Текст книги "Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

– Возможно, я гораздо смышленей, чем ты считаешь, – серьезно заметил Джим.

– Не стоит. Не стоит обижаться. Этот разговор частного порядка. А отсутствие ума никогда не считалось позором для дракона. Это лишь неудобство для жизни в современном мире, когда джорджи научились наращивать на тело панцири и высовывать из себя длинные острые рога и жала. Но я хочу запечатлеть в твоем сознании мысль, в существовании которой не признался бы никому другому. Если мы собираемся выжить, то рано или поздно нам предстоит вести переговоры с джорджами. Непрекращающаяся война не наносит им ощутимого вреда, а вот наши потери десятикратны в количественно-пропорциональном соотношении с племенной численностью… О, прости, ты же не знаком с терминами…

– Наоборот, я понял больше, чем ты сказал.

– Ты удивляешь меня, мой мальчик. – Смргол бросил настороженный взгляд. – Тогда разъясняй!

– Уничтожение значительной части ареала какого-либо растения или животного. Вот что это означает!

– Клянусь первородным яйцом! Возможно, для тебя не все еще потеряно. Я хотел акцентировать важность миссии, а также подстерегающую тебя опасность. Не рискуй, праплемянник. Ты – единственный мой родственник. И по доброте душевной скажу, что несмотря на хорошо накачанные мускулы, любой панцирный джордж, обладая небольшим опытом, через час разрубит тебя на куски.

– Ты так считаешь? Возможно, мне лучше вообще хвоста не высовывать?

– Прекрати. И перестань обижаться. Надо вытянуть из джорджа следующее: откуда он родом и какого енота пришел к нам. Я ухожу. Не стоит лишний раз пугать его. Если будет молчать – долго не мучайся, оставь его в пещере. Отсюда он не сбежит. А ты – слетай к волшебнику, живущему у Звенящей Воды. Тебе известно место. Это к северу от нас. Начинай переговоры через него. Скажешь, что пойман джордж – дашь его описание – и что мы хотим обсудить условия перемирия. Волшебник сам подготовит встречу. И, несмотря ни на что, – Смргол сделал паузу и строго посмотрел в глаза Джима, – не смей спускаться в нижнюю пещеру за советом. Я контролирую ситуацию на одном престиже, да и то с невероятным трудом. Я хочу создать впечатление, что ты способен единолично справиться с миссией. Понятно?

– Да, – подтвердил Джим.

– Отлично. – Смргол вперевалку добрался до наружного проема. – Удачи, мой мальчик, – сказал он и спикировал.

Джим услышал звук полувзмахов огромных кожистых крыльев, уходящий вниз и стихший в отдалении.

Он повернулся к клетке, стянул накидку и увидел забившуюся в дальний угол, сжавшуюся Энджи.

– Все в порядке, – торопливо успокоил он, – Это же я, Джим.

Он изучил, как открывается клетка. Через секунду он обнаружил запертую на висячий замок дверь. Ключа не было. Тогда он одной громадной лапой схватился за дверь, а второй уперся в прутья клетки и со всей силы отжал… Замок звякнул и отлетел, прутья растопырились, дверь открылась нараспашку, а Энджи закричала от ужаса.

– Энджи, это же я! – раздраженно повторил Джим, – Выходи!

Девушка не вышла. Она схватила сломанный прут и, держа его, как кинжал, острым расщепленным концом наставила на Джима.

– Не подходи, дракон, – предостерегла она. – Или я выколю тебе глаза.

– Ты спятила, Энджи! – закричал Джим. – Это же я! Разве я похож на дракона?

– Еще как! – выпалила Энджи.

– Да? Но ведь Генсслер говорил…

В тот же момент потолок обрушился на голову Джима.

Он пришел в сознание и увидел склоненное над его глазами озабоченное лицо Энджи.

– Что произошло? – дрожащим голосом спросил он.

– Не знаю, – ответила она. – Внезапно ты осел и потерял сознание. Джим… неужели это ты, Джим?

– Да, – тупо ответил он.

– …– сказала Энджи.

