Текст книги "Слепая ярость"

Автор книги: Говард Хайнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Опять слепой! Твою мать, довольно! Короче, если не доставишь мне щенка, то будешь сам и слепой, и косой, и хромой! Работай, бездарь, работай! Всё!

На том конце провода бросили трубку.

– Козел… – злобно процедил чернобородый Ибаньес и в бессильной ярости плюнул на телефон.

15

– Альмавиль, – объявил водитель автобуса в микрофон. – Стоять здесь будем десять минут, так что не задерживайтесь.

Потягиваясь спросонок, Ник и Билли выбрались наружу. Ярко светило солнышко, было сухо и жарко – и до чего же приятно по контрасту с минувшей дождливой ночью.

Автобусная станция располагалась на самой окраине Альмавиля. Пыльная пустынная улочка уходила в глубь этого затрапезного городишки, а по другую сторону раскинулись бескрайние кукурузные плантации.

Пассажиры автобуса потянулись в здание станции, и маленькая площадь перед нею опустела, если не считать обшарпанного открытого джипа, в котором подремывали на солнцепеке несколько мужчин.

– Ну и дыра! – воскликнул Билли. – И как только люди здесь живут?

– А может, им тут нравится? – отозвался Ник, подставляя лицо солнечным лучам.

«Он совсем не зажмуривается, в упор глядя на солнце, – констатировал про себя Билли. – Нет, он точно слепой, зря я чего-то сомневался…»

– Ой, ну вы и скажете, дядя Ник, нравится! Что же может тут нравиться?

– А что – солнце ведь везде одно и то же. А тут такое славное тихонькое местечко…

– Нет уж, – решительно сказал Билли, – я, когда вырасту, уеду в какой-нибудь большой-большой город. В Чикаго или даже прямо в Нью-Йорк!

– Кому что нравится, – не стал спорить Ник. – Валяй – я ничего против не имею.

Билли поразмышлял минутку и, видимо, пришел к какому-то решению.

– Дядя Ник! Я схожу куплю водички, ладно?

Ник благодушно кивнул.

Билли заскочил в здание станции и, быстренько оглянувшись по сторонам, увидел телефонную кабинку. Нашарил в кармане монетки, начал набирать номер. И вдруг чья-то рука резко легла на рычаг телефона.

Мальчик вздрогнул и испуганно обернулся. Перед ним стоял Ник.

– В чем дело, дядя Ник? Я просто домой хочу позвонить, маме…

– Не надо, Билли, не стоит, – мягко сказал Ник. – Честное слово, не стоит…

– Это еще почему? – возмутился Билли. – Разве мне нельзя с мамой поговорить?

– Ты не можешь поговорить с нею, Билли, – покачал головой Ник.

– Но почему, почему я не могу! Что это еще за новости?! – продолжал ерепениться Билли.

Мысли вихрем пронеслись у него в мозгу: «Я тогда упал? Я не помню… Мама со мной не попрощалась… Почему? Она куда-то уехала? Куда? Почему так неожиданно?.. Дядя Ник такой странный… Почему он так смотрит? Ой, он не смотрит, он же не может смотреть, но у него такое лицо… Он что-то знает… Но что, что же случилось?..»

Маленькое сердце Билли сжалось от какого-то жуткого предчувствия.

– Почему я не могу позвонить маме? – упавшим голосом повторил он.

– Видишь ли, Билли, – мягко сказал Ник, – есть кое-что такое, что ты должен узнать…

Билли в упор смотрел на него.

– Пойдем-ка на улицу, – легонько подтолкнул Ник мальчика, – мне нужно сказать тебе одну вещь…

На непослушных ногах Билли вышел вслед за Ником на знойную площадь.

– Говорите, дядя Ник…

– Билли, малыш… Будь мужчиной…

Мальчик напряженно ждал.

– Мне очень трудно говорить об этом, Билли, – но ты должен это знать… Твоей мамы больше нет, Билли. Какие-то негодяи убили ее, – с трудом проговорил Ник.

Билли не верил своим ушам. Маму? Убили? Мамы больше нет?..

– Это правда, дядя Ник? – едва шевеля губами, спросил Билли.

– Да, Билли. Это ужасно, но это так, – печально подтвердил Ник.

Билли показалось, что небо раскололось и на землю внезапно опустилась глухая ночь. Не помня себя от отчаяния, он бросился бежать, рыдания рвались из его худенькой груди. Он летел, не разбирая дороги, прямиком по кукурузному полю, не обращая внимания на жесткие листья, которые секли его по лицу.

