Текст книги "Король воров"

Автор книги: Грегори Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава XXIX

Кальвия стремительно, почти бегом подошла к дверям, ведущим в Бирюзовую гостиную, где дожидалась ее возвращения сестра. Они с Роханой редко в последнее время расставались. Если Кальвия не гостила в отчем доме, то Рохана приходила в дом Моравиуса. И Рохану непременно сопровождали Дарк и Томак. Сейчас они тоже дежурили у входа в Бирюзовую гостиную,

– Вы мне нужны. Оба. Возьмите оружие. Возможно, оно нам понадобится,– сказала им, приблизившись, Кальвия. Повернулась и, так и не войдя в гостиную, направилась туда, откуда пришла.

Телохранители послушно, молча последовали за сестрой своей хозяйки. Томак, помимо неизменного меча, захватил с собой и арбалет, а Дарк ограничился одним лишь кинжалом на поясе.

Кальвия шла быстро, не оглядываясь. Она прекрасно знала, что Дарк и Томак идут за ней по пятам.

Рохана очень удивится, когда, вскоре выйдя из гостиной, не увидит ожидающих ее обычно таких дисциплинированных Дарка и Томака.

Возле громадных, отделанных бронзовыми украшениями дверей, ведущих в Нефритовый зал, она остановилась. Двери охранял стражник Деливио, и Кальвия даже помнила его имя.

– Тротт,– сказала она, улыбаясь несколько вымученно, но так, чтобы стражник не заметил натянутости этой улыбки,– господин Деливио приказал тебе явиться в его кабинет. Срочно. Кажется, он хочет поручить тебе какое-то важное дело. А охранять зал останутся телохранители моей сестры.

– Да? – обеспокоенно спросил стражник.– А почему он сам не распорядился?

Кальвия пожала плечами.

– Не знаю. Деливио просто просил передать тебе его приказ. Последнее время у него столько дел, он такой расстроенный ходит. Наверное, все из-за этих противных воришек.

– Ага,– осклабился Тротт.– Ну, теперь-то все будет в порядке. Деливио поймал одного из них.

– Знаю. Торопись, дорогой Тротт, Деливио ждет.

– Бегу. А эти телохранители вооружены?

– Конечно, как же иначе?

Спустя совсем немного времени Тротт погибнет от руки таинственных нападающих. А пока…

Кальвия и двое людей Роханы остались одни возле дверей Нефритового зала, за которыми Моравиус допрашивал пойманного вора.

«Аффендос»,– услышала она приглушенный деревянной панелью чуть хрипловатый голос с той стороны.

* * *

– Ты не ослышался,– продолжал Конан.– Я так и сказал: Аффендос. Тебе это имя что-нибудь говорит?

Киммериец почувствовал, как лопнуло, не выдержав нагрузки одно из волокон веревки. Ну наконец-то. А сколько их всего? Ага, Моравиус заинтригован. Откуда, дескать, этот варвар знает мое второе имя? Тяни время, Конан, тяни время, говори что-нибудь, заинтересуй сенатора, пусть он будет слушать тебя, задавать глупые вопросы… Веревка обжигала кисти рук, но он продолжал упорно перетирать ее.

Моравиус медленно кивнул, не отрывая взора от лица пленного, на котором выступили бисеринки пота.

– Знакомо,– сказал сенатор.– И что дальше?

Киммериец перевел дух. А хорошо держится этот Король Теней. По нему и не скажешь, что он взволнован, испуган или разозлен – просто интересно человеку, что такое с этим Аффендосом.

Говори, Конан, плети паутину, путай правду с вымыслом.

– Я приехал сюда из Заморы, из города Ларши, что лежит неподалеку от Шадизара, города воров – слышал о таком? Да, сенатор, я вор, но одновременно

я – посланник из Шадизара. Я прибыл в Конверум по приказу тамошнего короля воров, чтобы встретиться с тобой и обговорить, не найдутся ли у нас

какие-нибудь общие интересы. Ведь расширение влияния – это и твоя цель, не так ли?

