Текст книги "Покорная для Короля Нагов (СИ)"
Автор книги: Герда Куинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 17
Если уж суждено разразиться грозе – она разразится. Разразится, ударит, прольется дождем и расцветит молниями сумрачный небосвод.
И совсем необязательно для того, чтоб вызвать её, бить в бубен или скакать вокруг костра, как одержимый. На всё воля Богов...
Назревало долго. Давно уже по городам Экрисса ходили шепотки, слухи, сплетни, смешки о несостоятельности Нагатской Правящей Фамилии.
Излишняя жестокость. Порядки, неугодные народу. Диктат.
Ну, а женитьба Эсмонда Покорителя добавила масла в тлеющий костёр... Слухи, как мухи, разлетаются быстро...
– Что за Король, если бабу свою подчинить не может? Как ему трон удержать, если жену за юбку ухватить не в силах?
Сплетни шли волнами, как море перед штормом.
Огоньки вспыхивали то там, то сям. Боясь пожара, гасили их королевские стражники. Тюрьмы были переполнены, а у палачей плечи разболелись и топоры не оттирались уже от крови человеческой... На виселицах веревки не успевали менять...
На одной из городских площадей бродячим театром была разыграна сценка: змея, упустившая белую мышь.
Сценка воспринята была на ура хохочущей публикой. На актёров сыпался дождь из медных монет и аплодисментов.
Актёров этих, конечно, больше никто никогда не видел. Но память... Память не сотрёшь.
– Главный зачинщик– Терранит. – доложили Королю.
Эсмонд смотрел на прибывшего Советника янтарными глазами:
– Полная хрень. Лаэрд Терранит казнен год назад. Берг Терранит...
Он перевёл дыхание. Это имя далось ему тяжело... Оно чуть горло не прорвало, как колючая проволока.
Советник ухмыльнулся, спрятав улыбку в шарф.
– Берг Терранит содержится в Башнях, сир.
– Знаю без тебя. – рыкнул наг – Так какого хрена ты мне тут сочиняешь про его причастность? Его старший брат казнен. Отец давно умер.
– Сторонники, сир...
Король взвился:
– Сторонники?! А ты зачем здесь нужен? Ты и вся твоя шайка? Зачем армия? Зачем вы все? На какой хрен вы мне все сдались?
Эсмонд бесновался. Ему с трудом удавалось удерживать Зверя в повиновении. Тот так и рвался на свободу. Рвался огнем глаз, блеском редкой чешуи на обнаженных по локоть руках, горящей сутью.
Тогда, на подступах к Раберону, он сказал охране:
– Убить на месте.
Это был фальшивый приказ. Королю просто надо было тогда, чтобы ОНА это слышала. Чтоб оставила надежду. Смирилась уже наконец...
До этого солдаты получили другое указание:
– Терранита найти, поймать и в Башни. На цепь.
Ему то они и следовали.
Эсмонд сохранил ублюдку жизнь и теперь жалел об этом.
Теперь сторонники этого молокососа развязали волнения, требуя послабления законов и выдачи своего лидера.
А Эйрин... Та, ради которой он наступил на глотку своей сути, перечеркнул принципы и устои, готов был даже переписать законы, она...
...Она, ещё немного слабая после болезни ходила по замку, как привидение.
За столом либо молчала, либо отделывалась односложными ответами: да, нет, мне это неинтересно... Нет, не хочу.
Она ничего не хотела. Ничего...
А ведь Эсмонд, кое – как справясь с собой, готов был простить ей всё.
И её холод. И ненависть. И взгляды свысока. И несправедливость. И даже измену...
Даже ту восхитительную ночь, которую подарила она ему и тут же отняла. Отняла, как злые люди отнимают у ребёнка игрушку, наслаждаясь затем его слезами и обидой. Такая горячо любимая, восхитительная, родная, недоступная. Проклятая сука! Упрямая, вероломная тварь!