Он не ухватил смысла сказанного. В голове творилось нечто неправдоподобное, напоминающее ментальный эквивалент двойного видения, сопровождающего тяжелые сотрясения мозга. Он одновременно мыслил двумя сознаниями. Джим предпринял усилие переключиться на один поток мыслей; и в итоге ментальная фокусировка удалась. Очевидно, ему постепенно удастся избавиться и от раздвоенности сознания.

– Ощущение, будто меня огрели по голове дубиной, –  сознался он.

Да? Но в действительности ничего подобного не произошло, – с горестными нотками произнесла Энджи. – Ты упал и потерял сознание. Как теперь самочувствие?

– Шампур в голове, – ответил Джим. – Брр, вернее, сумбур.

Он почти перекрыл импульсы, шедшие от второго сознания, но продолжал ощущать, что где-то на задворках, в неведомых глубинах мозга, трепещется бодрствующая, нетронутая часть второго я. Он постарался позабыть о пришельце в собственной голове. Возможно, если его игнорировать, неприятное чувство постепенно уйдет. Он полностью сконцентрировался на Энджи.

– Почему ты поверила только сейчас, а не раньше? – спросил он, усаживаясь на задние лапы.

– Была слишком возбуждена и не заметила, что ты обращался по имени, – объяснила Энджи. – Но когда ты упомянул свое имя, а затем сослался и на Генсслера, я внезапно осознала, что передо мной именно ты. Значит, Генсслер догадался послать тебя на помощь?

– Догадался! Ха! Я налег и пригрозил кретину. Но он ответил, что спровоцирует, нет – спроецирует меня, и я стану невидимым для всех, кроме тебя.

– Но я вижу перед собой дракона. Да, правильно, тебя спроецировали. Но спроецировали твою личность в тело дракона.

– Не понимаю… Обожди, – сказал Джим. – Сперва мне показалось, что я говорю на драконьем языке. Но почему ты понимаешь меня? Ты же должна говорить по-английски!

– Не знаю, – пожала плечами Энджи. – Но и остальных драконов я понимаю запросто. Возможно, все они говорят исключительно по-английски.

– Нет… Прислушайся к словам. К произносимым тобою звукам.

– Но я говорю на обычном, разговорном… – Энджи замолкла. Странное выражение появилось на ее лице. – Нет. Ты прав. Это не английский. Я произношу звуки, идентичные произносимым тобой. Думаю, что так. Скажи: «Думаю».

– Думаю.

– Да, – задумчиво проговорила Энджи. – Те же звуки. С той лишь разницей, что твой голос на четыре октавы ниже моего. Но мы оба говорим на местном диалекте. И люди, и драконы изъясняются на одном языке. Дико как-то…

– Дико – мягко сказано, – возразил Джим. – Невероятно, но как мы в одночасье выучили новый язык?

– Не знаю, – ответила Энджи. – Вероятно, такое возможно в случае субъективной переброски, в результате которой мы здесь и оказались. Если предположить, что в этом мире царят иные законы Вселенной, то возможен и единый универсальный язык. То есть, когда ты говоришь в этом проекционном мире, как я его называю, твои мысли автоматически перекладываются на единый язык, общепринятый и общепонятный…

– Не понимаю, – нахмурившись, подытожил Джим.

– Я тоже. Но это не имеет значения. Главное, что мы понимаем друг друга. А как тебя называл… другой дракон?

– Горбаш. Это имя его внучатого племянника, в чьем теле я как раз и нахожусь. А его самого зовут Смргол. Очевидно, ему лет двести, и у него большой личный авторитет среди драконов. Но не стоит отвлекаться. Я отошлю тебя назад, а это означает, что прежде всего тебя необходимо загипнотизировать.

– Ты сам заставил меня дать клятву, что я никому не позволю себя гипнотизировать.

Сейчас – экстренный случай. Подготовимся к сеансу. Подойди к камню.

И он указал на одиноко лежащий камень, который достигал в высоту талии Энджи. Она подошла к валуну.

– А теперь, – сказал Джим, – положи руку на поверхность, как на стол. Вот так. Сконцентрируйся, представляй или воображай, что ты в лаборатории Генсслера. Твоя рука теряет вес. Она медленно поднимается, поднимается…

– Зачем тебе гипнотизировать меня?

