Текст книги "Бездушная"
Автор книги: Гейл Кэрригер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Лорд Маккон чуть не выпрыгнул из кресла. Алексия держалась, все глубже погружая зубы в плоть. Ей не хотелось, чтобы пошла кровь, но она намеревалась оставить метку и догадывалась, что, раз уж граф принадлежит к числу двужильных сверхъестественных особ, придется постараться как следует. Никакой след не продержится долго, едва только контакт между ними прервется и к лорду Маккону вернутся его сверхъестественные способности. Вкус у него оказался замечательным, как у мясного соуса, – соленый, насыщенный. Разжав зубы, она деликатно лизнула оставшийся на коже красный след в форме полумесяца.
– Пропади все пропадом! – дыхание лорда Маккона сильно участилось. – Мы должны это прекратить.
Алексия уткнулась в него носом:
– Почему?
– Да потому что, мать его за ногу, весьма скоро я просто не смогу этого сделать.
– Похоже, это разумно, – со вздохом кивнула Алексия. Ей казалось, что она всю жизнь только и делает, что поступает разумно.
Однако им не пришлось принимать решения, потому что в коридоре началась какая-то суета.
– Ну я бы никогда… – раздался шокированный голос какой-то дамы.
Послышалось извиняющееся бормотание, похоже, исходящее от Флута, но слов разобрать было невозможно, а затем вновь вступила женщина:
– В гостиной? Ах, так это дела БРП, не правда ли? Понимаю. Определенно…
Тут голос прервался, и в дверь громко постучали.
Мисс Таработти поспешно соскользнула с коленей лорда Маккона. К ее несказанному изумлению, оказалось, что ноги вроде бы работали, как полагается. Рывком приведя в порядок декольте, она немного попрыгала, возвращая юбки на свои места.
Лорд Маккон, чтобы выиграть время, просто застегнул верхние пуговицы на сорочке и нижние на жилете и сюртуке. Но, похоже, шансов быстро завязать галстук у него не было.
– Погодите, дайте я.
Мисс Таработти властным жестом поманила графа к себе и завязала галстук. Пока она возилась с затейливым узлом, лорд Маккон безо всякого успеха пытался привести в порядок ее прическу. Его пальцы коснулись синяка на коже Алексии.
– Я прошу у вас прощения за это, – сказал граф сокрушенно.
– Неужели я слышу искренние извинения? – с улыбкой спросила Алексия, все еще возясь с его галстуком. – У меня нет возражений против синяка. Мне только жаль, что я не могу отплатить вам той же монетой.
След от укуса, который мисс Таработти оставила совсем недавно, исчез за те короткие мгновения, пока она поправляла платье, ведь физический контакт между ними прервался. Потом Алексия добавила, потому что ей несвойственно было помалкивать, даже когда следовало поступить именно так:
– Вы, милорд, вызываете во мне совершенно нескромные чувства. Вам следует немедленно прекратить это делать.
Граф бросил быстрый взгляд, чтобы оценить, серьезна она или шутит, но не смог этого понять и промолчал.
Мисс Таработти покончила с галстуком. Лорд Маккон справился с ее прической хотя бы настолько, чтобы скрыть с глаз следы амурных игрищ. Алексия прошла к окну отдернуть портьеры и посмотреть, кто это явился с визитом.
Меж тем стук в двери гостиной продолжался до тех пор, пока они в конце концов не распахнулись.
В комнату вошла наистраннейшая парочка: мисс Айви Хисселпенни и профессор Лайалл. Подруга, напоминавшая взволнованного ежа в вульгарной шляпе, немедленно подлетела к мисс Таработти и без умолку затараторила:
– Алексия, милочка, тебе известно, что в коридоре устроил засаду оборотень из БРП? Когда я пришла к чаю, он самым что ни на есть грозным образом наступал на твоего дворецкого. Я ужасно испугалась, что дело дойдет до рукопашной. С чего вдруг подобной персоне заблагорассудилось нанести тебе визит? И почему Флут так отчаянно старался не пустить его? И почему…
Тут она прервалась, наконец-то заметив лорда Маккона. Ее большая шляпа в красно-белую полоску вроде тех, что носят пастушки, но с изогнутым желтым страусовым пером, задрожала от возбуждения.
