Текст книги "Крах Титанов"

Автор книги: Грег Фаррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

В 2003 году Доу Ким, 44-летний кореец, возглавил все операции по торговле товарами и ценными бумагами. Но к 2006 году отдел фиксированных доходов ежеквартально приносил такой доход (в основном благодаря Семерджи, который находился в Лондоне), что Стэн О’Нил почувствовал необходимость в назначении полноценного управляющего в этот отдел. О’Нил постоянно давил на Кима, чтобы добиться увеличения доходов FICC-отдела до уровня Goldman Sachs, который был лидером в этой категории. Сначала Ким предложил на эту должность сотрудника отдела Джеффа Кронталя, одного из лучших специалистов в области фиксированного дохода на Уолл-стрит, который основательно разбирался в рисках. Но О’Нил и Факахани были не в восторге от Кронталя, которому был 51 год и который с недавних пор начал с большой осторожностью проводить операции, связанные с рынком недвижимости.

Вместо этого руководители компании дали Доу Киму понять, что для этой работы хорошо подойдет Семерджи. Факахани был горячим сторонником Семерджи после успехов, которых тот добился в Токио и Лондоне. Он видел в Семерджи потенциал, возможность стать высшим руководителем Merrill Lynch. О’Нилу Семерджи тоже нравился. Во время встреч в Нью-Йорке с лучшими продавцами, работавшими на мировых рынках, О’Нил всегда присутствовал на больших обедах, организуемых для команды, и довольно часто Семерджи находил способ оказаться за столом, где сидел О’Нил. (Когда О’Нил проводил свой отпуск в Турции в 2005 году, Семерджи организовал генеральному директору гида, который целый день сопровождал семью О’Нила по Стамбулу.)

Ким полагал, что Семерджи для этой должности не подходит, отчасти из-за недостатка у этого блестящего продавца опыта управления рисками, а также потому, что не хотел отпускать своего лучшего сотрудника из офиса в Лондоне. Ким стал искать кандидатов за пределами компании и начал переговоры с ДиМайо, который недавно организовал собственный хеджевый фонд с участием Credit Suisse. Работа отдела фиксированного дохода во многом похожа на работу хеджевого фонда. Руководителям FICC-отделов в банках на Уолл-стрит не позволяют использовать для проведения сделок столько денег, сколько они могли бы, будь они руководителями собственных фондов, но, за исключением этих ограничений, в обоих случаях от них требуются одни и те же умения. Тот, кто может успешно управлять хеджевым фондом, умеет оценивать риски и управлять ими.

Переговоры с ДиМайо о поглощении его фонда и назначении его на должность руководителя отдела фиксированного дохода уже почти завершились в июле 2006 года. Merrill Lynch приобрела часть его хеджевого фонда, и Альберто Крибиоре, тогдашний глава комитета по вознаграждениям компании, одобрил выплату компенсационного пакета ДиМайо. Грег Флеминг встретился с ДиМайо и поддержал его кандидатуру.

Если Семерджи не получит должность руководителя отдела, то может покинуть компанию и взять с собой своих лучших людей

Но когда Семерджи вдруг узнал о том, что появилась хорошая возможность для повышения, но что он может не получить его, он обсудил этот вопрос с Факахани. Если он не получит должность руководителя отдела фиксированного дохода, сказал Семерджи, он может покинуть компанию и взять с собой своих лучших людей, что отразится на финансовых показателях подразделения. С другой стороны, если он станет руководителем FICC-отдела, то бизнес станет расти намного быстрее, чем под наблюдением старших по возрасту и избегающих риска людей, которые сейчас этим занимаются. Он намекал на Кронталя и одного из его партнеров – Гарри Ленгсфельда. Если он возглавит отдел фиксированного дохода, то не будет причин, по которым этот отдел Merrill Lynch не мог бы получать такой же доход, как у Goldman Sachs и Lehman Brothers.

