Текст книги "Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

– Ну… – начал увиливать Секох; в течение всего разговора он потихоньку подгребал вперед, но теперь решительно приблизился к туше убитой коровы. – Простите мои манеры, сэр. Я простой водяной дракон… – И он внезапно и жадно набросился на тушу.

Джим наблюдал. Его первым импульсом было сострадание: дать дракону поесть прежде, чем расспрашивать его. Но, сидя и наблюдая, Джим почувствовал активность – и весьма значительную – пробудившегося голода. Его желудок внезапно и громко заурчал. Глядя на разодранную тушу коровы, он пытался убедить себя, что это не пища для цивилизованного человека. Сырое мясо мертвого животного: дохлая плоть, кости, шкура…

– М-м. Да, – сказал Джим, придвигаясь поближе к Секоху и к корове; через минуту он откашлялся: – Выглядит неплохо.

Желудок снова заурчал. Очевидно, тело дракона было лишено человеческой щепетильности, которая нашептывала, что лежащая перед Джимом туша непригодна в пищу…

– Секох?

Секох с неохотой поднял голову и настороженно вгляделся в Джима, не переставая при этом лихорадочно чавкать.

– Э… Секох… Я впервые в этих краях, – признался Джим. – Предполагаю, ты хорошо знаешь местность. Я… А как, как она на вкус, эта корова?

– Отвратительная… М-мм, – морщась, но с полным ртом сообщил Секох. – Жесткая, старая… вонючая. Годная разве что для водяного дракона, как я, но не для…

– Я хотел расспросить о местности…

– Да, ваша честь?

– Думаю… Впрочем, это твоя корова.

– Так обещала ваша честь, – осторожно напомнил Секох.

– Но мне любопытно, – Джим доверительно улыбнулся, – какой у этой коровы вкус? Раньше мне не доводилось пробовать ничего подобного.

– Неужели, сэр?

Из глаза Секоха выкатилась крупная слеза и пала в траву.

– Да, никогда. Можно – если ты не возражаешь – отведать кусочек, а?

По щеке Секоха скатилась вторая слеза.

– Если… если ваша честь того желает, – сдавленно произнес он. – Прошу вас присоединиться к трапезе.

– Благодарю, – сказал Джим.

Он подошел к корове и запустил зубы в лопаточную часть. Ароматная кровь парного мяса струйкой потекла на его язык. Резким движением он вырвал предплечье…

Немного погодя он сидел рядом с Секохом, облизывая кости шершавой верхней поверхностью раздвоенного языка, который больше всего напоминал наждачную бумагу.

– Наелся, Секох? – спросил Джим.

– От пуза, сэр, – ответил водяной дракон, голодным, безумным взглядом озирая обглоданный скелет. – Да простит меня ваша честь, но я ужасно неравнодушен к костному мозгу…

Он схватил берцовую кость и принялся похрустывать ею, как леденцом.

– Завтра выследим корову, и я убью ее, – сообщил Джим. – И ты съешь ее в одиночку.

– Благодарю вас, ваша честь, – Секох принял подношение с вежливым скептицизмом.

– Я обещаю… А теперь расскажи, где находится Башня Ненависти?

– Ч-ч-то? – начал заикаться Секох.

– Башня Ненависти. Башня Ненависти! Знаешь, где она?

– О, да, сэр. Но ваша честь не пойдет туда? Да, ваше святейшество? Я не вправе советовать вашему высочеству, – испуганно запищал Секох.

– Продолжай, – сказал Джим.

– Разве можно сравнивать тщедушного, робкого водяного дракона с вашей честью? Но Презренная Башня – это ужасное место, ваше высочество.

– Презренная Башня?

– Так называют ее у нас на болоте, ваше…

– Насколько ужасное? – оборвал его Джим.

– Это… необъяснимо. – Секох несчастно огляделся вокруг. – Пятьсот лет назад Башня наслала на нас вырождение, а до того мы были такими же, как и остальные драконы. Безусловно, не такими громадными и свирепыми, как вы, сэр. По слухам, Темные Силы были очень быстро усмирены, а Башня разрушена, только какой прок был от того водяным драконам? Все разбежались по домам, бросив нас в новом обличье на произвол судьбы. Говорят, сейчас Башня уже не опасна. Но на вашем месте я ни за что бы не отправился туда. Ни за что, ваше величество.

