Текст книги "Месть Гора"

Автор книги: Ги Раше

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

10

Хотя уже давно наступила ночь и слуги зажгли лампы, Алкиона попросила Хети продолжить рассказ.

– Ты ведь понимаешь, как нам хочется узнать, что же случилось с тобой, когда ты оказался в столь затруднительном положении!

Все собравшиеся поспешили с ней согласиться. И Хети снова заговорил:

– Я не все рассказал вам о моей встрече с человеком, который, позволю себе вам напомнить, оставался моим тестем. Он наконец согласился сообщить мне, где спрятан мой сын. Оказалось, Амени находился в деревне, достаточно далеко от Авариса, и Зерах уверил меня, что жители этой деревни исключительно ааму. Несколько поколений его соплеменников проживали в том месте, образовав общину, которая подчинялась наместнику Авариса.

Зерах сказал, что я могу поехать и забрать сына в любое время, и добавил, что Иенсес в полной безопасности, так как пребывает под защитой своего дяди и жителей деревни. Услышав имя, произнесенное Зерахом, я был ошеломлен. Я заявил, что моего сына зовут Амени.

– Это его египетское имя, – пояснил мой тесть, – но мы дали ему имя, традиционное для нас, ааму, и для гиксосов. А разве тебя, наследника царства пастухов, не нарекли Хианом? Разве не согласился ты с гиксосами, что отныне это твое настоящее имя?

Что мог я на это возразить? Да и не стоило затевать ссору из-за такой мелочи, как имя. Тем более что Зерах был прав: я признал себя гиксосом и вел себя как знатный представитель этого народа. Я сказал себе, что могу еще немного повременить с поездкой в ту деревню, потому что рядом со мной сын будет в большей опасности, чем в семье своего дяди Хануна. Тесть поклялся, что его сын хорошо относится к мальчику, и я охотно ему поверил. Узнав о смерти деда, я отказался от мысли сделать из мальчика Повелителя змей – в сложившихся обстоятельствах у меня не было времени самому заняться его обучением.

В тот момент моей первоочередной целью было прогнать из дворца Акирума и его приспешников. И следующие слова Зераха только укрепили меня в моем намерении. Очевидно, тот день стал для нас с Зерахом днем откровений: он сообщил, что не кто иной, как Акирум обратился к нему с просьбой поднять против меня ааму в тот день, когда только вмешательство моей Аснат спасло нас с Сахатором от смерти. И вот этот Акирум пришел к Зераху незадолго до того как Якебхер захватил власть, и спросил, станет ли тот поднимать своих соседей-соплеменников против Зилпы и Яприли. Зераху не откажешь в осторожности и хитрости, поэтому ответ Акирум получил расплывчатый: мол, я охотно тебя поддержу, однако не настолько меня уважают соплеменники, чтобы по моему слову восстать против чиновников, власть которым дал наследный царевич по воле царя.

Я спросил себя, какие цели преследует Зерах, рассказывая мне все это, ведь он должен был меня ненавидеть! Но потом я подумал, что жажда власти и наживы перевесили в нем злопамятство. Расчет его мог быть прост: как бы то ни было, я оставался наследником трона, а теперь, когда царя убили, стал законным царем гиксосов. Значит, если я низвергну узурпатора и верну себе трон, то непременно вознагражу Зераха за доброе к себе отношение. Я буду чувствовать себя обязанным, поэтому выполню свое обещание сделать его правителем Авариса и прилежащих земель. Да еще и заговорщики, убив мою супругу Аснат, тем самым воссоединили меня с первой моей супругой Исет, а значит, Зерах станет тестем законного царя, если я все-таки взойду на престол. А если в этой войне я проиграю, никто и не узнает о нашем мирном соглашении. Видя мою решительность, он, наверное, не сомневался в том, что я захвачу дворцовый квартал и убью Акирума – единственного человека, который мог упрекнуть его в нежелании поднять своих соплеменников-ааму, чтобы помочь сторонникам Якебхера завладеть городом.

Расчет этот был мудрым, и, что особенно важно, это было мне на руку, пусть даже Зерах и не относился ко мне приязненно.

