Текст книги "Империя хаоса. Тени Бога. Дилогия( третья и четвертая книга серии)"

Автор книги: Грегори Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 47 страниц)

– Я своего паразита извел, – заявил Петр. – Дорого мне это стоило, я потерял жену и команду корабля. Но я избавился от него. Если один может погибнуть, так, значит, и тысячи можно погубить. Если я от одного избавился, значит, можно избавиться от всех.

«Избавился от собственного ангела? Он из той же породы, что и Улер, Брейсуэл и Стерн?» – подумал Франклин.

Он достал эфирный компас, но стрелка не указывала на Петра. Франклин помнил, что в случае с Улером стрелка повернулась в его сторону, хотя Улер к тому времени разорвал связь со своим malakus.

– А что с нами сделает Бог, когда мы осмелимся убить Его ангелов? – спросил Филипп, голос его дрожал, словно он впервые осознал, кто его истинный враг.

– Придет время, ответим и на этот вопрос, – успокоил его Франклин. – Придет время, и ответим.

6
Новое вещество

Армия маркграфства Азилия прибыла через три недели – уставшая, грязная толпа в четыре тысячи человек, включая около двух сотен присоединившихся по дороге аппалачей. Армию возглавляли Томас Нейрн и некий Мартин из Ньюберна. Оглторпа с ними не было. Армию встречали со всеми почестями – флейты, барабаны, трубы. Дон Педро порывался встать с постели, чтобы принять участие в торжественной встрече, но доктора настоятельно рекомендовали ему этого не делать. Он возмущался, ругался, то и дело, хватаясь за перевязанный бок.

У входа во дворец Франклин радостно обнял Нейрна. За последнее время Нейрн сильно постарел, он шел, прихрамывая, плечи, казалось, еще больше ссутулились.

– Мистер Франклин, – устало сказал он, – похоже, вы справились с задачей.

– Сделал все, что мог, губернатор.

– Новости расскажете?

– Конечно, но вначале давайте разместимся.

– Мистер Франклин, ваша жена, Ленка… боюсь, я потерял ее.

– Не бойтесь, она нашлась, вернее, она сама нас нашла.

Нейрн кивнул:

– Слава богу, одной заботой меньше.

* * *

Нью-Пэрис и Франклин готовились к прибытию армии Солнечного Мальчика. Благодаря их усилиям теперь столицу Луизианы нельзя было – по крайней мере, без значительных усилий и потерь – взять с моря, как Британские колонии. Гавань на несколько миль вдоль побережья и на выходе в океан была заминирована. Оборонную способность крепости усилили depneumifier, которые выводили из строя malakim, управлявших воздушными и подводными кораблями. Для прикрытия города с континентальной стороны была возведена цепь башен, надежно спрятанных среди огромных сосен и кипарисов. Все они также были оснащены depneumifier, и через этот кордон ни один управляемый malakimобъект проникнуть не мог. Таким образом, солдаты противника могли приблизиться к городу только с двух сторон – с востока и запада – и только пешим или конным ходом.

Прибывших из Каролины немедленно вовлекли в работы по возведению всевозможных фортификационных сооружений. Во все стороны разослали разведчиков. В Нью-Пэрисе полным ходом шло строительство, словно это был не город, а поврежденный ногой ребенка муравейник. Так казалось Франклину, совсем недавно наблюдавшему за этими трудолюбивыми насекомыми.

Нейрн смотрел на кипучую деятельность защитников Нью-Пэриса с усталой покорностью судьбе.

– Боюсь, всех этих мер будет недостаточно, – сказал он. – Слишком уж неравные силы.

– Не падайте духом, – предостерег Франклин, – или, по крайней мере, не показывайте виду. – Когда вернется Оглторп с армией Карла, настроение поднимется.

– Ему сопутствует удача, – сказал Нейрн. – Идти сюда – все равно, что совать голову в пасть льва. Я не рассчитываю на его помощь. Слишком много у него на пути препятствий. Вы только подумайте: он должен научиться управлять амфибией, и научиться достаточно хорошо, чтобы пройти сквозь узкий пролив перед самым фортом Мальборо. Затем он должен в открытом море найти корабли Карла до того, как враг их потопит, и убедить Карла в том, что он друг и представляет нашу сторону, хотя и плывет на русской лодке. Если все эти задачи выполнимы, Оглторп их выполнит. А что, если нет?

