Текст книги "Империя хаоса. Тени Бога. Дилогия( третья и четвертая книга серии)"

Автор книги: Грегори Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 47 страниц)

– Василиса… – Франклин довольно грубо схватил ее за плечи. – Ты сказала, что прибыла сюда иначе, чем Джеймс. Значит, с запада. Перелетела Тихий океан на воздушном шаре? Ты прибыла сюда одна?

– Бен… – она легонько взяла его за подбородок, – осторожно, Бен. Женщины хрупкие создания. Раньше ты никогда не был таким грубым. Именно нежность я любила в тебе.

– Отвечай на мой вопрос.

– Вначале ответь на мой. Ты прочитал записи Сведенборга о машинах тьмы?

Франклин раздраженно вздохнул и выпустил ее.

– Да.

– Они показались тебе убедительными?

– Да.

– Ты считаешь возможным создать что-либо им в противовес?

– Конечно. Ну а теперь в последний раз тебя спрашиваю: с кем ведут бой индейцы на западе? Предупреждаю, через несколько дней я и сам это выясню. Отправляюсь на разведку на летательном аппарате Стерна.

– Это опасное средство передвижения, там вместо мотора – malakim.

– Я решу эту проблему.

Василиса подошла к нему ближе:

– Бен, поверь мне, я не имею ни малейшего представления, с кем дерутся индейцы. Я прибыла сюда по воздуху одна.

– Это правда?

– Правда. И, Бен… – Она приблизилась почти вплотную, так что он слышал, как бьется ее сердце, чувствовал, как вздымается ее грудь, освобожденная от корсета. – Ты поможешь мне?

– С машинами тьмы? Конечно.

– Нет, не с этим.

Василиса обвила его шею руками, лицо ее было так близко. Она хотела поцеловать его. Она хотела, и он не сопротивлялся. И вдруг совершенно неожиданно он понял, что не собирается целовать Василису, и оттолкнул ее.

– Василиса, я не думаю…

Лезвие шпаги мелькнуло у него над плечом и острием уперлось в горло Василисы.

– Брось, или я убью тебя. Видит бог, убью.

Франклин очень хорошо знал этот голос, слишком хорошо.

– Ленка?

– Молчи, идиот, и не двигайся.

На лице Василисы вспыхнувшая ярость сменилась покорностью. Что-то звякнуло о камень у Франклина за спиной.

– Не стой между нами, Бенджамин.

Франклин послушно отступил в сторону и повернулся. Сзади стоял Роберто и держал шпагу у горла Василисы.

– Ленка? – удивленно повторил Франклин.

– Она самая, мой дорогой муженек. Очень сожалею, что помешала ей убить тебя.

И только сейчас он заметил остро заточенную металлическую шпильку. Она лежала на том самом месте, где он только что стоял.

3
Узкий пролив

В непроглядно черных глубинах узкого пролива Алтамахи расцвел белый цветок лотоса. И прежде чем Оглторп понял, что происходит, он успел полюбоваться необычайной красотой цветка и зеленовато-жемчужным ореолом вокруг него.

Корабль подбросило так, что он ударился головой о потолок, из глаз посыпались искры. На мгновение мир, казалось, забыл о существовании закона тяготения, и сотрясенный корпус «Азилийского Молота» наполнился криками.

– Какого черта?! – заорал Оглторп; голос доносился откуда-то издалека и звенел в ушах эхом. – Мы что, на мину напоролись?

– Нет, генерал, – проворчал Маккей. – Мина разорвалась впереди, в двадцати ярдах по левому борту. – Он испуганно задрал голову.

– Они начали забрасывать нас минами?

– Похоже на то, сэр.

– Вот черт. Там же ночь, и здесь темно, как в могиле. Как они могли нас засечь?

– Бог знает, сэр.

– Одно ясно: спокойно досидеть до утра нам не дадут.

– Будем всплывать?

– Прямо под пушки форта Мальборо? Не вижу смысла.

– Но, сэр, мы не можем плыть, в темноте ничего не видно. Будем по кругу ходить, или еще чего похуже случится.

– Они же нас видят. Значит, есть способ ориентировки.

Корабль снова содрогнулся от взрыва, на этот раз мина взорвалась чуть дальше.

– Думаю, это было предупреждение. Они точно знают, где мы находимся.