Я воспользовался моментом и спросил, давно ли он видел моего сына и все ли с ним в порядке. Но он ответил, что не получал новостей от Хануна с тех самых пор, как отправил его с семьей в ту деревню. Зерах напомнил мне, что я установил за его домом слежку, поэтому он решил не ездить туда сам, а поскольку в доме осталась одна-единственная служанка, ее Зерах послать тоже не мог. Он заверил меня, что сын его Ханун получил разрешение вернуться в город или прислать кого-то только в случае, если членам семьи будет грозить опасность или кто-то заболеет.

Воспользовавшись неожиданным потеплением в наших отношениях, я осмелился спросить, кто же на самом деле Мермеша – человек, которого Зерах подослал ко мне, когда я возвращался в Великий Город Юга, чтобы за мной шпионить и выведать, где мы с Исет живем. И на этот раз он даже не попытался слукавить или скрыть от меня правду. Он рассказал, что Мермеша – сын египтянки и торговца с острова Стронгиле. Этот торговец обосновался в Аварисе во времена, когда моряки с Островов посреди моря часто приплывали со своими товарами в порты дельты. Неудивительно, что сын его получил египетское имя Мермеша и с детства знал оба языка – египетский и родной язык отца. Зерах тесно общался с отцом Мермеши и ростом своего благосостояния был в значительной степени обязан торговле с его соплеменниками-островитянами. Отец Мермеши выполнял роль посредника между ними. Когда наместник Авариса Ренсенеб (которого я впоследствии убил), прикрываясь приказами царя, стал увеличивать пошлины на ввозимые товары, жителям островов стало невыгодно торговать с египтянами. Чего нельзя было сказать о гиксосах и ханаанеях, потому что царь Шарек всячески поощрял торговые связи. В это самое время умер отец Мермеши, и мать его оказалась в бедственном положении. Из чувства признательности к человеку, благодаря которому он обогатился, Зерах стал помогать вдове, посылая ей продукты и вещи, необходимые для того, чтобы сводить концы с концами. Но ни ее, ни Мермешу к себе в дом он никогда не приглашал, поэтому Исет и не знала его. Ему несложно было уговорить Мермешу проследить за мной. А я проникся к нему симпатией и сам привел в свой дом.

То, что я узнал от Зераха, только подстегнуло меня в стремлении как можно скорее завладеть дворцом. Я был готов оплатить храбрость моих воинов своими деньгами, заплатив столько, сколько они потребуют.

Как только было построено достаточно плотов, чтобы перевезти половину моих людей, я во главе отряда первым ступил на землю у подножия холма, на котором был возведен дворец. Когда мои солдаты высадились, плоты отправились в обратный путь, чтобы доставить остальных. Мы решили напасть на дворец ночью, чтобы застать врага врасплох. Я надеялся, что бездействие верных мне людей с того времени, как разлив отрезал дворцовый квартал от остального города, усыпило бдительность стражей дворца. Когда в предрассветный час небо стало светлеть (а именно в это время часовые устают бороться с сонливостью и впадают в дрему), мы поднялись на стену крепости, и я, снова-таки первым, спрыгнул во двор. Мы без труда преодолели сопротивление скрывавшегося там отряда, причем часть вражеских воинов была убита, а еще часть взята в плен. Осталась жалкая горстка, но эти сражались до последнего. Но вот под ударами нашего оружия, сопровождаемыми оскорблениями, – а мы кричали, что они предали своего царя и приняли сторону узурпатора, – упал и последний. Акирум сражался храбро, но мне удалось ранить и обезоружить его. Я приказал его не убивать, потому что хотел узнать, кто еще был сообщником Якебхера.

Уж не знаю, благодаря тому, что Акирум меня ненавидел, или из-за охватившего его отчаяния, но он не стал ничего утаивать, так что мне даже не пришлось прибегнуть к насилию, к жестким методам убеждения. От него я узнал, что люди, напавшие на меня по пути в Хеброн, действовали по приказу Мансума, убийцы моей супруги Аснат. Акирум заявил, что сердце его радуется при мысли, что очень скоро этот самый Мансум наверняка покончит и со мной, а в скором времени за мной последует и его хозяин Якебхер, чей трон придется убийце по вкусу. Он хотел разозлить меня, хотел, чтобы я поднял против него оружие, поэтому принялся оскорблять Аснат, обзывая ее гулящей девкой, которая отдалась гнусному египтянину, то есть мне. Как он того и ожидал, я так разъярился, что не смог сдержаться и поразил его своим мечом прямо в сердце. Думаю, именно этого он и желал, потому что Зилпа упрекнул его в предательстве своего царя, а только что он предал и Якебхера. Акирум знал, что такое преступление карается медленной смертью в жесточайших муках.