– Билли! Стой, Билли! – закричал ему вслед Ник.

Но мальчик не останавливался, все дальше углубляясь в кукурузные заросли, которые способны были скрыть с головой взрослого мужчину.

Ник Паркер большими скачками ринулся вдогонку, ориентируясь на громкий хруст стеблей. А параллельным курсом в кукурузные дебри вломился мигом оживший джип.

Чернобородый Ибаньес, держась за ветровое стекло, стоял во весь рост в скачущей машине и по колышущимся верхушкам стеблей отслеживал путь Билли.

– Давай левей! – рявкнул он водителю. – Едем ему наперерез!

Шофер кивнул и резко переложил руль. Ибаньес зорко осмотрелся – шевеление кукурузы безошибочно выдало ему и местонахождение Ника.

– Дайте-ка мне «ремингтон»! – крикнул бандит.

Один из сообщников подал ему ружье. Ибаньес, пытаясь приноровиться к сумасшедшей тряске, прицелился и выпустил с пяток зарядов в сторону Ника. Шевеление стеблей прекратилось.

– Ха, готов! – гаркнул Ибаньес.

Тем временем джип настиг Билли. Ибаньес прямо на ходу, перегнувшись через борт машины, подхватил мальчика под мышки и, словно щенка, втащил в кузов.

– Отпусти меня! Помогите! – в панике кричал Билли.

– Не дергайся, малявка, а то придушу! – грозно пообещал Ибаньес.

Джип круто развернулся и газанул назад.

Билли пытался царапаться и брыкаться, но пара тяжелых оплеух заставила его притихнуть.

– Сиди смирно, недоносок! – прикрикнул на него Ибаньес.

Бандит обернулся и вдруг увидел позади ярдах в пятидесяти недвусмысленное покачивание стеблей.

– Вот дьявол, да он жив, этот чертов слепой! – обозлился Ибаньес.

Неподалеку, на краю делянки, высился видавший виды сарай.

– Давай-ка туда! – приказал бородач водителю.

Джип затормозил возле лачуги. Ибаньес выволок Билли из автомобиля.

– Перекантуйтесь пока в этом отеле, мистер, – с ухмылкой сказал он мальчику. – А мы покуда займемся твоим приятелем.

Ибаньес втолкнул Билли в сарай и подпер колом дверь снаружи.

– Значит, так, ребята, – обратился он к своим сообщникам, – вперед – и снесите башку этому ублюдку. Я буду присматривать отсюда. Действуйте!

Джип с тремя бандитами с ревом сорвался с места и с хрустом вломился в кукурузные заросли.

Ибаньес ловко вскарабкался на крышу сарая и залег там, держа наготове свой мощный «ремингтон». Поле открывалось перед ним как на ладони. Он видел, как джип жмет прямым ходом к тому месту, где должен был находиться слепой.

– Давайте, ребятки, давайте, – бормотал Ибаньес вполголоса.

Джип притормозил, двое бандитов соскочили с него и, рассредоточившись, двинулись вперед, стремясь взять противника в клещи. А машина двинулась дальше, уже неторопливо, словно хищник, высматривающий добычу.

– Все правильно, кенты, все правильно, – бормотал Ибаньес. – Сейчас мы выловим этого крота…

Водитель джипа вел автомобиль одной рукой. В другой – наготове – был пистолет. Сминаемые бампером кукурузные стебли покорно ложились под колеса. Куда же запропастился этот ублюдок? Заблудился небось сослепу – плутай теперь за ним… Водитель привстал, чтобы получше рассмотреть окрестности, и тут прямо перед его лицом сверкнуло на солнце длинное стальное жало – это было последнее, что ему довелось увидеть в жизни… Потерявший управление джип продолжал двигаться уже наобум, а тело шофера с рассеченной шеей лежало поперек сиденья.

– Проклятье! – выругался Ибаньес, которому с его наблюдательного поста было хорошо видно, что произошло, – правда, в первое мгновение он даже не поверил своим глазам, настолько неожиданно и молниеносно все произошло.

В каком-то отупении бородач смотрел, как джип по какой-то немыслимой кривой удаляется в глубь плантации. Но вот мотор заглох, и машина беспомощно остановилась.

Но где же, черт подери, этот слепой?

Вот пробирается один из его приятелей, а вон – другой. Сейчас они должны встретиться, а слепой – он же должен быть как раз там, в точке их пересечения.

