Текст книги "В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста"

Автор книги: Герхард Кегель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

Черчилль восхищен Красной Армией

Осторожные люди в Германии, не желавшие сразу верить сообщениям Московского радио об исходе битвы под Москвой – а Московское радио регулярно тайно слушало быстро возраставшее число немцев, – прослушивали также и передачи из Лондона. Но и здесь они узнавали то же самое – сообщалось о военных успехах Красной Армии.

В декабре 1941 года в Москву прибыл министр иностранных дел Великобритании А.Иден. Английское правительство хотело получить представление о реальном положении дел на фронтах и обстановке в Советском Союзе. Иден имел беседы с И.В.Сталиным и другими членами Советского правительства. Советское правительство предоставило также британскому министру иностранных дел вместе с советским послом в Лондоне Майским и послом Англии в Москве сэром Криппсом возможность посетить район, где разыгралась великая зимняя битва под Москвой.

По возвращении в Лондон Иден заявил 4 января 1942 года: «Гитлер всегда любил маневренную войну. И он получает ее теперь… Помните, что наиболее суровая пора русской зимы еще впереди. Тогда вам будет понятно, что существуют причины для уверенности русских и для беспокойства в Германии… До тех пор, пока существует Гитлер и пока германская военная мощь не уничтожена, ни одна нация не будет находиться в безопасности… Обе страны (Великобритания и Россия. – Ред.) полны решимости полностью разбить Германию и обеспечить условия, при которых Германия не сможет начать новых войн… Под влиянием свежих впечатлений от наших московских бесед я убежден, что мы достигнем и того и другого».

Посол Англии в Москве сэр Стаффорд Криппс, отозванный в конце января 1942 года в Лондон, в своей речи 27 января заявил, что настроения в Москве – хорошие. «Я никогда в жизни не видел народ, столь уверенный в своей победе».

16 декабря 1941 года была получена телеграмма премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля И.В.Сталину: «Невозможно описать то чувство облегчения, с которым я каждый день узнаю о Ваших замечательных победах на русском фронте. Я никогда еще не чувствовал себя столь уверенным в исходе войны». А в другой телеграмме Черчилля Сталину, полученной 11 февраля 1942 года, говорилось: «Нет слов, чтобы выразить восхищение, которое все мы испытываем от продолжающихся блестящих успехов Ваших армий в борьбе против германского захватчика. Но я не могу удержаться от того, чтобы не послать Вам еще слово благодарности и поздравления по поводу всего того, что делает Россия для общего дела».

В этой связи следует напомнить, что в первые дни и недели после нападения нацистской Германии на Советский Союз в Лондоне некоторыми даже заключались пари насчет того, продержится ли Советский Союз в борьбе против привыкших к победам агрессивных армий фашистской Германии в течение одного, трех месяцев или до начала зимы. Никто из них не отваживался держать пари, что победит Советский Союз. Но крупное поражение фашистских армий в зимней битве под Москвой заставило теперь даже самого твердолобого консерватора допустить, как весьма реальную, возможность победы Советского Союза над гитлеровской Германией. И осознание этого оказало значительное влияние на военную стратегию Великобритании и США и, естественно, также немалое воздействие на настроения в самой Германии.

ОБАГРЕННЫЙ КРОВЬЮ РЕШАЮЩИЙ 1942 ГОД

1942 год навсегда остался в моей памяти годом, обильно омытым, как никакой другой год в истории человечества, слезами и кровью. Но в конце этого года надежда миллионов людей на победу нашего справедливого дела превратилась в уверенность в скорой победе.

В битве под Москвой фашистские армии потеряли в целом более полумиллиона солдат и офицеров, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 тысяч автомашин и много другой техники. Нацистские войска были отброшены от Москвы на 150–300 километров на запад. При этом советское контрнаступление зимой 1941–1942 годов, как отмечал в своих воспоминаниях маршал Жуков, проходило в сложных условиях и, что самое главное, без численного превосходства над противником. К тому же в распоряжении советских фронтов не имелось полноценных танковых и механизированных соединений.

