Текст книги "Археология по следам легенд и мифов"

Автор книги: Герман Малиничев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

БЫЛА ЛИ ПРЕКРАСНОЙ ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ?

Однажды боги Олимпа явились на свадьбу морской богини Фетиды с царевичем из рода Пелеев. Богиню раздора Эриду они, естественно, с собой не взяли. Вот она и подбросила в пиршественный зал яблоко с коварной надписью: «Красивейшей». Отдать бы это яблоко раздора красавице Фетиде – и не было бы войны. Однако божественное тщеславие вовлекло в спор Геру, Афину и Афродиту. Они попросили троянского пастушка Париса выбрать из них достойную. И он за обещание отдать ему красивейшую из смертных быстренько присудил яблочко Афродите.

После этого Парис отправился в Спарту и тайно умыкнул у местного царя Менелая его жену Елену. Она действительно было красоткой. Достаточно сказать, что в молодости у нее было целых восемьдесят женихов из самых знатных семей Греции. Но вот от мужа она с Парисом бежит добровольно. Нет, не в экстазе любви. Она деловито и хладнокровно грабит дворец Менелая, предварительно перебив всю ночную стражу. Потом эта парочка добирается на украденном у греков корабле до Трои и живет припеваючи в хоромах рядом с дворцом Парисова отца царя Приама. Заметим: Парис – это прозвище «пастушок», данное в юности за дружбу с табунщиками, настоящее же имя царского сына – Александр. Елена не забыла захватить с собой в далекую Трою драгоценности, подаренные первым мужем, а детей от Менелая она оставила в Спарте и ни разу в ходе войны о них не вспомнила.

И вот из-за обольстительной красавицы – трижды преступницы – начинается длительная и кровопролитная война, Троянская война, в которой справедливость была на стороне царя Менелая, жаждавшего вернуть жену и краденые драгоценности. Гомеру же она дала хороший повод превратить народную легенду в героическую поэму.

Не «прекрасная», а «красивейшая»

В очень древних догомеровских мифах Елена названа не «прекрасной», а «красивейшей из всех гречанок». «Анкета» ее выглядела бы так: Елена Зевсовна Аргивская. Место рождения: г. Спарта. Родилась она от внебрачного сожительства Зевса во время купания в реке с ее матерью Ледой, что отражено в картинах Леонардо да Винчи, Веронезе, Тинторетто и многих других художников, привлеченных эротикой, которая сопровождала Елену на протяжении всей ее жизни. Гёте, понимавший толк во внешней обаятельности слабого пола, не упустил случая сделать мифологическую Елену женой своего Фауста. Но следуем далее. В конце «Илиады», когда греки-победители врываются во дворцы Трои, Елена Прекрасная совершает еще один акт предательства – выдает из толпы поверженных троянцев своего мужа Деифоба в руки Менелая. Постойте, да ее мужем был Менелай, потом Парис. Откуда же взялся Деифоб? Оказывается, сразу же после того, как греки убивают в сражении Париса, Елена восходит на ложе Деифоба – брата Париса… Гомер хотя и осудил легкомысленную и корыстную красотку, но сделал это очень мягко, уклончиво, мимолетно. Есть тут какая-то таинственная сдержанность, недоговоренность. Ну хоть раз назвал бы Елену «блудливой козой», а Париса «ловким жуликом». Ан нет! Нет в поэме сцены, где бы Менелай, ворвавшись в Трою, вытаскивал бывшую жену за волосы из царского дворца. Хотя в те времена именно таким должно было быть наказание за измену. Правда, Гомер нигде не называет Елену «прекрасной». Поэт видит в ней всеми признанную лепокудрую красавицу, считает ее хорошей домашней хозяйкой. В Трое она только тем и занималась, что стряпала и сидела за прялкой. Но далее Гомер не идет. «Прекрасная» – это не только смазливая внешне, но и добрая, благородная в поступках.

