Текст книги "Король воров"

Автор книги: Грегори Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Но радоваться скорому освобождению рыжеволосому и черногривому ворам долго не пришлось: в их сторону спешили пятеро стражников с алебардами наперевес, а со стороны центра города уже раздавались частые удары пожарного колокола. Скоро здесь будет половина Конверума…

– Плохо дело, варвар,– просипел арбалетчик. Капли пота прочертили белые дорожки через черное поле копоти, как маска, покрывшей его лицо.– Эти орлы разбираться не будут, кто виноват, кто нет. Хорошо, если на месте не порешат…

– Ну, это мы еще посмотрим…– Пошатываясь, Конан встал на ноги и плаксиво прокричал: – Скорее, любезные стражники, пожалуйста, скорее! Пожар, пожар!

– Пожа-а-ар!!! – подхватил смекалистый рыжеволосый.

Стражники окружили стоящего в полный рост варвара и по-прежнему пребывающего на коленях коринфийца, прикрывая лица от жара и изредка бросая встревоженные взгляды на разбушевавшееся пламя.

– Кто такие? Что здесь происходит? – рявкнул один из них – седоусый, по-видимому главный.

– Мы сторожа купца Хамара, которому принадлежит лавка,– быстро проговорил рыжий.– Мы в кости играли, а я нечаянно задел лампу, лампа упала, масло разлилось, и…

– У Хамара нет сторожей! – грозно перебил капитан отряда охранников.– Взять их!…

Все дальнейшее произошло за считанные мгновенья.

Звонко щелкнула тетива самострела, и последнее слово застряло у стражника в горле. Седоусый захрипел и повалился назад – с короткой толстой арбалетной стрелой, торчащей у него из груди. Бросил оружие, заорал, заметался один из его коллег – пригоршня перца, брошенная меткой рукой варвара, попала тому в глаза.

Одним прыжком вскочив на ноги и выдернув из-за пояса кинжал Конана, который не так давно торчал из мешка с крупой, рыжеволосый сделал неуловимое движение, и еще один стражник выбыл из игры, со вспоротым животом.

Увернувшись от летящей в голову алебарды, киммериец нырнул под руку солдата, перехватил древко, резко дернул с проворотом – и алебарда оказалась у него в руках. Не давая противнику времени опомниться, он плашмя обрушил ее на темя стражника; тот беззвучно повалился ничком. Конан обернулся. Рыжеволосый как раз выдергивал кинжал из горла последнего поверженного охранника. В лучах пожара окровавленное лезвие казалось черным. Арбалет, чудесным образом возникший в его руке минуту назад, снова исчез.

– Ну, все? – как ни в чем не бывало спросил он.– Тогда быстрее отсюда. Слышишь, уже бегут.

Действительно, со стороны центра города доносились приближающиеся крики – обитатели Конверума спешили на пожар, кто поглазеть, кто тушить. Хорошо, что лавка купца Хамара располагалась в торговых кварталах – шумных и людных днем, но совершенно пустых по ночам. Лишь бедные купцы и торговцы жили в собственных лавках, не имея возможности купить или снять дом… А уж соседей Хамара назвать бедными было никак нельзя.

– Погоди, еще одно дельце.– Рыжий не торопясь приблизился к упавшему на колени, рычащему бессвязные проклятия и яростно трущему горящие от перца глаза стражнику и деловито погрузил клинок тому под лопатку.

Варвар содрогнулся.

– Зачем, Кром тебя побери? – зло прошипел он.– Он же безоружный!

Вор удивленно обернулся, медленно вытер кинжал о рукав и протянул его северянину.

– А ты что, хочешь, чтобы нас завтра искал весь город – после того, как этот малый опишет им наши приметы? Держи-ка, это, кажется, твой.

Конан, поколебавшись, принял тяжелый кинжал. Он не стал говорить о том, что, очевидно, остался жив один стражник – тот, которого киммериец оглушил ударом алебардой по голове.