Оглторп кивнул:

– Ясно. У них есть какие-то алхимические средства, с помощью которых они определяют не только наше местонахождение, но и то, что мы враги. Но как им это удается? И как нам сбить их с толку?

Парментер кашлянул:

– Они, наверное, пользуются эфирным компасом Франклина. Он способен находить в пространстве любые объекты.

– Верно. Они указывают на тот объект, на который настроены. В море таким способом корабли поддерживают друг с другом связь. Из этого следует, что где-то на этом корабле есть такой компас.

– Вот только где?

– Тащи сюда русского капитана, быстро! – приказал Оглторп, глядя вверх на смотровую башню. – Капитан Парментер, не могли бы вы кое-что выяснить?

– Да, сэр, над нами три корабля, хорошо освещенные алхимическими фонарями. Они хотят, чтобы мы знали об их присутствии.

– По-видимому, желают получить назад свой корабль. – Оглторп потер подбородок. – Откроем огонь и сметем их с поверхности?

– Прошу прощения, маркграф, думаю, это не самое мудрое решение, – заметил Парментер. – Мы можем попасть в цель только в том случае, если она у нас над головой, а они все держатся от нас на определенном расстоянии. Более того, они могут применить неизвестное нам оружие. Уверен, они нас уничтожат, как только мы станем для них опасными.

– Может, подняться на поверхность и открыть огонь? – Оглторп покачал головой. – Даже мне самому не нравится эта идея.

Пока Оглторп с Парментером разговаривали, из соседнего отсека вышел и приблизился к ним Томочичи. Он кашлянул, чтобы привлечь внимание:

– У нас же есть depneumifier. Мы ведь можем их потопить, как те три лодки в верховьях.

– А заодно и себя, у нас тоже вместо машины – демон. И потом, чтобы воспользоваться depneumifier, нам нужно всем оказаться на поверхности.

– Я знаю, – ответил старый вождь. – Но чтобы сделать дело, достаточно всплыть одному человеку.

– Мы не можем открыть люк, – сказал Оглторп, – нас зальет водой.

– Нижний можем.

– Он прав, сэр, – заметил с некоторым возбуждением в голосе Парментер. – Вспомните, если верхний люк закрыт, то вода в нижний не поступает. И хороший пловец может выбраться через него.

– Очень хорошо, – сказал Оглторп. – Вы, Парментер, и выполните это задание.

– Простите, генерал, но я… я не умею плавать.

– Это сделаю я, – сказал Томочичи.

Оглторп нахмурился, вспомнив, что индеец боится подводных духов.

– Нет. Я знаю, что ты не любишь спускаться под воду.

– А что мне здесь делать? Из мушкета стрелять? – спросил индеец. – Нельзя. Палицей тоже не взмахнешь. Мои младшие братья уже покрыли себя славой. А это будет мой подвиг. Я выполню это задание.

– Очень хорошо, вождь, – сказал, чуть поколебавшись, Оглторп. – Пусть это будет твой подвиг. – Он похлопал его по плечам. – Удачи.

– Если погибну, так тому и быть. Никто не может уйти от судьбы. Но я покончу с нашими врагами.

Холодок пробежал у Оглторпа по спине. Ему не нравилось, когда индейцы заводили подобные разговоры.

– Бог поможет, Томочичи, – сказал Оглторп и велел Парментеру: – Приставь нож к горлу русского… Нет, лучше я сам выясню, каким образом им удается видеть нас.

И снова Оглторп повернулся к Томочичи. Тот успел снять куртку, обнажились темные крылья татуировки на его груди, и на мгновение индеец сделался похожим на древневосточное существо – полуптицу-получеловека. Иллюзия мгновенно исчезла, и перед Оглторпом стоял уже немолодой индеец.

– Привяжите веревку к ноге, – приказал Оглторп, – чтобы он мог вернуться назад.

* * *

В тот момент, когда голова Томочичи исчезла в темной воде, привели русского. Он с угрюмым видом встал перед Оглторпом. Это был молодой парень, на вид чуть больше двадцати, но уже с пышной бородой и усами. На нем были зеленые военные бриджи и мокрая от пота рубашка.

Из предварительного разговора Оглторп выяснил, что парень мог изъясняться по-английски.

– Как тебя зовут?

– Федор Хитров.