Лорд Маккон свирепо уставился на своего заместителя:
– Рэндольф, у вас ужасный вид. Что вы тут делаете? Я же отослал вас домой.
Профессор Лайалл, глядя на своего взъерошенного альфу, гадал, что за ужасная участь постигла принадлежащий тому бедный галстук. Потом его глаза сузились, и их взгляд переместился на испорченную прическу мисс Таработти. Однако профессор Лайалл был бетой при уже третьем по счету вожаке стаи и потому знал, что такое благоразумие. Вместо того чтобы как-то прокомментировать ситуацию или ответить на вопрос лорда Маккона, он просто подошел к графу и что-то быстро зашептал ему на ухо.
Тем временем мисс Хисселпенни наконец заметила встрепанный вид подруги, заботливо предложила той сесть и устроилась рядом на козетке.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – Сняв перчатку, Айви коснулась лба Алексии тыльной стороной ладони. – Душенька, ты страшно горячая. Может быть, тебя лихорадит?
Мисс Таработти поглядела из-под ресниц на лорда Маккона:
– Можно сказать и так.
Профессор Лайалл перестал шептать. Лицо лорда Маккона вспыхнуло. Он явно был чем-то рассержен. Снова.
– Что-что они сделали? И он даже не расстроился?
Профессор опять зашептал.
– Ну ядрена гузка гордой Мэри! – цветисто выразился граф.
Мисс Хисселпенни ахнула.
Мисс Таработти, которая уже начала привыкать к фривольным манерам лорда, хихикнула при виде потрясенного лица подруги.
Сделав еще несколько небанальных заявлений на языке выходцев из низов, граф подошел к шляпной вешалке, не церемонясь, нахлобучил на голову коричневый цилиндр и покинул комнату.
Профессор Лайалл, качая головой, неодобрительно поцокал языком:
– Что за блажь появляться в обществе, надев подобный галстук?
Упомянутый галстук вкупе с его обладателем вновь возник в дверях.
– Приглядите за ней, Рэндольф. Я доберусь до конторы и сразу пришлю Хавербинка вас подменить. Когда он явится, ради всего святого, отправляйтесь домой и поспите. Впереди долгая ночь.
– Да, сэр, – сказал профессор Лайалл.
Лорд Маккон вновь исчез, и все услышали, как карета замка Вулси, громыхая, понеслась прочь по улице.
Мисс Таработти ощутила себя покинутой, опустошенной и не совсем недостойной тех полных жалости взглядов, что бросала в ее сторону Айви. Что не так с ее поцелуями? Почему граф Вулси счел нужным так поспешно от них сбежать?
Профессор Лайалл, которому явно было неловко, снял шляпу и пальто, повесил их на вешалку, освободившуюся после исчезновения лорда-сквернослова. Потом он принялся осматривать комнату в поисках чего-то (Алексия не догадалась, чего именно), но, похоже, так этого и не нашел. Гостиная Лунтвиллов была на высоте и соответствовала всем модным стандартам. Тут во множестве громоздилась мебель, включая пианино, на котором проживающие в доме дамы играть не умели, теснились столики под вышитыми скатертями, на которых стояли дагерротипы, стеклянные бутылки, заключавшие в себе модели дирижаблей, и прочие безделушки. Производя осмотр, профессор Лайалл тщательно избегал любых контактов с солнечным светом. Тяжелые бархатные занавеси, ставшие популярными несколько веков назад, когда сверхъестественные явили себя миру, все же пропускали в комнату некоторое количество лучей дневного светила. Бета старательно держался от них в стороне.
Мисс Таработти сочла, что он, должно быть, очень сильно устал, раз так реагирует на солнце. Старые оборотни могут подолгу бодрствовать средь бела дня. Профессор не иначе как исчерпал свою предельную норму на свету или страдает от какого-то недуга.
Барышни с вежливым любопытством наблюдали, как галантный оборотень рыщет по комнате. А тот заглянул за безвкусные акварели Фелисити и под кресло, которое только что обзавелось скандальной историей; при этой мысли Алексия смутилась и постаралась не вспоминать, что произошло совсем недавно. Неужели она действительно вела себя так развязно? Просто позор!
