Текст книги "Король воров"

Автор книги: Грегори Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава XV

Руфус, выполняя приказ Кривого Рыла, томился за стойкой. Переполнявшее его внутреннее беспокойство не давало покоя рукам. Трактирщик протирал в который раз кружки, тер той же тряпицей стойку, перекладывал с места на место разменную мелочь, подтачивал ножи для разделки мяса. В.голове его ходила по кругу одна и та же фраза, больше смахивающая на заклинание: «Скорей бы все хорошо закончилось… только бы все обошлось… я обязательно выпутаюсь…»

Рыло с дружками поглощали в своем темном углу пиво, набивали брюхо дармовым мясом, вполголоса толковали про всякие дела. Другие посетители еще не появились, но вот-вот – и потянутся один за одним охотники начинать день с кружки чего-нибудь горячительного.

Удар, сотрясший незапертую дверь, заставил Руфуса выронить из рук глиняное блюдо, не упустившее такой случай и разбившееся, а «теней» – замолчать и выжидательно уставиться на вход.

Удар, еще удар, град ударов. Казалось, дверь, открывавшуюся наружу, пытаются завалить внутрь.

– Эй, Руфус,– негромко позвал трактирщика Кривое Рыло,– открой.

Руфус издал короткий хлюпающий звук, зачем-то развел руками и на полусогнутых, придерживаясь за мебель, пошаркал к двери, удары в которую не прекратились и не ослабели.

– Грязная Пятка, Помойный Рот,– произнес Рыло и показал пальцем на вход. Те, кого назвали, соскользнули со стульев, юркнули к содрогающейся двери, обогнав по дороге Руфуса, и встали по обе стороны от проема.

Приковылял трактирщик. С опаской приблизился к дверном доскам, выгибающимся под ударами внутрь, и севшим голосом прохрипел:

– Кто там?

Ожидаемого обстоятельного объяснения, кто пришел, зачем ломает дверь, когда ее можно просто открыть, – не последовало.

– В окошко глянь, бестолочь,– шепотом подсказал Помойный Рот.

Руфус отодвинул деревянную заслонку. В открывшееся смотровое окошко влетела узкая и совершенно черная рука. Трактирщик еле успел отпрянуть – и то благодаря тому, что его уже сегодня раз хватали таким образом за бороду и он теперь был готов к подобным выходкам (а раньше ведь такого никогда не случалось, что за ночь выпала, кто ответит?). Совершенно непроизвольно он воскликнул:

– Да сколько можно?!

За этот маловразумительный и вполне невинный выкрик сразу уцепился Косое Рыло, не веривший никому вокруг и находившийся всегда в состоянии подозрения. В мозгу «тени» за считанные доли мгновения созрела догадка, почти совпавшая с правдой (барыгу били через окно, недавно, наши или стражники, не сказал ничего, значит, предал).

– А ну отвечай, ослиный зад, кто у тебя сегодня был?! – заорал, привставая из-за стола, Кривое Рыло.

Крик в точности совпал по времени с распахиванием двери. И на пороге появились те, кто наконец сообразил, как открывается «Червивая груша». Увидев их, Руфус попятился, и, сделав два шажка, свалился без чувств. Не столько даже от вида новых посетителей, сколько от перенагромождения неприятностей.

В трактир вошли и стали оглядываться по сторонам пятеро чернокожих типов, вооруженных тонкими копьями. Грязная Пятка и Помойный Рот, так и стоя по обе стороны дверного проема, выжидательно уставились на своего вожака. Кривое Рыло изучающе оглядел странных гостей и сказал, обращаясь к ним:

– Ребята, заведение пока закрыто. Загляните-ка позже.

С равным успехом он мог обратиться и к протертой Руфусом стойке. Чернокожие, как ни в чем не бывало, переговариваясь на своем языке, заходили кругами по обеденному залу. При этом поглядывая почему-то на потолок.

– Помойный Рот, Грязная Пятка, выкиньте отсюда этих уродов и заприте дверь. Мне надо спокойно потолковать с Руфусом. Похоже, эта тварь пытается нас провести.