– Тогда мы одержим победу без него, – тихо сказал Франклин. – Мы должныпобедить, понимаете?

– Я понимаю. Я просто устал.

– Отдохните, у нас еще есть время. Слава богу, армию на западе что-то задержало. И это нам на руку.

– Все так, – согласился Нейрн. – Только я очень устал.

* * *

По прошествии двух недель после известного инцидента Ленка не обмолвилась с мужем ни единым словом, хотя виделись они каждый день. Она по-прежнему носила солдатскую одежду и наравне со всеми работала на строительстве защитных сооружений. Что еще хуже, Франклин часто видел ее рядом с Вольтером, который, как и Ленка, не горел желанием общаться с ним. Ситуация была до нелепости смехотворной. И Франклин решил: если они хотят вести себя как избалованные дети, то это их дело, а у него и без того забот по горло.

Одной из таких забот было создание вместе с Василисой мер защиты от машин тьмы, и с каждым днем его беспокойство росло.

– Василиса, здесь чего-то не хватает. – Франклин расхаживал по лаборатории, заложив за спину руки. – Не хочешь сказать, чего именно?

Василиса стояла у окна – стройный силуэт в сером свете пасмурного дня, глаза – как большие черные жемчужины в едва приоткрытых створках раковины. За окном порывы ветра сильно раскачивали верхушки деревьев, небо застилала свинцовая туча, издалека доносились раскаты грома.

– Это не моя формула, – ответила она раздраженно. – Я же тебе говорила, я скопировала записи Сведенборга. И я в них почти ничего не понимаю. Именно поэтому ты был мне нужен. Вот та причина, почему я пыталась похитить тебя.

– Можно спросить, как ты собиралась нести меня сонного?

Губы Василисы искривились в едва заметной улыбке.

– Пожалуйста, Бенджамин, неужели ты думаешь, что мне будет сложно уговорить двух гвардейцев помочь?

– А! А они не пытались тебя освободить, когда ты сидела взаперти?

– Они предлагали, но я отказалась. Это не самый лучший город, где можно остановиться надолго. Но куда я могу отправиться одна? В Оттоманскую империю? В Китай? В этих странах с женщиной никто и разговаривать не будет, даже если они и не околдованы malakim, как Россия, хотя я думаю, что и они не избежали этой участи. А коль скоро я дала обещание жить и умереть здесь под жалкой защитой твоих оборванных солдат, то какой мне смысл скрывать что-то от тебя. Ты говоришь, что чего-то не хватает, и я верю тебе. Но я не знаю чего. В конце концов, у меня не было возможности скопировать все записи Сведенборга.

– Но почему ты выбрала меня? Почему ты не обратилась к своим русским коллегам?

– Ну… есть один человек, который мог бы помочь, – женщина, хотя она вызывает у меня неприятное чувство страха. К тому же, Бенджамин, выбора мне никто не предоставлял. Я была на том же самом корабле, что и царь, когда корабль упал на землю. Мне сохранили жизнь только потому, что я убедила заговорщиков в своей преданности. И мне поверили, даже царь. Поэтому он до сих пор не хочет меня видеть.

– И это тебя расстраивает, – не без удивления заметил Франклин.

– Конечно. Ведь он считает, что я его предала.

– А ты не предавала?

– Нет. Я тайно скопировала формулу Сведенборга, а когда царь бежал, воспользовалась суматохой и украла воздушный корабль. Вначале я попыталась найти царя, но посланная за ним погоня представляла для меня большую опасность. К тому моменту я узнала, что Британские колонии подверглись нападению, и поспешила сюда. – Она повернулась к Франклину. – Но к чему все эти разговоры? Пустая трата времени. Лучше скажи, что, по-твоему, в этой формуле пропущено?

– Все ваши «ангельские» аппараты имеют в своей основе артикулятор. И хотя они разнятся в деталях, по сути, все они сделаны по образцу, созданному Исааком Ньютоном. И принцип действия depneumiferзаключается в том, что он повреждает кристаллическую пластинку, в результате чего разрывается контакт. Вначале я думал, что нам нужно создать огромной мощности depneumifer, но теперь вижу, что это бессмысленная затея.

– Ты хочешь сказать, что у тебя нет никакой идеи?