– Очень хорошо, мистер Хитров. Думаю, вам известно, что мы попали в затруднительное положение. Похоже, ваши друзья обладают средствами, которые позволили им нас обнаружить, кроме того, выяснить, что мы им враги. Уверен, вы знали, что это произойдет, и хвалю вас за храбрость, что осмелились утаить это от меня. Вы, должно быть, знали, что вам придется вместе с нами погибнуть или за вашу забывчивость мы убьем вас раньше.

Хитров молчал, еще более посуровев лицом.

– Подойди ближе, – тихо сказал Оглторп, – хочу, чтобы ты их увидел.

Он подтолкнул русского к смотровой башне:

– Видишь? Как ты думаешь, чего они ждут?

– Ждут, когда вы сдадитесь, – ответил русский. – Выходы из пролива перекрыты, и вам некуда деваться.

– Некуда? Не хочешь говорить, как нас обнаружили? Хочешь в тайне сохранить? Жизнью готов ради этого пожертвовать?

– Да.

Оглторп кивнул Уноке, и тот принес устрашающего вида кинжал с костяной ручкой. Молниеносным движением он лишил пленника уха. Чтобы не слышать воплей, Оглторп заткнул пленнику рот тряпкой.

– Ты думаешь, мы в безвыходном положении. А я думаю, что у нас есть шанс. Хотя ты лучше моего понимаешь наше положение, не так ли? Позволь мне помочь тебе. Ты смелый человек, и я готов сохранить тебе жизнь. Если ты не скажешь мне то, что я хочу знать, и нас захватят в плен, твои товарищи найдут твой труп плавающим на поверхности, а может быть, и вовсе его не найдут. Но если ты скажешь мне и нас все равно возьмут в плен, то ты останешься в живых и вернешься к своим. Ты же утверждаешь, что мы в безвыходном положении, так что лучше сказать. – С этими словами Оглторп вынул кляп изо рта пленника.

– Это… – Он замолчал, и Унока угрожающе занес кинжал.

– Не надо! – выкрикнул Хитров. – Эфирограф… в каюте капитана есть эфирограф.

– Я его там не видел.

– Он спрятан. Если они шлют нам сообщение, но не получают ответ, это знак, что мы захвачены.

– Где спрятан эфирограф?

– Не знаю, я же не капитан.

Оглторп вздернул бровь.

– Перевернуть каюту вверх дном, – приказал он Парментеру. – Найти эфирограф и выбросить его за борт.

В этот момент освещение стороживших их кораблей стало медленно гаснуть. Оглторп затаил дыхание, когда корабли поравнялись с ними и, не останавливаясь, пошли ко дну.

– Что ж, – произнес он, – с этими покончено. Можно вздохнуть свободно. Похоже, Томочичи сопутствовала удача. Маккей, как только он вернется, двигаемся в путь.

– Слушаюсь, сэр.

– И посади мистера Хитрова снова на цепь.

Оглторп спустился к нижнему люку, где следопыты тянули веревку, привязанную к ноге Томочичи. Он ждал, улыбаясь, готовый поздравить своего старого друга.

То, что они увидели, было не вождем ямакро, Томочичи, а безобразным чудовищем. Тело приобрело вид грубо вылепленной, тусклой керамической куклы с четырьмя руками, одна пара из которых заканчивалась острыми клинками, вторая – крафтпистолями, а вместо головы – зеркальный шар.

–  Talos! – завопил Оглторп, но людей, тянувших веревку, это уже не могло спасти.

Talosразрубил их саблями пополам так молниеносно, что они не успели умереть и растерянно тянулись руками к отсеченной части туловища.

Два крафтпистоля открыли шквальный огонь по отсеку. Опаленный жаром, Оглторп отступил и открыл ответный огонь. Парментер выхватил пистолет Фаренгейта, конфискованный у английского офицера, и направил на talosструю раскаленного серебра.

Talosподнялся без явных признаков повреждения.

Унока с воплем кошкой запрыгнул чудовищу на плечи и заколотил боевым топором по серебристой голове-шару. Шар звенел, но ни единой трещинки на нем не появилось. Сабли talosподнялись вверх, чтобы устранить помеху, но Унока обхватил ногами шею монстра и ловко, как акробат, откинулся всем телом назад.

Висящая на плечах помеха не особенно беспокоила talos, и он продолжил стрельбу из крафтпистоля, заставляя людей умирать в страшной агонии.

