Текст книги "Империя хаоса. Тени Бога. Дилогия( третья и четвертая книга серии)"

Автор книги: Грегори Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 47 страниц)

– Надеюсь, – кое-как выговорил Франклин, когда смог связно излагать мысли, – вы напомнили мне все это ради какой-то цели.

– Да, я хочу, чтобы вы разделили со мной кару небесную за то, что мы сделали. Я хочу, чтобы вы помогли мне исправить возможное.

– Именно это я и пытаюсь сделать вместе с вашей подругой Василисой, вашими учениками и Красными Мокасинами.

– Я не доверяю ни Василисе, ни индейцу. А вы им доверяете?

Франклин замялся:

– В общем, нет. В том, как они стремятся к цели, есть что-то… странное. Я вынужден отвергать их предложения.

– Как тогда в Бостоне вы отвергли подозрения, что помогаете плохим людям?

– Уж коли вы затронули этот вопрос, простите… почему я должен доверять вам? Или вы мне?

– Потому что мы поплатились за схожую любовь к науке, совершили одинаковую ошибку и в равной степени грешны.

Франклин нахмурился:

– Что, если все это ложь? Что, если все, что вы мне сейчас сказали, вы узнали от Василисы?

– Вы знаете, что я не лгу, – ответила Адриана.

Конечно, он знал.

– В таком случае с чего начнем? – с трудом выдавил он.

– С того, что произошло с моей рукой… – ответила Адриана.

12
Отступления быть не может

Оглторп прислушался к отдаленному грохоту пушек. Жители деревни таенса тоже его слышали, и женщины поспешно складывали все ценное, что можно было взять с собой. Небольшая группка старейшин сидела у костра. Они о чем-то переговаривались, или просто пели песню, или читали заклинания, – Оглторп не мог определить на расстоянии.

Снова грохнула пушка.

– Это отряд немцев, – сказал Оглторп. – Час назад я получил донесение: как только противник разгрузит свои корабли, они их сразу же атакуют. Будет им на завтрак горяченькое.

– Благодаря Богу и Бенджамину Франклину у нас есть несколько летательных аппаратов Сведенборга, – сказал Нейрн. – Благодаря им мы знаем окрестности. – Он разлил сидевшим за столом мадеру и, подняв свою кружку, произнес: – За нашего волшебника, Бенджамина Франклина!

Они чокнулись и выпили, все пятеро – Оглторп, Нейрн, их величества короли Филипп и Карл и царь Петр. Правда, последние двое вначале чокаться не хотели, но Карл пересилил неприязнь.

– У меня также есть сведения от Уноки, – продолжал Оглторп. – Он с чокто подобрался к ним с тыла. Их осталось менее пятидесяти, но только вот такие вылазки должны спасти нас сейчас.

– За них, – сказал Карл, и они снова выпили. – Обычно я не пью, – пояснил он. – Но сейчас время особое. Более того, я старею и часто стал делать то, чего у меня раньше даже и в помыслах не было. – Он многозначительно посмотрел на русского царя. – За… всех присутствующих за этим столом. Победа или поражение нас ждет – не знаю, но эту битву мы запомним навсегда.

Царь Петр покачал головой:

– Если проиграем, никого не останется, чтобы помнить.

– Значит, мы должны выиграть. Хочу, чтобы потомки знали, что я свел с тобой счеты.

Лицо царя судорожно дернулось, но, насколько Оглторп заметил, это замечание не вызвало гнева у Петра.

– Возможно, случится так, что враг сам рассудит, кому из нас суждено окончательно одержать верх. – Петр был совершенно спокоен. – Я прибыл сюда нищим. Отряд у меня малочисленный и состоит в основном из личной охраны моей дочери. У меня нет пушек, да и собственного оружия нет. Я бы хотел вступить в чей-нибудь отряд. Это мое желание, но я не прошу об этом.