Он готов был одновременно растерзать её и расплавить поцелуями. Хлестать плетью и сжимать в нежных обьятиях... Он...
" Ты болен ей. " – сказал Зверь – " Ты заражен. Это плохо. Ты отравлен, Король..."
– И что же делать?
" Нууу," – протянул Зверь – " Клин клином вышибают. "
Наг задумался. А ведь и верно. Можно попробовать...
Но сначала...
– Казнить. Берга Терранита. Сегодня. Показательная казнь. Согнать всех на площадь.
Советник покрутил головой:
– Вы рискуете, сир. Это вызовет недовольство в народе и...
– Они итак вечно всем недовольны! – перебил Король – Недовольных туда же... На всех не угодишь. И да... Освободить Башни. Слишком дорого обходится содержание дармоедов...
– Массовые казни, сир.
– Да.
Так будет лучше. Напугать, подавить бунт в зародыше. Сэкономить средства. Затянуть потуже железный ошейник. Удержать власть.
А ОНА... Девчонка всё равно его ненавидит. Так какая разница сейчас, останется в живых этот сопляк или нет? Эх, Эйрин, Эйрин... Что же ты творишь?
" Я пытался стать лучше для тебя, маленькая моя... Не судьба, вероятно. "
После обеда, пользуясь необычно ясной и теплой погодой, Эйрин и Кормилица вышли в сад. Там пели птицы, шумели фонтаны, зелень кустов и мягкой травы разбавлена была яркими брызгами цветущих растений. Небо было чистым и голубым.
"Если смотреть только в небо," – подумала Эйрин – " то можно представить, что мы снова в графстве де Лавилль, гуляем по нашему саду и ничего этого нет, ни Короля, ни Башен, ни тех ужасных ночей... А всё, что было... просто сон. Страшный сон. "
Девушка улыбнулась и присела на скамейку. Рядом примостилась старуха.
– Дочушка, – обратилась она к Эйрин – тебе бы поговорить с его Величеством... повиниться.
– Лавиния, не начинай снова. – отозвалась Королева – Я ни в чем не виновата! А раз не виновата, то и не в чем каяться. Поговорить...
Она усмехнулась:
– Я не умею говорить по – звериному. Боги не дали мне такого таланта. И вообще, знаешь... Зверей надлежит держать в клетках, а не у власти.
Старуха вздохнула:
– Ох и неймется же тебе! Ни о ком не думаешь – ни об отце, ни о себе самой... Ни даже об этом своём парне!
– Об отце? А разве он не получил, что хотел?! Богатство, имя... Золото и право считаться тестем Короля Экрисса. Ему хватит. О Берге же думать нечего. Он мертв.
Кормилица поозиралась, понизила голос и зашептала в ухо девушке, прикрывшись узловатой рукой:
– Дочушка, он жив... Жив твой паренёк... Наг не убил его!
Эйрин побледнела. Ухватив тонкими пальцами коричневатую морщинистую руку старухи, громко зашептала:
– Няня, милая... Где он, где Берг?! Откуда ты знаешь?
– Тише, дочушка... Жив он... В Башнях заперт. Король, когда ты болела, пошёл к нему и изметелил всего! Чуть не до полусмерти... Оно и понятно, чего взбеленился. Мужикам ведь не по нраву, когда на их добро кто посягнёт!
– И?! Няня, что?
Эйрин шумно перевела дыхание. Сердце подпрыгнуло, превратилось к комок расплавленного олова и обожгло горло.
– Ну, изметелил. Всего избил. – продолжала старуха – А потом вылечил. Ну, как наги лечат... Отравой своей.
– Берг жив...
Лавиния вздохнула:
– Только вот Равилла, горничная, мне проболталась... К казни Король приговорил Терранита. И ещё каких – то... Башни, говорит, почистить надо или что...
Эйрин резко поднялась со скамейки:
– Массовые казни, Лавиния. Зверь... Холодное безжалостное чудовище.
– Он спас тебе жизнь, дочушка. Уважай его хотя бы за это.