Вдруг Парментер бросился вперед, но не к talos, а к Уноке у него за спиной. Тот, наконец, соскочил вниз, и теперь они вместе пытались набросить на шею talosдлинную железную цепь. Оглторп, нагнувшись, проскочил под смертельно опасными руками talosи вцепился ему в ноги, стараясь удержать, пока Унока и Парментер крепко намотают цепь.

Никогда в жизни Оглторпу не приходилось сталкиваться с такой нечеловеческой силой и неумолимой жестокостью. В любое мгновение его могли сжечь дотла крафтпистоли или разрезать на куски, двигающиеся как ножницы лезвия.

Однако Парментер успел обмотать дьявольское создание якорной цепью и сбросить якорь в воду. Соскальзывая через люк вниз, talosчуть не увлек Оглторпа за собой, маркграфу чудом удалось увернуться.

– Руби цепь! – заорал Оглторп. – Чтобы не вернулся.

– Рублю! – прокричал в ответ Парментер.

– Полный вперед!

Вскоре лодка набрала ход, и они принялись считать погибших. Чувство одержанной победы очень быстро рассеялось, и словно в далеком прошлом остались три потопленных корабля противника и его старый друг, и советчик Томочичи.

* * *

– Маркграф? – Почти час деликатный Парментер позволил ему побыть наедине со своими мыслями.

– Что, капитан?

– Что будем делать, сэр?

– Еще ночь, и нам ничего не видно, и русский, несомненно, говорил правду: выход в море блокирован. Так что жду ваших предложений.

– На карте обозначено два прохода. Если обогнуть остров, то, как раз там и должен быть второй.

– Оба достаточно узкие, и их легко перекрыть, даже если они не могут определить наше точное местонахождение.

– Но северный проход обстреливается орудиями форта Мальборо, а южный – нет.

И Оглторпа вдруг осенило.

– Парментер, ты же служил там, не так ли?

– Очень недолго, сэр.

– Расскажи мне об этом форте.

– Маркграф Монтгомери построил его для защиты границ от испанцев. Там четыре бастиона и проход к реке. Крепостной вал невысокий, но стена кирпичная.

– Подробнее, капитан, подробнее.

* * *

Рассвет еще не занимался, а Оглторп уже был внутри главной башни форта Мальборо. Птицы, лягушки и прочая болотная живность просыпались, собираясь встретить восход солнца дружным пением.

Стена не стала для них препятствием. Земляной вал оказался крутым, но они легко взобрались по нему, так как со стены их никто не обстреливал. Парментер выбрал ту часть вала, которая была повреждена испанской мортирой. После того как столицу маркграфства Азилия перенесли вглубь континента, вал не сочли нужным восстанавливать, дыра была наспех, без раствора, заложена кирпичом и камнями. Проделать лаз стало минутным делом. Тем временем самые меткие стрелки ямакро незаметно рассредоточились по бастионам.

– Проход ведет к северному рукаву, – сказал Парментер. – Как раз это нам и нужно.

– Его мы и захватим, – решил Оглторп.

Парментер резко обернулся на тихий шорох за спиной.

– Кто-то идет! – шепотом сообщил он.

– Никаких пистолетов, только ножи! – предупредил Оглторп.

Когда из пролома, покачиваясь, вышел человек, Оглторп чуть не вскрикнул от радости.

– Вождь! – прошептал он, прижав к груди индейца. – Ты неуязвим!

– Так говорят, – усмехнулся Томочичи. – Человек с ножами вместо рук обрезал мою веревку, но ко мне интереса не проявил. Я добрался до берега, а затем увидел вас. Хотите захватить форт?

– И развернуть их орудия против их же заграждений.

– Хорошо. Очень хорошо, – сказал Томочичи и замолчал, уставясь себе под ноги. – Я потерял дьявольское оружие. Нырял за ним семь раз, но не нашел.

Печальная новость не особенно расстроила Оглторпа.

– Потерял так потерял, – пожал плечами Оглторп. – Твоя жизнь дороже depneumifier, и я рад, что ты жив. Ну а теперь пошли.

Одетые в военную форму противника, найденную ими на амфибии, они крадучись прошли через внутренний двор.

Двоих часовых у ворот, ведущих к проходу, они сняли бесшумно и беспрепятственно подобрались к пушкам.