Они поспешили прочь от горящего дома, от приближающихся людей, в темноту ремесленных кварталов. Остановились под укрытием небольшого навеса гончарной мастерской. Как и в торговом районе, здесь было безлюдно, не видно ни зги, и царила полная тишина: вызванный пожаром переполох сюда пока не докатился.

– Уф, вроде ушли…– выдохнул рыжий.– Тебя как звать-то?

– Конан.

– Понятно. А меня Вайгалом кличут. Ты всегда такой разговорчивый или только по ночам?

– Ты мне дело сорвал,– хмуро сообщил киммериец.

Вайгал хмыкнул.

– Ты мне тоже, промежду прочим… Вот что я тебе скажу, Конан. Благодари своих богов и меня лично, что я парень незлобливый. Ты, чужой человек, залез в дом, который я обхаживал аж три дня. Ты собирался взять то, что должен был взять я. Ты сорвал мне выгодное дельце. А по нашим воровским законам горло режут и за меньшее. А если дойдет до Аффендоса, то тебе, да и мне, впрочем, выжить будет тяжелее, чем смертнику, на шею которого уже падает топор плача. Усекаешь?

– А кто такой этот Аффендос? – вместо ответа поинтересовался Конан.

Вайгал тихонько присвистнул.

– Ты не знаешь, кто такой Король Теней? – удивленно спросил он.

– Понятия не имею.

– Ну, тогда считай, тебе крупно повезло,– сказал рыжеволосый и рыжеусый. И добавил после некоторой паузы: – Или наоборот. Потому как сразу видно, что ты неместный. А неместных тут не любят. Аффендос – тем более.

Конан действительно не ведал, кто такой Аффендос, но в голосе Вайгала слышалось такие почтение и страх перед этим именем, что он счел за нужное промолчать.

– Но я не в обиде,– продолжал рыжий мошенник.– Будь ты зеленым неуклюжим новичком, я бы с тобой цацкаться не стал. Однако, как я погляжу, из тебя выйдет толк. Поэтому золото поделим пополам, и, считай, мы в расчете.

– Золото? – переспросил киммериец,– Ты успел взять золотишко?

– Я? Нет…

– Стало быть, золото, Вайгал, осталось там, в лавке купца. Если б ты не принялся палить в меня из своей пукалки, мы, быть может, и сумели бы договориться, и действительно поделить поровну…

В темноте видно не было, но Конан почувствовал, что рыжий пройдоха ухмыляется.

– Пока ты валялся под стеллажом, я обыскал твою торбу. Ты два мешочка с монетами успел до стать из тайника, а торба пуста. Где же денежки? И что это у тебя за пазуху засунуто?… Не надо, дружок, не надо за кинжал хвататься. Все равно я выстрелю первым. А ведь мог бы выстрелить раньше, и тогда оба мешочка были бы мои, сечешь?

Конан мгновение раздумывал. Потом полез за пазуху, вытащил золото и подбросил его на ладони.

– Ладно. Уговорил, бестия рыжая. Ты прав, не в тот дом я сунулся. Держи.

Монеты исчезли в кармане Вайгала.

– С тобой приятно дело иметь,– заметил рыжеволосый,– Хочешь, совместно дельце провернем? Я местный, подыщу что-нибудь подходящее для двоих…

– Почему бы и нет? – пожал плечами Конан.

– Ты где остановился?

– В «Червивой груше».

– Знаю этот гадюшник. Нормально. Найду там тебя.

Через некоторое время они расстались почти друзьями. Когда киммериец уже дошел до поворота, за спиной раздался прежний насмешливый голос Вайгала:

– Эй, Конан, хочешь совет напоследок?

Ну? – Конан обернулся.

– Прежде чем в «Грушу» соваться, смени одежку и вымойся как следует. Завтра стража наверняка устроит облаву по всем сомнительным заведениям, и если кто-нибудь из местных вспомнит, что от одного из постояльцев дымом воняло, как от доброго копченого окорока, то, сам понимаешь…

И Вайгал растворился в сером свете начинающегося дня. Несколько минут Конан постоял в задумчивости. Этот рыжий кругом оказался прав… А неплохого напарничка послали ему боги!