Приказ вожака пронесся через обеденный зал, вошел в уши тех, кому предназначался. Те отошли от двери и приблизились к топчущимся по «Червивой груше» чернокожим.

– Эй, уголек, тебе не ясно сказано? – тронул одного из них за плечо Помойный Рот.– Выметайся!

– Пьйонга! – заорал вдруг, как укушенный, тот чужестранец, что оказался ближе других к лестнице и в эту же лестницу тычущий копьем.

– Пьйонга! – завопили и остальные чернокожие, потряхивая копьями.

– Так, мне этот треп надоел! – шмякнул кулаком по столу Кривое Рыло.– За дверь их!

Жестом он отправил остававшихся за столом «теней» в помощь Пятке и Рту.

А Помойный Рот тем временем с криком: «Пшел отсюда!» – толкнул в направлении двери того чернокожего, которого ранее взял за плечо. Чужестранец не удержался и упал, ударившись лицом об пол.

Пущенное от лестницы копье вонзилось Помойному Рту между лопаток.

* * *

Белые пауки как следует заперли свою пещеру. Деревянная заслонка не сдавалась под натиском самых лучших, самых могучих воинов племени. Но рано или поздно они проникнут в логово мерзких тварей, прячущих святыню. Прародители рода человеческого, Великий Пьйонга и Нанга, чьи имена выкрикивают их сыновья перед каждым ударом, придадут им столько сил, сколько потребуется.

Не зря его выбрали Главным воином. Только орлу еще хватило бы зоркости увидеть щелочку, когда она была размером всего с пальмового червя, лишь быстроногому ягуару еще хватило бы быстроты, чтоб в два прыжка оказаться у цели, одному Манумбе еще хватило бы догадливости просунуть руку в открывшуюся дыру в заслонке, поскольку там должен скрываться белый паук, тот, который подпирает заслонку изнутри.

Но ловок оказался паук. Извернулся и убежал. Главный воин потянул руку обратно и, задев за край открытой дыры, увидел, что шатается заслонка: подействовали их удары. Он вцепился в край той дыры пальцами и рванул затычку белых пауков что есть мочи на себя. Хвала Великому Пьйонге, слава Нанге! Сломана паучья заграда! Главный воин поймал на себе восхищенные взгляды своих людей. Да, да, не зря его выбрали Главным воином.

Они вошли. Вот как выглядит пещера белых пауков! Темно, воняет, как изо рта старого Хвамбимбы, грязно, как в хижине Уединения. А вот и сами пауки!

Главный воин не поторопился приказать убить их немедля. Пьйонге – мужу Нанги может не понравиться, если убьют невиновных. Главный воин знает: в пещерах живет помногу пауков. Может, кто-то и ни при чем. Виновные сами себя выдадут: будут мешать им добраться до воплощения Пьйонги – мужа Нанги. Тогда и умрут. В мучениях.

А приказал Главный воин искать путь в верхнюю пещеру. Зеленый светильник Нанги указал наверх. Главный воин знает: белые пауки строят в одном месте по несколько пещер одна над другой. Его воины стали осматривать все вокруг. Пауки ведут себя пока спокойно. Кричат что-то друг другу на своем языке, похожем на вопли недобитых попугаев, да и только.

Всесильный Пьйонга! Несравненная Нанга! Он, он, Главный воин, нашел путь в верхнюю пещеру! Еще совсем немного, и воплощение Пьйонги – мужа Нанги будет у них в руках. Главный воин закричал от радости и оглянулся.

А-а, мерзкие пауки выдали себя, увидев, что ход наверх обнаружен. Паук схватил его воина, бросил на землю, собирается добить. Не выйдет! Он умрет сам!

Главный воин метнул копье, вошедшее точно между лопаток белого паука.

