Текст книги "Нет Адама в раю"

Автор книги: Грейс Металиус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– У меня мурашки по всему телу, когда я думаю об этом.

Первый большой бал в Ливингстонской средней всегда бывал в начале октября. Он давался в пользу спортивного отделения, и Анжелика была приглашена Джейми Маршем, который входил в баскетбольную команду. Джейми Маршу было семнадцать лет, у него были светлые вьющиеся волосы и тяжелая челюсть, а также свой автомобиль, – настоящая ловушка для любой девушки. Анжелика надеялась, что ее пригласит Билл Эндикотт – звездный полузащитник футбольной команды и кроме того блестящий ученик. Но у Билла была постоянная девушка, ее звали Джилл Роббинс, многие считали ее самой хорошенькой в школе.

– Ты сошла с ума? – спросила Линда Бейкер, когда Анжелика сказала ей об этом. – Видишь ли, Билл и Джилл – это пара. Даже их имена похожи. Они вместе еще с младших классов.

– Ничего не могу поделать, – решительно ответила Анжелика. – Я хочу его.

– Не будь идиоткой, – сказала Линда. – Лучше зацепись за Джейми и радуйся этому. Я иду с Реем Келли, а ты знаешь, что он за орешек. Можешь мне поверить, если бы Джейми Марш пригласил меня на танец, я не стала бы тратить время, думая о Билле Эндикотте. Боже мой, ведь Билл даже не знает о твоем существовании. Он же старшеклассник.

– Так узнает, – ответила Анжелика.

– Кто узнает? О чем?

– Билл Эндикотт, – сказала Анжелика. – Он узнает о моем существовании.

– О Боже мой! Ты не хочешь забыть о Билле?

Но Анжелика не забыла. Она два часа готовилась к танцам и не волновалась по поводу Джейми Марша. Она думала о Билле Эндикотте.

Джилл Роббинс не такая красивая, как я, папа.

Конечно, нет, моя дорогая. Никого нет красивее тебя.

У нее даже волосы черные.

Как ей не повезло, сказал Арман.

Анжелика улыбнулась своему отражению в зеркале и принялась причесывать свои белокурые волосы.

Ты увидишь, папа: сегодня он узнает, что я существую.

Я в этом уверен, ответил Арман.

Спокойной ночи, папочка. Я расскажу тебе все, когда вернусь домой.

Моника Бержерон стояла в гостиной, дожидаясь, когда дочь спустится вниз, и нервно дергала головой, замечая, что про себя произносит слово "гостиная". "Общая комната" – так всегда было принято в ее кругу, но у Анжелики появилась масса сумасшедших идей, с тех пор как она перешла в Ливингстонскую среднюю. Услышав, как Анжелика спускается по ступенькам, она позвала ее.

– Пойди сюда, Анжелика, – сказала она. – Я в общей комнате.

– В гостиной, мама, – ответила Анжелика.

– Почему твой товарищ не зайдет за тобой сюда? – спросила Моника. Почему, чтобы встретить его, ты должна выходить, как проститутка на свидание?

Анжелика положила на стул пальто, маленькую сумочку и перчатки. Она посмотрела на мать тем холодным взглядом, который Моника уже знала и которого боялась.

– Я говорю тебе, это неприлично, – сказала Моника.

– Послушай, мать, – ответила Анжелика, – давай покончим раз и навсегда. Я не хочу, чтобы мои друзья приходили в этот дом. Мне стыдно, что они тебя увидят.

Моника застыла, как будто ее ударили по лицу.

– Ты плохая девочка, – все, что она могла произнести.

– А ты глупая женщина. Ты даже не постаралась выучить английский. Ты старая жадная воровка, которая неизвестно зачем занимается шитьем. А кроме того – ты подлая лгунья.

– О чем ты говоришь?

Анжелика вздохнула.

– Ты думаешь, я не вижу счета, которые каждый месяц приходят из банка? – терпеливо пояснила она, как будто говорила с умственно отсталым ребенком. – Думаешь, я не знаю о деньгах, которые оставил папа?

– У твоего отца никогда не было ни цента, – воскликнула Моника. – Это мои деньги, они достались мне от бабушки. Говорю тебе, у него никогда не было ни цента.

– Я полагаю, что страховка была не на твою святую бабушку, – сказала Анжелика, нетерпеливо вздыхая. – Пожалуйста, мать, не будь такой идиоткой. И сделай мне одолжение, не считай меня такой же.