На востоке небо порозовело от первых лучей солнца.

– Сейчас будет самое интересное, – сказал Оглторп. – Нам нужен свет, чтобы разглядеть, где они перекрыли проход, определить радиус действия и потопить их корабли. Затем прекратить стрельбу и пропустить «Азилийский Молот».

– А что потом, сэр?

– Посмотрим по обстановке. Если сможем, прорвемся к своим. Если нет, Маккей знает, что делать. Самое главное – найти корабли, плывущие к нам из Венеции. – Оглторп похлопал Уноку по плечу. – Видишь план форта? Эта батарея выдвинута вперед и, как стрела, нацелена на море. Наша цель – удержать ворота и стены. Подумай, как организовать для нас прикрытие со стороны форта. Они не знают, что нас всего пятьдесят человек. А я не знаю, сколько человек на их стороне, думаю, в два раза больше, плюс taloi, против которых у нас нет оружия.

– Ты хочешь сказать, что нас здесь всех перебьют?

– Мы должны продержаться как можно дольше. Сумеем?

– С таким генералом сумеем, – ответил Унока.

Оглторп удовлетворенно кивнул и уставился на реку, ожидая рассвета и надеясь, что тумана не будет.

Первый выстрел они сделали через час из восемнадцатимиллиметровой пушки. Крупнокалиберные рокотали, как титаны, выбрасывая тучи черного дыма и оскверняя нежную чистоту раннего утра. Несметное число потревоженных бакланов сорвалось с деревьев и поднялось в небо.

Стало видно препятствие, воздвигнутое на пути «Азилийского Молота», – два галиота на паровом ходу и несколько сцепленных вместе барж. Такой заслон нельзя было преодолеть, даже вооружившись часто упоминаемой в последнее время «удачей Оглторпа».

Ядра восемнадцатимиллиметровых не долетали до цели.

– Установите прицел выше, – спокойно велел Оглторп.

За его спиной форт продолжал хранить подозрительное молчание. С их стороны он предполагал скорейший ответ. Но, в конце концов, прошло не более минуты, хотя эта минула, показалась ему целой вечностью.

Последовал новый выстрел, на этот раз ядро попало в самый центр цепочки барж. Взметнулся столб воды, и клубы дыма окутали баржу.

– Все пушки – на этот прицел! – скомандовал Оглторп. – Черт, хотел бы я, чтобы их огнеметы работали.

– Нет, сэр, испанцы прихватили их вместе со своими самонаводящимися пушками еще во время войны королевы Анны, – пояснил Парментер.

– Может быть, англичане или русские завезли?

– Возможно, но это страшное оружие.

– Если у них есть огнеметы, то они должны быть установлены именно в этом месте. Парментер, возьми с собой несколько человек и спустись вон к той стене у воды. Видишь равелин?

– Они там и стояли, маркграф. Но думаю, я тебе нужен здесь.

И, словно в подтверждение его слов, со стороны форта раздались ружейные выстрелы.

– Если найдется хоть один огнемет, мы запалим здесь все. Парментер, игра стоит свеч.

– Хорошо.

Оглторп повернулся посмотреть, что происходит у стены на фланге, в этот момент снова загрохотали пушки.

Ворота, ведущие к проходу, оставались неприступными, это означало, что «красным мундирам» придется двигаться вдоль стен, но только пока они не подтянули пушки и не разнесли ворота. Оглторп и его люди, как греки у Фермопил, чувствовали себя способными противостоять мощному противнику, но как только ворота откроются, их постигнет та же участь, что и отважных эллинов. Оглторп перевел взгляд на баррикаду в проливе. Артиллеристы установили прицел, и баррикаде приходилось несладко. Где-то здесь были подводные корабли и флот, готовый одним ударом уничтожить корабли шведского короля Карла. Даже если «Азилийскому Молоту» удастся прорваться сквозь этот кордон, впереди его ждет нелегкое испытание. Слава богу, пока он оставался невидимым.

Скоро на стенах начнется бой. Следопыты возвели из досок навесы над восемнадцатимиллиметровыми пушками, но это ненадежная защита. И где, черт возьми, Унока?