– Энджи, сосредоточься, пожалуйста. Рука становится невесомой. Она поднимается… Она невесомая и все поднимается… поднимается… Рука все невесомей и поднимается все выше…

– Нет, – решительно произнесла Энджи, убрав руку с камня. – Я отказываюсь от гипноза, пока ты не объяснишь, что происходит. Что случится, когда ты меня загипнотизируешь?

– Когда ты полностью сконцентрируешься на возвращении в лабораторию Генсслера, то сразу же окажешься там.

– А что будет с тобой?

– Мое тело осталось в лаборатории, и когда мне надоест торчать в этом мире, я возвращусь назад автоматически.

– Такое возможно при условии, что ты бестелесный дух. Уверен ли ты, что запросто покинешь постороннее тело – например, тело дракона?

– Ну… – замялся Джим, – безусловно, да!

– Безусловно, нет! – воскликнула Энджи. Она выглядела разочарованной. – Это моя вина.

– Вина? В чем? Разумеется, нет. Если кого и винить, так только Генсслера!

– Нет, – заспорила Энджи. – Только меня.

– Я же говорю тебе, нет! Может быть, это и не вина Генсслера. Я допускаю возможность поломки оборудования, следствием которого стало твое перемещение, мне же было суждено зависнуть в теле Горбаша.

– Оборудование было в полном порядке, – настаивала Энджи. – Лоренс, как всегда, очертя голову мчался вперед, не задумываясь над негативными последствиями эксперимента. Поэтому я считаю виновной именно себя. Я знала, что он опрометчивый фанатик, но не признавалась тебе в этом потому, что дополнительный приработок был как нельзя более кстати, а твою реакцию предугадать несложно…

– Несложно? – мрачно переспросил Джим. Ну, предугадай.

– Ты бы раздражался, суетился, волновался, что произойдет непоправимое – и был бы абсолютно прав. Генсслер словно ребенок с яркой заводной машинкой; он играет со своим оборудованием и плевать хочет на последствия. Но все разрешилось…

Все превосходно разрешилось, – облегченно вздохнул Джим. – А теперь – положи руку на камень и расслабься!

– Я не об этом! – заспорила Энджи. – Без тебя я никуда не вернусь.

– Но мое возвращение автоматически вызывается желанием присутствия.

– Попробуй. А тогда поговорим…

Джим предпринял попытку…

Он закрыл глаза и сказал самому себе, что не желает находиться нигде, кроме своего собственного тела. Открыв глаза, он увидел Энджи, хитро наблюдавшую за ним. Над девушкой нависали все те же каменные стены пещеры…

– Убедился? – спросила Энджи.

Джиму показалось, что она заранее знала, чем закончится его попытка.

– Как я могу переместиться в другое место, пока ты остаешься здесь? – спросил Джим. – Вернись обратно, не подвергай свою жизнь опасности и спокойно дожидайся меня дома.

– Бросить тебя здесь? Не зная, вернешься ты или нет? Великий Генсслер не имеет представления о том, каким образом забросил нас сюда. Повторно вернуть меня в этот мир он не сумеет. Я отказываюсь.

– Хорошо! Тогда скажи, что нам делать?

– Думаю, – задумчиво отозвалась Энджи.

– О чем?

– Волшебник, о котором говорил дракон. Волшебник, с которым ты должен начать переговоры обо мне! – Энджи удивленно смотрела на Джима.

– А, вспомнил, – кивнул Джим.

– Как ты, должно быть, понял, Джорджами драконы называют здешних людей. Но те обо мне никогда не слышали. Если волшебник сообщит им о пленнице, они первым делом бросятся выяснять, кто именно пропал. А когда поймут, что никто из своих не пропал, то встает законный вопрос: зачем начинать переговоры с драконами? Или – зачем идти на уступки твоему прадядюшке ради спасения неизвестного человека?

– Энджи, – объяснил Джим. – Он мне не родственник. Он прадядюшка тела, в котором я нахожусь.

– Неважно. Важно другое: если джорджи узнают, что я не принадлежу к их народу, они не будут заинтересованы спасать меня. Итак, когда ты отправишься к волшебнику?