Перспектива потерять восходящую звезду компании – человека, имеющего огромный потенциал для Merrill Lynch, вынудила Факахани и О’Нила согласиться на то, чтобы Семерджи возглавил отдел. Факахани сообщил Доу Киму, что Джек ДиМайо не подходит на эту должность и что если он настаивает на приеме ДиМайо на работу, то он потеряет Семерджи, своего лучшего сотрудника в Лондоне, и его команду.

Осман Семерджи оставил пост руководителя продаж Merrill Lynch в Лондоне и Европе, чтобы возглавить отдел фиксированного дохода, товаров и валюты

Доу Ким понял, что его начальство не хочет давать повышение Кронталю и не поддерживает его попыток нанять Джека ДиМайо. И потом, если он примет ДиМайо, то его доходы сразу упадут после ухода Семерджи со своей командой в Лондоне.

В конце июля 2006 года Осман Семерджи оставил пост руководителя продаж Merrill Lynch в Лондоне и Европе, чтобы возглавить отдел фиксированного дохода, товаров и валюты – одно из самых сложных направлений в сфере финансов.

До некоторой степени отделы торговых операций во всех банках на Уолл-стрит являются внутрикорпоративными казино, где банки рискуют на рынке собственными фондами. Лучшие компании, такие как Goldman Sachs, накладывают строгие ограничения на трейдеров и контролируют каждого из них, все время отслеживая степень риска, которому подвергается компания. Банк Goldman Sachs наделил службу внутреннего контроля всеми полномочиями высшего руководства, чтобы она могла остановить торги, в любом случае провести обратную операцию и заставить любого брокера прекратить работу, если он нарушает наложенные на него ограничения.

Проталкивая Семерджи на работу в FICC-отдел, О’Нил и Факахани принимали продавца с наклонностями азартного игрока на должность главного управляющего казино. Вознаграждение Семерджи в размере 15 миллионов долларов, включая премию и ограниченные акции, было напрямую связано с тем, сколько выгодных сделок он сможет заключить.

Флеминга разозлил выбор, сделанный в пользу Семерджи, и впервые с того момента, как он был назначен главой отдела инвестиционно-банковской деятельности, рынков капитала и частных инвестиций в 2003 году, он вступил в конфликт с генеральным директором.

– Вы не можете так поступать, – сказал Флеминг О’Нилу по телефону, – вы знаете стиль работы Семерджи. Это будет большой ошибкой.

– Ты ничего не понимаешь, – парировал О’Нил, – и я не нуждаюсь в твоих советах на этот счет.

– Но, Стэн, вы же его знаете. Это будет совсем ненормальная ситуация.

– Грег, ты, кажется, не понимаешь, что иногда ненормальность – хорошая вещь. Некоторые наиболее успешные люди на Уолл-стрит работают в таком стиле.

Флеминг поверить не мог в то, что услышал от генерального директора Merrill Lynch о том, что ненормальность является хорошим качеством для руководителя.

– Знаете, Стэн, наши мнения по этому вопросу очень сильно расходятся, – продолжал Флеминг, – вряд ли мы придем к единому мнению.

– Это точно, – огрызнулся О’Нил, настаивавший на том, что его решение является окончательным, и прекратил разговор.

В качестве предварительного условия Семерджи настаивал на том, чтобы действующая команда руководителей FICC-отдела была уволена

Что касается Флеминга, он осознавал в тот момент, что его карьера в Merrill Lynch пошла под откос. В свете его заявлений о «ненормальном» стиле управления О’Нил на протяжении нескольких недель игнорировал Флеминга: не отвечал на его звонки и электронные письма. Почти месяц спустя, когда Семерджи перешел на новую должность, О’Нил пригласил Флеминга в свою летнюю резиденцию на острове Мартас-Винъярд на традиционную игру в гольф, этим генеральный директор выказывал благосклонность, давая понять своему подчиненному, что ценит его. На встрече О’Нил сказал, что Флеминг ему все еще нужен и убеждал молодого управленца не уходить из компании.