Когда молчание стало совершенно невыносимым, мисс Таработти сказала:
– Пожалуйста, профессор, садитесь. Видно же, что вы с ног валитесь, а от ваших блужданий по комнате кружится голова.
Профессор издал невеселый смешок, но подчинился этому приказу. Он уселся на чиппендейловский стульчик, который предварительно отодвинул в самое темное место комнаты: закуток за пианино.
– Приказать подать чаю? – презрев приличия, спросила мисс Хисселпенни, озабоченная одновременно изможденным видом профессора и явно лихорадочным состоянием Алексии.
Находчивость подруги произвела на мисс Таработти большое впечатление.
– Какая прекрасная мысль! – сказала она.
Айви подошла к двери, намереваясь позвонить, чтобы позвать Флута, но тот будто по волшебству тут же возник перед ней без всякого зова.
– Мисс Алексия не очень хорошо себя чувствует, а этот джентльмен… – она запнулась.
Алексия поняла, что забыла о манерах, и это потрясло ее.
– Айви! Ты имеешь в виду, что вы не были представлены друг другу? А я-то думала, вы знакомы. Вы ведь пришли вместе.
Мисс Хисселпенни повернулась к подруге:
– Мы столкнулись на парадном крыльце, но формально не знакомы, – потом она снова повернулась к дворецкому: – Прошу прощения, Флут. Что я говорила?
– Чаю, мисс? – предположил с неизменной находчивостью Флут. – Может быть, вы желаете чего-нибудь еще?
Алексия спросила с дивана:
– А печенка у нас есть?
– Печенка, мисс? Мне придется узнать у кухарки.
– Если есть, велите нарубить помельче и подать сырой, – и мисс Таработти, чтобы убедиться, что не ошиблась, переглянулась с профессором. Тот с благодарностью кивнул.
Айви и Флут выглядели ошеломленными, но повода возражать против распоряжения Алексии у них не нашлось. В конце концов, в отсутствие супругов Лунтвилл мисс Таработти была тут хозяйкой. А та твердо добавила:
– Еще принесите сэндвичи с джемом.
Теперь, когда лорд Маккон удалился, ей стало поспокойнее. А взяв себя в руки, она поняла, что не прочь перекусить, она вообще любила это дело.
– Как прикажете, мисс, – сказал Флут и выскользнул из гостиной.
Алексия начала официальную церемонию знакомства.
– Профессор Лайалл, это мисс Айви Хисселпенни, моя лучшая подруга. Айви, это профессор Рэндольф Лайалл, он, насколько мне известно, заместитель и советник лорда Маккона.
Лайалл встал и поклонился. Айви сделала книксен возле дверей. Когда с формальностями было покончено, оба уселись на прежние места.
– Профессор, вы можете рассказать, что произошло? Почему лорд Маккон так поспешно нас покинул…
Подавшись вперед, мисс Таработти изо всех сил вглядывалась в темный закуток, где сидел профессор. В таких условиях трудно было рассмотреть выражение его лица, и это давало ему решающее преимущество.
– Боюсь, что нет, мисс Таработти. Это дела БРП, – без всякого смущения осадил ее бета. – Тревожиться не о чем, граф наверняка быстро со всем разберется.
Алексия снова откинулась на спинку козетки. Машинально взяв одну из многочисленных думочек, расшитых розовыми лентами, она принялась общипывать одну из ее кистей.
– Тогда скажите, сэр, могу ли я спросить у вас кое-что о правилах стаи?
Глаза мисс Хисселпенни раскрылись широко-широко, и она потянулась за своим веером. Ей было известно: если Алексия смотрит с таким выражением, значит, она непременно скажет нечто шокирующее. Неужели подруга опять начиталась отцовских книжек? Айви передергивало при одной только мысли об этом. Она всегда знала, что от подобных предосудительных сочинений добра ждать не приходится.
Профессор Лайалл, пораженный внезапной сменой темы, с явной неловкостью посмотрел на мисс Таработти.