Перетерлось еще одно волокно веревки.

* * *

– Нападение! Нападение! – неслось по этажам дома сенатора Моравиуса.– Всей страже собраться в северном крыле! Сообщить городской страже! Вызвать подмогу!…

Какие-то оборванцы, казалось, лезли из всех щелей – темнокожие, в странных мешковатых одеяниях, с тонкими прутиками в руках.

– Нергалью печень в рот Сету, те самые! – взревел Деливио.– Стража, занимай оборону! Соблюдать осторожность, у них отравленные копья!…

* * *

Мимо Кальвии пронеслось несколько охранников, но она почти не обратила на них внимания, уловив лишь, что кто-то неизвестный забрался в дом. Она всецело была поглощена подслушиванием. Слышно было плохо, тяжелые дубовые двери скрадывали звуки, однако отдельные слова долетали до ее ушей. И слова эти пугали ее. Пугали до смерти. В конце концов, она была лишь женщиной, а женский разум не всегда выдерживает сильные переживания.

* * *

Помаявшись некоторое время по Бирюзовой гостиной, погадав, куда подевались ее телохранители, Рохана решила пройтись по дому – поискать сестру и заодно выяснить, почему все шумят и суетятся.

* * *

– Продолжай, Конан, продолжай. Это очень интересно,– осторожно произнес Моравиус. – Итак, король воров Шадизара послал тебя сюда, чтобы ты встретился с местным Королем Теней?

– Именно так, благородный сенатор.– Киммериец сделал ударение на последних словах, но сенатор сделал вид, что не заметил подтекста.

– И как? Удалось ли тебе встретиться с Аффендосом?

– Полагаю, да.

Мерзавец, он все еще делает вид, что не имеет никакого отношения к воровскому миру Конверума! Осторожничает. Ну и пусть, мне это только на руку. Он сам тянет время, не понимая, что уже начал плясать под мою дудку… Погоди, Аффендос, дай только с этой веревкой разобраться, а уж потом поговорим по душам…

И ни один, ни второй не слышали, что немногочисленная (зачем держать целый полк в доме одного из самых уважаемых людей города?) охрана дома из последних сил сдерживает наступление дикарей из Черных Королевств, что несколько чернокожих уже проникли в залы первого этажа.

* * *

– Удалось тебе встретиться с Аффендосом?», «Полагаю, да»,– услышала Кальвия из-за двери. И сжала кулачки. Ужас охватил ее разум колючими лапками.

* * *

Шаман Манумба слышал биение сердец своих воинов, доносящееся с разных сторон Большой пещеры.

Одно заколотилось часто-часто – то воин Грогру вступил в схватку с пауками. Вот сердце воина радостно трепыхнулось – значит, убит белый гаденыш. Сердце екнуло – Грогру ранен? Опять вздрогнуло от восторга – ага, не стало еще одного паука. А! Сердце Грогру стало биться тише, все тише… Остановилось. Возвращайся, Грогру, в живот Нанги, чтобы снова выйти оттуда через много лун с новым лицом и именем.

Скоро все сердца, кроме сердца воина Папчуу, дали знать Манумбе, что все его воины, кроме Папчуу, сражаются с пауками.

Вот не стало воина, не стало паука, еще паука и еще. Еще, еще, еще, еще паука. Ах, воин Стрр Хйох ушел, воин Ыйы ушел. Ага, паук убит!…

…Много пауков убили его воины, очень много, но все, кроме Папчуу, один за другим вернулись в живот Нанги. Но жив Папчуу, сын Уучпапа, и пока он жив, шаман Манумба останется на дереве. Не станет Папчуу – шаман Манумба слезет с дерева и пойдет на пауков. Один. И освободит Пьйонгу.

По неизменяющемуся биению сердца Папчуу Манумба догадался, что воин пока обходит паучьи ловушки и засады. Молодец Папчуу! Как и его отец, он – величайший воин мира!