И Флеминг согласился – принял решение, которое он впоследствии считал самым неудачным за всю карьеру.

Семерджи получил повышение и возглавил FICC-отдел в июле 2006 года. В качестве предварительного условия он настаивал на том, чтобы действующая команда руководителей FICC-отдела, включая Кронталя и Ленгсфельда, была уволена. Отставка двух столпов операционного зала отдела фиксированного дохода в тот же день, когда несколько членов совета директоров посетили отдел торговых операций, стала настоящим спектаклем.

Когда Семерджи появился в FICC-отделе через несколько дней и был представлен Доу Кимом всем в качестве нового руководителя, трейдеры из отдела собрались на седьмом этаже, чтобы взглянуть на него. Семерджи произнес краткую вступительную речь, рассказав о том, чем он занимался в Европе, а затем перешел к насущным вопросам. «Я полагаю, что США очень важны для компании, – сказал он. – Я не очень хорошо знаком с положением дел на соответствующем рынке, но мне не терпится его изучить».

Большинство ветеранов отдела, которые десятилетиями полагались на компетентность Кронталя и его команды, не могли поверить в то, что они слышали. После этого Доу Ким обошел помещение, задавая каждому брокеру вопрос о том, что они думают о новом человеке, – он надеялся услышать восторженные отзывы. Вместо этого большинство пожимало плечами, стараясь разгадать загадку, которую им загадали, назначив нового главу отдела.

В течение месяца Семерджи уволил группу опытных брокеров из отдела фиксированного дохода и заменил их собственноручно набранными торговыми агентами. Но времени на то, чтобы входить в курс дел, не было. Семерджи пообещал Факахани, что он сможет увеличить доход и сделает это в сжатые сроки. «Я добьюсь этого через шесть месяцев или покину компанию», – заявил он членам своей команды.

Год спустя, в самый разгар кризиса на рынке недвижимости в США, постоянно растущая группа его собственных коллег пыталась понять, что же он натворил в отделе фиксированных доходов за предыдущие 12 месяцев. В 2007 году после Дня труда О’Нил вернулся из двухнедельного отпуска, проведенного на Мартас-Винъярд, в надежде услышать от Факахани, что тот разработал план решения проблемы CDO. Но ничего такого не произошло. Рынок, на котором обращались CDO, исчез, а это значило, что компания не сможет вернуть миллиарды долларов, вложенные в рискованные активы, находившиеся на балансе компании, а их продажа потребует столь значительного снижения их стоимости, что это могло внушать опасения за будущее всей компании.

К этому моменту одна из жалоб Тоси в отношении Семерджи нашла отклик у высшего руководства компании. Сразу же после июльского заседания совета директоров выпускник юридической школы в Джорджтауне настаивал на том, что убытки в третьем квартале от CDO не могут равняться столь малой сумме – 73 миллионам долларов, о которой говорил Латтанцио. Тоси утверждал, что начиная только с июля они составят 1,4 миллиарда долларов. На встрече с Факахани Семерджи признал, что в июле убытки его отдела могут достичь 800 миллионов долларов. Факахани уже стала досаждать постоянно получаемая от Тоси новая информация о неблагополучии в бухгалтерии Семерджи, но собственное признание Семерджи в том, что убытки могут быть намного больше суммы, которую Латтанцио озвучивал совету директоров, заставили сопрезидента насторожиться. Факахани начал уделять более пристальное по сравнению с предыдущим годом внимание тому, что происходило в FICC-отделе.

Одно из качеств хорошего продавца – умение нейтрализовать опасения и страхи своего клиента. Семерджи был в этом деле мастером. В период между июльской презентацией перед советом директоров, когда О’Нил впервые почувствовал, что проблемы компании могут быть серьезнее, чем об этом говорилось, и сентябрем Семерджи непрерывно обрабатывал генерального директора: посещал его офис, когда тот находился в Нью-Йорке, и постоянно сообщал ему новости из своего отдела.