На Оглторпа упала тень, он весь похолодел. Это был летающий корабль, конфигурацией похожий на птицу, свое появление он ознаменовал тем, что уложил шестерых бойцов Оглторпа и сбросил со стены две восемнадцатимиллиметровые пушки.

– Настоящий бой начался, – пробормотал Оглторп.

Он выхватил крафтпистоль и побежал вдоль стены, стараясь как можно ближе подобраться к летающему кораблю. Он услышал, как что-то тяжелое ударилось в ворота.

4
Поражение

В эфире сошлись сразу три армии ангелов: темные, странные силы из леса, скрытые туманным облаком, сияющие, исполненные мести херувимы ее сына и ее собственная жалкая горстка эфирных слуг.

В мельтешении ангельских существ, среди фрагментов растерзанной материи и духов, она увидела Николаса, он умирал. Его эфирное воинство агонизировало, пламя рвалось к самому центру, воздушные корабли падали на землю, алхимическая артиллерия самопроизвольно взрывалась. Николас не просто проигрывал бой, ему наносили сокрушительный удар, который должен был завершиться его гибелью.

Над полем битвы что-то образовывалось, и Адриана сразу узнала – keresоткрыл мигающий глаз. Вначале он походил на огромное облако, предвещавшее разрушительное торнадо. Но Адриана видела его истинную суть.

На мгновение она онемела. Она не могла позволить Николасу умереть у нее на глазах. Она не могла позволить keresнабрать мощь. Враг ее сына не замечал пробудившегося ангела смерти.

–  Keres, Уриэль! Останови его рождение!

«Я… – Возникла очень долгая пауза. – Хорошо, прощай, Адриана».

Адриана с мрачным лицом вытянула правую руку и проникла в самый водоворот, где лежал, умирая, ее сын.

«Аполлон!»

«Он атаковал меня так неожиданно. – В голосе слышалось отчаяние. – Каким-то непонятным образом парализовал мою силу. Многие из моих слуг не знают меня. Мне нужна машина тьмы, иначе я погибну».

«Тогда мы все погибнем».

«Пусть мы все погибнем! Но я не должен проиграть битву!»

«Позволь мне помочь тебе. У меня есть сила. Вместе мы сможем остановить твоего врага».

«Я Солнечный Мальчик! Я пророк!»

«Я твой тайный друг. Позволь мне помочь тебе».

Долгие мгновения тянулось молчание и ничего не происходило, и неожиданно не имеющие плоти пальцы сцепились с ее пальцами.

И вдруг толчок, как выдох самого Бога, и Адриана увидела в небе растущее на ее глазах дерево. Не дерево – башню, башню Нимрода, [60]лестницу Иакова, на самом верху сиял свет, возможно свет Бога, возможно, наконец…

Видение растаяло. Ее сын вырос, как грозовая туча, как огромная морская волна. Адриана чувствовала, что и она поднимается вместе с ним, как пущенная в бою стрела, как несущаяся в атаку конница. Она увидела в лесу врага Николаса таким, каким и он его видел, – огромный рогатый человек, покрытый шерстью, опутанный кольцами змей.

«Сатана! – закричал Николас. – Люцифер!»

Они сошлись, дьявольская сила затрещала. Человек-змей был сильным, но вместе Николас и Адриана были сильнее всех сил небесных.

* * *

Красные Мокасины растерянно смотрел на небо и ничего не понимал. Не понимал, почему он цел и невредим, почему его враг, вкусив его плоти, все же ретировался. Его искусный план разрушили одним ударом, его силу развеяли, словно пепел. Мощь змея едва тлела в нем. Солнечный Мальчик сделал это одной рукой, сила его не знает пределов.

И, тем не менее, Красные Мокасины остался жив. Солнечный Мальчик отмахнулся от него, как от маленькой мошки. Воздушные корабли упали на землю: тянулись длинные линии огненных всполохов. Пламенеющие красные глаза и Длинные Черные Существа сцепились друг с другом.

Кто-то неизвестный атаковал железных людей. Они прибыли на нескольких маленьких воздушных кораблях, но с ними на борту был кто-то необычайно сильный. Магическим зрением Красные Мокасины видел, что теперь две паутины застили небо, в центре одной – Солнечный Мальчик, в центре другой – неизвестный, и этот неизвестный был каким-то странным образом связан с Солнечным Мальчиком.

