Текст книги "Король воров"

Автор книги: Грегори Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава XIII

Сорокалетний Руфус, владелец постоялого двора «Червивая груша», он же – трактирщик, он же – главный повар в том же заведении, задремал над подсчетом прибыли. Прибыль, скажем откровенно, была не ахти какой: упала вдвое по сравнению с прошлым месяцем, а прислуге плати исправно, а свежие продукты и вино покупай, а налоги-то растут, как сорняк после дождя. И куда только Сенат смотрит? Эхе-хе…

От дремы его пробудили негромкие, но требовательные удары в дверь.

«Червивая груша» уже была закрыта на ночь; посетители и прислуга разошлись по домам, постояльцы расползлись по комнатам, двери и ставни заперты, светильники притушены. И только ему, бедному Руфусу, почему-то приходится до полуночи торчать в задней комнате опостылевшего заведения и корпеть над дурацкими подсчетами.

Когда раздался стук в дверь, хозяин сонно протер глаза – кого это принесло в такой час? – зевнул во весь рот, грузно поднялся, оглаживая кучерявую бороду, и зашаркал к входу.

В двери на уровне глаз было проделано закрывающееся окошечко. Руфус отодвинул деревянную заслонку и выглянул наружу – без страха, но с любопытством. Грабителей он не боялся: ну какой безумец отважится забраться в трактир, где большинство завсегдатаев – сами выходцы из воровского мира? Не боялся он и представителей закона. Налоги (будь они неладны) платятся исправно, начальнику караульного отряда в квартале, старому сквалыге, ежемесячная мзда платится исправно, запрещенного товара в «Груше» нет (ладно, ладно, три мешочка с высушенными листьями черного лотоса не в счет – тайник не отыскать, будь ты хоть о сто глаз), так что опасаться нечего, разве что ночной караул может пожаловать – проверить, все ли в порядке… а заодно и кувшинчик винца приголубить. На дармовщинку-то чего не приголубить…

– Ну, а я что говорил? – так и есть: стражники. Освещенные колеблющимся светом факелов, на пороге топтались пятеро в форме городской стражи, но все незнакомые, не местные. Не квартальные.

– Трактирщик Руфус? – поинтересовался худощавый, седой, с обвислыми усами и туповатым лицом стражник. Главный, надо понимать.

– Ну? – не подтвердил, не опроверг это заявление хозяин «Червивой груши».

– Открывай.

– А зачем? Утром приходите, мы закрыты.

– Открывай, открывай,– усмехнулся старший.– По нашим сведениям, в твоей харчевне скрывается опасный разбойник. Рыжеволосый, с арбалетом, Вайгалом кличут. Здесь он?

Руфус задумчиво пожевал губами. Соврать – греха с ревнителями закона не оберешься, правду сказать – того хуже: свои же завсегдатаи осерчать могут… Однако завсегдатаи эти далеко, а стражники – вот они, мечами бряцают. Поэтому он решил рискнуть и сообщить все как есть:

– Знаю такого. Но вот только ошиблись вы, не здесь он живет, где-то в другом месте, а сюда просто наведывается частенько, вина попить. Так что нет его. Утром приходите.

Теперь задумчиво пожевал губами главный страж.

– Надеюсь, ты не лжешь мне… Ну хорошо. А приятель его? Нездешний, здоровенный такой, с длинными черными волосами?

Руфус на мгновение замешкался с ответом, и от Деливио (а пятерку стражников возглавлял именно он) эта заминка не укрылась.

– Ну-ка быстро говори,– рявкнул он, и трактирщик от неожиданности вздрогнул,– тут он прячется или нет? И если соврешь, то пеняй на себя!

Остальные стражи нахмурились, и один из них угрожающе вытащил до половины меч из ножен.

– А я и не вру, господин стражник.– Руфус постарался придать голосу как можно больше уверенности. Получилось, но не особенно.– Жить-то он здесь живет, да вот только нет его сейчас. Как вечером ушел куда-то, так до сей поры и не возвращался.

– Куда он ушел?

– А я почем знаю? Он мне не докладывает.

Некоторое время главный стражник молчал, прищурившись и внимательно глядя на Руфуса. Руфус уж было решил, что обошлось, что полуночные гости, несолоно хлебавши, сейчас отправятся восвояси, но тут главный медленно, вкрадчиво, с расстановкой проговорил:

– Мне отчего-то думается, что ты врешь мне. А знаешь ли ты, трактирщик Руфус, какое наказание полагается за укрывательство разбойника?