С другой стороны, Флеминг регулярно предоставлял О’Нилу новую информацию о том, что Тоси узнал о финансовых нарушениях в отделе фиксированного дохода, но, будучи один на один с О’Нилом, Семерджи защищался, говоря о том, что Флеминг всегда его недолюбливал и первый противился его повышению. Кроме того, Семерджи настаивал, что большая часть проблем с CDO досталась ему год назад от Кронталя.

Генеральный директор стал игнорировать советы Флеминга, относя любую критику в адрес Семерджи на счет политических игр

Благодаря этим искусным манипуляциям Семерджи нейтрализовал влияние, которое Флеминг оказывал на О’Нила. К сентябрю генеральный директор стал игнорировать советы Флеминга, сопрезидента Merrill Lynch, относя любую критику в адрес Семерджи на счет политических игр. Потребовалось всего лишь 13 месяцев, чтобы и сам О’Нил стал заложником того самого «ненормального» стиля управления, о котором он твердил Флемингу в момент перехода Семерджи на новую работу.

Впрочем, непрекращающиеся обращения Тоси к Факахани возымели свое действие. Каждый раз, когда Тоси обнаруживал что-то необычное в FICC-бухгалтерии, он обращал на это внимание своего руководителя.

Во вторник, 4 сентября О’Нил вернулся из отпуска и встретился с Факахани за чашкой кофе, чтобы узнать, как обстоят дела с проблемой CDO. Факахани сообщил своему руководителю неприятные новости. Оказалось, что не только нельзя рассчитывать на продажу CDO по их номинальной стоимости, но и сам Факахани признал, что теряет доверие к способности Семерджи руководить FICC-отделом.

Новости действительно были неприятными. Ведь эти двое не только были уверены, что Семерджи является подходящим человеком на пост руководителя, но и представили его совету директоров компании как восходящую звезду Merrill Lynch. О’Нил распорядился, чтобы корпоративный юрист Пит Келли провел проверку того, что произошло в FICC-отделе. Затем он приказал Факахани, который был его главным связующим звеном с советом директоров, подготовить их к тому, что в конце концов должно было случиться, – к отставке Семерджи и объявлению о значительных списаниях по CDO-позициям.

Факахани тщательно скрывал факт потери доверия к Семерджи. Однако 12 сентября ситуация начала меняться. Исполнительный комитет отдела по мировому рынку и инвестиционно-банковской деятельности провел в 10:30 утра телефонную конференцию на 32-м этаже штаб-квартиры Merrill Lynch в Нью-Йорке. В мероприятии приняли участие Рохит Д’Cуза, глава подразделения фондовых ценностей, Нейт Торн, руководитель подразделения по частным инвестициям, Тоси, Семерджи и Андрэ Орсель, глава подразделения международной инвестиционно-банковской деятельности. Семерджи и Орсель вышли на связь из Лондона, а Рохит Д’Cуза позвонил из аэропорта. Тоси и Рохит Д’Cуза еще до начала встречи обсуждали проблему Семерджи и договорились занять твердую позицию по отношению к рискам компании при проведении телеконференции.

Вскоре после начала конференции по телефону Тоси перешел в наступление и указал на то, что убытки, вызванные действиями отдела фиксированного дохода, теперь составляют по меньшей мере 2,1 миллиарда долларов. Перед лицом фактов Семерджи стал защищаться, настаивая на том, что убытки вызваны позициями, которые достались ему годом ранее.

« О’Нил распорядился подготовить совет директоров к тому, что в конце концов должно было случиться, – к отставке Семерджи и объявлению о значительных списаниях по CDO-позициям »

– Мы это и раньше обсуждали, ЭлТи, все эти позиции достались нам в наследство от Кронталя, – сказал он.

Затем Рохит Д’Cуза спросил Семерджи, где тот фиксировал стоимость своих CDO-позиций, учитывая, что на рынке некоторые из этих активов торгуются по 80 центов за доллар.