30 января Гитлер выступил со своей пресловутой речью в берлинском Дворце спорта, и в его голосе уже слышалась растерянность: «И сегодня, 30 января, я могу с уверенностью обещать лишь одно. Я не знаю, чем завершится этот год. Никто не может сказать, закончится ли к этому времени война. Но одно я знаю твердо: где бы ни появился противник, мы и в этом году будем его бить. Так же, как и до сих пор! Это будет еще одним годом великих побед… Пусть господь бог даст нам силу, чтобы мы сохранили свободу…» Далее он говорил о том, что это не такая война, «которую мы ведем только ради нашего немецкого народа, – это борьба… во имя всего цивилизованного человечества». Слушая это, я думал об истреблении еврейского населения Киева, о лагерях смерти германского фашистского империализма, о расстрелянных военнопленных, которых я видел на улицах Киева.

Со времени нападения на Советский Союз прошло уже более семи месяцев, но Гитлеру и его генералам не удалось достичь ни одной из своих главных целей. В соответствии со знакомым мне тогда вариантом плана агрессии фашистские армии, как ранее говорилось, уже давно должны были вступить в Москву и Ленинград, перейти за линию между Архангельском и Астраханью и достичь Урала. А теперь, когда прошло более семи месяцев с начала войны, Гитлер заявлял, что не знает, когда она окончится. Таким образом, он уже предусмотрительно стремился приглушить радужные надежды своих ретивых сторонников. Победа над Советским Союзом, говорил он теперь, может быть завоевана не раньше 1942 года.

Советский Союз использовал временное затишье после битвы под Москвой и зимнего общего наступления для того, чтобы создать предпосылки для отражения ожидавшихся в 1942 году наступательных ударов нацистской Германии и необходимого перехода затем к стратегическому наступлению.

Маршал Жуков в своих воспоминаниях рассказывает о том, что во время этого затишья в советской Ставке, в Генеральном штабе и в частях были тщательно проанализированы итоги пройденного этапа войны. Критически рассматривались и осмысливались удачные и неудачные действия войск. «…Глубже изучалось, – пишет Жуков, – военное искусство противника, его сильные и слабые стороны».

Трудный путь к стратегическому превосходству

Великая победа в битве под Москвой дала советскому народу новую уверенность в победе. Он осуществлял перестройку народного хозяйства на военный лад. Красная Армия получала все больше новейших танков и самолетов, орудий, реактивного оружия и боеприпасов. Однако фронту после завершения общего зимнего наступления все еще недоставало готовых вступить в бой людских резервов и крупных материальных ресурсов. В тылу велась напряженная работа по созданию новых стратегических резервов всех родов войск.

Успехи народного хозяйства СССР, напряженный труд советских рабочих позволили Верховному Главнокомандованию начать формирование танковых корпусов и танковых армий и оснастить их новейшей по тому времени материальной частью. Проводились большие организационные мероприятия по противовоздушной обороне войск и страны в целом. В июне 1942 года Советский Союз имел уже восемь воздушных армий. Постепенно сокращался качественный и количественный разрыв между армиями Советского Союза и его противника и их вооружением.

Но переход от стратегической обороны к стратегическому превосходству над полчищами нацистских захватчиков и создание на этой основе предпосылок для определяющего дальнейший ход войны стратегического наступления были чрезвычайно трудным делом, стоившим много пота и крови.

Развивая свой крупный успех, достигнутый в битве под Москвой, части Красной Армии на различных участках советско-германского фронта продвинулись далеко вперед, однако ввиду недостатка свежих резервов в ряде случаев не смогли закрепиться на достигнутых рубежах. Колоссальным напряжением сил гитлеровской Германии, которая вела войну фактически на одном, Восточном фронте, удалось отбросить назад некоторые из продвинувшихся вперед группировок советских войск.

Тем не менее ввиду колоссальных людских и материальных потерь в битве под Москвой командование фашистского вермахта, планируя операции на 1942 год, уже не могло думать об организации новых крупных наступлений превосходящими силами по всему огромному фронту от Балтийского до Черного моря, как это имело место в 1941 году. Сил для этого у него было уже недостаточно. Но агрессор все еще был в состоянии обеспечивать превосходство сил на отдельных направлениях.

В 1942 году гитлеровцы имели в виду любой ценой достичь две главные цели: овладеть Кавказом с расположенными там нефтяными промыслами, выйти к Волге, захватить Сталинград, Астрахань. После этого планировался новый удар в направлении Москвы.