Некогда он путешествовал с Черной Бородой, тогдашним королем Чарльз-Тауна, и Томасом Нейрном, который правит этим городом сейчас. Нейрн любил повторять: «Враг моего врага – мой друг». Черная Борода посмеивался над этими словами.

Красные Мокасины был на стороне Черной Бороды. Один Солнечный Мальчик – это слишком много. Теперь их двое, и это слишком много вдвойне.

И он, конечно же, будет третьим.

Он стряхнул боль, в конце концов, стало три паутины. Он все еще был пауком, хотя слегка покалеченным. Считая его побежденным, они забыли о нем. Он докажет, что они ошиблись.

Красные Мокасины заметил, что нити, соединявшие двух магов, укрепляются. Не там ли он должен помочь?

* * *

Когда змеиные кольца разжались, в быстро сменяющихся красках эфира, доступных ее восприятию, Адриана увидела лицо Николаса. Его глаза удивленно расширились. Над головой вскрикнул Уриэль, keresсодрогнулся и исчез.

«Ты! – закричал Николас. – Я знаю тебя! Я помню тебя! Ты бросила меня! Ты не мой друг! Ты не мой друг!»

«Николас, я помогла тебе!»

«Ты обманула меня. Ты разрушила мою машину тьмы. Ты не моя мать!»

«Я твоя мать! Ты сказал, что помнишь меня! Они украли тебя у меня! Я искала. Все эти годы я искала тебя».

«Нет».

Лицо Николаса исчезло, вместо него появилась Смерть. Адриана отчетливо видела ее очертания и поняла: Смерть выскользнула из Николаса, как перо срывается с крыла птицы, она колыхалась, приобретая форму, превращаясь в черный крылатый скелет – уродливое подобие Уриэля и прочих обитателей эфира. Смерть полетела.

Смерть миновала точку сосредоточения ее внимания в эфире, и Адриана догадалась: она полетела убить ее тело.

«Ты… ты и раньше пытался убить меня, в Санкт-Петербурге. Тогда ты послал эту Смерть».

«Я тот, кто создает ангелов. Ты служишь дьяволу. Он только что ускользнул от меня, как раз в тот момент, когда я мог его уничтожить. Ты спасла его! Ты обманула меня!»

«Я твоя мать, Николас! Я родила тебя!»

Мелодичной музыкой прозвучал смех Николаса.

«Я сам себя породил. Ветер моя мать, Бог мой отец. Я творение из плоти и крови, я вобрал в себя целый мир. Кто позволил тебе так со мной разговаривать?»

«Я твоя мать».

«Нет. Меня предупреждали о твоем появлении, но я не узнал тебя. Я думал, ты мой друг, но у меня нет друзей».

«Они? Сведенборг? Голицын? Они лгали!»

«Они мои слуги, и ангелы мои слуги. Они не могут лгать мне».

«Адриана!» – это кричал Уриэль.

Лицо сына исчезло. Глаза снова видели корабль и охваченное огнем небо, слышалось равномерное буханье пушек, корабль сотрясался от ответных ударов врага. Рядом катался охваченный пламенем матрос.

Над ней нависла Смерть, и Уриэль налетел на нее сверху, как ястреб, посланный самим Богом. Эфирное пространство вокруг Адрианы наполнилось криками.

Сжав зубы, она напрягла все силы, чтобы восстановить контакт с Николасом. Он всячески препятствовал ей… но вдруг появилось сродство между ними, и они соединились, она и Николас. На мгновение перед Адрианой мелькнуло лицо сына, и она успела увидеть то, что видели его глаза: Сведенборг, лаборатория, какой-то хрупкий прибор…

Затем вспышка света. Вновь появился Уриэль, растерзанный, но Смерти видно не было.

«Я предупреждал тебя, – тихо проговорил серафим. – Мы погибли. Я погиб. Заверши начатое нами». Он вздохнул и распался.

Все ее слуги тоже распались, и корабль очень сильно накренился.

Адриана вернулась в материальный мир, полный криков отчаяния. Палуба опрокидывалась, два шара, которые поддерживали корабль, погасли и разлетелись осколками над головами экипажа. Два других готовы были разделить их судьбу. На мгновение ее парализовало deja vu: все происходило точно так же, как много лет назад в Венеции, когда она потеряла Нико.

Сейчас сын ненавидел ее. Сейчас он желал ее смерти.