И вот снова Аварис был в моих руках. Я обосновался во дворце, который был моей резиденцией до того дня, когда мы с Аснат отправились в Мемфис. Но как долго сможем мы противостоять армии Якебхера, которую он не замедлит бросить на захват города? Мы с Яприли и Зилпой долго обсуждали план дальнейших действий. Именно Зилпа заявил, что без сторонней помощи мы долго не продержимся, а в случае нашего поражения будем убиты. А Якебхер, скорее всего, разрешит своим солдатам разорить город, как это случилось с городами северных номов.

Вот к какому решению мы пришли: Яприли со своими воинами-иевусеями вернется в Ершалаим, где соберет сильную армию, к которой присоединятся наемники-хабиру. Он займется их обучением, и вскоре они смогут отразить любую атаку Якебхера, а когда понадобится, придут мне на помощь. Зилпа, который был сыном вождя кушу – племени царей-пастухов, обосновавшегося на севере Ханаана, последует примеру Яприли, то есть в нужное время вернется с отрядом своих соплеменников, готовых сразиться с узурпатором.

В моем распоряжении оставалась сотня людей, которые не были ни иевусеями, ни соплеменниками Зилпы, ни даже хабиру, как мои старые приятели. Первой моей мыслью было отправиться в храм Змеи. Я надеялся привлечь на свою сторону Хентекечу, первого жреца храма, в распоряжении которого было немало воинов, если, конечно, он все еще был главным в храме. Я думал, что в случае, если он согласится признать меня законным монархом Двух Земель, он смог бы мне помочь собрать армию из египтян и гиксосов.

Как вы уже поняли, мы отказались от мысли остаться в Аварисе и защищать его от армии Якебхера. Мои сотоварищи настаивали, чтобы я приказал казнить пленных, сражавшихся под предводительством Акирума, и даже всех ааму, которых можно было заподозрить в сочувствии к узурпатору. Но я не люблю без нужды проливать кровь, показывая свою жестокость и беспощадность. Поэтому я приказал отпустить пленников и разрешить им, буде на то их желание, вернуться в Мемфис. Чтобы уберечь город от разорения, я назначил правителем Зераха, взяв с него в храме бога Сутека, верховного бога ааму в Аварисе, клятву, что он будет одинаково относиться к своим соплеменникам и египтянам. Я посоветовал ему как можно скорее послать гонца в Мемфис, чтобы заявить Якебхеру о своей преданности, сообщив, что сохранившие верность царю Шареку и мне гиксосы покинули город, и никто не знает, куда они отправились. И это была правда: я ни слова не сказал ему о наших намерениях. Зерах же дал нам в провожатые свою служанку, которая должна была привести меня в деревню, где жил в семье Хануна мой сын.

И там, в этой деревне, меня ждала еще одна удивительная новость, касающаяся Исет. У Хануна я своего Амени не нашел. Сын Зераха сообщил мне, что за месяц до моего прихода, незадолго до начала разлива Нила, Исет пришла в деревню, чтобы забрать своего сына. Он принял сестру в своем доме и согласился отдать ей мальчика только потому, что с ней был…

Хети, охваченный волнением, ненадолго замолчал, но потом возобновил свой рассказ:

– С ней был Мермеша! Тот самый Мермеша, который выкрал ее, а потом продал. Выходит, он опять нашел ее. И что еще удивительнее – Исет снова могла говорить и вспомнила свое прошлое!

11

Акакаллис подала замолчавшему Хети бокал вина с добавлением меда. Слуга в это время поправлял фитили светильников и доливал в них масло. Царица Алкиона заметила, что завтра начинается празднование Нового года, а это означает, что продолжить свой рассказ Хети сможет только через несколько дней. Однако царь сказал, что сгорает от желания услышать продолжение рассказа о приключениях гостя: история эта становилась особенно интересной после такого многообещающего события, как обретение Исет свободы и памяти. Поэтому Хети заговорил снова:

– Я был потрясен этим известием, но сердце мое ему обрадовалось. Слава богам, моя Исет вспомнила все, да и сыну, я был уверен, лучше жить с матерью, чем с семьей дяди. Но, с другой стороны, я не знал, что могло заставить ее оставаться рядом с человеком, которого она должна была ненавидеть. Что могло их связывать? И почему, однажды продав Исет, Мермеша отправился на ее поиски? Хотя могло случиться, что он нашел ее случайно, когда после захвата гиксосами Содома она решилась вернуться в Египет, где они и могли встретиться. Но почему, обретя память, она не пришла искать защиты у меня? Ведь было общеизвестно, что наследника престола зовут Хети, и она могла бы догадаться, что речь идет о ее муже!