Захват Астрахани и Кавказа должен был обеспечить необходимую нацистской военной машине нефть на случай, если война затянется. Он должен был отрезать Советский Союз от Кавказа и его нефтяных месторождений, а также перекрыть южные коммуникации, связывавшие СССР с его союзниками. В то же время целью этого удара было создание благоприятных условий для безудержной эксплуатации германскими империалистами богатых сельскохозяйственных областей Кубани и Украины.

Поскольку у нацистской Германии уже не было сил для овладения Ленинградом, то, как об этом публично заявил Гитлер, имелось в виду уничтожить его вместе со всем населением путем массированных обстрелов и бомбежек и прежде всего задушить город в тисках голодной блокады.

Хотя в 1942 году германским империалистам и удалось добиться некоторых военных успехов, временно оккупировав еще ряд областей Советского Союза, они, как известно, так и не смогли достичь ни одной из своих намеченных на этот год стратегических целей. Армии нацистской Германии вышли на отдельных участках в районе Сталинграда на берега Волги, но именно здесь в результате длительных, тяжелейших и чрезвычайно кровопролитных боев они потерпели крупнейшее военно-стратегическое и морально-политическое поражение.

Сталинград был повсюду в мире воспринят как начало заката нацистского германского империализма, краха Гитлера и его преступного кровавого режима. Эта весть прокатилась по всем захваченным, порабощенным и разграбленным фашистами странам Европы и не в последнюю очередь по самой Германии, проникнув даже в камеры смертников, в тюрьмы и концлагеря, придав миллионам патриотов новые силы, воодушевив их на продолжение борьбы. Германские империалисты уже не смогли восполнить огромные потери, свои и их союзников, – бессмысленно загубленные нацистские армии, сотни тысяч немецких солдат, принесенных в жертву во имя самого черного дела на свете.

Советское руководство, как известно, приняло решение любой ценой удержать Сталинград. Была поставлена задача ослабить фашистского врага, а затем неожиданно нанести ему превосходящими силами уничтожающий удар. Это должно было ознаменовать окончательный переход Красной Армии к стратегическому наступлению с целью изгнания агрессора с советской земли. И действительно, после Сталинграда Советский Союз уже не выпускал из своих рук стратегическую инициативу в Великой Отечественной войне.

В течение длившейся несколько месяцев битвы за Сталинград были пролиты потоки крови. Бои на берегах Волги завершились окружением и разгромом крупнейшей военной группировки нацистской Германии и ее союзников. В этой битве фашистский агрессор потерял примерно за полгода более четверти всех своих сил, действовавших к тому времени на советско-германском фронте.

В «Истории внешней политики СССР» о Сталинградской битве сказано: «Историческая победа на Волге положила начало коренному перелому в ходе войны».[15]15
  История внешней политики СССР, 1917–1980. В 2-х т. М., 1980, т. 1, 1917–1945 гг., с. 450.


[Закрыть] 1 февраля 1943 года на военном совещании Гитлер был вынужден признать, что «возможность окончания войны на Востоке посредством наступления больше не существует».

О международной обстановке

Победы Красной Армии над окруженными ореолом непобедимости и военного превосходства армиями фашистского агрессора имели огромные международные последствия.

Образование антигитлеровской коалиции началось, собственно, вскоре после нападения Германии на Советский Союз. Был достигнут ряд договоренностей, прежде всего между Советским Союзом и Великобританией, о взаимной помощи и поддержке в войне. Стороны взяли на себя обязательство, что ни одна из них не пойдет на заключение сепаратного мира с фашистской Германией. Премьер-министр Англии Черчилль исходил тогда из того, что «вторжение в Россию – лишь прелюдия к попытке вторжения на Британские острова…».

Таким образом, как свидетельствует эта оценка консервативного государственного руководителя Великобритании, стойкость Советского Союза в войне имела также и для Великобритании решающее значение, определявшее исход совместных усилий в борьбе против фашистского германского империализма.

