Текст книги "Бездушная"

Автор книги: Гейл Кэрригер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Annotation

Мисс Алексия Таработти не похожа на идеальную красавицу Викторианской эпохи: она умна, смугла и горбоноса – в отца-итальянца, и потому в свои двадцать пять пока не вышла замуж. А еще у мисс Таработти нет души, что делает ее уникальной…

Однажды в разгар званого вечера Алексия чуть не стала жертвой голодного вампира, грубо нарушившего все нормы этикета. Девушке пришлось пустить в ход свое любимое оружие – зонтик с серебряным наконечником, и происшествие закончилось трагически. По долгу службы за расследование кончины невоспитанного кровососа берется вожак стаи лондонских оборотней лорд Маккон. Он могуч, свиреп и великолепен. И симпатизирует Алексии, хотя та об этом не подозревает…

Меж тем расследование принимает странный оборот, вызывая тревогу у самой королевы Виктории. В какой-то момент герои оказываются на волосок от гибели, и лишь способности мисс Таработти позволяют им добиться желаемого результата.

Гейл Кэрригер

Благодарности

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВАЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ЭПИЛОГ

От переводчика

notes

1

2

3

4

5

6

Гейл Кэрригер

БЕЗДУШНАЯ

Благодарности

Огромное спасибо: дамам-критикам с их разноцветными ручками – в ходе полемики приходит мудрость и весьма кстати приносят чай; маме и папе, которые в свое время замечательно придумали награждать меня за хорошее поведение походами в книжный магазин, а также Г. и И., которые всегда были добры к марающей бумагу зверушке и оказывали ей покровительство, какой бы ужасной она ни была.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В КОТОРОЙ ПАРАСОЛЬ ОКАЗЫВАЕТСЯ ПОЛЕЗНЫМ

Мисс Алексия Таработти вовсе не наслаждалась тем, как проводит вечер. Для старых дев вроде нее частные балы всегда были сомнительным развлечением, но сегодня мисс Таработти не могла извлечь из происходящего даже толики радости. Вышло так, что она попала из огня да в полымя: удалилась в библиотеку, где надеялась, как обычно, найти надежное прибежище, но ни с того ни с сего столкнулась там с вампиром.

Мисс Алексия сердито воззрилась на него.

А вот для вампира бал благодаря встрече с мисс Таработти стал гораздо интереснее. Еще бы, ведь она сидела в библиотеке совсем одна, одетая в вечернее платье с глубоким вырезом.

Увы, бедолага не догадывался, что мисс Алексия родилась без души – а от таких дам любому приличному кровососу нужно держаться подальше.

Приготовившись к нападению, вампир двинулся вперед, в библиотечной полумгле злобно и мрачно блеснули его клыки… Однако стоило злодею коснуться мисс Таработти, как он застыл на месте, глупо шаря во рту языком в поиске клыков, которые исчезли совершенно необъяснимым образом. Аккомпанементом для этой сцены послужили еле слышные звуки струнного квартета, доносившиеся из бальной залы.

Мисс Таработти нисколько не удивилась: бездушие всегда нейтрализует сверхъестественные способности. Она бросила на вампира суровый взгляд. Конечно, большинство обитателей дневного мира сочли бы ее всего лишь обычной английской аккуратисткой, но неужели этот глупец не потрудился даже ознакомиться с официальным списком опасных для кровососов явлений Лондона и его немаленьких окрестностей?

Вампир довольно быстро пришел в себя. Он отпрянул от Алексии, опрокинув стоявший рядом сервировочный столик. Когда физический контакт прервался, клыки прорезались вновь. Мозгов их обладателю явно не хватало, поскольку он метнулся к шее мисс Таработти, будто змея, набрасывающаяся на добычу.

– Я бы попросила! – возмущенно воскликнула Алексия. – Мы с вами даже не представлены друг другу!

Надо сказать, что еще ни один вампир не пытался укусить мисс Таработти, хотя с парой из них она была шапочно знакома, а с лордом Акелдамой даже дружна. Впрочем, кто не дружен с лордом Акелдамой? Но ни один вампир до сих пор не попытался на ней кормиться!

