Текст книги "Покорная для Короля Нагов (СИ)"
Автор книги: Герда Куинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Глава 8
До вечера Эсмонд так и не смог успокоиться, пришлось собрать все силы в кулак, чтобы просто не думать о ней. Только либо тот кулак был некрепко сжат, то ли мысли уже проросли насквозь этими эфемерными мечтами, как гнилое дерево прорастает грибком...
А только и ночью не было ему покоя. Стал засыпать, увидел, что открывается дверь и заходит мечта его в своей идиотской ночной сорочке, улыбается и манит, и стягивает тонкую ткань с плеча...
Вмиг соскочил сон. И, как и должно было быть – в полутьме спальни – никого, дверь заперта за окном – ночь, Менна, ночное светило в серых облаках запуталось.
– Дрянь... – прошипел в оконный проём, непонятно кого ругая – то ли Менну, то ли Эйрин, то ли их обоих...
Обе прекрасны, обе недоступны. Но Менна на него каждую ночь глядит, а вот та, вторая – скорее глаза даст выжечь кислотой, чем просто посмотрит в его сторону.
Хотя бы просто посмотрит. Без ненависти, без восхищения, без всяких чувств. Как небо, как ночные звёзды. Просто посмотрит. И, если такое когда – нибудь случится, он будет знать, что живёт не зря.
Пока же что есть, то есть. И перемен не предвидится.
Вот так всю ночь и не спал...
Утром же постучал в комнату своей невесты.
– Да... – ответила она из – за двери.
Не дождавшись путающегося под ногами лакея, сам открыл дверь.
Девушка уже умылась и оделась, отправив прислугу прочь.
– Спасибо, мне только теплой воды и мыла. В остальном я способна сама о себе позаботиться.
Девчонка – горничная, пожав плечами, послушно удалилась, а потом битый час обсуждала на кухне странную выходку будущей Королевы.
– Не иначе, к правильному не приучена! – качала головой толстая посудомойка – Она даром что графиня... Из обедневших они. Слуг – то у Лавиллей раз, два и обчелся, сбежали остальные. Вот до чего графа довела наливка – то сладкая! А знатный род был, богатый...
Две кухарки закивали головами, соглашаясь.
Что бы не говорили слуги, всё было не совсем так...
Невесте Короля просто не хотелось никого видеть. Всё противно здесь. Всё чужое. Всё холодное и отвратительное. И замок, и постель, и тот убийца, который через несколько дней должен стать ей мужем. Когда то Эйрин мечтала о свадьбе, любимом муже, детях...
Сейчас же при упоминании об этом, её начинало трясти и жутко мутить.
Лечь под змею, спать со змеёй, рожать змеёнышей – вот её будущее. И не стоит тешить себя надеждами на то, что хоть кто – то из её малышей родится человеком – от змей, как всем известно, только змеи и родятся. Мерзость... Какая мерзость... Несколько месяцев носить ЭТО в себе, кормить, питать соками своего тела, а после вытолкнув из себя окровавленный склизкий комок, вновь кормить... грудью.
А может, Боги всё же сжалятся и она окажется бесплодной? Или умрет родами, как мама? Или все змееныши сдохнут сразу, как родятся?
Вряд ли... За те несколько дней, проведённых в замке, Эйрин повзрослела и теперь ясно понимала, что чудес не бывает.
В дверь постучали.
– Да... – ответила она.
Когда Король вошёл, опустилась в реверансе, как того требовал этикет.
Скрыла глаза, мучаясь от двойственности ощущений – желания посмотреть на него и желания не смотреть никогда, и ни за что. Желания обнять и прижаться, и желания отрастить когти, и распороть горло.
– Доброе утро, сир.
– Доброе утро, Эйрин. Встань, не надо...
Она поднялась и стояла теперь ровно, и прямо, глядя в пол. Он подошёл ближе и теперь она ощущала жар, и пряный запах его тела, слышала дыхание.
– Эйрин, посмотри на меня. – сказал Король – Я хочу кое – что тебе предложить. Посмотри на меня, дорогая, я не могу разговаривать с твоей макушкой!
