Текст книги "Археология по следам легенд и мифов"

Автор книги: Герман Малиничев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

МОЗАИЧНЫЙ ЗООПАРК МАКСИМИАНА И ГРОТ-НИМФЕУМ ТИБЕРИЯ

Сицилийская деревушка Пьяцца-Армерина – крошечный оазис с виноградниками и высокими каменными заборами, защищающими от песков. Вокруг настоящая пустыня с раскаленными дюнами и каменистыми проплешинами. Край сурового климата и крестьянских суеверий. Когда воет ветер, несущий струи горячего песка, земледельцы говорят, что это голоса злых языческих чудовищ из подземного зоопарка…

Еще в эпоху Возрождения итальянские ученые предположили: древнеримский император Максимиан Геркулий, отказавшийся от власти в 305 году, удалился в один из глухих лесных уголков Сицилии. Там он построил роскошное поместье, в которое никто из посторонних не допускался. И уже в позднюю римскую эпоху местонахождение виллы императора-отшельника было забыто. В книге о чудесах римской архитектуры, вышедшей в 1557 году, сицилийский дворец Максимиана значился как безнадежно утерянный.

Найти дворец императора-отшельника попытались в 1890 году, сразу после сенсационных находок Генриха Шлимана, открывшего легендарную Трою и склепы микенских царей. Поиски результатов не дали. Вторую попытку предприняли в 1922 году. Оба раза действовали по методу Шлимана – этнографы собирали легенды местного населения и пытались найти в них указания на местонахождение таинственного дворца. Вторая попытка тоже оказалась неудачной. Поиски усложнялись тем, что леса в центре острова полностью исчезли и на их месте образовалась пустыня, жаркая, как Сахара.

В 1926 году на песчаные холмы близ Пьяцца-Армерина пожаловали натуралисты, заинтересовавшиеся, почему в центре Сицилии возникла пустыня. Именно им повезло больше, чем этнографам.

Крестьяне рассказали, что здесь давным-давно жил король-волшебник. Он хлопнул в ладоши – и все вокруг расцвело, появились птицы, звери, ящерицы, пальмы и цветы. Король оградил свой участок мраморной оградой, внутри которой жили олени, павлины, слоны, леопарды, обезьяны, соловьи. Охраняли этот зоопарк «голые белые идолы» – творения рук язычников. Зоопарк этот существует и сейчас под песками.

«Какие еще язычники? Какой король? И откуда здесь зоопарк?» – спрашивали натуралисты.

Старики отвечали: «Сами ничего не видели и не слышали, а вот прадеды рассказывали. Король язычников очень любил животных, но перед смертью наслал на эти места пески и скрыл под ними свой зоопарк. Он был нехристь, поэтому небеса каждый год насылали на его поместье все новый и новый песок. Местный священник запрещает ходить на то место».

Многое в легенде указывало на поместье Максимиана. Но локализация места была слишком неопределенной.

Римские археологи появились в Армерина только в 1952 году, когда саперы, проводившие в пустыне маневры, обнаружили в воронках от взрывов куски мрамора, черепицы и керамической посуды. Исследователи пробурили несколько скважин и опустили в них археологические перископы. Сначала они увидели мраморную колонну коринфского стиля, затем фрагмент мозаичного пола. На помощь ученым пришли студенты исторических факультетов, и постепенно показались фундаменты целого ансамбля зданий. Вокруг главного дворца древний архитектор умело собрал полсотни пристроек, не нарушавших общую гармонию. Архитекторы быстро восстановили внешний вид всего поместья Максимиана – это были великолепные сооружения из добротных камней, пример строительной целесообразности и внешней выразительности.

Но исследователям все это предстало в виде жалких руин: безжалостное время, песчаные бури и руки вандалов разрушили и рассеяли по миру фонтаны, колоннады. Но практически во всех помещениях хорошо сохранились мозаики.