И она готова была умереть. Как во сне, Адриана увидела Креси и Эркюля, они что-то кричали ей. Да, конечно, она должна спасти их, если у нее получится, если это возможно. Собрав остатки сил, усилием воли она удерживала в шарах двух malakim, пытавшихся освободиться из своего заключения.

Корабль вновь затрясло, и казалось, железный зажим сдавил ей плечо. Она вдруг поняла, что болтается в воздухе, над ней возникло крайне напряженное лицо Креси.

– Приди в себя, – выдохнула Креси. – Я держу…

Конечно же, два шара не могли удержать корабль в воздухе. Внизу – огромная река, за ней тростниковые заросли… и все это с каждым мгновением становится ближе. Креси рванула ее за руку, Адриана закричала от боли и окончательно потеряла контроль над malakim. И вдруг она почувствовала себя невесомой, откуда-то издалека донесся отчаянный крик Креси. В мире все раскололось: корабль, ее собственные кости, сам воздух…

* * *

Красные Мокасины, собираясь с силами, прислонился к дереву и наблюдал, как стихала битва. Над рекой неслись победные крики, слышались отдельные хлопки выстрелов. Красные Мокасины с трудом вытащил трубку и кисет с Древним Табаком, один из оставшихся детей Тени высек огонь и помог раскурить трубку. Красные Мокасины смотрел на свои трясущиеся руки, и они казались ему чужими.

– Ты в порядке? – спросила его Горе.

– Нет, я не в порядке. Я… – Он попытался встать, но усталость и боль были невыносимы. Все было невыносимо. – Убей меня, – простонал он. – Убей меня прямо сейчас, пока я вновь не стал сильным. – По его щекам текли слезы, трубка выпала из трясущихся пальцев, он завалился на бок и остался лежать на земле, уткнувшись коленями в подбородок. – Убей меня, – всхлипывал он.

Но Горе не убила его. Она села на землю, положила его голову себе на колени и гладила ее.

– Твое сердце вернулось к тебе? – спросила она.

– Да, – с трудом выдохнул Красные Мокасины. – Но оно снова может уйти… убей меня.

– Нет, я буду охранять тебя и с сердцем, и без него.

Прошло какое-то время, и Красные Мокасины услышал шаги приближавшихся воинов.

– Помоги мне подняться, – попросил он. – Прислони меня к дереву. Я не хочу, чтобы они видели меня таким беспомощным.

Кое-как Горе усадила его, и в следующее мгновение на тропе показался Минко Чито.

– Победа, – сообщил вождь. – Столб для скальпов будет увешан снизу доверху.

– Кажется, победа, – произнес Красные Мокасины, едва выговаривая слова и чувствуя их бессмысленность.

– Вкусом и запахом победы наполнен сам воздух.

Красные Мокасины покачал головой:

– Нет, это не победа. Мы только потрепали первые ряды этой несметной армии. А сколько наших воинов погибло?

– Пока не знаю. – Лицо Минко Читосделалось серьезным. – Но врагов погибло значительно больше. И разве это не победа? Нас было мало, но мы атаковали армию, превосходившую нас числом, и нанесли этой армии большой урон.

– Я потерпел поражение, а это значит, что мы все потерпели поражение. Ты знаешь, что они сделают теперь? Соберут уцелевшие пушки, установят их на том берегу и начнут стрелять, пока не выжгут весь лес и не уничтожат все живое, и возведут тем временем мост. Мы удивили их и заставили отступить, больше такой возможности у нас не будет.

– Солнечный Мальчик уцелел?

– Да, я переоценил свои силы.

Это было сказано тихо, и это было правдой. Минко Читопожал плечами:

– Мы один раз не дали им переправиться, не дадим и во второй.

– Не получится. Они убьют нас всех. Нам удалось лишь задержать их на несколько дней.

– И что же нам теперь делать? Расходиться по домам?

– Нет. Лучшее, что мы можем сделать – это заставить их повернуть туда, куда мы хотим.

– И куда же?

– На Нью-Пэрис.

Минко Читопосмотрел на Красные Мокасины с нескрываемым удивлением:

– Пусть убивают французов вместо чокто?

– Нет, там у нас будет последний шанс разбить эту армию.

Вождь задумался.

– Всю армию туда не повернешь.

– Знаю, но это единственное, что мы можем сделать.