" Какая она маленькая! " – подумал наг – " Маленькая и славная. Эти её косы... Взрослые девушки не носят таких... Они вплетают в свои волосы серебрянные и золотые шнурки и цветы, а не розовые смешные ленты... "
Этим утром его невеста надела какое – то уж совсем скромное платье. Оно было из тонкой шерсти, светло – серое, в крупную розовую клетку. В сочетании с двумя толстыми белыми косичками платье это выглядело детским, наивным, невероятно чистым.
Девушка стояла перед Королём, нервно комкая в руках носовой платок и зачем – то сдерживая дыхание.
– Эйрин, подними голову. – велел ей Эсмонд ещё раз – Я понимаю, что разглядывать ковёр гораздо интереснее, чем меня. Но всё же...
Девушка подняла голову и её сине – серебристый взгляд встретился с зелёным, печальным и каким – то больным. Словно она смотрела на оцветающий луг.
– Ничего страшного, верно? – спросил Король – Теперь завтракать и поедем.
– Куда?! – изумилась девушка.
– На прогулку. Верхом. Ты ведь ездишь верхом, Эйрин?
Она кивнула. И тут же вспомнила конюшни отца – лучшие лошади, холеные и сытые, спокойные и норовистые... Одна из молодых лошадей сбросила мальчишку – объездчика, чуть не затоптав копытами. Он легко отделался, так говорили... Просто потом некоторое время ходил с завязанной тряпицей рукой, подволакивая правую ногу.
Завтрак прошёл очень тихо и буднично. За всё это время жених и невеста перекинулись парой ничего не значащих фраз, а после завтрака направились в конюшню.
Размер королевских конюшен поражал. Это был целый конный двор с длинными удобными стойлами, большой площадкой для выгула и даже лазаретом.
Эсмонд и Эйрин вошли в одно из дощатых строений. Главный конюх склонился перед ними.
– Зиккур, – сказал Король – всё готово?
– Разумеется, сир.
Черный саккурский жеребец был великолепен. Молодой, с лоснящимися крутыми боками, плотной гривой, перевитой голубыми и серебристыми нитями и шоколадными блестящими глазами.
– Какой красавец! – не выдержала Эйрин.
Лошади были её страстью, её любовью. Отец иногда шутил, что она научилась ездить верхом раньше, чем ходить.
– А то! – отозвался Зиккур – Настоящий. Саккурский! Чистокровный! Таких ещё поискать, не найдёшь...
– А как его зовут?– Эйрин глаза не могла оторвать от животного.
– Джан. Да Вы, Королева, не бойтесь! Объезженный он. Послушный...
На талию девушки легла твердая рука Короля.
– Он твой, Эйрин.
Она подумала, что ослышалась. Можно ли было мечтать о таком? Молодой саккурский жеребец стоит, как всё поместье де Лавиллей...
– Мой?
– Твой, девочка. Нравится?
Она кивнула.
Зиккур повёл коней во двор: черного для Эйрин и иссиня – ночного, крупного, взрослого – для Короля.
– Тебе правда понравился подарок?
Девушка кивнула ещё раз и ответила:
– Спасибо, сир. Вы очень добры ко мне. Постараюсь ответить Вам тем же.
В этот момент Король был готов её... удавить. Дрянь! Маленькая наглая саркастичная дрянь! Но ничего... Посмотрим, кто кого ещё... обьездит.
– Накинь плащ, дорогая. И возьми перчатки.
– Я никогда не езжу в перчатках, сир. И в дамском седле тоже, кстати. Это неудобно.
– Как хочешь. Если тебе нравятся мозоли на руках и задранные до пояса юбки, ничего не имею против.
Эйрин вдруг покраснела от злости:
– Неужели Вы думаете, что я позволю себе обнажиться при посторонних?!
Опа! А вот такой она нравилась ему больше! Красная и разозлённая...
– Кто тебя знает, графиня... – поддразнил он её – При ком там тебе нравиться обнажаться... Не при мне, это точно!
Девчонка вдруг... взвыла и кинулась на него с кулаками, растеряв всю свою дутую спесь.
... Он хохотал от души, сжимая в обьятиях маленький, злой, шипящий комочек. Белый и тёплый. Вместе с родовой спесью Лавиллей невеста его, похоже растеряла ещё и вбитые в неё нормы приличий, и воспитание...
И осторожность, поскольку внезапно Эсмонд почувствовал резкую острую боль в пальцах правой кисти.