– Но в чем опасность? – спросил Джим. – Кого следует опасаться? Кто обитает в Башне?

– Не скажу, что там кто-либо живет, – осторожно ответил Секох. – Ваше высочество не сможет запустить в него лапу. Дело в том, что если кто-либо или что-либо, кому туда нет доступа, приближается к Башне, то Башня как-то влияет на них, сэр. Разумеется, туда частенько наведывается всякая нечисть. Но иногда оттуда исходит нечто странное, а совсем недавно…

Секох остановился, сбившись с повествования, и усердно зашарил среди коровьих костей.

– Что недавно?

– Ничего… ничего особенного, ваше превосходительство! – пронзительно взвизгнул Секох. – Ваша достопочтенность не должна слишком много требовать от ничтожного водяного дракона. Мы не блещем умом. Я только… хотел сказать, что с недавних пор Башня стала еще страшнее и грознее. Никто не знает, почему. И мы стараемся держаться от нее подальше!

– Возможно, у тебя разыгралось воображение, – кисло заметил Джим.

Он всегда был скептиком по натуре, и поскольку этот странный мир не всегда следовал нормальному порядку и течению событий – по крайней мере, как он их понимал, – сознание Джима инстинктивно восставало против слепой веры в сверхъестественное – особенно в сверхъестественные ужасы старинных второсортных кинолент.

– Мы знаем то, что знаем, – с необычным упрямством ответил водяной дракон. Он выставил напоказ свою костлявую иссушенную лапу. – Это вот разве воображение?

Джим невразумительно промычал. Только что поглощенный ужин нагонял сон. Серые свинцовые сумерки уходящего дня притупили восприятие. Он чувствовал вялость и апатию.

– Завалюсь-ка я спать, – сообщил он. – Так как мне добраться отсюда до Презренной Башни?

– Пойдете на запад, ваша смелость. Сбиться с пути невозможно.

В последних словах водяного дракона слышалась убедительная дрожь, уже совершенно безразличная сонному Джиму. Он продолжал слушать Секоха, словно сквозь какой-то туман.

– Держитесь Большой Гати. Это широкая полоса твердой земли, тянущаяся миль на пять с востока на запад через болота к морю. Держитесь ее, и выйдете к Башне. Она стоит на высокой скале на краю океана.

– Пять миль… – пробормотал Джим.

Надо ждать рассвета; перспектива обрадовала Джима. Вечерний холодок не тревожил покрытое бронированными пластинками тело, а трава окутывала своей мягкостью.

– Да, пожалуй, я посплю, – пробормотал он. Джим растянулся на траве и, повинуясь драконьему инстинкту, изогнул шею, по-птичьи спрягав голову под крыло. – Спокойной ночи, Секох.

– Как пожелает ваше превосходительство, – робким голосом отозвался водяной дракон. – Я пристроюсь вон там, и если вашему святейшеству понадобятся мои услуги, – только кликните, и я сразу же приду…

Слова стерлись и исчезли. Джим медленно погружался в сон, словно идущий ко дну перегруженный корабль с пробоиной…

Глава 7

Когда Джим открыл глаза, солнце уже поднялось над горизонтом. Яркий, холодный свет раннего утра умыл небосвод прозрачной голубизной. Утренний бриз легко раскачивал заросли тростника, покрывая рябью гладь мелкого озерца, возле которого лежал Джим. Он широко зевнул, сел, изумленно заморгал и огляделся.

Секох исчез. А вместе с ним и объедки.

На мгновение Джим почувствовал слабое раздражение. Подсознательно он рассчитывал выудить из водяного дракона кой-какие сведения о болотах. Но раздражение сменилось весельем. Мысленная картина, как Секох тайком собирает в тишине обглоданные кости и перед рассветом украдкой сбегает вместе с ними, импонировала чувству юмора Джима.

Он подошел к краю озера и принялся пить, лакая, как кот, – с той лишь разницей, что каждое движение длинного языка закачивало в горло несколько литров воды. Утолив жажду, он с тоской посмотрел на запад, разглядывая туманную линию океана, а затем попытался раскрыть крылья…

– Ой! – воскликнул он и поспешно сложил крылья, мысленно проклиная себя.

Следовало предвидеть нечто подобное, памятуя, как сильно выдохся вчера в полете Смргол. Первая же попытка Джима расправить крылья Горбаша вызвала в редко используемых мышцах кинжальную боль. Как нетренированный человек, на долю которого выпала случайная, но изрядная физическая нагрузка, Джим ощутил ломоту и онемелость именно в самой необходимой ему сейчас части тела.