Глава III

И вторая их встреча произошла, как полагал киммериец, случайно. Через два дня они едва не налетели друг на друга, когда Вайгал выходил из лавки менялы, а Конан, бродивший без особой цели по городу, как раз поравнялся с дверями той лавки. Ночной конкурент киммерийца замер и выжидающе посмотрел на нежданного встречного; варвар-великан же расплылся в приветливой улыбке, раскинул для объятий руки и громогласно произнес:

– Ба, мой кредитор! Придется отдать должок! Уж кувшинчик не самого плохого вина я точно задолжал.

Вайгал сдержанно кивнул, приветствуя коллегу:

– Услуга была пустячной. Но слегка смочить горло я никогда не против.

– Тогда идем. На этой грязной улочке,– Конан огляделся,– хоть одно подходящее заведение должно быть.

Заведение нашлось через два дома от ювелирной лавки. Отыскался за пару монет кувшинчик отнюдь не дрянного, а даже весьма славного красного винца с немедийских плоскогорий. Также сыскались глиняные кружки и нехитрая сытная снедь. Вайгал, как и говорил, лишь смочил горло – он оказался не ревностным поклонником винопития. Что и подтвердил словами, постучав ногтем по кувшину:

– Мне это работать мешает. А работаю я всегда и везде. Ну? Как прошла ночка после нашего маленького приключения?

Конан пожал плечами и ухмыльнулся.

– Нормально. Спал как убитый. Под утро пожаловали стражники, выпытывали, высматривали… и вынюхивали – в прямом смысле. Так что спасибо за совет насчет помыться.

– Ерунда,– отмахнулся Вайгал.– Вор вора видит издалека. А как вообще дела в нашем городке?

– Да так,– пожал плечами Конан,– на вино и женщин хватает.

Собеседник киммерийца хмыкнул. Отломил кусочек от лепешки с козьим сыром, отправил в рот, запил глотком вина. Потом произнес:

– Если дела пойдут хорошо, то закончиться это может оч-чень плохо,– внимательно глядя Конану в глаза, с расстановкой проговорил рыжеволосый.– По тому что воровской мир «теней» в Конверуме чужаков не любит… особенно удачливых чужаков. А особенно Аффендос их не любит.

Глаза северянина сузились, пальцы покоившихся на столе рук сжались в кулаки, на скулах заходили желваки.

– Ты что это, пугать меня вздумал своим Аффендосом? Угрожаешь мне?! Да кто он такой, Аффендос-то? – Ярость вскипела в Конане, еще немного – и Вайгалу придется делать выбор между позорным бегством или самоотверженной потасовкой с рассвирепевшим варваром.

– Нет, ты меня не понял. Наоборот.– Собеседник киммерийца сохранял невозмутимость и даже снова, как ни в чем не бывало, принялся отламывать кусочки от сырной лепешки, будто вопроса насчет Аффендоса не слыхал.– Хочу предложить провернуть совместное дельце. Крайне выгодное дельце.

Ярость молодого варвара не сумела еще достигнуть той критической черты, перевалив через которую, уже никакая невозмутимость, никакие дипломатические увертки не возымели бы действия. И тогда коринфиец познакомился бы или с кулаками северянина, которыми так удобно сворачивать челюсти набок, или с его мечом – длинным, тяжелым, остро отточенным. Но – гнев киммерийца пошел на убыль.

– Странная у вас, коринфийцев, манера изъясняться.– Конан разжал кулаки.– Впредь, будь любезен, выражайся понятнее, а то в такой чудесный день мне что-то не очень хочется вырывать длинные языки из глоток.

– У вас, киммерийцев, тоже есть свои странности. К примеру, бросаться на человека, не дослушав его до конца.

– А у нас в Киммерии говорят: необязательно жрать весь окорок, чтобы понять, что он тухлый.