Ник действительно был там. Притаившись, он внимательно ловил каждый звук. Ага, вот проламывается сквозь кукурузу один из этих деятелей. Так, а вон там и другой – идет осторожнее, крадучись. Примерно ярдов через десять сойдутся… Так и есть.

– Ну что у тебя? – донесся до Ника голос одного из его преследователей.

– Нет его ни хрена! – отозвался другой. – Как сквозь землю провалился, зараза…

– Дай-ка сигаретку.

– Погоди, надо же выудить этого калеку… Давай расходимся и идем зигзагом…

– О'кей.

– Сейчас мы его выкурим…

– Ну, еще бы…

Ник чутко вслушивался в шаги преследователей. Действительно, расходятся… Ник сместился вперед – теперь он на одной линии с ними.

– Стреляй! – громко крикнул Ник и упал ничком.

С крыши сарая Ибаньес увидел, как пара его сообщников резко развернулась друг к другу, и один из них, рефлекторно нажав на спуск, уложил своего товарища наповал.

– Ох, идиоты… – простонал бородач.

Стрелявший бандит шмыгнул в гущу зарослей и притаился. На кукурузном поле не шевелился теперь ни один стебель, оно выглядело совершенно безжизненным, но Ибаньес-то знал, что где-то там притаились двое, настороженно выслеживающие друг друга.

– Сейчас я подстрелю этого слепого, как куропатку, – проворчал Ибаньес, поудобнее прилаживаясь к ложу «ремингтона».

Он медленно вел стволом вдоль рядов посадок. Пусть только шелохнется – мигом получит пулю…

– Дядя Ник! Дядя Ник, помогите мне! – донесся снизу, из сарая, отчаянный голос Билли.

– Молчи, паршивец! – прикрикнул Ибаньес.

И тут он увидел, как ярдах в тридцати колыхнулись кукурузные верхушки. Ибаньес мгновенно среагировал, выпустив три выстрела в сторону подозрительного места. И сразу же убедился, что попал: мужская фигура судорожно приподнялась во весь рост и тут же рухнула навзничь, подминая под себя посадки. Но вот только был это не слепой, а последний помощник Ибаньеса…

В ярости Ибаньес полностью разрядил магазин «ремингтона», паля куда попало. Он что – заколдованный, этот калека?

А Ник тем временем, ориентируясь на звук выстрелов бандита и крики Билли, уже-вплотную подобрался к сараю. Ибаньес вел свою беспорядочную пальбу прямо у него над головой: Нику было слышно, как жалобно поскрипывает ветхое сооружение при каждом движении гангстера. Он ощупал сваи, на которых стоял сарай, и, выбрав ту, что потоньше, с маху перерубил ее своим крепчайшим клинком. Лачуга угрожающе затрещала, покосилась и наполовину обрушилась. Изрыгая проклятья, Ибаньес скатился на землю.

Бородач едва успел с кряхтеньем подняться на ноги, а перед ним уже стоял Ник со своим клинком на изготовку.

– Будь ты проклят! – крикнул Ибаньес и, подхватив с земли здоровенный кол, занес его над головой Ника.

Но вьетнамский клинок перерубил его дубину, словно жалкую щепку: Еще один удар – и бок Ибаньеса ожгло нестерпимой болью: Он упал, ожидая последнего, смертельного удара, который готов уже был последовать, но тут Ник услышал жалобный крик Билли.

– Дядя Ник, спасите!..

Заслышав его зов, Ник круто развернулся на пятках, а Ибаньес, увидев, что внимание противника отвлечено, счел за благо притвориться мертвым…

– Дядя Ник…

Ник кинулся к полуразвалившейся лачуге и, парой ударов ноги проломив ветхую стенку, извлек из-под обломков Билли. Мальчик был цел и невредим, и только щека его была ссажена упавшей доской.

– Все нормально, малыш, все нормально, – бормотал Нику ощупывая тело мальчика в поисках возможных повреждений.

– Они ушли, дядя Ник? – всхлипнул Билли.

– Да, паренек, они ушли, – сказал Ник. – Постреляли немножко и ушли.

Билли в страхе оглянулся по сторонам. Кругом и впрямь не видно было ни души.

Исчез и Ибаньес – только цепочка кровавых пятен показывала путь его отступления в кукурузные заросли…

16

Костер весело потрескивал, даря тепло и разгоняя ночную тьму, но Билли чувствовал себя не очень уютно и потому теснее прижимался к Нику.

– Тебе не холодно, малыш? – заботливо спросил Ник.

– Нет, ничего.

– А что ж ты так дрожишь?