Примечательно: во дворце Максимиана нет ни одной мозаики без изображения животных или растений. На них дельфины и антилопы, зайцы и лошади, медузы и осьминоги, гирлянды ярко-зеленых водорослей и пунцовых роз. Это действительно зоопарк – калейдоскоп флоры и фауны. Изображены звери с большим мастерством и реализмом.

Во дворце была обнаружена и самая большая из известных античных мозаик. Она украшала один из коридоров дворца, ее длина 60 метров. На этой картине изображен отлов диких зверей в Африке для зоопарка Максимиана. В динамичных сценах художник показал разнообразные способы поимки животных – пантера подкрадывается к клетке, где привязан козленок; оленей загоняют в большую сеть всадники; носорога, связанного веревками, вытаскивает на берег целая группа охотников. Два корабля ждут добычу – к ним перетаскивают клетки с птицами, дикими баранами, тигрятами и черепахами. Краски на мозаиках сохранились так, будто их сделали только вчера.

Одна мозаика изображает охоту на кабанов, зайцев и оленей на фоне сицилийского пейзажа. Она доказывает: когда-то вокруг виллы Максимиана зеленели густые леса.

Мозаичную картину, на которой представлены состязания колесниц в цирке, Максимиан, скорее всего, заказал как воспоминание о своей римской жизни. Переданы стремительные движения лошадей, азарт колесничих. Но самое главное – специалисты определили: здесь отображен римский Циркус Максимум который был больше Колизея и не сохранился до наших дней. На Сицилии оказалось его единственное изображение.

У древнеримской знати излюбленным сюжетом для напольных картин в пиршественных залах было искусное изображение невыметенного, замусоренного пола. Мастера изображали на мозаиках разные объедки – куриные и рыбьи кости, фруктовые косточки и огрызки плодов. Обильный обед считался удавшимся, если кто-то из подвыпивших гостей пытался отшвырнуть изображенный на мозаике мусор в дальний угол. Нашли такую мозаику и во дворце Максимиана. Ныне эта мозаика-шутка наиболее любима туристами.

^{Мозаика из дворца императора Максимина}

Безымянными авторами этих шедевров были, скорее всего, греческие мастера с юга Италии и островов Эгейского моря. Доказательство этому – мозаика, на которой крылатые амурчики закидывают сеть в голубую воду. Это копия с древнегреческой мозаики, открытой еще в XVIII веке на острове Родос. Обилие дельфинов, резвящихся в прозрачной воде, осьминогов с мудрыми глазами и гирлянд из цветов и водорослей – это тоже чисто греческие мотивы.

Доказательством авторства греческих художников служит и мозаичная композиция «Малая охота». На ней есть динамичная фигура всадника, оборачивающегося назад с поднятым в руке копьем. Здесь просматривается влияние раннего христианства, очень сильного среди греков в Италии. Всадник удивительным образом напоминает Георгия Победоносца, нацелившегося копьем в дракона. Этот образ зародился в Салониках в середине III века н.э.

Реставрация императорского комплекса шла одновременно с расчисткой зданий от песка. Именно песок, скрывший дворец от людских глаз, спас его от окончательного разрушения. Сицилия неоднократно подвергалась нашествиям варварских племен, и следы присутствия этих свирепых воинов археологи повсеместно находили во дворце Максимиана. Кто-то бросал дротики в изображение Геракла, кто-то разбил скульптуры, которых, судя по постаментам, было множество. Растаскивали кирпич, камень и облицовку стен. Археологи не нашли в руинах никаких изделий из драгоценных металлов и бронзы, ни единой римской монеты. Причиной же песчаных заносов стала беспощадная вырубка лесов вокруг виллы. Постепенно руины были полностью занесены песком, и о дворце Максимиана забыли на много столетий.