– О-о, так это тайна? – спросила Алексия.
Когда дело касается сверхъестественных, подобные вещи невозможно знать заранее. Ей было известно о существовании таких понятий, как правила стаи и стайный этикет, но они постигались по большей части интуитивно, им никогда не учили открыто и не разговаривали о них. Оборотни действительно взаимодействовали с дневным народом чаще и успешнее, чем вампиры, но все же по-настоящему в курсе их дел были лишь они сами. В конце концов, их традиции гораздо древнее традиций обычных людей.
Профессор Лайалл изящно пожал плечами:
– Необязательно. Тем не менее я должен предупредить, что обычаи стаи часто грубоваты и могут оскорбить утонченные чувства мисс Хисселпенни.
Алексия широко ему улыбнулась.
– В отличие от моих неутонченных? – спросила она, намереваясь поставить его на место.
Однако оказалось, что профессор не расположен шутить.
– Дорогая мисс Таработти, просто вы – воплощенная жизнестойкость.
Отчаянно вспыхнувшая Айви раскрыла веер и стала обмахиваться им, чтобы охладить лицо. Веер был из ярко-красного китайского шелка с отделкой из желтых кружев, определенно подобранный в пару к достойной осуждения пастушьей шляпке. Алексия закатила глаза. Неужели сомнительный вкус Айви теперь распространяется на все ее аксессуары?
Похоже, от веера у мисс Хисселпенни прибавилось храбрости.
– Прошу вас, – принялась настаивать она, – незачем излишне тревожиться на мой счет.
Мисс Таработти одобрительно улыбнулась и похлопала подругу по руке, а потом снова повернулась к профессору Лайаллу в его темном углу и выжидающе воззрилась на него.
– Могу я перейти к делу, профессор? В последнее время манеры лорда Маккона просто сбивают меня с толку. Он совершил несколько… – она деликатно помолчала, – интересных действий, объектом которых стала я. Это началось, как вы, несомненно, заметили, позавчера вечером на улице.
– Ох, Алексия, голубушка! – выдохнула мисс Хисселпенни, по-настоящему потрясенная. – Ты ведь не хочешь сказать, что вас видели!
Мисс Таработти отмахнулась от встревоженной подруги:
– Один только профессор Лайалл, насколько мне известно, а он просто образец благоразумия.
Профессор Лайалл, пусть и явно польщенный ее похвалой, сказал:
– Не хочу показаться грубым, мисс Таработти, но все же какой аспект правил стаи вас…
Алексия фыркнула:
– Я как раз к этому и веду. Вы должны понимать, профессор Лайалл, что я изрядно смущена. Пожалуйста, позвольте мне подойти к своему вопросу окольным путем.
– Я далек от того, чтобы требовать прямоты от вас, мисс Таработти, – ответил оборотень, и Алексии показалось, будто его тон опасно близок к саркастичному.
– Ой, ладно, неважно, – раздраженно продолжила она. – Только вчера вечером на званом ужине, куда мы оба были приглашены, лорд Маккон дал мне понять своим поведением, что произошедшее между нами позавчера было… ошибкой.
Мисс Хисселпенни тихонько ахнула от потрясения.
– Как он только мог! – воскликнула она.
– Айви, – с некоторой строгостью проговорила мисс Таработти, – молю, дай мне закончить рассказ, а до тех пор не суди лорда Маккона слишком строго. В конце концов, это вообще мое дело.
Алексия почему-то не могла вынести мысли о том, что ее подруга станет плохо думать о графе. Она продолжила:
– Вернувшись сегодня домой, я обнаружила, что он ждет меня в этой самой гостиной. И кажется, он опять изменил свое мнение. Я все сильнее запутываюсь, – мисс Таработти уставилась на ни в чем не повинного бету. – И я отнюдь не приветствую подобную неопределенность.
Тут она положила расшитую лентами подушку.
– Он что, снова сбежал и все испортил? – спросил профессор.
Явился Флут, неся поднос с чайными принадлежностями. Из-за отсутствия правил относительно того, в какой посуде подается сырая печень, дворецкий поместил ее в хрустальную креманку для мороженого. Профессора Лайалла вроде бы совсем не волновало, как сервировали угощение; он принялся быстро, но изящно поедать печенку маленькой медной ложечкой для мороженого.