– Бог накажет тебя, – бессильно произнесла Моника.

Анжелика холодно посмотрела на нее:

– Неужели? Он же не наказал тебя за то, что ты отняла у меня отца.

Моника не ответила, и Анжелика гордо миновала парадную дверь и по ступенькам спустилась на улицу. Она улыбалась, потому что ни Моника, ни кто-либо другой во всем мире и не подозревал, что Арман вовсе не ушел от Анжелики.

Ее отец был всегда с ней, дожидаясь, когда она поговорит с ним. Сегодня вечером она оставила его в своей комнате, но она прекрасно знала, что он появится на танцах позже, если будет ей нужен. Если все будет хорошо и он не понадобится, он будет ждать в комнате ее возвращения, с нетерпением желая услышать все обо всем. Анжелика никогда никому не говорила, что отец постоянно с ней, потому что он просил ее об этом.

Это будет наш секрет, мой ангел, сказал он. Я могу попросить тебя никому не рассказывать, хорошо?

Конечно, папочка, что за вопрос. Ты же прекрасно знаешь, что я всегда умела хранить секреты.

Ее отец засмеялся, потому как шутил с ней. Он никогда не придирался и не ссорился с ней. Он постоянно и неизменно одобрял все, что она говорила и делала.

Джейми Марш ждал Анжелику в машине на углу Мостовой и Ясеневой. Он чувствовал себя решительным и смелым, встречая девушку таким образом. Это было впервые в его жизни. Родители всех девушек, к которым он приходил на свидания, всегда встречали его у дверей и начинали с ним пустой разговор, пока он ждал их дочь: "Как мама, Джейми? А отец?" – "Хорошо, спасибо".

Он увидел, как она идет к машине, и наклонился вперед, чтобы открыть ей дверцу.

– Добрый вечер, – официально сказала Анжелика.

– Привет, – ответил Джейми Марш.

О, это еще та штучка, эта Анжелика. Она чем-то отличалась от других девушек. Она никогда не визжала, как другие, а говорила мягким голосом. И иногда улыбалась себе, как будто владела какой-то тайной.

– Что тут смешного? – не раз спрашивал Джейми, но Анжелика только продолжала улыбаться.

– Ничего, Джейми. Совсем ничего.

Пожалуй хорошо, что его предки не знают, кого он пригласил на танцы. Не то чтобы с Анжеликой было что-то не в порядке, но его предки были слегка старомодными. А он хотел быть честным. Анжелика отличалась от всех девушек, с которыми он встречался. Джейми Марш был уверен, что его предки ничего не узнают, поэтому он сказал, что идет на танцы "кавалером".

– Сейчас многие ребята так делают, – объяснил он матери. – Для инетреса.

– О, – вздохнула его мать с облегчением. Больше всего в жизни она боялась, что кто-нибудь из ее детей сделает что-нибудь не так.

– Все в порядке, Энджи? – спросил Джейми.

– Конечно, – ответила Анжелика. – Только, пожалуйста, никогда не называй меня "Энджи".

Так. Это было то, чем она отличалась от других девушек. Она могла сказать такую вещь, оставаясь спокойной и холодной, точно ледышка, но парень на нее не обижался. Он чувствовал что его аккуратно поставили на место, но не обижался.

– О'кей, – сказал Джейми и завел машину. – Как же тогда тебя называть? Энджел?

Она одарила его своей милой улыбкой:

– Да. Если тебе нравится, можешь называть меня Энджел.

Спортивный зал школы был украшен цветной бумагой, осенними листьями и огромными рисунками футбольных, баскетбольных и бейсбольных игр. В одном конце большой комнаты находилась группа из восьми мальчиков – Питер де Рокка и его Диксиленд Семь, и если они играли не в одном ключе или темпе, то, по крайней мере, громко. Все мальчики и девочки Ливингстонской средней преклонялись перед Питером де Рокко.

Анжелика танцевала с Джейми, и Джейми думал, что у него никогда еще не было такой нежной привлекательной девочки. Ее голубое платье было из шелкаа и он чувствовал, каким оно было мягким и скользящим под его пальцами. Ее рука, которую он держал в своей, не была влажной, как у других девушек, и когда он прижалcя подбородком к ее виску, отметил, что кожа тоже была сухой и прохладной. Он опустил руку ниже и ощутил узкую застежку ее лифчика. И задумался, будут ли ее голые груди прохладными или тело будет теплым и трепещущим под его руками. Он сбился с ноги и натолкнулся на нее.

