Текст книги "Флинн в пролете"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 26

– А-а-а! – кричал Флинн. – О-о-о! Ы-ы-ы!

Он упал в темноту и стукнулся подбородком о землю. Страховочный трос свалился на него. В том, что он сломал ноги и позвоночник, у Флинна никаких сомнений не было.

Он два часа просидел в трюме вертолета, поднявшегося с британского авианосца. Скрестив ноги, зажав уши, радуясь, что ничего не поел. От шума болели уши, от вибрации тошнило.

Когда пилот помахал ему рукой, Флинн поднялся и закрепил кольцо страховочного троса. Люк открылся. За бортом еще не занялась заря.

Пилот большим пальцем указал вниз.

Флинн закрыл глаза и прыгнул в темноту. Не собственная жизнь, а жизни его жены и детей пронеслись перед глазами.

Теперь, снизу, он смотрел на пилота.

Вертолет завис в трех метрах от земли!

Флинн потряс в воздухе кулаком.

Пилот сдвинул стекло в кабине:

– Извини, приятель. Похоже, сбросил тебя с меньшей высоты, чем ты ожидал.

– Ага. – Лежа на спине, подняв колени, под лопастями, секущими воздух, Флинн думал о том, как отсоединить страховочный трос без помощи силы тяжести.

– Прыгнул с закрытыми глазами, так? – крикнул пилот. – Дурная привычка, знаешь ли.

– Учту.

Пилот радостно помахал рукой:

– До завтра.

Внезапно страховочный трос шевельнулся. Вертолет начал набирать высоту, с прицепленным к нему Флинном.

– Эй! – заорал Флинн. Страховочный трос, натянувшись, поднял его на ноги. – Эй, там, наверху! – Ноги Флинна оторвались от земли. – Эй, ты! – Его поднимало все выше.

Сила тяжести или чья-то добрая рука оторвала Флинна от вертолета, и он опять повалился на землю. Парашют раскрылся и его купол мягкими складками опускался на Флинна.

Он откатился в сторону.

– Уф! – вырвалось у него.

Лежа на спине, смахнул с лица парашютный шелк.

Над ним стоял мужчина в шинели и широкополой шляпе.

– Тринадцатый? – шепотом спросил мужчина.

– Как вы меня нашли? – полюбопытствовал Флинн.

– Услышал. – Мужчина указал на растущие неподалеку деревья. – Оттуда.

– Для меня это не самое скрытное проникновение в страну, где меня не ждут, – прокомментировал Флинн.

– Я – Б. Н. 2842-й.

– Рад познакомиться с вами. – Флинн все лежал. – Не поможете ли освободиться от этой упряжи?

* * *

Б. Н. 2842-й выразил сомнения в правильности принятого Флинном решения: припарковать мотоцикл с коляской на центральной улице Соленска, откуда они могли уже пешком отправиться на поиски завтрака и информации.

Соленск построили из какого-то серого камня. Маленький городок стоял на склоне холма на западной, обращенной к материку части острова Сахалин, расположенного в Охотском море. Соленск оставался русским городом, пусть его и отделяли от столицы СССР многие тысячи километров.

В иерархической структуре между Б. Н. Тринадцатым и Б. Н. 2842-м стояли 2829 агентов организации, мужчин и женщин, плюс, предполагал Флинн, робот Рыжик, если, конечно, его уже вернули из ремонтной мастерской.

Поэтому 2842-й, пусть и мучимый сомнениями, выполнил приказ, закатив коляску на тротуар.

– Вот и славненько. – Флинн слез с заднего сиденья. – Раз уж все равно надо с чего-то начинать, давай начнем с горячего завтрака. В большинстве случаев это оптимальное начало.

Пока они ехали в Соленск, снег шел без перерыва. Ветром его уносило с запада на восток. На землю он практически не ложился.

– Скажите мне, – Флинн стоял на тротуаре, наблюдая за этим горизонтальным снегопадом, – снежного покрова здесь не бывает?

Женщина средних лет, проходя по вымощенному брусчаткой тротуару, резко обернулась на Флинна. Ее глаза широко раскрылись.

2842-й, с посеревшим лицом, метнулся к Флинну.

– Вы же говорите по-английски, – просипел он. – Громко.

– И что из этого? Естественно, говорю. Я же не знаю русского. И потом, не думаю, что пара-тройка английских слов так уж сильно навредит местным жителям. Так где мы сможем позавтракать?

– Не знаю. Я не из Соленска. Никогда тут не был.