И все-таки, несмотря на разрушения, реставраторам удалось в какой-то мере восстановить дворцовый комплекс. Колонны собирали по кускам, восстановили большинство стен зданий, правда, не на всю высоту. Постройки защитили навесами от капризов погоды и палящего солнца. Местные власти проложили к комплексу шоссе и собираются построить аэродром. Ныне мозаичный зоопарк императора Максимиана – это не просто место паломничества туристов, но и памятник мирового значения, включенный ЮНЕСКО в список античных шедевров как достояние человечества.

* * *

В сборнике статей «Археологические открытия XX века (1992 г., Рим)» среди других как самые интересные называются находки, имеющие мировое значение для истории античного искусства. Это – дворец Максимиана в Сицилии и грот-нимфеум императора Тиберия близ деревушки Сперлонга на берегу Тирренского моря.

Историк Гай Транквилл Светоний (II век н.э.) в труде «О жизни двенадцати цезарей» обстоятельно изложил исторические события эпохи и привычки правителей Рима от Цезаря до Домициана. В главе о жизни Тиберия он повествует, что император на побережье к югу от Рима построил себе роскошную загородную виллу, а рядом приказал устроить грот-нимфеум для пиршеств и оргий. В центре искусственной пещеры было два водоема с мозаичным дном, вокруг располагались ложи для гостей и одалисок. Однажды во время очередного пира потолок грота обрушился. Захмелевший Тиберий мог бы погибнуть, но его вытащили расторопные друзья.

Суеверный император решил не испытывать судьбу и не восстанавливать свой уютный нимфеум. Тем более что обвалы затем продолжались, повредили коллекцию скульптур и все внутреннее убранство. Он приказал завалить вход крупными камнями.

Место его виллы было хорошо известно археологам, ибо сохранились записки средневековых итальянских феодалов, похвалявшихся друг другу, как много ценного они захватили с виллы Тиберия – и скульптуры, и посуду, и мозаики, и хорошие строительные камни. Но где грот императора? Скорее всего, где-то рядом с руинами виллы.

В 1957 году близ прибрежной деревушки Сперлонга высадился десант римских археологов. Началось обследование местности. Историки с лопатами искали и пещеру, но она как сквозь землю провалилась. Самоуверенность археологов остыла, когда недельные поиски не дали результатов. Однажды они ужинали в таверне и прислушались к разговорам крестьян и рыбаков. Они хвалили проповеди местного падре, который пояснял удел грешников сказаниями из древних времен. Он упоминал пещеру, где замурованы на веки вечные язычники, обреченные на муки в темноте и сырости.

Уже на следующий день ученые расспрашивали падре о гроте. Он рассказал, что его отец и дед тоже были священниками и поддерживали поверье, что католику даже близко нельзя подходить к пещере, ибо из нее могут вылететь стрелы язычников, смазанные адским ядом.

– А где же находится эта ужасная пещера?

Падре сказал, что лучше расспросить местных стариков, и добавил, что тут все значительно хуже. Кто войдет в проклятую пещеру, никогда из нее не выйдет…

Вход оказался хорошо замаскированным на холме, мимо которого они проходили много раз. Сделали это не люди, а камни, обросшие мхом и колючими кустами. На расчистку глыб и колючек ушло несколько дней. И вот в свете фонариков показалось нечто белое. Еще один день рабочих усилий – и вздох разочарования: внутри были одни осколки скульптур и декоративных ваз.

Археологи не доверили самую первую операцию рабочим, они сами вошли внутрь с лопатами и принялись расчищать дорожки между хрупкими обломками. Все пунктуально фотографировалось и наносилось на карты-схемы.

Осмотр стен и пола показал: грот-нимфеум все-таки был ограблен после катаклизма – не осталось ни одной частицы золота и серебра, полностью отсутствовали бронзовые подставки для факелов, бесследно исчезла вся мебель и посуда, отбиты и унесены головы богов и богинь. Пощадили только то, что было разбито вдребезги глыбами с потолка. Кто и когда занимался тут мародерством, еще предстоит выяснить.