Ирония ситуации не ускользнула от Джима: двадцать шесть лет он прекрасно обходился без крыльев, но сейчас, вкусив за один день радость полета, недовольно взирал на перспективу пешего передвижения. Веселое настроение исчезло достаточно быстро. Джим повернул голову в направлении океана и, задав себе маршрут, двинулся вперед.

К сожалению, путь выдался далеко не прямым. Инстинктивно Джим старался выбирать дорогу посуше, однако ему частенько приходилось перепрыгивать через канавы, что заставляло крылья рефлекторно раскрываться, посылая в задубелые мускулы новые уколы боли. Пару раз ему пришлось даже плыть – через длинную канаву и довольно мелкое, но слишком широкое, чтобы просто перепрыгнуть, озерцо. Теперь Джиму стало ясно, почему драконы предпочитают ходить или летать. В противоположность людям, плотность, тел драконов оказалась больше, чем у воды. Иными словами, если Джим не плыл изо всех сил, то тут же шел ко дну. И у драконов, как обнаружил вскоре Джим, возникал почти панический страх перед водой, которая могла попасть в ноздри.

Однако он вскоре выкарабкался на широкую полосу земли, по его предположению и являвшуюся Большой Гатью, о которой упоминал Секох. Иной дороги среди болот видно не было. Дамба, как определил для себя Джим Большую Гать, устремлялась на восток прямой, словно римские дороги, линией. Вероятно, она была кем-то построена, так как насыпь возвышалась на несколько футов над остальной поверхностью и на ней росли кусты и редкие деревья…

Джим катался по траве – он только что переплыл через очередное озерцо – и сейчас перевернулся животом вверх, намереваясь погреться на солнышке. Дерево, росшее неподалеку, защищало от солнца глаза, зато тепло поднимающегося светила ублажало окаменевшие мускулы, да и трава была фантастически мягка. Джим шел и плыл все утро, и полуденная передышка подействовала расслабляюще. Он пригрелся, опустил голову на передние лапы и задремал…

Разбудило его чье-то пение. Он поднял голову и осмотрелся. Кто-то приближался со стороны дамбы. Джим различил глухой стук копыт о твердую землю, звяканье металла, скрип кожи и сильный баритон, весело напевающий песню о себе самом. О чем всадник пел ранее, Джим не имел ни малейшего представления. Но сейчас он уже смог отчетливо различать слова:

 
…надежное копье, и крепкая рука
Сжимает меч, и сталь огнем горит —
Явись, дракон воды, подставь свои бока,
Узнай на что способен Невилл-Смит!
 

Мелодию, как показалось Джиму, он где-то слышал раньше. Он пытался точно определить, знает ли мотив или нет, когда раздался треск веток. В двадцати футах от Джима заросли кустов раздвинулись, и из-за них появился человек при полных доспехах, с поднятым забралом; треугольный алый флаг, прикрепленный к поднятому копью, развевался у рыцаря над головой. Он восседал на большом, но неуклюжем белом коне.

Джим заинтересовался и сел, чтобы получше разглядеть незнакомца.

Это оказалось не совсем верным решением. Всадник немедленно заметил его, забрало с лязгом опустилось, рука в стальной рукавице взяла длинное копье наперевес, позолоченные стремена сверкнули, и белый конь, перейдя на тяжелый галоп, понесся прямо на Джима.

– Невилл-Смит! Невилл-Смит! – раздавался приглушенный забралом клич всадника.

У Джима сработал какой-то условный рефлекс. Позабыв об усталых мускулах, он взвился в воздух и готов был атаковать приближающуюся фигуру, когда холодная рука рассудка отрезвила сознание, и дракон приземлился на разлапистой верхушке дерева, которое совсем недавно заботливо укрывало от солнца его глаза.

Рыцарь, как определил всадника Джим, резко остановил коня под деревом и сквозь ветви посмотрел на Горбаша. Тот смотрел на рыцаря. Ветви дерева настораживающе потрескивали под тяжестью драконьего тела, а расстояние до шлема рыцаря едва ли приводило Джима в восторг.

