Текст книги "Земля"

Автор книги: Ги Ен Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

– Это верно, – примирительно заговорил отец Сун И, поглядывая на Тю Хен Мока и Тяна. – Все скандалы из-за этого получаются… И раз так у вас вышло, ничего не поделаешь. Не надо ссориться, решайте, как лучше…

Тю Хен Мок согласно закивал головой.

– И то правда! Девчонку к мужу не воротишь! Да если б и можно было воротить, все равно, хорошей жизни у них не получится. Так что лучше всего им совсем разойтись. Это обоим на пользу пойдет!.. Но ведь племянника снова придется женить… А новая свадьба – новые расходы! Вам уж придется возместить убытки.

– Разве я отказываюсь? Но войдите в мое положение: живем мы бедно, откуда я возьму такие деньги?..

– А я у вас больших денег и не требую! Я прошу столько, сколько мы сами потеряли!

Слушая, как они договариваются о расторжении брака, Ко Бен Сан спросил:

– Выходит, и я должен проглотить пилюлю, которую мне преподнесли?..

– А как же иначе? – засмеялся отец Сун И. – Если уж девушка сама вернула вам сачжу, какой тут может быть разговор?

– Ну, ладно!.. Я с этого проклятого старика тоже стребую убытки! Я его сури поил! Деньги тратил! Какой скандал!.. – Ко Бен Сан, не закончив фразы, проворно поднялся и выскочил на улицу.

Дома он нахлобучил на голову помятую круглую, как тыква, старую панаму, напялил на себя рубашку из домотканного сукна и отправился в Твигор к Ю Чем Ди.

3

Ю Гым Сук прозвали в деревне «Девушкой, расторгшей помолвку». В это же время убежала от мужа и дочка Тяна, сделав Тю Ен Дюна посмешищем всей деревни. Девушки, а вместе с ними и Сун И, ликовали. Они почувствовали силу и уверенность. Собираясь вместе, они торжественно скандировали: «Да здрав-ству-ет за-кон о рав-но-пра-вии жен-щин!»

Оказываясь в кругу сельской молодежи, Тю Ен Дюн прежде, как и приличествовало женатому человеку, строил из себя взрослого. А теперь, по воле судьбы и дочери Тяна, он снова обратился в несмышленого мальчишку. И парни не упускали случая поиздеваться над ним.

– Эх, ты, глупыш!.. Как это ты умудрился потерять жену? Наверно, никудышный был из тебя муженек! И дернуло же тебя жениться! – трунили Дон Су и Дон Ун.

В ответ на насмешки Тю Ен Дюн густо краснел и оправдывался плачущим голосом:

– Разве я сам женился? Меня родители женили! При чем тут я?

– Говорят, твоя женка, – не унимались шутники, – завела шуры-муры с одним парнем из хутора Пэдэколь! Небось, ревнуешь?

– А что мне ее ревновать?

Девушки, стоя в стороне, прислушивались к разговорам парней и беззвучно смеялись, прикрывая рты руками.

В наивных ответах Тю Ен Дюна было немало правды. Родители его считались людьми состоятельными и женили сына почти что ребенком. Какое им было дело до того, что они разбивали жизнь молодой девушки!

Взрослые девушки и раньше, когда им сватали таких вот мальчишек, всеми силами старались уклониться от брака. Ничего хорошего не приносил им неравный брак: они увядали, не успев расцвести, их затягивали в свою трясину будни однообразно тянущейся, полной забот жизни, и они так и не успевали изведать радостей, которыми дарит людей молодость. Их жизнь медленно, тихо угасала.

Каждый год не забывала приходить на землю весна. Она одевала землю в зелень и пурпур. Буйно разрастались кусты и деревья, отливая на солнце нежным изумрудом. На полянах распускалось бесчисленное множество цветов; осенью ветер развеет их семена, чтобы новая весна была столь же пышной, прекрасной и величественной! Земля словно накидывала на себя зеленую ризу, и цветы алели на ней яркими бусинками.

Все так же каждый год слышатся в лесах серебристые птичьи трели, реют в золотистых лучах солнца мотыльки. Ночами пылают в небе костры звезд. Катит свои воды чистая, прозрачная река, и ее неумолчное журчанье словно обещает истосковавшимся сердцам счастье и радость.

