Текст книги "Флинн в пролете"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 21

– Считайте меня занудой, если хотите, – говорил Пол Сэнки, – но я по-прежнему размышляю над теми двумя предложениями, что вы вставили в речь посла восемнадцать лет тому назад. «Европейский Общий рынок никогда не будет обладать такой же экономической мощью, как Соединенные Штаты Америки. Вот почему европейские государства, объединившиеся в Общий рынок, могут рассчитывать на всеобъемлющую поддержку Соединенных Штатов Америки».

– Память у вас отменная.

– Флинн, вы хоть понимаете, что из этого вышло?

Флинн понимал только одно: ему будут читать лекцию.

К дому Пола Сэнки он подъехал на такси в половине десятого вечера. Они договорились встретиться ровно в девять, но таксисту понадобилось много времени, чтобы найти адрес.

Пол Сэнки жил в Джорджтауне. Таких маленьких домов Флинну видеть не доводилось. Ни в одном городе, где ему пришлось побывать. Размерами дом не превосходил гараж, а то и сторожевую будку.

Дверь открыл сам Сэнки. Переступив порог, Флинн очутился в единственной комнате первого этажа. Гостиную она напоминала только удобным креслом и подставкой для ног. На полу стопками лежали книги. Вдоль стен стояли чертежные доски с приколотыми к ним листами ватмана. На каждом, в сетке координат, чернела ломаная, с пиками и впадинами, линия. Над досками на стенах висели громадные графики, по которым змеились разноцветные, красная, синяя, зеленая, коричневая, линии. Флинн догадался, что графики эти имеют непосредственное отношение к экономическому анализу. Под потолком горели лампы дневного света. В камине стояли две стойки с ящичками.

Флинна усадили в единственное удобное кресло. Поесть или выпить не предложили.

Сэнки, в рубашке с короткими рукавами и галстуке, остался стоять.

– Эти фразы, произнесенные послом восемнадцать лет тому назад, в Гааге, уничтожили тот мир, который мы знали.

Флинн подозревал, что они уничтожили тот мир, который знал Пол Сэнки… мир, каким представлял его себе Пол Сэнки.

– Вы ничего не понимаете в экономике, не так ли, Флинн. Хотя и позволили себе вмешиваться в нее.

– Мое участие в этой истории не доказано, – напомнил Флинн.

– Но вы в ней поучаствовали. Вы или тот, на кого вы работали. Вы изменили мир.

Флинн пожал плечами. Он чувствовал, что Сэнки озлоблен на всех и вся. Так почему не дать ему возможность стравить пар?

– Хорошо. – Сэнки заходил по комнате, тыкая указательным пальцем в графики. – Планы послевоенного восстановления мировой экономики сводились к созданию группы экономических объединений. Речь шла о Соединенных Штатах Америки, Европейском Общем рынке, Латиноамериканском Общем рынке, Британском содружестве наций. Теперь, конечно, ясно, в этих планах было много ошибочного, но их перечеркнули те самые две фразы из выступления нашего посла в Гааге восемнадцать лет тому назад.

Из них однозначно следовало: сколько бы «равных» экономических объединений ни появлялось, какую бы они ни набирали мощь, вместе или порознь, Соединенные Штаты будут доминировать в мировой экономике. Вы понимаете, сколь это несправедливо?

Флинн пожал плечами:

– В то время это звучало искренне.

– Ладно. – Сэнки остановился около одного графика, по мнению Флинна, мало чем отличающегося от соседних. – Постараюсь не углубляться в теорию. Согласно новой экономической политике намечалось, что мир уйдет от золотого стандарта. Вместо него предполагалось использовать новую денежную единицу, установленную Международным валютным фондом и получившую название СПЗ, или Специальные права заимствования. Для вас это внове, не так ли?

– Не совсем.

– Только вышло все по-другому. Поскольку США доминировали в мировой экономике, мир перешел с золотого стандарта на долларовый.

Сэнки обратился к следующему графику.

– Но и здесь ничего не вышло. Доллар обеспечивался американскими ресурсами, которые не столь бесконечны, как американское высокомерие. Ресурсы Соединенных Штатов начали иссякать, особенно «жидкое золото», как в наиболее развитых странах называют нефть.

Сэнки забарабанил пальцами по графику.

– Таким образом, место золотого и долларового стандарта занял нефтяной стандарт, основанный на количестве долларов, уплаченных за единицу нефти.

Беда в том, Флинн, что нефть – невосполняемый товар.