Флут накрыл стол к чаю и снова исчез из комнаты.
Мисс Таработти наконец добралась до сути вопроса:
– Почему вчера за ужином он был таким заносчивым, а сегодня – таким внимательным? Это как-то связано с не известными мне правилами стаи? – И чтобы скрыть волнение, она пригубила свой чай.
Лайалл покончил с рубленой печенью, отставил опустевшую креманку на крышку пианино и встретился взглядом с мисс Таработти.
– Вы хотите сказать, что лорд Маккон изначально демонстрировал свой интерес к вам? – спросил он.
– Ну, – увильнула от прямого ответа мисс Таработти, – мы знакомы уже несколько лет, и я бы скорее сказала, что до случая на улице он вел себя при встречах довольно безразлично.
Профессор Лайалл усмехнулся:
– Просто вы не слышали, что он говорил после этих встреч. Однако я имел в виду более поздние события.
Алексия поставила чашку и заговорила, помогая себе руками. Это была одна из немногих итальянских привычек, которые она каким-то образом усвоила, невзирая на то что едва знала своего отца.
– Тогда да, – признала она, широко растопыривая пальцы, – но и тут все было неоднозначно. Я понимаю, что я старовата и простовата для того, чтобы вызывать длительный романтический интерес, тем более у такого господина, как лорд Маккон, но если он желает предложить мне статус клавигера, разве не следует проинформировать меня об этом? К тому же я считала… – тут мисс Таработти покосилась на Айви, которая понятия не имела, что ее подруга – запредельная. Мало того, она вообще не знала о существовании запредельных, – что лишенным творческого начала особам вроде меня невозможно стать клавигерами. Я не знаю, что и думать, и не могу поверить, что это он так ухаживает. Поэтому, когда он не замечал меня вчера за ужином, я предположила, что случай на улице был просто громадной ошибкой.
Профессор Лайалл снова вздохнул:
– Ах вот вы о чем! Как бы мне изложить все поделикатнее? Боюсь, когда дело касается вас, мой уважаемый альфа руководствуется инстинктом, а не логикой. В его восприятии вы все равно что альфа волчица-оборотень.
Мисс Хисселпенни нахмурилась:
– Это нужно расценивать как комплимент?
Заметив опустевшую креманку, мисс Таработти вручила профессору чашку с чаем. Тот деликатно пригубил напиток, и из-за края чашки стало видно, как приподнялись его брови.
– В устах альфа-самца – да. Во всех остальных случаях, подозреваю, скорее нет. Но для подобного поведения есть причины.
– Продолжайте, пожалуйста, – поторопила его заинтригованная мисс Таработти.
И Лайалл продолжил:
– Когда он не признавался в своем интересе к вам даже себе самому, его инстинкты брали верх.
Мисс Таработти, у которой был опыт краткого, но скандального знакомства с инстинктами лорда Маккона, явно побуждавшими того перекинуть ее через плечо и утащить в ночь, вздрогнув, вернулась к реальности:
– И следовательно?..
Глядя на профессора в поисках поддержки, мисс Хисселпенни обратилась к подруге:
– Так это вопрос контроля?
– Вы весьма проницательны, мисс Хисселпенни, – Лайалл удостоил Айви теплым одобрительным взглядом, и та порозовела от удовольствия.
Мисс Таработти вроде бы начала что-то понимать.
– Во время званого ужина он ждал, что я начну делать ему авансы? – от потрясения ее голос стал почти писклявым. – Но он же флиртовал! С этой… этой… Уиббли!
Профессор Лайалл кивнул:
– Пытался таким образом раззадорить вас, заставив застолбить участок, обозначить интерес или пометить территорию. И желательно, сделать все это одновременно.
Обеих барышень так шокировало сказанное, что они дружно замолчали. Впрочем, Алексия была не столько потрясена, сколько взволнована. В конце концов, разве она не обнаружила совсем недавно, в этой самой комнате, свой собственный глубокий интерес к процессам, происходящим между мужчиной и женщиной? Раз мисс Таработти оказалась способна укусить графа в шею, жалея, что след от зубов долго не продержится, она, пожалуй, сможет и публично заявить о своих правах.