В грот провели электрический свет, и началась инвентаризация находок. Всего зафиксировано несколько тысяч фрагментов. Значит, грот-нимфеум был богато украшен скульптурами, и при этом весьма ценными и редкими, например, откопана рука, принадлежавшая шестиметровой скульптуре атлета, а также нога фигуры в два раза выше человеческого роста. Итальянские ученые были поражены обломками сложной композиции из многих человеческих тел, изображенных в судорожной динамике движений. Ученые подумали: тут копия со знаменитого греческого оригинала группы Лаокоона. Сам оригинал был вывезен из Эллады и сейчас хранится в Ватикане. Мраморная голова, поднятая с пола, закинута назад резким движением, лицо искажено мукой. Это сам Лаокоон. Таков первоначальный вывод.

Когда были собраны и вынесены на свежий воздух все фрагменты группы, на кусках постамента прочитали фразу на древнегреческом языке: «Афинодор, сын Агесандра, Агесандр, сын Фания, Полидор, сын Полидора, сделали это». Что же получается? В Ватикане копия, а здесь подлинник? Дальнейшие исследования фрагментов убедительно показали, что скульптурная группа действительно создана родосскими скульпторами, но это совершенно иной вариант, в котором тела расположены иначе, а их лицам и позам приданы более трагичные и напряженные выражения. Это открытие только повысило интерес к находкам в гроте. Словом, в Италии теперь два Лаокоона, и оба подлинники.

Обнаружен внутри грота и еще один редкий подлинник – многофигурная скульптурная композиция на тему, как чудовищная скала Сцилла хватает с палубы корабля Одиссея его спутников. И опять прочитаны имена родосских скульпторов эллинистической поры. До этого столь сложный мотив для воплощения в мраморе никогда археологам не встречался. Но вот и еще один шедевр – сложная группа, изображающая Ганимеда, похищаемого орлом-Зевсом. Мотив греческий, но здесь римская работа. Тело юноши сделано из голубоватого мрамора, а голова – из белого. Это прием римской школы ваятелей. Им же принадлежит голова Афины в высоком шлеме – копия работы знаменитого Мирона, творившего в V веке до н.э.

Весь комплекс находок в гроте Тиберия доказывает, что нимфеум был богатейшим музеем той эпохи. Собраны прекрасные образцы скульптуры, и так много, что располагались они вдоль всех стен и украшали вход. На римского заказчика работали не только родосские ваятели, но и большая скульптурная мастерская в малоазиатском городе Афродизиас. Были, конечно, и военные трофеи, вывезенные морем из Греции. Римляне, завоевавшие Грецию, сами были покорены искусством, культурой и поэзией Эллады. Они перевели поэмы Гомера, труды философов. Большим поклонником греческого искусства был император Адриан. Близ своего загородного поместья в Тибуре он построил греческие многоколонные храмы, театры, стадионы, здания для собрания скульптур, для которого были скопированы кариатиды с храма Эрехтейон на Акрополе.

Сейчас на дворе XXI век, а работы над фрагментами из грота в Сперлонге продолжаются. Реставраторы собрали все мелкие раздробленные фрагменты, сделали с них слепки и пытаются собрать хоть что-то в единое целое. Не так давно таким образом удалось восстановить мужскую статую, которую нельзя не назвать шедевром. Это часть композиции какой-то битвы. Человек изображен в резком движении – он как бы бросается в сторону, оборачивается и поднимает руку для защиты. Его мускулистое тело, лицо с гримасой страха, открытый для крика рот – все это прекрасный образец таланта родосской школы ваятелей, возрожденный из небытия.