Откуда же взялось прозвище «Прекрасная Елена»?

Да из поздних мелодрам и оперетт. Древние греки были не дураки выпить, любили повеселиться и порассказывать сказки. Но в легендах они всегда придерживались, так сказать, античного пуританства. За высокую мораль в семейных отношениях стояли горой и даже своих жизнерадостных богов и полубогов упрекали за легкомыслие. Елена, виновница Троянской войны, не могла быть для греков прекрасной во всех отношениях.

Итак, Гомер сдержан в своих прямых оценках. Более того, Елена обрисована схематично и отодвинута на задний план. Говоря игривым языком современных школьников, она в «Илиаде» – второстепенный член предложения. И поэтому поэма не отвечает на множество закономерных вопросов. Троянская война длилась десять лет. Погибли Ахилл, Парис, Гектор и десятки других действующих лиц. Город сгорел в ужасном огне. Боги Олимпа рассорились и набили немало шишек друг другу. Из-за чего? Почему? За что боролись?

Гомер эти вопросы затушевал, хотя, по мнению многих античных авторов, он был не только талантливым поэтом, но и мудрецом, ответившим на все вопросы бытия. Правда, он намекнул, что в основе войны – грех вероломства, оскорбление древних канонов гостеприимства. Но, увы, он лишь намекнул. Откровенного осуждения нет.

Менелай потаскал-таки Елену за косу

Философ Зоил, живший в Афинах в III веке до н.э., от природы был зол и придирчив. Но едкости и наблюдательности у Зоила не отнять. Так вот, он не обошел своим вниманием Гомера и его «Илиаду», подметив незавершенность образа Елены. Зоил упрекал Гомера за то, что он отмалчивался там, где должен был бичевать грех. Зоил жаждал эпического размаха в осуждении женщины, поправшей добродетель. Критиковал Гомера и Платон – один из отцов античной философии. Он обвинил его в неясности этических позиций в построении образа Елены и видел какую-то тайну в том, что она поэтом не осуждена. Между тем задача искусства – утверждать идеи добра и обличать зло, защищать униженных и оскорбленных.

Не понравилась гомеровская осторожность и древнегреческому поэту Тисию Стесихору. В VI веке до н.э. он был знаменит своими гимнами для хора. Будучи сторонником античной семейной морали, он создал поэму, где откровенно отхлестал Елену за распутство, коварство, алчность, неблагодарность, легкомыслие и заносчивость. Женщина, причинившая и своей семье, и всем грекам, и троянцам столько страданий, во время войны предавалась радостям любви, и совесть ее не терзала. Стесихор счел своим долгом исполнить то, что должен был сделать Гомер.

Не был согласен с гомеровской интерпретацией образа Елены и великий Геродот. Конечно, он был историк, верил в реальность Троянской войны, но не хотел примириться с мыслью, что ахейские греки и троянцы пролили море крови ради женщины, которая убежала из дома с чужестранцем.

Во втором томе своего исторического труда Геродот повествует, как он отправился в Египет набираться мудрости у тамошних жрецов и летописцев. Троянская война оказалась им хорошо известной. Более того, они знали тонкие детали событий. Из их рассказов выходило, что все десять лет, пока длилась осада Трои, Елена провела в Египте во дворце фараона, поэтому, взяв город штурмом, греки не нашли там виновницы войны… Такая версия устраивала Геродота – приверженца строгих основ народной морали. Историк заявляет, что в Трое жили разумные люди и они в первый же день осады выдали бы беглянку ахейцам. «Не хмогли же Приам и его родственники быть до такой степени лишены разума, чтобы на себя, своих детей и на весь народ навлечь столь страшную беду только ради того, чтобы Александр имел возможность любить Елену».