– Ну… Так просто…

– Ты не бойся, страхи уже позади. Если кто-то нас еще и хочет преследовать, то он нас потерял, – успокоил Ник. – Будем и дальше идти параллельно дороге на Рино – нам уже немного осталось… А сейчас отдохнем несколько часов до рассвета и уже совсем скоро увидим твоего папу. Совсем скоро…

– А вдруг… – сказал Билли и запнулся.

– Что, малыш?

– А вдруг он будет не рад мне? – дрогнувшим голосом спросил Билли.

– Ну что ты… Ведь ты же его родной сын – и, наверное, единственный.

– Ну и что – единственный? – грустно сказал Билли. – Когда он ушел от нас с мамой, он ведь совсем не думал, что я у него – единственный.

– Откуда ты знаешь, что он об этом не думал? – возразил Ник. – Может быть, очень даже много думал. И наверное, ему было скверно без тебя.

– А у вас нет детей, дядя Ник? – спросил вдруг мальчик.

– Нет, – покачал головой Ник. Но, подумав немножко, добавил: – По-моему, нет.

– Это как же, – не понял Билли, – вы не знаете наверняка, есть ли у вас дети или нет?

Ник нехотя кивнул.

– А разве так бывает? – удивился мальчик.

– Бывает… Иногда бывает. Ему сейчас уже лет двадцать, моему сыну. Если, конечно, он вообще есть. А может быть, это и дочь…

«Странные они, эти взрослые, – в недоумении подумал Билли. – Как-то они умудряются запутывать самые простые вещи…»

Ник порылся в сумке.

– Вот – у меня еще шоколадка осталась. Погрызи, – предложил он.

– Спасибо, – сказал Билли. – О, «сникерс», я такие очень люблю…

– Зубы у тебя от них не болят?

– Не-ет! – уверенно сказал Билли. – Я таких хоть сорок штук зараз могу съесть!

– Да уж я не сомневаюсь, – хмыкнул Ник.

Билли откусил кусочек шоколадки и вдруг тихо заплакал, размазывая слезы по лицу.

– А мама… Мама… Она уже никогда… – лепетал он срывающимся голосом.

– Что делать, малыш, что делать… Вот моя мама тоже умерла – и мне без нее очень и очень грустно. Так уж устроена жизнь, Билли. Вот и мы с тобой когда-то умрем. И вопрос только в том – заплачет ли кто-нибудь о нас с тобой или нет…

Билли захныкал еще сильнее.

– Ты плачешь – и это хорошо, – задумчиво сказал Ник. – Сильные люди никогда не боятся плакать.

– А вы плакали когда-нибудь, дядя Ник? – спросил Билли сквозь слезы.

– Если бы я мог… Раньше плакал, теперь – нет. Но я плачу в мыслях…

– Я тоже так буду, – упрямо сказал мальчик, шмыгая носом.

– Ну, конечно… Я думаю, ты вырастешь сильным парнем, добрым и храбрым.

– Обязательно, дядя Ник.

Ник погладил Билли по голове:

– Вот какая отличная головка… Будет умная головка, будет много знать… Отец тебе многое расскажет, многому научит.

– Да? – с надеждой спросил Билли.

– А как же иначе, малыш…

– Но он же бросил меня, покинул…

– Я думаю, он не тебя бросил, а себя.

– Как это так? – удивился Билли.

– Понимаешь… Человеку трудно быть самим собой, и он часто от себя убегает. И думает при этом, что сам себя таким образом ищет, а потом оказывается, что никуда и не нужно было идти, что все уже и так было.

– Нет, не понимаю, – честно сказал Билли. – Что-то слишком это сложно для меня.

– Да это и для взрослых тоже сложно, – улыбнулся Ник. – Потому-то они так часто и путаются в жизни – трудная это штука, брат.

– А что в жизни самое главное, дядя Ник? – робко спросил Билли.

– Не знаю… Может быть, главное – не бояться. Не бояться других. Не бояться самого себя. Не бояться плакать. Ну и так далее.

– А вы чего-нибудь боитесь?

– Я сейчас боюсь только одного – чтобы ты не простудился. Давай-ка я укутаю тебя поплотнее. Спи…

17

– Ну-ка посмотри, малыш, какая это улица? – попросил Ник.

– Феррихилл-роад, – прочел Билли табличку.

– Вот и отлично. Нам нужен дом двести десять. Пошли…

Билли было совсем не по себе – и с каждым шагом походка его становилась все неувереннее.

– Ты что, Билли? – спросил Ник, уловив нерешительность мальчика.