– В тех местах, откуда я родом, люди любят повторять: не хватайся за кинжал прежде, чем поймешь, зачем тебе это нужно.

– Я родился в Киммерии, и тебе придется с этим считаться.

– Ладно, варвар. Но и ты выслушай меня до конца, не перебивай ударами кулаков по столу.

– Валяй.– Северянин подлил себе в кружку вина.– Я весь – одно большое ухо. Как говорят у нас в Киммерии.

– Кроме воровского ремесла, я никогда ничем не занимался. За пределами Коринфии не бывал и не собираюсь. В Конверуме живу уже не первый год. И знаю, что говорю. Одно-два удачных дела, Конан из Киммерии, и за тобой будет гоняться не только городская стража, но и все «тени» города. Во главе с Королем Теней. И эти вторые найдут тебя быстрее – так быстро, что и пикнуть не успеешь. Найдут, отберут улов и нож под ребро загонят. Такие уж тут законы. Чужак, что не делится награбленным,– а у тебя ведь и в мыслях не было делиться, верно? – должен быть умерщвлен, а добыча остаться в городе. Выхода два: или вовремя унести отсюда ноги, или примкнуть к какой-нибудь шайке, делиться с ней и проворачивать вместе с ней дела. Я предлагаю тебе поучаствовать в одном дельце. Улов ожидается хороший, надолго хватит… но одному такой не взять. На твою долю никто не посмеет посягнуть, кто посягнет – сам окажется вне воровского закона «теней»… Что скажешь?

– Плевал я на ваши законы,– сказал Конан.– Я живу по своим. Ну а в дельце поучаствовать можно, коли оно мне понравится. Рассказывай что к чему.

– В этой харчевне столы стоят слишком близко друг к другу. Не желаешь ли прогуляться по городу?

Огибая на узких улочках рассевшихся попрошаек, уличных торговцев, снующих туда-сюда горожан, уворачиваясь от всадников и повозок, они вышли к протекающей в центре и разделяющей город надвое реке. Задержались ненадолго – и то лишь из простого любопытства – около крикливого городского глашатая, который на углу двух улиц наизусть выкрикивал последние новости, то и дело замолкая, чтобы набрать побольше воздуха в грудь.

– Переговоры об охране Дороги Королей!… между Коринфией и Немедией!… отложены на неопределенное время!… Сенатор Моравиус собирается!… голосовать против!… совместного патрулирования Дороги!… Вчера ночью в нашем городе произошло нападение!… На лавку небезызвестного купца Хамара!… В этом преступлении обвиняют пособников знаменитого разбойника!… который именует себя!… Аффендосом, Королем Теней!… Сенат повысил сумму награды за сведения о нем на двести золотых!…

При последних словах подельники, не сговариваясь, поспешили прочь.

– Да кто он такой, этот Аффендос? – на ходу поинтересовался Конан.

– Ох, лучше не спрашивай,– откликнулся Вайгал.

Через два квартала они снизили темп. И вскоре вышли к реке.

Облокотясь на деревянные перила широкого моста, повернувшись спиной к воде, источающей ароматы городских нечистот, Конан и Вайгал кололи и ели орехи, купленные по дороге у горластого лоточника. Людей мимо проходило множество, но никто не мог подслушать их разговор.

– Политика – помойная яма, в которой плавают слитки золота.– Вайгал раздавил ладонью очередной орех, положив его на деревянный брус. – И надо уметь их оттуда вылавливать. Сенаторы наши устроили новую грызню из-за патрулирования Дороги Королей. Чего они не поделили, одному Белу известно. Однако – чтобы заправлять делами самому, нужно опорочить другого. Ну, обвинить там в чем-то, поймать на каком-нибудь грязном делишке, доказать причастность к чему-либо. Но не своими же холеными ручонками сенаторы будут ковыряться в чужом дерьме! У них есть деньги заплатить за такую работу, да и желающие выполнить ее найдутся… И как раз сегодня мне предложили одно дельце – я уже дал согласие. Из одного дома нужно украсть письмо – вот и вся работа. Известно, как оно выглядит, где лежит, как охраняется. Остается только прийти и взять. Но одному не управиться. Стерегут писульку, словно ее накарябал сам Митра. Зато знаешь, сколько заказчик обещал выложить?