В результате ненавидевшей насилие Алексии пришлось вцепиться этому негодяю в ноздрю, чувствительный и потому болезненный участок тела, и отшвырнуть его прочь. Вампир запнулся о перевернутый сервировочный столик, потерял равновесие и не по-вампирски неуклюже грохнулся наземь, угодив точнехонько на пирог с патокой.

Именно это огорчило мисс Таработти больше всего. Она особенно любила пирог с патокой и уже предвкушала, что вот-вот приступит к нему. Алексия схватила свой зонтик от солнца – парасоль. Конечно, притащить этот аксессуар на вечерний бал было вопиющим дурновкусием, но мисс Таработти редко выходила без зонтика. Он был четко выдержан в изобретенном ею самой стиле: черный, изящный, весь в оборках, с вышитыми тут и там атласной нитью фиалками, медной фурнитурой и крупной дробью в серебряном наконечнике.

Алексия ударила вампира по макушке в тот самый миг, когда он намеревался установить определенную дистанцию между собой и сервировочным столиком, который внезапно стал ему так близок. Благодаря дроби медный парасоль был достаточно тяжелым, и при ударе раздалось ласкающее слух глухое хрясь.

– Ну и манеры! – заявила мисс Таработти.

Вампир взвыл от боли и снова уселся на пирог с патокой. Воспользовавшись полученным преимуществом, Алексия злобно ткнула его парасолем между ног. Вой вампира перерос в визг, а сам он свернулся в позу эмбриона. Хотя мисс Таработти и была истинной леди, англичанкой до мозга костей (если не считать отсутствия души и наполовину итальянского происхождения), она много времени посвящала верховой езде и прогулкам, а потому была весьма крепкой особой, не в пример другим юным аристократкам.

Мисс Таработти прыгнула вперед, насколько это позволяли трехслойная нижняя юбка, пышный турнюр и сборчатая верхняя юбка из тафты, и склонилась над вампиром. Тот извивался, нескромно схватившись за ту часть тела, которой не принято касаться, находясь в приличном обществе. Благодаря сверхъестественной способности вампира к исцелению мучиться ему предстояло недолго, но покуда его терзала самая что ни на есть жестокая боль.

Алексия вытащила из своей затейливой прически простую, похожую на карандаш деревянную шпильку, исключительно большую и острую. Удивляясь собственной беззастенчивости, мисс Таработти разорвала на вампире рубашку, дешевую и слишком сильно накрахмаленную, и ткнула его шпилькой в грудь, туда, где сердце. Свободной рукой она для верности коснулась голой кожи негодяя, раз уж только физический контакт лишал его сверхъестественных способностей.

– Немедленно прекратите этот ужасный шум, – приказала она.

Вампир перестал визжать и лежал теперь совершенно неподвижно. Его прекрасные голубые глаза слегка слезились, а взгляд был устремлен на деревянную шпильку. Алексия любовно называла ее «мой колышек».

– Объяснитесь! – потребовала мисс Таработти и усилила нажим.

– Тысяча извинений… – вампир, казалось, был смущен. – Кто вы такая?

Он неуверенно проверил, как обстоят дела с его клыками. Те отсутствовали. Чтобы ситуация окончательно прояснилась, Алексия убрала руку с его груди (оставив, впрочем, на месте острую шпильку). Клыки выросли вновь. Вампир удивленно ахнул:

– Что вы такое? Я принял вас фа явившуюся в одиночестве барыфню. Окажись вы настолько беффаботны, кормиться на ваф было бы моим правом. Профу профтить мою дерзость, – прошепелявил он (чисто выговаривать слова мешали клыки), и в его глазах отразилась настоящая паника.

Алексия, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться над произношением поверженного вампира, сказала:

– К чему этот преувеличенный драматизм? Не нахожу для него никаких оснований. Королева вашего роя должна была рассказать вам о таких, как я.

Она еще раз коснулась груди вампира. Его клыки втянулись.