– А вдруг я ему не нужен? – тихо спросил Билли. – Вдруг он совсем не хочет меня видеть?

– Что за глупости, парень? Все будет хорошо! – бодро сказал Ник.

По правде говоря, у него на душе тоже скребли кошки в предвкушении встречи с Фрэнком: как-то сложится их встреча? Каково будет говорить им теперь, спустя двадцать лет после того случая?

– Пустяки! Все будет отлично! – повторил Ник, и уже не столько для Билли, сколько для себя самого.

– Но он же – предатель, – неуверенно сказал Билли. – Мой папа – предатель…

– Что?

Ник вздрогнул от неожиданности. Почему мальчишка так говорит? Он ведь не знает подробностей той вьетнамской ночи… Как он мог догадаться, черт возьми? Меньше всего Нику хотелось навести Билли на какие-либо нехорошие мысли о своем отце. И вот…

– Предатель, – снова сказал Билли. – Он ведь предал маму и меня…

У Ника слегка отлегло от сердца – господи, да парень ведь не о том…

– Не надо так говорить, Билли. Никогда не называй так своего отца, – строго сказал Ник. – Ты еще слишком мал, чтобы судить его. Вот подрастешь, тогда другое дело: будешь лучше понимать что к чему… Пойми, это очень большая ответственность – говорить такие слова о ком-либо вообще, а уж тем более об отце.

– Ну, я не знаю… – неуверенно пробормотал Билли. – Извините…

– Все будет в порядке, – успокоил его Ник. – Вот ты увидишь его – и все глупые мысли сразу выскочат у тебя из головы, вот увидишь.

– Вы так думаете?

– Конечно. Знаешь, как бы он ни поступил тогда… В общем все, что случалось раньше, – это все в прошлом. А ты ведь не можешь жить в прошлом. Ты живешь здесь и сейчас, понимаешь?

«А сам-то я это понимаю? – спросил себя Ник. – Ты сам-то сумел уйти от проклятого прошлого, от гнетущих воспоминаний? И смог ли ты простить? Легко объяснять другим, а вот ты сам попробуй переступить через боль, через обиду… Трудно? Но ведь сам сказал: надо жить здесь и сейчас – так в чем же дело, старина? Других-то легче поучать, а ты вот сам попробуй…»

– Ты не можешь жить в прошлом, – решительно повторил Ник.

Но мальчик по-прежнему топтался на месте.

– Пошли, пошли!

– Да-а… А вдруг его дома нету… – продолжал кочевряжиться Билли.

– Нет дома? В этакую-то рань? Да ты что? – рассмеялся Ник. – Ладно, кончай: ищи-ка лучше двести десятый номер…

Билли нехотя зашаркал подошвами по тротуару Феррихилл-роад, только-только просыпающейся для нового дня.

– И дома тут какие-то уродские… – недовольно пробурчал мальчик.

– Да? – поинтересовался Ник. – А что такое? С тремя крышами, что ли?

– Говорю – уродские…

Ник засмеялся.

– Ну чего вы, дядя Ник? – обиженно спросил Билли. – Не верите, что ли?

– Верю, верю… Ты за номерами смотри.

– Да вот он, этот двести десятый…

– И что – тоже уродский?

– Ну… Не такой уж… – проворчал Билли все еще недовольно. – Так вроде ничего…

Коттеджик под 210-м номером и впрямь выглядел очень пристойно: беленые стены, зелененькие ставни, аккуратный балкончик… По хрустящей гравием дорожке Ник и Билли подошли к двери.

– Ну, звони, – сказал Ник.

– Нет. вы лучше сами позвоните, дядя Ник, – попросил мальчик.

– Ну, а ты что же? – заартачился Ник.

– Ну пожалуйста…

– Хорошо…

Ник сделал глубокий вдох и нажал на кнопку звонка.

– Вот видите – никого нет! – моментально заявил Билли, порываясь соскочить с крыльца.

– Да погоди ты! – схватил его за руку Ник.

Билли недовольно заворчал.

Дверь отворилась. На пороге стояла миловидная блондинка в очках, которые совсем не портили ее внешности. Она удивленно воззрилась на пришельцев.

– Здравствуй, Билли, – сказала наконец она.

– А вы-то кто? – ошарашенно спросил мальчик. – Откуда вы меня знаете?

– Твой папа показывал мне твою фотографию, – мягко улыбнулась женщина. – Там ты, правда, помладше, но я тебя все равно узнала.

– Вот как?

Билли никак не мог оправиться от неожиданности и смотрел исподлобья.