* * *

Папчуу не обходил никакие ловушки и засаду. Поняв, что пауков неизмеримо больше, чем настоящих воинов, он предпочел спрятаться – до поры до времени – в маленькой темной пещере. Он не знал, что пауки называют ее чуланом. Во мраке ему удалось разглядеть странные паучьи штучки, среди которых он не заметил ни одного знакомого. Папчуу сидел в пещерке долго, он боялся выйти из нее, эти пауки слишком хорошо воюют, они убьют его. Вот отец его, Уучпап, тот бы справился с белыми насекомыми, но Папчуу не настолько великий воин. Зато он великий подражатель крикам Хвостатых Полулюдей – макакук.

Вход в пещерку неожиданно открылся, на пороге возник белый паук. Папчуу бросился на него и ткнул отравленным копьем. Паук что-то бросил, что-то, проткнувшее Папчуу сердце.

* * *

Подобно коричневым тараканам, коричневокожие нападающие разбредались по всему дому, залезали в каждую щель, неожиданно набрасывались на стражников. Конечно, их тонкие копья-палочки не могли противостоять остро отточенным мечам охранников, к тому же предупрежденных о коварных свойствах их оружия, но если уж темнокожему вторженцу удавалось царапнуть наконечником копья кожу стражника…

Деливио медленно продвигался ПО тускло оспе щенному коридору. Опять эти черные! Почему они преследуют его? Или это пособники Конана и дохлого Вайгала? Пришли сюда, чтобы освободить своего подельника?…

Из каморки под лестницей, что вела на второй этаж, донесся неясный, едва слышный шум, но чуткое ухо начальника сенаторской стражи уловило его. Выхватив из кармана металлический кружок с заточенными зубцами, он распахнул дверцу и метнул в темноту. В ответ из темноты вылетело тонкое копье, и, зажатый тесным пространством, Деливио не смог увернуться. Начальник стражи Моравиуса и темнокожий воин Папчуу умерли одновременно.

* * *

Рохана почувствовала страх. В доме царил переполох – бегали туда-сюда слуги, выкрикивали какие-то команды стражники, а снизу доносились звуки битвы. Ну где же Дарк и Томак? Почему их нет рядом,– когда их хозяйка в опасности?! Ох и задаст она им! Когда найдет…

Протяженными коридорами Рохана приближалась к Нефритовому залу – и к развязке всей этой истории.

Глава XXX

Шаман услышал волнение сердца Папчуу – потом оно отозвалось радостью победы над белым пауком – и тут же перестало биться. Последний настоящий воин вернулся в живот Нанги.

Манумба слез с дерева: что ж, настал его час. Сейчас силой Вудайю он расправится с белыми пауками. Сейчас… Хорошо было бы, конечно, наслать на паучков стада Носатых Гор, они бы в миг разворотили пещеру и перетоптали бы всех белых гадин. Но не встречались во владениях белых пауков Носатые Горы, а ждать, пока они придут из родных земель, шаман не мог.

Он обойдется и без Носатых Гор.

Шаман закусил конец бардовой бороды, выплюнул его и произнес заклятие Вудайю Хохочущего.

Вытатуированные на его теле звери зашевелились: зашипели, оскалились, задвигали лапами, завертели головами, забили хвостами, потом вдруг соскочили с кожи и завертелись вокруг улыбающегося встрече с ними Манумбы. Шаман сказал:

– Вофым!

И звери, обретшие плоть, подхватили его, понесли по воздуху. Приблизили к одной из дыр в Большом камне, пронесли внутрь, опустили на землю, сделанную из дерева. Но не было у шамана времени разглядывать ухищрения белых пауков. Ему, пока рядом нет трусливых и жестоких тварей, надо успеть произнести три слова Вудайю… Произнес. Зажегся Светильник Нанги. О Пьйонга! Твое воплощение совсем близко.