Глава XVI

– Бей чернопузых! – взревел Кривое Рыло и, выхватив кинжал, бросился к ближайшему от него дикарю. Безумный, рвущий перепонки крик исторгал корчащийся на полу Помойный Рот. Его позвоночник выгибало дугой. Руки и ноги трясло, они выбивали о доски частую, сумасшедшую дробь. Кожа чернела и лопалась. Изо рта вывалился язык. Крик перешел в хрип.

Над умирающим развернулось побоище. Мелькали ножи и кинжалы воров, отравленные наконечники копий дикарей пытались дотянуться до кожи врага…

* * *

Так и есть. Белые пауки выпустили жала. Его воинам придется нелегко. Он, Главный воин, сейчас не сможет прийти на помощь. Ему надо искать воплощение Пьйонги – мужа Нанги. Не дать хитрым паукам унести его из пещеры. Главному воину надо наверх. Он остался без боевой палки, но и безоружным он всегда всех побеждал. Пьйонга – муж Нанги любит его и помогает.

* * *

Часовые Деливио у двери в комнату Конана давно уже не стояли, а сидели на полу. Их подбородки то и дело падали на грудь, а немного погодя из груди начинал вырываться свист и храп. То же самое происходило и со стражником, оставленным у окна. Деливио понимал, как нелегко приходится его людям, он и сам еле справлялся с одолевающей сонливостью. Но – справлялся, хотя это и стоило больших усилий. Заставлять своих людей мучиться, как он и вместе с ним, начальник стражи сенатора Моравиуса не хотел. Они ему нужны как можно более свежие и выспавшиеся. Поэтому он давал им возможность подремать. Единственное – не желая, чтобы парни уходили в слишком глубокий сон, который они не сразу стряхнут с себя, когда потребуется, Деливио иногда будил их свистом, держа в состоянии не сна, а дремы.

За всю ночь ничто не нарушило трактирную тишину.

Но.

На рассвете снизу донесся звук, похожий на хлопок двери. Деливио тотчас разбудил своих людей. Сам он поднялся с кровати, потянулся до хруста в костях, тем самым выгнав из тела расслабленность без остатка, подошел к двери и прислонился к ней ухом.

Вовсе не обязательно, что приперся Конан или его рыжий дружок, но раз бородатый плут открыл свое заведение, сейчас повалят посетители и, значит, ему с солдатами надо быть начеку. Они и будут начеку.

Некоторое время ничего не было слышно. Может быть, внизу что-то и происходило: скажем, заявившиеся спозаранку люди расхаживали по обеденному залу, разговаривали в полный голос, стучали кружками о стол. Но такие негромкие звуки не могли добраться до комнаты Конана. Да не велика беда. Вот что нужно не пропустить: шаги поднявшегося наверх и идущего по коридору человека. И надеяться, что человек окажется тот самый.

Минуты сменялись, как ночная смена – монотонно, равнодушно, в срок…

Опять хлопнула дверь. Или – что это? Стук в дверь? Да. И еще. Кто-то лупит по двери не щадя рук.

Верно, какой-нибудь ранний пьянчужка, у которого нутро полыхает огнем после вчерашнего и он не в состоянии потерпеть еще минуту, подождать, пока Руфус оторвет свою задницу от табурета и… Но что-то долго Руфус дверь открывает. И почему, если уж он открыл трактир, то запер его вновь?

Да, Деливио только и оставалось, что путаться в догадках.

Вдруг снизу раздался крик – крик боли, вопль раненого. Оглушающий даже наверху. Долгий. Очень долгий. А когда он стал стихать, Деливио отчетливо расслышал шаги. Идущего по коридору человека. И вроде бы – кажется ему или нет? – то были шаги босых ног. Начальник стражи сенатора Моравиуса, ступал бесшумно, переместился к стене, которую заслонит дверь, когда откроется, и сделал знак своим людям приготовиться. Что происходило по ту сторону стены, Деливио теперь даже не слышал. Он лишь напряженно ожидал, откроется дверь или не откроется. Дверь открылась.

* * *

Много нор понарыли белые пауки в верхней пещере. И все замурованы. В какой из них они держат Пьйонгу – мужа Нанги? Взламывать каждую? Нет, у него есть три слова Вудайю, они укажут.