– Меня зовут Энни, – пояснила блондинка. – Я подруга Фрэнка… То есть твоего отца.

– А я – Ник Паркер. Я давний приятель Фрэнка: мы вместе воевали во Вьетнаме.

– Да вы проходите, – спохватилась Энни. – Добро пожаловать.

Они прошли в гостиную. Билли все еще дулся.

– А где же папа? – спросил он угрюмо.

Он уехал на несколько дней. Но ты не огорчайся: он скоро вернется. Поживешь пока здесь, дождешься его, ведь правда?

– А вы что – тоже здесь живете? – недружелюбно спросил Билли.

– Нет… – с запинкой ответила Энни. – Я просто… Видишь ли, твой папа на время своего отъезда попросил меня пожить здесь, покараулить дом…

– Что, в вашем городе много воров? – задиристо полюбопытствовал мальчик.

Энни не нашлась, что ответить. Ник попытался сгладить впечатление:

– У вас очень уютный домишко, Энни.

– Не у меня – у Фрэнка, – смущенно ответила Энни, оглядывая царящий вокруг кавардак.

«Вот дура – не успела прибраться!» – обругала она себя.

– Вот что, Билли, – сказал Ник, – ты давай-ка попасись там во дворе, подыши воздухом, а мы пока немножко поболтаем, о'кей?

– А может, я не хочу? – строптиво заявил Билли.

– Охота была тебе слушать скучные взрослые разговоры… Ладно, не упрямься.

Билли недовольно фыркнул и ушел во двор.

Энни с любопытством разглядывала Ника Паркера. Он чувствовал на себе ее внимательный взгляд.

– Видите ли, Энни, – сказал он, – сложилась такая ужасная ситуация…

– Что-нибудь с бывшей женой Фрэнка, да? – догадалась Энни.

– Да, – вздохнул Ник.

– Она заболела?

– Хуже. К сожалению, гораздо хуже… Ее убили вчера утром.

– Боже мой! Кто?

– Не знаю… Какие-то люди, кажется, они хотели взять Билли и его мать в заложники. Я не знаю, зачем им это нужно и кто они такие. Они еще и по пути к нам вязались…

– Кошмар…

– Да, немного смахивает на дурной сон… Тем не менее это так – и Линн больше нет в живых. Ее последней просьбой было доставить Билли к отцу. И вот он здесь… Вы позаботитесь о нем до приезда Фрэнка?

– Да, конечно, – растерянно сказала Энни. – А вы что же – не станете дожидаться Фрэнка?

– Я даже не знаю, стоит ли… Раз его нет, может быть, я свяжусь с ним позже, – уклончиво сказал Ник.

«Ну что же ты, – мысленно одернул он себя, – идешь на попятный? И даже, кажется, обрадовался, что Фрэнк в отъезде? И не хочешь вникать в его проблемы? Нет, брат, так дело не пойдет…»

– А скажите, – спросил он, – как вообще дела идут у Фрэнка?

– Да в общем неплохо, – осторожно сказала Энни. – Он талантливый химик – и вообще…

– Простите, но мне кажется, что вы чего-то не договариваете, – проницательно заметил Ник.

– Почему вы так думаете?

– Интонация… Такое впечатление, будто за вашими словами что-то прячется…

– Мне не хотелось бы об этом говорить… Но раз вы старый товарищ Фрэнка… Да, у него есть кое-какие неприятности. Но я не хотела бы говорить об этом сама. Наверное, вам все-таки лучше дождаться его самого – Фрэнк вам все и расскажет. Впрочем, может, еще все и обойдется…

Ник задумался.

– Может быть, кофе? Чай? – предложила Энни. – Вы не стесняйтесь.

– Нет, спасибо… Скажите, Энни, а эти неприятности Фрэнка – не могут ли они каким-либо образом быть связаны с покушением на Линн, с попыткой похищения Билли? Как вы думаете?

– О, я не знаю… – пробормотала Энни в полной растерянности. – Для меня все это так неожиданно…

– У Фрэнка были какие-то нелады с деньгами? – настойчиво продолжал Ник.

– Вероятно… Он не очень распространялся об этом, но я знаю, какой он азартный игрок… А где рулетка – там и долги, так, по-моему.

– Да, пожалуй.

– Но вы поймите, – с неожиданной горячностью сказала Энни, – Фрэнк – очень порядочный человек. Ему, возможно, свойственны какие-то слабости, но у кого их нет? Вы мне верите?

– Почему бы и нет?