Шаман заторопился на свет Нанги; рядом с ним, как собаки, сопровождающие охотника, бежали его звери, забегая вперед, заглядывая ему в глаза, преданно виляя шипастыми хвостами.

* * *

В Нефритовом зале по-прежнему царила тишина: строитель дома Моравиуса специально позаботился о том, чтобы внутрь не долетало ни звука и чтобы ничто не отвлекало сенатора от важных дел.

– То есть, Конан, ты хочешь сказать, что тебе известно, кто такой Аффендос? – проникновенно спросил Моравиус, наклоняясь поближе к киммерийцу.

«Ну не убьет же он меня сразу, не выяснив, кто еще, кроме меня, знает о нем? И не выслушав «предложение» короля воров Шадизара?…»

Конан набрал полную грудь воздуха и сказал, твердо глядя в глаза сенатора. Точно в воду нырнул:

– Да, сенатор. Мне известно, кто он, Король Теней.

Сенатор выпрямился. Помолчал немного задумчиво, покачиваясь с пятки на носок. И наконец изрек:

– Хорошо. Это хорошо. Но об этом мы поговорим позже. А теперь я все же хотел вернуться к вопросу об украденных документах…

Ослабло очередное волокно веревки, которой были связаны руки Конана.

В этот момент дверь позади Моравиуса отворилась.

* * *

«Да, сенатор. Мне известно, кто он, Король Теней»,– услышала Кальвия голос пленного. И мгновенно обернулась к телохранителям сестры.

– Томак, останешься тут. Никто в зал войти не должен, пока я не позову. Дарк, ты идешь со мной. Будь готов действовать.

Томак кивнул и взял арбалет на изготовку.

* * *

Сенатор обернулся на звук открываемой двери.

– Кальвия!

Конан едва не вскрикнул от удивления: это же одна из тех шлюх-близняшек, что заманили его и заставили скакать ночь напролет! Она-то что тут делает?… Да с ней еще и тот боец, которого Конан поколотил в спальне, где кровать с черными простынями!

Шлюха мельком глянула на пленного варвара, но если и узнала его, то ничем не выдала своих чувств. Телохранитель, вытащив кинжал, переместился влево, выйдя из поля зрения киммерийца. Конан еще яростнее заработал кистями руки. Ну же, когда же эта треклятая веревка наконец поймет, что ей не совладать с северянином!…

– Дорогой, мне так страшно! – воскликнула жена Моравиуса, заламывая руки,– Какие-то люди забрались в дом, стражники носятся туда-сюда. Мне пришлось попросить телохранителей Роханы оберегать меня. Я сижу там совсем одна, ты меня бросил… Л внизу идет настоящее сражение!

– Не сейчас, Кальвия, не сейчас,– отмахнулся сенатор. – Я уверен, что Деливио справится со всеми неприятностями. Этот пленный говорит такие интересные вещи…– И Моравиус вновь склонился над Конаном.– Так я жду ответа, варвар.

– Наверное, это мои люди из Шадизара – пришли вызволить меня,– как можно безмятежнее сообщил Конан, используя любую возможность, чтобы еще немного, еще чуть-чуть потянуть время.– Тебе не удержать меня, сена…

Он вдруг запнулся, только сейчас уловив некую странность во всем происходящем. Разум опытного воина забил тревогу, Конан почти ощущал, как в воздухе скопились раскаленные добела опасность и угроза смерти. Но от кого они исходят? Он не мог больше произнести ни звука. Мысли метались в мозгу, как лошади в охваченной пожаром конюшне. Сенатор, Кальвия, охранник за спиной… Почему – так? Неужели… Не может быть!

…Телохранитель обнажил кинжал. Он готов напасть. – На кого? Пленный же связан…

…Аффендос, как сказал Вайгал, это Моравиус. Но почему сам сенатор не выказывает ни толики беспокойства, лишь любопытство?…

…Зачем шлюха явилась сюда, ведь она не должна лезть в дела своего мужа?…

…Зачем она спряталась у сенатора за спиной? Не меня же она боится…

«…За спиной мужчины всегда стоит женщина,– сказал когда-то Конану хромоногий юноша-маг, что сидел возле трупа своего учителя.– И женщины любят убивать…»

Истина открылась перед киммерийцем, подобно тому, как солнце выходит из-за туч, и ослепила его.