Несмотря на многочисленные торжественные обещания, что Великобритания будет оказывать СССР и советскому народу «всю помощь, какую только сможет», Советский Союз не получил в 1941 году сколько-нибудь существенной помощи. Было очевидно, что правительства Великобритании и США предпочитали не спешить, выжидая, как будет складываться обстановка на советско-германском фронте. Они затягивали, как только могли, осуществление своего вклада в военную борьбу, стремясь максимально ослабить не только гитлеровскую Германию, но и СССР. Это намерение с откровенным цинизмом изложил тогдашний американский сенатор, впоследствии президент США Г.Трумэн: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше». В Великобритании аналогичные мысли развивал Д.Мур-Брабазон, являвшийся тогда министром авиационной промышленности. «Пусть Германия и СССР истощают друг друга, – говорил он, – в конце войны Англия станет хозяином положения в Европе».

Затягивание годами открытия второго фронта против общего врага в решающей мере было обусловлено влиянием подобных взглядов. Правда, позднее возникли и опасения, что Советский Союз, возможно, нанесет военное поражение гитлеровской Германии и без второго фронта.

Таким образом, создание антигитлеровской коалиции, военно-политического союза СССР, США, Великобритании и других государств, которым угрожал гитлеровский фашизм, являлось далеко не простым делом. Это был длительный процесс, на развитие которого решающим образом воздействовал ход событий на советско-германском фронте.

Советская историография сегодня считает, что создание договорной основы коалиции между СССР, США, Великобританией и другими антифашистскими государствами происходило поэтапно. Оно было в основном завершено лишь в первой половине 1942 года, то есть примерно через год после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

Образование антигитлеровской коалиции в 1941 году сдерживалось тем, что нацистская Германия и США поначалу не находились в состоянии войны. Американский президент Рузвельт столкнулся с трудностями в собственной стране, стремясь получить от соответствующих органов одобрение обещанной Советскому Союзу материальной поддержки в его тяжелой борьбе. Лишь под воздействием исхода битвы под Москвой, а также нападения Японии на корабли американского военно-морского флота, базировавшиеся в Перл-Харбор на Гавайских островах, и связанного с этим объявления гитлеровской Германией войны Соединенным Штатам демократические силы США получили возможность активизировать свои выступления в поддержку создания антигитлеровской коалиции.

Впрочем, союзный договор между США и СССР так и не был заключен. Лишь когда был заключен советско-английский договор о союзе в войне против гитлеровской Германии от 26 мая 1942 года, 11 июня 1942 года было подписано советско-американское соглашение о принципах оказания взаимной помощи. В этом соглашении наряду с прочим было зафиксировано обязательство оказания сторонами друг другу военной и иной помощи. Но это соглашение все же не являлось настоящим договором о союзе.

После того, как Советский Союз в битве под Москвой продемонстрировал свою силу, свою способность к успешному сопротивлению, и после объявления нацистской Германией войны Соединенным Штатам поставки западных держав Советскому Союзу несколько возросли. Однако и в 1942 году западные державы избегали каких-либо крупных прямых военных действий против нацистской Германии. Советский Союз и теперь получал от них лишь часть обещанного в договорном порядке оружия и военного, а также имевшего военное значение оборудования, причем поставлявшееся вооружение частично было устаревших образцов.

Как уже говорилось, длительная затяжка с открытием второго фронта, несомненно, была обусловлена стремлением британского и американского правительств максимально ослабить Советский Союз, против которого фашистское верховное командование бросало все силы военной машины Германии. За счет Советского Союза Великобритания и США хотели сберечь собственные силы, которые они намеревались ввести в действие на последнем этапе войны, чтобы продиктовать свои условия послевоенного устройства. Подлинные причины задержки открытия второго фронта раскрыл бывший военный министр США Стимсон, который в своих воспоминаниях писал: «Не открыть вовремя сильный западный фронт… означало переложить всю тяжесть войны на Россию». Посол СССР в Великобритании сообщал в НКИД СССР, что у Черчилля и Рузвельта «доминирует одна и та же идея – идея «легкой войны» для себя». Разъясняя термин «легкая война», он писал в другой своей телеграмме: «Конкретно это означает, что разбить Германию на суше в основном должен Советский Союз, Англия же будет оказывать ему в этой борьбе лишь «содействие». Чем позже Англия включится в такое «содействие», тем лучше, ибо тем свежее она придет к финишу и тем легче ей будет играть руководящую роль на будущей мирной конференции. Наоборот, под этим углом зрения выгодно, чтобы СССР пришел к финишу возможно более ослабленным и истощенным».