– Плохой из вас гид. – Флинн зашагал по улице. – Даже не знаете, где можно позавтракать.

* * *

– А ведь не самый плохой день для ничегонеделания, не так ли? – Флинн вытянул ноги к раскаленной плите.

Ресторан они нашли, спустившись по каменным ступеням в подвал каменного здания, с каменным полом и стенами. В зале было тепло и уютно. Флинн снял пальто.

– Недемократично, знаете ли, сидеть за столом в пальто, – объяснил он свои действия 2842-му, ожидая, что его сейчас отчитают за появление в Соленске в одежде, уместной в Америке или Европе, но никак не в России. 2842-й промолчал, только еще больше побледнел.

Флинн позавтракал картофельным супом, черным хлебом, сосиской, пирожками с картошкой и пятью стаканами раскаленного чая. Несколько раз он пытался завести разговор с 2842-м на английском, но каждая такая попытка наталкивалась на молчание и нервный взгляд в сторону здоровяка в синей форме, сидевшего у стены с «Правдой» и стаканом чаю. Никаких знаков отличий Флинн не заметил, но решил, что это городской коп.[10]10
  Американец полагает российского милиционера скорее копом, чем ментом.


[Закрыть] Иногда коп разглаживал пышные усы.

– В такой холодный день огромное удовольствие выпить пять стаканов чаю или даже один (2842-й выпил только один стакан). Значит, в Соленске вы впервые, а? – 2842-й молчал, как партизан, а вот коп несколько раз посмотрел на Флинна. – Думаю, не слишком много потеряли. Хороший суп, хлеб и чай в России можно найти везде. Я в последнее время побывал в куда менее привлекательных местах. И почему-то везде дул ветер.

Коп поднялся. Сложил газету, сунул под мышку. Подошел к столику Флинна, что-то сказал.

– Ничего не понял, – признался Флинн здоровяку.

Коп повторил сказанное.

На верхней губе 2842-го выступили капельки пота.

– Что он говорит? – спросил Флинн.

– Он хочет взглянуть на ваши документы, – по-английски пробормотал 2842-й.

– А, вот в чем дело. Скажите ему, что документов у меня нет.

– У вас нет документов? – недоверчиво переспросил 2842-й.

– Нет, конечно. Ни водительского удостоверения. Ни карточки социального страхования.[11]11
  Один из основных документов гражданина США.


[Закрыть] Зато я могу показать ему мою бляху инспектора бостонской полиции, – Флинн сунул руку в карман. – Надеюсь, она произведет на него впечатление.

Флинн протянул бляху копу, который взял ее, повертел в руках.

– Паспорта у вас нет? – спросил 2842-й. – И российской визы тоже?

– Оставил в других брюках, – ответил Флинн. – Собирался в спешке.

Коп вернул бляху Флинну, что-то сказал.

– Он хочет знать, что вы тут делаете, – перевел 2842-й.

– А-а-а, – протянул Флинн. – Скажите ему, что я – шпион.

2842-й долго смотрел на Флинна, прежде чем перевести его ответ копу.

– Он говорит, что вы не можете быть шпионом. – 2842-й смотрел в стол. – Вы не говорите по-русски.

Флинн улыбнулся:

– Передайте ему, что я не русский шпион.

2842-й передал.

Коп рассмеялся и пожал руку Флинну.

– Он видит, что вреда от меня никакого, – пояснил Флинн 2842-му. – Так оно и есть. Пригласите его выпить с нами стакан чаю.

Коп подтянул к столику третий стул.

– Скажите ему, что, будучи шпионом, я не мог не заметить, что за завтрак он хозяину этого заведения не заплатил. Заверьте его, что это международный полицейский обычай.

Здоровяк-коп вновь рассмеялся и вновь пожал руку Флинну.

За чаем Флинн и коп говорили о погоде, то есть о ветре и снеге. Флинн признал, что мороз крепко схватил землю и закопать в ней парашют – большая проблема. Коп посмеялся.

– Спросите его, играет ли он в шахматы?

Коп сразу оживился, поднялся, позвал хозяйку.

– Я думаю, он просит принести шахматную доску, – предположил 2842-й, которого все еще била мелкая дрожь.

– Нет, нет. Скажите ему, что мы сможем поиграть позже, если будет время. А сначала я хочу повидаться со знаменитым американским фальшивомонетчиком Сесилом Хиллом. Только не говорите, что Хилл – фальшивомонетчик. Нет нужды портить репутацию человеку в том месте, где он решил осесть.