Хозяин «Груши» непроизвольно сглотнул.

– Я вовсе и не вру, господин начальник стражи. Нет Конана, клянусь всемилостивым Митрой!

– Ага, значит, его зовут Конан,– ухмыльнулся Деливио.– А чем ты можешь доказать, что не врешь?

– Ну… Можете зайти и проверить в его комнате…

– Отлично.– Стражник, казалось, только и ждал этого приглашения.– Ну, тогда открывай, да поживее.

Руфус помялся, в сомнении почесывая в боку. Себе дороже спорить со стражей, но ведь, с другой-то стороны, не дело это – ночью двери открывать кому не попадя; пусть они и в форме, однако рожи незнакомые. Мало ли лихих людей по ночам шляется…

– А это… разрешение от господина Ларго у вас имеется? Касательно, значит, возможности проникновения в это… как его… частное, ну, владение…

Со стремительностью гадюки, бросающейся из засады, худощавая рука командира отряда стражи влетела в узкое окошечко и ухватила трактирщика за бороду. Ухватила – и дернула, да так, что бедный Руфус впечатался лбом в доски двери.

– Правда за правду,– прошипел Деливио, приближая лицо вплотную к двери, но – с другой стороны.– Такого разрешения у меня нет. Я, конечно, могу сейчас вернуться к Ларго, моему начальнику и другу, и взять у него это разрешение. А потом снова прийти к тебе и проникнуть внутрь уже на законных основаниях. Это ясно?

Руфус сдавленно кивнул. От боли показались слезы на его глазах.

– И если твой постоялец по имени Конан окажется у себя в комнате, то все в порядке: мы арестуем его, а ты и дальше будешь спокойненько протирать себе стойку. Это ясно?

Из горла трактирщика вырвался сдавленный стон.

– Пусти… Больно же…

– Это, повторяю, ясно?

Да ясно, ясно… Пусти…

Деливио пропустил его просьбу мимо ушей и прежним тоном продолжал:

– А теперь подумай о том, что случится, если твоего постояльца в комнате не окажется. Что я, что господин Ларго должны будут подумать? Несомненно, что за время, пока мы отсутствовали, ты предупредил негодяя, и он удрал. А известно ли тебе, какое наказание определено нашими законами за укрывательство разбойника и оказание ему помощи? – Он неожиданно отпустил злосчастную бороду.– Подумай, дорогой трактирщик, что тебя ждет в этом случае.

Руфус отшатнулся и испуганно-беспомощно всхлипнул.

– Да я правду говорю, господин командир отряда стражи! Нет Конана, ну нет его, и все, клянусь!…

– Не кричи, постояльцев разбудишь,– уже более мягко проговорил Деливио и ненадолго замолчал.– Поверить-то я тебе могу, не сомневайся… Но вот чем ты можешь доказать, что говоришь правду и что Конана в его комнате нет?

Да сами посмотрите и убедитесь, чтоб Нергал стал мне мужем!…

Деливио довольно ухмыльнулся.

– Ну вот, так бы и сразу. А то – не пущу, не пущу… Открывай-ка ворота, мой гостеприимный Руфус!…

Вполголоса бормоча проклятия себе под нос, хозяин «Червивый груши» клацнул тяжелым засовом и распахнул дверь. Пятеро стражников ввалились в просторный зал трактира. Четверо были вооружены мечами и алебардами, а пятый обладал одним лишь поясным кинжалом.

– А теперь запри выход,– приказал этот пятый – Деливио.– Мы поднимемся наверх и проверим, насколько ты был правдив. В какой комнате живет Конан?

– Пятая налево, справа по коридору. Так ведь нет его, господин ко…

– Кто еще в трактире?

– Никого. Я только. Ну и эти, постояльцы которые. А Конана нет сейчас…

– А жена твоя, дети?

– Вдовец я. Детей Митра не дал. Живу один, в задней комнате.

– Другой выход из твоей харчевни есть?

– Д-да… Вон там, за кухней. Мы продукты носим через него…

– Константинос – кивнул Деливио одному из стражей, и тот поспешил в указанном Руфусом направлении.