Следуя указаниям своего хозяина, Маака сделала все, чтобы наши с Хануном отношения наладились. Она сообщила младшему хозяину, что мы с Зерахом помирились и я доверил ему управление Аварисом и всей провинцией. Брат Исет согласился честно ответить на мои вопросы. Я спросил, говорил ли с ним Мермеша, и если да, то рассказал ли о своих намерениях. Интересовало меня и то, в каких, по мнению Хануна, отношениях он и Исет и что они сами об этом ему говорили. Однако брат Исет мало что знал. Мермеша не говорил ему почти ничего, а Исет, хоть и разговаривала с ним, не выказывая отвращения или обиды, ни словом не упомянула о своих чувствах и намерениях, как не сказала и о том, как случилось, что она пришла к нему в дом в сопровождении Мермеши. Еще он сказал, что, как ему показалось, Мермеша намеревался сесть на корабль и отправиться на остров, где жила семья его покойного отца. Но, упоминая об этом далеком острове, Мермеша ни словом не обмолвился о том, что отправится в путь вместе с Исет. Что до самой Исет, то, как я уже сказал, с братом она была холодна и неразговорчива. Однако Ханун дал мне понять, что Исет по своей воле следовала за Мермешей и, судя по всему, не смогла остаться равнодушной к человеку, который любил ее и не скрывал этого с того самого дня, когда просит Зераха отдать ее ему.

Что до меня, то я ему не поверил, решив, что Исет нарочно сделала вид, что следует за Мермешей по собственной воле, чтобы ввести Хануна в заблуждение и заставить его отдать ей Амени.

Покинув дом Хануна, я принял решение отправиться вместе с Явой на остров Каптара, куда он меня не раз приглашал. С его слов я понял, что этот остров соседствует с островом Стронгиле, куда, по рассказам Зераха, торговец увез мать Исет. Но до отъезда мне было необходимо заручиться поддержкой хозяина храма Змеи.

Чтобы совершить это путешествие, нам предстояло преодолеть большое расстояние, пересекая значительную часть дельты, земли которой в это время были затоплены. Поэтому мы наняли две больших лодки. Уговорить египетских моряков не составило большого труда, тем более что я пообещал им щедрую плату. Города северных номов были построены на возвышенностях, чтобы воды разливающегося Нила их не затопили. Проплывая мимо городов, мы видели, что некоторые из них разорены армией Якебхера, а жителей в них осталось очень мало – всего несколько десятков семей.

И вот наконец мы достигли тех мест, где плодородные почвы граничат с западной пустыней. Недалеко был Мемфис, который окружала со всех сторон бескрайняя водная гладь. То там то здесь виднелись пучки камыша и папируса, вырванные с корнем мощным потоком. В этом месте нам предстояло оставить лодки и продолжить путь пешком по пустынной дороге, но я попросил моряков дождаться там, где мы высадились, – недалеко от деревни, в которой они могли найти и кров, и еду. После трех дней путешествия по идущей вдоль границы с пустыней дороге мы наконец увидели очертания храма Змеи и огромной пирамиды оправданного царя Нимаатре Аменемхата (таково было его третье имя).

И каково же было наше удивление, когда, подойдя поближе, мы увидели… палаточный лагерь, разбитый недалеко от храма! И это был лагерь небольшого отрада воинов-гиксосов! На мгновение я остановился в нерешительности, ведь было очевидно, что они взяли замок в осаду. Не лучше ли нам унести поскорее ноги, чтобы не пришлось вступать с ними в бой? Ведь их, без сомнения, прислал сюда предатель, севший на трон Шарека, на мой трон. Но находившиеся в лагере воины нас уже увидели и, узнав своих соплеменников, бежали к нам. Позже нам объяснили, что нас приняли за разведчиков отрада, который Якебхер обещал прислать на подмогу.