Коп вновь сел. Он и 2842-й перекинулись несколькими фразами. Если в разговоре с Флинном коп много улыбался, то тут его лицо закаменело.

– Он говорит, что американец Сесил Хилл работает на большом полиграфическом комбинате в восточной части города, – перевел 2842-й. – Его здесь уважают и ценят, как очень хорошего печатника.

– Это правда, – кивнул Флинн. – Спросите нашего друга в синем, какую продукцию выпускает полиграфический комбинат?

2842-й спросил и тут же перевел ответ:

– Учебники. Школьные учебники для всей России.

– Не деньги? – спросил Флинн.

Коп рассмеялся, услышав перевод вопроса.

– Милиционер говорит, что комбинат находится неподалеку и он с удовольствием проводит нас, чтобы помочь найти Сесила Хилла.

– Передайте, что мы будем ему очень признательны. Но скажите мне, вроде бы он разозлился, когда разговор зашел о полиграфическом комбинате?

– Директором там его племянник, – объяснил 2842-й. – Он не любит своего племянника.

– Значит, он и мне не понравится. Точно, не понравится.

Глава 27

И действительно, племянник ему не понравился. Худосочный, в очках с тонкой металлической оправой, он все время суетился, говорил слишком быстро и своей нетерпеливостью напоминал хорька, впервые осознавшего, ради чего его занесло в курятник.

Не понравился Флинну и полиграфический комбинат. Здание построили из красного кирпича, и в нем царили мрак и сырость. Шагая к административному крылу, Флинн заметил, что у рабочих впалые груди и синие от холода носы.

Соленский коп побагровел еще до того, как увидел своего племянника-директора, а уж потом обращался к нему исключительно на повышенных тонах, полагая, что криком можно сокрушить любую бюрократическую оборону.

Наконец, после долгой паузы, не мог же Сесил Хилл перенестись в кабинет директора в мгновение ока, дверь открылась и порог переступил невысокий, плотный, вымазанный чернилами мужчина лет пятидесяти, который держал в руке лист гранок. Мрачно взглянул на Флинна, вернее, на его одежду, на русском что-то сказал директору. Тот безразлично пожал плечами.

– Вы – Сесил Хилл? – спросил Флинн.

– Вы – ирландец? – спросил Хилл.

– Да, – кивнул Флинн. – Американец.

– Вы – коп?

– Только у себя дома.

– А как вы добрались сюда?

– На вертолете.

– Если вы рассчитываете увезти меня с собой и отдать под американский суд, который упечет меня за решетку до конца жизни, то вас ждет разочарование. Россия не выдает квалифицированных работников.

– Выдает, но только тех, кто работает головой или в чем-то не согласен с генеральной линией, – мягко возразил Флинн.

– Я представляю слишком большую ценность для этих людей, для всей России. Таких печатников, как я, – единицы.

– Это я понимаю.

– Тогда чего вы хотите?

– Я знаю, что вы хороший печатник. Более того, вы считаетесь одним из десяти лучших фальшивомонетчиков мира. – Хилл улыбнулся. – Скажите мне, мистер Хилл, вас действительно поселили на даче? Ваш адрес – дача Одиннадцать.

– Это не дача.

– Скорее комнатка, где только холодная вода.

– У меня была дача.

– Сначала?

– Да.

– И теперь вы живете в одной комнате с другими людьми…

– Они – мои друзья.

– Как я понимаю, очень близкие друзья.

И Флинн протянул Сесилу Хиллу три американские купюры.

Сесил отошел к окну, рассмотрел их.

– Двадцатка – подделка, – вынес он вердикт. – Правда, подделка качественная, многих может обмануть, но подделка.

– А купюры по пятьдесят и сто долларов – настоящие?

– Ничего не могу сказать. Вроде бы настоящие. Но для полной уверенности необходим микроскоп и некоторые химикалии. – Он поднял сотенную, посмотрел на просвет. – Но, похоже, их уже проверяли.

Хилл вернул купюры Флинну.

– Не ваша работа? – спросил Флинн.

– Что?

– Эти деньги изготовлены не вами?

– Нет.

– Мистер Хилл, за время вашего пребывания в России, особенно когда вы жили на даче, пили водку и закусывали ее икрой, вы не занимались изготовлением или не составляли планов изготовления американской валюты?

– Нет. – Сесил Хилл рассмеялся. – Я и представить себе не мог, что американский коп объявится в России, чтобы справиться, а не налажено ли здесь производство фальшивых долларов.

– У нас нет уверенности в том, что такое производство налажено.