– Ты что наделала?! – завопил он, выпуская девушку из рук.
С пальцев капала кровь.
– Надо же... – зло прошептала девушка, отплёвываясь и утирая рот ладонью – Красная... А мне говорили, у змей холодная зелёная кровь...
– Тебя обманули, сладкая. – прошипел наг – Тебя обманули...
Он двинулся к ней и девушка поняла, нет, почувствовала, что переборщила. И очень сильно.
– Нет, не трогайте меня... Я прошу прощения... Сир! Я не знаю, как это вышло... ПОЖАЛУЙСТА!!!
Она и не догадывалась, КАКИХ усилий стоило Королю сейчас остановить себя.
Он встал в полуметре от неё. Вынул из кармана платок. Промокнул пальцы. Ранки затягивались на глазах.
– Никогда больше не делай этого, девочка, если не хочешь... последствий.
– Простите... Я не знаю, как это вышло.
– Иди, надень плащ и перчатки. Хорошо?
Юная графиня кивнула и вышла, а Эсмонд ещё долго переводил дыхание...
Глупышка и не догадывалась, какой опасности подвергла себя только что. Укусы у нагов – приглашение к близости. К самым жёстким, кровавым и страстным играм. Он итак хочет её до одурения, а теперь... сколько наложниц ему придётся перетрахать ночью, чтобы избыть эту боль? Сколько придётся увидеть галлюцинаций? Дрянь, маленькая белая дрянь! Один ноль в твою пользу, графиня!
" Удача – вероломная дама, девочка! Неизвестно, кто кого... объездит."
Место, куда они прибыли, оказалось невероятно прекрасным.
Это был яркий огромный луг, поросший короткой мягкой травой. День сегодня выдался теплым, Ламейн, дневное светило, старалось вовсю. Цветы ещё не расцвели, они только набирались сил и поэтому луг был просто зеленым. Зелень мягко стелилась до самого горизонта. Края луга и неба сливались, образуя собой купол, зелено – голубой, чистый и светлый.
Король присел на расстеленный на траве плед. Эйрин опустилась рядом, прикрыв платьем колени.
– Красиво...
Она произнесла это, глядя вдаль на небо, на траву, на пасущихся стреноженных лошадей.
– Эйрин...
Девушка повернулась к нему:
– Да, сир.
– Прекрати называть меня " сир "!
Она удивлённо округлила глаза:
– Как же мне обращаться к Вам?
– Меня зовут Эсмонд, если ты ещё помнишь. Ты моя невеста, а не прислуга.
Девушка поёжилась:
– Я так не могу... так сразу...
– Придется привыкнуть, графиня. У тебя нет выбора.
Эйрин фыркнула:
– Тогда не называйте меня " графиня "! Это раздражает...
– Хорошо, графиня. – хмыкнул он.
– Вы невыносимы, сир Эсмонд Покоритель! Невыносимы и плохо воспитаны, к сожалению... Простите мне мою дерзость, но это так.
Король пожал плечами.
– Может быть, моя дорогая графиня, – протянул он ядовитым тоном – может быть... Однако не я укусил тебя за руку. Это ты налетела на меня, как сотня диких зверей...
Девушка покраснела и отвернулась, уткнув в колени лицо.
– Простите ещё раз. – сказала она – Мне до сих пор жутко стыдно...
Как же ему хотелось сейчас обнять её! Прижать к себе, ощутить теплоту девичьего робкого тела, тугих грудей, мятных волос...
А что, если... Бросить ломать комедию, которую он начал? Переписать сценарий заново?
И вот сейчас, немедленно, прижать девчонку спиной к траве, сорвать с неё это идиотское платье, раздвинуть ноги и взять силой? Забрать своё? И пусть орёт, царапается и кусается сколько влезет, зверя, сидящего в нём это только раззадорит...
... Глаза её вспыхнут, узкое лоно станет влажным... она пустит его внутрь... пустит, никуда не денется. И вот тогда, когда эта девочка станет его окончательно, он её накажет. За всю ту боль, которую она причиняет ему своим теплым телом, светлыми волосами, недоступным сердцем и ненавистью...
Можно сделать и так.
Но что он тогда получит? Только тело? Да, прекрасное и желанное, но...
