Текст книги "Очерки истории цивилизации"

Автор книги: Герберт Джордж Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 80 страниц)

К 1 в. н. э. кочевые монгольские народы появились и на восточных рубежах Европы. Они уже основательно перемешались с северными кочевниками и с неоседлыми арийскими племенами Каспийско-Памирского региона. Между Каспийским морем и Уралом к тому времени уже обитали гуннские народы. На запад от них были аланы, вероятно, также монгольский народ с нордическим элементом. Именно аланы сражались с Помпеем, когда тот вошел в Армению в 65 г. до н. э. Пока что эти народы продвинулись западнее других в этом новом наступлении монгольских племен и не предпринимали попыток пробиться дальше на запад до IV столетия. На северо-западе осели финны, родственный монголам народ, который уже давно вышел к самим берегам Балтики.

Западнее гуннов, за Доном, обитали уже собственно нордические племена, готы. Готы распространились на юго-восток из своих исконных земель в Скандинавии. Это был тевтонский народ; на нашей карте, на которой мы отмечали пути расселения ранних арийских народов, отмечено, как готы пересекли Балтику.

Готы продолжали двигаться на юго-восток по рекам России – в этом им пригодилось умение строить и управлять лодками, полученное на Балтике. Нет сомнения, что они значительно смешивались со скифским населением, пока шли до берегов Черного моря. В I в. н. э. готы делились на две основные ветви: остготы, или восточные готы, заселили земли между Доном и Днепром; вестготы, или западные готы, осели западнее Днепра. Все первое столетие на великих равнинах царило затишье, но продолжали появляться новые племена, росла их численность. II и III вв., очевидно, были периодом довольно влажным, и кочевники не испытывали недостатка в пастбищах. Далее, в четвертом и пятом веках, климат стал суше, обильные в прошлом пастбища оскудели, и дикая степь снова пришла в движение.

В первое столетие христианской эры Китайская империя была достаточно сильна, чтобы изгнать со своей территории и отбросить от своих северных рубежей избыток кочевого монгольского населения. Набравшись сил, покорив северную Индию и смешавшись там с арийскими кочевниками, монгольские племена, словно лавина, обрушились на ослабевшую Римскую империю.

Далее нас ожидает рассказ об этом нашествии и о попытках немногих великих людей отсрочить окончательное ее крушение. Но прежде скажем несколько слов о том, что представляли собой и как жили эти варварские монгольские народы, устремившиеся на запад – от границ Китая к Черному и Балтийскому морям.

В Европе и теперь принято вслед за римскими авторами писать о гуннах и народах, следовавших за ними, как о невероятно жестоких, бесчеловечных варварах. Но те свидетельства, которые оставили нам римляне, нельзя считать беспристрастными. Римлянин мог клеветать на своего недруга с легкостью, которой позавидовал бы современный пропагандист. Он мог говорить о пунийцах, как о воплощении вероломства, и при этом самым отвратительным образом предавать Карфаген. Обвинения того или этого народа в прирожденной жестокости были прелюдией и оправданием чудовищного избиения, порабощения и грабежа со стороны римлян. У римлян была вполне современной страстью к самооправданию. Вспомним, что эти рассказы о дикости и страшных зверствах гуннов исходили от людей, основным развлечением которых были гладиаторские бои, а единственным ответом всем недовольным и восставшим – медленная и мучительная смерть на кресте. От первых дней и до последних Римская империя уничтожила, должно быть, сотни тысяч людей таким способом. Значительная часть населения Империи, которая могла бы жаловаться на варварство со стороны нападавших, состояла из рабов, подвластных любым прихотям и желаниям своих владельцев. Следует помнить обо всем этом, прежде чем сокрушаться о том, что Рим заполонили варвары.

Факты же говорят о том, что гуннские народы, по всей видимости, были восточным эквивалентом древних ариев. Несмотря на глубокие расовые и языковые отличия, они легко и успешно смешивались с остатком кочевых и полукочевых арийских народов на север от Дуная и Персии. Вместо того чтобы убивать, они принимали их в свои ряды и заключали смешанные браки с представителями народов, которых покоряли. Кочевники-монголы обладали качеством, обязательным для всех народов, которым суждено политическое доминирование – толерантной ассимиляцией.

Они позже, чем первобытные арии, начали свое переселение, и их кочевой уклад был более развит, чем у ариев. Кочевник-гунн рос вместе с лошадью. Монгольские племена научились ездить верхом где-то между 1200 и 1000 гг. до н. э. Удила, стремена, седло – все это далеко не примитивные приспособления, без них не обойтись, если человеку и лошади предстоит многие и многие дни проводить в пути. Не стоит забывать, как недавно в жизни человека появилась езда верхом. В целом человек провел в седле не более чем три тысячи лет.