– Должно быть, у валюты Соединенных Штатов возникли проблемы.

Вот в этом Флинн полностью соглашался с Сесилом Хиллом.

– Я рад, что мои подозрения оказались беспочвенными.

– А я рад, что вы рады.

– И все-таки я в некотором недоумении, мистер Хилл. Один из лучших фальшивомонетчиков мира живет далеко не на самом лучшем мировом курорте.

– Этот город стал моим домом, мистер.

– Но ваши коллеги выбрали своим домом Французскую Ривьеру, Париж, Нью-Йорк, Калифорнию… Один, правда, сидит в федеральной тюрьме в Иллинойсе.

– Мне тут нравится.

– Но чтобы человек, умеющий… скажем так, делать деньги, как вы… жил в коммунистической стране, которая не поощряет использование иностранной валюты своими гражданами… я ничего не понимаю.

– В этом все дело, мистер. Если бы я верил, что деньги – это что-то реальное, то не стал бы их подделывать.

– Опять это слово – верить. «Верить в деньги. Я верю, что Сатана шел по Земле. Мой сын только что погиб, а потому я верю, что на этот раз мне повезет за рулеточным столом».

2842-й вслушивался в каждое слово.

– В западном мире, мистер, в вашем мире, деньги – святая святых. Деньги! Всего лишь клочки бумаги, которые может изготовить кто угодно.

– Не кто угодно.

– Кто угодно.

– Кто угодно, обладающий определенными навыками, талантом…

– Кто угодно! – стоял на своем Сесил Хилл. – Всю жизнь, от рождения до могилы, люди верят во что-то абсолютно нереальное.

– Некоторые верят.

– Все.

– Многие.

– Все! – настаивал Сесил Хилл.

– Так вы говорите, любые деньги – подделка…

– Разумеется. Подделка. Все деньги – подделка. Иллюзия.

– Экскременты, – покивал Флинн. – Отбросы.

– Нет. Экскременты и отбросы можно как-то использовать. Деньги – нет. Все деньги – подделка.

– Как интересно устроена голова преступника, – промурлыкал Флинн. – Фантастически интересно. Никто так не верит в высшую справедливость, как преступник. Все деньги – подделка, ergo[12]12
  Ergo – следовательно (лат.).


[Закрыть] изготовлять их – никакое не преступление.

– Коммунизм не поощряет веры в деньги, – отметил Сесил Хилл. – Этой веры у меня никогда и не было. Поэтому мне здесь хорошо.

На нем были такие толстые носки, что он не мог завязать шнурки ботинок.

– Не смею больше нарушать ваш покой. Но вы сказали, что представляете собой немалую ценность для России. Спрашиваю из чистого любопытства. Баксы вы для них не печатаете. Так почему они вас так ценят?

Сесил Хилл помялся, потом взял со стола директора принесенный им листок и протянул Флинну.

Света в кабинете явно не хватало, лампа освещала только директорский стол, поэтому Флинн отошел к окну. Текст был на английском. Директор сидел за столом. 2842-й и соленский коп держались у двери. Сесил встал поближе к электрическому обогревателю. Флинн прочитал:

«БРАТОУБИЙСТВЕННАЯ ВОЙНА, СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ, 1861–1865 гг., известная также как АМЕРИКАНСКАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА и ВОЙНА МЕЖДУ ШТАТАМИ. Война, спровоцированная экспансионистским индустриальным Севером против сельскохозяйственного Юга. РЕЗУЛЬТАТЫ: черные рабочие Юга потеряли пожизненные гарантии и экономическую безопасность, обеспечиваемую рабовладельческой системой, верх взяла индустриальная система Севера. Экономическая ценность черных рабочих Юга, которые на бумаге стали „гражданами“, значительно упала и стала еще меньше в 80-х и 90-х годах, когда промышленники Севера нашли более дешевый источник рабочей силы: эмигрантов из загнивающих империалистических стран Европы (Карл Маркс), которых завлекли в Америку, посулив им землю. Только малая часть земли досталась иммигрантам (и только тем иммигрантам, у которых были деньги, достаточно денег, чтобы покупать еду и предметы первой необходимости в период освоения земли). Ни земли, ни доли экономического богатства Америки не досталось черным, которые и стали главными проигравшими в БРАТОУБИЙСТВЕННОЙ ВОЙНЕ».

За окном мело. Но снег на земле не задерживался, его тут же уносило.

Флинн повернулся к Сесилу Хиллу:

– История, значит. Вы пишете учебник истории?