Первое слово вылетает птицей, второе выползает удавом, третье ступает слоном. И загорается зеленый светильник. Вот она, та самая пещера!

Мой Пьйонга – муж Нанги, я иду к тебе!

Главный воин толкнул дверь; она, к его удивлению, легко поддалась, полностью растворилась, и он вошел в комнату, в которой поджидали Конана Деливио и его люди.

* * *

Едва вскипела драка, Грязная Пятка пропустил выпад дикаря, и наконечник копья проделал неглубокую царапину на руке вора. На такие пустяки он ни когда не обращал внимания в разгар жарких потасовок. И сейчас он продолжал драться как ни в чем не бывало… Правда, продолжал всего несколько секунд – пока от запястья до локтя раненую руку вдруг не пробила боль, какую Грязная Пятка не испытывал никогда в жизни. Нож выпал из враз ослабевшей ладони. Горло свело судорогой, и крик застрял в нем, так и не вылетев наружу. Грязная Пятка еще успел рассмотреть, как кожа его чернеет с поразительной быстротой, прежде чем ему, ничего уже не слышащему и не видящему, не способному ни к какому сопротивлению, всадили копье прямехонько в печень. Так воровской мир «теней» Конверума потерял одного из лучших своих представителей.

Кривое Рыло видел, как Пятку царапнуло острием по руке, как тот почти сразу стал загибаться. Рыло сопоставил и…

– Бойся, «тени»! У чернопузых травленные жала! – заорал он изо всех сил, с трудом сам успев увернуться от летевшего в переносицу ядовито-колющего оружия.

Дальнейшие действия предупрежденных воров стали напоминать игры факиров с кобрами. Только численный перевес был на стороне «кобр». Трое против четверых. На Кривое Рыло пришлось двое дикарей, они теснили его к лестнице. Убийца Грязной Пятки переключился теперь на него. Кривое Рыло уворачивался и пятился. С кинжалом против двоих копьеносцев воевать нелегко. Открылся и закрылся дверной проем «Червивой груши», мелькнул силуэт выскакивающего наружу человека. Кривое Рыло заметил это. Но его остановившиеся в живых «тени» были на местах. А, Руфус, догадался вор…

* * *

Руфус пришел в себя. Первое, что увидел, – потолок любимой «Червивой груши». Повернул голову. По полу к нему бежал и уже почти добрался ручеек крови. Ручеек этот вытекал из кучи тряпья, имеющей человеческие очертания. Вот только что это за куча? Руки чернее смолы, а на них… на них красные пятна обнаженного мяса. Голову можно распознать только по глазам. Глазам, совсем вылезшим из орбит. На месте рта – сгусток белой пены.

Бедный трактирщик не потерял сознания, хотя ему очень захотелось забыться, а потом очнуться, и чтобы ничего этого не было. Но нет, на сей раз его сознание выдержало. И он продолжал осматриваться, лежа неподвижно, лишь вертя головой.

В его трактире схватились насмерть ночные гости и утренние, воры-«тени» и необъяснимые чернокожие, одетые в дурацкие мешки. Вон справа двое скачут вокруг небольшого стола на четверых едоков. Черный человек пытается дотянуться до белого своим тонким копьем, а «тень» защищается оловянным блюдом из-под хлеба и пытается сблизиться с противником, чтоб достать того коротким кинжалом. Еще одна парочка затеяла похожую возню у стойки. Вор (Руфус даже неожиданно припомнил его кличку – Выдра) швырял в наседающего чернокожего всем, что попадалось под руку: посудой, стульями, тряпкой, горстью медяков. А главарь ночных пришельцев с изувеченной физиономией отбивался на лестнице аж от двух страшил с копьями.

Сейчас про Руфуса забыли, сейчас у него есть шанс ускользнуть из «Груши». Стоит ли дожидаться, что будет, когда о нем вспомнят? Нет уж.