Конечно же, эти азиатские народы были совершенно неграмотны и не создали великого искусства. Но не будем спешить с выводом, что это были примитивные варвары, застрявшие на том уровне, который давно оставила позади земледельческая цивилизация. Это не так. Они также развивались, только в другом направлении – более свободными, оставаясь проще духовно и, несомненно, в более близких отношениях с ветром и небом.

Первые большие нашествия германских племен на Римскую империю начались в III в., вместе с упадком центральной власти. Мы не станем утомлять читателя перечислением спорных названий, отличительных черт и запутанных взаимоотношений различных германских племен. Даже историкам порой стоит больших трудов не путать их друг с другом, тем более что самих германцев не слишком интересовало, отличают их друг от друга или нет.

Нам известно, что в 236 г. народ, который называли франками, прорвал границу на Нижнем Рейне; и еще один народ, алеманны, заполонили Эльзас. Более серьезный рывок на юг совершили готы. Мы уже отмечали, как этот народ расселился в южной России и их деление по Днепру на западных и восточных готов. Осев на побережьях Черного моря, они вспомнили свои былые навыки мореходов. Не исключено, что путь миграции готов из Швеции в южном направлении пролегал по течению полноводных рек. Даже в наши дни вполне возможно добраться на лодках, за исключением некоторых участков, где лодки нужно тащить волоком, прямо из Балтики через Россию до Черного или Каспийского морей. Вскоре готы полностью отобрали у Рима господство над восточными морями.

В результате участились пиратские нападения готов на берега Греции. А в 247 г., переправившись через Дунай, огромные полчища готов уже с суши двинулись на Балканы, разгромили римские войска и убили самого императора Деция (251) на территории современной Сербии. Провинция Дакия навсегда исчезла из римской истории. В 269 г. император Клавдий разбил готов возле Ниша в Сербии, но в 276 г. они снова вышли в море и принялись грабить Понт. Вполне характерно для всеобщего безвластия тех времен, что легионам Галлии удалось совладать с франками и алеманнами, избрав себе отдельного императора Галлии и проделав всю работу самостоятельно.

Затем какое-то время варваров удавалось сдерживать, и в 276 г. император Проб оттеснил франков и алеманнов снова за Рейн. Об общей атмосфере надвигающейся угрозы красноречиво свидетельствует тот факт, что император Аврелиан (270–275) обнес крепостной стеной Рим, который оставался открытым и безопасным городом все ранние годы Империи.

В 321 г. готы снова были за Дунаем, разоряя земли современной Сербии и Болгарии. Их выгнал Константин Великий, о котором нам еще предстоит говорить в следующей главе. Примерно к концу его правления теснимые готами вандалы, народ близкородственный готам, получил позволение перейти Дунай и занять Паннонию, часть современной Венгрии на запад от Дуная.

К середине IV в. гуннские народы на востоке снова стали агрессивны. Они уже давно покорили аланов и сделали своими данниками остготов, восточных готов. Вестготы, западные готы, последовали примеру вандалов и начали вести переговоры о разрешении перейти через Дунай на римскую территорию. Были долгие споры, на каких условиях разрешить им переселиться, и разъяренные вестготы пошли в наступление. Возле Адрианополя они разбили войска императора Валента, который был убит в этом сражении. В результате им было позволено поселиться на территории нынешней Болгарии. Армия вестготов формально стала частью римской армии, хотя вестготы сохранили своих вождей, главным из которых был Аларих. Это демонстрирует уже вполне свершившуюся «варваризацию» Римской империи. Готу Алариху с римской стороны противостоял Стилихон, вандал из Паннонии. Легионами Галлии теперь командовал франк, а император Феодосии I (правил в 379–395 гг.) был испанцем, которого поддерживали войска, набранные из готов.

Империя необратимо распадалась на Восточную, говорившую по-гречески, и Западную, латинскую половины. Феодосию Великому наследовали два его сына, Аркадий в Константинополе и Гонорий в Равенне. Восточный император был марионеткой в руках Алариха, а западный – Стилихона.

Гунны впервые появились в пределах Империи, как вспомогательные войска, нанятые Стилихоном. В этой борьбе Востока и Запада, под натиском восточных племен на Западную Римскую империю, ее границы продолжали все больше и больше сжиматься. (Если вообще можно говорить о какой-то границе между вольными варварами за ее пределами и нанятыми варварами внутри!) Новые вандалы, снова готы, аланы, свевы свободно проходили на запад, живя за счет грабежа захваченных земель. Среди наступившего всеобщего смятения наконец настал и кульминационный момент для одряхлевшей Империи. Гот Аларих, беспрепятственно войдя в Италию, после короткой осады захватил Рим (410).

