Текст книги "Девушка из Монтаны"
Автор книги: Грейс Ливингстон-Хилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Миссис Брэйди надела очки и потянулась за книжкой, а матушка Лиззи встала у нее за спиной, чтобы получше разглядеть волшебные цифры. Из книжки к ногам Лиззи выпал маленький белый листок, но Лиззи на него даже не глянула: все ее внимание поглотила новенькая чековая книжка.
Честь открытия принадлежала бабушке Брэйди:
– Но, Лиззи! Здесь не одна тысяча, здесь пять тысяч! Может, она ошиблась?
Лиззи схватила книжку и уставилась в нее с раскрытым от удивления ртом.
– Ну-ка дай мне! – потребовала мать Лиззи, протягивая руку к книжке.
– А где записка, может, там все объясняется? – спросила взволнованная бабушка.
Лиззи подняла записку, которая тут же выскользнула из ее трясущейся руки и снова спланировала на пол. Наконец Лиззи развернула листок и начала читать:
«Дорогая Лиззи! Здесь пять тысяч на обстановку дома, и если ты все еще хочешь приобрести то маленькое бунгало на Пайке, обратись к моему адвокату – я оставила ему соответствующее распоряжение. Это мой свадебный подарок, так что можешь купить мебель сразу, не дожидаясь, пока Дэн получит повышение. Желаю тебе счастья, твоя любящая кузина Элизабет».
– Вот! – объявила бабушка Брэйди, с удовлетворением откидываясь на спинку стула. – А что я говорила?
– Боже! – сказала мать Лиззи. – Дай мне глянуть на записку! Только подумать: дает все эти деньги, хотя совсем даже и не обязана!
На лице Лиззи была написана чистая радость, смывшая искусственную «светскую» надменность. Она пустилась в пляс.
– Ой, господи! Теперь мы можем купить и фонограф, и пианино, и «форд», как хочет Дэн – который как лимузин! Ну не чудеса ли? Что теперь девчонки в магазине скажут!
– Гм-м-м. Лучше уж купи стиральную машину и электрический утюг, – пробормотала практичная бабушка Брэйди.
– А я вот скажу, что это ужасно глупо с ее стороны доверить тебе такую кучу денег! – неодобрительно произнесла мать Лиззи, все-таки не без гордости наблюдая, как дочь второпях надевает шляпу и пальто, чтобы побежать и рассказать обо всем Дэну.
– Доработаю в магазине до конца недели, чтобы их не подводить, – Лиззи вернулась с порога и просунула голову в кухню, – и ни днем больше. У меня полно дел. Ну не здорово ли? Буду в этом магазине настоящей леди! Ой, все девчонкам расскажу!
А в это время новобрачные мчались в своем частном вагоне на Запад, не отвлекаясь на проплывающие за окном пейзажи, поскольку рассказывали друг другу все, что произошло с ними за эти три года.
И вот в одно ясное утро они сошли с поезда в Мальте и огляделись.
Светило солнце, на фоне ясного неба стояла маленькая коричневая станция, похожая на картинку, которая долго провисела на стене в закоулках чьей-то памяти, и вот теперь с нее стряхнули пыль, и она снова засияла.
Они купили пару лошадей и в сопровождении всего необходимого для устройства бивака отправились в свадебное путешествие по дороге, на которой они впервые встретились. Элизабет показала мужу, где она пряталась от тех людей, и он стиснул ее в объятиях и возблагодарил Господа за ее чудесное спасение.
Было замечательно снова оказаться в тех же местах. В прерии не изменилось ничего, но сами они изменились до такой степени, что встреченные ими на пути совсем их не узнавали.
Они расположились на обед в том же самом каньоне и вспоминали всякие мелочи, которые тогда говорили и делали, и Элизабет смеялась над своим былым невежеством, когда муж припоминал вопросы, которые она ему тогда задавала.
И на каждом шагу их чудесного путешествия он говорил ей, как она хороша – как была хороша тогда и как прекрасна сейчас.
Они нигде надолго не задерживались, пока не добрались до старого ранчо, хозяйка которого когда-то пыталась уговорить ее остаться.
Элизабет сохранила в душе теплое чувство к этой женщине, которая хотела по-матерински защитить ее, и сейчас жаждала рассказать, что ее путешествие завершилось безопасно и как добр был к ней Господь все эти годы. И еще они хотели вознаградить этих добрых людей за гостеприимство. И вот ранним вечером – совсем как тогда, много лет назад, – они подъехали к старому бревенчатому дому. Но никто не вышел встретить их на пороге, дом казался необитаемым, пока Бенедикт не заметил в окне спальни колеблющийся свет свечи. Он спешился и постучал.