– Обожди! Кто сказал, что я брошу тебя здесь?

– Никто не сказал! Но ты прекрасно знаешь – как, впрочем, и я – что иначе нам не выкрутиться, – ответила Энджи. – Что шансов на спасение не остается. Только волшебник способен помочь нам вернуться домой. Попытайся научить его гипнозу. Пусть он загипнотизирует нас одновременно, чтобы мы попытались вернуться. Не знаю, но, мне кажется, он – единственная наша надежда. Неужели мы откажемся от нее?

Джим открыл было рот, чтобы оспорить это положение, но затем, не проронив ни слова, закрыл. Как обычно, ловким приемом словесного дзюдо Энджи положила его на обе лопатки.

– Но вдруг волшебник не захочет помогать? – слабо запротестовал Джим. – С какой стати он станет помогать нам?

– Не знаю. Если он откажется – придется убедить его, – сказала Энджи, – найти вескую причину.

Джим вновь открыл и закрыл рот. И вновь молча.

– Отправляйся на поиски волшебника. Когда найдешь его, будь с ним откровенен. Расскажешь о ситуации с Генсслером. Спросишь, есть ли способ вернуть нас обратно и как мы сможем отблагодарить его за услуги. Мы ничего не теряем, если будем говорить напрямик и откровенно.

По разумению Джима, шансы на то, что волшебник встретит его с распростертыми объятиями, были минимальны.

– А тебя бросить здесь? – Это было единственным возражением, которое он сумел выдвинуть.

– Я останусь здесь. И все будет в порядке, – заверила Энджи. – Я ведь слышала, что ты говорил внизу, в большой пещере. Я заложник. Меня невыгодно убивать. К тому же, со слов старого дракона, Звенящая Вода находится неподалеку. Отправляйся туда, поговори с волшебником и возвращайся через час-другой. Сейчас, если ты еще не подметил, примерно середина дня. Узнаешь о том, как следует поступить, и к вечеру вернешься обратно.

– Нет, – Джим покачал головой. – Если я тебя загипнотизирую, то, по крайней мере, хоть ты вернешься домой. А если мы начнем играть в магию – может статься, никто не вернется. Я отказываюсь.

– А я не позволю себя загипнотизировать, – твердо повторила Энджи. – И не брошу тебя одного здесь: ведь ты же не можешь вернуться, и вообще – всякое может произойти. Кстати, что ты собираешься делать, оставаясь драконом?

У Энджи, подумал Джим, редкая способность замуровывать все пути – за исключением выхода, выбранного ею самой.

– Хорошо, – грустно и окончательно сказал он.

Он потопал к краю отвесного обрыва, но, спохватившись, замер у самого края.

– Что произошло? – спросила Энджи. – Опять что-то не так?

– Я подумал, – чуть напряженно произнес Джим, – что Горбаш умеет летать. А я?

– Попытайся, – предложила Энджи. – Вероятно, навык инстинктивно вернется, как только ты окажешься в воздухе.

Джим поглядел вниз, на острые зазубренные скалы.

– Вряд ли, – с сожалением вздохнул он. – Ничего не получится. Лучше я отодвину камень и спущусь…

– А разве старый дракон… Забыла имя!

– Смргол…

– Разве старик Смргол не предупреждал, что тебе не стоит спускаться в нижние пещеры? Вдруг ты повстречаешь его внизу, и он скажет, что дракону ходить пешком противопоказано? Звенящая Вода должна находиться где-то поблизости. Так что придется тебе туда лететь.

– Точно, – глухо согласился Джим. Он подумал еще, но не нашел альтернативы полету. – Он содрогнулся и закрыл глаза. – Смертельный номер!

Он изо всех сил оттолкнулся, прыгнул вперед и начал бешено размахивать крыльями. Ветер жутко свистел. «Падаю или лечу?» – думал Джим, хотя был уверен, что падает, причем – камнем вниз. В голове что-то беззвучно вспыхнуло, крылья распрямились, и он ощутил сопротивление воздуха, а движение вниз явно замедлилось. Он ощущал давление воздуха на нижнюю поверхность крыльев – так же, как гребец чувствует сопротивление воды на веслах.