Итак, богопротивной Елены в Трое не было. Но кто же там грешил с Парисом? Геродот и это знал. Ведь Троянскую войну воспевал не один Гомер. Существовало множество мифов и народных песен, где утверждалось, что реальная Елена по дороге в Трою случайно попала к фараону Протею, а в Трою переместился ее призрак, которому небеса разрешили грешить без всякой меры и совести. Именно такую версию обыграл потом в драме «Елена» афинский драматург Еврипид. Его Елена-призрак была коварна и зла, а настоящая жила и мучилась совестью на берегах Нила. Фараон, между прочим, хорошо понял, что Елена и Парис совершили нечестивое деяние против Менелая. Париса он отпустил, а вот Елену задержал для передачи законному супругу. И он в конце пьесы таскает-таки изменницу за волосы…

Пытался договорить за Гомера и подправить его и римский поэт Вергилий. В своем варианте хода Троянской войны он утверждал основы народной морали: муж – защитник жены и семейного очага, а главный долг супруги – верность. Только доброта придает смысл человеческому существованию.

Впрочем, сам Гомер хотя и не стал по каким-то причинам мазать черной краской красавицу, увлекшуюся иноземцем, косвенно выразил свое отрицательное к ней отношение, возвысив ее антипод – троянку Андромаху, жену Гектора. В «Илиаде» это самый поэтичный и трогательный образ женщины, любящей, заботливой и действительно прекрасной во всех отношениях. Если Елена лишена прямых авторских оценок и колоритных тонов, то Андромаха наделена ими щедро. Она и внешне обаятельна, и благородна душой, и величава. Гомер изо всех сил старается возвысить ее в глазах слушателей своей поэмы. Читать про Андромаху наслаждение и сейчас, в наш прагматический век. Она – пример и для современных женщин, пример нравоучительный, тонкий и художественно убедительный. Гомеру страстно хотелось, чтобы образ Андромахи запомнился всем. В поэме нет женского образа, равного ей по внутренней красоте. И не случайно в Лувре, Эрмитаже, Третьяковской галерее – везде есть картины, изображающие верную жену Гектора.

Что касается положительного образа мужчины в «Илиаде», то здесь все симпатии поэта на стороне Ахилла. Некоторые гомероведы склонялись к мнению, что «Илиаду» следовало бы переименовать в «Ахиллиаду». Автор любуется благородством и мужеством Ахилла, подробно живописует его характер и поступки. Герой подчас простодушен, в минуты грусти играет на кифаре, но он человек чести, верен данному слову, предан друзьям и непреклонен в соблюдении моральных норм своего народа. Он ненавидит Елену, ищет в пылу битвы Париса, ибо вступает в бой за идеи торжества справедливости, в защиту обиженных друзей.

«Еленофории»

После того как знаменитый Генрих Шлиман с «Илиадой» в руках открыл развалины Трои, современные историки не отказывают себе в удовольствии копнуть лопатой в том или ином месте, описанном в древней песне или легенде. Практически их всегда ждет удача. Достаточно сказать, что в «Илиаде» Гомер упоминает 184 города, давших войско для штурма Трои. Последователи Шлимана раскопали уже 129 греческих городов, оказавшихся именно там, где их разместил слепой певец-аэд. На раскопку остальных пока не хватает ассигнований, но и их найдут. Ведь еще Аристотель ценил Гомера за точность.

Возникает вопрос: а нет ли археологических находок, как-нибудь связанных с именем Елены Прекрасной?

Представьте себе – есть!

Копаясь в материалах догомеровских мифов и легенд, историки натолкнулись на упоминание культа Елены в Спарте. Ведь она была дочерью Зевса и спартанской аристократки. Оказывается, этого было достаточно, чтобы обитатели Пелопоннесского полуострова, невзирая на ее сомнительную нравственность и несносный характер, сделали ее своим сугубо национальным божеством: богиней женской красоты, здоровья маленьких девочек, плодоносящей растительности и лекарственных трав…

Археологи бросились по указаниям легенд искать святилище Елены Спартанской близ города Фераппы. И что же? Открыли! Оно было скромным, но достаточно интересным для науки. Спартанцы почитали свою Елену с XIV века до н.э. На алтарь они приносили цветы, горшки с благовониями, мелкие монетки, а также примитивные фигурки женщин из глины и свинца. Вблизи обнаружен мозаичный пол со сценой пламенной любви Леды и Зевса в образе лебедя.