– Сенатор, сзади! – гаркнул Конан и рванулся изо всех сил. Веревка затрещала, однако не пустила.

Вайгал ошибся в своих подозрениях, только сейчас понял северянин… Но было уже поздно.

Моравиус вздрогнул, резко выпрямился. В глазах его застыло неимоверное изумление… а потом оно исчезло – равно как и все прочие чувства: глаза сенатора остекленели. Рот приоткрылся, оттуда на грудь выплеснулся сгусток крови. Он издал хриплый звук и шумно повалился ничком к ногам связанного варвара.

Из его спины торчала рукоять изящного дамского кинжала.

А над телом сенатора стояла Кальвия – его жена.

Шлюха.

Король Теней по имени Аффендос.

И она улыбалась. И безумием веяло от этой улыбки.

* * *

Из пещеры, в которой не было пауков, шаман шагнул, отодвинув деревянную паучью заграду, в пещеру с пауками. Пришло время его зверушкам, истосковавшимся по свежей крови, испить кровь паучью.

– Атумг! – произнес шаман, отпуская зверей на вольную охоту.

Манумба, прислонившись к пещерной стене, стал ждать, когда его верные слуги, в которых вложена сейчас вся его колдовская мощь, расчистят для него дорогу, освободят путь от надоедливых пауков.

Однако звери, вместо того чтобы послушно двигаться немного впереди шамана, оберегая хозяина от всевозможных напастей, разбежались по дому.

Манумба звал их, но не мог вернуть. Происходило страшное: им пришлась по вкусу паучья кровь, они обезумели от нее; пока они не насытятся ею или пока не погибнут – не вернутся. А пока не вернется хотя бы один из зверей – не вернется к шаману хотя бы толика его колдовской силы. А без нее он просто старик. Уставший, больной старик. Манумба едва не плакал от досады.

Звери гибли один за одним. Где и как – он не знал, но слышал Невидимым Ухом их смерть.

* * *

Томак обернулся на звук. Дверь, закрывавшая проход в соседний зал, рассыпалась в щепки под чудовищным ударом извне, и тут же в раскрывшийся проем впрыгнул зверь, словно вышедший из страшных бабушкиных преданий, слышанных в детстве.

Пугаться и размышлять над тем, что бы это значило, не было времени. Томак обнажил меч и занес его, собираясь отделить приближающуюся клыкастую башку от чешуйчатого тела.

И он отсек эту башку, однако выстрелить из арбалета, чтобы завершить начатое, не успел: когти чудовищного зверя нашли тело человека и принялись рвать его на части. Обезглавленная тварь еще жила!

Она жила до тех пор, пока человек не испустил дух.

Томак не успел крикнуть, его быстротечная схватка с чудовищем промелькнула в полной тишине, если не считать грохота выбиваемой двери. А тварь, дождавшаяся смерти своей жертвы, и сама перестала быть, исчезнув бесследно, как исчезает вода, вылитая на песок.

Манумба вскричал от злости и бессилия. Погиб его последний зверь! Погибли все настоящие воины! Теперь он один, теперь он просто слабый старик. Но он пойдет на все еще мерцающий для него свет Нанги… и умрет, вырывая Пьйонгу из паучьих лап. А может, вырвет и не умрет?…

* * *

– Бедный, бедный Моравиус! – продолжая улыбаться, Кальвия выдернула кинжал из тела супруга.– А ведь мог бы еще жить и жить…

Она неспешно поднялась на невысокий подиум, спрятала свое миниатюрное оружие в складках просторного одеяния, подошла к пустующему сенаторскому креслу, куда Деливио поместил украденный Вайгалом свиток и украденную Конаном уродливую статуэтку. Взяла пергамент, бегло проглядела его, небрежно отбросила в сторону. Свиток с тихим шорохом упал на пол.