Королева ничего не ответила.
Приминая нежную траву, сжимая руки в кулаки и кипя от гнева, девушка шла прочь.
Она направлялась к Королю.
.. Оперевшись о стену плечом, наг смотрел в окно, в сад.
Дневной Ламейн жёг ему глаза, Зверь верещал и злился, призывая задернуть шторы, но Король упорно смотрел в свет. В зелень, в буйство цветущих кустов и деревьев.
Если только так можно увидеть ЕЁ, что ж... Пускай. За столом Королева отводит глаза, встречаясь с ним в коридоре или на лестницах, сжимает губы и кулаки. При попытке заговорить – обдаёт ледяной водой ненависти.
– Я прошу не подходить ко мне, сир. Будьте милосердны. И ещё... Хотя нет, ничего.
На ночь закрывает двери спальни на ключ. Из слуг подпускает к себе только туповатую косоглазую горничную и старуху Кормилицу.
Да что ему эта дверь! Пинком ноги мог бы он выбить её... Только толку то...
Вчера старуха приходила к нему. Упала на колени, благодарила за то, что спас её " дочушку ". Плакала, целовала руки. Просила пощадить Эйрин, не трогать...
– Она ведь как дочь мне, сир... Мой – то сын помер маленьким, а больше детишек не дали Боги... Пожалейте её! Глупая она, счастья своего не видит. Куда Вы её теперь?! Обратно в Башни?!
– Я тебя сейчас отправлю в Башни, старуха! – взъярился он – Закрой рот и иди отсюда! Ничего твоей " дочушке " не будет. Плохо вы её воспитали, ты да Лавилль! Один в стакан глядел, другая... в жопу дула! Вот и получили мерзавку вместо приличной девушки! Иди отсюда, а то сейчас...
Он погрозил плетью.
– Сир, – вошедший лакей согнулся в поклоне – к Вам Королева.
Она вошла, едва сдерживая гнев.
– По какому праву... Вы... Устраиваете убийства?!
Он не слышал и половины. Застыл, любуясь ею...
Маленькая. Разозлённая. Светло – голубая ткань лёгкого платья облепила чуть округлые бедра. Девчонка прижала руки к груди, сжав кулаки. Наг задохнулся от восторга, видя, что сделал этот простой жест с её грудками.
Платье было лёгким, открытым, с простым неглубоким круглым вырезом на груди.
Полудетские груди, лёгкие ключицы. Тонкая золотая цепочка с кулончиком – сердечком, утонувшая между тёплыми холмиками.
– Иди сюда, Эйрин. – прохрипел он – Прекрати вопить и подойди...
Девушка осеклась на полуслове:
– Что? Вы... Вы меня даже не слушаете...
Он оттолкнулся от стены, светлая рубашка обтянула плечи.
– Что ж... дорогая жена... Ты меня тоже не слушаешь!
Эсмонд подхватил её под ягодицы и усадил на стол. Провел большим пальцем по приоткрытым губам. Стянул платье с плеча, обнажив грудь. Горячим ртом припал к маленькому соску, вдруг ставшему твёрдым.
Скользнув под платье руками, развёл бедра жены. Положа крепкую руку на её вздрогнувшую поясницу, притянул к себе. Запустив пальцы другой руки в тёплые волосы, запрокинул её голову и стал целовать шею.
– Всё, что тебе нужно – позвать меня по имени, Эйрин. – прошептал он ей в ухо – Признай уже, что ты моя. Признай, наконец.
Она застонала от боли. Вскинув руки, попыталась высвободить волосы.
– Нет...
– Да, Эйрин, девочка моя вероломная... Ты проиграла, дрянь.
Расстегнув ставшие тесными кожаные брюки, прижав девчонку к себе, резко и безжалостно вошёл в горячее сухое лоно.
Она вскрикнула. Что ж, сама виновата! Будучи замужем, нехрен думать о других... Ничего... Сейчас ты получишь свое, маленькая течная сучка!