Вампир посмотрел на Алексию так, будто она внезапно вырастила усы, как у кошки, и зашипела на него.

Мисс Таработти удивилась. Сверхъестественные создания, будь то вампиры, оборотни или призраки, обязаны своим существованием переизбытку души, не желающей умирать. Большинство из них знало о таких, как мисс Таработти, которые родились вовсе без души. Глубокоуважаемое Бюро регистрации противоестественного (БРП), подразделение Министерства по делам государственной службы ее королевского величества, называло таких, как она, «запредельными». Алексия находила этот термин вполне почтительным. То, как называли ее вампиры, звучало куда менее лестно. Как-никак, запредельные некогда на них охотились, а у кровососов долгая память. Понятное дело, тех, чья жизнь происходила при свете дня, умышленно держали в неведении, но любой достойный своей крови вампир, по идее, должен был знать о прикосновении запредельных. Будто обращаясь к несмышленому малышу, Алексия сказала:

– Я – запредельная.

Вампир, казалось, смутился.

– Конечно, вы именно такая, – согласился он, явно недопонимая ее. – Еще раз примите мои извинения, дорогая. Я потрясен нашей встречей. Вы у меня первая, – он слегка запнулся перед следующим словом, – запредельная, – вампир нахмурился. – Конечно же, вы не сверхъестественная и не естественная. Как глупо с моей стороны было не заметить этого. – Теперь он, лукаво прищурившись, старательно игнорировал шпильку, умильно глядя Алексии в лицо.

Мисс Таработти прекрасно знала цену своей женской привлекательности. Лучшим комплиментом ее внешности было бы слово «экзотическая»; Аслексия и не мечтала, что ее назовут «прекрасной», – нет, ни при каких обстоятельствах. Впрочем, ее и экзотической ни разу не назвали. Она не без оснований полагала, что вампиры, как всякие хищники, становятся особенно очаровательными, когда их загоняют в угол. Рука вампира метнулась к ее шее. Он определенно решил, что, раз уж крови ему не видать, придется прибегнуть к удушению – а что, вполне приемлемая альтернатива! Мисс Таработти отшатнулась и одновременно сильнее нажала на свою шпильку, на полдюйма вонзив ее в белую плоть атакующего. Вампир отреагировал отчаянным рывком, и Алексия, несмотря на свою запредельную силу, не смогла удержать равновесие. Ноги, обутые в бальные бархатные туфельки на каблуках, разъехались, и она упала на спину. Вампир стоял, ревя от боли, и из его груди торчала воткнутая наполовину деревянная шпилька.

Неизящно барахтаясь среди чайных принадлежностей, мисс Таработти принялась нащупывать свой парасоль. Она надеялась, что новое платье избежит контакта с пирогом и другими гастрономическими шедеврами. Найдя зонтик, Алексия поднялась и одновременно широко им размахнулась. По чистой случайности тяжелый наконечник парасоля угодил прямо в торчащую шпильку, и та пронзила вампиру сердце.

Кровосос застыл на месте, и на его привлекательном лице возникло выражение крайнего удивления. Потом он навзничь плюхнулся на блюдо с многострадальным пирогом, обмякнув среди патоки, будто переваренная спаржа. Его алебастровая кожа сделалась изжелта-серой, как при желтухе, и он замер. В книгах такой конец жизненного цикла вампиров назывался деанимацией. Алексия, которая прежде думала, что этот процесс поразительно напоминает проседание суфле, в этот миг решила назвать его грандиозным коллапсом.

Она намеревалась в темпе вальса отбыть с поля боя, чтобы никто ее не заметил. Да, она теряла свою лучшую шпильку и лишилась вполне заслуженного чаепития – зато, по крайней мере, ей удалось бы избежать скандала. К несчастью, в этот самый миг в комнату ввалилась небольшая компания денди. Оставалось лишь догадываться, что молодым щеголям могло понадобиться в библиотеке. Алексия подозревала, что они, скорее всего, заблудились, направляясь в салон, где шла карточная игра. Так или иначе, их появление заставило мисс Таработти сделать вид, будто она тоже только что обнаружила мертвого вампира. Смирившись с неизбежностью, Алексия пожала плечами, вскрикнула и упала в обморок.