Руфус мысленно попросил Митру посодействовать, после чего проворно вскочил, побежал так, как не бегал с самого детства, и невредимым выскочил за дверь. Он понесся по улице, не разбирая дороги и без всякого представления о том, куда надо сейчас бежать и зачем.

Глава XVII

Главный воин узнавал о ягуаре, изготовившемся среди ветвей для коварного прыжка, за сотню шагов до него. Главный воин слышал дыхание змеи, притаившейся в траве, на дыхание наносил удар боевой палкой и убивал змею. Разве его могли застать врасплох какие-то трусливые белые пауки?

Шагнув за дверь, Главный воин прыгнул головой вперед; коснувшись пола, перекувырнулся и оказался в центре комнаты на корточках. Распрямляясь, он сумел скинуть и отбросить от себя мешкообразное одеяние.

– Стража! – Со стороны захлопнувшейся двери к дикарю подходил Деливио с двумя подчиненными.– Лечь на пол! На пол, я сказал!

Но этот вдруг раздевшийся догола сумасшедший и не думал подчиняться. Стоял и озирался.

«Кто это такой? Почему в комнате Конана? Где Вайгал, где его дружок? Что происходит?» – только и успел подумать Деливио, как все началось.

* * *

Пауки сжимали кольцо. Один из них что-то грозно шипел. Пришла пора их убивать. Настал час Мстящего Удава!

Дикарь задрал голову, закатил глаза, широко открыл белозубый рот, оскалился, замолотил кулаками в грудь и выбросил из себя пронзительный, совершенно звериный вопль. Мгновение спустя он согнул колени, наклонился, коснувшись пальцами пола и вроде бы неловко, кособоко, но с поразительной проворностью побежал к столу, придвинутому к окну. Неожиданно ускорившись, он вскочил на стол и оттуда прыгнул, распрямляясь в полете, на третьего стражника Деливио, стоявшего в трех шагах от того места.

Все началось внезапно и совершилось настолько быстро, что Деливио и его люди осознали происходящее только тогда, когда нагой чернокожий безумец сбил с ног их товарища. Алебарда отлетела в сторону – стражник не успел ею воспользоваться. Меч его остался в ножнах. Сам он упал на пол спиной. Зубы оказавшегося сверху дикаря впились в шею поверженного стражника. Дикарь тут же резко дернул головой, как поступает лев, отдирая куски мяса у убитого полосатого осла, и кровь хлынула из рваной раны на форменную одежду охранника сенатора. Обезумевший убийца выплюнул лоскутья кожи и кровь, отпустил жертву, пытающуюся зажать рану на шее руками, и на четырех конечностях, как настоящее дикое животное, резво метнулся в сторону.

– Алебардами! Насмерть! – закричал Деливио, Он уже подбежал к раненому и опустился рядом на колени.– Чего ждете, убейте его! Живо!

Растерявшихся, промешкавших около дверей стражников приказ начальника привел в состояние действия.

– Ты слева, я справа.– Один из стражников указал другому острием алебарды на дикаря, забившегося в противоположный от двери угол. Второй кивнул, приставил свою алебарду к стене и вытащил из ножен меч.

* * *

Главный воин чувствовал: воплощение Пьйонги – мужа Нанги здесь, в этой пещере. Он сейчас убьет оставшихся пауков и заберет его…

* * *

Деливио пытался остановить кровь у раненого – в то время как его парни приближались к вжавшемуся в угол комнаты дикарю, готовясь растерзать его. В том, что они именно растерзают ублюдка, ранившего их товарища, начальник стражи не сомневался. Лично ему живым этот полоумный не нужен. Если он и связан как-то с Конаном и Вайгалом (хотя маловероятно), то невооруженным глазом видно: добиться от него ничего не удастся.