Примерно около 425 г. вандалы (которые до того находились в восточной Германии) и часть аланов (которых мы прежде упоминали как обитателей юго-восточной России) пересекли Галлию и Пиренеи, смешались и осели на юге Испании. Паннония уже была в руках гуннов, а Далмация – готов. Славяне появились и осели в Богемии и Моравии. В Португалии и на север от вандалов в Испании осели вестготы и свевы. Галлию поделили вестготы, франки и бургунды. В Британию вторглись нижне-германские племена ютов, англов и саксов; под их натиском британским кельтам с юго-запада острова пришлось бежать за море. Бритты переселились в нынешнюю французскую Бретань. Принято говорить о 449 г., как о начале англо-саксонского вторжения, но вероятно, что оно началось раньше.

В 429 г., поссорившись с имперской властью, вандалы юга Испании под предводительством своего короля Гейзериха (Генсериха) сели на корабли, переправились в Северную Африку и овладели Карфагеном. Обеспечив себе господство на Средиземном море, они затем захватили и разграбили Рим (455). Вандалы не обошли стороной и Сицилию, основав королевство в западной Сицилии, которое продержалось столетие (вплоть до 534). На момент своего максимального расширения (477), это королевство вандалов вместе с Северной Африкой включало в себя также Корсику, Сардинию и Балеарские острова.

Факты и цифры, которые известны нам об этом королевстве вандалов, очень ясно показывают, какова была подлинная природа варварских вторжений. Перед нами не завоевания того рода, когда победивший народ занимает место другого. Мы имеем дело с чем-то совершенно иным, с социальной революцией, начавшейся и скрытой под внешней видимостью иноземного вторжения. Весь народ вандалов – мужчины, женщины и дети, которые переправились из Испании в Африку, – численно не превышал восьмидесяти тысяч человек (нам в деталях известно, сколько понадобилось кораблей для этого переселения).

В то время как вандалы все еще были в Африке, у гуннов появился великий вождь Аттила. На равнинах к востоку от Дуная расположился его стан, откуда он правил своими племенами. На какое-то время в подчинении у Аттилы оказалась огромная по размерам империя гуннских и германских племен, и его правление простиралось от Рейна до Центральной Азии.

Аттила на равных вел переговоры с китайским императором. Десять лет он помыкал Равенной и Константинополем. Гонория, внучка Феодосия II – одна из тех увлекающихся молодых дам, вокруг которых было столько шума в истории, – оказавшись в заточении из-за своего романа с одним из придворных, отправила свое кольцо Аттиле и призвала вождя гуннов стать ее мужем и освободителем. Напасть на Восточную империю убеждал Аттилу и вандал Гейзерих, которому пришлось иметь дело с союзом восточного и западного императоров. Аттила отправился походом на юг, дошел до самых стен Константинополя, полностью разрушив по пути, как пишет Гиббон, семьдесят городов, и заставил императора заключить с ним мир на крайне невыгодных для того условиях. Судя по всему, эти условия не включали освобождение Гонории и ее союз с ее избавителем.

Теперь сложно понять после стольких веков, каковы были мотивы этого. Аттила продолжал говорить о ней как о своей обрученной невесте и использовал их отношения как повод для агрессии на Империю. В последовавших затем переговорах некоему Приску выпало сопровождать константинопольское посольство в лагерь гуннского правителя. Сохранились фрагменты описания этого путешествия, которые оставил Приск; они позволяют нам взглянуть на лагерь и на то, как жил великий завоеватель.

Это посольство было необычно уже по своему составу. Возглавлял его честный дипломат Максим, который совершенно искренне взялся выполнять данное задание. В полной тайне от него и некоторое время от Приска выполнял свое настоящее поручение Вигилий, переводчик посольства. При дворе Феодосия ему приказали устроить с помощью подкупа убийство Аттилы.

Эта маленькая экспедиция выступила из Ниша. Дунай они пересекли на плоскодонных лодках, вырубленных из цельного ствола дерева. Припасы для экспедиции поступали из деревень, которые лежали у них на пути, и посланники вскоре отметили, насколько отличается обычный рацион местных жителей от привычного. Приск упоминает о меде, который им подносили вместо вина, о просе вместо пшеницы, а также о напитках, которые обитатели этих мест варили из ячменя. По пути посланникам в знак уважения несколько раз предлагали принять временных жен.