– Вы уверены в том, что правильно оценили свои облигации, Осман? На рынке мы видим другие цены.

Семерджи заявил, что CDO-позиции, принадлежащие Merrill Lynch, были оценены должным образом и что компания едва ли понесет по ним убытки.

– Все эти риски достались мне в наследство, – объяснил Семерджи. – Мне пришлось нелегко. Мы не потеряем на этом денег. Мы открыли короткие позиции.

Рохит Д’Cуза сказал, что слышал от брокеров Morgan Stanley, что стоимость CDO у Merrill Lynch намного выше рыночной.

Тут Семерджи начал запинаться.

Убытки, вызванные действиями отдела фиксированного дохода, составляют по меньшей мере 2,1 миллиарда долларов

– Они сами неправильно оценили свои позиции, – сказал он, имея в виду позиции по CDO у Morgan Stanley.

– Как вы оцениваете состояние нашего бухгалтерского баланса? – спросил Торн, руководитель подразделения по частным инвестициям.

– Мы рискуем 40 миллиардами, вложенными в CDO, – сказал Тоси.

– Нет, это не так! – настаивал Семерджи. – Все риски застрахованы.

– Единственные застрахованные риски связаны с позициями, которые создал Майкл Блюм, – возразил Тоси, – а не с CDO.

Семерджи, еще более возбужденный, настаивал на том, что у него все находится под контролем. Звонок неожиданно прервался, а согласие относительно положения компании и того, что следует делать с ее рисками, так и не было достигнуто.

Сразу же после встречи Семерджи потратил целый час, сочиняя длинное электронное письмо к Факахани, в котором он жаловался на то, что Тоси и Рохит Д’Cуза объединились против него. Чтобы защитить себя, Семерджи перечислил свои достижения за предыдущий год с подробным описание того, какой беспорядок оставил после себя Джефф Кронталь и как он все привел в порядок. Как только Факахани получил и прочел письмо Семерджи, он перенаправил его Тоси за исключением той части, в которой турок жаловался на людей, объединившихся против него.

«ЭлТи, предлагаю вам для ознакомления выдержку из письма, в которой содержится определенная точка зрения по этому вопросу, – написал Факахани, сопровождая длинное письмо Семерджи. – Я полагаю, что Осман все же пишет о тех CDO-позициях, которые были открыты начиная с февраля. Во многом это согласуется с вашими размышлениями. Давайте сегодня вечером обсудим пути выхода из создавшейся ситуации. Спасибо. А. Ф.»

Потом Тоси прочел содержимое письма, которое Семерджи отправил Факахани, – 11 пунктов контраргументов по тем фактам, которые обсуждались на утренней встрече в 10:30 и касались CDO-позиций Merrill и выяснения того, кто в этом виноват. Некоторое время он сидел пораженный неприкрытой наглостью утверждений Семерджи, но потом Тоси осознал то, что ему только что посчастливилось получить, – подробную подборку оправданий и аргументов, которые можно проверить с помощью фактов.

Тоси позвонил Питу Келли и попросил его подняться к нему в кабинет на 34-й этаж. Келли, которому было запрещено рассказывать о задании, которое ему дал Факахани по проверке деятельности Семерджи, прочитал электронное письмо, и они оба занялись изучением некоторых претензий Семерджи. Келли предложил Тоси копнуть глубже – проанализировать письмо и проверить, соответствуют ли факты утверждениям Семерджи.

В течение двух месяцев Семерджи избегал любых ответов, кроме самых необходимых для проверяющих, и единственная информация, которую от него удавалось получить, была такой разрозненной, что без контекста почти не имела смысла. И вот наконец в одном из писем оказался общий отчет по позициям на счете, который объяснял все, что Семерджи сделал за предшествующий год, и Тоси, который начинал работу в должности юрисконсульта в министерстве юстиции, закрылся в своем кабинете и стал разбирать пункт за пунктом.