ПРИЗРАЧНО-НЕУЛОВИМАЯ АФРИКАНСКАЯ ТРОЯ

Разумеется, Генриху Шлиману повезло. У него был отличный путеводитель по лабиринтам античного мира, приведший его к величественным руинам Трои и мировой славе. Он начал копать с томиком древнегреческих легенд и мифов в руках. Затем по таким же хрупким руководствам европейской науке удалось открыть более 200 античных городов-полисов вместе с некоторыми чудесами древнего мира. Но в истории археологии есть страницы, когда путеводители были, а результатов нет до сих пор. Тут и климатические трудности, и нехватка энтузиазма, и отсутствие ассигнований. Вот уже много десятилетий наша индустриальная цивилизация, утопая в технической роскоши, экономит на археологии, и следы древних цивилизаций всплывают все реже и реже. Кстати, серьезным препятствием к сенсациям из-под археологической лопаты являются устоявшиеся мнения, естественно, косные. Еще в эпоху Великих географических открытий европейцы пришли к тупиковому выводу, что негры Африки всегда были отсталыми племенами, не умевшими обращаться с камнем и металлом…

Однако это далеко не так.

Первый взгляд на загадочные камни

Два всадника пересекли русло пересохшей речушки, поднялись по пологому склону и снова оказались в монотонном плену пустыни. Калахари. Одна из самых страшных пустынь планеты. Она прожигает человека не только чудовищной жарой, но и своей мистической унылостью. Многие путешественники сходили с ума от ее прокаленной безжизненной шири…

Всадники молча ехали уже несколько часов. Но что это? Впереди показались какие-то странные камни. Они торчали среди сухих кустов. Не мираж ли это? Форма причудливая. То ли развалины дворцов, то ли фрагменты гигантских скульптур. Раскаленный ветер нес над ними струйки песка.

– Да, это может быть делом рук человеческих, – заявил первый из них, грузный мужчина в американской ковбойской шляпе. – Но почему в центре пустыни? Неужели то самое, о чем нам рассказывали в негритянской деревне? Город, ушедший в пески…

– Наверное. В камнях просматривается какая-то геометрия. Но нам следует срочно поворачивать назад и возвращаться в лагерь. Скоро ночь. Она тут кромешная.

– Так и не дотронемся до них? Уж больно они загадочные.

– Сегодня нет, – решительно заявил второй. Он был в одежде простого бура. – Надо спешить, чтобы на песке разглядеть свои следы. Можем и заплутать. Я хорошо знаю коварство Калахари.

Они повернули назад. Тогда они еще не знали, что увидели в пустыне камни, которые поставят перед археологией не разгаданную до сих пор загадку. Это случилось в середине августа 1885 года.

Искатель алмазов становится исследователем

Джон Фарини сошел с корабля в Кейптауне 30 июня 1885 года. Он был богатым скотовладельцем в Техасе и ни о каких путешествиях не мечтал. Но вот однажды в ковбойском кабачке к нему подсел метис Герт Лоу и стал соблазнять рассказами о своей далекой родине – Южной Африке, где алмазы лежат на каждом шагу. Нужно лишь нанять чернорабочих с лопатами. А он лично знает несколько надежных местечек. Одно из них в центральной части Калахари.

Фарини никогда и ничего не слышал ни об алмазах, ни об Африке. Но в одну минуту в этом увальне вспыхнул авантюрный дух искателя приключений в дальних странах. Лишние деньги у него водились, и уже через пару недель самый большой его экипаж повез двух новых приятелей в порт на Атлантике. Там закупили карты, лопаты, книги по геологии и кое-какой провиант, необходимый в пустыне.

На африканском берегу алмазная лихорадка, поселившаяся в широкой душе Фарини, заставила его спешить. Он добрался до берегов Оранжевой реки, затем продолжил путь по реке Нособ и по озеру Нгами с его бесчисленными протоками. Скотовладельцу встречались то пустынные участки, то дикие низкорослые леса, то крестьянские нивы на их опушках. Он был очарован Африкой.

Однажды Фарини вспомнил просьбу своих приятелей – привезти редких бабочек, жуков и тропических плодов. В эту минуту в нем просыпается дух натуралиста, движение к алмазной цели замедляется, а коллекция его растет не по дням, а по часам. Кстати, часть ее можно увидеть и сейчас в музеях США и Англии.