– По обычаям стаи это называется сучьим танцем, – объяснил профессор Лайалл. – Просто, мисс Таработти, уж простите мне такие слова, вы чересчур альфа.
– Вовсе я не альфа, – запротестовала мисс Таработти, вставая и начиная расхаживать по комнате. Определенно, от отцовской библиотеки нет ровным счетом никакого проку, если речь заходит о брачных игрищах оборотней.
Лайалл посмотрел на нее – подбоченившуюся, фигуристую, решительную – и улыбнулся.
– Волчиц-оборотней совсем немного, мисс Таработти. На языке стаи сучий танец означает, что выбор всегда за женщиной.
Мисс Хисселпенни по-прежнему потрясенно молчала. В силу ее воспитания сама мысль о чем-то подобном была для нее совершенно чуждой. А вот мисс Таработти призадумалась и обнаружила, что такая идея пришлась ей по вкусу. Втайне она всегда восхищалась вампирскими королевами и их главенствующим положением в рое. Она не знала, что и у оборотней можно найти нечто подобное. Интересно, размышляла она, может ли быть, что у альфа-волчиц есть преимущество над волками и в других сферах помимо любовной?
– Почему так? – спросила она вслух.
Лайалл объяснил:
– Выбирать должна именно волчица, потому что их очень мало, а нас – очень много. Сражаться за женщину категорически запрещено. Оборотни редко живут дольше ста или двухсот лет, потому что постоянно вступают в схватки между собой. Законы весьма строги, и за их соблюдением следит лично деван. Каждое па этого танца выбирает дама.
– Значит, лорд Маккон ждал, чтобы я сделала первый шаг.
Только сейчас мисс Таработти поняла, как, должно быть, сложно сверхъестественным, которые живут так долго, приспосабливаться к изменчивым социальным нормам дневного народа времен королевы Виктории. Но лорд Маккон, казалось, всегда хорошо с этим справлялся, и Алексии даже в голову не приходило, что он мог просто ошибиться и повести себя с ней как-то неправильно.
– А как насчет его сегодняшних поступков?
Мисс Хисселпенни судорожно вздохнула.
– А что он сделал? – спросила она и покрылась мурашками от сладкого ужаса.
Мисс Таработти пообещала, что позже расскажет ей об этом во всех подробностях, хотя на этот раз и подозревала, что кое-какие детали придется опустить. Дело зашло слишком далеко, чтобы полностью посвятить в него такую впечатлительную особу, как Айви. Алексию бросало в краску от одного только взгляда на кресло, а значит, дорогой подруге нельзя будет поведать некоторые нюансы произошедшего.
Профессор Лайалл кашлянул. Это чтобы незаметно было, как его забавляет ситуация, решила мисс Таработти.
– Возможно, тут есть и моя вина. Я весьма строго поговорил с графом, напомнив, что с вами следует обращаться как с современной британской барышней, а не как с волчицей-оборотнем.
– М-м-м, – протянула мисс Таработти, по-прежнему разглядывая кресло, – возможно, несколько излишне современной?
Брови профессора Лайалла снова поползли вверх, и он слегка подался вперед из своего темного угла.
– Алексия, – весьма требовательно сказала мисс Хисселпенни, – ты должна настоять, чтобы он прояснил свои намерения. Если подобное поведение не прекратится, может выйти самый настоящий скандал.
Мисс Таработти подумала о своей запредельной сущности и о собственном отце, который до женитьбы слыл настоящим ловеласом. «Ты понятия не имеешь, о чем говоришь», – чуть не сорвалось у нее с языка. А мисс Хисселпенни меж тем продолжала:
– Я имею в виду, что, хоть о таких вещах даже подумать страшно, это все равно должно быть сказано, просто непременно… – она казалась очень взволнованной. – Что, если он намерен предоставить тебе карт-бланш?