Король Нагов не привык получать что – то частями. Он любил всё и сразу.
И поэтому...
– Эйрин, протяни правую руку.
Она смотрела на него, прижавшись щекой к своим согнутым коленям.
– Зачем, сир? Укусите в отместку?
– Нет. Я не имею привычки мстить глупым графиням, которые если и имеют понятия о нормах приличия, то понятия эти весьма туманны... Дай руку, Эйрин. Пожалуйста, девочка.
Кольцо оказалось слишком тяжёлым, массивным для её пальца... Нет, размер был идеален. Просто широкий золотой обруч, увенчанный огромным алым камнем, в обрамлении свернувшейся в кольцо змеи, уложившей изящно выполненную головку на этот камень закрыл почти всю фалангу тонкого, детского пальца.
– Мамино кольцо... – сказал вдруг Эсмонд – Фамильное. Оно передавалось из поколения в поколение. Камень – нимерил. " Кровь дракона ".
– Драконов не существует, сир...
– В мире много чего не существует, дорогая моя Эйрин. Оно тебе нравится?
Она кивнула.
– Оно прекрасно. Но если это кольцо так дорого Вам, может и не стоило...
– Стоило. Ты моя невеста. И теперь не только... на бумаге. Договор можно отменить, но это – он легонько сжал пальцы Эйрин – уже нет.
Он поднялся и подал ей руку.
– Едем домой. Тебе надо поесть и отдохнуть. А то...
Вдруг, совершенно неожиданно для себя самого, он склонился и поцеловал её.
Очень нежно. Чуть приоткрыв своим языком её губы. Как – будто пробуя на вкус новое неизвестное блюдо.
...Уже в замке, лежа в постели, падая в пушистые объятия послеобеденного сна, Эйрин вспомнила этот поцелуй.
Облизала губы, всё ещё ощущая его вкус...
И вдруг поняла, что именно в тот момент, когда губы Эсмонда коснулись её сжатых губ, она прошла по краю.
И край этот оказался острым. Очень острым.
Как бритва.
Глава 9
Эйрин было скучно. В графстве де Лавилль она знала всё вдоль и поперек. Каждый закоулок, каждый потайной вход, а здесь...
Она бесцельно блуждала по саду, близ замка.
Сад был огромным и прекрасным. Здесь стояли небольшие, причудливой формы лавочки, росли тернауты – деревья с широкими листьями и длинными, словно сосульки плодами. В воздухе витал волшебный аромат цветов, чуть сладковатый со слабыми нотками горечи.
– Доброе утро, Эйрин.
Девушка вздрогнула от ненавистного голоса.
– Любуешься садом? – спросил Эсмонд, игнорируя ее молчание.
– Любоваться нечем! Цветы, деревья, фонтан – все это есть и у нас дома.
– Теперь это твой дом. Тем более, я не заметил такого уж великолепия в графстве. Оно в упадке. Потребуется много золота и сил, чтобы вернуть ему былое великолепие и восстановить сад. – раздраженно, с долей яда процедил Король.
– Знаю! Не надо каждую секунду об этом говорить.
– Говорить что? Я лишь привел примеры.
– Говорить, что я нищая. Я и сама знаю. Или, – она усмехнулась – Вам доставляет огромную радость все время высказывать это, показывая свое превосходство?
– Ты не права.
– Да? Тогда смените тон, сир!
Король вздрогнул от неожиданности. Потом криво усмехнулся.
Эйрин еле сдержалась, чтобы вновь не кинуться на него с кулаками, но, скрипнув зубами, отвернулась, чтобы не накалять обстановку.
– Мне скучно здесь... – сказала она, словно выдавила из себя большую тайну.
– Хорошо, Эйрин, я постараюсь уделять тебе больше внимания.
– Я не об этом. У себя дома я занималась...
– Повторяю еще раз! Забудь. Тебе нужно чем – то занять себя. Что ж, я услышал твою просьбу, прошу следовать за мной.
Девушка еле поспевала за Королем.
Они миновали парадный вход, холл и очутились в большом зале.
– Вот.
– Что вот?
– Здесь будет проходить пиршество после нашего бракосочетания. Предлагаю тебе поучаствовать в этом процессе.
– А если Вам не понравится?