Дарк стоял за спиной Конана и мог, невзирая на высокую спинку кресла, заметить, как киммериец шевелит кистями рук. Поэтому варвар, закусив губу, оставил свои попытки освободиться – хотя чувствовал, что до освобождения осталось совсем немного. Кальвия вновь спустилась к пленному. – Так я и думала, – сообщила она киммерийцу. В глазах ее мерцали два зловещих огонька.– Старик решил продаться Немедии. Дурак! Я бы позволила ему продаться хоть самому Сету, лишь бы он не мешал мне и моему делу. И он бы не мешал, не появись ты, грязный варвар, и не реши сообщить обо мне мужу… Одного не могу понять, как ты сумел вычислить меня? Как узнал, кто скрывается под именем Аффендос? Ты ведь специально подстроил все так, чтобы Рохана тогда обратила на тебя внимание и пригласила на наш маленький праздник, да? Ты хотел увидеть меня в деле, правда ведь?

Конан молчал, лихорадочно соображая, что предпринять. Шлюха уверена, что он знал о ее второй личине… То есть, тьфу, третьей – если считать личину шлюхи. Можно ли это как-то использовать? О Кром, она же безумна, совершенно безумна… Нельзя выводить ее из себя. И еще этот громила за спиной…

– Я всегда восхищался тобой – женщиной, сумевшей подчинить себе целый город,– осторожно произнес он.

Кальвия рассмеялась.

– А хочешь знать, как женщина смогла стать не уловимым Аффендосом, при этом оставаясь женой одного из влиятельных мужей Конверума? Как могла управлять огромной армией головорезов и подонков всех мастей вроде тебя? Как, царствуя на воровском троне, оставалась неизвестной своим подданным? Я расскажу тебе. Мне интересно говорить с покойником, это, знаешь ли, возбуждает. Тем более, я еще ни одному человеку не рассказывала о себе – а иногда так хочется выговориться. Я же женщина, а мы, как известно, существа болтливые. Да и спешить нам особо некуда. В эту комнату никто без приказа сенатора не посмеет войти. А сенатор мертв. И убил его, кстати, ты. Несчастный Моравиус! Мы чуть-чуть не успели спасти его… зато убили вырвавшегося на свободу убийцу. Тебя. Мои мальчики будут ходить в героях, а я – безутешной вдовой.

Она прошлась туда-сюда – пять шагов налево, пять направо, возбужденно пощипывая себя за нижнюю губу.

На Конана она не смотрела. Она разговаривала сама с собой. Темная сторона ее личности, до сих пор удачно скрываемая в глубине души, наконец прорвалась наружу и затопила разум женщины беспросветной чернотой.

– Но мы отвлеклись. Да, когда-то я была простой любящей супругой сенатора. Из всех развлечений, могущих разнообразить тоскливые будни сенаторской половины, мне доставляли кое-какое удовольствие только наши с Роханой шалости, хорошо тебе известные. Мы держали наши похождения в строжайшей тайне, но от того человека утаить что-либо было невозможно. Потому что его звали – Аффендос. Ты, я вижу, удивлен. Да, существовал настоящий, вернее, первый Аффендос. Мужчина. Жестокий, умный, с непомерной гордыней. Он прибыл к нам издалека, будучи никем, и за короткое время сумел, расправляясь беспощадно со своими противниками и щедро одаривая сторонников, стать тем самым Королем Теней, легенды о котором давно гуляют не только по Коринфии, но и по сопредельным землям. Многое в этих вымыслах – правда. Но не о них речь.