Дикарь сопел, с места не двигался, то приседал, то выпрямлялся. Его сухощавое, мускулистое тело мелко подрагивало от возбуждения, вызванного одному ему ведомыми причинами. Стражники находились уже совсем рядом. Тот, что предпочел алебарду, не выдержал первым. Он нанес удар точь-в-точь, как учили, как на учебном плацу: левую ногу вперед, пол-оборота туловищем вправо, выброс оружия обеими руками в корпус врага. Но перед ним в этот раз было не соломенное чучело. И случилось то, что никогда не проигрывалось на тренировочных боях: противник выбросил руки в стороны, уперся ими в стены и поднял себя вверх. Острие алебарды прошло под ним, и чернокожий тут же ударил двумя ногами по древку. Стражник не удержал свое грозное оружие – оно оказалось на полу. Некий черный вихрь пронесся перед глазами неудачливого охранника – и его согнуло пополам от дикой боли в паху. Товарищ стражника, тот, что отказался от алебарды и выбрал меч, в этот момент раскроил стальным клинком доски пола в том месте, где только что видел дикаря.

Стражник, получивший удар в пах, с незапамятных времен носил на груди амулет, подарок матери, должный оберегать от насильственной смерти: тигриный клык на серебряной цепочке с вырезанной на нем личной монограммой.

Этот клык ухватила цепкая черная рука и всадила охраннику под кадык. И не успел костяной талисман прорезать столь уязвимую плоть, не успел убиваемый стражник почувствовать в себе инородное тело и боль, как дикарь вновь по-звериному, на четырех конечностях, с непостижимой быстротой отбежал в другой угол, к противоположной стене.

Деливио видел все. Он понял: надо срочно прийти на помощь. Последний дееспособный из оставшихся в комнате его людей сейчас надвигался, размахивая мечом, на забившегося в угол полоумного чужеземца, но начальник стражи боялся, что и того постигнет неудача. Он поднялся с колен и сделал то, что должен был сделать раньше. Сделал то, что всегда приносило ему победу, потому что никто этого не ожидал. Он вытащил из ножен на поясе кинжал и метнул. Правой рукой. Хотя сам был левша. И почти одновременно взмахнул другой рукой, левой, из ладони которой вырвалось нечто маленькое и блестящее. Всегда взгляд того, для кого проводился сей маневр, невольно отслеживал полет первого, более знакомого и крупного предмета; именно от него человек и уворачивался. А главная опасность исходила от предмета второго, брошенного сильнее и прицельнее, от небольшого, легко умещающегося в ладони, стального круга с острейшими зубцами по краям.

Стражник увидел, как мимо него пролетел кинжал, а следом промелькнуло и прожужжало нечто.

* * *

Главный воин не упускал из виду и того паука, что затаился в стороне. Не зря не выпускал. Подлый паук исподтишка кинул в Главного воина острое жало. Плохо кинул,– думал, воин не видит. А воин видит и убережется. Просто присядет, а жало вопьется в стену пещеры. Пьйонга! Что это?! Какая боль!…

Острые зубья бешено вращающегося круга разорвали черный кожный покров и вошли в тело, перерезая кровеносные сосуды и мышцы груди. Завязнув в ими же устроенной кроваво-мясной каше, зубцы не добрались до сердца совсем чуть-чуть, не хватило пол-оборота круга.

* * *

Ну вот, дикарь убит. И что теперь? Один человек умирает, другой, похоже, мертв. Засада провалена. По крайней мере, постояльцев трактира они переполошили. Что ж, надо спускаться вниз, одного послать за лекарем. А пока, первым делом, надо вернуть кинжал и метательный круг. Деливио направился к убитому дикарю.

* * *

Темнеет. Главный воин возвращается в живот Нанги. Пьйонгу – мужа Нанги вернут воины, идущие по его следу. Главный воин убил много пауков. Великий Пьйонга! Три слова! У него есть три слова Вудайю! Он убьет еще одного паука. Надо суметь прошептать, надо успеть прошептать…

У дикаря началась агония: корчи, последние безумные выкрики, кровавая слюна изо рта. Стражник отвернулся. Он не выносил подобные зрелища. А есть любители, знавал он таких. Под Эруком у них в роте был парень, который после сражения ходил на поле брани смотреть на умирающих и возвращался оттуда счастливым, как после свидания с подружкой.