Все в природе говорит о жизни, славит жизнь. Теплый вечерний ветерок обвевает виски, ласково шевелит девичьи волосы и волнует девичью кровь; он – само дыхание счастья. И в такие минуты не раз, наверно, устремлялись полные тоски девичьи взоры на угасающий вечерний закат. Он манил своей величественной красотой, как манит мечта. А может, в потухающих красках дня таилось иное: палящая, как солнце, но скрытая страсть, неистребимая любовь к свету и жизни?

Глава шестая
Гроза

1

Полуденное солнце беспощадно жгло спины крестьян, работавших на рисовых плантациях. На целинной земле рис вымахнул так густо, что сквозь его зелень не было видно воды.

Пак Чем Ди начиная с весны немало поработал, чтобы получше удобрить свой участок. Перед самой прополкой он снова унавозил землю.

Сегодня бригада полола рис на участке Пак Чем Ди. Там, где кусты риса были особенно ветвистыми, орудовать мотыгой было трудно. Поле походило на вязкую трясину. Земля бродила, словно перестоявшееся вино. Пак Чем Ди и его сыновья еще с весны зарыли в землю множество ивовых прутьев и молодого камыша. Камыш и прутья успели сгнить, и когда их выцарапывали мотыгами из земли, оттуда поднимались пузыри и, рассыпаясь брызгами, лопались на поверхности мутной, грязной воды. Лица у всех были в грязи.

Куак Ба Ви, сняв рубашку, энергично размахивал мотыгой, которая становилась послушной в его руках.

В здешней местности рис пололи обычно голыми руками.

Крестьяне и слыхом не слыхали о прополке мотыгой. Куак Ба Ви неодобрительно отзывался о ручной прополке риса. Но на его слова никто не обращал внимания.

И вот, наконец, Куак Ба Ви получил возможность на деле доказать преимущества своего способа прополки. Члены бригады заказали в кузнице особой формы мотыги, и сейчас все работали по методу Куак Ба Ви.

Правда, люди не сразу научились так ловко владеть мотыгами. Слишком уж непривычное было для них это дело! Куак Ба Ви терпеливо, настойчиво обучал их. И те, кто умел пользоваться мотыгой при обработке суходольных полей, освоили новый метод довольно быстро. Правда, прополку поливных рисовых плантаций и сравнивать нельзя с прополкой суходольных полей. Здесь были свои особые трудности. Землю приходилось разрыхлять мотыгой под водой и выкапывать ее из-под воды.

Вчера первый день все члены бригады работали мотыгами. Сегодня дело шло уже успешней.

Впереди всех шел Куак Ба Ви. Каждый раз, когда он погружал в воду мотыгу, он поднимал ею, словно лемехом при пахоте поля, огромные комья земли. Ловко придерживая рукой куст риса, он закладывал на место вынутой земли новую. Получалось, таким образом, что он менял землю местами, «размешивал» ее на участке. Порой он поворачивал мотыгу в земле с такой силой, что обнажал корни риса, и они ненадолго оставались торчать наружу.

– Не рис, а загляденье! – то и дело восхищенно восклицал Ко Сен До. – Сколько же можно будет снять с этого участка?

– Не меньше двух секов[70]70
  Сек – мера сыпучих тел, равная 180 литрам.


[Закрыть] – радостно откликался Тю Тхэ Вэн.

Рис в этом году вырос у всех замечательный. Рисовые поля зеленели в низине одно к одному. Члены бригады начали работать вместе с весны: вместе закапывали они в землю камыш, вместе высаживали рассаду, а теперь вместе пропалывали рис.

При виде буйно вымахнувшего риса члены бригады заранее чувствовали себя сытыми. Уже и сейчас можно было видеть, что урожай будет обильный.

Прежде, как ни надрывались крестьяне на суходольных крохотных полях, картошки и чумизы им и на зиму не хватало. Лишь отдельные счастливчики ели круглый год досыта. А теперь все члены бригады будут обеспечены белоснежной рисовой кашей! Ну, как было не радоваться!

Пак Чем Ди затянул веселую крестьянскую песню. Ее подхватили все члены бригады, и песня разлилась над полями, поплыла вдаль.

Со стороны равнины дул прохладный, свежий ветер, озорно теребя налившиеся соком стебли риса. Нещадно палило ослепительное солнце. Над зелеными кустами витала любимая песня. Все это, сливаясь воедино, создавало неповторимую красоту.