И солдаты эти оказались… моими людьми, теми самыми, которыми я командовал во время последней кампании и с которыми одержал несколько побед. Мне рассказали, что на обратном пути в Мемфис их остановил гонец и передал приказ узурпатора отправляться к Южному озеру и захватить храм Змеи. Командовал этим отрядом уже знакомый вам Житран. Подчиняясь приказу, Житран взял с собой пять сотен солдат – своих соплеменников.

– Господин Хети, – обратился ко мне один из тех, кто вышел нам навстречу, – очень скоро мы поняли, что эта гиена Якебхер послал нас на верную смерть!

По уверениям посланника узурпатора, выполнение этого задания не составляло труда, к тому же можно было неплохо поживиться, поэтому, едва установив лагерь, гиксосы пошли на штурм. Но их атаку отразили, и потери были значительны. А на следующее утро лагерь наводнили змеи, посеяв там смерть и панику. И до сих пор в лагере полно змей, и многие солдаты были ими укушены, поэтому они не осмеливаются ложиться спать ни на свои ложа, ни даже на голую землю. Не избежал ядовитого укуса и Житран, которому Якебхер доверил командование отрядом.

Я нашел Житрана лежащим в своей палатке. Он пребывал на грани жизни и смерти, но смерть была к нему ближе. Как вы, наверное, догадались, солдаты увидели во мне посланца Анат, богини змей. Не теряя времени, я отправился на поиски трав, необходимых для приготовления зелий, а потом стал лечить Житрана и солдат, которые были еще живы. Еще я приказал собрать все имеющиеся в лагере корзины, чтобы было куда складывать змей, которых я нашел в лагере.

Итак, мой приход и моя помощь вызвали у солдат еще большее уважение ко мне. Поэтому мне не составило труда убедить Житрана – ведь я спас ему жизнь! – в том, что Якебхер сознательно послал их на смерть, как это правильно подметил солдат, встретивший нас на подходах к лагерю.

– Я в этом уверен, – сказал я Житрану. – Коварному Якебхеру, должно быть, какой-то доносчик-египтянин рассказал, что жрецы содержат в храме Змеи тысячи ядовитых рептилий, способных уничтожить целую армию. И он решил таким образом избавиться от тебя, друг мой Житран, потому что знал о твоем добром отношении ко мне и к царю, которого он предал.

Я пояснил Житрану, что, если бы он вернулся в Мемфис, Якебхер в любую минуту мог приготовить ловушку, в которую он не замедлил бы попасть, а то и устроил бы дело так, чтобы Житран совершил проступок, за который его можно было бы казнить.

Житран был сыном Маруламу, правителя могущественного ханаанейского города Асану. Он принял решение вернуться к отцу вместе со своими людьми, которые, как я уже говорил, все до одного были его соплеменниками. Он заявил, что по возвращении на родину найдет способ установить связь с Зилпой и Яприли, чтобы поднять против узурпатора племена, оставшиеся в Ханаане.

– Придет время, и по моему знаку они присоединятся ко мне в Египте и последуют за мной, когда я отправлюсь отвоевывать свой трон, – сказал я ему.

Последние события укрепили мои намерения посетить вашу страну, господин мой Астерион. Я отпустил на родину людей, которые меня сопровождали. Каждый из них был готов по моему сигналу поднять своих братьев против этого шакала Якебхера.

Со мной остались только мои старые товарищи-хабиру. Как только мои солдаты ушли, мы с товарищами отправились к воротам храма Змеи, неся в руках корзины, полные живых рептилий. Вне всяких сомнений, обитатели замка следили за нашими перемещениями с высоких стен. Они знали, что осада снята и противник убрался восвояси.

Едва мы с товарищами вошли в ворота, как навстречу нам вышел сам Хентекечу, первый жрец храма. Конечно же, ворота храма открылись перед нами потому, что нас было мало и опасности мы не представляли. К тому же Хентекечу, поднявшись на башню, в которой и находились ворота замка, узнал меня, хотя с момента нашей последней встречи прошло много лет. Я боялся услышать из его уст упреки, но он, вопреки моим опасениям, приветствовал меня, согнувшись в поклоне, как если бы я был царственной особой. Но ведь я и был наследником престола!

– Хети, боги хранят тебя, – обратился он ко мне. – Собек и даже сам Гор покровительствуют тебе. Я уверен в том, что боги Египта и боги ааму благоволят к тебе, именно поэтому ты стал приемным сыном царя Шарека и наследником его трона в Мемфисе.