– Мне как – то все равно из какой тарелки я буду есть: из синей или белой. Какие цветы будут украшать зал. Я полностью полагаюсь на твой утонченный вкус. Скоро прибудет швея, чтобы сшить подвенечный наряд. А пока – развлекайся, дорогая и не стесняй себя в средствах. Надо сделать всё, чтобы наш народ надолго запомнил это торжество!
У Эйрин загорелись глаза при столь неожиданном заявлении, она в уме начала планировать, как будут расставлены столы, какими будут скатерти. Король, глядя на невесту, не верил своим глазам, ведь она впервые предстала перед ним такой живой. Эйрин словно летала по замку, можно даже сказать порхала, трудилась как пчелка вместе со слугами, оформляя зал, декорируя его тканью и цветами.
Вскоре пришла портниха, о которой говорил Эсмонд, показывая эскизы подвенечных платьев.
Эйрин понравилось одно – цвета топлёного молока. Такое нежное и утонченное, со шлейфом. Его декольте было неглубоким, можно сказать невинным, с кружевными краями и ручной вышивкой. Тончайший шелк так и льнул к телу. Платье казалось невесомым.
– Прошу Вас, графиня, не вертитесь пожалуйста, иначе я могу уколоть Вас булавками!
Но девушка будто не слышала швею, она старалась рассмотреть наряд со всех сторон, хотела покружиться. Исполнилась самая заветная ее мечта... правда омрачало эту радость только одно – жених.
Вовсе не таким она представляла будущего мужа, не о таком мечтала и вздыхала по ночам, как только ей исполнилось семнадцать.
Они не встретились случайно, не познакомились в опере или на приеме. Он не приглашал ее на танец, а после в парке не крал поцелуя, не бросал тайные улыбки... в конце концов не соревновался с другими претендентами на ее руку.
Это не ее выбор.
Но это ее жених, которого навязали, которого надо терпеть, под которого надо подстраиваться, учиться стойко сносить его приказы, ублажать... и, что самое страшное – подчиняться в постели.
Девушку мучили два вопроса : Как пройдет брачная ночь? и Что после этого последует?
Сейчас она чувствовала себя свободной. Но после...
– Графиня, Вы можете снять наряд.
Девушка так сильно ушла в свои мысли, что до нее не сразу дошли слова портнихи.
– Вы будете самой красивой невестой во всем Экриссе. Королю очень повезло. Вы, как неограненный алмаз!
Такие прекрасные слова больно, словно ножи втыкались в сердце девушки. Внезапно, с каким – то отчаянием она хотела возразить, опровергнуть их. Скрыться в своем коконе и не высовываться оттуда до конца своей жизни. Вслух она сказала совсем другое. Слова благодарности, которых ждала добрая женщина. Слова, достойные будущей Королевы.
Приготовления к торжеству занимали практически все время. Теперь скучать и грустить было совершенно некогда.
Она гоняла слуг, кухарок, рабочих. Все драили, скоблили вычищали и начищали все, вплоть до серебряных приборов.
Зал приобрел величественный вид.
Король наблюдал за ней, когда она этого не замечала. Он словно стал тенью, улавливая веселое настроение невесты и радуясь ее смеху. Преобразился не только зал, но и весь замок. Слуги расшаркивались перед ней, стараясь угодить.
– Госпожа графиня, – обратилась к девушке экономка – посмотрите пожалуйста этот сервиз.
Эйрин осторожно достала красивую тарелку, расписанную мелкими голубыми цветочками.
– Какая красота! Думаю, он будет превосходно смотреться на столе. А что насчет фужеров?
– Обычно на приемах мы ставим кубки. Они столь же изящны и дороги, однако в отличии от фужеров, не бьются.
– Превосходно.
– Значит решено, кубки? У нас их несколько видов – сейчас принесу.
– Ни в коем случае. На стол поставим фужеры, они подойдут лучше. Кубки это прошлый век.
– Но графиня, будет жалко, если несколько фужеров разобьются! Они ужасно дорогие, верлимский хрусталь!
– Это не имеет значения.
– Сир не обрадуется этому. Тем более, этот сервиз принадлежал матушке нашего Короля. Будь сейчас Королева Руминна жива, она бы ни за что не разрешила такого расточительства.