После некоторого ожидания дверь отворилась, на пороге возник старик. Высоко над головой он держал свечу. Он выглядел изнуренным, усталым, да и все вокруг было таким же безрадостным. Он вглядывался во тьму и было понятно, что никого из них он не узнает.
– Ничем не могу вам помочь, путники, – сказал он усталым голосом. – Если среди вас есть женщина, то лучше вам доехать до следующего ранчо. Моя жена больна. Очень больна. А кроме меня здесь больше никого нет, чтобы за ней ухаживать. Дом-то в беспорядке, она уже шесть недель, как болеет.
Элизабет соскочила с коня и подошла к порогу.
– О, она больна? Как жаль. Могу ли я что-нибудь для нее сделать? Она была так добра ко мне несколько лет назад…
Старик, моргая, вгляделся в нее, увидел ее красоту, изящество, обеспокоенность на ее лице, отметил про себя, что одета она по-другому, как из другого мира – и покачал головой:
– Вы, наверное, ошибаетесь, леди. Не помню, чтобы я вас раньше видел…
– Но я помню вас, – сердечно сказала она, входя в комнату. – Вы не проводите меня к ней?
– Ну хорошо, леди, если вы так хотите. Она вот тут, на постели, и вряд ли уже поднимется. Доктор говорит, что ей ничего не поможет, разве только операция, но у нас нет денег на операцию. До больницы в Чикаго, куда он хочет ее послать, далеко, а нам с Марией никак разлучаться нельзя. Мы много лет уже…
Но Элизабет не дослушала. Она проскользнула в старую спальню, которую так хорошо помнила, и встала на колени у кровати, вглядываясь в бледное лицо женщины с тощей подушкой под головой.
– Вы помните меня? – спросила она. – Я та самая девушка, которую вы когда-то уговаривали остаться с вами. Я останавливалась у вас вместе с молодым человеком, которого встретила в прериях. Вы рассказывали мне о том, чего я не знала, вы были так добры ко мне, хотели, чтобы я осталась с вами. Помните меня? Я Элизабет.
Женщина протянула исхудалую руку и дотронулась до прекрасного юного лица, едва видневшегося в свете свечи.
– Да, помню, – сказала она, оживившись. – Помню. Ты была такая милая, я так за тебя беспокоилась. Хотела оставить тебя здесь, но ты не осталась. А он был такой симпатичный, этот молодой человек, но я за тебя боялась… Никогда не знаешь, чего от них ждать… Никогда не знаешь…
– Но он оказался хороший, матушка, – в голосе Элизабет зазвучала радость. – Он позаботился обо мне, помог добраться до моих родных, а теперь я вышла за него замуж. Я хочу, чтобы вы на него посмотрели. Джордж, иди сюда!
Старая женщина приподнялась на подушке и посмотрела на возникшего на пороге молодого человека:
– Неужели? Он твой муж? Ну разве это не чудо?! Ох, как я рада! Я так волновалась…
Они сидели у постели больной, разговаривали. Элизабет вкратце рассказала обо всем, что с ней происходило, и о том, что они отправились в свадебное путешествие по следам того своего приключения, а старик и женщина рассказали, как она заболела и что доктор из Мальты сказал, будто есть в Чикаго один великий врач, он может сделать так, что она поправится, но у них нет на это денег, разве только ферму продадут, да никто ее покупать не хочет.
– Ой, да у нас есть деньги! – радостно объявила Элизабет. – И теперь наша очередь помочь вам, как вы помогли нам, когда мы были в беде. Как скоро вы можете ехать? Я представлю вас как своих отца и маму. Мы же можем отправить их обоих, да, Джордж?
В эту ночь все улеглись поздно, потому что сначала долго обсуждали план, затем Элизабет и Джордж достали свои припасы и приготовили хороший ужин для хозяев, потому в последнее время они питались в основном кукурузной кашей.
А когда все уснули, старая женщина все равно долго лежала без сна и молилась и благодарила Господа за то, что он ниспослал им двух ангелов.
Наутро Джордж Бенедикт и один из сопровождавших их работников лагеря отправились в Мальту, связались с чикагским врачом и с больницей, и к их возвращению на ранчо все было готово к немедленной отправке обоих стариков. Джордж даже договорился об автомобиле, чтобы доставить их на станцию, и о том, что местный врач будет при них пару дней.
Тем временем Элизабет пересмотрела вещи старой женщины, которые та могла бы взять с собой, и, поскольку все они были старыми и грубыми, опустошила свой собственный багаж.
Старая женщина с благоговением гладила украшенное лентами и вышивкой белье:
– Ох, детка, ну разве ж я могу надеть такую красоту на свои старые кости? Это ведь как ангельские одеяния…
И она прикоснулась узловатым пальцем к изящной вышивке и к розовому шелковому бантику.