Потом господин командир отряда стражников, быстро оглядев полутемное помещение (много ли окон, закрыты ли ставни), вновь повернулся к несчастному трактирщику.

– Вот что, милый мой Руфус. Мы сейчас поднимемся к твоему постояльцу. Если он там, то поначалу будет немного шумно, зато ты в результате окажешься в сенаторском подземелье. Если же его нет, то мы подождем его возвращения… А ты пока можешь спать спокойно. До тех пор, пока не выяснится, что именно ты укрывал опасного разбойника. Это ясно?

– Я… Я…

– Давай-ка покороче, а?

– Я… Ясно.

– Хорошо. Теперь дальше.– Деливио медленно вытащил из ножен кинжал и острие его устремил в рыхлое пузо Руфуса.– Если твой приятель, неожиданно для нас, вернется среди ночи или под утро, то ты, надеюсь, знаешь, что ему сказать?

– Так вы что… вы хотите остаться здесь… до утра?

Деливио хохотнул. Хохотнул в поддержку и один из стражников, но командир бросил на него столь свирепый взгляд, что стражник немедленно умолк. После чего командир снова повернулся к Руфусу:

– Да, хороший мой. Мы намереваемся остаться тут до утра. У тебя есть какие-нибудь возражения?

Руфус рьяно замотал головой.

– Вот и ладненько. Вернемся к последнему вопросу: знаешь ли ты что делать, если он вдруг заявится посреди ночи?

После секундного молчания Руфус быстро ответил:

– Я ничего не скажу, господин командир отряда стражников, о том, что вы ждете Кона… э-э… разбойника в его комнате. Может быть, нужно подать вам какой-нибудь тайный сигнал, когда он вернется?

– Не утруждайся.– Деливио спрятал кинжал обратно в ножны,– Мы сами знаем, что делать. Так где, говоришь, он обитает?

– В пятой комнате налево, справа по коридору, господин командир.

– Чудненько. Запасной ключ у тебя есть?

Руфус часто закивал, отцепил от пояса большое кольцо, на котором висел один-единственный ключ – огромный, бронзовый, потемневший от окисла, с хитрой формы блестящей пластиной на длинном стержне.

– Вот, господин командир отряда стражников. Этот подходит ко всем дверям в «Червивой груше». Я на всякий случай приказал изготовить его знакомому кузнецу – мало ли, потеряется какой, а мне потом дверь вы ламы…

– Ладно, ладно.– Деливио забрал ключ и похлопал трактирщика по плечу.– Ты молодец, Руфус. Если никакой фортель не выкинешь, то, возможно, удостоишься награды из рук нашего уважаемого Ларго – за помощь в поимке опасного разбойника.

– Да я завсегда готов служить Сенату, и городской страже, и…

Более не слушая бормотания хозяина, продолжающего уверять всех и вся в своем полном законопослушии, Деливио и трое стражников поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж и повернули направо. Коридор был освещен толстыми желтыми коптящими свечами, укрепленными вдоль стен на специальных подставках, установленных на уровне плеча. Свечей этих хоть и было много, но в коридоре все равно царил полумрак.

Вот и вторая комната налево. Двигаясь крадучись, стараясь не бряцать оружием, маленький отряд приблизился к двери. Деливио прикоснулся пальцем к губам, прислушался. Вроде тихо. Вроде никого. Он положил ладонь на дверную ручку, легонько нажал. Заперто. Ну что ж, за дело.

Начальник охраны сенатора Моравиуса вставил ключ в замочную скважину и повернул. Мягко щелкнул замок, с едва слышным скрипом дверь отворилась.

Так и есть: никого. Не соврал Руфус. Небольшую, весьма скромно обставленную комнату шагов пять в длину и пять в ширину заливал скупой лунный свет из открытого окошка. У левой стены – широкая, на троих хватит, кровать, застеленная бесцветным покрывалом, на правой – несколько полок, на которых покоились коробка со свечами, кувшин для умывания, кусок мыла, огниво и прочая неопасная мелочь. На нижней полке лежал аккуратно свернутый плащ – старый, вытертый, местами любовно залатанный,– видать, он уже давно служит своему хозяину.

Деливио бесшумно приблизился к колченогому столу, который был придвинут впритык к подоконнику, перегнулся через него, выглянул на улицу. Окно выходило в глухой тупик – напротив него, на расстоянии локтей в десять, возвышалась угрюмая каменная стена, сложенная из серых мшистых блоков. Оттуда опасности ждать не приходилось.