– Боже, – сказал он, – здесь жарко.

– О? – ответила Анжелика. – Правда? Я не заметила.

Его руки начали дрожать, и он не мог придумать ничего интересного, чтобы поговорить, но Анжелика, по всей видимости, ничего не замечала.

– Кто этот высокий стройный парень вон там? – спросила она. – Тот, который танцует с черноволосой девушкой в желтом платье?

– Этот? – сказал Джейми с облегчением. – Это же Билл Эндикотт. Я думал, что его все знают.

– А я не знаю, – ответила Анжелика.

– Да что ты, он же лучший футболист в этой школе, – сказал Джейми. На самом деле, он, наверное, лучший футболист среди школьников во всем штате.

– Все, что я знаю, это то, что мы с ним в одном латинском классе.

– Неужели?

– Да, – ответила Анжелика. – Послушай, Джейми, ты сможешь сделать мне одолжение?

– Конечно.

– Представь меня, ладно? Давай поменяемся партнерами в следующем танце.

– Зачем? – обиженно спросил Джейми.

Анжелика посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– Не будь дурачком, Джейми, – сказала она. – Я только хочу задать ему пару вопросов по следующему латинскому тексту. У меня небольшие трудности, а ты же знаешь, кокой строгий этот мистер Ивенс. Ты ведь не хочешь, чтобы я начала получать плохие отметки.

– Конечно, нет, – ответил Джейми, и ему стало стыдно за свою ревность. – Идем.

Джилл Роббинс была невысокой и темноволосой, с маленьким остреньким личиком, благодаря своему характеру она пользовалась наибольшим успехом среди девочек Ливингстонской средней. Она и Билл Эндикотт росли вместе и всегда думали, что поженятся. Когда-нибудь позже, когда они закончат колледж, Билл получит хорошую работу, и они смогут устроить свою жизнь. Они были вместе так давно, что воспринимали друг друга как нечто само собой разумеющееся, как супруги, женатые не менее двадцати пяти лет. Никаких сюрпризов друг для друга, и им это нравилось. Единственное, что осталось, это вместе спать, но оба не сомневались, что и тут их не ждут большие неожиданности.

– До завтра, – говорил Билл каждый вечер, когда они заканчивали домашнее задание.

– Еще бы, – отвечала Джилл.

По вечерам в пятницу они ходили на танцы или в кино, а потом на машине, принадлежавшей отцу Билла, они ехали в лес ровно на час. Это было ритуалом. Билл и Джилл целовались взасос, и Билл играл с грудями Джилл. Затем он раскрывал лширинку, и Джилл играла с его пенсом, а он руками манипулировал между ее ногами, пока они оба не кончали. Затем приводили себя в порядок и ехали домой.

– Как насчет того,чтобы поменяться? – сказал Джейми Марш, представив Анжелику Биллу и Джилл.

– Еще бы, – сказала Джилл. Это было ее любимое выражение, но она произносила его с такой добротой и дружелюбием, что никто никогда не раздражался на бесконечное повторение.

В ту минуту, когда Билл Эндикотт обнял ее и они начали танцевать, Анжелике показалось, что она оторвалась от пола. Сердце ее стучало, ноги стали тяжелыми, но лицо ее было холодным и спокойным как обычно. Она даже умудрилась торжествующе улыбнуться Линде Бейкер, которая танцевала в объятиях Рэя Келли.

Маска удивления на лице Линды подействовала освежающе на Анжелику, и ей удалось составить несколько умных вопросов по спряжению латинских глаголов.

– Я знаю, о чем ты говоришь, – сказал Билл Эндикотт. – У меня сначала тоже был жуткий период. Не расстраивайся. Я тебе помогу. Давай я зайду завтра к тебе домой? Мы сможем вмесет пройтись по учебнику.

– Нет, – ответила Анжелика, – у моей матери завтра гости. В доме, полном болтающих женщин, невозможно будет заниматься.

– А как тогда насчет библиотеки? – спросил Билл. – Я мог бы забрать тебя около двух часов после обеда.

– Нет, – сказала Анжелика. – У меня есть дело в городе. Но мы можем встретиться.