Общеизвестно, что второй фронт в Европе не был открыт ни, как обещали, в 1942 году, ни, вопреки заверениям, в 1943 году. Его открыли лишь летом 1944 года, когда западные державы осуществили высадку в Нормандии. К этому времени большая часть временно оккупированной территории Советского Союза была уже освобождена. Советская армия-освободительница была уже на подходах к Чехословакии и к Польше. Открытие второго фронта в Европе летом 1944 года было, таким образом, вне всяких сомнений результатом гигантской битвы Красной Армии за Сталинград и выдающейся победы в битве на Курской дуге в 1943 году. Теперь западным державам приходилось реально считаться с тем, что в случае дальнейшей затяжки выполнения своих обязательств в отношении Советского Союза они не смогут после военного поражения гитлеровской Германии оказать решающего влияния на послевоенную обстановку в Европе.

Гость из Бухареста

В середине февраля 1942 года я получил наконец долгожданный ответ из Бухареста. Он поступил в форме сообщения, что «с той же почтой» мне, хотя и с опозданием, послан новогодний подарок – молодой гусь. Отправитель просил меня подтвердить получение в целости и сохранности его дара. Другое сообщение нашего адресата из Бухареста – о том, что он сможет приехать по делам в Берлин лишь в апреле, – меня не очень порадовало. Мы с Ильзой Штёбе очень надеялись, что он быстро поможет нам установить надежную связь с Центром.

Молодой гусь из Румынии, которого через несколько дней мне вручил курьер МИД, был чрезвычайно вкусным. Ввиду весьма скудного рациона мяса и жиров, которые мы получали по карточкам, он произвел на Шарлотту, которая в то время гостила у меня в Берлине и не знала подоплеки этого дела, впечатление неожиданного небесного дара. Мы пригласили и Ильзу Штёбе отведать жаркое.

Во второй половине апреля человек из Бухареста наконец приехал в Берлин. Мы условились встретиться с ним за обедом в «Мужском клубе». Там мы рассказали друг другу о том, как протекала наша «легальная» деятельность со времени нашей последней встречи в 1939 году, незадолго до нападения гитлеровской Германии на Польшу. Затем мы совершили довольно продолжительную послеобеденную прогулку в расположенном неподалеку парке и обсудили важные для нас обоих вопросы.

Эта беседа меня разочаровала. Товарищ, которого я считал политически устойчивым и хватким, упал духом и в первые недели после нападения на Советский Союз фашистской Германии прекратил связь с Центром. Огромная материальная подготовка к агрессии на территории Румынии и первые быстрые ошеломляющие успехи фашистской военной машины произвели на него столь сильное впечатление, что он пришел к мысли о возможности поражения Советского Союза в этой войне.

В долгой товарищеской беседе я терпеливо пытался убедить его, что, несмотря на все свои первоначальные успехи, гитлеровская Германия не сможет выиграть войну. Я рассказал ему о плане «блицкрига» нацистов и о провале этого плана, сообщил известные мне сведения об огромных потерях нацистского вермахта и о формировании широкой антигитлеровской коалиции. Поделился я с ним и тем, что видел в Кракове, Львове и Киеве. Я всячески пытался убедить его в том, что он должен побороть свое малодушие, исправить допущенную ошибку и, если это еще возможно, восстановить связь с Центром.

О наших берлинских трудностях со связью я ему уже не рассказывал – мне было ясно, что рассчитывать на его помощь в решении наших проблем мы не можем. Но поскольку мы когда-то являлись друзьями и я все еще считал его честным человеком, я хотел помочь ему справиться со своими проблемами и вернуться в ряды фронта борьбы коммунистов против врагов человечества – фашистов.

Я никогда больше не встречался с ним. Знаю, что он пережил войну, что ему было нелегко объяснить проявленное им малодушие. Некоторые его высказывания, о которых я кое-что узнал позднее, убедили меня, что наш продолжительный разговор в берлинском парке Тиргартен произвел на него должное впечатление.

Насколько мне известно, он не предал кого-либо из наших товарищей. Просто у него не хватило мужества, чтобы участвовать в активной борьбе против гитлеровского режима в условиях войны. В конце концов, не у всех хватает нервов, чтобы в течение многих лет жить, так сказать, с петлей на шее и выстоять в борьбе с врагом, который кажется намного сильнее тебя.