– Сзади!!! – вдруг прогремел крик.

Стражник был хорошо вышколен. Поэтому незамедлительно отреагировал на голос командира и так, как требовалось. А еще ему повезло. Повезло в том, что не поспешил отправить, казалось бы, ненужный уже меч в ножны, держал его по-прежнему в руке.

Благодаря чему успел поднять клинок на уровень груди и остался в живых. А чернокожий дикарь с зажатым в ладони метательным кругом Деливио и с распоротым животом соскользнул на пол, окрасив меч стражника до рукояти в красное. Отряд из Черных Королевств лишился Главного воина.

Он погрузился в какой-то туман цвета крови и сколько в нем пробыл, сказать бы не мог. Почему его так поразило произошедшее в этой комнате побоище? Видимо, сказались последние пять лет, прошедшие с тех пор, как он поучаствовал в единственном в своей жизни сражении, пять лет одних лишь учебных схваток. Он отвык встречаться лицом к лицу со смертельной опасностью, отвык от вида крови. Сквозь звон, неизвестно почему наполнивший его уши, стражник услышал ставший спокойным голос своего начальника:

– Останешься здесь. Я посмотрел ребят. Ферерос мертв, Тогр жив, но очень плох. Постарайся сделать для него все, что в твоих силах. Я вниз, отправлю Константиноса за лекарем.

Деливио вышел в коридор. Из приоткрытых дверей выглядывали разбуженные и осторожно любопытствующие постояльцы. «Эти еще будут тут мешаться», – вскипела злость и он рявкнул:

– Стража! Всем закрыть двери! Брысь отсюда!

Двери тут же закрылись. Деливио слышал, что внизу происходит нечто странное. А разве можно теперь ожидать чего-то другого? Но он все-таки обомлел, выйдя на лестницу и глянув сверху на обеденный зал заведения Руфуса. И выхватил кинжал, потому что на него, вверх по ступенькам мчался еще один чернокожий дикарь. В отличие от первого этот был вооружен копьем. А еще раздался чей-то истошный крик.

– Убью гада!…

* * *

Двое чернокожих дикарей теснили его все выше и выше по ступенькам. Скоро загонят в коридор второго этажа, и оттуда живым вору не уйти. Я Кривое Рыло махнул через перила лестницы – вниз. Подгнившее дерево трактирной стойки не выдержало рухнувшей с высоты тяжести.

Кривое Рыло очутился на полу, засыпаемый сверху трухой. Он больно ушиб колено и, как дурень, напоролся при падении боком на собственный кинжал. На счастье, лезвие прошло по касательной и взрез оказался неглубоким.

Рыло углядел рядом с собой чью-то возню. Вскочил на ноги. Среди обломков и осколков по полу катались Выдра и чернокожий. Выдре приходилось хуже – если никто не поможет, гляди, вот-вот и задушат. Но помогли. Его дружок Кривое Рыло подобрался к борющимся, одной рукой обхватил шею чернокожего дикаря, задрал ему подбородок, другой – полоснул по этой шее кинжальным лезвием.

– За мной должок,– прохрипел Выдра, поднимаясь.

– Можешь отдать прямо сейчас,– Рыло вытер клинок об одежду зарезанного иноземца,– Все. Вытаскиваем Мослака и смываемся. Руфус удрал, скоро нагрянет стража.

– Да лучше уж стража чем эти…– прохрипел Выдра.– Откуда они взялись, а, Рыло?

Тот лишь отмахнулся: не до того сейчас.

Они выбрались из-за стойки, но вытащить Мослака не смогли. Те двое, от которых ловко ушел Кривое Рыло, сбежали вниз и вместе с тем, от кого до той поры успешно уворачивался Мослак, бегая вокруг стола, загнали-таки вора в угол и закололи своими копьями.

Однако Кривое Рыло и Выдра еще успевали добежать до входной двери. Не сговариваясь, они рванули к ней. Кривое Рыло несся первым. Дверь перед его носом открылась сама.