В одном из писем оказался общий отчет, который объяснял все, что Семерджи сделал за предшествующий год

Тоси потратил следующие 48 часов, отслеживая каждую крупицу информации, касающуюся утверждений Семерджи, давил на свои источники информации на седьмом этаже, чтобы получить подробности каждой сделки с CDO, о которой упоминал Семерджи. Семерджи был в Лондоне, так что Тоси с несколькими подчиненными – Франком Д’Алессио, Робом Абдель-Малеком и Аланом Секларом – могли получать информацию непосредственно от финансовой службы FICC-отдела, избегая бурных сцен и перепалок с турком, если принять во внимание его темперамент. Несмотря на то что Семерджи находился за океаном, финансисты из его отдела опасались потерять свои места, когда Тоси обратился к ним. Тем не менее они сотрудничали с теми, кто проводил расследование, и по крупицам выдавали информацию о состоянии счетов отдела и торговую статистику – подробную информацию, которую Семерджи охранял как государственную тайну.

Тоси со своей командой работали всю ночь до утра и весь следующий день: сравнивали записи, делились тем, что они нашли на седьмом этаже, и восстанавливали события, происходившие в FICC-отделе на протяжении последних 12 месяцев. Пит Келли иногда заглядывал, чтобы посмотреть, как идут дела, и видел сцену, похожую на Уолл-стрит-версию в студенческом общежитии, только без пива и пиццы: четверо парней зарылись в бумагах по разным углам комнаты. Готовя свой ответ, Тоси продолжал работать и во вторник вечером и лишь ненадолго переместился в свои апартаменты в ближайшем квартале Трибека – совершить пробежку и принять душ, чтобы взбодриться, а затем вернуться и закончить свою работу утром в пятницу, 14 сентября.

К полудню после более чем 48 часов непрерывной работы Тоси оповестил Хитона и Келли о своих находках и отправил по электронной почте письмо Флемингу. Семерджи во всем винил Кронталя, но Тоси обнаружил, что дела обстояли как раз наоборот. «Семерджи накапливал рисковые активы, он мог бы все продать и избавиться от риска, но вместо этого он его увеличивал», – написал он Флемингу.

Потом Тоси взялся за свою работу – письмо Семерджи с массой комментариев – и отправился в кабинет Факахани на 32-м этаже. Факахани удивил и позабавил вид Тоси, когда тот шаркающей походкой вошел в конференц-зал, примыкавший к кабинету сопрезидента. Тоси, всегда аккуратный и подтянутый бойскаут из Нью-Гемпшира, выглядел абсолютно потрепанным. Он был небритым, уставшим и в мятой одежде. Он сел напротив Факахани так, как будто бы нашел себе место для отдыха после пьянки, длившейся всю ночь напролет.

– Вы не поверите в то, с чем я пришел, – начал Тоси, и веселая улыбка исчезла с лица Факахани. – Мало того что все рискованные активы дело рук Семерджи. Но он мог продать их давным-давно. Он избавился от гарантий, увеличил риски, и уровень риска на сегодняшний день превышает тот, что был при Кронтале в восемь раз. Все это дело рук Семерджи.

Процесс создания CDO является двухступенчатым. Сначала инвестиционный банк должен создать «склад» для закладных. Склад этот не является определенным местом, но представляет собой обязательство по финансированию кредитов, которые предлагают покупателям недвижимости компании – инициаторы ипотечного кредита. Как только на «складе» накапливается достаточное количество закладных – образуется пул, инвестиционный банк начинает использовать его – превращает в финансовые инструменты сродни облигациям. Эти облигации с ипотечным покрытием регулярно на протяжении многих лет приносят поток платежей, так же как корпоративные или казначейские облигации США. Поскольку ипотечные кредиты могут быть разных категорий, например стандартные и субстандартные, то CDO (обеспеченные залогом долговые обязательства), которые создаются на их основе, включают первоклассные (им присвоен рейтинг ААА) и субстандартные активы. Вплоть до 2006 года инвесторы набрасывались на эти инструменты, поскольку выплачиваемые по ним проценты были выше по сравнению с корпоративными и государственным облигациями.