Она решительно и бесповоротно пребывала в беспамятстве, невзирая на нюхательные соли, от изобилия которых у нее заслезились глаза, сведенную судорогой ногу и тот факт, что ее новое бальное платье погибло. Все эти бесчисленные зеленые воланы (последний писк моды!), более светлые, чем лиф, ужасно измялись и потеряли пышность под весом ее тела. О том, что происходит вокруг нее, она судила на слух: по восклицаниям, шумной возне вокруг тела и громкому звяканью – это одна из горничных убирала последствия крушения сервировочного столика.

Затем раздался звук, который Алексия наполовину предвкушала, а наполовину, наоборот, боялась услышать. Властный голос изгнал из библиотеки и денди, и остальных любопытных, которые наводнили помещение, обнаружив там интригующую сцену. Голос не терпящим возражений тоном велел всем «убраться», покуда он будет «выяснять у юной леди все обстоятельства».

Воцарилась тишина.

– Поверьте на слово, я использую нечто куда более сильное, чем нюхательные соли, – прорычал над левым ухом мисс Таработти низкий голос с легким шотландским акцентом. Вечно он тут как тут, этот Коналл Маккон, четвертый граф Вулси!

Будь у Алексии душа, этот рык заставил бы ее содрогнуться и погрузиться в обезьяньи мыслишки, в которых фигурируют луна и долгий быстрый бег. Вместо этого она издала раздраженный вздох и села:

– И вам добрый вечер, лорд Маккон. Прекрасная нынче стоит погода для этого времени года, не так ли?

Она пригладила волосы, норовившие сползти на плечи из-за отсутствия шпильки, и украдкой оглянулась по сторонам в поисках профессора Лайалла – помощника лорда Маккона. В присутствии своего беты Маккон был склонен вести себя гораздо сдержаннее. Вообще Алексия пришла к выводу, что, похоже, сдерживание было основной функцией беты – особенно когда дело касалось лорда Маккона.

– А-а, профессор Лайалл, как приятно вновь с вами встретиться! – и Алексия с облегчением улыбнулась.

Профессор Лайалл, тот самый бета, худощавый рыжеватый джентльмен неопределенного возраста и доброго нрава, казался настолько же покладистым, насколько вредным был его альфа. Он улыбнулся Алексии и снял свою превосходного фасона шляпу из чрезвычайно практичного материала. С ней гармонировал умело завязанный галстук с весьма скромным узлом.

– Мисс Таработти, как отрадно снова оказаться в вашем обществе! – его голос звучал тихо и кротко.

– Прекратите потворствовать ей, Рэндольф, – рявкнул лорд Маккон.

Четвертый граф Вулси был гораздо крупнее профессора Лайалла. Он почти постоянно хмурился, во всяком случае в присутствии мисс Алексии Таработти. Такое положение вещей сложилось из-за инцидента с ежиком (в котором, по правде говоря, не было ее вины). В данный момент глаза лорда Маккона сердито взирали на Алексию со скандально близкого расстояния.

– Почему, интересно, мисс Таработти, если меня вызывают в связи с беспорядком в библиотеке, вы неизменно оказываетесь в нем замешаны? – требовательно спросил граф.

Алексия бросила на него испепеляющий взгляд и провела рукой по зеленой тафте платья, проверяя, не осталось ли на нем кровавых пятен. Лорд Маккон одобрительно наблюдал за движением ее руки. Возможно, мисс Таработти и вынуждена была каждое утро с изрядной долей недовольства разглядывать свое лицо в зеркале, но ее фигура нареканий не вызывала. Лорд Маккон с его широкой и страстной натурой не мог не признавать столь аппетитный факт. Увы, стоило мисс Таработти открыть рот – и отрадное впечатление всякий раз было безнадежно испорчено. Если верить скромному опыту графа, на свете не было женщины, более раздражающе многословной.