Найдено и второе святилище в честь Елены. Оно находилось в столице спартанского государства и удивило ученых тем, что виновнице Троянской войны поклонялись юноши – ученики гимнастической школы. Ежегодно они устраивали праздники красоты и силы – «Еленофории». Действительно, неисповедимы изгибы судьбы этой женщины!

Гораздо более ценную информацию дал науке Парис – Александр. У Гомера он не вызывал симпатий, обрисован чванливым, вспыльчивым, несправедливым. Ученым важно было выяснить: кем были троянцы? Некоторые историки были склонны считать, что ответ на этот вопрос никогда не будет найден. Но вот в 1985 году был расшифрован текст на табличках, имевших прямое отношение к Трое и ее положению в древнем мире. Он оказался на лувийском языке, входящем в группу позднехеттских диалектов. Из текста табличек следовало, что в Трое за 500 лет до эпохи Гомера жили лувийцы, но сам город они называли Вилусой. Концы многих малоазиатских загадок стали сходиться. Ведь и сами греки называли Трою то Илусом, то Илионом. От Илуса недалеко и до огласовки Вилуса, а это – чисто хеттское звучание. Следовательно, Троя входила в ареал хеттской цивилизации. Неслучайно, как следует из Гомера, союзниками троянцев в войне с греками были ликийцы – потомки хеттов. В самой Трое, как несколько раз упоминается в «Илиаде», жили и дарданцы. Это этническое наименование засвидетельствовано фараоном Рамзесом II. Он воевал с хеттами и их союзниками дарданцами. Это те самые племена, которые, если следовать мнению Вергилия, во главе с Энеем бежали из спаленной Трои в Италию и основали там множество городов, включая и вечный город Рим. Именно отсюда некоторые историки перебрасывают мостик к происхождению знаменитых этрусков.

Так вот, и Парис имел дарданские корни. Нашлось не так давно в исторических архивах и его настоящее дарданское имя – Алаксандус. Историки вычислили его, расшифровав хеттские документы на глиняных табличках. Некий царевич из Вилусы давал под этим именем вассальную клятву верности хеттским правителям. Было бы слишком смело говорить здесь о полном тождестве легендарного Париса с Алаксандусом, но вот в самом факте существования такого дарданского царевича сомневаться уже нельзя. Более того, на другой хеттской табличке есть эмоциональная и важная для нас оценка Париса – Алаксандуса. Он назван коварным интриганом, не держащим своего слова…

* * *

Гомер в сказочной форме донес до нас отзвуки важных событий в государстве троянцев-дарданцев-лувийцев. Весьма заковыристой и недоговоренной предстает перед нами история с Еленой и Парисом.

НЕКРОПОЛЬ АМАЗОНОК

Сенсационные археологические открытия на Волге доказали: таинственные амазонки существовали…

В древнейшем русском фольклоре они – степные богатыри, а в мировую историю вошли под названием амазонок. Кстати, историки-ученые относятся весьма настороженно к самому факту существования этих весьма своеобразных женщин-воительниц, проявляя недоверие и внося путаницу. Многие кабинетные ученые объявляли амазонок пустой выдумкой из детских сказок. Еще бы: ведь но древнегреческим сказаниям конным женским отрядам прислуживал зверь Мартяхир с телом льва и огненной пастью дракона. Из хвоста он метал стрелы с ядом, а своим лаем валил замертво стаи птиц с неба…

В эпоху так называемого исторического материализма одни объявляли амазонок шаманками, жрицами культа эпохи матриархата, другие их вообще замалчивали.