– Это не Ваше дело! – твёрдо ответила Эйрин. – Его Величество предоставил право выбора мне! Значит, мне одной решать, что будет лучше, а что нет.
– Король будет в ярости. Потом не говорите, что я Вас не предупреждала.
– Отныне это не Ваши заботы, а с Королем я разберусь сама.
Эсмонд постарался выйти незамеченным. Ему очень нравилась нынешняя Эйрин, со своей точкой зрения и маленьким бунтарством.
– Эйрин, дорогая, как продвигаются твои дела?
– Превосходно, правда у нас возникли некоторые споры по поводу посуды.
– И что за споры?
Король решил подыграть невесте, чтобы впредь слуги слушались не только его, но и будущую Королеву Экрисса.
– Вот. Миссис Адерон утверждает, что лучше поставить на стол кубки вместо дорогих фужеров и еще, что я очень расточительна.
Эйрин так смешно сложила губки... Она надулась, словно маленький ребенок, требуя заветную игрушку.
Королю потребовалась вся сила воли, чтобы не накинуться на неё немедленно. Перед глазами нага возникла чёткая картина: он задирает пышную белую юбку невесты и валит девушку на стол.
– Нана! Эйрин права! Определенно надо поставить фужеры. О деньгах не может быть и речи, я разрешил своей невесте не ограничивать расходы. Пусть не думает, будто я жадный.
Вот так король убил сразу двух зайцев. С одной стороны своими словами расположил девушку к себе, поставив ее желания выше интересов экономки. С другой – чтобы с будущей Королевой считались все, без споров и пререканий.
– Благодарю Вас, сир.
– Ну что ты дорогая! – он поцеловал её руку и поскорее убрался восвояси, пока они обе не заметили выпирающий под штанами член.
Ему требовалась женщина, сию минуту. Ожидание было сродни мучительной смерти.
Однако у них с Эйрин был запланирован ужин, на котором они должны были выбрать горячие блюда и закуски.
Эйрин готовилась к ужину с особой тщательностью. Она надела яркое платье, позволила служанке соорудить высокую прическу, оставив на свободе несколько волнистых прядей.
Из драгоценностей было только кольцо, подаренное Королем. Она в который раз залюбовалась им, подмечая искусство ювелира. Ей оно нравилось. Это было не просто кольцо, а подарок. Она вспоминала тот день снова и снова, прокручивая его в памяти, подмечая некоторые волнующие моменты.
Например, когда оно оказалось на ее пальце – Король затаил дыхание, ожидая вердикта.
Когда оно ей понравилось – он обрадовался и не просто так, а искренне.
А тот поцелуй – она ощущала, словно это было минуту назад.
Легкий, волшебный, чувственный.
В нем не было и капли власти, в нем не было больной горячности. Тогда он не брал силой то, что пока ему не принадлежит.
Он отдавал...
Отдавал с ним, кольцом – частичку своей души, частичку себя, давая надежду. Искренне показывая, что он может быть другим.
Теперь она ничего не понимала. Легче было считать его зверем, чудовищем, зная чего от него ожидать, чего бояться, чем защищаться.
Но, когда он был простым – ее пугала неизвестность, пугали чувства, которые начинали просыпаться, пугала собственная реакция.
Простой мимолетный поцелуй вызвал целый океан эмоций, именно он будоражил и заставлял кровь бешеным потоком течь по венам.
Именно такой – побуждал раскрыться ему навстречу и понять, кто же он на самом деле. Заставить сбросить все его маски. Именно тот Эсмонд заставил почувствовать силу притяжения к нему, заставил хотеть...
Когда девушка спустилась в столовую, Эсмонд уже ждал ее, потягивая скотч, которым чуть было не поперхнулся.
Сегодня, который раз за день она опять смогла удивить его.
– Дорогая, шикарно выглядишь.
– Спасибо, – девушка смутилась от его пристального взгляда.
Он помог ей сесть, после сел сам.
На столе чего только не было.
От солонины, до вяленой телятины, несколько сортов сыра, рыба, запеченная с овощами и специями, пироги с начинкой из мяса птицы, жареная индейка с красным соусом и, конечно, вино, которое Король все время подливал.
Через несколько глотков она, наконец, расслабилась. Ее щеки покрылись небольшим румянцем, исчезла скованность, даже страх отошел на задний план.