Голубое небо. Река голубее неба! Крутые утесы, бросавшие на водную гладь густые тени. Меж утесов вечнозеленые ели. Белый, сверкающий на солнце прибрежный песок. Ивы по берегам реки с длинными, до пят, зелеными косами. Среди ив с криками носятся птицы. Высоко в небе кругами парит орел. И куда ни кинешь взгляд, всюду поля, поля, поля… Вся низина устлана зеленым шелковистым ковром. И посредине ковра словно стая морских чаек колышется: это, вытянувшись в шеренгу, с веселой песней продвигаются по полю, пропалывая рис, члены бригады. В поле развевается их знамя. Не придумать картины красочней и величественней!

Песню сменил неторопливый разговор.

– Ну и дочка у этого Ю Чем Ди из Твигора! – начал Пак Чем Ди. – Я так и ахнул, когда услышал, чтό она выкинула!

Он поддел мотыгой земляной ком, поднатужился и с такой силой выдрал землю, что грязная вода обрызгала его и без того грязное лицо.

– Новое время научило их петь новые песни! – сказал Хван Чем Ди и, крякнув, глубоко запустил мотыгу.

– Девка-то, видать, с головой! – вмешался в разговор Тё Дэ Мо. Он устало выпрямился, разогнув ноющую спину. – Какое бы там время ни было, а если бы Гым Сук была дурой, она никогда не решилась бы на это.

Крестьяне, не привыкшие полоть мотыгами, заметно устали, но были довольны.

– Время временем, а все-таки много зависит и от самого человека! – сказал Чен Сек, и Тю Тхэ Вон поддержал его:

– А как же! Так и должно быть! Девка, видать, смышленая!.. Конечно, журавль мелкой птахе не пара! Ха-ха-ха!

– Вот я и говорю: теперь у кого дети – смотри в оба! А то хлопот не оберешься. Подрастут и начнут вытворять, что им захочется! – сказал Ли Се Бан.

– Э, какие там хлопоты! – махнул рукой Тё Дэ Мо. – Если станут жениться по доброй воле, это только к лучшему!

– Так-то оно так, да только как бы все это боком не вышло, – с сомнением заметил Ли Се Бан. – Вот что меня беспокоит.

– А ты не беспокойся! Жизнь-то у нас теперь не похожа на прежнюю! Нет в ней места пустым бездельникам, пускавшим девкам пыль в глаза. Да и девушки не те.

– Потому-то, видать, и издали закон о равноправии женщин.

– Ха-ха! Коль зашла речь об этом законе, – выпрямляя спину, засмеялся Ли Се Бан, – так я вот что скажу: курица у нас по утрам кукарекать начала!

– Ну, это тебе повезло! – серьезно заметил Ко Сен До. – В старину говорили: если у кого курица закукарекает, значит, будет ему повышение в чине. Видно, ждет тебя какое-нибудь председательское место.

– Я могу только за столом председательствовать! По части еды!

– Ха-ха-ха!..

Так со смехом, с разговорами крестьяне упорно продвигались вперед. Один Куак Ба Ви работал, не раскрывая рта.

Не отставала в работе от старших и молодежь. Только разговор у них был другой.

– Гым Сук прославилась как смелая девушка, расторгшая помолвку. – До Чи, посмеиваясь, взглянул на Дон Су. – А вот о Сун И что-то ничего не слышно.

– А что же о ней должно быть слышно?

– После случая с перстнем можно было чего-нибудь ожидать!

– Кто ее знает, – стараясь казаться безразличным, слегка смутившись, рассмеялся Дон Су.

– Не притворяйся! Вам надо довести дело до конца! Все-таки какая несправедливость: одному невеста отказала за то, что мал, а в другом его невеста души не чает – так родители мешают!

– А с третьим жена пожила три года, да и была такова!

– Ха-ха-ха! Послушай-ка, – обернулся к Дон Уну Хван Гап Сан, – а ты, случаем, не думаешь облюбовать себе девушку? Вон сколько у нас в деревне невест!

– Я пока жениться не думаю. Еще успеется.

– Что ж так?

– У меня сейчас одно желание: поехать учиться.

– Это тоже неплохо. А ты наметил себе место, куда поехать?

– Махну в какой-нибудь город.

Дон Ун, действительно, жил в последнее время одной мечтой: об учебе. Если бы он окончил начальную школу, то мог бы поступить в вонсанскую политшколу. Но, к своему огорчению, он умел пока только писать да читать.

Уехать на учебу сейчас же Дон Ун не мог, в семье и так не хватало рабочих рук для обработки участка. И он решил до конца прополки остаться дома, а после прополки, когда родные могли обойтись и без его помощи, поехать в город.

