватившись. – Слышала, тебя переводят в зет-гетто.

– Мне дали время на размышления. Пока это только предложение...