Вайгал назвал сумму, и Конан присвистнул от удивления.

– Можно поделить и на троих, и на четверых…

– А еще лучше – на двоих. Что возможно. И у меня есть план, как управиться вдвоем. И никакой Аффендос не узнает. Что скажешь?

Ореховая скорлупа лопнула, сдавленная ладонью киммерийца.

– Знаешь, Вайгал, я уже не в первый раз слышу это имя – Аффендос. Да кто он такой, что все прямо трястись начинают, едва его услышат?

Рыжеволосый мрачно сплюнул в реку, поглядел, как плевок исчезает в мелких водоворотах и уносится течением.

– Аффендос,– наконец сообщил он,– это местный король воров. Король Теней, как он себя именует. Ни одно дельце не проворачивается без его ведома. Но кто он? как выглядит? существует ли в действительности? – этого никто не знает. А я так и знать не хочу, вот и все… Ну что, согласен на мое предложение?

Теперь помолчал Конан.

– А почему ты не обратился к одному из своих проверенных дружков?

Коринфиец ухмыльнулся, глянул на варвара одобрительно.

– Правильна спрашиваешь. Но для задуманного ты подходишь лучше всех, кого я знаю. И вот почему…

Глава IV

Подчиненных сенатор Моравиус всегда принимал в Нефритовом зале. Он восседал на массивном деревянном кресле, скорее даже троне, по всей площади и со всех сторон испещренном затейливой резьбой. Ноги сенатора и ножки кресла касались высокого, но не широкого подиума из нефрита, опоясанного витыми колоннами. Колонны эти упирались в потолок, скошенный от сенаторского места ко входу в зал. Освещалось помещение таким образом, что отчетливо была видна фигура сенатора, но лицо его скрывала тень, а пришедшему на аудиенцию приходилось стоять в пятне яркого света. Посетитель ощущал себя в центре Нефритового зала вошью, беседующей с божеством, кроликом на приеме у удава.

– Рассказывай же, о Деливио, начальник… стражи.– Последнее слово Моравиус произнес с нескрываемой иронией.

Больше всего на свете Деливио хотелось сейчас превратиться в почтенных лет старца, доживающего отпущенный богами срок без забот и волнений, вдалеке от всяческих сенаторов и нефритовых залов. А приходилось держать ответ.

– Высокочтимый сенатор, вины моих людей в происшедшем нет, и Митра тому свидетель. Они честно выполняли свой долг, делали, что положено. Видимо, черные колдовские силы помогали…

– Оставь в покое колдовские силы,– оборвал сенатор стражника.– Я тебе приказал рассказывать, а не оправдываться. Начинай. По порядку.

Деливио уже не в первый раз тяжко вздохнул.

– Высокочтимому сенатору известно, что на ночь вокруг дома и внутри выставляются дополнительные посты. Так было и вчера. За два часа до полуночи я обошел своих ребят. Ручаюсь, ни одного пьяного, ни одного спящего. Оболтусов и разгильдяев я давно повышвыривал вон. Так что в своих ребятах…

– Отвлекаешься, Деливио!

– Гм… Так вот. Я совершил обход постов, все было спокойно. Согласно установленным правилам, новую смену нужно было разводить через три часа, поэтому я отправился к себе. Лежал на топчане… Да, хотел подремать до развода. Согласно уставу. Но заснуть не успел. Так как вскорости и началось. Прежде услышал я отчетливо крики, а уж затем условный сигнал опасности, подаваемый голосом. Определил, что звуки доносятся из западного крыла.