Семерджи утверждал в своем письме, что с ноября 2006 по июнь 2007 года он только тем и занимался, что превращал денежные средства, накопленные на «складе» Джеффом Кронталем, в CDO, с тем чтобы наиболее рисковые из этих займов – субстандартные – можно было продать и тем самым защитить Merrill Lynch. Семерджи даже вставил диаграмму, которая показывала, что общее количество CDO и накопленных денежных средств в ноябре составляло примерно 32 миллиарда долларов, и эта сумма почти не изменилась вплоть до июня следующего года, когда в общей сложности по двум бухгалтерским книгам стало 35,7 миллиарда долларов.

Тоси оторвал часть диаграммы с момента прихода Семерджи. Новый глава FICC-отдела занял свой пост в конце июня 2006 года и к ноябрю уже добавил нехеджированных рисков на сумму 9 миллиардов долларов. Семерджи мог бы продать находившиеся на балансе облигации, когда занял свой пост, что он и сделал, но потом он взял и открыл еще 22 новых «склада» в конце 2006-го и в 2007 году. В это время все остальные инвестиционные банки, включая Bear Stearns – самую агрессивную и недальновидную из всех компаний на Уолл-стрит, – сворачивали свою деятельность по созданию CDO.

Стремление Семерджи получать комиссионные, выплачиваемые при секьюритизации закладных, помешало ему увидеть то, что происходило на рынке

Стремление Семерджи получать комиссионные, выплачиваемые при секьюритизации закладных, – комиссионные, которые создавали видимость успеха в краткосрочном периоде, – помешало ему увидеть то, что происходило на рынке. Остальные банки прекращали создавать «склады», поскольку качество выпускаемых в США закладных упало до самого низкого уровня за всю современную историю. А то, что Merrill Lynch продолжала действовать в этом направлении, означало, что она собирает остатки, принимая закладные самого низкого качества, подписка на которые происходила в тот момент, когда пузырь на рынке недвижимости лопался.

Месяц за месяцем зимой 2006–2007 годов Семерджи и Латтанцио продолжали создавать одни CDO за другими из отбросов рынка ипотечного кредитования. Самым значительным пакетам этих CDO все еще присваивался рейтинг ААА, по крайней мере номинальный, потому что кредитные агентства не позаботились о пересмотре своих устаревших рейтинговых моделей. Но почти никто не хотел приобретать у Merrill Lynch пакеты этих обязательств с присвоенными им высокими рейтингами, поскольку остальной рынок знал то, чего не знали рейтинговые агентства и Семерджи: весь мир ипотечного кредитования превратился в радиоактивную помойку.

В общем, за год своего пребывания на посту руководителя отдела фиксированного дохода, товаров и валюты Осман Семерджи, получив в наследство от своего предшественника Джеффа Кронталя CDO на сумму около 5 миллиардов долларов, создал новых обязательств на 70 миллиардов, а продал их примерно на 40 миллиардов, оставив на балансе Merrill Lynch почти 35 миллиардов долларов наиболее «токсичных» с точки зрения рынка активов, – этого было более чем достаточно для уничтожения компании.

Факахани сидел потрясенный, когда увидел масштаб ущерба, который его протеже нанес компании за период работы в FICC-отделе. Merrill Lynch только что нарушила основное правило любого финансового учреждения, действующего на Уолл-стрит, которое гласит, что ни одному подразделению компании нельзя давать свободу действий, достаточную для разорения всей компании.

Факахани, который вместе с О’Нилом проталкивал кандидатуру Семерджи год назад, наклонился у края стоявшего в конференц-зале стола со слезами на глазах, обхватив голову руками.

Тоси подавленно смотрел на своего шефа.