В полдень члены бригады немного отдохнули и снова принялись за работу.

Вдруг с низовьев реки донесся далекий раскат грома. Ветер крепчал. Над вершиной горы Чомбансан сгущалась гроза. Вскоре черные, свинцовые тучи покрыли все небо. На землю словно вечерние сумерки опустились. На небе замелькали огненные стрелы молний; послышались грозные раскаты грома. Сильный ветер швырял из стороны в сторону черные клочья низко нависших туч. Разразился ливень. Нещадно хлестали дождевые струи. Гром, молния и ливень, как будто помогая друг другу, грозно сотрясали землю.

Где-то близко ударила молния, раздался оглушительный треск, точно небо раскололось на тысячи кусков.

Через некоторое время затихший ливень сменился мелким дождем. Но с новыми громовыми раскатами обрушился на землю новый ливень.

Видя, что дождь перестанет не скоро, крестьяне, работавшие на полях, бросились врассыпную. Коровы, пасшиеся на привязи у реки на лугу, порвали веревки и ринулись в деревню. Вслед за ними, жалобно мыча, побежали телята.

Дождь лил с такой силой, что и члены бригады решили оставить работу. Музыканты заблаговременно отнесли инструменты и знамя в дом Пак Чем Ди, стоявший поблизости от низины.

Оросительные каналы в мгновение ока переполнились водой, и красная глинистая вода с шумом хлынула на рисовые поля.

– Эх, и свежо, хорошо будет после такой грозы! Гроза после зноя – к урожаю.

– Да, добрый дождь: каждая капля – золото!

Убегая от дождя, рисоробы, вымокшие до нитки, радовались тому, что так во-время пошел дождь.

Члены бригады, не сговариваясь, бросились к дому Пак Чем Ди. У плетня, под навесом, сбились в кучу нахохлившиеся куры. Когда дождь стал затихать, рыжий петух встрепенулся, захлопал крыльями и во весь голос закричал «ку-ка-реку».

Куры стояли, спрятав головы под крылья, как будто дремали. Вид у них был унылый. Петух, словно желая подбодрить их, распустил крыло веером и, заботливо поквохтывая, боком, боком начал обхаживать каждую курицу. Порой он останавливался, разбрасывал лапами землю и, отыскав червяка, брал его в клюв, а потом снова опускал на землю, сзывая, приманивая кур.

Куры, наконец, встрепенулись и вперегонки бросились к петуху: каждая старалась опередить других, первой схватить червя. Одной из кур удалось овладеть добычей, и она опрометью ринулась в сторону, прочь от опасных соперниц.

Петух, снисходительно взглянув на кур, гордо вытянул шею: кудахтайте, деритесь, глупые, я вам не чета!

– Что ж теперь делать? – сказал Ко Ин Хо. – Дождь-то, видать, перестает.

Пак Чем Ди вопросительно оглядел товарищей.

– На сегодня хватит, по-моему, а? Солнце уже к закату близится.

– Да, пора кончать.

Члены бригады решили разойтись по домам. Одни зашли на рисовое поле, закрыли проход воды, другие завернули на луг и, отвязав мулов, повели их с собой.

Когда под навесом осталось лишь несколько человек, живущих по соседству с Пак Чем Ди, он предложил им зайти в дом:

– На улице прохладно! Зайдите ко мне, обогрейтесь.

– Да нет, мы тоже двинемся. Надо переодеться.

Остались Куак Ба Ви, Ко Ин Хо, Квон Чир Бок, Тю Тхэ Вон. Но вскоре, выкурив по цыгарке, и они отправились по домам.

Спустя некоторое время после их ухода из-за тонкой облачной пелены выглянуло солнце. Небесная синева была чиста. Только у горизонта клубились легкие белые облака, похожие на снеговые горные вершины.

День снова стал ясным, солнечным. Солнце обильно излучало ослепительный свет. В прозрачном, промытом дождями воздухе резко и отчетливо выступили очертания гор. Земля, выкупавшись в чистой дождевой воде, преобразилась и, бодрая, посвежевшая, ликующе воспевала жизнь, радость жизни!

Клекот в ручье громче, ветер – свежее. Небо похоже на протертое стекло. Рощи, луга словно новый наряд надели. Деревья и травы, колыхаясь на ветру, казалось, водили зеленый радостный хоровод.