– Мило, но совершенно излишне, – произнес он, имея в виду ее стремление избавиться от несуществующих капель крови.

Алексия напомнила себе, что лорд Маккон и ему подобные лишь недавно приобщились к цивилизованному обществу. От них просто нельзя ожидать чересчур многого, особенно в деликатных ситуациях вроде нынешней. Конечно, это не касалось профессора Лайалла, который всегда был безупречно вежлив. Она с признательностью посмотрела в его сторону.

Лорд Маккон нахмурился еще сильнее.

Мисс Таработти полагала, что недостаточно культурное поведение лорда Маккона являлось следствием его происхождения. Ходили слухи, будто он сравнительно недолго проживает в Лондоне и что явился сюда из самых варварских мест Шотландии.

Чтобы утихомирить своего альфу, профессор деликатно кашлянул. Граф уставился на него так, что казалось, сейчас прожжет в помощнике дырку.

– Да?

Профессор Лайалл опустился перед вампиром на корточки, с интересом изучая шпильку. Потом поковырялся пальцем в ране, обмотав руку безупречно белым батистовым носовым платком.

– Вообще говоря, беспорядок совсем невелик. Брызги крови практически отсутствуют, – он наклонился, принюхался и констатировал: – Определенно, Вестминстер.

Граф Вулси, казалось, все понял. Он перевел пронзительный взгляд на мертвого вампира.

– Должно быть, он был очень голоден.

Профессор Лайалл перевернул тело.

– Что тут произошло?

Он извлек из жилетного кармана наборчик деревянных пинцетов и одним из них подцепил что-то на задней стороне брюк вампира. Потом еще порылся в карманах, вытащил миниатюрный кожаный футляр, открыл его, щелкнув кнопкой, и достал причудливый предмет, напоминающий защитные очки-гогглы. В золотистую оправу с правой стороны были вставлены многочисленные линзы, между которыми, кажется, находилась какая-то жидкость. Вдобавок это хитроумное устройство было оснащено крохотными кнопками и шкалами. Водрузив диковинную вещицу на нос, профессор Лайалл снова склонился к вампиру, умело подкручивая стрелки на Циферблатах.

– Силы небесные, – воскликнула Алексия, – что вы такое надели? Похоже на несчастный плод незаконной любви подзорной трубы и театрального бинокля. И как же прикажете называть этот предмет – бинокуляры? Спектрокуляры?

Граф весело фыркнул и попытался притвориться, что вовсе этого не делал.

– Как насчет стеклокуляров? – предложил он, подыгрывая мисс Таработти.

При этих словах в его глазах мелькнул какой-то встревоживший Алексию огонек. Профессор Лайалл оставил свои исследования и перевел взгляд на них обоих. Его увеличенный линзами правый глаз казался чудовищно огромным. Это было ужасно, и Алексия невольно вздрогнула.

– Это мои монокулярные перекрестно увеличивающие линзы со спектромодификатором, и они бесценны. Буду признателен, если вы не станете столь открыто над ними глумиться, – и он, отвернувшись, снова сосредоточился на своей задаче.

– О-о! – пояснения профессора произвели на мисс Таработти должное впечатление. – И как же работает это устройство? – спросила она.

Профессор Лайалл, внезапно оживившись, снова посмотрел на нее.

– Вот, извольте видеть, это действительно очень интересно. Нажатием вот этой маленькой кнопочки вы можете изменять расстояние между двумя стеклами вот тут, позволяя жидкости…

Его прервал стон графа.

– Не поощряйте его, мисс Таработти, иначе мы проведем здесь всю ночь.

Профессор Лайалл со слегка удрученным видом снова сосредоточился на мертвом вампире.

– Итак, что за субстанция повсюду на его одежде?

Его босс, предпочитавший прямой подход, вновь нахмурился и укоризненно посмотрел на Алексию:

– Что, прах его побери, за гадость на нем?

– А-а, это… – сконфузилась мисс Таработти. – Это, как ни печально, пирог с патокой. Трагическая потеря, осмелюсь заметить.