Можете вы представить себе мир, экономика которого зиждется на товаре, который заливается в баки автомобилей и сгорает в печах?

В покрасневших глазах Сэнки застыла тоска.

– Все это, безусловно, поучительно. – Флинн начал набивать трубку.

– Флинн, вам известно, что нефтедобывающие страны, во всяком случае входящие в ОПЕК, требуют, чтобы их нефть оплачивалась исключительно в долларах?

Флинн убрал кисет в карман:

– Скорее да, чем нет.

К тому времени, когда управляющий директор Международного валютного фонда Иоганнес Виттевен начал настаивать на выполнении первоначального плана и использовании СПЗ вместо доллара, в мировой экономике уже вертелось полтриллиона долларов. Полтриллиона долларов, Флинн. Вы представляете себе, что это означает?

– Отнюдь.

– Разумеется, не представляете.

– Для меня и двадцать долларов – большие деньги.

– Тогда позвольте вас спросить: как могли Соединенные Штаты Америки или любая другая страна выпустить в обращение полтриллиона долларов наличными?

Флинн не ответил, посасывая трубку.

Сэнки переместился к очередному графику.

– Во-первых, чтобы поддержать имидж мощной экономической державы, Соединенные Штаты позволили своим ведущим корпорациям разрастись до гигантских размеров. В итоге они стали мировыми монополиями.

Посмотрите, что произошло из-за отсутствия конкуренции. С 1947 по 1964 год производительность труда рабочего в среднем возросла на четыре и двенадцать сотых процента. С 1964 по 1975 год рост производительности труда снизился до один и шестьдесят пять сотых. Вы знакомы с работами Бюнь Ю Ханя?

– К сожалению, нет, – признал Флинн.

– По мере того как рост производительности труда рабочих замедлялся, – указательный палец Сэнки заскользил по вычерченной на графике кривой, – американскому бизнесу не оставалось иного выхода, кроме как при расчете цены товара брать за основу не столько его себестоимость, сколько накладные расходы.

– Святой боже! – Флинн с трудом подавил зевок.

– Розничные цены начали расти. Менеджеры урезали расходы. Технический процесс замедлился.

Умный парень этот Бюнь Ю Хань.

– Я стараюсь все объяснить на пальцах.

– Оно и видно.

– Достаточно посмотреть на эти графики.

– Я и смотрю, – отозвался со своего кресла Флинн. – Смотрю.

– Второе, чтобы поддерживать за рубежом имидж сверхдержавы, Соединенные Штаты сделали упор не на гражданское, а на военное производство. – Сэнки шагнул к Флинну и прошипел: – У берегов Вьетнама есть нефть, Флинн.

– Я слышал.

Сэнки кивнул и вновь вернулся к графикам:

– Вы слышали о кривой Лаффера?

– Кто ж о ней не слышал.

– С увеличением инфляции все налогоплательщики передвинулись в более высокие категории. Налоги возросли. Даже если годовой доход у всех и увеличился, но покупательная способность снизилась.

– Как будто я этого не знаю? – буркнул Флинн, подумав о своих пятерых детях.

– Через инфляцию и налоги государство стало забирать из экономики так много денег, что она более не могла приносить прибыль. Флинн, ситуация та же, что с хозяином магазина, который слишком много тратит на личные нужды, а потому, когда полки пустеют, ему не на что купить новый товар.

– Премного вам благодарен за более чем интересный экономический урок. Вы закончили?

– Думаю, что да, – кивнул Сэнки.

– Уф, – выдохнул Флинн.

– Есть и другие результаты. Разрастание государственных учреждений. Их у нас слишком много: федерация, штат, округ, город, район… дублирующие друг друга. Из семи граждан США один полностью находится на содержании у государства. А законы… Каждый год из стен конгресса Соединенных Штатов выходят пятьдесят тысяч страниц новых законов.

– Вас послушать, так вокруг полная безнадега. Не понимаю, в чем смысл нашего разговора. Не понимаю, почему вы вызвали меня сюда, когда я мог спокойно лежать в кровати с книгой, которая куда интереснее, разумеется, для меня, чем лекция о состоянии мировой экономики.

– Скажем так, Флинн, восемнадцать лет тому назад я входил в большую группу экономистов, которые не ожидали, что Соединенные Штаты попытаются доминировать в мировой экономике. На ночь куры должны возвращаться на насест.

– И вы думаете, что я, тогда еще мальчик, восемнадцать лет тому назад сумел что-то вставить в речь вашего посла, и теперь это что-то, словно бомба с часовым механизмом, поставило на уши, если не сказать, взорвало, мировую экономику.