– Я хочу сказать, что надеялся найти способ, который заставит машину тьмы исчезнуть: дунул, и ее больше нет. Но я не понимаю, как это сделать. Ты не можешь припомнить, что говорил Сведенборг? Возможно, это даст какую-то зацепку.

– В тот момент, когда я там была, он отсутствовал, был только один из его учеников. Все ждали Сведенборга, но мне пришлось улететь до его прибытия. Постой… – Василиса задумалась. – Кажется, для создания машины тьмы требуется этот их пророк. Сведенборг должен был вернуться с совершенными формулами, и вместе они собирались…

– Подожди. Совершенные формулы? Так это не они?

– Я думала, ты это знал, Бенджамин.

– Конечно, не знал. – Он закрыл глаза, стараясь погасить раздражение и заставить мозг работать в нужном направлении. – Ты говоришь, Сведенборгу нужен был этот святой, которого они называют Солнечным Мальчиком?

– И определенные приборы, но Солнечный Мальчик, так его называют индейцы, – ключ.

– Это очень важно. Тебе известно, что индейцы умеют создавать духов, отсекая кусочки собственной души?

Выражение лица Василисы говорило о том, что она об этом ничего не знает, более того, в это не верит. Франклин пожал плечами:

– Это достоверный факт. Я исследовал этот феномен.

– Какое отношение это имеет к машинам тьмы?

– Пока не знаю. Но этот пророк… Жаль, что здесь нет Красных Мокасин.

Василиса не спросила, кто такой Красные Мокасины, хотя ей хотелось знать, а Франклин не стал удовлетворять ее любопытство.

– Очень похоже на то, что между машинами Сведенборга и эфиром нет связи. А если нет связи, то есть не malakimприводят их в действие, то на каком основании эти машины можно считать ангельскими?

Василиса только развела руками.

– Ладно, – пробормотал Франклин, – оставим пока это. Если мы не можем заставить машины раствориться в небытии, то, возможно, нам удастся сломать им «зубы». – Он разложил на столе листы с чертежами и символическими обозначениями. – И здесь проблема заключается в том, что я не могу определить природу этих «зубов». Ты уверена, что машины тьмы существуют? Может быть, Сведенборга ввели в заблуждение, а он тебя?

– Сведенборг очень странный человек, возможно, он сумасшедший. Но он – гений. Он верит, что эти машины будут работать, и я верю ему.

– В его записях есть упоминание о грандиозном пожаре, хотя я не вижу здесь никаких причин для горения. Честно говоря, все свидетельствует об обратном. Я вижу, что машина поглощает пепел и его же исторгает.

– И я не поняла его записи как раз в этом месте.

– Нет, записи понятны. Но зачем нужен этот процесс? Машина тьмы притягивает графит, или, как он его называет, carbonis, который входит в состав очень многих объектов живой природы. Затем ферменты разъединяются, и образуется новое вещество, он называет его niveum.

– Возможно, это вещество обладает ядовитыми свойствами.

– Возможно. Или… – Страшная мысль родилась в голове Франклина. – Цель заключается в том, чтобы не создавать новое вещество, а разрушить исходное. О господи, так оно и есть.

– Я все равно не понимаю.

– Василиса, carbonis входит в состав всего живого. И там, где пройдет машина тьмы, ничего живого не останется.

– Каким образом?

– Полагаю, все распадется… Сейчас, подожди… – Франклин припал к бумаге и начал выводить формулу. Закончил, посмотрел внимательно на результат, нахмурился и перечеркнул ее. – Неверно, – пробормотал он.

Последовала вторая попытка. Затем третья.

– Должно быть, что-то не так в исходном предположении.

– Что именно?

– Два момента. Во-первых, трансформации подвергается только поглощенный carbonis. Но от этого машина не делается менее опасной, потому что почти весь carbonis в пределах радиуса ее движения – а это мили – поглощается, что означает смерть. Но количество производимого при этом niveum незначительное. Зачем в таком случае его вообще производить?

– А что второе?

– Часть вещества во время этого процесса куда-то исчезает. Понимаешь? Углерод состоит из четырех атомов damnatum, четырех phlegm, трех lux и одного gas. В новом веществе этот состав должен удвоиться, так? Ведь он их расщепляет и смешивает вместе. Но этого не происходит. Два атома damnatum куда-то исчезают, и он их потом нигде не упоминает. Какая-то бессмыслица получается. Если остаются два атома lux, то можно объяснить «печь», которую он неоднократно упоминает. Но я склонен считать это побочным действием. А вот здесь он пишет о выделении большого количества атомов lux – невероятно большого, хотя не должно быть ни одного атома. Они берутся из ниоткуда.