– О'кей, – ответил Билл. – Увидимся в библиотеке в два часа.

Анжелика подавила в себе желание сказать: "Еще бы".

– Спасибо, Билл. Я очень ценю, что из-за меня у тебя столько беспокойства.

Билл Эндикотт улыбнулся.

– Никакого беспокойства, – сказал он и повел ее назад к Джейми Маршу.

Остаток вечера показался Анжелике бесконечным. Эротические видения не оставляли Джейми, и он потел словно грузчик. Он продолжал обнимать ее влажными руками, наступая ей на ноги, и она чувствовала его липкий подбородок у своего лица.

– Ты прав, – наконец, сказала Анжелика. – Здесь жарко.

– Да, – ответил Джейми. – Может, уйдем?

– Хорошо.

Он повел ее в кафе-мороженое "Пилигрим", чтобы выпить газированной воды. Но когда они вернулись в машину, он почувствовал себя еще более неловко, чем во время танцев.

– Куда ты теперь? – спросил он. Анжелика повернулась и пристально посмотрела на него.

– Конечно, на угол Мостовой и Ясеневой, – сказала она. – Уже поздно и мне пора домой.

Любой другой девчонке Джейми Марш закричал бы: "Какого черта – тебе пора домой? Я пригласил тебя, и ты хорошо провела время, а что я за это получил? Меня даже не поцеловали на прощание".

Но ничего подобного он не смел сказать Анжелике, которая приводила его в ярость. Он врубил передачу и под визг тормозов помчался прочь от "Пилигрима". Доехав до перекрестка Мостовой и Ясеневой улиц, он резко затормозил.

– Что случилось? – спросила Анжелика.

– Ничего, – угрюмо ответил Джейми. – Совсем ничего.

Она приложила свои прохладные пальцы к его горячей щеке.

– В чем дело, Джейми? – мягко спросила она. – Почему ты на меня сердишься?

Что мог бы сказать парень в этот момент такой девушке как Анжелика? беспомощно рассуждал Джейми. Он отвернулся к окну.

– Я не сумасшедший, Энджел.

– Сумасшедший, – сказала Анжелика. – А теперь пойди сюда. Скажи мне.

Кончиками пальцев она провела холодную дорожку по его лицу.

– О Энджел, – сказал Джейми, повернулся и очень осторожно положил руку ей на плечо. – Я с ума схожу по тебе, разве ты не видишь?

Он не собирался этого говорить, но слова слетели с губ помимо его воли, и он с болью, наполовину от страха, осознал, что он действительно сходит с ума.

– Но, Джейми.

– Ш-ш, – сказал Джейми, запрокинув ее голову, и поцеловал в губы.

Анжелика Бержерон впервые целовалась с мальчиком, и это ощущение было необычно приятным. Ее губы затрепетали, и она почувствовала желание прижаться сильней к губам Джейми. Его руки обнимали ее лицо, затем спустились на плечи, и ей это тоже понравилось.

Но больше всего понравилось Анжелике его дыхание, пока они целовались. Он дышал, как будто долго-долго бежал, и его руки дрожали у нее на плечах. Анжелика не дрожала, ее дыхание было обычным. Ощущение, которое она испытывала, было похоже на то, как будто входишь в теплую ванну. Приятно. Тепло. Ласкающе. Но, конечно, ничего такого, чтобы дрожать или задыхаться. Но Анжелике понравилось, что, целуя ее, Джейми начинает задыхаться и нервничать.

– Ох, Энджел, Энджел, – повторял он снова и снова, целуя ее губы и щеки, и шею. – Энджел, Энджел.

Его лицо было мокрым от пота, и когда она обняла его за голову, то обнаружила, что его волосы были тоже влажными. Она положила руки ему на плечи, как бы обнимая его, но на самом деле, гладя по спине, она вытирала руки о его пальто.

– Энджел, Энджел.

Он все целовал ее и вдруг ей все надоело. Приятное ощущение сменилось скукой, и она оттолкнула его от себя.

– Пожалуйста, пожалуйста, – бормотал он, хватая ее.

– Джейми.

Холод, зазвучавший в ее голосе, остановил его.

– Джейми, – сказала она мягче. – Мне надо домой. – Он сел на сиденье, стараясь отдышаться.