– Да, – кивнул Сэнки.

– Знаете, приятель, вы машете кулаками после драки.

– Я пригласил вас приехать не для того, чтобы махать кулаками после драки. Эти две фразы, восемнадцать лет тому назад указавшие направление движения, сегодня несут боль и страдания.

Флинн встал.

– Об экономике я знаю только одно: она переживает подъемы и спады и никогда не стоит на месте. – Флинн обвел рукой стены. – Если бы кто-то из вас, рисующих эти графики, знал, о чем говорит, мы бы жили как в раю. Экономисты – это люди, которые заботятся о своей личной экономике, предрекая всем остальным беды и напасти.

– Я всего лишь государственный служащий, Флинн.

– Оно и понятно. Поэтому вы и хватаете людей с улицы, чтобы проверить на них свои любимые теории. Вы только что прочитали мне погребальную речь, тогда как у пациента возникли незначительные проблемы с дыханием.

– Жаль, что вы меня не поняли.

– Почему вы просто не ответили на заданный мной вопрос, вместо того чтобы пугать меня надвигающимся коллапсом мировой экономики?

– И какой вопрос вы задали?

– О купюрах, которые я вам принес. Подлинные они или фальшивые.

– А, вы об этом.

– Об этом! – рявкнул Флинн. – Только об этом, и ни о чем другом!

Сэнки достал из нагрудного кармана три купюры, протянул Флинну.

– Стодолларовая купюра – настоящая. Пятидесятидолларовая купюра – настоящая. Двадцатка – подделка.

– Мухи на глазах мертвеца! – воскликнул Флинн. – Даже на этот вопрос я не могу получить однозначный ответ, да или нет. Обязательно что-то среднее! Господи, убереги нас от всех тех, кто полагает себя интеллектуалом!

Он смотрел на купюры, что держал в руке.

– Наиболее часто в Соединенных Штатах подделывают двадцатки, – пояснил Сэнки.

– И что из этого следует?

– Я хочу сказать, что вероятность найти в пачке двадцаток поддельную купюру гораздо выше, чем в пачке купюр любого другого номинала.

– Ага. Понимаю. Две остальные купюры – настоящие, это подтверждают лучшие ваши эксперты, а поддельная двадцатка ровным счетом ничего не значит. Так?

– Совершенно верно.

– Скажите мне, мистер Сэнки, возможно ли изготовить совершенную подделку? Поддельную купюру, которую даже эксперты примут за настоящую?

– Разумеется.

– Неужели?

– Абсолютно. Все, что изготовлено человеческими руками и размножено машинами, могут изготовить другие человеческие руки и размножить другие машины.

– Сей любопытный факт вы стараетесь не доводить до широкой общественности?

Сэнки улыбнулся:

– Стараемся.

– Вы думаете, что есть люди, которые подделывали американские деньги и никогда на этом не попались?

– Я знаю, что такие люди есть.

– Откуда?

– Потому что в экономике всегда циркулирует чуть больше денег, чем выпущено Федеральным резервным банком.

– Всегда?

– Всегда.

– Намного больше?

– Да нет же. Изготавливать много подделок – верный способ попасться. Большие суммы денег, появляющиеся ниоткуда, не останутся незамеченными. Слишком много людей будет вовлечено в этот процесс.

– Это, конечно, верный способ попасться, но бывают исключения.

– Вы о чем?

– В этот раз никто не попался.

– Если вас это утешит, Флинн, скажу, что я тоже вас не понимаю.

– Да, конечно, потому что я сам себя не понимаю. – Флинн убрал деньги в карман. – Я столкнулся с загадкой, на которую не могу найти правильного ответа. И это не способствует хорошему настроению. – Он пожал руку Полу Сэнки. – Благодарю вас за приятный вечер. Я что-то узнал, это несомненно, только не знаю, что. – Он помолчал. – Странный у вас дом.

– Здесь есть все, что мне нужно.

– Неужели? – Флинн огляделся. – Этого хватает?

– Кухня – в подвале, эта комната занимает весь первый этаж, спальня и ванная – на втором.

– Дом строили для семьи лилипутов, не так ли?

– Я не знаю, для кого его строили, но вы не поверите, какие деньги я могу за него получить… при сегодняшних ценах.

– Наверное, большие, – покивал Флинн. – В нем прекрасно разместилось бы посольство Республики Ифад.

Сэнки улыбнулся:

– Есть такая Республика Ифад?