Так что же это – явление или только миф?

В 1967 году в Москве вышел труд по истории степняков, где утверждалось, что амазонки – мифический образ, весьма далекий от исторической действительности. Вывод, скорее всего, поспешный, ибо в каждой легенде есть зерно истины. Когда нет летописей и скрижалей, такие зерна из мифов – исключительно важный материал для познания прошлого. Проблема долго оставалась загадочной и спорной. Истина открылась лишь в наши дни…

Летом 1827 года один из немецких филологов, посетивший великого Гёте в Веймаре, записал в своем дневнике:

«Мы беседовали о великой культуре эллинов и убедились, что европейцы ныне заняты теми же науками, в которых греки упражнялись еще в V веке до Рождества Христова. Затем мы перешли на Гомера и оценили красочные эпитеты в его сказках. Когда я упомянул амазонок, собеседники прервали меня возгласами, что они, конечно, романтическая выдумка древних греков. Гёте величаво кивнул головой в знак согласия».

У греков, кстати, сложены буквально сотни мифов и сказаний об амазонках. О степных воительницах писали многие античные мудрецы, хронисты, путешественники. Оставил сведения о них и отец истории Геродот.

Как ни парадоксально, обилие разнообразных сведений об амазонках не заинтриговало науку XIX века. В защиту древних авторов и легенд выступил тогда лишь один ученый – путешественник и географ Александр Гумбольдт. Но к его голосу не прислушались. Впрочем, верил в амазонок еще один Александр – великий македонский полководец. Он пожелал встретиться с ними во время похода в Индию и сразиться один на один с их предводительницей. Но амазонки никогда не вступали в бой с хорошо организованным войском. Их стиль – неожиданный набег, рейды по тылам и мародерство. Недаром один греческий мудрец дал им примечательную характеристику:

«Они не знакомы с законом, не признают никаких царей, даже великих, своим имуществом считают то, что взяли с поля боя, а в душе не имеют ничего, кроме дерзости, дикости и жестокости. Они мастера метать дротики и добивать противников короткими мечами».

В IV томе своей «Истории» Геродот сообщает, что слово «амазонка» сарматское и означает «мужеубийца». Он говорит, что грабительские набеги женских конных отрядов тревожили греческие города-полисы не только в Малой Азии, но и на Балканах. А начались их набеги в глубочайшей древности. Они не просто варварское, но мстительное, агрессивное племя. Живут отдельными кочевыми отрядами. Каждое лето насильно забирают в свое стойбище мужчин, часто и скифов, живут с ними два лунных месяца, а потом прогоняют с ритуальным избиением и ломкой костей. Ломают кости и родившимся мальчикам, оставляют только девочек, воспитывая их в суровом духе.

Геродот абсолютно прав, говоря об очень давнем знакомстве греков с амазонками. В Афинах с VIII века до н.э. было правилом давать два раза в год театральные представления на южном склоне Акрополя. Четыре дня подряд шли трагедии о войнах со степными воительницами.

По мифам и легендам классической поры фольклористы сделали вывод, что амазонки нападали на греческие города и колонии в течение двух тысяч лет. Поэтому на стенах практически всех греческих храмов были мраморные барельефы со сценами «амазономахии» – вековой войны с вооруженными наездницами: и на фризах Парфенона, и на Пергаменском алтаре, и на мавзолее карийского царя Мавсола.

Казалось бы, ну что еще нужно, чтобы соединить факты воедино и создать капитальные труды? Но все упорно не верили ни своему коллеге Геродоту, ни циклу легенд, этих преданий родовой памяти. Не верили даже Шлиману, утверждавшему, что амазонки участвовали в защите Трои от ахейцев. А ведь Шлиман не только раскопал легендарный город, но и породил научный метод поиска исторической истины по следам легенд и мифов.