В один из дней его экспедиция достигает лесистых массивов Кжи Кжи, не отмеченных ни на одной карте. Фарини радуется как ребенок и посылает гонца с телеграммой об открытии зеленого района близ песков Калахари. И тут же его настигают новые увлечения. На этот раз этнографические. В негритянских деревеньках он принялся записывать заклинания о дожде, легенды, песни и сказки. И это подстегнуло его открывательский пыл, ибо в одном из сказаний повествовалось о богатом царстве в «центре всех песков», которое теперь скрывается от глаз человеческих…

– Где искать это скрытое королевство? – настойчиво спрашивал он.

Негры неопределенно показывали в южную сторону. И уже через день новоявленный натуралист и этнограф погнал свой караван дальше, но уже по бездорожью. Однажды к вечеру, когда лошадей распрягали для отдыха, он вместе с Гертом Лоу отправился верхом на разведку. И таинственные развалины не замедлили появиться. Фарини был ошарашен открывающимися перспективами новых открытий.

– Где был город, должны быть и алмазные копи, – убеждал его Лоу.

Руины среди раскаленных песков

Но с того дня Фарини уже не думал о поисках алмазов. Он приказал переместить лагерь ближе к таинственным развалинам и начать раскопки. Даже геологов из своей команды увлек новой задачей. Вместе с ними он принялся измерять длину гряды камней.

– Похоже на китайскую стену, но здесь явные следы ее разрушения. Быть может, землетрясение, а может быть, и война, – заявили ему.

В ответ Фарини лишь хмыкнул. Он привык измерять свои поля шагами и здесь шагал с утра до вечера. В конце гряды он натолкнулся на высокие камни, торчащие из песка. Это уже не было похоже на стену.

– Кажется, такое называется мегалитом, – сказал он сам себе, вспомнив термин из книги, прочитанной в походе.

Теперь каждый день, едва рассветало, он бежал на руины, чтобы измерять, делать зарисовки и следить за работой ленивых на жаре рабочих. В один из дней они открыли каменный бассейн эллипсоидной формы. Два канала когда-то подводили сюда воду.

– Это вам уже не мираж! – пробурчал от радости Фарини. Затем скотовладелец, охваченный археологической лихорадкой, сам нашел остатки высоких колонн, фундамент храма, мощенную крупными плитами каменную платформу. Все это было приказано зарисовать.

– Тут должны быть и древние надписи, – твердил он про себя и бегал по руинам из конца в конец.

В один из раскопочных дней он увидел на каменной кладке нечто, похожее на иероглифы, обрадовался, но его помощники охладили пыл, заявив, что здесь лишь шалости эрозии.

– Я нашел древний город из легенд, – говорил Фарини каждому из своей алмазной экспедиции. – Ему много сотен лет. Надо точно определить географические координаты.

Когда работа по определению места находки на карте Калахари (23,5° южной широты и 21,5° восточной долготы) закончилась, Герт Лоу заявил:

– У нас кончаются продукты и вода.

– Я и сам догадывался об этом, – ответил Фарини. – Да и кошелек мой опустошился.

И тут он, сделав первые шаги назад, заметил, что конец каменной стены, торчавший здесь еще вчера, исчез. Он поспешил к этому месту, потопал сапогами и убедился, что камень не ушел вниз, а лишь покрылся сверху движущимся песком. Это тоже было открытие в Калахари. Последнее.

Печально, не поднимая головы, возвращался он в лагерь:

– Чтобы раскопать здесь город, надо быть миллионером, иметь целую армию помощников и дюжину обозов с провиантом.

Наука признала лишь его бабочек

В 1886 году Джон Фарини прочел доклад о своей работе в Африке перед маститыми членами Королевского научного общества в Лондоне. Его благосклонно выслушали ученые мужи. Им понравились описания флоры и фауны Калахари, восхищение вызвала коллекция бабочек. Что касается подробного сообщения о таинственных каменных развалинах, то при рассказе о них на лицах мэтров появились гримасы сомнения. Ну какие там сооружения могут быть у негров? Пальмовые хижины. Сплошная фантазия от жары, игра миражей!