– Можете не сомневаться. Правда, экономика в этой республике отсутствует напрочь. Но у меня сложилось впечатление, что у вас есть жена и дети. Дочери, не так ли? Помнится, вы упоминали об этом в Гааге, когда мы ели сосиски с тушеной капустой. Вроде бы вы показывали мне фотографии…

Сэнки помрачнел:

– У меня были жена и дочери.

– Понятно.

– Они погибли. Автоавария. Около Национального аэропорта. Шесть лет тому назад.

– Я вам искренне сочувствую.

– Попали под трехосный армейский грузовик, за рулем которого сидел пьяный солдат.

Флинн промолчал.

– Знаете, что делал там армейский грузовик, Флинн? Перевозил двенадцать дюжин свежих роз для какого-то приема в Пентагоне. Трехосный армейский грузовик, спешивший доставить в Пентагон сто сорок четыре розы, убил мою жену и дочерей.

– Мне вас очень жаль.

Сэнки открыл входную дверь.

– Спокойной ночи, – попрощался Флинн. – Благодарю за инструктаж. В следующий раз, когда за обеденным столом зайдет речь об экономике, я буду знать, что ответить на вопросы моих детей.

После того как Сэнки закрыл дверь, проулок, в котором он располагался, погрузился в темноту.

Пройдя несколько шагов, Флинн споткнулся о какой-то ящик и чуть не упал.

– Черт! – вырвалось у него. – А ведь это не я вставил эти фразы в речь посла. Хотелось бы знать кто, учитывая, что они оказались такими важными.

Глава 22

– Отсюда вы туда не попадете.

Древний старик заливал бензин в бак арендованного Флинном джипа.

– По этой дороге я не доеду до «Горы Клиари?»

– Доедете, но не попадете.

– Почему так?

– Вас там ждут?

– Нет.

Старик повесил шланг на крюк.

– Я так и думал. Те, кого ждут, прибывают в «Гору Клиари» на вертолете или самолете. По этой дороге ездят только автомобили, принадлежащие Джорджу Удайну. Грузовики, увозящие лес, да «Лендроверы» обслуги.

Флинн протянул старику кредитную карточку.

– Так вы говорите, я туда не попаду.

– Если только на крыльях ангела. – Старик оглядел плечи Флинна. – А их у вас нет. Поместье окружено забором из колючей проволоки. Проволока под током, периметр патрулируется охранниками с ружьями и сторожевыми собаками. Старина Джордж посторонних не жалует.

– Вы никогда его не видели?

Старик покачал головой, протянул Флинну приходный ордер, чтобы тот расписался.

– Старина Джордж не доставляет соседям никаких хлопот.

– Понятно. – Флинн расписался, вернул ордер старику. – Так как отсюда попасть в поместье?

– Через две мили свернете на поднимающуюся в гору проселочную дорогу. Через полчаса доберетесь до ворот. – Старик отошел под навес, сел на стул. – Через час увидимся. Я помашу вам рукой, когда будете проезжать мимо.

* * *

Флинн притормозил, завидев забор, окружающий «Гору Клиари».

Ворота стояли нараспашку.

Флинн поравнялся с ними, огляделся.

Ни охранников с ружьями. Ни сторожевых псов.

Он нажал на клаксон.

Никто не отозвался.

– Ну и ну, – покачал головой Флинн, включил первую передачу и покатил дальше, по поднимающейся в гору проселочной дороге.

Впереди клубился дымок.

* * *

Особняк построили на голой вершине из огромных бревен и гранитных глыб.

На автостоянке перед парадной дверью стояли два желтых «Лендровера». Флинн поставил свой джип рядом с ними.

Дымом здесь пахло не так сильно, как на дороге.

Вид Орегонских гор поражал своей красотой. Флинн находился чуть повыше растущих на склоне горы Клиари деревьев. Флинн прикинул, что он может обозревать огромную территорию в радиусе добрых двухсот миль. Только горы и деревья. Ни крыш, ни дорог. А на севере, в нескольких километрах, медленно поднимающиеся к небу клубы дыма.

На нетерпеливые звонки Флинна дверь открыла женщина. Лицо ее, похоже, вырубали топором.

– Да?

– Я бы хотел повидаться с Джорджем Удайном.

Она посмотрела на автостоянку:

– Вас пропустили через главные ворота?

Флинн ослепительно улыбнулся:

– Задерживать меня не стали.

– Странное дело. Обычно они посылают сопровождающего…

Оглядел безлюдную автрстоянку и Флинн.