* * *

В самом начале XX века русские археологи вскрыли ряд курганов в приазовских степях и на юге Украины. Среди мужских сарматских захоронений обнаружено несколько женских костяков с луками и стрелами, лютиками и мечами, остатками конской упряжи и кожаных кавалерийских штанов. Затем подобные находки последовали в Нижнем Поволжье. Конечно, тут были следы амазонок. Помимо оружия могильники содержали тарелочки для румян, платки из китайского шелка, ювелирные украшения иранского происхождения. Казалось бы, пора делать выводы. Но и на этот раз они не последовали.

В 20-е годы нашего века российские историки копали в тех же местах и опять натыкались на женские костяки с бусами, сосудами для душистых смол, иголками для починки одежды и трофейным оружием греческого и скифского типа. Но и тогда гнет идеологических догм не позволил прямо писать о мифических амазонках. Называли их «женщинами-стрелками» и главами рода. Правда, вывод последовал, но по тогдашней моде весьма схематический: «Вопрос о матриархате у сарматов и савроматов следует рассматривать в конкретных исторических условиях с учетом социально-экономического строя у кочевых степняков и процесса классового расслоения в родовом общинном укладе…»

Если бы такая формулировочка дошла до Геродота, он наверняка перевернулся бы в своей могиле и разразился гомерическим хохотом…

В 60-е годы на проблему амазонок наши историки смотрели уже не столь схоластически. Они доказали, например, что племена женщин-воительниц исчезают с исторической арены где-то во II веке н.э., когда римские легионы во славу своей империи опустошили весь тогдашний мир. Сарматы развеялись среди других кочевых племен Азии на пространстве от Причерноморья до Казахстана. По мнению историков-материалистов, среди сарматов после матриархата воцарился патриархат…

Летом 1983 года московские археологи близ поселка Юбилейный на Тамани нашли остатки поселения греков. Эллины осваивали полуостров с VI века до н.э. и называли его южной частью огромной Киммерии. При раскопках обнаружили фрагменты мраморного рельефа, восстановлением которого занялись сотрудники Московского музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Сюжет назван «Битва». В нем увидели традиционный для античности момент «амазономахии» – сражения героя Ахилла с царицей амазонок. Воительница – с широким кожаным поясом, в короткой военной куртке и с дорогой нашейной гривной – знаком знатности. В руке у нее короткий дротик.

Греческий историк Полиен (II век до н.э.) записал легенду колонистов Таманского полуострова о царице Тиргатао. Во главе соплеменниц она штурмовала греческие полисы с целью безжалостного грабежа. Война с переменным успехом длилась целых двадцать лет. Московские археологи пришли к убеждению, что на барельефе отражены именно эти исторические события. Работа древнего скульптора признана мировым шедевром. Но и она не убедила ученых в реальности феномена «амазономахии».

* * *

Точка над «i» в этой старой и сложной проблеме поставлена лишь в наши дни. Нужно было найти нечто новое и убедительное. И оно было найдено.

На равнине близ села Покровка, что восточнее Волгограда, от сарматов остались сотни курганов. Находки прежних лет подтверждают воинственность этого кочевого племени – в могильниках преобладали мужские захоронения с воинской амуницией.

Итак, именно в этом заволжском районе весной 1997 года происходили солидные раскопки. Вскрыто около 50 курганов, сейчас уже невысоких. Значительная часть оказалась неразграбленной и насыщенной богатым археологическим материалом. Это уже научное счастье. Но вот что тут особенно примечательно – если рядом с мужскими костяками лежали простые ритуальные горшки и скромное оружие рядовых воинов, то женские захоронения были похожи на могилы античных степных офицеров от кавалерии. Они отнесены к периоду от VI до III веков до н.э. Словом, самое амазонское время.

Однажды археологи убедились, что на центральном участке покоятся исключительно женские костяки, и они носили «милитаристский» характер – рядом лежали короткие мечи, камни для заточки боевого оружия, бронзовые и каменные наконечники для стрел и железные для дротиков. Кое-где сохранились колчаны сарматского типа.