Кальвия говорила все быстрее и быстрее, брызги слюны вылетали из ее рта при каждом слове. Конан напряженно следил за женщиной. Она безумна, в этом киммериец не сомневался. Клянусь Кромом, воистину в таких местах я еще не бывал – сумасшедшая шлюха управляет воровским миром целого города!… – Так вот. Аффендос узнал о нас с Роханой все, все о наших невинных ночных забавах. Он захотел, пугая разоблачением, выуживать из нас – в первую очередь, из меня – деньги. Его люди похитили меня и привезли к нему на разговор. Разумеется, мне не снимали повязку с глаз, и он, конечно, по своему обыкновению, прятал лицо.

* * *

Рохана подошла к дверям, ведущим в Нефритовый зал, и едва не закричала, увидев изуродованный труп своего телохранителя, непобедимого, верного Томака. Его меч был покрыт какой-то черной мерзостью, заряженный арбалет валялся поблизости. Телохранитель, обладающий молниеносной реакцией, выстрелить не успел. В кого? Кто напал на него, а потом скрылся? И куда скрылся?…

Ее охватил такой страх, что она едва не бросилась бежать куда глаза глядят. Она осталась одна! Совсем одна в пустом доме! Кто рыщет по особняку, кто-то ищет ее, Рохану, хочет ее убить – точно так же, как убил милого Томака!…

Она бы и побежала, если б вдруг не услышала из-за двери приглушенный, но такой знакомый голос.

Кальвия! Сестричка Кальвия! Она здесь! Скорее к ней!

Рохана бросилась к дверям, но на пороге замерла, прислушавшись. Что там происходит? Неужели это говорит Кальвия – ее родная сестра?…

* * *

– В тот вечер вместо дойной коровы Аффендоса я стала любовницей Аффендоса. Как? Посмотри на меня еще раз. Разве может настоящий мужчина устоять передо мной, если я захочу увидеть его в своей постели? – Кальвия повернулась, красуясь перед связанным киммерийцем. Ее влажные, похотливые губы маняще приоткрылись, обнажив крупные, белые зубы. Говорила она таким тоном, словно кокетничала перед гостями на званом вечере, а не рассказывала свою гнусную историю тому, которого собирается вскорости убить.– Настоящий мужчина не сможет, а Аффендос был именно таким. Он был по-настоящему влюблен в меня. Да и я в него… И жил бы, и царствовал он до сих пор, если бы не стал со временем остывать ко мне. Еще немного – и он бросил бы меня. А ты догадываешься, как Король Теней бросает женщин, видевших его лицо… и не только лицо? Он бросает их в сточную канаву. И знаешь, как я поступила?

– Как? – подыграл ей северянин и пошевелился в кресле – сделав вид, будто у него затекла спина, а на самом деле проверяя прочность веревки. Веревка заметно ослабла… но все же недостаточно. Он напряг мышцы. Тщетно. Да и этот, как его, Дарк, что ли, стоит за спиной – неизвестно, кто успеет нанести удар первым. Тем более что ноги-то у Конана связаны…

– Я опередила Аффендоса,– засмеялась Кальвия, точно ребенок, радующийся новой игрушке.– Я перерезала ему горло после последний нашей с ним ночи любви. На его предсмертные хрипы в спальню ворвались его личные телохранители, единственные кроме меня знавшие его в лицо люди, его порученцы, через которых он отдавал приказы своим «теням». Дарк у тебя за спиной, а Томак… где же Томак, а, Дарк?… Ах да, я оставила его сторожить дверь. Да. Так вот. Дарк и Томак. Они увидели, что их хозяин мертв, но не убили меня. Потому что они умные. Потому что они без Аффендоса – ничто, не грозные «тени», а так – рядовые, никому не нужные людишки с кинжалами на поясе, каких множество. Они и предложили мне занять опустевший трон. Если бы я не согласилась, они бы выпустили из меня кровь и были бы правы… Но я согласилась, и не только из страха. Жизнь женщины, чьей-то там жены, пресна, мой милый, почти мертвый варвар!