– Н-да, – продолжила женщина. – Где-то что-то горит. Может, лишнего человека у них и не нашлось.

Флинн предпочел хранить молчание.

– Мистера Удайна здесь нет.

– Нет?

– Он внизу, в Лачуге. У озера. А там нет телефона. – Губы женщины разошлись в улыбке. – Это его убежище.

– Я уверен, что оно ему необходимо, – покивал Флинн.

Она высунулась из двери, показала куда-то за угол.

– Если вы поедете по дороге, которая уходит вниз, она приведет вас к Лачуге. Там и найдете его «Лендровер». С номером один на капоте. Возможно, он плавает по озеру…

– Я его найду, – заверил ее Флинн. – Благодарю вас, мэм.

* * *

Спускаясь по дороге, Флинн трижды попадал в столь густые полосы дыма, что сбрасывал скорость джипа чуть ли не до нуля. Глаза у него слезились, он кашлял даже с носовым платком, прижатым ко рту и носу.

А вот около Лачуги дыма не было.

Лачугой этот двенадцати– или пятнадцатикомнатный коттедж мог назвать только большой юморист. Окружали коттедж аккуратно подстриженные лужайки и цветочные клумбы. Располагался он на берегу синего озера. В окружении лесов и горных пиков.

На усыпанной гравием автостоянке стоял желтый «Лендровер». С красной единицей в красном же круге на капоте.

Вот, значит, где пребывает Джордж Удайн, когда приезжает домой.

Дверь была открыта, поэтому Флинн вошел в дом со словами: «Привет! Привет!»

Коридор привел его в залитую солнечным светом, обставленную дорогой мебелью гостиную.

Мужчина лет шестидесяти с небольшим, в клетчатой ковбойке, коричневых брюках, кроссовках, наклонившись над широким подоконником, давил мух.

Флинн остановился в дверном проеме.

– Джордж Удайн?

Мужчина не поднял голову.

– Да.

– Вы же Джордж Льюис?

Вновь мужчина не поднял головы, но ответил после паузы:

– Да.

– Родом из города Ады, штат Техас?

Вот тут мужчина посмотрел на Флинна.

– Чего надо?

Песочного цвета волосы Удайна поредели, но не поддались седине. Почечные бляшки казались веснушками. Темно-карие глаза блестели, как и в молодости. И фигура у него осталась хрупкая, юношеская.

Флинн прошел в гостиную, сел в кресло.

– Несколько дней тому назад я видел вашу мать.

– Старая шлюха еще жива?

Джордж Удайн вновь занялся мухами.

– Ее там называют «женщина-свинопас».

– Скорее следовало звать ее свиньей. Но она, конечно, женщина.

– Она живет в хибаре в балке у шоссе, проходящем через Аду. Носит вечерние платья, стеклянные серьги и колье и в таком виде ухаживает за своими свиньями, курами, кошками.

Джордж Удайн усмехнулся:

– Я едва ее помню. Ей ведь уже за восемьдесят. Странно, что она до сих пор жива.

– Ходят слухи, что у нее был сын, Джордж, который убежал из дому и стал очень богатым человеком.

– Так оно и есть, – кивнул Джордж. – Только я не понимаю, каким образом там об этом знают.

– Они в это не верят, – добавил Флинн.

– Это хорошо, – кивнул Удайн. – Хорошо.

Флинн достал трубку и кисет с табаком, убрал. Дымом он уже надышался.

– Я не видел ее больше пятидесяти лет, – продолжал Джордж Удайн. – Больше половины столетия. А если и вспоминал, то раз или два.

Через окна гостиной Флинн рассматривал веранду, переходящую в причал. У причала стояли моторный катер и весельная лодка.

– У вас есть яхта? – спросил Флинн. – Океанская яхта?

– Да. Одна вроде бы есть. Сейчас она, кажется, на Багамах. Вроде бы я ее кому-то одолжил. Какому-то президенту. Какой-то страны.

– Два года назад, во время круиза на яхте, вы останавливались на ночь в Ист-Фремптоне, штат Массачусетс.

– Неужели останавливался?

– А на берег не сходили?

– Скорее всего нет. Рестораны, где подают лобстеров. Толстяки с сожженной солнцем кожей. Такси, раскрашенные в невероятные цвета. С чего сходить на берег?

– В ту ночь с вами не случилось ничего необычного?

– Я даже не помню, что побывал в этом… как вы назвали это место?

– Ист-Фремптон, штат Массачусетс.

– Вы там бывали прежде или после?