Но Элизабет и слушать не хотела. Если на то пошло, белье для путешествия она покупала самое простое и практичное. Замечательно, что оно так нравится ее старому другу, но для той, что поддержала ее в беде и старалась помочь ей и избавить от опасности, ничего не жалко.
За время болезни женщина очень похудела и без труда смогла надеть одно из простых платьев девушки – темно-синее с белым воротничком, и темную шляпку к нему, еще Элизабет отдала ей юбку цвета хаки, коричневый капор и свитер, а также ночную рубашку. Она взяла с собой в путешествие не так много вещей и вполне могла пополнить запас в первом же городе на пути, и, в конце концов, для чего нужны деньги, как не для того, чтобы одеть нуждающихся и накормить голодных? Она радовалась тому, что могла помочь этой женщине из прерий.
Так что на третий день, одетая в платье Элизабет, она отправилась в путь в сопровождении своего старика, также переодетого в более годные для Востока вещи Джорджа Бенедикта. При них был чемодан со сменой одежды и туалетные принадлежности с серебряными монограммами, способные удовлетворить взыскательный вкус любой снобствующей сиделки, а также роскошное шелковое кимоно Элизабет. Стариков усадили в нанятый Бенедиктом автомобиль и в должное время доставили к поезду на Чикаго. Прежде чем продолжить свое паломничество, молодая пара разослала телеграммы: на чикагском вокзале их также встретит автомобиль и медсестра, и присмотр за ними будет самый тщательный.
Благодарности и благословения стариков сопровождали их на всем пути, словно прекрасная музыка.
Они задержались возле маленького старого школьного здания, где впервые побывали на собрании Общества христианских усилий. Элизабет с незабытым страхом глядела на дорогу, по которой тогда проскакали ее преследователи, и подвела своего коня ближе к коню мужа. Они возвращались по своим собственным следам – Элизабет прекрасно все помнила.
В эту ночь они разбили лагерь в том укрытии, где Бенедикт впервые встретился с девушкой, и здесь, под звездами, которые казались такими близкими, они преклонили колени и вознесли благодарственную молитву Господу за то, что он вел их по предназначенному пути.
Они добрались до одинокой хижины в горах, которая уже начала разрушаться, и Бенедикт, глядя на тонкие черты лица любимой жены, вспомнил об увиденном им когда-то белом цветке, росшем на краю угольной шахты: несмотря на всю царившую вокруг черноту, на нем не было ни пятнышка.
Они посетили могилы, и здесь, среди всей дикости и запустения, она рассказала ему о том, о чем не рассказывала раньше, – о своем детстве, и познакомила его со всеми своими родными. Она вспоминала о них только хорошее, только то, за что она их любила. Они решили установить здесь простые белые камни и выбить на них слова из книги, которую оба любили. На камне мамы должно быть начертано «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас» [4].
В этом путешествии они запланировали то, что потом в должное время и воплотили. Хижина превратилась в простой симпатичный дом с садом и виноградником, с гаражом для небольшой надежной машины. Неподалеку, на склоне холма, была сложена из местного камня церковь с окнами, сквозь которые весело светило солнце, и с колокольней – звон ее колоколов раздавался по всей округе.
Поначалу казалось, что это совершенно непрактично – строить церковь так далеко от ближайшего городка, но Элизабет сказала, что она располагается как раз в центре всего района и видна из всех поселений в этой долине. Более того, она будет стоять на главном пересекающем эти края пути. Она мечтала, чтобы здесь появилось место, которое послужит прибежищем всем, кто искал добра.
А потом они нашли двух миссионеров, которые могли бы жить в новом доме и пользоваться маленьким надежным автомобилем. Это они звонили в колокола, возносили молитвы и играли в маленькой церкви на органе и пианино.
Над алтарем был прекрасный витраж, изображавший Доброго Пастыря, Христа, над которым было начертано: «И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его или нет» [5].
Под витражом было написано:
«„Во время бед укроет меня в шатре Своем; в тайне скинии Своей укроет меня“. В память о том, как укрывал Он, – Джордж и Элизабет Бенедикт».
А в прекрасном доме в Филадельфии, в одной из дальних комнат, куда не имели доступа посторонние, на стене было выбито: «Да не смущается сердце ваше».
notes
Сноски
1
Основанная в 1881 году организация молодых протестантов в Канаде и США. – Здесь и далее примеч. пер.
2
Уиллоу-Гроув – парк развлечений на тогдашней окраине Филадельфии. Такие парки обычно создавались в конце трамвайных линий, и какое-то время их даже называли «трамвайными парками».
3
Вальтер Дамрош (1862–1950) – американский дирижер немецкого происхождения. Был художественным руководителем Нью-Йоркского симфонического оркестра, впервые исполнившего многие произведения Джорджа Гершвина.
4
Евангелие от Матфея 11:28.
5
Второзаконие, Глава 8.