Казалось, они наслаждались обществом друг друга,без склок, нападок, без оскорблений.
Наслаждались тихим вечером, ужином, ведя непринужденную беседу, просто смеясь. Сейчас между ними было больше общего. Они достигли того единения и понимания, были самими собой.
Без лжи и обид.
Казалось они не замечали ничего вокруг. Как слуги заменяли их тарелки, наполняя новыми блюдами, как подали десерт и фрукты, как заиграла мелодия.
Как они пошли танцевать.
Только он и она.
Глаза в глаза.
Даже их сердца: ее – человеческое, его – нагатское; такие разные, сейчас бились в унисон.
Где – то в сердцах зарождалось тепло, разливаясь негой по всему телу.
То ли от выпитого вина, то ли еще черт знает от чего ей хотелось продолжения.
Хотелось легких поцелуев, хотелось страсти. И наконец хотелось познать тот огонь, что горел в глазах мужчины, как только она вошла.
Его горячие руки обвили ее стройную фигурку, властно и сильно, но ей это нравилось.
Нравилось чувствовать себя под его защитой.
Он ей нравился сам...
Со своими недостатками, порочными желаниями.
Она молила, чтобы он ее поцеловал.
Но он в который раз только прикоснулся своими теплыми губами к ее руке, отпуская ее спать, пожелав доброй ночи.
В нем горел огонь, который не предвещал ничего хорошего.
Как он ее хотел! Словно юнец, который только познал женщину, которому мало одного раза.
Мне всегда будет ее мало. – думал он, смотря вслед удаляющейся девушке.
Отныне она – его жизнь, эта маленькая белая бабочка, которую он хочет и которая пока недоступна.
Боль от ее слов постепенно притуплялась, уступая место совсем новым чувствам.
Именно сейчас он был на распутье. Его мысли и желания разделялись жирной чертой, через которую он мог переступить в ту же секунду, как она вошла, но сдержался, проклиная весь женский род, который несет в себе разруху и хаос.
Он перестал понимать себя.
Нет, ему все также хотелось ее покорить, но без боли, без борьбы и его превосходства.
Он хотел ее трахнуть, с силой вонзаться в нее, но при этом быть нежным, чтобы не сломать, не нанести увечий, не изуродовать любовь.
Любовь...
Наг несколько раз повторил это необычное и далекое для него слово.
Только мать произносила его очень часто, дарила, ничего не требуя взамен.
Он успел позабыть, что это такое и что же оно означает.
С этими невеселыми мыслями Король долго стоял в нерешительности перед дверью в Красное Крыло.
Он хотел избавиться от вожделения и не знал как поступить.
Однако Эсмонд решил, что лучше использовать наложницу, чем мучиться в конвульсиях, досматривая сны, в которых Эйрин манит его прикоснуться к ней и потом исчезает внезапно, как и появляется.
Он решительно дернул ручку одной из двери.
Бэттина смотрела на него всего мгновение и тут же отправилась в дальний конец комнаты, где приняла покорную позу: на коленях, положив на них узкие кисти рук и низко склонив голову.
Ее огненно – рыжие волосы были рассыпаны по плечам. Она с восторгом ждала дальнейших указаний.
Королю не терпелось поиграть с ней, но, увидя узкую кровать, он дал команду следовать за ним.
Ночь…
Замок погрузился во тьму.
Эйрин плеснула на лицо холодной воды, чтобы остудить разгоряченную кожу, пытаясь прогнать немыслимые видения...
Она хотела поговорить с ним, попросить кое о чем, но так и не смогла озвучить эту маленькую просьбу.
Решив, что правила хорошего тона еще позволяют ненадолго заглянуть к Королю, она тихонько выскользнула в коридор. Теперь она знала, где находятся покои Эсмонда и добралась до них без труда.
Только это напрасно…
Он не один…
Он целовал полуголую девицу возле своей двери. Девушка успела спрятаться за угол, ругая себя за слабость, за то, что не смогла пойти прочь.
Король толкнул девушку к себе в комнату, заметив вдруг вдалеке бирюзовый клочок платья Эйрин.
Она его видела…
Ну и пусть! Пусть видит и знает, что если она недоступна, ей на замену придет другая.
Наложница покорно ждала приказов.