Именно в этот момент ее живот заурчал в знак согласия. Алексия благопристойно покраснела бы от смущения, если бы не пошла цветом кожи в одного из, как говаривала ее маменька, «итальянских язычников», которые никогда не краснеют – ни благопристойно, ни как-нибудь еще. (Убеждать маменьку, что христианство, по сути, пошло из Италии, в результате чего итальянцы являлись прямой противоположностью язычникам, было пустой тратой времени и сил.) Алексия решительно отказалась извиняться за проделки своего желудка и удостоила лорда Маккона вызывающего взгляда. Как раз из-за пустого живота она и ускользнула из бальной залы. Маменька уверяла, что на балу будет угощение, но на деле им предложили лишь чашу пунша и немного печально поникшего кресс-салата. Алексия, никогда не позволявшая своему желудку верховодить над ней, велела дворецкому подать ей чай в библиотеку. Обычно во время балов она находилась на задворках парадных залов, стараясь выглядеть так, будто ей вовсе не хочется получить приглашение на вальс, и чай был весьма заманчивой альтернативой подобному времяпрепровождению. Конечно, распоряжаться чужой прислугой невежливо, но если вам обещают бутерброды, а потом подают исключительно кресс-салат, не остается ничего иного, кроме как взять дело в свои руки!

Профессор Лайалл, добрейшей души человек, что-то бормотал, ни к кому конкретно не обращаясь и делая вид, будто не услышал бурчания ее живота. Хотя, разумеется, всё он слышал. Слух у него был просто великолепный. У них другого не бывает. Он поднял глаза от объекта своих исследований, его лицо казалось перекошенным из-за стеклокуляров.

– Должно быть, голод послужил причиной отчаяния, которое вынудило вампира напасть на мисс Таработти во время бала, вместо того чтобы отправиться в трущобы, как поступают его более умные сородичи, когда им делается нехорошо.

Алексия поморщилась:

– Никакой связи с роем тоже нет.

Лорд Маккон выгнул одну черную бровь, делая вид, что не впечатлен.

– Откуда бы вам знать это?

Профессор Лайалл обратился к ним обоим:

– Незачем обходиться с юной леди столь сурово. Королева роя ни за что бы не допустила, чтобы один из ее выводка настолько оголодал. Должно быть, мы имеем дело с индивидом-отщепенцем, совершенно оторванным от местного роя.

Алексия поднялась, демонстрируя тем самым лорду Маккону, что она полностью оправилась от недавнего обморока, и удобно устроилась на упавшей диванной подушке. Граф ухмыльнулся, но когда мисс Таработти подозрительно глянула на него, быстро спрятал ухмылку и наморщил лоб.

– У меня другая теория, – Алексия указала на одежду вампира. – Плохо завязанный галстук, дешевая рубашка? Ни один уважающий себя рой не выпустит свою детву в общество, не обеспечив приличной одеждой. Я удивлена, как его вообще не развернули на входе. Лакей герцогини должен был заметить такой галстук еще в дверях и изгнать его обладателя вон. Полагаю, сейчас непросто найти хороший персонал, потому что в наши дни лучшие слуги становятся трутнями… Но подобная рубашка!..

Граф Вулси воззрился на Алексию:

– Дешевая одежда не оправдывает убийства.

– М-м-м, раз вы так считаете…

Алексия окинула оценивающим взглядом идеально скроенную рубашку лорда Маккона и его галстук, завязанный с безупречным изяществом. Темные волосы графа были слишком длинными и буйными, чтобы полностью соответствовать моде, а лицо не совсем чисто выбрито, однако он обладал достаточным высокомерием, чтобы подобная небрежность, свойственная скорее низшим классам, придавала ему неряшливый вид. Она не сомневалась, что графу приходится идти на компромисс с собой, чтобы носить этот серебристо-черный узорчатый галстук. Скорее всего, у себя дома он предпочитает расхаживать с голой грудью. Странно, но от этой мысли она почему-то поежилась. Должно быть, немало усилий требуется, чтобы подобный человек выглядел опрятно, даже если не упоминать хорошего портного, без которого тут не обойтись. Этот мужчина крупнее большинства своих собратьев. Алексия отдала должное его камердинеру, который, вероятно, был особенно терпимым клавигером.