Слова царя встретили молчанием, никто до конца не верил, что русские под руководством царя будут воевать с русскими из армии Солнечного Мальчика. Наконец Филипп сказал:

– Конечно, сударь, вы окажете мне честь, если будете сражаться вместе с французами.

– Нет. – Все повернулись к Карлу. Его пальцы, сжимавшие кружку, побелели. – Нет, пусть он сражается рядом со мной.

Собравшиеся молча смотрели на Карла. Он неторопливо повернулся к царю:

– Если ты боишься, то я клянусь, это не уловка, чтобы выждать момент и выстрелить тебе в спину. Мне не нужно прибегать к хитростям… мы с тобой оба знаем: в дуэли на шпагах победителем буду я. Шпагой я владею лучше тебя, и Бог на моей стороне. Чтобы разрешить наш спор, нечестно будет прибегать к какому-либо виду оружия. Это мой тебе вызов, царь Петр. Плечом к плечу мы встретим врага, и, как ты сказал, пусть пуля врага разрешит наш спор. А пока я с превеликим удовольствием познакомлю тебя с моими солдатами, которым благодаря тебе пришлось претерпеть столько тягот, но они доказали свою доблесть, и тебе вместе с ними надо будет воевать против тех, кто некогда воевал за тебя. Один из нас должен погибнуть, другой остаться в живых – это очевидно. Выбор я оставляю Всевышнему.

Царь Петр посмотрел на дно своей кружки, его губы медленно расползлись в улыбке.

– Это вызов, достойный царя, – сказал Петр. – И он мне по душе.

И они выпили за достойный царя вызов, и вновь Оглторп подумал, что ничего подобного мир не видел. Эти люди принадлежали к иной эпохе – эпохе титанов. И что бы ни случилось, их эпоха завершена, и они это знали.

* * *

Как и предвидел Оглторп, к утру линии фронта более или менее определились. Немцы и индейцы сделали все возможное, чтобы сдержать продвижение противника, но рано или поздно, как говорили в Голландии, вода размоет дамбу.

Роль дамбы вокруг Нью-Пэриса выполняли редуты, оснащенные depneumifierи окруженные зоной измененного воздуха, который генерировался новыми приборами, изобретенными Франклином. Предполагалось, что эта зона должна остановить не только армию, но и самое мощное дьявольское оружие, в случае если противник его применит.

Но эта дамба долго не выстоит. Она слишком протяженная и слишком узкая и вдобавок с многочисленными разрывами. Как только враг пробьет в ней значительную брешь, они вынуждены будут отступить в Нью-Пэрис.

Оглторп не мог допустить этого. На следующее утро он встретился с другими командующими.

– В лучшем для нас случае противнику потребуется несколько дней, чтобы прорвать линию нашей обороны. Они принудят нас отступать к Нью-Пэрису, пустят в ход дальнобойные пушки и превратят город в руины. Они могут набраться наглости и забросать его гранатами с воздушных кораблей.

– Сомневаюсь, – возразил Петр. – Русские помнят опыт Венеции.

– Допускаю, что помнят, но противник так спешит, что может решиться на такой шаг. Даже если нам удастся сбить воздушный корабль, его падение разрушит большую часть города.

– Я мало верю в такую возможность. Мадемуазель де Моншеврой и ее компаньоны рассказали мне, что дьявольская армия потеряла почти все воздушные корабли в битве с чокто. Оставшиеся они будут беречь на самый крайний случай.

– Возможно, вы и правы, – согласился Оглторп. – Хоть я и затронул эту тему, но склонен думать, что это возможный, но маловероятный вариант. Выгрузив артиллерию, корабли удалились примерно на две лиги отсюда, там и приземлились. По всей видимости, они боятся, что нам удастся, как и в прошлый раз, подобраться к ним с depneumifier. Эти корабли и должны стать нашей целью. Уничтожив корабли, мы уничтожим линии снабжения. После этого в наших силах будет избавиться от оставшихся демонов.