Ее глаза стали огромными, и в них светилось сострадание. Айви была достаточно умна, чтобы понять, какие перспективы на самом деле имеются у Алексии, а нравится ей это или нет, значения не имело. Романтические фантазии романтическими фантазиями, но с практической точки зрения в число этих перспектив не входил брак с кем-то равным по положению лорду Маккону. Алексия знала, что Айви не хотела быть жестокой, но ей все равно стало больно. Она мрачно кивнула.
Профессор Лайалл, тронутый тем, как внезапно погрустнели глаза Алексии, сказал:
– Я глубоко убежден, что намерения у моего господина самые благородные.
На лице мисс Таработти появилась неуверенная улыбка.
– Вы очень добры, профессор. Однако похоже, что я стою перед сложным выбором. Мне нужно либо вести себя так, как диктуют обычаи стаи, – тут она ненадолго замолчала, увидев округлившиеся глаза Айви, – поставив под угрозу свою репутацию и рискуя стать отверженной. Либо отказаться от всего и поступить так, как я поступала всегда.
Мисс Хисселпенни взяла подругу за руку и сочувственно сжала ее. Алексия ответила на пожатие, а потом заговорила, будто пытаясь убедить саму себя – ведь, в конце концов, она была бездушна и практична:
– Мне не так уж плохо живется. У меня есть материальное благополучие и хорошее здоровье. Может, я не так уж полезна для своей семьи и не слишком любима ею, но это никогда не причиняло мне особых страданий. И у меня есть мои книги.
Тут она замолчала, обнаружив, что вот-вот начнет себя жалеть.
Профессор Лайалл и мисс Хисселпенни переглянулись, и между ними что-то произошло. Они будто бы заключили безмолвное соглашение о… Айви не знала, о чем именно. Но что бы ни готовило им будущее, мисс Хисселпенни была определенно рада, что профессор Лайалл на ее стороне.
В дверях возник Флут.
– К вам мистер Хавербинк, мисс Таработти, – возвестил он.
Мистер Хавербинк вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Профессор Лайалл сказал:
– Простите, что не встаю, Хавербинк. Мне пришлось бодрствовать слишком долго.
– Нисколько не тревожьтесь об этом, сэр.
Мистер Хавербинк был необычайно крупным, смахивающим на головореза выходцем из рабочего класса. И хотя грамотная речь могла бы поставить под сомнение происхождение этого человека, внешний вид выдавал его с головой. Он был вроде тех славных фермеров, которые сами впрягались в плуги, если их быки падали от усталости, и не останавливались, пока поле не оказывалось вспахано.
Ни мисс Таработти, ни мисс Хисселпенни никогда прежде не видели, чтобы у одного человека было так много мускулов. Его шея была толщиной с дерево, и на обеих барышень это произвело должное впечатление. Профессор Лайалл познакомил всех присутствующих между собой:
– Дамы, мистер Хавербинк. Мистер Хавербинк, это мисс Хисселпенни, а это мисс Таработти, ваша подопечная.
– О! – воскликнула Айви. – Так вы из БРП?
– Да, мисс.
– Но вы же не… – мисс Таработти не могла сказать, откуда она знала то, что знала. Вероятно, дело было в том, что нового гостя не беспокоил солнечный свет, или в том, что он выглядел очень уж приземленным и простым. В нем не было никакого драматизма, которого ожидаешь от тех, у кого избыточное количество души.
– Оборотень? Нет, мисс. Я даже клавигером быть не хочу и никогда не стану. Но мне доводилось пару раз выходить на боксерские ринги, так что на этот счет не беспокойтесь. К тому же босс вроде бы не ждет неприятностей, в дневное время уж точно.
Профессор Лайалл медленно встал. Он выглядел сгорбленным и постаревшим, его выразительное лицо осунулось, щеки ввалились.
Мистер Хавербинк с заботливым, но в то же время требовательным видом повернулся к нему:
– Прошу прощения, сэр, но его светлость дал мне строгое указание посадить вас в карету и отправить в замок. Сам он сейчас в конторе и вполне владеет ситуацией.
Почти выдохшийся профессор Лайалл направился к выходу, едва волоча ноги. Неимоверно мускулистый молодой человек, казалось, предпочел бы просто взять бету на руки и донести до кареты, избавив его тем самым от очевидных всякому страданий. Однако он наглядно продемонстрировал, что не первый день работает со сверхъестественными, потому что, уважая гордость своего начальника, не попытался даже помочь тому, подав руку.