Солнце клонилось к западу, то пряталось в тонкой чешуе облаков, то показывалось снова. В небе, раскинувшись огромной дугой, пышно расцвела радуга. Один конец ее ушел за гору Чомбансан, другим она уперлась в речку, протекавшую через хутор Твигор.

– Эй, ребята-а!.. Глядите-ка: радуга застряла в Твигоре!..

Дети шумной гурьбой бросились к хутору ловить радугу. Над их вихрастыми головами стаями сновали стрекозы.

Земля сегодня досыта напилась. Крестьяне, переодевшись, высыпали на поля полюбоваться буйно растущим рисом. У всех было чудесное настроение.

2

Дон Ун забежал домой и тут же с удилищем в руках снова вышел со двора. Он попросил сестру накопать ему червей и побрел к реке. Захотелось выкупаться, и Дон Ун, торопливо раздевшись, бросился в воду. Искусно плавая, он с наслаждением барахтался в воде. Грязь легко смылась, остался только темный загар.

Вскоре пришла Кан Нани, держа в руке жестяную баночку с червями. Они отвязали лодку, уселись в нее.

Река после грозы заметно вздулась.

Дон Ун стал грести туда, где было поглубже, к утесам, которые крутыми обрывами спускались к реке. Меж утесов, там и тут, пышно цвели цветы нарикот. Увидев их, Кан Нани радостно захлопала в ладоши.

– Ой, братец, гляди, какие красивые цветы! Хоть бы один сорвать!

– Сорви, если сможешь!

Дон Ун остановил лодку неподалеку от крутой скалы, с которой с ревом низвергался водопад. Летом после дождя рыба клюет хорошо; Дон Ун едва успевал вытаскивать из воды удочку. Ему попадались эхи, согари, кэктэнни, морэмучи – все довольно крупная рыба.

И каждый раз, когда Дон Ун выдергивал удочку с блестевшей на крючке рыбой, Кан Нани радостно повертывалась на своем месте, изловчась, хватала рыбу и укладывала ее в корзинку.

Ловля рыбы увлекла их.

* * *

Дон Су, закурив, вышел из дому. И дома, и во дворе ни сестры, ни брата не было. Куда же это они запропастились? Может, отправились на рыбную ловлю?

И Дон Су зашагал к реке, надеясь застать там брата и сестру. И надо же было так случиться: как раз в это время к реке пришла за водой Сун И.

Услышав за собой чьи-то шаги, Сун И испуганно обернулась и встретилась взглядом с Дон Су. Сун И обрадовалась.

– Куда путь держишь?

– Кроме тебя, не к кому! – весело улыбнулся Дон Су.

Сун И стыдливо отвернулась.

– Вот и неправда.

– Послушай, твоя мать, говорят, до сих пор все лежит?

– Ага.

– Что это с ней?

– Да так, дурит просто, – недовольно поморщилась Сун И.

– Это она из-за меня злится. Больше не бьет тебя?

– Нет.

– Эх, узнать бы, что у нее на уме!.. Не знаешь?

– Откуда мне знать? – тихим, жалобным голосом заговорила Сун И. – Молчит целыми днями. Даже не спрашивает, куда я хожу, что делаю. Раньше она бы этого так не оставила!

– Что бы это все могло значить, а? – обуреваемый мучительными сомнениями, допытывался Дон Су. – Одобряет она наши встречи или осуждает?

– Разве ее поймешь? Видать, она уже не так ненавидит тебя как раньше, иначе она бы меня не оставила в покое.

Дон Ун и Кан Нани, наловив рыбы, возвращались домой. Лодка плыла как раз к тому месту, где стояли Дон Су и Сун И. Услышав всплеск весел, Сун И перепугалась и, оборвав себя на полуслове, глазами показала Дон Су.

– Уходи отсюда!

Но Дон Су даже не двинулся с места, словно и не его она просила.

– Почему я должен уходить?

– Разве не видишь: кто-то плывет сюда! – сердито сказала Сун И и кивнула головой в сторону лодки.

– Да это же наши! Чего их стесняться, они и так все знают, – спокойно проговорил Дон Су.

– Я все-таки пойду.

Сун И собралась было поставить на голову кувшин с водой, но Дон Су остановил ее.

– Подожди немного. Надо же нам когда-нибудь окончательно договориться, не правда ли?

– О чем договорится?

– Ты сама знаешь, о чем. У меня голова кругом идет, я теперь даже не знаю: могу я тебе верить или нет.