– Я люблю эту компанию, – сказал он, – и я никогда бы не сделал того, что ей может повредить, но я не могу работать в такой обстановке; 60 000 семей зависят от того, насколько ответственно мы ей управляем. Я не могу поверить, что такое могло случиться.

С потрясенным видом Факахани соглашался с ним.

– За все, что я сделал для нашей компании… – начал сопрезидент, несший ответственность за управление рисками, и умолк. – Думаю, я проморгал это…

Факахани пообещал Тоси, что доведет это до сведения О’Нила. Тоси вышел и во всех подробностях пересказал состоявшийся разговор Хитону и Флемингу.

Осман Семерджи оставил на балансе Merrill Lynch почти 35 миллиардов долларов, наиболее «токсичных» с точки зрения рынка активов

В конечном итоге Факахани в общих чертах рассказал О’Нилу о том, что обнаружил Тоси. Теперь генеральный директор начал понимать, что все его встречи с Семерджи за прошедшие два месяца, когда турецкий продавец объяснял свои действия наведением порядка после Кронталя, лишь скрывали от него, а не раскрывали то, что происходило в компании. Вопрос об увольнении Семерджи был делом решенным, но надо было определиться с датой.

Электронное письмо с комментариями Тоси получило особую пометку – «адвокатская тайна» (attorney-client privilege), чтобы защитить его от хищных глаз адвокатов истцов, которые обязательно станут предъявлять коллективные иски в свете грядущих убытков компании.

Факахани вновь связался с Питом Келли, чтобы постфактум узнать, как обстоят дела. Келли, работавший с Эдом Мориарти III, который был управляющим рисками, почти неделю потратил на сбор информации о CDO на седьмом этаже и в чем-то дублировал работу Тоси. Через несколько дней он уже был готов побеседовать с некоторыми ключевыми фигурами в FICC-отделе, включая Семерджи и Латтанцио, чтобы разобраться в том, как отдел создавал CDO-позиции компании. Келли должен был резюмировать полученные сведения на следующем собрании совета директоров, запланированный на середину октября. О’Нил и Факахани фактически передали Семерджи и Латтанцио в руки Келли, а затем дали ему коня, веревку и указали на ближайшее дерево. И Келли понял, чем все это должно закончиться.

Факахани впоследствии окрестил все это «Проект Горизонт». Келли и Мориарти запланировали восемь встреч с руководителями FICC-отдела с 21 по 26 сентября. Одно из них было с Джоном Брейтом, который проводил свое независимое исследование рисков компании, связанных с субстандартным ипотечным кредитованием, но с Тоси и его расследованием это никак не было связано.

« Теперь генеральный директор начал понимать, что все его встречи с Семерджи лишь скрывали от него то, что происходило в компании. Вопрос об увольнении Семерджи был делом решенным, но надо было определиться с датой »

Даже когда О’Нил разбирался с этими проблемами, он поддерживал связь с Херлихи, юристом, который обслуживал сделки и представлял интересы Bank of America (BofA), чтобы уточнить детали встречи с генеральным директором BofA Кеном Льюисом, запланированной на 30 сентября.

О’Нил изучал также другие варианты. Во время поездки в Токио в том же месяце он встречался с двумя менеджерами высшего звена двух крупных коммерческих банков: Mizuho и Bank of Tokyo Mitsubishi. В прошлом оба банка высказывали заинтересованность в некоторых формах стратегического сотрудничества с Merrill Lynch, а отдел розничных брокеров Merrill уже тесно сотрудничал с Mitsubishi. Чем ближе было 30 сентября – дата, на которую была назначена встреча с Кеном Льюисом из Bank of America, тем чаще у О’Нила возникало желание узнать, какую стоимость имеет Merrill Lynch в глазах потенциальных партнеров. После того как он наконец-то встретился с Льюисом в корпоративном центре Time Warner, он был полон решимости играть по-крупному, чтобы понять, какую цену он сможет получить, если захочет продать Merrill Lynch банку из Шарлотта.