– Я правду говорю…

– Да я и не спорю, – усмехнулся Ник. – Что вы со мной говорите, будто со следователем? Я всего лишь бывший однополчанин Фрэнка – и не более. Частное лицо… А вы давно знаете Фрэнка?

– Пару лет.

– И собираетесь за него замуж?

– С чего вы взяли? – вспыхнула Энни.

– Ну, если мужчина доверяет женщине свой дом на время отсутствия – это, наверное, о чем-то говорит… Или вам так не кажется?

– Мы просто очень хорошие друзья…

– Ну да, ну да…

Энни отчаянно покраснела и была рада, что ее собеседник не может этого заметить.

– А куда уехал Фрэнк?

– Не знаю… – замялась Энни.

– Жаль, – вздохнул Ник. – Жаль, если вы не знаете. А то мы могли бы связаться с ним и сообщить обо всем произошедшем.

– Боюсь, что это невозможно…

«Все-таки она что-то утаивает, эта Энни, – подумал Ник. – Но говорить почему-то не хочет… Впрочем, логично: почему она должна доверяться какому-то незнакомцу? Ладно, дождусь Фрэнка – тогда все и прояснится. Вот только Билли… Если вся эта заваруха имеет отношение к Фрэнку, то Билли опасно находиться здесь, в доме отца. Может быть, увезти его пока к себе во Флориду? Или поселить у Энни? Нет, Энни не подходит: если кто-то пристально интересуется Фрэнком, то и об их связи ему известно… Что же делать? Все-таки во Флориду? Но не заупрямится ли Билли?»

«Ну вот, сын Фрэнка и вошел в мою жизнь, – размышляла Энни. – Как-то теперь все сложится? Пока мальчик жил далеко, он был какой-то абстрактной величиной, личиком на фотографии. И вот он здесь… А вдруг ему не захочется иметь мачеху? Вдруг он возненавидит меня? Ведь если Фрэнк будет вынужден встать перед выбором, конечно же, он выберет сына, это совершенно понятно… Так что же – значит, не судьба? И нужно забыть вкус коктейля «Эй-Эф»? Господи, как же все неладно в этой жизни…»

– Надо подумать, что теперь делать дальше, Энни, – сказал Ник.

– Да-да, – рассеянно отозвалась Энни.

– Я не думаю, что Билли будет здесь в полной безопасности.

Энни вздрогнула.

– Эти люди очень настырны, они так просто не отвяжутся от мальчика…

– Ой, какой ужас вы говорите…

– Я знаю, что говорю, Энни…

И словно бы в подтверждение его слов входная дверь распахнулась настежь, и оторопевшая Энни увидела ухмыляющегося бандита, который цепко держал за горло хрипящего и брыкающегося Билли. Пистолет бандита был приставлен к виску мальчика.

– Ни с места – или я разнесу на кусочки голову этому щенку! – крикнул гангстер.

Рука Ника метнулась к трости, прислоненной к креслу, но его остановило недвусмысленное предупреждение:

– Не дергайся, слепой, а то мальчишке не поздоровится! Я не шучу!

В комнату проник второй гангстер – тоже с пистолетом, гаденько улыбающийся.

– Ну-ка конфискуй его палку, Гэмбл! – распорядился первый. – А то, говорят, он горазд ею размахивать, когда не надо. И в машину его!

– А как с бабой быть, Проктор? Может, придушить ее подушкой?

– Зачем? Пускай с нами прокатится. Или ты боишься, что нам с ней будет слишком тесно?

– Мне с телками чем теснее, тем лучше. Меня это вдохновляет, – хихикнул Гэмбл.

– На что это тебя вдохновляет? – осклабился Проктор.

– На подвиги!

– А, я знаю: две палки за ночь для тебя как раз подвиг, – хрюкнул Проктор.

– Да пошел ты!.. – отмахнулся Гэмбл. – Эй вы, поворачивайтесь, живо!

«Ну вот, кажется, и все», – подумал Ник Паркер.

18

Стиснутая в кабине крытого пикапа между двумя гангстерами, Энни чувствовала себя крайне неуютно.

– Что вам надо, мерзавцы?! – жалобно воскликнула она.

– Может, и тебя, – оскалился Гэмбл. – А вообще помолчи, шлюха. Когда тебе надо будет раздвинуть ножки, я и сам скажу.

– Ха! – хлопнул по баранке Проктор. – Кто бы мог подумать, что это будет так просто. Ибаньес чудило – все стращал этим калекой.

– Да, он что-то совсем в штаны наложил. Ну, ништяк, заработаем на этом мальце кучу денег. Давай-ка обмоем это дело! Держи!