Засверкала слабая искорка надежды. Если бы он падал, то за это время наверняка бы уже разбился. Но, вполне возможно, он просто отсрочил падение и сейчас под острым углом скользил прямо на камни?

Неясность ожидания стала невыносимой. Джим открыл глаза и осмотрелся.

Глава 4

Еще раз, как и в момент неконтролируемого выкрика при виде сидевшей в клетке Энджи, Джим недооценил возможностей драконов. Земля не неслась ему навстречу; наоборот, она оставалась далеко-далеко внизу: неровные островки леса перемежались с открытыми пространствами. Он находился сейчас, по меньшей мере, на высоте двух тысяч футов – и продолжал быстро набирать высоту.

Он прекратил движение, и крылья автоматически стали в положение для парящего полета. Но Джим не опускался вниз, внезапно осознав, что планирует, инстинктивно поднимаясь на термале – восходящем потоке теплого воздуха. «Как воздухоплаватели на воздушных шарах, дельтапланеристы или крупные птицы», – всплыли в памяти воспоминания о прежнем мире. «Безусловно! Почему я не догадался раньше», – обругал себя Джим. Крупные птицы обычно парят в воздухе, сохраняя силы. Джим вспомнил также, что ястребы и орлы не подымаются в небо по безветренным дням.

То же условие, очевидно, было необходимо соблюдать и драконам, учитывая их огромный вес. Наверное, как и у львов, способных к стремительным броскам только на короткую дистанцию, мускульная сила драконов быстро поднимает их на значительную высоту, но затем необходимо искать подходящие ветры или термалы.

Вероятно, инстинкт к полету был заложен в теле Горбаша. Джим отметил, что полет выровнялся; солнце находилось теперь справа, а он летел к северо-западу от скалы, с которой спрыгнул. Скала осталась позади и внизу, превратившись в еле заметную точку. Впереди, на самом горизонте, виднелся темно-зеленый, широкий, постепенно надвигающийся пояс леса. Джим приближался к нему, не прилагая особых усилий, и вскоре начал почти наслаждаться полетом.

Но вряд ли это подходящее время для потворства желаниям – ведь Энджи по-прежнему пленница в пещере; но как ни старался, Джим не сумел подавить чувства радости, и в итоге просто расслабился, предаваясь новым ощущениям.

Время только что перевалило полдень превосходного дня. – то ли начала весны, то ли поздней осени. Небо было ясно-голубым, редкие барашки облаков не портили, а наоборот, подчеркивали безукоризненное совершенство дня. Даже с высоты двух тысяч футов (драконы, очевидно, обладали не только способом полета, таким же, как у крупных хищных птиц, но и их телескопическим зрением) пустоши, покрытые куртинами утесника, сосновыми и дубовыми рощицами, поражали свежестью утренней росы.

Обладая острым обонянием Горбаша, Джим уловил слабые, но калейдоскопически разнообразные запахи трав, исходящие с лугов. Их аромат немного опьянял Джима, и ему казалось, что полет дракона – некое величественное действо.

Джим ощущал беспредельность собственных сил, решимость и некоторое безрассудство. Он запросто мог повернуть обратно к пещере и ради спасения Энджи сразиться со всеми драконами разом. Второе сознание, засевшее в мозгу, уверенно подсказывало, что ни один другой дракон не сравнится с ним в полете. Джим проанализировал данное утверждение, а затем вспомнил, что и Смргол, и Брайгх упоминали, что Горбаш проводил наверху времени больше, чем это принято у драконов. Видимо, Горбаш находился в лучшей, чем остальные, физической форме именно потому, что чаще выбирался из пещер и летал, тренируя крылья.

Продолжая планировать, Джим вспомнил и об остальных вопросах, возникших за время его невероятного путешествия. В этом мире он столкнулся с колоссальным количеством элементов сказочной атрибутики. Драконы – даже если отбросить тот факт, что они говорили – были воистину невероятны. Непостижимая перетасовка всех физических и биологических законов сделала их существование реально возможным. Но человек, имевший степень по средневековой истории, а заодно прослушавший несколько курсов естественных и точных наук, мог разобраться в сути этих законов, а значит, поняв их, использовать свое знание как преимущество – чтобы спасти и себя, и Энджи.