Обычно лорд Маккон бывал очень терпелив. Как и большинство ему подобных, он волей-неволей выучился соответствующе вести себя в приличном обществе. Однако мисс Таработти, кажется, пробудила в нем худшие животные инстинкты.

– Хватит этих попыток сменить тему, – рявкнул он, не зная, куда деться от ее оценивающего взгляда. – Расскажите мне, что произошло. – Придав лицу выражение, которое пристало иметь всякому работнику Бюро регистрации противоестественного при исполнении служебных обязанностей, он достал маленький свиток тонкого металла, стило и сосуд с прозрачной жидкостью. Потом при помощи специального приспособленьица развернул свиток, щелкнул крышкой сосуда и опустил стило в жидкость, которая зловеще зашипела.

Алексия ощетинилась от его властного голоса.

– Не смейте давать мне распоряжение таким тоном, вы… – она поискала особенно оскорбительное слово, – щенок! Я определенно не принадлежу к вашей стае!

Лорд Коннал Маккон, граф Вулси, был альфой местных оборотней и потому имел доступ к громадному количеству поистине неприятных способов воздействия на мисс Алексию Таработти. Вместо того чтобы рассердиться на оскорбление («щенок», нет, ну это надо же такое ляпнуть!), он пустил в дело свое лучшее наступательное оружие, выработанное в результате десяти с лишним лет тесного общения с одной альфа-волчицей. Может, по рождению он и был шотландцем, но только эта связь подготовила его к тому, чтобы иметь дело с волевыми особями женского пола.

– Мадам, довольно играть со мной в словесные игры, не то я отправлюсь в бальную залу, отыщу вашу матушку и приведу ее сюда.

Алексия сморщила нос:

– Ах, как же мне нравится ваш ход! Едва ли это можно назвать честной игрой. Ваша угроза нетактична сверх всякой меры, – принялась увещевать она.

Мать Алексии не знала о том, что ее дочь – запредельная. Миссис Лунтвилл (эту фамилию она получила от второго мужа) была склонна проявлять излишнее легкомыслие в любой ситуации. Она любила одеваться в желтое и часто поддавалась приступам истерии. Комбинация из маменьки, узнавшей об истинной сущности собственной дочери, и мертвого вампира наверняка привела бы к вселенской катастрофе.

О том, что Алексия запредельная, ей, в ту пору шестилетней, рассказал приятный седовласый господин из Министерства по делам государственной службы, обладатель серебряной трости – специалист-оборотень. Своей запредельностью, равно как темными волосами и выдающимся носом, мисс Таработти была обязана покойному отцу-итальянцу. Запредельность означала, что слова вроде «я» и «мне» Алексия могла употреблять по отношению к себе лишь с некоторой натяжкой. Без сомнения, она обладала личностью и сердцем, способным испытывать чувства и все такое прочее; у нее просто не было души. Мисс Алексия, шести лет от роду, вежливо кивала приятному седому джентльмену. Потом она прочла бессчетное количество обязательных древнегреческих философских трактатов, посвященных разуму, логике и этике. Раз у нее нет души, значит, нет и морали, поэтому она решила, что лучше бы ей придумать какую-нибудь альтернативу. Маменька считала старшую дочь синим чулком, и, с точки зрения госпожи Лунтвилл, это уже было признаком отсутствия души. Вообще она была ужасно обеспокоена тяготением Алексии к библиотекам. Встретиться в одной из них с матерью именно сейчас было бы слишком неприятно для мисс Таработти.

Лорд Маккон решительно двинулся к двери с явным намерением привести миссис Лунтвилл. И Алексия с недовольным видом капитулировала.

– Что ж, извольте! – и она, шурша зелеными юбками, уселась на стоявший у окна парчовый персиковый диван в стиле честерфилд.