«Умно,– пришло в голову Деливио.– Захоти кто в окошко в это проникнуть, так пока через стол перелезешь, хозяин комнаты из тебя решето успеет сделать. Умно… Ну да мы и не с такими умниками справлялись».

Стол был пуст, если не считать подсвечника с оплывшим почти до самой чашки огарком да небольшой, в ладонь, статуэтки. Деливио недоуменно повертел статуэтку в руках. Та была вырезана из кости, потом выварена в отваре листьев, отчего приобрела неприятно коричневый цвет, и изображала грудастую, брюхастую, наверное – бабу, но почему-то с бородой (на Руфуса похожа,– мимолетно отметил Деливио), которая, ухмыляясь самой что ни на есть гнусной ухмылкой, разрывала себе чресла руками; оттуда, из чресел, выглядывала голова ребенка – с бородавчатой, морщинистой кожей на макушке, лысая тварь, осклабившаяся щербатой пастью. Фу ты, мерзость какая. Впрочем, Конан-то нездешний, должно быть, это какой-нибудь из его мерзких божков…

А ведь, вдруг пришло Деливио в голову, столь же уродливых вещиц полным-полно в хранилище изваяний Моравиуса. Может быть, злоумышленники выкрали не только письма сенатора, но и кое-что из этого хранилища? Да и вор, по описаниям похожий на варвара Конана, как раз-таки и прятался в этом хранилище. Очень, очень может быть! Таких совпадений не бывает.

И начальник сенаторской стражи Деливио брезгливо сунул статуэтку в карман камзола, рассчитывая отдать ее Моравиусу (даже если она не принадлежит сенатору то наверняка понравится, и, стало быть, он, Деливио, за служит благосклонность хозяина) и совершенно не представляя себе, какую опасность навлекает на себя присвоением костяной фигурки… Воровством свой поступок старый воин не счел: кто бы ни являлся хозяином статуэтки, Конану она больше не понадобится.

После чего он повернулся к ожидающим распоряжений солдатам.

– Ты и ты,– шепотом приказал он,– встаньте справа и слева от двери. Ты – займи место у окна, мало ли что… Будьте готовы, ребята, разбойник не трус, вооружен и, судя по всему, может за себя постоять. Так что будем начеку… и будем ждать.

Сам же Деливио уселся на кровать. Что-что, а ждать он умел.

Глава XIV

Трактирщик Руфус проклял тот день и час, когда он пустил на постой северянина-великана. Всю ночь он не сомкнул глаз – о треклятых подсчетах прибыли даже думать не хотелось, – ворочался с боку на бок, вздрагивая от каждого шума с улицы: а вдруг это вернулся Конан? Как быть? Промолчать о засаде? Очень рискованно. Сообщить? Рискованно не меньше. Как же быть-то, помоги Митра?…

Лишь к рассвету бедного Руфуса сморила дрема. Из которой, как и ночью, его вырвал громкий стук в дверь.

Солнце уже показалось над гребнем городской стены, озаряя кварталы желтоватым светом и обещая весьма погожий денек. На улицы высыпали первые горожане; снаружи доносились цокот копыт, зазывные крики лоточников и ругань разносчиков. Все как всегда. В это время года светало рано, и обычно трактирщик торопился открыть свое заведение па заре. Обычно, по не сейчас – сегодня, расстроенный ночным происшествием, Руфус проспал. И, когда раздался требовательный стук в дверь, поторопился отпереть вход «Червивой груши»: негоже держать на пороге ранних посетителей, вероятно желающих опохмелиться после вчерашней гулянки.

– Эй, трактирщик, морда бородатая, спишь еще, что ли? – послышался снаружи хриплый, но веселый голос.– На улице светло давным-давно, и все порядочные люди обязаны приветствовать новый день глотком доброго вина! Или черви окончательно выжрали твою грушу?

– Затем – снова дробный стук в дверь.

– Сейчас, сейчас,– пробормотал Руфус, семеня к входу и на ходу заправляя выбившуюся рубаху в широкие штаны. Он отодвинул засов…

И едва не отлетел в сторону, когда дверь распахнулась от могучего удара сапогом.