Но несколько вопросов американцу задали: «Почему не сделаны зарисовки иероглифов? Они могли быть египетскими. Точно ли измерена площадь развалин и почему в шагах? Сколько было свидетелей находок каменных руин?»

Фарини отвечал подробно, но сомнений у членов общества не развеял. Особенно рьяно придирались к его ответу, что развалины лежат на расстоянии от 48 до 56 миль от последней реки, которую встретила его экспедиция.

«Все это весьма неопределенно, а потому неубедительно. Город в песках – мистика и мираж» – таково было заключение. Кстати, еще в 1868 году английский охотник Адам Рэндерс сообщил этому обществу, что открыл каменные развалины в Зимбабве. Ни единому слову охотника за антилопами тогда не поверили. А зря! В следующем веке великолепное строительное искусство негритянских племен подтвердилось…

В Лондоне Джон Фарини выпустил книгу «Восемь месяцев в Калахари». Английские рецензии представляли эти записки как приключения и переживания простого человека в необычных для него экстремальных условиях. Научная ценность замалчивалась. Лишь французские натуралисты отметили, что Фарини был первым человеком, который доказал: Калахари – огромный район, где есть не только пустыни, но и саванны, низкорослые леса, лесостепи и степи.

Призрак города начинают искать

Книгу Фарини и все его открытия в Калахари быстро и надолго забыли. Лишь в 1933 году до Лондона докатились сообщения, что местный пастух Коеце видел в пустыне камни, похожие на те, что когда-то предстали перед американским путешественником. И тогда археолог Ф. Пейвер устремился к притокам реки Нособ. Он долго бродил по пустыне, но так ничего и не нашел. Однако, по его утверждениям, легенды племени шона о городе под песками живы и сейчас.

Три года спустя писатель Лоренс Грейн, автор двадцати книг об Африке, посчитал для себя честью стать первооткрывателем призрачного города в середине XX века. Его экспедиция прошла Калахари вдоль и поперек, но ничего каменного не увидела. Одни пески и жалкие кустики. Впрочем, настоящих специалистов в этом походе не было.

Призрак загадочного города снова появился в 1945 году, когда о нем стало известно полицейским, отлавливавшим браконьеров на границе с пустыней. Ученых это не привлекло, хотя сами браконьеры в 1947 году рассказывали о том, что в южной части Калахари «есть нечто каменное, торчащее из песка».

Энтузиазма у археологов не вызвали и сообщения геологов, которые в 1950 году обнаружили в пустыне гряду камней, напоминающую крепостную стену. Сооружение носило следы разрушения и по описаниям было короче, чем по данным Фарини в прошлом веке.

Итак, наука много лет проявляла удивительное равнодушие к призрачному городу в Калахари. Но, как оказалось, был в Южной Африке человек, который кропотливо собирал всю информацию о жгучей загадке пустыни. Досье его называлось «Африканская Троя». Собиратель сведений верил в каждое слово Фарини. Кроме того, он вел переписку со всеми, кто видел руины в Калахари, и посылал туда своих людей для записи негритянских легенд и мифов. Тщательно проштудировав такие записи, энтузиаст убедился, что они полны мистики, подчас как бы зашифрованы, но и сообщают много интересного. Например, город в песках был богатым, славился своим золотом, ткачеством, обработкой драгоценных камней, но не смог устоять против алчных и кровожадных врагов. Его стены были разрушены, каналы испорчены, а население уведено в рабство…

Лодка, приоткрывшая тайну

Этим человеком был доктор Боршерд, личность, не раскрывшая миру ни своих конечных планов, ни науки, которой он служил. Очевидно лишь одно: этот доктор не известных нам наук знал о призрачном городе больше всех, но перед смертью почему-то сжег свой архив. Сохранились лишь смутные слухи о том, что доктор Боршерд считал Калахари легендарной библейской страной Офир с богатейшими золотыми копями…

Много лет доктор Боршерд готовил экспедицию в южную часть Калахари. Он заранее верил в успех, предрекал удивительные открытия. Длительные переговоры он вел с археологами и геологами Южной Африки. Последним доводом, переубедившим скептиков, был рассказ полицейского, записанный Боршердом.