Рыцарь поднял забрало и откинул голову, чтобы как следует рассмотреть дракона. Несмотря на отбрасываемую шлемом тень, Джим в свою очередь впился взглядом в рыцаря: широкоскулое лицо с яркими голубыми глазами, массивным крючковатым носом и выступающим мощным подбородком.

– Спускайся, – пригласил рыцарь.

– Нет, спасибо, – ответил Джим, покрепче вцепившись когтями и хвостом в ствол дерева.

В разговоре возникла пауза – явное следствие легкого взаимонепонимания; соперники переваривали обстановку.

– Ах ты, чертов водяной дракон! – решительно выкрикнул рыцарь.

– Я не водяной дракон.

– Перестань нести ерунду!

– И не собирался.

– Я сказал, не заливай!

– Я говорю правду, – рассердился Джим, ощутив прилив драконьего гнева. Но, усмирив запал, спокойно продолжил: – Держу пари, ты никогда не угадаешь мою истинную сущность.

Но истинная сущность противника меньше всего интересовала рыцаря. Он привстал на стременах и сквозь ветви потыкал копьем в направлении Джима. Острие останавливалось в четырех футах от дракона.

– Черт! – разочарованно выругался рыцарь. Он опустил копье и призадумался. – Сняв доспехи, – рассуждал он, очевидно, беседуя сам с собой, – я заберусь на это дерево. Но что, если он улетит, и тогда придется сражаться на чертовой земле?

– Рыцарь! – хмыкнул Джим. – Я готов спуститься. – Рыцарь радостно поднял голову, – при условии, что ты выслушаешь меня и постараешься понять все, о чем я тебе расскажу.

Рыцарь обдумал предложение.

– Договорились, – в итоге согласился он и угрожающе потряс копьем. – Но никаких просьб о пощаде!

– Безусловно.

– Пощады от меня не жди, черт побери! Это противоречит данной мною клятве. Вдовы и сироты, мужчины и женщины Святой Церкви и достойные враги могут просить о пощаде на поле битвы. Но не драконы!

– Полностью согласен с тобой, – поддакнул Джим. – Я только хотел убедить тебя, кто я на самом деле.

– Мне безразлично, кто ты.

– Сомневаюсь, – сказал Джим. – Я вовсе не дракон. На меня наложено заклятие… и я превратился в дракона.

– Затертая байка.

– А зря! – Джим так крепко впился когтями в дерево, что начала отваливаться кора. – Я такой же человек, как и ты. Ты слышал о волшебнике С. Каролинусе?

– Слыхивал, – проворчал рыцарь. – Известная личность. И что, ты хочешь меня уверить, что он заколдовал тебя?

– Нет. Наоборот. Он превратит меня обратно в человека, как только я разыщу леди, с которой я помолвлен и которую похитил настоящий дракон. Поэтому судьба и занесла меня так далеко от дома. Всмотрись! Разве я похож на обычного водяного дракона?

Рыцарь внимательно осмотрел Джима.

– Хм-м, – промычал он, задумчиво потирая крючковатый нос. – Да, ты раза в полтора крупнее, чем ранее попадавшиеся мне драконы.

– Каролинус разузнал, что моя леди заточена в Презренной Башне. Он послал меня подыскать Соратников, чтобы я смог спасти ее.

Рыцарь не сводил глаз с Джима.

– Презренная Башня? – переспросил он.

– Да.

– Никогда не слышал, чтобы дракон или кто-нибудь еще, будучи в здравом рассудке, хотел отправиться в Презренную Башню. Я и сам как-то не стремлюсь туда. Но, клянусь небесами, если ты дракон, то храбрости тебе не занимать.

– Я не дракон, – сказал Джим. – Отсюда и храбрость. Я джентльмен, такой же, как ты, и стремлюсь спасти свою возлюбленную.

– Любовь? – Рыцарь порылся в седельных сумках, вытащил белую тряпку и высморкался. – Очень трогательно. И ты любишь свою даму?

– Разве всякий рыцарь не любит даму своего сердца?

– Как сказать… – Он убрал платок. – Некоторые любят, некоторые нет. К сожалению, в наши дни все вертится вокруг политики. Но это чистое совпадение. Я тоже люблю свою даму сердца!

– Тогда тебе прямой резон не мешать мне в поисках дамы сердца!

Рыцарь в очередной раз задумался.

– Откуда мне знать, правду ты говоришь или нет? – сказал он. – Чертовы драконы могут наврать с три короба.