Вспотел, как свинья, подумал он с отвращением. У него болел живот, а гениталии набухли и готовы были взорваться. Будь она проклята, свирепо подумал он. Будь она проклята.

Анжелика плакала.

– Что случилось? – спросил Джейми, ошеломленный ее слезами.

– Я испугалась, – сказала Анжелика.

– О, пожалуйста, Энджел. – Он обнял ее. – Ей-Богу, я не хотел тебя испугать.

– Дело в том, что я никогда не встречала такого страстного мужчину, сказала она, слегка отвернувшись в сторону.

Джейми почти сиял, забыв о боли в животе. Мужчина, сказала Анжелика. Страстный мужчина.

– Я ничего не могу с собой поделать, Энджел, – сказал он. – Честно. Это потому, что я по тебе схожу с ума.

– О нет, – жалобно сказала она. – Не надо больше, Джейми. Я не могу этого выдержать. Пожалуйста. Отпусти меня. Мне пора домой.

– Завтра вечером? – спросил он.

Она уже стояла рядом с машиной.

– Не знаю, смогу ли я, – сказала она, – но постараюсь. Если ты подъедешь сюда же завтра около восьми, я буду здесь, если смогу.

– Я буду точно, – ответил Джейми. – Пожалуйста, постарайся как следует, Энджел.

– Да, Джейми.

Анжелика смотрела ему вслед совершенно сухими глазами. Она положила назад носовой платок, который ей был совсем не нужен, и пошла домой. Но она была слишком возбуждена, чтобы идти, и, спустя мгновение, побежала. Бежала, улыбаясь, всю дорогу. Джейми Марш. И еще Билл Эндикотт. Она еле дождалась, пока дошла до своей комнаты, чтобы рассказать все Арману.

Билл Эндикотт уже ждал, когда она в два часа тридцать минут вошла в Ливингстонскую Публичную библиотеку.

– Я думал, ты не придешь, – сказал он. – Ты же сказала в два часа.

И Анжелика, которая простояла полчаса на улице напротив библиотеки, посмотрела на него и улыбнулась.

– Извини, – сказала она. – Я должна была выполнить поручения моей матери, и они заняли больше времени, чем я рассчитывала.

Джилл Роббинс или любая другая девочка, которых знал Билл, полчаса бы говорила о причинах, из-за которых она опоздала. У Анжелики просто ушло больше времени, чем она ожидала. Билл усмехнулся.

– Ладно, давай начнем, – сказал он.

Они около часа работали над латинскими книгами, и, когда кончили, Анжелика улыбнулась Биллу и положила ладонь на его руку.

– Не могу выразить, как я благодарна тебе за помощь, – сказала она. Спасибо.

Она не похожа на других девчонок, снова подумал Билл. Она не стала острить по поводу того, как она благодарна. Она просто сказала "спасибо". И она не похожа на мальчишку, как многие другие девчонки. Даже Джилл с ее маленькой грудью и коротко стриженными волосами иногда была больше похожа на мальчика, чем на девочку. Волосы Анжелики были зачесаны с боков, а наверху перевязаны лентой, и они доставали ей до талии. На ней было темно-синее платье с маленьким белым воротником, и она была белокурой и безукоризненно чистой. Были заметны грудь и бедра, а когда она стояла, заметная линия ее зада выглядела очень привлекательно.

– Может быть, выпьем кофе? – предложил Билл.

Он повел ее в маленький ресторанчик, расположенный ниже по той улице, где была библиотека. Но Анжелика заказала чай. Когда они сели за белую стойку, Анжелика выглядела так, как будто сидела в красивой гостиной, наливая чай в чашку.

– Что ты делаешь по воскресеньям? – спросил Билл.

– Гуляю, – ответила Анжелика.

– Да? Где?

– Я никогда не решаю заранее, – ответила Анжелика. – Особенно в октябре. Все так красиво в это время года. Иногда я просто иду и не останавливаюсь, пока не устану. Хотя завтра я думаю, что пойду в Олений Парк. Деревья там, наверное, очень красивые.

– Возможно, завтра я буду как раз неподалеку, – сказал Билл.

Анжелика помешала ложкой:

– Это было бы очень мило.

В тот же вечер Анжелика отправилась на угол Мостовой и Ясеневой и спряталась за деревом. С этого места она могла видеть автомобиль Джейми Марша и самого Джейми, который вылезал каждые пять минут и смотрел в обе стороны улицы. Он ждал примерно час и потом уехал. Всю дорогу домой Анжелика смеялась.