Откинув голову, она зашлась смехом – чистым, радостным, довольным… Искренним смехом. И продолжала, отсмеявшись:

– Кто мог узнать, что король умер и на трон взошла королева? Ведь все, кто, кроме Дарка и Томака видел когда-нибудь Аффендоса, еще при нем отправились на Серые Равнины!

Кальвия присела на рукоять кресла, в котором находился Конан, прижалась горячим даже сквозь одежды бедром к предплечью варвара. Потерлась о него, наклонилась к уху пленного и возбужденно прошептала:

– Знаешь, править оказалось не так уж сложно. Ведь королевство содержалось в образцовом порядке. А как поддерживать порядок, мне объяснили Дарк и Томак. Когда я совершенно вошла в роль, то выяснилось, что способностей к царствованию у меня не меньше, чем у предшественника. И по тому, какие приказы получали от меня «тени» через Дарка и Томака, никто ничего не заметил…

– Даже муж?…– выдохнул северянин.

Кальвия опять засмеялась.

– Муж? Да он не замечал, кто лежит с ним на супружеском ложе – я или Рохана! – Потом на лицо ее набежала тень.– Единственный, кто заподозрил, что я веду двойную жизнь, был мой бедный, глупый папочка, патриций Грасс. Жаль его. Но что прикажешь было делать? Он взял и не вернулся с охоты. Мои «тени» помогли ему исчезнуть навсегда…

Быстрым жестом взъерошив Конану волосы, Кальвия соскочила с подлокотника, закружилась по залу в безумном танце.

– Ла-ла-ла! Как это приятно, мой любимый, быть той, кто сильнее всех в этом городе, сильнее всего Сената! Одно только плохо.– Остановив танец столь же неожиданно, сколь и начав, она повернулась к пленнику и скорчила обиженную гримаску.– Никто не должен был знать об Аффендосе. А это, понимаешь ли, очень сложно для женщины – женщины, понимаешь ли, любят хвастаться своими победами…

– Довольно. – Голос се неожиданно стал холодным, как губы покойника. Она посмотрела на Конана, и Конан увидел в ее глазах окончательный свой приговор.– Я устала. Теперь ты знаешь обо мне все. Я рада. Увы, это знание ты вынести за стены Нефритового зала не сможешь… Ну и не надо.

Кальвия достала из складок платья испачканный в крови сенатора Моравиуса кинжал и сделала шаг в сторону привязанного к креслу варвара, заслонив собой вход в Нефритовый зал.

Конан задергался в кресле, изображая испуг, а на деле разрывая последние волокна веревки. А что же телохранитель этот тупой застыл столбом? Или он не видит, что его хозяйка спятила?… Да, конечно, не видит. Точнее, не хочет видеть. Сумасшедший или нет, Аффендос должен править миром Теней…

Так. Ударить, отбросить ее связанными ногами, опрокинуть кресло набок… Нет» Дарк, эта гора мяса, прикончит меня со спины раньше, чем я успею сказать «Кром». Руки, надо освободить руки…

Кальвия приближалась – медленно, однако, вовсе не наслаждаясь тем, что оттягивает решающий момент. Просто ей предстояло завершить не столь уж приятную, несколько обременительную, но необходимую работу, и она не торопилась, дабы не испортить результат.

– У тебя красивое тело, Конан.

Кинжал поднялся на уровень его груди. Киммериец из последних сил напряг мышцы рук. Он молчал; все его существо сосредоточилось на одном: совладать с путами. И путы поддавались… Но слишком медленно. Хорошие веревки вьют в Конверуме. Пожалуй, это единственное, что здесь умеют делать хорошо…

– Мне жаль портить столь совершенный экземпляр.

Кинжал отодвинулся немного назад в замахе. Киммериец почувствовал, как трещат его суставы в неимоверном напряжении. С едва слышными звуками рвались нити, из которых была свита веревка. Но все равно было поздно.

– Ты хороший любовник. Но я, Король Теней по имени Аффендос, должна…

Кинжал на миг замер в верхней точке замаха и метнулся вперед – точно в сердце северянина.