– Не нравится?! – намотав её волосы на кулак, прошипел наг – С НИМ было бы лучше, верно? А, девочка моя?
Он вбивал в неё удар за ударом, как будто вознамерился забить насмерть. Двигался в ней, как обезумевший. Вдруг, ослабив удары, прижался к её бёдрам своими.
– Ты моя жена, Эйрин... Пожалуйста, прими это.
Она отвернулась.
А вот в самом деле... Принимает же она дождь, снег, зной, холод? День и ночь? Как неизбежность? Может, стоит также принять и Зверя в свою жизнь?
– Сир... – прошептала она – отпустите меня. Если Вы закончили...
Он вышел из неё и, застегнув брюки, оправил юбку ее платья.
– Иди. Иди к себе. И больше не смей говорить со мной о мятежниках и казнях. Это не твоё дело. Твоя обязанность – держать рот закрытым, а бедра распахнутыми. Всегда, когда я захочу тебя. Поняла, Королева Экрисса?
Она спрыгнула со стола и вышла, даже не посмотрев на мужа.
В глазах её стояли слёзы.
Зверь шипел и ворочался внутри.
Он был чем то недоволен. Очень сильно недоволен.
Эйрин добралась до комнаты и, кликнув служанку, сдернула с себя испорченное платье, погрузилась в купель.
– Платье сожги, Тайрина. – велела она простоватой девушке – горничной. – И помоги мне помыться.
Тайрина кивнула. Нет, конечно, служанка заметила и лёгкие синяки на груди и плечах Королевы, и растерзанные губы, и слёзы в глазах, но... Девушка была по характеру сдержанна, молчалива и не любила совать нос в дела хозяев. За это то она и была выбрана Королевой в личные прислуги.
Это давало Тайрине множество преимуществ: освобождение от более тяжелой работы по дому, уважение со стороны других слуг ( не без чувства зависти, конечно), поблажки, подачки от Королевы.
А после того, как Эйрин ссудила Тайрине крупную сумму денег втайне от своего мужа ( тогда у служанки опасно и тяжело заболел младший брат ), горничная прикипела к юной Королеве всем сердцем.
– Я сожгу его, сира? Точно?
Эйрин кивнула, откинулась на край купели и поморщившись, прикрыла глаза. Девушка вдруг почему – то представила, как горит платье...
Нежно – голубой шёлк и льнущий к нему огонь... Гладит, плавит, сжигает...
" Так же, как Эсмонд меня... плавит и сжигает... "
Тело помнило грубые прикосновения, губы и соски болели от поцелуев. Эйрин развела ноги и провела между ними густо намыленной рукой. Вздрогнула. Там саднило и ныло... Так бывало, если она в детстве падала и рассаживала о камень коленки. Лавиния ворчала, отмывая их... накладывала мазь.
" Ты моя жена. Прими это. "
Она вспомнила его руки, красивые длинные пальцы. Его черные блестящие волосы. Его рельефную грудь. Сильную шею. Идеальные черты лица. Невероятно идеальные...
Надменную брезгливую ухмылку и зелёные глаза.
Нет. Янтарные! Дикие! Горящие!
Зверь. Зверь! Змея!
Дикий зверь и она всего лишь его самка...
Не более того.
Вернулась служанка и стала мыть её волосы. Потом очень осторожно – плечи и спину.
Облив из кувшина теплой водой с травяным настоем, подала полотенце.
– Тайрина...
– Да, сира?
Эйрин колебалась. Потом решилась.
– Тайрина. У меня есть к тебе дело.
Девушка подала Королеве халат и низко склонилась:
– Сделаю, что ни попросите! И будьте уверены – никто ничего не узнает!
Эйрин завязала пояс халата.
– Если расскажешь – отрежу тебе язык, поняла? А может быть, и голову. Если же выполнишь всё в точности – награжу. И очень щедро.
Служанка кивнула. Она смутно начала догадываться, куда клонит её хозяйка.