Двигаясь по-кошачьи мягко, по-крысиному бесшумно и по-змеиному стремительно, в трактир быстро просочились пятеро людей. Четверо из них, одетые в серое, невысокие, неприметные, но буквально источающие аромат опасности, в мгновение ока прошлись по залу, заглядывая в каждый закуток, в каждую щель, по-видимому, не нашли ничего угрожающего и угомонились за самым дальним, погруженным в сумрак столиком. Замерли неподвижно. Слились с полутенями.

Пятый же повернулся к трактирщику. Увидев его лицо, Руфус непроизвольно икнул и плотно зажмурился.

– Здорово, Руфус, старый ты мешок с дерьмом! – приветствовал его Кривое Рыло.– Как делишки? Все еще разбавляешь шемское водой? Вайгала давно видел? А приятеля евойного, с каланчу ростом?

Вот тут-то трактирщик и проклял тот день и час, когда он пустил на постой северянина-великана.

– Ну, чего надулся, как жаба? – миролюбиво поинтересовался незваный гость.– Или язык откусил со страху?

Руфус невнятно квакнул. Кривое Рыло ткнул его кулаком в брюхо – несильно, но трактирщик охнул и согнулся пополам, будто его ножом пырнули.

– Тише, тише,– проговорил Рыло и дернул бедолагу за волосы, помогая выпрямиться.– Говори-ка живо: Вайгала давно видел?

– Нет его сейчас…

– Да знаю я, что нет. Вчера мои крысята потеряли и его, и этого чужака, а сюда они пока не возвращались. Конечно, не возвращались – на дельце какое-нибудь сучье отправились… Вот что, друг мой Руфус. Мы с ребятками-«тенями» посидим тут у тебя немного, наших друзей подождем. А ты угостишь нас пивком, а потом встанешь за стойку и будешь строить из себя сенатора на отдыхе. В смысле стоять будешь спокойненько и безмятежно, что твоя статуя Иштар в храме на площади. Усек?

– У-усек… Только вы это… пожалуйста… у меня ж приличное заведение… мне неприятности с властями ни к чему…

– Да не дергайся, Руфус. – Кривое Рыло ласково положил лапищу на плечо трактирщика и на мгновение сжал пальцами ключицу. Руфус тоненько взвизгнул,– И не дрожи, как мышь на морозе. Мы же не злодеи какие, чтобы ножиками махать, кровушку пускать в «приличном заведении*. Мы просто хотим побеседовать с нашими приятелями… особенно с нашим лучшим другом Вайгалом. Усек?

Руфус быстро кивнул.

– Ну то-то же. Поэтому принеси-ка нам во-он за тот столик пару-тройку кувшинов стигийского бархатного пивка и марш за стойку. И, кстати, пока огней не зажигай, нам, «теням», яркий свет вреден. Усек?

Руфус опять кивнул, от страха не в силах произнести ни звука.

– Ну, вот и договорились. И учти, дружок, если наши друзья войдут и ты хоть слово вякнешь, то… пеняй на себя. Усек?

Очередной кивок.

– Лады.

Обойдя несчастного трактирщика стороной, словно того и не существовало вовсе, Кривое Рыло присоединился к своим друзьям.

Руфус почувствовал, что еще немного, и он опозорится прямо здесь. И поспешил к отхожему месту.

Правильно старики говорят: беда не ходит одна. Может быть, стоило сказать Кривому Рылу о засаде в комнате проклятущего Конана? А с другой стороны, с какой стати? Ведь убийца ничего о засаде не спрашивал, да и нужен ему Вайгал, а не северянин…

– Кто? – шепотом поинтересовался спрятавшийся за занавеской внутренних комнат стражник Деливио по имени Константинос.

– Посетители,– кратко бросил Руфус и рванул дверь нужника.

Успел.

* * *

Если кто и видел живьем Аффендоса, короля воровского мира Конверума, то молчал об этом до конца своих дней. Поэтому в городе почти никто не знал, существует ли эта фигура в реальности или является всего лишь легендой – легендой жуткой, вселяющей первобытной ужас, но отчего-то притягательной в своем ужасе.

…Рассказывали, будто Аффендос бежал из неприступной замбульской тюрьмы, укрывшись среди груды трупов заключенных, умерших от чумы, – эти трупы должны были на рассвете сжечь за пределами города, и всю ночь он неподвижно пролежал в компании разлагающейся, зловонной, заразной плоти.