На Джима нашло вдохновение.

– Поступим так, – начал он. – Подними меч за острие, а я поклянусь на рукояти, как на кресте, что все сказанное мной – правда!

– Чего стоит клятва драконов? У драконов отсутствует душа, черт побери!

– Согласен, – возразил Джим. – Но у джентльмена и христианина душа присутствует. И как христианин, и как джентльмен, я не осмелюсь нарушить клятву.

Джим наблюдал, как рыцарь вел явно неравную битву с обратной логикой, и поражение наступило быстро.

– Хорошо, – сказал он. Подняв меч за клинок рукоятью вверх, он позволил Джиму произнести клятву.

Когда он вложил меч в ножны, Джим в полупрыжке-полуполете спланировал с дерева на землю.

– Возможно, я поступаю правильно… – задумчиво произнес рыцарь, наблюдая, как Джим, встав на задние лапы, принялся отряхивать кору и ветви с передних лап. – Как-то на Михайлов день в замок пришел предсказатель в серой монашеской рясе и перед уходом прочел вот такие стихи:

 
Задумайся, когда глаза, твердя одно,
запутывают мысль во взгляде.
В любви о чести чаще вспоминай,
иначе будешь с совестью в разладе.
 

Но смысла я не понял.

– Да? – Джим лихорадочно размышлял. – Смысл прост и очевиден. Я спасаю мою возлюбленную, ты же, убив меня, совершаешь непростительный поступок, противоречащий рыцарской этике и предсказанию.

– Клянусь Святым Иоанном! – восхищенно воскликнул рыцарь. – Безусловно! А я-то, глупец, считал, что сегодня выследил обыкновенного водяного дракона! Какая удача! Но ты уверен, что мотивы твоих поступков чисты и благородны?

– Да, – холодно подтвердил Джим.

– Удача не отвернулась от меня! Но прежде я вынужден испросить разрешение у дамы моего сердца – ведь дело деликатное, в него вовлечена другая женщина. Но вряд ли она станет возражать против такой предоставленной небесами возможности. Полагаю, нам следует представиться, ведь поблизости нет никого, кто бы познакомил нас. Вы, несомненно, узнаете мой герб?

Он развернул щит так, чтобы Джим сумел получше рассмотреть герб. На красном фоне выделялся серебряный крест, чуть развернутый боком к смотрящему. Снизу, в треугольной выемке, примостился диковинный черный зверь.

– Красный цвет и серебряный крест, – пояснил рыцарь, – непременные геральдические атрибуты рода Невилл из Рэби. Мой прадед, как младший из рода, внес изменение в фамильный герб: этого черного соболя. А я, Брайен Невилл-Смит, принял герб по праву прямого наследования.

– Невилл-Смит, – проговорил Джим, припоминая имя из песни и обрывочные познания в геральдике. – Я буду говорить от лица человека.

– Несомненно, сэр, – согласился Невилл-Смит.

– Мой герб: красный фон, серебряная пишущая машинка на соболином письменном столе. Сэр Джеймс Эккерт, рыцарь Бакалавр, – Джим неожиданно припомнил некоторые разъяснения Каролинуса и не преминул воспользоваться ими для поднятия авторитета, – барон Ривероук. Это большая честь – познакомиться с вами, сэр Брайен.

Невилл-Смит снял шлем, повесил его на переднюю луку седла и озадаченно взъерошил шевелюру. У него были светло-каштановые волосы, свалявшиеся под тяжестью шлема, и когда солнце осветило лицо рыцаря, стало ясно, что он был примерно одного с Джимом возраста. Но темный загар и морщинки в уголках голубых глаз Невилла-Смита несколько сбили Джима, пытавшегося определить возраст всадника, пока тот был в шлеме. Несколько старил его и белый рубец шрама, рассекавшего правую щеку до низа челюсти, придавая внешности рыцаря вид ветерана военных битв.

– Пышащая машинка, – пробормотал сэр Брайен. – Пышащая машинка…

– Местный зверь, похожий на грифона, – поспешно разъяснил Джим. – В окрестностях Ривероука их в избытке. Это в Америке. Мои земли лежат на западе, за океаном. Вероятно, ты не слышал о них?

– Унеси меня черти! Конечно нет! – откровенно признался сэр Брайен. – Тебя заколдовали там?