Упомянутые крики, стоило им вчера раздаться, встревожили и самого сенатора – не только потому, что ничего подобного не происходило доселе и не должно было происходить в доме одного из первых лиц города, но и потому, что раздавались они со второго этажа, почти прямо над спальными покоями Моравиуса. Как раз в тот момент, когда сенаторская спина ощутила нежность простынь красного кхитайского шелка, на которых он и собирался дождаться прихода молодой жены.

– Я забежал в соседнюю комнату, поднял на ноги отдыхающую смену и приказал ей следовать за мной в западное крыло,– продолжал Деливио.– Около входа в западное крыло лежал оглушенный часовой. Дверь оказалась заперта. Изнутри. Я приказал вышибить ее. В качестве тарана было использовано каменное изваяние из ниши.

«Плебеи, солдатня, чернь»,– мысленно отозвался Моравиус, который уже видел, во что превратилось основание статуи, привезенной из Черных Королевств и изображающей, по-видимому, одну из неизвестных в цивилизованных землях грудастых богинь какого-то тамошнего народа. Статуя эта, между прочим, стоила таких денег, сколько стражнику Деливио и за десять лет не заработать. А удары камня о дерево, сотрясавшие дом, напугали сенатора пуще криков. Дрожащие руки выскочившего из постели Моравиуса совсем перестали подчиняться ему, и он никак не мог справиться с одеждой… Тем более что сенатор одевался самостоятельно не часто.

– Выбив дверь, мы проникли в западное крыло. Коридорные светильники были потушены. Я приказал рассредоточиться по коридору и обнаружить, за какой из дверей скрываются злоумышленники.

На втором этаже западного крыла располагалась библиотека сенатора. Рядом с ней – комната, где Моравиус хранил часть своей коллекции статуй и статуэток, сотворенных руками дикарей и представляющих в камне или дереве их туземных богов. Единственное жилое помещение второго этажа – келья старого, почти совсем глухого библиотекаря Крипса, который, как выяснилось, благополучно проспал всю ночную катавасию.

– Открыть ребята не смогли лишь хранилище изваяний. Значит, кто-то заперся изнутри. Я приказал ломать дверь. В качестве тарана был употреблен вынесенный из комнаты Крипса стол. Дверь разнесли в щепки. В хранилище наблюдалась тьма. Из тьмы в первые ряды атакующих, подсвеченные факелами сзади стоящих, полетели мелкие изваяния, явно пущенные рукой злоумышленника.

Упоминая изваяния, начальник стражи, даже сам того не заметив, брезгливо кривил рот. У честного солдата, у верующего в истинных, светоносных богов, у Деливио вызывало непреодолимое отвращение то, что содержало хранилище: морды, хари, рыла – клыкастые, скалящиеся, сведенные судорогой злобы; немыслимо уродливые тела – многорукие, многоногие, смешавшие человеческое и звериное. Увидев такое, не сразу и вспомнишь, что все это лишь дерево или камень.

– Численность противника была до той поры не установлена, и мы соблюдали осторожность, продвигаясь вперед небольшими шажками и прикрываясь щитами. Лунный свет из окна и факельная подсветка сзади уже позволяли разглядеть кое-что. Но точно определить, где изваяние, а где человек, не представлялось возможным. С правой стороны по ходу движения атакующих раздались звуки, выдающие явно человеческое присутствие. Почти сразу же оттуда в атакующих был брошен предмет. Им оказалось изваяние каменной бабы. Настолько тяжелое, что ребята наутро лишь втроем смогли поднять его с пола.

Сенатор уже устал расстраиваться, слушая, как небрежно все кому не лень обращались прошедшей ночью с его коллекцией.

– Противнику удалось ранить троих моих ребят. У одного из них сломана ключица. Нет, Нергалово семя в печень, без колдовства не обошлось!

Моравиус поморщился – не любил он площадной плебейской брани. Деливио смутился, вспомнив, что сенатор не любит крепкое солдатское словцо.