– Бенджамин… – Глаза Василисы затуманились.

– Что?

– А что, если атомы damnatum превращаются в атомы lux?

– Это невозможно. Атом – неделимая и неизменная частица.

– Так думал Ньютон. А что если он ошибался?

– Нет доказательств его ошибки, вот только эта безумная формула.

– Бенджамин, даже если ты относишься к этому скептически, давай предположим, что атомы делимы.

– Может быть, все это придумано для отвлечения нашего внимания, чтобы не дать нам возможности создать действенное средство защиты от машин тьмы?

– Не думаю, это не похоже на Сведенборга.

– Если предположить, что либо Ньютон, либо Сведенборг ошибается, я остаюсь верным своему учителю.

– Но, Бенджамин, Ньютон был таким же безумным, как и Сведенборг. Как ты можешь быть верен человеку, которого нет в живых?

Франклина это задело: примерно те же самые слова он сказал д'Артакиту, а теперь их говорят ему.

– Я подумаю над этим. Сейчас главное – если машины тьмы существуют – сделать так, чтобы они не могли поглощать графит. – Он бессмысленно водил карандашом по бумаге, вырисовывая каракули. – Создать свои собственные поглотители…

– Которые будут убивать так же, как и машины тьмы.

– Разумеется, но с их помощью мы сможем создать заградительную полосу, как это делается при пожаре, иными словами, территорию, где у них не будет питательной среды.

– А почему бы не создать силу отталкивания для нового вещества, niveum?

Франклин удивленно посмотрел на Василису:

– Ну, конечно же! Вот и ответ. Господи, Василиса, какая же все-таки светлая у тебя голова!

– Спасибо, Бенджамин. – По тону чувствовалось, что похвала ей приятна. – Ты сделал мне настоящий комплимент.

Они склонились, голова к голове, над бумагой. Он слышал ее дыхание.

– Нас только двое осталось, – сказала она. – Выжили только двое из учеников Ньютона. – В глазах Василисы блеснули слезы.

Менее всего он ожидал услышать от нее такое. И сразу двенадцати лет как не бывало, он снова был мальчишкой, и когда Вольтер предложил тост…

– Нет, – хрипло произнес Франклин, – еще есть Вольтер.

Василиса фыркнула и отвернулась:

– По-настоящему он никогда не был ньютонианцем, он сам это говорил. Он никогда до конца не понимал теории Ньютона, да и наши собственные рассуждения. Маклорен, Гиз, Стирлинг… и я, хочется думать. И, конечно же, ты, самый талантливый из нас.

– Остальные просто не успели раскрыть свои таланты. Я…

Франклин тонул в море воспоминаний, долгое время он запрещал себе приближаться даже к кромке этого моря. И вновь его охватил ужас:

– Господи, Василиса, что мы наделали? Во что мы превратили мир? Что я натворил?!

Франклин впервые за долгие годы расплакался как ребенок. Василиса прижала его голову к груди, и на мгновение он забыл все – ее предательство, ее недавнюю попытку похитить его, он вернулся в прошлое, когда мир был прекрасен и полон возможностей. И она знала и понимала, что он сделал, и какой груз вины лежит на его плечах и отчасти на ее.

И она не испытывала к нему ненависти.

Франклин прижал Василису к груди с такой силой, что она испугалась, как бы он ее не задушил. Он долго не разжимал объятий.

Наконец прошлое отступило, вернулось настоящее, и Франклин отпустил Василису.

– Послушай, – пробормотал он, – прошлого не исправить, но мы должны сейчас сделать все возможное, чтобы спасти мир.

– И мы снова будем друзьями, Бенджамин? – Она погладила его по щеке. – Ты простишь меня?

– Прощу, – ответил он неуверенно. – Я постараюсь.

* * *

До конца дня они занимались вычислениями и формулами, искали способ отталкивания для niveum. Сведенборг оставил в своих записях краткое описание свойств нового вещества, было с чего начать работу, но, тем не менее, задача оставалась очень сложной.