Одна из могил принадлежала явно знатной особе, быть может, главной жрице племени, хранительнице традиций. В ней находились богатые ритуальные дары для путешествия в мир иной – украшения из бронзы, шаманское ожерелье из кабаньих клыков, сосуды для магических благовоний и много оружия, часть из которого была мужской, например длинный меч. Намеком на знатность персоны были и браслеты на щиколотках. Быть может, эта сарматка была ветераном походов за Дунай и в более дальние края; быть может, она в свое время играла роль начальника штаба. Кто теперь знает?

Так или иначе, но сомнений уже не оставалось – тут некрополь легендарных амазонок. Почти во всех могилах были бронзовые зеркала греческой работы, в основном из Ольвии, что в устье Дона. Было много бус, изящной посуды, парфюмерных коробочек из створок раковин. Все-таки эти воительницы были женщинами!

Женские костяки с оружием находили и раньше, например в южной части Украины, но тогда посчитали его ритуальным даром для защиты на длинном пути в подземное загробное царство. Теперь от такого мнения придется отказаться. Уж слишком много убедительных фактов обнаружено в Покровке. К примеру, в одном из курганов покоился костяк 14-летней девушки. Тело было обложено бронзовыми наконечниками дротиков, колчанами и луками. Все это вооружение, как показал анализ, было в деле. Юная сарматка явно участвовала в военных походах – у нее остались следы неоднократных ранений. В груди нашли каменный осколок от наконечника копья. Этот удар в район сердца и был причиной смерти. По характеру наконечника можно говорить о длинном копье македонского типа. Значит, труп юной кавалеристки привезли в эти заволжские равнины из далеких стран, может быть, даже с берегов Дуная. Кстати, ноги у нее были изогнутыми, как у заправского кавалериста. На спине коня амазонка провела не один год. Древние греки когда-то писали, что юных амазонок учили искусству наездниц с семи лет…

Через несколько дней ученые вскрыли еще один курган – и опять юная амазонка со следами многочисленных ранений на ребрах и ногах. Смерть наступила от удара меча по плечу, кости которого были раздроблены. Да, в жестоком сражении побывала и эта сарматская девчушка!

Раскопки некрополя в Покровке подтвердили, что амазонки – историческая реальность. И мифы, и легенды правы, говоря об их воинственности. Что касается социального строя сарматских племен, то из материалов находок следует: они были кочевыми объединениями и жили по законам каменного века. У них не было своих ремесленников, купцов, торговлю вели по стародавнему принципу натурального обмена, многие бытовые вещи добывали грабежом.

А что можно сказать о самом некрополе?

Сарматы создали его на священном для своего племени месте, хоронили там знатных особ и героинь войны. Отсюда и сенсационные результаты раскопок.

И тут следует пояснить, что научного подтверждения древнегреческих мифов добились не отечественные археологи, доведенные пресловутой перестройкой до нищеты, а богато снаряженная американская экспедиция во главе с опытным исследователем античного мира Джанниной Дэвис-Кимбалл. Анализ же редких находок произведен в Германском археологическом институте в Берлине – центре исследований древних кочевых народов Азии.

Профессор Буркхард Бэттгер, ознакомившийся с результатами находок в Покровке, заявил, что найдены объективные свидетельства феномена амазонок, их походов по городам античного мира и образа жизни в степях. Сам профессор во времена, когда еще существовали СССР и ГДР, раскапывал курганы степняков близ устья Дона, где находились руины древнегреческого полиса Алопека. Он был основан в VIII веке до н.э. и вел торговлю со скифами. Хронисты оставили свидетельства, что грекам приходилось там туго – на них нападали разные кочевники, в том числе и конные отряды амазонок.