– Как мы должны это сделать? – спросил Карл. – Полагаю, надо нанести массированный удар. Но как сделать так, чтобы корабли не поднялись в воздух? Если мы будем прорываться к ним с боем, они просто улетят. Преимущество этих крепостей в том, что они мобильные.

– Я попросил кое-кого высказать свои предложения, – сказал Оглторп, он повысил голос. – Леди и джентльмены, прошу вас в палатку.

Полог откинулся, вошли Бенджамин Франклин в енотовой шапке и простом коричневом костюме и с ним Красные Мокасины, Василиса Карева и Леонард Улер.

– Мистер Франклин! – Карл поспешно поднялся, чтобы пожать ему руку. – Понимаю, пришли спасти нас в очередной раз.

Франклин слабо улыбнулся:

– Каждый должен делать свое дело, ваше величество. Рад снова вас видеть.

– Я помню ваши слова: вместе мы сила. Пусть это будет нашим боевым девизом. Расскажите, какое новое чудодейственное средство вы нам приготовили, мистер Франклин?

– Мы тут придумали несколько военных хитростей, – сказал Франклин, – которые не позволят кораблям подняться в воздух. Но я все же боюсь, что армия Солнечного Мальчика победит.

– Об этом не беспокойтесь, – сказал Оглторп. – Мои ребята готовы ко всему.

– И мои тоже! – подхватил Карл.

– Французы не струсят, – заверил Филипп.

– Джентльмены, я не буду обременять вас научными расчетами, – сказал Франклин, – попробую изложить все в простой и понятной форме.

– Пожалуйста, мы слушаем.

– Если нам удастся подобраться к кораблям быстро и незаметно, мы сможем лишить их силы взлететь. Ненадолго, в лучшем случае на день.

– Подобраться на корабле-невидимке, который вы применили против меня в Венеции? – спросил царь.

– Да, ваше величество. Но тогда нашей целью было захватить один из ваших кораблей. Отчаянная мера, и она потерпела провал. Сейчас наша цель – подобраться к кораблям как можно ближе.

– И как только корабли будут, скажем, выведены из строя, можно удалиться? – спросил Карл.

– Нет, мы должны оставаться рядом с кораблями и не позволять им взлететь. И для выполнения этой задачи я могу предложить лишь короткий отрезок времени. Как только они нас обнаружат и атакуют, мы не сможем долго защищаться. Если они уничтожат нас до вашего подхода, они улетят.

– А вы все погибнете, – заключил Карл.

– Верно, – сказал Франклин, – но в данный момент смерть подстерегает нас на каждом шагу.

– Не будем о печальном, – сказал Оглторп. – От кораблей нас отделяют две лиги? С Божьей помощью я буду там, через три часа.

– О! – воскликнул Карл. – А мне двух часов будет достаточно, к вашему приходу успею разбить лагерь на обломках кораблей.

Филипп ударил в ладоши:

– А у меня есть бутылка коньяка особого сорта. Насколько мне известно, последняя из оставшихся на земле бутылок этого драгоценного напитка. Тот, кто первым окажется у кораблей – шведы, Содружество, французы, – удостоится чести распить эту бутылку. – Он помолчал. – А если предприятие потерпит неудачу, пусть те, кто останется в живых, выпьют за тех, кто оказался у кораблей первым.

– Решено, – подхватил Оглторп.

– Ну что ж, друзья, – сказал Франклин собравшимся, – наше будущее гарантировано бутылкой коньяка. И теперь все мои сомнения развеялись, уступив место уверенности в успехе дела.

– Вот и хорошо, – сказал Филипп, – пусть эта бутылка останется у вас, вы ее и вручите победителю.

* * *

– Куда вы направляетесь, мадемуазель?

– Здравствуй, Елизавета. Ты так рано встала? – вопросом на вопрос ответила Адриана.

Елизавета пожала плечами:

– Вечером, меня постигло… разочарование. Я так долго думала над этим, а потом о многом другом… Так и не сомкнула глаз.

– У твоего разочарования есть имя?

– Карл фон Линней.