... Глубокой ночью дежурный стражник Башен проснулся от свиста. Свистели снизу – резко, громко и коротко.
– На минуту задремал... – проворчал он и выглянул наружу.
– Брэтт!
– Тайрина, детка!
Пнул носком сапога напарника:
– Ней, посторожи...
В тёплой, пахнущей сеном и сапогами каморке, прижал к себе прохладное гибкое девичье тело. Впился в губы нетерпеливым грубым поцелуем, сквозь плащ и платье нашел и сжал больно грудь.
– Подожди, Брэтт... Не лапай! Успеется! Дело у меня к тебе... Да подожди ты! Дело у меня к тебе, говорю...
Не слушая, стал расстёгивать на девушке платье:
– У меня к тебе тоже дело, киска! Ууух, сочненькая моя...
Тайрина по рукам его шлёпнула:
– Позже получишь...
Брэтт, недовольно ворча, примостился на жёстком табурете:
– Говори, что?
Она бросила на стол тугой, округлый мешочек из чёрной кожи:
– Вот. Здесь две тысячи золотом.
– За чью башку?
– Берг Терранит.
Брэтт покачал мешочек в ладони:
– Не знаю... Король лично проследит за казнью! Так палач говорил...
– Не проследит. Отвлечёт его Королева. А там скажете, что похоронили уже. Ну, Брэтт! Ну ты же у меня умненький! Придумай что – нибудь...
– Должна будешь...
Стражник повалил служанку на жёсткий топчан...
Глава 18
Тьма упала на Экрисс. По бархату неба рассыпались звёзды. Менна заглянула в окно, осветила Королевские покои.
Эсмонд не спал, сон не шёл к нему совсем. Король сидел в тяжёлом глубоком кресле и смотря на в окно на ночное светило, гонял в голове тяжелые мысли, как железные шары.
Проклятая дрянь! Отродье алкаша, а как им вертит... И он тоже хорош... Все уже смеются чуть ли не в открытую!
Бунт подавил, а Эйрин...
В дверь робко постучали. Зверь заворочался, почувствовав ЕЁ...
– Заходи!
Королева вошла, прикрыла за собой дверь и прильнула к ней, комкая на груди палантин. В полутьме покоев, в ночном свете пряди волос её серебрились, падая на плечи...
– Чего тебе? – спросил он, сглотнув горький горячий комок – Почему не спишь? Эйрин! Ты... плачешь? Что случилось?
Быстро, рывком поднялся из кресла. Подошёл к жене, обнял. Перестарался вчера... Не надо было так! Она же не шлюха... Эта девочка о постельных утехах и половины не знает! А он так с ней... Ей что секс, что какое – нибудь мифическое чудовище – одинаково страшны. А тут ещё и секс с чудовищем...
Король усмехнулся:
– Не плачь, моя девочка. Не надо... Разберёмся как – нибудь. Я вот думаю всё – зачем то же свели нас с тобой Боги? Ты говорить со мной не хочешь, думаешь, я зверь... Может, и так. Даже скорее всего так и есть. А только и со зверями договориться можно. Как думаешь? Ну, Эйрин!
Девушка, уткнувшись ему в грудь, глухо ревела. Эсмонд вздохнул, поднял жену на руки и унёс в кресло.
– Маленькая ты ещё... Маленькая и глупая. Думаешь, прошлое вернуть можно? Судьбу обойти? Нет... Может, попробуем снова? Постараемся? А, девочка? Ты чего плачешь? Из – за чего? Да скажи мне!
Она только мотала головой, рассыпая тёплые волосы по его белой рубашке. И выла. В голос выла, уже даже не приглушая рыдания.
– Ты как по покойнику ревешь, девочка... Подожди. Успокойся!
Придерживая жену одной рукой под спину и прижимая к себе, другой достал из ящика низкого стола маленькую бутылочку. Сдернул ногтем пробку. Нежно запахло чем – то сладким.
– Пей.
Эйрин отхлебнула, икнула и закашлялась.