– И да, и нет, – осторожно ответил Джим. – Магия перенесла меня и леди Анджелу в вашу страну. А когда я проснулся, то оказался в теле дракона.

– Любопытно, – невинные ярко-голубые глаза сэра Брайена контрастировали с загорелым лицом и шрамом. – Анджела? Красивое имя.

– И она красавица, – печально согласился Джим.

– Какое совпадение, сэр Джеймс! А не пропустить ли нам по глоточку за наших прекрасных дам, пока представляется такая возможность.

Джим сглотнул слюну.

– Ты рассказывал о своей даме сердца, – быстро сказал он. – . Как ее зовут?

– Леди Геронда, – сэр Брайен принялся рыться в седельных сумках. – Куда же я засунул ее подарок? В предвкушении битвы я, разумеется, обвязываю им руку, но когда выезжаешь поохотиться на драконов… Момент. Он ведь должен быть под рукой:..

– Не проще ли описать словами? – предложил Джим.

– Ты прав. – Сэр Брайен прекратил поиски. – Это платок с монограммой. Г.д’Ш. Леди Геронда Изабель де Шане, в настоящее время хозяйка Замка Малверн. Ее отец, сэр Оррин, без пяти дней три года как отправился на войну с восточными язычниками, и больше о нем ничего не слышали. И если бы не этот факт, и если бы мне не нравилось носиться по стране, завоевывая почет и уважение, то мы бы давно поженились.

– Но зачем? Почему ты разъезжаешь по стране? – с любопытством спросил Джим.

– Пресвятые небеса! По настоянию леди Геронды! Она хочет, чтобы я вернулся домой целым и невредимым ко дню нашей свадьбы.

Джим не совсем разобрался в мелькавших в разговоре аргументах, о чем и сообщил рыцарю.

– И как вы живете у себя за морем? – вопросил сэр Брайен. – Когда я женюсь и вступлю во владение землями, то вынужден буду самолично набирать рекрутов, если моему сюзерену или королю потребуются мои услуги во время войны. Не заработав имени, я буду вынужден возглавлять отряд деревенских увальней и крестьян, которые при первой же встрече с солдатами бросятся врассыпную, и мне останется одно – умереть на поле битвы, чтобы не запятнать свою честь. Но, если я завоюю репутацию бойца, многие опытные воины придут служить под мое знамя, уверенные, что я позабочусь о них. И сами в знак благодарности позаботятся обо мне.

– А-а… – протянул Джим.

– Нельзя не учитывать и то, – задумчиво продолжал сэр Брайен, – что погони поддерживают физическую форму. Хотя обитающие в округе водяные драконы не более, чем легкая разминка для рыцаря. Вот почему я возлагал на’тебя столь великие надежды. А тренироваться на соседях негоже. Чересчур велика вероятность ссор да войн.

– Понятно, – сказал Джим.

– Однако, – оживился сэр Брайен, – все хорошо, что хорошо кончается. А твой поход ради спасения дамы сердца куда весомей для моей репутации, чем дюжина заколотых водяных драконов. Но долг требует сперва получить разрешение леди Геронды. К счастью, замок Малверн всего в полутора днях пути. Но длинных дней – так что не лучше ли нам двигаться?

– Двигаться?

– Путешествовать, покрывать расстояние, сэр Джеймс! – Брайен посмотрел на солнце. – Солнце зайдет через полдня, а это означает, что лишь в полдень второго дня или в лучшем случае немного раньше мы увидим ворота замка Малверн. В путь.

– Обожди, – сказал Джим. – Почему мы едем в замок Малверн вдвоем?

– Причины уже объяснены, любезный сэр, – чуть раздраженно ответил сэр Брайен, разворачивая коня на восток. – Леди Геронда обязана дать разрешение. Как-никак я поклялся ей служить.

Джим посмотрел на рыцаря.

– Все равно не ясно, – сказал он. – Что она должна разрешить?

Но Брайен уже удалялся от океана. Джим поспешно догнал рыцаря.

– Что должна разрешить леди Геронда? – переспросил он.

– Сэр Джеймс, – строго ответил Брайен, повернув голову и посмотрев Джиму в глаза; сидя верхом на коне, он сравнялся ростом с Горбашом, идущим на четырех лапах. – Если эти продолжающиеся расспросы некая шутка, то она в дурном вкусе. Моя госпожа должна дать разрешение сопровождать тебя и стать Соратником в твоем походе.