Василиса уснула, опустив голову на лежавшие перед ней листы бумаги, Франклин потер глаза и посмотрел в окно: солнце село. Он встал, потянулся и отправился на поиски слуги, который проводил бы Василису до ее комнаты.

Франклин вышел на свежий воздух и, обходя лужи, направился к форту Конде, подставив лицо солоноватому ветру, дувшему с моря. Зарево заката алыми отсветами ложилось на разорванные клочья грозовых туч. Он вышел из города, и здесь к солоноватому запаху моря прибавился дурманящий аромат луговых цветов и земли, омытой дождем. Слышались пение козодоя, стрекот цикад, и Франклину вдруг почудилось, будто он гуляет у кромки болот Роксбери в своем родном Бостоне.

Как просто. И как радует душу.

Простота и радость детских переживаний расстроили его до слез. Жизнь всегда ставила его перед выбором, и мальчиком он должен был решать, идти ли ему в колледж, или, следуя примеру брата, заняться ремеслом, или бежать из родного дома и посвятить себя науке.

Его жизненный путь то и дело делал резкие повороты, и, несмотря на все бурные перипетии, его не покидало чувство, что настоящая жизнь еще не началась. Казалось, скоро он займет свое настоящее место в жизни, у него будут настоящий дом и настоящая…

Он остановился и посмотрел на быстро темнеющее небо. И настоящая жена.

А это так сложно. И дело не в том, что в Ленке есть какие-то изъяны. Во всем виноват он, он…

Впереди в форте вдруг зазвонили в колокол. Он остановился на секунду, гадая, что же случилось, затем побежал изо всех сил, чтобы успеть попасть туда до темноты.

Форт Конде уже виднелся впереди – строение из кирпича и бревен, в три сотни квадратных футов, ярко освещенное алхимическими фонарями. Большинство из этих фонарей хаотически перемещалось.

На воротах его окликнули, но тут же узнали, тем не менее, Франклин сказал пароль и, тяжело дыша, поспешил через двор на командный пост.

Там были Нейрн и французский лейтенант, некий Режи дю Руле.

– Что за шум? – спросил Франклин.

Нейрн кивнул в сторону одного из трех оптических приборов, установленных Франклином неделю назад.

– Только что на северо-западе показалось четыре воздушных корабля, – сказал он. – Вот и началось.

Словно индейцы ударили в водяные барабаны, так забилось у Франклина сердце.

– Применяли depneumifier?

– Не знаю. Корабли, оставаясь за пределами досягаемости, высадили десант и тут же улетели.

– Вот как.

– Я боялся этого, – продолжал Нейрн. – Такой же трюк они применили против нас в Каролине. Зная о наших depneumifier, они не используют корабли непосредственно в боевых действиях, но от этого они не делаются менее опасными. Как транспортное средство они дают им огромное преимущество.

– Тем самым они ускоряют ход военных действий, – заметил Франклин. – Но кораблей у них не много, и они могут перевозить войско лишь небольшими группами. И я не понимаю, зачем этот десант, если мы можем его уничтожить? Почему не сосредоточить все войско на границе?

– Чтобы не дать нам времени подготовиться, как следует, – пояснил Нейрн.

– Сколько человек они высадили?

– Пока не знаю, – ответил дю Руле. – Кроме того, у нас есть данные, что за тридцать миль отсюда подводные корабли также высадили войска. – Он мрачно улыбнулся. – Один из наших разведчиков, таенса, доложил, что видел, как на подступах к форту вода пузырилась. Видно, наши мины им не понравились.

Нейрн потер глаза.

– Война на два фронта, – пробормотал он. – С вашего разрешения, господа, я приму командование на северо-западном направлении. Бой там начнется очень скоро и будет тяжелым. Возможно, они сделали ошибку, что атаковали нас небольшими отрядами. Надеюсь, по кусочкам нам удастся проглотить этот огромный пирог.

– Верно, – поддакнул дю Руле. – Как вы думаете, мистер Франклин, почему они так поступили? Очень боятся того, что мы можем сделать через несколько дней?

«Возможно, – подумал Франклин, – до них дошли слухи о том, над, чем мы с Василисой работаем?»

Вслух он ничего не ответил. Если француз – предатель, лучше будет, если он сочтет себя вне подозрения.

– Вы послали за русским царем? – спросил Франклин. – Может быть, он знаком с такой стратегией.