Незнание языка отнюдь не являлось главной проблемой. Но, чем больше Джим размышлял, тем больше крепла в нем уверенность, что, попав в тело Горбаша, он говорил не на современном английском или каком-либо его диалекте.

Как специалист по средневековью, Джим говорил и читал на средне– и староанглийском, а после защиты диссертации читал и сносно объяснялся на современном французском и немецком. Вдобавок к этим языкам он немного владел испанским, зачатками итальянского и хорошо понимал средневековые формы романской группы. Наконец, он свободно читал на классической и церковной латыни и мог со словарем разобраться в классическом греческом.

В общем, как отличное подспорье у него была прекрасная подготовка для странствий по любому периоду средневековья. Только, как оказалось, воспользоваться этими знаниями ему не придется. И отнюдь не главные области его научных интересов окажутся полезными, а наоборот, второстепенные. Но в любой окружающей среде существует логическая система; и если он будет держать глаза открытыми и немного пошевелит мозгами…

Он продолжал парить в воздухе, напряженно размышляя. Но мысли его безрезультатно двигались по кругу. Для выводов не хватало информации. Оставив эту затею, он еще раз осмотрел простиравшуюся внизу местность.

Лес оказался дальше, чем он предполагал. И хотя скорость полета была весьма значительна – Джим оценивал ее в пятьдесят – семьдесят миль в час – зеленый пояс деревьев оставался на прежнем расстоянии. Но в то же время Джим не устал, чувствуя, что может парить подобным образом до бесконечности.

Однако вскоре Джим ощутил первые признаки разыгрывающегося аппетита и призадумался над тем, что же едят драконы. Оставалось надеяться – он даже содрогнулся при этой мысли – что не людей. В случае, если люди – единственная пища драконов, Джиму придется некоторое время поголодать. Оставалось надеяться, что волшебник поможет разобраться не только с проблемой возвращения Энджи и Джима домой. Возможно, он подскажет, чем следует дракону утолить голод.

Наконец Джим подлетел достаточно близко к лесу. Он смог уже различать отдельные деревья: сосны, ели, пихты. Тень сомнения закралась в сознание Джима: что если ему придется вести поиски в лесу, передвигаясь на лапах?.. Но затем он успокоил себя. Он не обязан знать местонахождение Звенящей Воды; в противном случае Смргол не стал бы напоминать, что надо лететь на северо-запад. С другой стороны, если место было трудно отыскать, то старый дракон, учитывая его невысокое мнение об умственных способностях Горбаша, дал бы подробные указания и дважды проверил бы внучатого племянника: хорошо ли тот запомнил их.

Вероятно, он сможет увидеть и узнать место с воздуха, думал Джим, начиная снижаться по дуге, которая проложит курс его полета над верхушками деревьев.

Внезапно в лесу обозначился просвет: среди деревьев петлял ручей, заканчивавшийся небольшим водопадом. Около ручья были видны бассейн с фонтаном и маленький, узкий дом под остроконечной крышей, окруженный травяным газоном и цветником; посыпанная гравием тропинка вела от обреза густого леса прямо ко входной двери. Около дома, сбоку от дорожки, стоял столб с надписью.

Джим шумно приземлился на дорожку.

В тишине, последовавшей за приземлением, он отчетливо различил звук воды, переливающейся из фонтана в бассейн. Вода действительно звенела, но не колокольчиками, а легким отдаленным стеклянным перезвоном. Звук исподволь убаюкивал и успокаивал нервы, а густой, насыщенный, многосложный запах распустившихся цветов усиливал эффект. Совершенно внезапно Джим погрузился в мир грез, где отсутствует реальность и теряются смысл, привычный ход вещей и понятий.

Медленно протопав по дорожке, он остановился и прочитал надпись на табличке, прибитой к столбу: аккуратные черные буквы на доске, выкрашенной белой краской. Столб окружали заросли астр, тюльпанов, цинтий, роз и ландыша, цветущих одновременно и с откровенным пренебрежением к временам года.

Черными же буквами было написано следующее: «С. Каролинус».