– Понятно.

– Знаете, он отверг мою любовь – меня– ради этой толстушки Эмили.

– И это не давало тебе уснуть до самого утра?

Елизавета опустилась на стул.

– Куда вы идете? – повторила она свой вопрос. – У вас же нога сломана.

– В моем деле нога не помеха.

Елизавета вздохнула и принялась изучать правую ладонь, водя указательным пальцам по тонким линиям.

– Говорят, по этим линиям можно прочесть судьбу человека. Я думаю, у меня нет судьбы. Она мне не нужна. Я, в конце концов, царская дочь. Да, Линней меня отверг. Нечто невероятное, тем более что никто не может сравниться со мной по красоте.

– Но он любит, Елизавета, а это другое дело.

– Знаю, – сказала цесаревна. – Раньше я в это не верила. Но чем больше я над этим думала, тем более меня интересовал вопрос, зачем он вообще был мне нужен. Оказывается, все из-за нее, мадемуазель. – Сцепив пальцы, она сложила руки на коленях.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что Эмили похожа на вас. Разумеется, она не такая красивая. Но ее ум… он рождает такие мысли, которые я не понимаю, как не понимаю ваши. Она превосходит меня в этом, и я ей завидую. Хочу быть такой, как она. Я хотела отнять у нее Линнея, чтобы доказать, что я лучше ее. Но мне это не удалось.

– Елизавета, здесь дело вовсе не в тебе.

– Я просто тупая. Разве не так? Примитивная, как животное?

– Нет и еще раз нет. У тебя светлая голова, но тебе никогда не хотелось сделать это очевидным для окружающих. Что же заставляет тебя это делать сейчас?

– Что? – Глаза Елизаветы округлились. – Конечно же, вы. Вы показали мне, какой может быть женщина. Вы мне так нравитесь, мадемуазель, как никогда не нравилась другая женщина. Я вас люблю даже больше своей матери. И я… я не хочу вас разочаровать. Но ничего не могу сделать! Все готовятся к битве, у каждого есть свое дело, только у меня его нет!

– Это неправда, Елизавета. Твои солдаты любят тебя. Они тебе беззаветно преданы. Посмотри на них.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ты разве не замечаешь? Они находятся в чужой стране, не знают языка, они вряд ли понимают, что на самом деле происходит вокруг, а очень скоро им придется отдать жизни в битве, смысл которой им неизвестен.

– Мой отец…

– Он не ты. Солдаты покинули Москву не ради него, ради тебя.

– Но что я могу сделать?

– Конечно же, тебе не надо вести их в бой. Тебе надо быть их цесаревной, подарить им надежду и тепло сердца.

– И это всё?

– Это великое дело, Елизавета. Не задумываясь, ты дарила им это в Санкт-Петербурге. Подумай, сколького ты сможешь достичь, поступая, таким образом, здесь.

Елизавета улыбнулась, но улыбка тут же сошла с ее губ.

– Да вы просто решили поднять мне настроение и избавиться от моей компании, не так ли?

– Нет, хотя мне действительно нужно идти, но то, что я тебе сказала, правда: твой немногочисленный отряд томится в неведении, и ты можешь рассеять это неведение и указать путь. Ты – цесаревна, сила, с которой должно считаться, если ты того захочешь.

– Как вы этого захотели?

– Полагаю, что да.

Елизавета рассмеялась, смахнув слезинки с ресниц:

– Что ж, очень хорошо. А сейчас вы скажете мне, куда вы направляетесь?

– Принять участие в битве.

– Только не это!

– Это будет иного сорта битва, и только мне она по плечу.

– Тогда я пойду с вами!

– На эту битву призвали только меня. За мной не последовали даже мои студенты. Вы все нужны здесь.

Елизавета поднялась со стула, подошла к Адриане, опустилась на колени и положила голову ей на колени. Она заметно дрожала.

– Только не умирай, – прошептала она. – Возвращайся к нам, я обещаю, я выучу все уроки, все до единого.