– Гадость... – задушенно прошептала она.
Король кивнул:
– Согласен! Несусветная гадость. Настойка каэрры. Но... прекрасно успокаивает и проясняет разум.
– Каэ... Что?
– Каэрра, трава. В горах растёт, на Севере Экрисса. Не знала?
Эйрин отрицательно покачала головой.
– Ну вот, а теперь будешь знать. Там красиво, на Севере...
– Я только читала про Север. Там холодно?
Он пожал плечами:
– Как сказать... Нам – нет. Вам, людям... Холодно, наверное? Я не знаю, Эйрин... Вы вообще странные... И в жару жарко, и в холод не согреться. Я раньше думал – для чего вы? Слабые, уязвимые... Что Боги хотели, когда создавали вас? Пока тебя не встретил. Тогда понял, для чего.
– И что поняли, сир?
Она подняла голову и смотрела ему в лицо, широко распахнув глаза.
Он промолчал.
Потом выдохнул:
– Научи меня любить тебя, Эйрин. Как ты хочешь? Расскажи мне. Тебе ведь никак не нравится... Я всё перепробовал. Что сделать, чтоб хотя бы не быть тебе отвратительным? Если это возможно, конечно...
Ей стало стыдно.
Ведь не для того она пришла сюда ночью. Не для этих разговоров. И рыдать не хотела...
Так вышло. Вот просто так вышло!
Не хотела она сидеть сейчас у него на коленях, прижавшись к твердой сильной груди щекой, слышать удары его сердца, мерные и глухие...
Вдыхать его запах – терпкий, пряный, мужской. Горячий, вызывающий странные ощущения – теплоту внизу, теплоту внутри...
От Берга пахнет по – другому: сухой травой, тёплым молоком и летом. И ещё совсем немного карамелью...
От отца пахло прелью, пылью и дешёвым алкоголем... Алкоголем чаще. Особенно в последние дни...
Эйрин стояла сейчас на распутье. На очередном перекрёстке.
Понять? Любить? Или...
– Вы мне не отвратительны! – вдруг сказала она – Просто... Я Вас иногда не понимаю.
Тяжёлая рука легла ей на плечи.
– Правда? Не отвратителен? Это уже лучше. Я не хочу, чтоб ты мучалась со мной. Мне хочется сделать тебя счастливой... Ты уж потерпи, девочка! Всё наладится, я уверен...
" Слабак! " – фыркнул Зверь – " Теперь ещё распусти сопли и подотрись её юбкой! "
– Заткнись! Закрой пасть... – прошипел Король.
– Что?! – Эйрин удивленно посмотрела на мужа.
Он встал из кресла, держа её на руках.
– Я буду любить тебя, родная моя... Любить, как умею... Может, когда – нибудь и ты ответишь мне тем же? Не говори " нет ". Только Боги знают, что нас ждёт. Будущее покрыто мраком...
Он уложил её в постель. В свою постель, на жёсткие простыни.
Она закрыла лицо руками. Не от него, а от жара и стыда. Стыда за то, что опять вынуждена обмануть мужа, чтобы спасти жизнь другому...
Уже и самой даже непонятно было, зачем...
" Король всё равно ничего не узнает. " – подумала Эйрин, заталкивая муки совести в крепкую клетку и запирая дверь – " Рано утром на виселице вздернут другого арестанта, а голова будет прикрыта мешком... "
Он медленно развязал пояс халата. Начал целовать освобождающиеся сантиметры кожи. Очень медленно. Очень нежно. Как только мог, как только умел... Обведя пальцами груди, спустился ниже, туда, в средоточие женского начала, место схождения всех параллелей на свете...
" Тюфяк, сопливый пацан! " – задыхался Зверь – " Что ты развел здесь?! Трахни её! "
Король не слушал его.
– Иди ко мне, – прошептал он – иди, не бойся.