– Только что послали за ним гонца.

Франклин кивнул:

– Я надеялся, что у нас есть в запасе еще несколько дней.

Нейрн пожал плечами:

– В Венеции положение казалось безвыходным, но все обошлось. Я верю в вас, мистер Франклин.

Франклина поразило, что в него верят, и ему стало не по себе.

– Мы еще поговорим, джентльмены, чуть позже, – сказал он. – Сейчас мне нужно повидаться с одним человеком.

* * *

Улер проснулся мгновенно. И мгновенность, с которой он перешел от глубокого сна к бодрствованию, Франклину не понравилась.

– Мистер Франклин, какой неожиданный визит.

Франклин глубоко вдохнул, прежде чем начать:

– Мистер Улер, возможно, я обращался с вами отвратительно. Не вижу смысла извиняться за это. Доверять вам трудно, и, думаю, вы понимаете почему. Но вы сделали для нас больше хорошего, чем люди, которым я доверяю. Вы предупредили нас о кораблях в порту Чарльз-Тауна, подсказали, как разоблачить Стерна. И вот мне снова потребовалась ваша помощь.

Улер удивленно посмотрел на него:

– Я же ваш пленник.

– Нет, я отдал распоряжение… Дворец перестал быть местом вашего заточения. Вы совершенно свободно можете его покинуть, не спрашивая у меня разрешения. На вашем месте я, наверное, так и поступил бы. Но, буду, откровенен, вы нужны мне.

– Ну конечно!.. – огрызнулся Улер и наморщил лоб. – Я уже давно вам нужен.

– Я знаю, но поздно говорить об этом. Вы можете мне помочь сейчас?

– Каким образом?

– Во-первых, ответьте на вопрос.

– Спрашивайте.

– Мы подверглись атаке с запада. Но я видел записи Сведенборга о машинах тьмы.

– Вам дала их мадам Карева?

– Вы знаете ее?

– Конечно. Продолжайте.

– Вопрос короткий, но важный. Машины можно использовать на больших расстояниях. Почему они не пускают их в ход?

– Мне кажется, я уже объяснял это. Они будут использовать эти машины только в том случае, когда станет ясно, что военная операция провалилась. И как только они пустят их в ход, война в небесном царстве развернется в полную силу, и это будет ужасно. Зачем так рисковать, если они могут уничтожить вас… нас, я хотел сказать, без особых усилий.

– Вы хотите сказать, что, если мы проиграем войну, машины тьмы никогда не будут использованы?

– Никогда – слишком большой срок, мистер Франклин. Но все возможно. Не питайте иллюзий, человечество все равно будет вымирать, только медленно. Или, если повезет, либералы со временем вернутся к власти, чтобы спасти горстку людей, хотя к тому моменту крупные города и все наши научные достижения будут у нас отняты.

– Но человечество выживет.

– Возможно.

Франклин вздохнул и пятерней взъерошил волосы.

– Они атаковали нас раньше, чем мы ожидали. Предпочли выбросить десант, а не сконцентрировать все силы и разом навалиться на нас. Почему? Усиливается ощущение, что они все-таки проиграют и вынуждены будут пустить в ход машины тьмы.

– Возможно, они подозревают, что вы слишком близко подошли к созданию контрмер. Или же… – Взгляд Улера уплыл в сторону, но в следующее мгновение он уже впился во Франклина. – Я думаю, они сами их боятся. Боятся, что машины могут по какой-то причине развернуться в их сторону. Я не знаю, как это может произойти, но из обрывков того, что я слышал, у меня сложилось такое мнение, я бы даже сказал предположение. – Улер ненадолго задумался. – Вы нашли в записях Сведенборга описание того, как были созданы машины тьмы?

– Насколько я понял, ими управляют не malakim. Машины тьмы – это нечто новое, созданное из самих malakim. Но полной ясности на этот счет у меня нет.

– Слабый инструмент этот мозг. Только и может предполагать, что бы такого придумать, чтобы напугать malakim.

– Да, знания даются большим трудом.

– У меня та же история:

– Но вы согласны помочь мне? Поработать со мной в лаборатории? Хочу, чтобы нам было, что противопоставить машинам тьмы.

Улер чуть заметно улыбнулся:

– Честно говоря, мистер Франклин, я и не думал, что вы меня об этом попросите.