…Рассказывали, будто Килрени, предыдущему начальнику стражи Конверума, почти случайно удалось арестовать сына Аффендоса,– таким образом хитрый солдат собирался заманить короля воров в ловушку. Поняв, что вызволить любимого сына не удастся, Аффендос подкупил одного из охранников, и тот подсыпал яд в скудный завтрак арестованного. Сын умер в страшных мучениях, зато не стал приманкой для собственного отца.

…Рассказывали, будто у. Аффендоса везде есть осведомители и даже помощники – и среди городской стражи, и среди гильдий, и даже в Сенате.

…Рассказывали, что Аффендос строг, не терпит непослушания и скор на расправу с ослушниками.

Что именно из множества кошмарных историй про короля воровского мира правда, а что – досужий вымысел, не знал никто. Даже «тень» по кличке Кривое Рыло, хотя среди своих собратьев по ремеслу он считался одним из приближенных Аффендоса. Сам Рыло такое мнение о себе не подтверждал, но и не опровергал. Время от времени он действительно получал приказы непосредственно от второго, потайного правителя города, но своими глазами его никогда не видел и не имел никаких доказательств его существования.

Вчера ночью в окно хибары, где в одиночестве обитал Кривое Рыло, влетел камень, который был обернут в кусок выделанной бараньей кожи.

«Рыжий лис, метко плюющийся стрелами, выполз из норы и поднял голову,– было написано особым шифром на внутренней стороне кожаного «письма».– От стаи отбился. Проучи лиса сегодня же. Рыжую шкуру закопай. Приблудшего лисенка приручи». И все. Но под этим странным посланием алела личная печать Аффендоса, которую ни с чем нельзя было спутать.

Кривое Рыло сразу понял, о чем идет речь. «Теневая» почта донесла ему, что один из многочисленных ночных работников, рыжий арбалетчик но имени Вайгал нашел себе подельника-чужестранца, начал вершить собственные дела и пока не собирается делиться нажитым с коллегами. Такое в их среде не прощалось – Рыло уже начал было недоумевать, почему самовольника до сих пор не проучат. Но, как оказалось, Аффендос не дремлет; в записке недвусмысленно сказано: Вайгала убить, его напарника не трогать, переманить на свою сторону. Что ж, все правильно: Вайгалу известно о воровских законах Конверума и о том, что грозит его нарушителям, поэтому тут уж не обессудь. С другой стороны, чужаку наши правила игры могут быть неизвестны, а он, судя по всему, малый не промах, так зачем же выбрасывать кошелек, в котором еще осталось несколько золотых?… «Письмо» он сжег.

Кривое Рыло не зря вырос до доверенного лица самого Аффендоса и не зря носил такую кличку.

Его и без того не блещущую красотой физиономию пересекал уродливый глубокий шрам, нанесенный, по всей видимости, чьим-то мечом. Начинался он над правым виском, спускался наискосок через правый глаз (глаз давно вытек после этого страшного рубящего удара, но продолжал постоянно сочиться зеленоватым гноем), тянулся через переносицу (нос был свернут набок тем же ударом) и заканчивался на верхней губе. Губа была рассечена до самой десны и зажила неровно: с левой стороны вздернулась аж до самого носа, обнажая гнилые зубы и придавая лицу выражение постоянной кривой ухмылки.

Все тело вора было, как узорами, украшено рубцами. Некоторые из них были оставлены ножами и клинками после многочисленных стычек, некоторыми одарили их носителя экзекуторы и пыточных дел мастера в подвалах и подземельях различных тюрем.

Начавший карьеру «тени» в пятилетнем возрасте, Кривое Рыло (тогда звавшийся Щенок) с тех пор провернул столько дел, что не хватит пальцев на руках у сотни человек, и провел столько лет в тюрьмах и на каторгах, что сам давно сбился со счета. Но ни одно, даже самое тяжелое заключение, ни одна, даже самая жестокая пытка не сломила его. Он был создан для воровской жизни, и никогда, ни при каких обстоятельствах ни на шаг не отступался от своего предназначения. Так что не случайно король конверумских норов выбрал его из массы татей, грабителей и убийц… из массы «теней», одним словом.

И сейчас Кривое Рыло мирно попивал пиво в заведении «Червивая груша», ждал прихода Вайгала и нисколько не сомневался, что, как всегда, исполнит приказание своего таинственного хозяина.