– Не знаю. Два года тому назад я плавал на яхте у берегов Новой Англии. Плавал и раньше. Позже – нет.

– Ист-Фремптон, штат Массачусетс. Название этого города вам что-то говорит?

– Не помню, чтобы когда-нибудь слышал его.

– И свою мать вы не видели больше пятидесяти лет?

– Я поступил мудро, оставив ее свиньям.

– И вы не возвращались в город Ада, штат Техас?

– Никогда.

– Вы ненавидите свою мать? Вы ненавидите город Ада, штат Техас?

– Если я что-то и испытываю к ним, так это безразличие. Полное безразличие. Вы разочарованы?

Флинн уловил запах дыма.

– Вам безразличны и «сумасшедшая старая миссис Льюис», как ее там называют, и город Ада, штат Техас, откуда вы родом.

Джордж Удайн пожал плечами:

– С чем вы приехали?

– С чем?

– Чем вы собираетесь достать меня? Хотите шантажировать фотографиями моей матери, которая кормит свиней в вечернем платье? Хрен с ней. Мне глубоко наплевать, что думают обо мне люди. Или вы приехали по доброте души, чтобы просить меня обеспечить ей достойные заботу и уход? Не собираюсь. Я прожил с этой сукой девять или десять лет, но она не обеспечивала мне достойных заботы и ухода. Я это помню.

– Такое отношение не похоже на полное безразличие, – заметил Флинн. – Скорее тут горечь и обида.

– Горечь? Ерунда. Пятьдесят с лишним лет назад я оставил ее со свиньями и ни разу не оглянулся. Для нее я никогда ничего не сделаю. Для тех, кто мне безразличен, я не ударю пальцем о палец. А таких большинство. В том числе и вы. С чем бы вы ни пришли ко мне, приятель, уйдете вы с пустыми руками.

Через окна Флинн не видел дыма.

– В недавнем прошлом кто-то передал вашей матери сто тысяч долларов наличными.

Удайн хмыкнул:

– Великолепно. И что она с ними сделала? Скормила свиньям?

– Еще нет. Но она по первому требованию отдала их незнакомому человеку.

– Естественно, отдала.

– Дело в том, что все жители Ады, штат Техас, получили по сто тысяч долларов наличными.

– Все?

– Каждый мужчина, женщина, ребенок.

– Я не получил.

– Вы могли раздать им такие деньги? Вам это по средствам?

– Думаю, что да.

– Каждый житель Ист-Фремптона, штат Массачусетс, получил по сто тысяч долларов наличными.

– Наверное, после этого жизнь у них пошла наперекосяк, – заметил Удайн.

– Кто мог сделать такое и почему, мистер Удайн?

– Я всю жизнь исходил из одного принципа, и он меня никогда не подводил: все психи.

– И вы не можете припомнить ни одного случая, когда этот принцип оказался ошибочным?

– Ни одного.

– Но должна же быть для этого хоть безумная, но причина, мистер Удайн?

Джордж Удайн задумался, продолжая давить мух:

– Не знаю.

Флинн поднялся и направился к двери.

– Это все? Вы приезжали только за тем, чтобы узнать, не я ли раздал по сто тысяч долларов жителям Ады и… как вы там называли другой город?

– Да. Это все.

– Позвольте заверить вас, – симпатичное лицо Удайна осветила обаятельная улыбка, – что добровольно я никогда не занимался благотворительностью. И не собираюсь заниматься ею и впредь.

– Благодарю, – кивнул Флинн.

Постоял, глядя на профиль Удайна на фоне большого окна.

– Еще один вопрос, мистер Удайн.

Удайн молчал.

– Вчера я был в Вашингтоне. Один человек, государственный чиновник, вроде бы неплохой в своем деле специалист, прочитал мне лекцию о мировой экономике.

– Он сказал, что она разваливается, не так ли?

– Да.

– И слова его звучали очень убедительно.

– Да.

– Они все такие.

– Кто?

– Глашатаи Судного дня. Гарантирую вам, что они появлялись в любой период истории, со скрижалями, пергаментами, картами, астрологическими прогнозами, которые с абсолютной точностью доказывали, по крайней мере им самим и тем, кто воспринимал их на полном серьезе, что мир рушится.

– Но пока он не рухнул?

– Пока – нет.

– Мистер Удайн, мировая экономика в хорошем состоянии?

Удайн усмехнулся:

– Моя – да.

У двери Флинн вновь повернулся к Удайну:

– Вы не чувствуете запаха дыма?

Удайн принюхался:

– Наверное, где-то пожар.