Такие мальчики как Джейми и Билл всегда думают, что идут своей собственной дорогой, сказала она ночью Арману. Они важные, из хороших семей, живущих в Cеверной части города, и они спортивные звезды. Но скоро они убедятся, что Анжелика не собирается так легко падать в их объятия.

Им придется бороться за меня, папа.

Ты достойна того, чтобы за тебя боролись, ответил Арман, как она и ожидала.

На следующий день Анжелика отправилась в Олений Парк, расположенный в восточном предместье Ливингстона, более чем в двух милях от дома Бержеронов. Она несла с собой маленькую корзиночку с бутербродами и книгу английских стихов. И то и другое она терпеть не могла. Но корзинка была сделана из соломки и очень шла ее коричневой юбке, а книга была в темно-синей обложке, и Анжелике казалось, что она выглядит более интеллектуально, чем обычно. Придя в парк, она выбрала дерево, подходящее по цвету и размерам. Она сидела прислонившись к стволу с открытой книгой на коленях, когда подъехал Билл Эндикотт.

Он остановил машину и смотрел на нее, думая, что в жизни не видел ничего более красивого. Анжелика казалась частью окружавшей ее природы. Ее одежда гармонировала с осенним ландшафтом и хорошо выделялась на зеленой осенней траве, а октябрьские краски, казалось, окружали ее огненным ореолом. Солнце падало на ее волосы, превращая их в тончайшие золотые нити, а кожа была точно теплые сливки. Билл Эндикотт почувствовал медленные удары в груди, пожожие на то возбуждение, которое охватывало его перед ответственной игрой в футбол, и ему не хотелось вылезать из машины из боязни потревожить Анжелику. Она могла поменять позу или выражение лица.

– Привет, – сказал он громче, чем хотел, и она испуганно дернулась.

– Здравствуй. Я не слышала, как ты подъехал.

– Наверное, у тебя очень интересная книга, – сказал Билл и подошел к ней.

– Да. Хочешь сесть?

– Спасибо. А что в корзинке?

– Бутерброды. Я думала провести здесь весь день.

– О, а я ничего не принес.

– Ну и хорошо, – она прямо посмотрела ему в глаза. – Я взяла на двоих. Я надеялась, что ты придешь.

Они немного почитали английские стихи, потом ели и лежали на земле, наблюдая за яркими листьями на фоне голубого неба. Когда они решили прогуляться, Билл взял ее за руку, чтобы помочь встать, и так и держал ее в своей, пока они гуляли.

Когда они шли по узкой, покрытой листьями тропинке, Билл сказал:

– Я не хочу, чтобы наступал следующий год.

– Почему ты так говоришь? – спросила Анжелика.

– ПОтому что следующей осенью меня здесь не будет. Я уеду в колледж.

– Но это же прекрасно, – сказала Анжелика.

Он посмотрел на нее:

– Я тоже так думаю. Но мне придется оставить Ливингстонскую среднюю, футбол и ребят.

– Разве ты не собираешься играть в футбол в колледже?

– Слушай, чтобы играть в команде Университета, надо быть действительно хорошим игроком, а я не обольщаюсь насчет себя, я не настолько хорош.

– Безусловно, ты хороший игрок, – ответила Анжелика. – Я видела, как ты играл с Конкордом в прошлую субботу. Ты был просто великолепен. Ты выиграл эту игру одной левой.

– Ерунда, – сказал Билл. – Футбол – коллективная игра. Никто не может победить в одиночку. – Но от ее слов ему стало тепло и приятно.

Октябрь кончился, начался холодный, ветреный ноябрь, и все это время Анжелика продолжала видеться с Биллом, когда только могла. Она также встречалась с Джейми Маршем, когда хотела, но Джейми утомлял постоянным желанием ее трогать, хотя она испытывала приятное волнение, когда чувствовала, что он сексуально возбужден.

– Боже мой, Энджел, – говорил Джейми. – Ты сведешь меня с ума. Я только о тебе и думаю. Все время.

Поэтому иногда Анжелика позволяла ему целовать и немного ласкать себя. Но только немного.

– Послушай, – сказал Джейми однажды вечером, когда она снова довела его до сильной боли. – Что с тобой в конце концов? У тебя есть другой парень?