Она не боялась и не противилась, как Эйрин.
Ей не было страшно, в ее затуманенных глазах – сияние похоти и предвкушение предстоящего блаженства.
Ему слышались тихие шаги, чужие рваные вздохи, скрип двери...
– Поиграйте со мной, Повелитель. – Бэттина извивалась в его руках.
Он связал её запястья верёвкой, обошёл своим языком каждый миллиметр тела, начал играть с сосками, завязал глаза, погружая ее в мрак вместе с болью и страстью. Король трахал наложницу, как безумный, словно желая насытиться, словно это их последний раз, от которого он берет все. Он заставил девушку задыхаться от оргазмов. Словно пытался выместить на бедной наложнице весь свой нрав, свою спесь, своё неутолённое желание.
Одного раза ему показалось мало. Отвязав ее, перевернул на живот. Взял в руку свечу.
Воск начал таять, капая на спину маленькими каплями.
Девушка вздрогнула от такой пытки, ее кожа заалела под следами горячего воска.
Он собрал рыжую гриву в кулак, заставляя приподняться. Провёл рукой по клитору.
Девочка снова мокрая, она готова принять его, однако он не спешил в неё войти. Он захотел другого, смотря на ее ягодицы. Слегка шлепнул по ним. Ягодички наложницы приобрели красноватый оттенок. Король, найдя меж ними крохотную дырочку, углубился в неё пальцем. Беттина застонала.
Ухватилась за покрывало, собирая его в кулак. Нет, ей вовсе не больно. Боль была раньше, когда он входил в нее своим большим членом, а теперь она готова принять его полностью. Только экстаз, только похоть, только желание, чтобы он любил ее еще сильнее.
– Возьмите меня, сир! Возьмите же...
Эсмонд, словно одержимый, трахал её все сильнее и сильнее, посылая обоих в водоворот забытья.
Они так и заснули, обнаженные на скомканных простынях, полностью вымотанные и удовлетворенные.
Сквозь навалившийся сон он услышал шум удаляющихся шагов.
Она знает, теперь знает о его вкусах и пристрастиях...
Эйрин было стыдно. Щеки полыхали, сердце готово было выскочить из груди. Слезы душили, горький комок встал в горле, причиняя боль и чувство потери. Хотя, кого она оплакивает? Кого потеряла?
Ответ очевиден: она потеряла себя и уже давно. Сердце девушки рвалось на части от горя и пустоты.
Сегодня она призналась самой себе, что ревновала…
Ревновала извращенца к этой рыжей бестии.
Утром, приведя себя в порядок после бессонной ночи она решительно направилась к Королю.
– Я тебя слушаю,Эйрин, – подметив следы слез, сказал Эсмонд.
– Вчера я хотела поговорить с Вами об одном нерешенном вопросе. Мне хотелось бы бы позвать отца! – выпалила она.
– Нет!
– Но почему?
– Я сказал нет. Это не обсуждается.
– Что он Вам
сделал?
– Он ударил тебя. Больше повода не надо. Я вышвырнул его с позором.
– Вы чудовище! Как можно говорить такое, когда сами...– девушка зажала рот рукой, но было уже поздно.
Король понял то, что она хотела сказать.
– Договаривай... – велел он.
– Вы сами ведете себя не лучше! Вы бьете женщин.
– А вот тут ты ошибаешься,дорогая! В отличии от твоего папеньки я просто так не бью. Я так развлекаюсь и они, между прочим, этого хотят больше, чем я!
– Ложь! Они просто Вам подчиняются. Вы у них спросили, чего они действительно хотят?
– А ты действительно знаешь, чего хочешь или нет? Скажи, что не хотела быть на ее месте? Только честно?
Эйрин в миг сникла.
– Вот видишь. Если бы ты захотела...
– Нет! Я не хочу быть безвольным мясом, как они! Я не хочу видеть этой Вашей грязи!
– Ну так не смотри! – усмехнулся Король – Тебя никто не заставлял подглядывать. Просто уйди, если ты не хочешь, чтобы я тебя перекинул на одно колено, задрал юбки и отходил по заднице так, что ты не смогла на ней сидеть по крайней мере весь сегодняшний день. Пошла вон! Я отклоняю твою просьбу. Твоего папеньки на свадьбе не будет.