Провел пальцем по мокрым уже губкам, нашёл набухший бугорок клитора, погладил. Эйрин, уронив голову на плечо мужа, застонала... Оттолкнулась ладонью от его груди, попыталась отстраниться.
– Не бойся, маленькая моя... Всё нормально, всё хорошо... Всё правильно. Иди сюда.
Подняв её под ягодицы, усадил лицом к себе и мягко вошёл в тёплое мокрое лоно. Поцеловал соски, один и другой.
– Ты маленькая, очень маленькая... Королева Экрисса. Двигайся сама. Попробуй...
Она двинулась, ощущая его в себе. Ни с чем не сравнить было это восхитительное чувство заполненности! Муж, положив руку ей на поясницу, пальцами другой потеребил клитор.
– Не надо...
– Почему? – спросил он – Тебе больно?
Она закусила губы и помотала головой. Низ живота её горел, горело всё внутри. Девушка едва сдерживала стоны. Положив руки на крепкие смуглые плечи, двинулась быстрее, навстречу ему, всё глубже вбирая его в себя.
– Какая ты сладкая... Тесная и сладкая! У тебя ТАМ пахнет мятой и карамелью, Эйрин! Ты мягкая и беленькая, как котёнок... Любимая моя... Обними меня, не бойся...
Она обняла его, двигаясь сильнее и теряя силы... Голова кружилась, как от крепкого вина. Девушка уткнулась щекой в шею мужа и сжала губы, чтоб не завыть от удовольствия, как животное.
– Не надо так сдерживаться, – прошептал он, обжигая дыханием щёку. – Кричи!
Он перевернул её на спину и вошёл до конца. Подняв ноги жены под колени, прижал их к своим бёдрам и двинулся несколько раз резче.
– Эйрин, не сдерживайся! Кричи!
Тело пронзило судорогой, она закричала, уперевшись затылком в плоскую бархатную подушку, чувствуя, как его член бьется у неё внутри диким зверем. Разум оставил её.
– Ещё! Ещё! И ещё! Сильнее!
Эйрин уже не понимала, что кричит и зачем...
И, взорвавшись внутри миллиардами огненных брызг, задохнувшись от восторга, почувствовала, как и он взрывается в ней. Горячее пламя хлынуло в неё жгучим потоком, Эсмонд стиснул руками её тугие ягодицы, прижал к шелку простыней и застонал, прикрыв глаза...
Прошли миллионы секунд, прежде чем она отдышалась и спросила:
– Сир... Что это было... Я умерла? Я провалилась в Тёмную Бездну, да?!
Он вышел из лона жены, откинулся на постели и вдруг... расхохотался:
– Так и есть! Так и есть, родная моя... Так и есть...
Он положил руку на её влажное лоно, ощутив ладонью сладкий сироп их близости, притянул к себе блестящее от испарины наслаждения тело жены и впервые за это время приказал:
– Спи. Теперь спи.
У девушки не осталось сил ни на душ, ни на пререкания. Она уснула, крепко прижавшись спиной к твердой груди мужа.
... За окном серел рассвет. Тревожный, мерзкий и холодный. Холодный рассвет перед казнью...
Тучи над кладбищем нависли так низко, что, казалось, скоро упадут на землю, на покосившиеся памятники, на свежие холмики и сольются с ними.
Парнишка – копщик, бритый наголо, весь покрытый шрамами и оспинами бросил заступ на землю и закурил. Закашлялся и, зажав папиросу желтоватыми зубами, поправил намотанный вокруг шеи серый толстый шарф.
– Вон, идут. – сказал его напарник, высокий старик в вязанном жилете и огромной шляпе – Начинай копать, Кон! А то получим сейчас...
К копщикам подошли пятеро: Советник Короля, палач и... сам Король Эсмонд Покоритель с двумя стражниками.
Копщики согнулись в поклоне до самой земли, трясясь от страха.
" Твою Тьму... "– подумал старший из них – " Не признал Змея из – за плаща... Глаза подвели, мать их! "
– Раскапывайте. Раскапывайте и показывайте! – голос Эсмонда хрипел, как тысяча беуллов – Я хочу знать, точно ли Терранит мертв...