Джим подошел к зеленой входной двери и сел на единственную ступеньку крыльца, выкрашенную в красный цвет.

Он постучал.

Ответа не последовало.

Несмотря на успокаивающее действие фонтана и цветов, Джим ощутил внутри неприятный холодок. Какая досада – прилететь в дом С. Каролинуса в критический для себя и Энджи момент и не застать хозяина.

Джим постучал еще раз, чуть сильнее – и услышал внутри дома звук торопливых шагов.

Дверь открыл, резко дернув на себя, узколицый старик в красном плаще и черном колпаке, с реденькой, до белизны седой бородкой. Он высунул голову и уставился на Джима.

– Прости, но сегодня для драконов неприемный день! – отрезал он. – Приходи в следующий вторник.

Он убрал голову и захлопнул дверь.

Мгновение Джим оторопело смотрел С. Каролинусу вслед, а затем в сознание просочилась догадка.

– Эй! – рявкнул он и забарабанил в дверь, забыв о мощи драконьих мускулов.

Дверь яростно отворилась.

– Дракон! – зловеще произнес волшебник. – Не желаешь ли ты превратиться в жука?

– Выслушай меня, – умолял Джим.

– Я же сказал, – разъяснил Каролинус, – сегодня приема драконов нет. К тому же, зверски ноет желудок. Ты понял? Сегодня приема драконов нет.

– Но я не дракон.

Каролинус пристально посмотрел на Джима, а затем, в порыве отчаянного раздражения, обеими руками подбросил вверх бороду, которая, медленно опускаясь вниз, частично запуталась в зубах волшебника, и тот принялся ожесточенно пожевывать волосины.

– И откуда, – спросил он, – дракон раздобыл мозги, развил воображение и создал самоиллюзию, что он не дракон? Ответьте мне, Всемогущие Силы!

– Информация корректна физически, но не психологически, – отозвался густой бас, исходивший из пустого пространства футах в пяти от земли…

Голос насторожил Джима, считавшего вопрос излишне риторическим, чтобы с него стоило начинать разговор.

– Выходит, я должен согласиться с этим как с фактом? – сказал Каролинус, с новым интересом разглядывая Джима. Он выплюнул изо рта оставшиеся волосинки, отошел вглубь и распахнул дверь. – Проходи, Аномалиус, – или у тебя в заначке есть имя поинтереснее?

Джим протиснулся сквозь дверной проем и оказался в большой заставленной комнате, которая, очевидно, занимала весь первый этаж дома. Интерьер состоял из разрозненной мебели и алхимического оборудования, беспорядочно разбросанного по комнате. С. Каролинус закрыл дверь и приблизился к Джиму. Джим уселся на задние лапы, пригнув голову, чтобы не ударяться ею о потолок.

– Мое настоящее имя Джеймс… Джим Эккерт, – сказал он. – Но я оказался в теле дракона по имени Горбаш.

– И это, – начал С. Каролинус, морщась и массируя живот, – полагаю, тревожит тебя. – Он закрыл глаза и тихо добавил: – Знаешь ли ты средство от непрекращающейся желудочной боли? Разумеется, нет. Продолжай.

– Боюсь, что нет. Дело обстоит так… Обожди. Ты говоришь на драконьем языке или я изъясняюсь на твоем?

– Если язык драконов существует, – проворчал С. Каролинус, – естественно, ты изъясняешься на нем. Если бы ты говорил на нем, то и я, естественно, изъяснялся бы с тобой только на нем. В действительности, мы просто беседуем. Вот и все. Пожалуйста, не стоит отвлекаться. Рассказывай о себе.

– Неужели драконы и люди… то есть джорджи, говорят на одном языке? То есть, я говорю на вашем языке, а не на своем…

– Почему бы и нет? – сказал Каролинус, закрывая глаза. – Во Владениях Сил по определению возможен единый универсальный язык. И если ты не перейдешь к делу, то, исходя из общих принципов, считай себя жуком.

– О! Хорошо. Дело в том, – начал объяснять Джим, – меня даже не столь сильно интересует, как выбраться из тела дракона, а как вернуться туда, откуда меня прислали. Моя… э-э… Энджи, девушка, на которой я собираюсь жениться…

– Да, да, да, Тринадцатого октября, – нетерпеливо сказал Каролинус. – Продолжай.