– Гхм… Значит, продвижение наше было временно приостановлено. Воспользовавшись этим, противник скрылся. Мы увидели его в окне на короткое мгновенье, равное одному удару сердца. Удалось разглядеть вот что: один человек, рослый, с хорошо развитой мускулатурой, длина волос неопределима – те были связаны в пучок; имелась и борода, какую обыкновенно носят туранцы. Ловок и, похоже, не новичок в воровских делах. Выяснилось: перемахнув через окно, вор оказался на карнизе, оттуда прыгнул на дерево, с него – на землю, бегом до ограды и – через нее. Высокочтимый сенатор сказал, что из западного крыла ничего не пропало. Ясно: этот бородатый проводил отвлекающий маневр. И достиг своей цели. Я бросил все резервные силы в западное крыло, оставив без внимания другие объекты. Готов понести наказание.

– Что произошло у моего кабинета?

– Дежурившие у дверей Мальгус и Ормо были убиты попаданием арбалетных стрел: в горло – Мальтусу, Ормо – в сердце. Произошло проникновение посторонних в кабинет. И опять не без колдовства.

– Да?

– Осмотр тел Мальгуса и Ормо у места происшествия показал, что стрелы вошли в обоих одновременно. Значит, стреляли разом из двух арбалетов. Но все прочие следы указывают на то, что убийца, он же вор, действовал у кабинета один. Не в каждой же руке у него было по арбалету!

– Почему нет?

– Не встречал я таких, высокочтимый сенатор, кто так метко палил бы с двух рук. Если б такой объявился поблизости, дошли бы до меня слухи…

– Понятно… Деливио! – Сенатор впервые за весь разговор сменил позу: сцепил руки в замок на коленях, переместил взгляд с подчиненного на мозаичный пол перед ним.– Разумеется, вина за случившееся целиком и полностью лежит на начальнике стражи. На тебе. Твой недосмотр. Колдовство, не колдовство – значения не имеет. Надо выстраивать охрану так, чтобы учитывать и колдовство. Заметь на будущее, если останешься начальником стражи.

Сенатор взглянул на Деливио.

– Да, да, не поднимай удивленно брови. У тебя есть возможность сохранить должность за собой. В конце концов, любой человек может совершить ошибку. Главное – вовремя суметь поправить дело.

Сенатор вновь вперил взгляд в пол.

– Из кабинета похищено несколько пергаментных свитков, представляющих огромную важность для всей Коринфии. Найди похитителей, верни документы – и ты прощен. Я временно отстраняю тебя от обязанностей начальника стражи. Бери кого и сколько хочешь из своих людей и – на поиски. Но запомни: никто не должен прочесть ни строчки из этих документов. Ты тоже. Городскую стражу к этому делу не привлекай. У нее и без того забот хватает с этим Аффендосом, да и содержание украденных документов слишком важно для того, чтобы какая-то солдатня узнала его. И еще: того, кто забрался в хранилище изваяний, можешь убить; того, кто побывал в моем кабинете, желательно доставить живым. Желательно – но необязательно. Ступай, Деливио! Ежедневно утром и вечером докладывать мне, как обстоят дела. Иди.

Сенатор Моравиус остался один. Было над чем подумать.

Например, над следующим: это были не обыкновенные воры. Вор обыкновенный позарился бы на золотые безделушки, коими полон кабинет, – и все. Эти же захватили то, что на базаре не перепродашь. Знающий человек сумеет в украденных документах отыскать ниточку ко второй, тайной стороне деятельности Моравиуса. И тогда сенатору наступит конец. Не-ет, скорее небо упадет на землю, чем я поверю, что то были обыкновенные воры. Но кто? – вот вопрос… И – кроме того: зачем ворам понадобилось красть что-то в хранилище изваяний, если шли они за документами? Может быть, стоило сказать Деливио, что бородатый злоумышленник все-таки прихватил с собой из хранилища изваяний костяную статуэтку, которую Моравиус купил за бешеные деньги у дарфарского путешественника по Черным Королевствам?…