– Я его не пишу. Только печатаю.

Флинн вернул ему лист гранок:

– Ваша мать может вами гордиться.

Глава 28

– Да, придется переквалифицироваться в психоаналитики, – бормотал Флинн, поднимаясь по ступеням, ведущим из ресторана на улицу. Снег шел, но его по-прежнему уносило.

Часы показывали половину третьего.

2842-й и жители Соленска, включая копа, покидали ресторан вместе с ним, обнимали друг друга, хлопали по спине, желали спокойной ночи. Флинн вернулся в ресторан после беседы с Сесилом Хиллом на полиграфкомбинате. И с тех пор играл с копом в шахматы. Другие горожане приходили, чтобы посмотреть на битву титанов. Вечером в ресторан заглянул даже Сесил Хилл, какое-то время постоял, наблюдая за игрой. Хотя Флинн ограничивался картофельным супом, рассольником, русским луковым супом, черным хлебом и чаем, другие, особенно 2842-й, отдавали предпочтение водке: день выдался длинным и нервным. Ближе к полуночи 2842-й проверещал на английском: «Я – шпион! Я – шпион!» И заснул. С каждым проведенным в ресторане часом Флинну все больше нравились жители Соленска, особенно внушительных размеров повариха, которая отказывалась поверить, что человек, способный поглотить такое количество супа, как Флинн, не понимает ни слова по-русски, здоровяк-коп, настроение которого кардинально, от необузданного веселья до глубокой депрессии, менялось в полном соответствии с позицией на доске, и еще один мужчина, который пришел ранним вечером, сел в углу и превосходно заиграл на кларнете.

– Что ж, – изрек Флинн, попрощавшись со всеми и садясь за руль мотоцикла 2842-го, – для жизни это не самое плохое местечко.

2842-й уже спал в коляске.

Флинну потребовалось больше часа, чтобы добраться до того места, где ему следовало дожидаться вертолета. Еще утром он сориентировался по двум пикам, на случай, что 2842-й не сможет ему помочь. Так оно и вышло: 2842-й отключился. Чтобы убедиться, что он приехал куда надо, Флинн слез с мотоцикла и, порыскав в темноте, нашел спрятанный им парашют.

Потом вернулся к мотоциклу. 2842-й все спал. Ветер бросал в них хлопья снега.

Всю вторую половину дня и вечер Флинна не покидало ощущение, что он что-то узнал, что-то понял, что-то услышал, и теперь ему оставалось только сложить два и два, чтобы выдать логичное заключение. Логичное для него, но основанное на безумном или, как минимум, некорректном постулате. Сесил Хилл. Джордж Удайн. Пол Сэнки. Джимми Силверстайн, комик из Лас-Вегаса. Мардж Фреймен. Что-то, сказанное Элсбет…

Флинн ткнул в бок 2842-го.

– Я – шпион, – прочирикал 2842-й. – Я – шпион.

– Поговорите со мной.

– Где мы?

– Ждем вертолет.

– Как мы сюда попали?

– Приехали на мотоцикле.

– Еще темно.

– Это точно.

– Тогда почему вы меня разбудили? Я хочу спать. Я – шпион.

– А я должен убедиться, что вы сможете добраться до дому после моего отлета. Если местные власти этой ночью засекут вертолет, они могут поднять тревогу. И им не потребуется много времени, чтобы найти вас, мирно спящего рядом с тем местом, где только что приземлялся вертолет, так?

– Не потребуется, – согласился 2842-й.

– Откуда вы родом? – спросил Флинн.

– Из Финляндии. Я – финн.

– Далеко вы забрались от Финляндии. На этом мотоцикле вы туда не доедете.

– Мне и не надо. Последние шесть лет я живу на побережье. В кампусе.

– Каком кампусе?

2842-й пристально посмотрел на Флинна.

– Кампусе К.

– Однако.

– Я… э… я – шпион.

– Вы почти проснулись, – покивал Флинн. – Еще чуть-чуть, и вы сможете вести мотоцикл по прямой.

– Я – техник-смотритель кампуса К.

– Тяжелая работа?

– Не очень опасная. Нет, времени у меня много… делать то, что делаю. Преподавательский состав стабилен. Профессор, приезжающий прочесть несколько лекций, – большая редкость.

– Оно и понятно.

– Студентов немного, порядка четырехсот, так что у меня есть возможность заглянуть в их записи и сфотографировать каждого, я про студентов, даже познакомиться со многими лично, узнать о них что-то такое, о чем не пишут в досье. Работу эту тяжелой не назовешь.