Гэмбл передал Проктору квадратную бутылку виски. Тот сделал солидный глоток и вернул посудину напарнику.

– А ты хочешь выпить, девочка? – спросил Гэмбл, небрежно потрепав Энни по пышной груди.

– Отстань, подонок! – закричала она, безуспешно пытаясь освободить связанные за спиной руки.

– Чего такая неласковая? – удивился Гэмбл. – Я тебе разве не нравлюсь? Ну, ты подожди, еще распробуешь – я парень хоть куда. Особенно когда вижу такие клевые сиськи, прямо сам не свой становлюсь!

– Козел… – зло прошипела Энни. – Откуда ты только взялся, такой козел?

– Ты слышишь, Проктор? – обиженно обратился Гэмбл к товарищу. – Она недовольна нашим обществом. Надо было и впрямь ее придушить!

– Ладно, еще успеешь, – флегматично отозвался Проктор. – Куда она денется…

– И то верно, – кивнул Гэмбл. – Но какого хрена она сиськи свои прячет?

Он рывком распахнул блузку Энни. Та только ахнула.

– Вот, совсем другой дизайн! – удовлетворенно сказал Гэмбл. – И правильно, что бюстгальтер не носишь, к чему лишние тряпки?

Проктор покосился на красоты Энни и плотоядно причмокнул:

– Подходящие габариты. Даже в кабине стало жарко, чувствуешь?

– Еще бы!

И Гэмбл игриво ущипнул Энни за сосок.

– Убери руки, гадина! – взвизгнула она, с ужасом ощущая, как грудь, помимо ее воли, рефлекторно напряглась, набухла.

– Ну почему же? – веселился тот. – Сама такое вымя отрастила на страх врагам, а потом – не трогай. Несправедливо получается!

И Гэмбл с удовольствием потискал вздымающиеся от негодования холмы ее грудей. А Проктор тем временем свободной от руля рукой вовсю шарил по ее круглым, плотно сдвинутым коленкам.

– Эй-эй, ты не отвлекайся! – предостерег его Гэмбл. – Следи за дорогой!

– Тоже ведь подержаться хочется…

– Потом подержишься. Разобьешь машину – и тогда этих гавриков на себе волочь, что ли? А Мак-Реди опозданий не любит…

– Заткнись ты, трепло! – оборвал его Проктор. – Кто тебя за язык тянет?

– Да ладно! – отмахнулся Гэмбл небрежно. – Эта соска уже никому ничего не скажет, кроме нас с тобой.

Проктор только пожал плечами.

– А что, крошка, – опять принялся за свое Гэмбл, подбрасывая ладонью тугие груди Энни, – ты как больше любишь: классически или рачком, а? Молчишь? Ладно-ладно, потом разберемся. Узнаешь много нового, расширишь свои сексуальные горизонты…

…А на полу в кузове пикапа тем временем бессильно болтались Ник и Билли, связанные по рукам и ногам. Все попытки Ника освободиться от пут были безуспешными – бандиты постарались на совесть.

– Ни черта не получается, – огорченно выдохнул он. – Билли, я ничего не могу поделать.

Мальчик только всхлипнул в ответ.

– Билли, послушай меня, Билли. Теперь ты должен попытаться…

– Я? Нет, я не смогу.

– Билли, ты должен сделать это. Ты гибче, чем я, у тебя обязательно получится.

– Ох, дядя Ник, я попробую…

…А в кабине Гэмбл продолжал куражиться над Энни.

– Так что ж ты заскучала, красотка? Погоди, скоро приедем на место и займемся хорошим делом. Ты же любишь трахаться, да? Ведь любишь – по глазам вижу. И нечего из себя скромницу строить, все вы одинаковые становитесь, когда крепкий кол себе между ног получаете. Только об этом и думаете…

– Это у тебя-то крепкий? – дерзко сказала Энни, презрительно посмотрев на Гэмбла.

– А ты что – сомневаешься? – опешил гангстер. – Не веришь, сучка?

– Не верю, – через силу улыбнулась Энни. – Когда мужик так много треплется, значит, в постели он сущее дерьмо… Вот так-то вот.

Проктор закатился от хохота:

– Классно она тебя поддела, парень! Отбрила – будь здоров!

– Ах ты шлюха! – рассвирепел Гэмбл и влепил Энни звонкую пощечину…

…Не могу, дядя Ник, – простонал в кузове Билли. – Ну просто никак!

– Мы же оба умрем с тобой, Билли, – грустно сказал Ник. – Ты понимаешь?