Он рассказал мне, что Сахатор прислал в храм гонца с сообщением, которое Хентекечу обрадовало: когда я сделался правителем Авариса, ааму перестали угнетать и обижать египтян. Коренные жители страны обрели былую свободу, и теперь все были равны перед законом – египтяне, ааму и представители других племен, в том числе живущие на границе с пустыней кочевники.

Я, со своей стороны, рассказал ему, как спас жизнь Шареку и почему так вышло, что он меня усыновил и дал согласие на брак со своей дочерью.

Несмотря на то что Хентекечу считал предосудительным способ, к которому прибегнул Дидумес, чтобы захватить трон Гора, он не обвинял своего брата Кендьера в том, что тот встал на сторону нового хозяина Города Скипетра, ведь он все-таки получил должность визиря, которая когда-то передавалась в их семье от отца к сыну.

Я сказал Хентекечу, что Дидумес предал меня, сообщив царю Шареку о том, что меня подослали к нему с приказом убить. Оба мы пришли к мнению, что в события вмешалась божественная воля: обреченный стать убийцей царя превратился в его приемного сына и наследника.

Я поделился с Хентекечу своими планами собрать армию и свергнуть узурпатора Якебхера с престола царей-пастухов, а потом добраться и до узурпатора трона Гора в Великом Городе Юга. Еще я рассказал, что мечтаю объединить Две Земли со страной Хару, которой правил мое названный отец Шарек, создав таким образом империю, в которой гиксосы, ааму и египтяне будут жить как братья. Хентекечу обещал мне свою поддержку, но не смог сдержать вздоха:

– Я буду просить богов явить тебе свою милость, потому что ты достоин трона Гора… Но путь к твоей цели долгий и нелегкий, потому что Якебхер, насколько я слышал, сплотил вокруг себя армию, с которой разорил северные области Драгоценной Земли. Именно он самый злейший твой враг и наш враг. Что до меня, то надеюсь, наш храм устоит против любой осады, если снова надумают его захватить.

Много дней провели мы в стенах погребального храма. Я решил помочь слугам замка собрать оставшихся змей, которых Хентекечу натравил на лагерь Житрана, – при случае жрецы должны иметь под рукой как можно больше сеющего ужас и панику «живого оружия».

От мысли снова навестить мать я отказался. Хентекечу посоветовал мне не делать этого, потому что местные жители считают меня предателем своей страны, переметнувшимся на сторону захватчиков, и переубедить их не удастся. К тому же среди них могли найтись те, кто пожелал бы сообщить о моем приходе узурпатору трона в Мемфисе. А я не хотел, чтобы кто-либо знал о моем пребывании в храме Змеи. То, что Якебхер не знает, где я, стало моим преимуществом, потому что это заставляет его жить в страхе перед моим неожиданным появлением.

Мы покинули храм, получив от жрецов большое количество припасов и золота. Запасы золота и меди у них были значительные – их копили в течение многих лет. Благодарить за это следовало величественных оправданных богов, и в особенности бога, чье тело покоилось в соседствующей с храмом пирамиде. Храм Змеи являлся частью некрополя, а именно – погребальным храмом.

На одной из лодок, которые ожидали нашего возвращения, мы по западному рукаву Нила спустились к Великому Зеленому морю, и тогда выяснилось, что наши моряки по нему уже плавали. Поэтому мы двинулись вдоль берега, направляясь туда, где восходит солнце, пока не достигли Газы – порта в Ханаане. Там мы высадили наших товарищей-хабиру. Они запомнили, как выглядит та «вавилонская танцовщица», которую мы видели в трактире Сидури в Содоме, – таинственная женщина, оказавшаяся моей Исет. Они решили объехать Ханаан и прилежащие области, чтобы ее найти. Я же направился на остров Каптара в сопровождении Явы. Поэтому хабиру знают, где искать меня на случай, если им улыбнется удача. Если нет, мы договорились, как бы все ни обернулось, встретиться в Аварисе.

Что еще могу я вам рассказать? Мы благополучно достигли ваших гостеприимных берегов. Плыли мы несколько месяцев и миновали берега многих царств, а потом двигались от острова к острову. Так и прибыли в ваш прекрасный город Кносс.