– Ты в любом случае должна их выучить, даже если я не вернусь, – сказала Адриана.

* * *

Когда подготовка «Молнии» была завершена, Франклин вдруг понял, что нужно было проявить больше искусства стратегии в предстоящем бою, нежели просто отправлять трех генералов для уничтожения воздушных кораблей. Хотя они все-таки генералы и, вероятно, знают, что им нужно делать.

– Я заметил, вы не упомянули, какова наша настоящая цель, – сказал Улер, проверяя один из вентилей.

– А какой в этом смысл? Это только вызовет дополнительное смущение в умах, того и гляди, нам запретят реализовать задуманный план. Если мы его провалим, появятся машины тьмы и от нас ничего не останется. Успех обеспечен в том случае, если армия захватит корабли или по крайней мере, сделает их для нас безопасными. Если бы у нас было время построить настоящий военный флот, то все было бы по-другому, возможно, мы бы захватили их без особых усилий. В конце концов, нашему противнику так и не удалось создать эгиды, и в этом наше преимущество.

– Зато им удалось создать оружие, способное самостоятельно вести поиск эгид.

– Я учел это, – сказал Франклин, подойдя к кораблю.

«Молния» представляла собой подобие баржи, тридцать футов длиной и десять шириной, с квадратной кабиной. Обшивка стальная, adamantiumиспользовался частично, на палубе и в переборках применили алхимическое стекло. На корабле было столько люков, сколько карманов у вора, – два в днище для сброса гранат, два в переборках для высадки и поднятия на борт и один на крыше. Крыша была самой странной частью корабля – коробка в коробке, пяти футов глубиной, для хранения груза. Франклин хотел, чтобы во время полета над вражеским лагерем груз находился в наименее доступном для снарядов противника месте. В добавление к вышеупомянутым люкам был еще один, он вел из трюма в кабину.

Франклин наблюдал, как четверо крепких солдат, пыхтя, тащили в грузовой отсек тяжелые бочки с гранатами и прочим оружием.

– Корабль надо было назвать «Черепахой», – сказал Роберт.

– Так мы можем называть его между собой, – согласился Франклин. – У него есть эгида и еще кое-какие средства защиты. Для тех, кто окажется под нами, мы будем казаться маленькой безобидной тучкой.

Из верхнего люка появилась голова Василисы:

– Все готово, Бенджамин, и мы все здесь. Отправляемся?

– Еще двоих дождемся. А вон и они. – Он показал в сторону паланкина, который от дворца через грязную площадь несла пара дюжих лоррейнских солдат.

– Адриана? Так ты с ней помирился? Я об этом не знала.

Казалось, Красные Мокасины обрадовался новому пассажиру. Франклин слышал, как он, сидя на пустой бочке из-под рома, куря трубку и с философским видом наблюдая за сборами, пробормотал: «Это хорошо».

– Но она не готова, – запротестовала Василиса. – Она даже уравнения не изучила.

– Это не важно.

Франклин пошел навстречу паланкину – вдруг потребуется дополнительная помощь… Самостоятельно француженка передвигаться не могла. Двое ее телохранителей донесли ее до корабля, затем принесли специальную коляску и попытались закрепить ее на палубе. Крепежных скоб с кожаными ремнями там было предостаточно – на случай, если на воздушных дорогах случатся ухабы.

Франклин лицом к лицу столкнулся с грозной Креси, смерившей его ледяным взглядом.

– Я лечу с вами, – просто сказала она.

– Конечно, – ответил Франклин. – Буду рад вашему присутствию.

Креси не ответила и пошла, помогать укреплять коляску Адрианы на палубе. Франклин пожал плечами и сосредоточил внимание на «Молнии», перебирая в памяти, всё ли взяли.

– Еще для одного место найдется?

Дон Педро. Франклин даже не слышал, как он подошел.