Полицейский сержант был послан в Калахари на проверку троп браконьеров. Местная фауна пустыни и полупустыни так бедна, что власти под давлением защитников дикой природы начали предпринимать строгие меры по охране животных. Сержант нашел тайные дороги преступных кланов, нанес на карту, а на обратном пути натолкнулся на каменоломню.

– Ты уверен в том, что в пустыне увидел именно каменоломню? – допрашивал его доктор Боршерд.

– Да, – отвечал полицейский. – Среди песков торчали камни, обработанные под прямым углом. Были и размером с кирпич, и значительно больше. Но меня поразило совсем другое. Я увидел там рыбацкую лодку…

Тут Боршерд принялся допрашивать своего собеседника, как говорится, с пристрастием. Еще бы: лодка чуть ли не в центре пустыни. Это ведь специалисту многое говорит. Словом, полная сенсация!

– Ты уверен?

– Конечно! Я видел подобные лодки на озере Нгами. Они длиною по пять метров. Можете не сомневаться в моих словах.

– И что же – это была новая лодка?

– Совсем нет. Это остатки лодки. Дерево высохло и растрескалось. Внутри песок. Конечно, там очень старая лодка.

Боршерд хлопнул себя по лбу. Две мысли родились в его голове. Значит, подумал он, в глубокой древности призрачный город в песках Калахари соединялся с притоками реки Нособ и озером Нгами, скорее всего, искусственным каналом. Вода в загадочном месте была и гарантировала ему многолетнее процветание среди пустыни. Вторая мелькнувшая мысль тоже касалась города. Судя по разным данным, его таинственность связана с движением песков. Ветер, нагоняя мириады песчинок, накрывает руины желтым саваном, как бы охраняя их вековые тайны от любопытства суетных людей. Но иногда тот же ветер по неведомым капризам вдруг шалит, сдирая песчаный покров со старых камней.

Археологов Южной Африки убедил как рассказ сержанта о каменоломне и лодке, так и неожиданные мысли доктора. Началась подготовка к новой экспедиции. На этот раз решили действовать с размахом – добились ассигнований, приобрели джипы, гусеничные вездеходы с прицепами. И эта техника принялась с ожесточением утюжить пески Калахари.

Боршерд но возрасту в экспедиции не участвовал, но по его напутствию руины искали прежде всего в квадрате, отмеченном еще Фарини в прошлом веке. Но, увы, там ничего не нашли. Специально гусеницами вездехода мяли и скидывали барханы, но камни не обнажились…

Тогда на последние деньги и по совету того же неутомимого Боршерда в воздух подняли самолет с аэрофотосъемочной аппаратурой. Он отснял сотни квадратных километров пустыни. Тайна оказалась упорной. Эксперты придирчиво рассматривали фотографии одну за другой в надежде заметить пятна, линии или что-нибудь другое, способное обнаружить следы каменных стен. Но везде был только песок, песок и опять песок…

Правда, на одном из снимков виднелись загадочные темные точки и круги. Но их при тщательном анализе приняли за следы эрозии.

«Здесь нужен другой метод поисков! – решили археологи. – Снимки из космоса с последующим автоматическим анализом».

Но на это ни терпения, ни денег не нашлось.

Чуть позже в своих кабинетах археологи принялись спрашивать сами себя:

– Так что же нам теперь делать? Как справиться с проблемой города под песками Калахари? Есть старинные негритянские легенды и зарисовки камней в XIX веке. Есть современные свидетельства охотников и полицейских. Руины должны быть открыты! Ведь нашли же грандиозные каменные постройки негров в Зимбабве!