– Тринадцатого октября? Этого октября? Через три недели?

– Ты слышал, а говорю я разборчиво…

– Но так скоро? Мы не надеялись…

Каролинус открыл глаза. Он не упоминал более о жуках, но Джим немедленно понял намек.

– Энджи… – поспешно начал он.

– Где она? – прервал Каролинус. – Ты здесь. А где твоя Энджи?

– В пещере у драконов.

– Значит, она дракон?

– Нет, человек.

– Теперь твои трудности понятны.

– Да… нет, – сказал Джим. – Вряд ли понятны. Трудность в том, что я могу вернуть ее обратно, но самому вернуться, вероятно, мне не удастся, а она отказывается возвращаться без меня. Пожалуй, будет лучше рассказать все с самого начала.

– Гениальное предложение! – воскликнул Каролинус, поморщился и вновь закрыл глаза.

– Я ассистент в Ривероук-колледже. Вообще-то я должен быть преподавателем исторического факультета…

Он быстро пересказал события последних часов.

– Понятно, – кивнул Каролинус и открыл глаза. – Ты уверен в своем повествовании? Не соблаговолишь ли ты изменить его на нечто более доступное и логичное? Например, что ты – принц и тебя заколдовал в дракона соперник, у которого старые связи с шарлатанами из Внутреннего Царства? Нет? – Он тяжело вздохнул, и снова поморщился. – И чего же ты хочешь от меня?

– Мы подумали, что ты сумеешь вернуть нас с Энджи обратно.

– Вероятно. Но это крайне сложно. Полагаю, я справлюсь – при наличии времени и нужного баланса между Историей и Случаем. Хорошо. Пятьсот фунтов золота или пять фунтов рубинов, выплаченных авансом.

– Что?

– А почему бы и нет? – холодно спросил Каролинус. – Это разумный гонорар.

– Но… – заикаясь начал Джим – У меня нет золота… или рубинов.

– Не станем терять время! – отрезал Каролинус. – Золото у тебя имеется. Неслыханно, чтобы дракон не имел тайной сокровищницы!

– Но у меня ничего нет! – запротестовал Джим. – Возможно, у Горбаша и есть сокровищница, но я-то не знаю, где она находится!

– Чушь! Но я готов пойти на разумные уступки. Четыреста шестьдесят фунтов золота.

– Нет у меня сокровищ!

– Ладно. Четыреста двадцать пять. Предупреждаю, это мое последнее слово. За меньшее я не могу работать. На что я буду жить и содержать хозяйство?

– У меня нет сокровищ!

– Тогда четыреста и пусть волшебное проклятие… Подожди. Ты действительно не знаешь, где сокровища Горбаша?

– Это я и пытался втолковать…

– Очередной благотворительный пациент! – взорвался Каролинус, гневно потрясая перед собой костлявыми кулаками. – Что произошло с Департаментом Аудиторства? Отвечай!

– Сожалею… – извинился невидимый бас.

– Так, – немного успокоившись, сказал Каролинус, – проконтролируй, чтобы подобное не повторялось, хотя бы в последующие десять дней. – Он повернулся к Джиму. – Есть ли у тебя хоть какие-нибудь средства?

– Я подумал, – осторожно начал Джим, – о твоей желудочной боли… Она быстро проходит после еды?

– Да, – согласился Каролинус. – Не мгновенно, но через некоторое время проходит.

– В моем мире это называется язвой желудка. Люди, которые живут и работают с большими нервными перегрузками, частенько страдают подобным заболеванием.

– Люди? – Каролинус подозрительно покосился на Джима. – Или драконы?

– В моем мире драконов не существует.

– Хорошо, хорошо, – запальчиво вскинулся Каролинус. – Не стоит чрезмерно фантазировать. Я поверил в существование желудочного дьявола. Я намеренно захотел убедиться в правдивости твоих слов. Нервные перегрузки… Именно! Но как изгоняют этих язв?

– Молоком, – торжественно провозгласил Джим. – Стакан парного коровьего молока – по шесть – восемь раз в день до полного исчезновения симптоматики.