– Был бы рад вашей помощи, – сказал он, – но ваши раны…

– Я уже поправился, уверяю. Свой отряд я передал под командование губернатора Нейрна. Но если для меня здесь не найдется местечка, я поведу их на защиту редутов. – Глаза его горели решимостью.

– Да ладно, пусть летит с нами, – раздался за спиной Франклина голос Роберта. – Лишняя шпага не помешает, если дело будет дрянь.

«Если дело будет дрянь, наши немногочисленные шпаги нас не спасут», – подумал про себя Франклин, но вслух этого не сказал. Раненому аппалачи лучше лететь на корабле, нежели идти в бой, защищая редуты. В конце концов, за полученные им раны несет ответственность он, Франклин.

– Почту за честь, дон Педро, если вы поднимитесь на борт, – сказал Франклин. – На борту! – Он повысил голос: – Готовимся к взлету!

На борту находились Василиса, Улер, Красные Мокасины, Горе, Адриана, Креси, Роберт, Таг, дон Педро и он.

Франклин повернул вентили, моторы заработали, и «Молния» поднялась в воздух. Он наблюдал, как Нью-Пэрис постепенно превращался в неопрятное, расплывчатое пятно, в крапинках крыш и неровных росчерках дорог. Впервые ему очень хотелось туда вернуться вновь.

* * *

Пламя перед ними взметнулось столбами, когда над головами пролетел крылатый корабль и расшвырял по сторонам, как тряпичные куклы, монголов, индейцев и русских. Восхитительно-чудовищное зрелище.

– Пусть хлебнут собственного дерьма! – крикнул Оглторп и скомандовал: – Вперед! – С этими словами он пришпорил коня.

На редутах загрохотали пушки, чуть позже им ответила артиллерия противника, и они оказались в самом центре фейерверка: крики, ржание лошадей, все заволокло дымом, от невыносимого шума на глазах выступали слезы.

Бой начался. Вслед за кораблями и гренадерами три отряда, вытянувшись в линию примерно на пол-лиги, двинулись на север. Центр составляли шведы, на восточном фланге – французы, на западном – Оглторп. Они бросали жребий, и Карлу досталась самая уязвимая диспозиция.

– Не растягивайтесь, ребята! – кричал он. – Вперед!

Их встретила кавалерия, какой Оглторпу до сих пор видеть не доводилось. У некоторых были мушкеты, но большая часть держала в руках невероятно огромные луки. Окажись эти лучники в лесу, пользы от них было бы курам на смех, но на территории, оголенной огнем артиллерии, они представляли серьезную опасность для людей Оглторпа. Ряды лучников сменяли друг друга: отстрелялся один ряд, отступал назад, его место занимал другой.

Стрелы летели тучей, поражая людей и лошадей. Солдаты Оглторпа стреляли в ответ из своих короткоствольных ружей, только успевая перезаряжать их.

Второй заход воздушного корабля уничтожил много лучников и внес смятение в стан врагов. Их шеренги, изрядно прореженные огнем артиллерии и гранатами, смешались. На это и рассчитывали. До начала боя колонисты непрерывно вели воздушную разведку, чего их противник не делал, поэтому он не знал, куда придется основной удар, и сосредоточился в нескольких лигах восточнее. Там Нейрну и аппалачам придется показать всю свою силу и умение, в то время как Оглторпу достался не самый сложный участок боя.

Путь вперед был открыт, пограничные силы и артиллерия уничтожат остатки противника у них за спиной, так что перекрестный огонь, под который они попали несколько дней назад при захвате пушек, на этот раз им не грозит.

Помимо сведений о том, где позиции врага наиболее уязвимы, разведка представила неприятную информацию: между ними и воздушными кораблями русских было около двух тысяч живой силы противника. Даже если они будут продвигаться вперед без потерь, в чем Оглторп сильно сомневался, то и в этом случае соотношение сил составит один к четырем не в их пользу. А если русским кораблям удастся подняться в воздух…

Но если решение принято, его нужно выполнять. С ним никто не спорил. Каким бы ни был исход, битва началась, и отступления быть не может.