– Не будь смешным, Джейми, – холодно ответила Анжелика. – Просто я не люблю, чтобы меня постоянно тискали. А мне кажется, что ты только об этом и думаешь.

– Я слышал, ты была в "Пилигриме" и пила газированную воду с Биллом Эндикоттом, – мрачно сказал Джейми.

Анжелика повернулась к нему:

– Да, была. Но, если хочешь знать, я пила не воду, а чай с плюшками. А теперь скажи, какое тебе дело, с кем я бываю и куда хожу?

– Ах, Энджел, не злись. Я же только спросил. Вообще-то, ты знаешь, это нехорошо. Я имею в виду, что тебя видят с Биллом.

– Я не понимаю, о чем ты гворишь, и думаю, что ты сам не понимаешь.

– Ну, я про Билла. Он же принадлежит Джилл Роббинс.

– Никто в этом мире никому не принадлежит, – с бешенством ответила Анжелика.

Джейми никогда не видел ее такой разъяренной.

– Ну, Энджел, успокойся. Я же ничего не имел в виду. Ведь, в конце концов, все знают про Билла и Джилл.

– Это не так, – сказала Анжелика. – Я ничего не знаю про Билла и Джилл, а я – это кто-то.

Однако разговоры пошли. Анжелика заметила некоторую холодность по отношению к себе Линды, Джейн и Марты, и, как обычно, Линда заговорила первой.

– Как ты попала в кино с Биллом Эндикоттом в четверг вечером? спросила она.

Анжелика засмеялась, но три подруги ее не поддержали.

– Что это? – спросила она. – Допрос?

– Я не думаю, что это так смешно, – ответила Линда. – В конце концов, ты прекрасно знаешь, что Джилл дружит с Биллом уже много лет. Со временем они собираются пожениться.

– Боже мой, Линда, – сказала Анжелика. – Я была в городе и встретила Билла на Главной улице. Я хотела посмотреть кино в Лайрике, и он пригласил меня.

– Может быть, Джилл тоже хотела его посмотреть, – сказала Линда.

– Ну, не будь же такой глупой, – сказала Анжелика, перестав смеяться. – Разве не могут мальчик и девочка быть просто друзьями? Мы с Биллом просто друзья.

– Почему ты не пошла в кино с Джейми? – спросила Лнда. – в конце концов, он считается твоим парнем.

– Я ненавижу выражение "твой парень", – ответила Анжелика, не обращая на Линду внимания. Она повернулась к Джейн и Марте за сочувствием. – В чем дело? Вам же никогда не нравилась Джилл Роббинс. Ты мне сама говорила, Джейн, и ты Марта. А теперь вдруг все, о чем вы можете думать, – это бедная маленькая Джилл Роббинс. Как же это?

Марта и Джейн посмотрели друг на друга и пожали плечами, снова ответила Линда:

– Дело не в том, нравится нам Джилл или не нравится. Дело в том, что Билл Эндикотт – возлюбленный Джилл, и все об этом знают. Ты не имеешь права пытаться отбить у нее Билла.

– Хорошо, хорошо, – ответила Анжелика. – Не будете же вы на меня сердиться и за что? Я не хочу встречаться с Биллом. О'кей?

Девочки улыбнулись.

– Пойдемте выпьем газированной воды, – сказала Линда.

– Конечно, – ответили Марта и Джейн. – Идем, Анжелика.

Анжелике хотелось ударить их по улыбающимся лицам и сказать. куда бы им следовало пойти да побыстрей. Но это время еще не пришло.

Ну подождите, подумала Анжелика. Только подождите. Все вы. Вы увидите.

Это время пришло за неделю до Рождества. В Ливингстонской средней был праздничный бал, и Анжелика пошла туда с Джейми. Она надела новое платье брусничного цвета и знала, что никогда не выглядела такой красивой. Она танцевала с Джейми и наблюдала за Биллом Эндикоттом. Он не сводил с нее глаз, и Анжелика чувствовала, что ей надо только подождать. В этот вечер в Ливингстонской средней школе было полно народу, и в первый же перерыв Анжелика постаралась потерять Джейми. Она накинула пальто и вышла, через несколько минут к ней подошел Билл Эндикотт.

– Пожалуйста, – сказал Билл, – посидим минуточку в машине. Мне надо с тобой поговорить.

Анжелика холодно посмотрела на него.