– А каким путем ваши материалы вывозятся из страны?

2842-й замялся:

– Поверите ли, через Ханой.

– Это странно.

– Полагаю, в Ханое полная неразбериха. Туда много чего привозят. А потом в Австралию.

– То есть через вас прошли выпускники колледжа К. шести последних лет.

– Да. Можно так сказать.

– Тогда для Б. Н. вы – очень ценный агент.

– Ну, не знаю. Думаю, что да. Но в основном я думаю о том, что вы все про меня забыли. Я никогда не встречал агента такого высокого ранга, как у вас. Это мое первое задание за пределами кампуса.

– Вам поручено очень важное дело. Не следовало подвергать вас такому риску.

– Полагаю, вы здесь тоже не из-за пустяка.

– Мое появление здесь не связано с изготовлением фальшивых денег.

– Я уже об этом подумал.

Начало светать. Вертолет запаздывал.

– Можете вы кого-нибудь выделить из выпускников К. последних лет?

– Они все выдающиеся. И с каждым годом становятся все лучше. Умнее. Моложе. Здоровее. Страшнее.

– Догадываюсь. Преподаватели стараются не зря.

– Маленькие такие ракеты, нацеленные главным образом, на «третий мир».

– Расскажите мне о некоторых.

– В прошлом году колледж окончил юноша, ростом пять футов и десять дюймов, весом сто пятьдесят фунтов, с рыжеватыми волосами. Внешность у него настолько неброская, что вы не заметили бы его, даже если бы он находился с вами в одной телефонной будке.

– И какая у него специализация?

– Маскировка. Особенно без использования грима, накладных волос и прочего. Он может превратиться в кого угодно, именно в кого угодно, прямо у вас на глазах. В женщину. В старика. При этом у вас не возникнет никаких сомнений. Потому что проделывает он это с помощью своего мозга. Представляет себя старухой, и его мозг посылает соответствующие сигналы, которые воспринимаются вашими органами чувств. А если уж он переоденется, то обнаружить его просто невозможно.

– Языки знает?

– Семь. В совершенстве.

– И какая у него кличка?

– Земной Лев.

– Любопытно. Хотелось бы с ним встретиться.

– Может, вы и встречались. Только знать этого не знаете. И я гарантирую вам, что не узнаете никогда.

Сколько же можно ждать этот чертов вертолет? Так и замерзнуть недолго.

– Четыре года назад колледж закончила девушка. Вот уж кто вызывает страх. Само совершенство. Блестящий ум, великолепная физическая подготовка, потрясающая внешность. Такую заметишь и на другой стороне пустыни Сахары.

– Специализация?

– Она умеет все. Но особенно – манипулировать людьми. На одиннадцати языках, которыми она владеет, как родным. Разумеется, может собрать бомбу из любых подручных средств. Обладает глубокими познаниями по литературе и искусству, разбирается в тенденциях моды, дизайна.

– Удивительная девушка. Вы в нее влюбились?

– А солнце встает по утрам?

– Иногда даже очень быстро.

– Увидеть ее – все равно что влюбиться. От одной мысли о ней по коже бегут мурашки.

– Я думаю, вы сегодня немного перебрали.

– Обычно я не пью, сэр.

– Я в этом не сомневаюсь. Вы помните приметы юной красотки?

– Кого?

– Той дамы, которую вы только что расхваливали на все лады.

– Она ослепительна.

– Это я уже понял.

– Один глаз у нее синий, второй – карий.

– Интересно.

– Обычно К. не обучает и не берет на службу людей со столь характерными внешними приметами. Но, как я сказал, она чертовски умна.

– Я помню, – кивнул Флинн. – И красива.

– Был еще очень умный негр, родом из Ганы.

Флинн услышал стрекот вертолета.

– А вот и мое такси. Едва успею к завтраку.

Они оба вышли на поляну.

– Тринадцатый, а как вам удалось все это провернуть? – спросил 2842-й.

– Провернуть что?

Вертолет ревел, как летящий слон.

– Прийти в русский город, лопоча по-английски, задружиться с местным полисменом, назвавшись шпионом, всюду таскать его с собой?

– Местная полиция всегда рада помочь, – ответил Флинн. – Надо их только попросить. У них это в крови.

– Но вы сказали, что вы – шпион, Тринадцатый! Потому я и напился.

– Золотые дни шпионов уже прошли. – Флинн двинулся к вертолету. – Теперь их принимают в обществе за своих.