В 450 году до н.э. эти места посетил Геродот и записал, что вокруг на огромном пространстве хозяйками степей были беспощадные амазонки. Отец истории отправил из Алопеки письмо афинским властям, предупреждая о возможности скорого похода «мужеубийц» на Элладу.

Профессор Б. Бэттгер считает, что отряды сарматов приходили на Дон и на Тамань из степей Казахстана. Грабить города они посылали своих женщин, хорошо обученных скакать, воевать и побеждать неожиданными наскоками. Не исключено, утверждает профессор, что их воспитывали как своеобразных античных камикадзе, не жалеющих своей жизни. Он приводит слова географа Страбона о том, что юная сарматка начинала считаться членом боевого отряда амазонок лишь после того, как убьет собственными руками трех врагов. Кроме того, она должна была уметь охотиться на диких зверей и нести постоянный бдительный дозор при переправке награбленного добра в глубь степей.

«Бесстрашные воительницы – это, конечно, историческая реальность. Оспаривать этот факт теперь – бесполезный труд. Кабинетным дилетантам придется многое пересмотреть», – говорит немецкий профессор. Он добавляет, что некрополь амазонок близ Покровки не может быть единственным. Дело за археологами, вернее, за новыми ассигнованиями для поисков других реальных следов легендарных женщин-кавалеристок.

Немецкий профессор во многом прав. Но некоторые наши историки склонны считать, что не совсем верно связывать появление отрядов сарматок с установлением матриархата. От такого вульгарного социологизма пора избавляться. Ведь набеги амазонок поразительно совпадают с периодами бескормицы в степях. Отсюда и грабежи греческих хлебных складов, а не их золотых запасов. Не случайно и то, что в захоронениях сарматок драгоценных металлов практически нет…

* * *

Теперь самое время задаться вопросом: встречались ли славяне в глубокой древности с кавалерией амазонок? Да, их пути пересекались и на берегах Дона, и близ северной части Азовского моря, и в низовьях Волги. Воинственность вооруженных наездниц была им хорошо известна.

Как это ни парадоксально, встречи славян с амазонками отразились в таком всем известном словосочетании, как «Баба Яга». В древнеславянском языке существовал глагол «ягать», означающий «скакать во главе конного отряда». Название «Яга» стало синонимом беспощадной степной всадницы. Таким словечком в седую старину пугали детей: «Не плачь, а то Яга прискачет».

Постепенно образ молодой и жестокой амазонки трансформировался в Бабу Ягу – лесную ведьму, образ которой затем перешел в народные сказки и поверья.

Издавна не только среди писателей и поэтов, но и ученых держалось упорное мнение, будто легендарные амазонки – это лишь воинственные дочери наших южных степей и Заволжья – «скифских пространств», как называл их Геродот. Но постепенно накапливались факты, что тут явление глобальное – племена, где верховодили женщины-воительницы, были и на Дальнем Востоке, и в Бирме, и в Центральной Америке. Натуралисты XIX века натолкнулись в Дагомее на племя, которое поставляло женщин-наемниц в охрану правителей других племен и государств. Словом, тема амазонок стала сложнее и требует переосмысления, ибо запутана термином «матриархат».

Недавно кое-что прояснилось и с мифами о воительницах из бассейна Амазонки. Оказалось, само название реки происходит от индейских племен, представительницы которых хорошо владели всеми видами местного мужского вооружения, да придумывали еще и свое. Имя великой реке присвоили испанцы еще в XVII веке, когда познакомились с легендами о местных амазонках. Правда, в Европу они писали, что таким сказкам верить не стоит.

Летним утром 1856 года знаменитый немецкий натуралист, географ и путешественник Александр Гумбольдт записал в полевом дневнике, что его экспедиция разбила лагерь на берегу Амазонки. Проводники принялись разжигать костер, а ученый муж, будучи пунктуальным немцем, начал рабочий день с ботанических описаний окружающего тропического леса. Записи он делал на классической латыни.