– Верь! – твердо сказала Сун И. – Верь, и все будет хорошо.

– Но до каких же пор можно ждать? Вот если бы ты была такой же смелой, как Гым Сук, тогда другой разговор.

Сун И сразу изменилась в лице, глаза ее вспыхнули гневом.

– Что Гым Сук? Говори! Ей можно верить, а мне – нельзя? Так, что ли?

– Да нет, я совсем не то хотел сказать!

– Как это «не то»? Ну и ладно! – Сун И, оборвав его на полуслове, отвернулась и вытерла рукой слезы.

– Сун И!.. Ну, не надо, Сун И! Я ведь… Ты просто меня…

Дон Су совсем растерялся. Он попытался взять Сун И за руку, но она с гневом оттолкнула его и снова всхлипнула.

– Уйди прочь! Я все поняла…

– Ну, я виноват, ну, прости меня. Я это так, сдуру. Разве я сказал, что не верю тебе?

Дон Су оправдывался как мог, но Сун И продолжала плакать.

– Не хочу. И слышать ничего не хочу! Беги, беги скорее к своей Гым Сук! Ой-ой-ой… – Сун И зарыдала в голос.

– Что с тобой, Сун И? Ну, я виноват. Прости меня, Сун И!

Но Сун И, стиснув зубы, зло поглядела на Дон Су сквозь слезы и, подняв кувшин с водой на голову, быстро зашагала прочь.

Дон Су, растерянный, недоумевающий, стоял на берегу реки, словно неуклюжий щенок, который гонялся за курицей и, упустив ее, беспомощно смотрит на высокий плетень, через который она перелетела.

И взбрело же в глупую его башку брякнуть Сун И такое! Ах, как он раскаивался сейчас в своих словах!

Дон Ун и Кан Нани подплыли к берегу. Кан Нани весело окликнула Дон Су:

– Братец, что с тобой случилось?

Тут только Дон Су пришел в себя. Он изобразил на своем лице улыбку и наигранно бодрым голосом спросил:

– Ну как, много рыбы наловили?

– Вы что, поссорились, да?

Кан Нани, насмешливо улыбаясь, пристально поглядела на Дон Су. Не вмешиваясь в разговор, Дон Ун стоял в стороне и тоже улыбался.

– С кем это я мог поссориться? Я тут один стоял! – не моргнув глазом, соврал Дон Су.

Кан Нани, пожав плечами, хитро улыбнулась.

– Не ври, я все видела! Из-за чего же вы поссорились?

– Да так… Ничего особенного не было. Блажь на Сун И напала, вот и все…

– Ну ладно, я ведь сама узнаю от Сун И, что у вас произошло…

– Узнавай, пожалуйста… Ну, так много вы наловили? – снова приняв безразличный вид, спросил Дон Су. Он заглянул в корзинку, которую держала сестра, и стал перебирать улов руками. Рыбы, взмахивая хвостами, подскакивали в корзине.

Они втроем тут же, на берегу, принялись чистить рыбу.

* * *

Сун Ок радостно встретила Куак Ба Ви, когда он вернулся домой. Она достала из комода чистое белье. Хорошо накрахмаленная рубашка ладно сидела на Куак Ба Ви, приятно холодила тело…

– Наверно, есть хотите?

– Да нет, не хочется, – Куак Ба Ви свернул цыгарку и проговорил как бы про себя: – До вечера еще долго, может, пойдем посмотрим картофельное поле?

– Да там после дождя, должно быть, очень сыро. Разве можно сейчас копать картошку?

– Думаю, что на высоких местах можно. Если картошка выросла, на днях накопаем побольше и сдадим в счет сельхозналога по ранним культурам.

– Да, мы должны сдать налог первыми!

– Побыстрей примемся – сдадим первыми. Пусть Ин Сук придет помочь вам… Для уплаты налога выберите картошку покрупнее.

– Я так и сделаю.

Мирно беседуя, с мотыгой и корзинкой подмышками они прошли к картофельному полю. Здесь была высажена не только картошка, но и другие овощи и злаки. В последнее время стояла жара, листья начали было вянуть, но вот прошел дождь, и они снова стали сочно-зелеными. Ветер покачивал стебли растений, и они, казалось, росли на глазах. На листьях хрустальными бусинками дрожали дождевые капли. Чуть тронешь – и капля скатывается на землю.