Графа и позабавило, и раздражило то, как ловко она подхватила свою обморочную подушку и положила ее обратно на диван так, что он даже не заметил ее стремительного движения.

– Я пришла в библиотеку выпить чая. Мне обещали, что на балу подадут угощение. На случай, если вы не заметили: похоже, никакой еды в этом доме нет.

Лорд Маккон, которому требовалось существенное количество топлива, в основном белкового, это заметил.

– Герцог Снодгроув печально известен некоторой скаредностью, когда речь заходит о дополнительных расходах на балы, которые дает его жена. Вероятно, в этот раз он не счел необходимым внести в список затрат определенную сумму на провизию, – он вздохнул. – Этот человек владеет половиной Беркшира и не может предложить своим гостям даже приличных сэндвичей!

Мисс Таработти всем своим видом изобразила сочувствие.

– Да-да, это я и имела в виду! Итак, вы понимаете, что мне пришлось самой добывать себе еду. Вы же не требуете, чтобы я сидела голодной?

Граф окинул беглым неделикатным взглядом пышные формы мисс Таработти, отметив, что все округлости и выпуклости расположены в нужных местах, но решил не поддаваться на уловку, призванную вызвать в нем сочувствие. Он продолжал хмуриться.

– Подозреваю, что точно так же думал и вампир, обнаружив вас здесь без сопровождающих. Незамужняя барышня – и вдруг сидит в одиночестве. В наш-то просвещенный век! Будь сейчас полнолуние, на вас напал бы даже я!

Алексия в свою очередь окинула его беглым взглядом и потянулась за своим медным парасолем.

– Дорогой сэр, посмотрела бы я на вашу попытку.

Будучи альфой, лорд Маккон оказался не готов к такому смелому отпору, несмотря даже на шотландские корни. Он удивленно моргнул, но миг спустя вновь перешел в наступление:

– Разве вы не понимаете, что современные общественные нормы возникли не просто так?

– Вам следует сделать скидку на то, что я была голодна, – заявила Алексия, как будто это все меняло. Она никак не могла понять причину настойчивости графа.

Тем временем профессор Лайалл, на которого никто не обращал внимания, искал что-то в кармане жилета. Наконец он выудил оттуда слегка помятый сэндвич с ветчиной и маринованным огурчиком, завернутый в коричневую оберточную бумагу. Со своей неизменной галантностью профессор презентовал сэндвич мисс Таработти.

При обычных обстоятельствах непотребное состояние сэндвича вызвало бы у Алексии отторжение, но сейчас он был преподнесен с такой любезностью и робостью, что ей осталось только принять его. Кстати, он оказался вполне неплох.

– Как вкусно! – удивленно заявила она.

Профессор Лайалл просиял:

– Я держу их на случай, если его светлость вспылит. Подобные маленькие дары по большей части дают возможность удержать зверя под контролем, – он нахмурился и добавил: – Разумеется, за исключением полнолуния. Было бы великолепно, если бы и тогда удавалось обойтись хорошим сэндвичем с куском ветчины и маринованным огурцом.

– А что вы делаете во время полнолуния? – оживилась, заинтересовавшись, Алексия.

Лорд Маккон прекрасно понял, что мисс Таработти намеренно уклоняется от темы. Выйдя из терпения, он без церемоний назвал ее по имени:

– Алексия! – это был долгий, протяжный, насыщенный обертонами рык.

Она поманила его зажатым в руке сэндвичем:

– Э-э… милорд… не желаете ли половинку?

Хмурый взгляд графа стал еще мрачнее, если, конечно, такое вообще возможно. Профессор Лайалл сдвинул стеклокуляры вверх, на поля цилиндра, где они выглядели как дополнительный комплект странных механических глаз, и бросился спасать ситуацию.

– Мисс Таработти, мне кажется, вы не вполне осознаете всю деликатность сложившейся ситуации. Если мы не найдем веские доказательства того, что вампир вел себя совершенно неподобающим образом и вы вынуждены были прибегнуть к самообороне, вам могут предъявить обвинения в убийстве.