Оставаясь вежливым, профессор Лайалл взял пальто и шляпу, надел их и поклонился на прощание барышням с порога гостиной. Алексия и Айви боялись, как бы он не упал, однако он выпрямился, вышел в главную дверь и проследовал к карете замка Вулси, споткнувшись всего несколько раз.
Мистер Хавербинк проводил его, убедился, что все в порядке, а потом вернулся в гостиную.
– На случай, если я вам понадоблюсь, мисс, я буду вон там, у фонарного столба, – сказал он Алексии. – Я на посту до заката, а там меня сменят три вампира по очереди. После того, что случилось, его светлость рисковать не будет.
Даже умирая от любопытства, Айви и Алексия прекрасно понимали, что приставать к молодому человеку с вопросами бессмысленно. Раз профессор Лайалл не сказал, какие дела вынудили графа так поспешно уехать, значит, ждать ответа от его подчиненного тоже не приходится.
Отвесив низкий поклон, во время которого мышцы его спины заходили ходуном, мистер Хавербинк вперевалочку вышел из комнаты. Мисс Хисселпенни вздохнула и затрепетала веером.
– Ах, британская деревня, что за пейзажи там встречаются… – промолвила она.
Мисс Таработти хихикнула:
– Айви, что за гадости ты говоришь… Но браво!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
СОБЫТИЯ НА ЗАДНЕМ ДВОРЕ
Лунтвиллы вернулись из экспедиции по магазинам, разрумянившись от успеха. Впрочем, это не касалось сквайра Лунтвилла: тот, наоборот, несколько побледнел и приобрел то выражение лица, что бывает у мужчин, возвратившихся с кровавой битвы, в которой полегло много народу. Флут с большой стопкой коньяка тут же возник возле его локтя. Сквайр пробурчал что-то насчет того, что дворецкого ему сам бог послал, и одним глотком осушил стопку.
Никого не удивило, что Алексия принимает в гостиной мисс Хисселпенни. Исключительно чтобы не прослыть невежей, сквайр пробормотал приветствия и удалился в свой кабинет со второй стопкой коньяка и наказом ни под каким предлогом его не беспокоить.
Дамы поздоровались с мисс Хисселпенни куда более многословно и настояли на немедленной демонстрации своих покупок.
У мисс Таработти хватило присутствия духа, чтобы велеть Флуту подать еще чаю: день определенно обещал быть долгим.
Фелисити извлекла кожаную шкатулку и подняла крышку.
– Только взгляните на них! Разве они не божественны? Вам бы хотелось такие?
В шкатулке на черной бархатной подушечке лежала восхитительная пара светло-зеленых кружевных вечерних перчаток до локтя длиной, с крошечными перламутровыми пуговичками по бокам.
– Божественны, – согласилась Алексия, потому что так и было. – Но ведь у тебя нет вечернего платья, которое к ним подходит, правда?
Фелисити возбужденно задвигала бровями.
– Глубокое замечание, сестричка, но теперь оно у меня есть, – и она совершенно неприлично разулыбалась.
Мисс Таработти подумала, что может понять, почему отчим так смертельно бледен. Вечернее платье под стать таким перчаткам должно стоить целое состояние, а Ивлин никогда в жизни не соглашается на обновки, которые стоят дешевле покупок сестры. Ивлин подтвердила это золотое правило, гордо продемонстрировав свежекупленные вечерние перчатки из серебристо-голубого атласа, вышитые по краю розовыми цветочками.
Подобный размах произвел на мисс Хисселпенни большое впечатление. Ее семья не располагала средствами, позволяющими ни с того ни с сего покупать вышитые перчатки и вечерние туалеты.
– Платья будут готовы на следующей неделе, – сказала миссис Лунтвилл с гордостью, как будто ее младшие дочери совершили нечто выдающееся, – надеюсь, как раз к приему у Олмаков, – она свысока посмотрела на Айви. – Вы тоже там будете, мисс Хисселпенни?