Позднюю кукурузу убирать еще не пришло время, но ранняя кукуруза уже созрела, усики ее пожелтели, сникли. Сильный дождь повалил кукурузу, и она полегла зеленой стеной. Кусты сои теснились так густо, что под ними не видно было грядок. Между соевыми кустами там и сям высились мощные стебли кукурузы, а за ними, в верхней части поля, был расположен участок картофеля.

Картофельная ботва уже увяла, листья, изъеденные жучками, высохли; безжизненно повиснув на стеблях, они сухо шелестели на ветру.

Увидев, что ранние культуры уже готовы к уборке, Куак Ба Ви и Сун Ок испытали то чувство удовлетворения, которое переживают люди, впервые пожинающие плоды своего труда.

– Как время-то быстро летит. Кое-что можно уже и убирать! – сказала Сун Ок. И вдруг охнула, почувствовав, что под сердцем у нее встрепенулась новая жизнь.

– Вот здесь я думаю построить новый дом! – сказал ничего не заметивший Куак Ба Ви.

– А не слишком ли здесь сыро?

– Да нет, место – лучше не надо! Эту вот площадку разровняем под двор. А там, где начинается поле, поставим дом, окнами на юг. Колодец можно будет выкопать за домом.

Куак Ба Ви говорил горячо, возбужденно, как будто с кем-то споря. Сун Ок рассмешило это, и она сказала, стараясь не улыбнуться:

– Да, да, если мы сделаем так, как говорите, все будет очень хорошо! Вот только когда мы это сделаем?

– Я – сын Северной Кореи, – гордо произнес Куак Ба Ви. – А у нас слово не расходится с делом! Разве из того, что было задумано в Северной Корее, что-нибудь не сбылось?

– А я и не говорю, что у нас ничего не выйдет, – улыбнулась Сун Ок. – Я просто спросила: когда вы построите дом?

– Скоро… Теперь скоро! Отстроимся и вместе со всеми селянами будем думать о том, как лучше работать. Деревня наша станет богатой, зажиточной! Поднимутся к нам по реке Апкан суда… А может, и железную дорогу сюда проложат. Ведь в горах Чомбансан богатейшие леса!

Погруженный в мысли о прекрасном будущем, Куак Ба Ви задумчиво смотрел в сторону реки.

– Когда же все это будет? – спросила Сун Ок.

– Полной-то победы мы добьемся лишь тогда, когда Южная Корея объединится с Северной. А пока… Вот в будущем году мы поднимем целину еще дальше, вниз по берегу реки. А потом – и до самой реки Ханган! И тогда у крестьян будет вдоволь риса…

Куак Ба Ви размечтался.

Если поднять целину по обоим берегам реки Ханган, крестьяне получат несколько тысяч денбо плодороднейшей земли!

После тридцати шести лет тяжкого японского ига нынешняя весна – первая свободная весна. Годы японского владычества вконец разорили корейскую деревню. Крестьяне не имели ни транспорта, ни достаточного количества материалов и сельскохозяйственных орудий. Потому-то и трудно было в этом году поднимать целину. Но скоро крестьяне снимут свой первый богатый урожай, и в будущем году дело пойдет легче.

Прежде чем приступить к выполнению этих грандиозных планов, придется посоветоваться с уездным народным комитетом, с крестьянским союзом. Не заручившись их помощью и поддержкой, немыслимо и браться за работу! Нужны денежные средства, крестьян надо объединить в крепкий, сплоченный коллектив.

Куак Ба Ви, обладавший теперь изрядным опытом строительства, считал, что прежде всего следует соорудить большую плотину, обеспечить новые поля водой, выделить каждому хозяйству по несколько тысяч пхёнов целины, чтобы они своими силами подняли ее под рис. Была бы вода, – ни один хозяин от целины не откажется. Площадь под рисовыми полями будет увеличиваться. И не только в их уезде, но по всей провинции Канвон появятся новые рисовые плантации. Из потребляющей провинция превратится в производящую.

Крестьяне станут самоотверженно трудиться на полях, все более расширяя посевную площадь, рабочие на заводах, фабриках, рудниках не пожалеют своих сил для развития промышленности, и Северная Корея с каждым годом будет становиться все богаче, сильнее.

Неизмеримо поднимется уровень культуры, благосостояние крестьян. И что удивительного, если по реке Апкан пойдут пароходы, если засверкают в горах Чомбансан рельсы железной дороги… Обновленным представлялся Куак Ба Ви и сам Бэлмаыр: дома покрыты черепицей, в комнатах яркий электрический свет, на полях грохочут тракторы…

Перед его умственным взором рисовалась завтрашняя Корея во всем ее величии и красоте.