– Но, Билл, – ответила она, – я не могу это сделать. Я пришла с Джейми, и сейчас он, наверное, думает куда я пропала. Я собираюсь вернуться назад.

– Послушай, – спросил Билл, – а куда вы идете после танцев?

Анжелика засмеялась:

– Обычно Джейми ведет меня в "Пилигрим" есть мороженое и пить воду.

– Послушай, я понимаю, что это нахальство, но не могли бы мы встретиться позже? После того, как Джейми отвезет тебя домой?

– Приличные девушки не ходят поздно на свидания, Билл. Ты это знаешь.

– Пожалуйста. Ну, пожалуйста. Мне очень надо поговорить с тобой.

Анжелика долго смотрела на него.

– Хорошо, сказала она наконец.

– Но не подъезжай к дому. Я тебя встречу.

– Где? – быстро спросил Билл. – Скажи мне, где.

– Знаешь угол Мостовой и Ясеневой улиц?

– Конечно.

– Вот там, – сказала Анжелика. – Я буду ждать тебя в двенадцать.

– Я не знаю, сумею ли отвезти Джилл домой до двенадцати.

Анжелика снова посмотрела на него долгим взглядом.

– Это плохо, – сказала она. – Я приду в двенадцать и буду ждать пять минут.

– Я буду там, – ответил Билл. – Как-нибудь постараюсь.

В этот вечер у Анжелики Бержерон к одиннадцати часам разболелась голова, и Джейми, озабоченный ее состоянием, отвез ее домой. По крайней мере, так близко к дому, как ему позволила Анжелика. Он высадила ее все на том же углу Мостовой и Ясеневой.

Через несколько минут после того, как Анжелика и Джейми ушли с танцев, у Билла Эндикотта вдруг схватило живот.

– Мне придется уйти, – сказал он Джилл. – Честное слово, мне кажется, что меня сейчас вырвет.

Когда они ехали домой, Джилл Роббинс была очень взволнована.

– Тебя что-то беспокоит, Билл? – спросила она.

В темноте Билл почувствовал, что краснеет. Джилл говорила спокойно, серьезно и озабоченно. Все это было совсем на нее не похоже.

– Конечно, нет, – ответил Билл. – Я себя отвратительно чувствую, вот и все. Разве это преступление?

– Нет, – сказала Джилл и добавила, – только мне кажется, что ты себя чувствуешь отвратительно уже давно.

– Ради Святого Петра, почему ты так говоришь? – спросил Билл.

– Потому что ты сам не свой, – ровно ответила Джилл. – Я тебя знаю слишком давно, чтобы не почувствовать, что с тобой происходит.

– Боже мой, – сказал Билл, – все становится ужасным, если у парня даже не может заболеть живот.

Когда они подъехали к дому Джилл, она не стала задерживаться. Сразу вышла и посмотрела на него через окно автомобиля.

– Спокойной ночи, Билл, – сказала она. – Если завтра тебе будет так же плохо, я зайду.

Джилл зажгла свет в холле. Родители спали глубоким сном, уверенные в том, что с их дочерью все в порядке. В конце концов, она была с Биллом Эндикоттом, а Билл никогда не допустит, чтобы с Джилл что-то случилось.

Джилл на цыпочках прошла в темную кухню и посмотрела в окно. Билл не развернулся, как обычно, в конце улицы, чтобы ехать домой. Он пронесся дальше, как будто за ним гналась банда гангстеров. Джилл медленно пошла наверх в свою комнату. Ноги ее были тяжелыми, и она испытывала неприятное неведомое ранее ощущение в желудке. Это был страх. Она легла и попыталась представить свою жизнь без Билла, но ничего путного не приходило ей в голову. Этого представить было просто невозможно.

Билл был на перекрестке уже без четверти двенадцать и за те пятнадцать минут, пока он ждал Анжелику, выкурил три сигареты, отчего у него разболелась голова и он стал раздраженным. Обычно он курил три сигареты в неделю, да и то, если вспоминал об этом. Он услышал, как поблизости часы на колокольне пробили полночь, но не заметил, как подошла Анжелика, пока она не открыла дверь машины.

– Привет, Билл, – спокойно сказала она, как будто это было днем.

Она села в машину и Билл перегнулся через нее, чтобы закрыть дверь с ее стороны. Затем он откинулся назад и закурил новую сигарету.