Он бесился. Из – за того, что не смог лично присутствовать на казни. Из – за того, что утром девчонка снова одержала над ним верх. Король сейчас даже не мог сказать, почему...
Она просто сказала:
– Останьтесь, сир. Я думаю, казнь великолепно пройдёт без Вас. Отправьте кого – нибудь проследить за ней.
И он остался... С ней. Остался, чтобы повторилось то, ночное сумасшествие... Оно повторилось.
А позже прибыл один из Советников и произнёс только одну фразу:
– Там что – то нечисто, сир.
Эсмонд кинул янтарный взгляд на жену и отправился на тюремное кладбище.
Казненных не закапывали глубоко. Поэтому долго ждать не пришлось. Через короткое время на свежей земле перед присутствующими лежали четыре тела, завернутые в крепкую мешковину.
– Утренняя казнь. – сказал Советник, зябко поёживаясь и потирая руки – Все здесь...
Наг кивнул:
– Показывайте!
Послышался треск разрезаемой ткани. Ррраз! Дввва! Трррри! Четыррре...
И вслед за этим " четыррре " шипение.
Настоящее змеиное шипение:
– Гдееее... эта мятешшшшная сволоччччь?! Где Терранит?!
... Ему было больно. Вернее, им. И Королю, и Зверю. И если Король ещё как то мог терпеть боль, то Зверь кричал и бесновался.
– Ты обманула... Подлая двурушная тварь...
Эйрин положила тонкую руку на подлокотник кресла. Выдохнула. Потом медленно повернулась и синие глаза встретились с янтарным взглядом Зверя.
– Скажи, Эйрин... Дорогая моя супруга... – начал он абсолютно спокойно – Мне просто интересно... Неужели он... ОН... Стоит таких жертв? Этот ссыкун? Этот мамкин обсосок? Неужели стоит? Его жизнь тебе дороже всего на свете? Твоего благополучия? Твоего спокойствия? Твоей жизни? А, Королева? Эта мелкая убогая тварь тебе дороже всего? Тебе плевать на судьбы всего Экрисса?
Король перевёл дыхание. Ему было горько. Ну почему она так делает? За что? Ну за что?
– Девочка моя, девочка...
Эйрин молчала, уставившись в пол. Обман раскрылся и сейчас ей было стыдно. Грела только одна мысль – Берг жив! И сейчас он уже где то далеко отсюда... А здесь...
Она вновь подняла глаза:
– Сир, мне очень жаль. Я не могла поступить иначе. Я бы себе не простила, если бы не попыталась.
Где то вдалеке загремело, собиралась гроза. Девушка вздрогнула.
– Ну и что мне теперь с тобой делать, Эйрин?
– Поступайте согласно законам Экрисса, сир.
Зверь рявкнул:
" А она хорошо придумала! Что там по этим законам – либо казнь, либо ссылка в Раберон, верно? Вооот, в Рабероне – то они и встретятся, она да её молокосос... "
Эсмонд дёрнул шнур колокольчика:
– Пригласите Сильвину. – велел Король вошедшему слуге.
Когда экономка явилась, ей был отдан приказ предоставить Королеве Эйрин отдельные аппартаменты в Красном Крыле.
Девушка, послушно склонив голову, пошла следом за Сильвиной.
Проходя мимо Эсмонда, бросила на него взгляд.
– Прощайте. – сказала она.
Дверь за ними затворилась.
Король сел в кресло и тупо уставился в пол. Наклонился, поднял уроненный женой платок.
Скомкал в руке.
И вдруг вздрогнул, как от удара.
Она, проходя мимо, удаляясь в изгнание, позорнее которого для неё не было, одарила его, своего мужа, взглядом...
... В котором не было и не капли раскаяния!
Только обида и торжество.
Торжество!!!
Зверь взвыл. Он всё понял.