Но Южная Корея все еще живет под гнетом черной реакции!

У Куак Ба Ви темнеет лицо, гневно сверкают глаза.

Не подозревая, о чем думает сейчас ее муж, Сун Ок, улыбаясь, переспросила его.

– Когда же все будет так, как вы говорите?

– Неужели вам непонятно? – резко бросил Куак Ба Ви и сердито взглянул на жену. Сун Ок опустила глаза: ей было непривычно и даже немного страшно видеть мужа таким сердитым.

Немного погодя, успокоившись, Куак Ба Ви сказал:

– Если мы с вами станем настоящими патриотами, если в каждой деревне все больше будет подлинных патриотов, день полной независимости Кореи наступит скоро.

– Да, конечно, так! – поднимая голову, отозвалась Сун Ок. Только сейчас она поняла мысль мужа.

– Ради этого я не пожалею своей жизни! Подумать только, до освобождения Кореи таких, как я, и за людей не. читали. А теперь мы такие же люди, как все! Но американские и японские прихлебатели и сейчас вставляют нам палки в колеса! Эх, окажись я там, своими руками передушил бы этих гадов!

– Ну, убьете десяток, другой, разве от этого что-нибудь изменится? – внимательно глядя на мужа, проговорила Сун Ок.

– Да, этим делу не поможешь. Это так, к слову пришлось. Мне хотелось сказать, что мы должны быть верны родине. Это для Ко Бен Сана и ему подобных главное – собственный карман.

Куак Ба Ви был сильно возбужден.

– Я вас понимаю, – сказала Сун Ок. Голос у нее слегка дрожал. Последние слова Куак Ба Ви глубоко взволновали ее. Кому, как не ей и Куак Ба Ви быть подлинными патриотами! Ведь это они и им подобные были лишены в годы японского владычества всяких человеческих прав, больше всех страдали! Тем пламенней и самоотверженней будут они теперь служить своей освобожденной родине!

Слова Куак Ба Ви запали в самое сердце Сун Ок.

– Мы вот, – продолжал Куак Ба Ви, – получили землю, стали хозяевами жизни!.. А у наших братьев на Юге земли нет; им приходится арендовать ее… И притесняют их еще больше, чем при японцах! Вспомните-ка, сколько обид, сколько унижений перенесли мы из-за земли! Из-за нее ваш отец раньше времени сошел в могилу… А я потерял семью и бездомным бобылем скитался по белу свету… Тяжело нам было… А на Юге доля крестьян сейчас еще горше!.. Кто только ни измывается над ними: и свои помещики, и американцы! Не жизнь – ад кромешный!..

Сейчас, женушка, судьба всей Кореи зависит от того, как решится вопрос с землей… Если и на Юге провести земельную реформу, то наши братья заживут свободно и счастливо!.. Но там хозяйничают американцы… И нет у нас большего врага, чем они! Мы должны, не щадя сил, бороться за то, чтобы войска чужеземцев были выведены с родной земли… Все выведены – до последнего американского солдата!.. А пока они там будут, Корея останется разрубленной надвое. И не видать нам национальной независимости, как своих ушей!.. Американцы ведь о чем мечтают? Чтоб хоть половину страны оторвать у нас и превратить в свою колонию!

Американцы все время похваляются: они, мол, за свободу, за демократию! Враки все это. Почему же они для Кореи-то не хотят демократии и свободы?.. Да потому, что на деле им другое надо: прибрать к рукам нашу страну. Однако у хозяина они не спросились. А наш народ никогда не согласится отдать Корею чужеземцам!.. Не для того Советская Армия освободила нас, чтобы мы прыгнули в пасть американской акуле!.. Ха!.. Ишь, чего захотели! Землю у нас отнять! Да ведь в каждом комке земли – пот, кровь, прах наших предков! Нет, мы не отдадим ее микугномам[71]71
  Микугномы – презрительная кличка американцев в Корее.


[Закрыть]. В семье, конечно, не без урода… Ли Сын Ман и вся его свора сами американцам продались и родиной торгуют! Да только о народе они, видать, забыли… А народ – за мир, за свободу! И народ победит!.. Наша Корея будет единой, независимой и свободной! И все крестьяне получат землю…