Столица Аттилы представляла собой просторный лагерь или поселок, а не город. Только одно здание в нем было из камня – баня, построенная по образцу римской. Основная масса людей привычно устраивалась в хижинах и шатрах. Аттила и его приближенные жили в деревянных хоромах, обнесенных частоколом, вместе со своими многочисленными женами и слугами.

Повсюду на всеобщее обозрение были выставлены трофеи, захваченные в походах, но сам Аттила не отступал, как и подобало кочевнику, от простоты. Ел он из деревянных чаш и тарелок и даже не прикасался к хлебу. Он также чуждался праздности, суд вершил на открытом воздухе перед воротами своего дворца и привычно держался в седле.

Обычай собираться на празднества в пиршественном зале, присущий одинаково ариям и монголам, был все еще силен, и эти празднества, по обыкновению, сопровождались неумеренными возлияниями. Приск рассказывает, как барды пели перед Аттилой. Они «пели песни, сочиненные ими, чтобы прославить его отвагу и его победы. Глубокая тишина стояла в зале, внимание гостей было зачаровано гармонией голосов, в которых оживала память об их подвигах, чтобы сохраниться на долгие века. Воинственный блеск то и дело вспыхивал в глазах соратников предводителя гуннов, которым не терпелось принять участие в новых битвах; слезы на глазах стариков выдавали искреннее сожаление, что те более не могут разделить опасности и славу ратных дел. За этим представлением, которое можно назвать школой воинской доблести, следовал фарс, унижающий достоинство человеческой природы. Поочередно скифский и мавританский шуты вызывали громкий смех у зрителей своими уродливыми телами, смехотворным одеянием, своими кривляньями, бессмысленной болтовней и странным, невразумительным смешением латыни, готского и гуннского языков. Зал то и дело отзывался на все увиденное взрывами громогласного хохота. Посреди этого разнузданного веселья один Аттила неизменно сохранял мрачное достоинство, ни разу не выказав своих чувств».

Хотя Аттила был извещен о тайном задании Вигилия – ему признался в этом тот, кому Вигилий предлагал стать убийцей, – он позволил посольству беспрепятственно вернуться, отправив с ним в Константинополь дары: множество лошадей и т. д. Затем он направил своего посланника к Феодосию II, чтобы передать императору согласно преданию следующие слова: «Феодосии, сын славного и почитаемого родителя; также и Аттила принадлежит к благородному народу. Аттила в своих деяниях не отступает от достоинства, которое он унаследовал от своего отца Мунжука. Но Феодосии запятнал честь своего отца. Согласившись же платить дань, низвел себя до положения раба. Справедливость требует, чтобы он почитал того, кто волею судьбы и благодаря своим достоинствам возвысился над ним, вместо того чтобы, как низкий раб, втайне замышлять недоброе против своего повелителя».

На этот вызов ответом была демонстрация раболепной покорности. Император попросил прошение и откупился от Аттилы огромными подношениями.

В 451 г. Аттила объявил войну Западной империи и вторгся в Галлию. Пока ему противостояли только имперские войска, он нигде не встретил сопротивления, беспрепятственно захватил и разграбил большинство городов Франции, продвинувшись на юг вплоть до Орлеана. Затем франки, вестготы и имперские силы объединились против него. Упорная и кровопролитная битва около Труа (451), в которой с обеих сторон было убито свыше 150 тысяч человек, положила конец вторжению и спасла Европу от повелителя монголов. Этот разгром, правда, ни в коей мере не подорвал людских ресурсов Аттилы. Он обратил свои взоры на юг и вторгся в северную Италию. Он сжег Аквилею и Падую, разграбил Милан, но согласился на мир, уступив мольбам папы Льва I. Умер Аттила в 453 году.

После этого гунны, или те народы, которых так называли в Европе, исчезают из нашей истории. Они растворились среди соседних народов. Вероятно, гунны уже представляли собой смесь различных народов, притом преимущественно арийских, чем монгольских. Примерно через сто лет с востока в Венгрию пришел еще один гуннский или смешанный народ, авары, но их снова прогнал на восток Карл Великий в 791–795 гг. Мадьяры, современные венгры, переселились на запад позднее. Они были тюрко-финским народом. Венгерский язык принадлежит к финно-угорской группе урало-алтайских языков. Мадьяры жили на Волге в VI в. Они переселились в Венгрию в IX–X вв…

Но мы слишком забегаем вперед в нашей истории, и нам следует возвращаться в Рим.

В 493 г. гот Теодорих стал королем Рима. К тому времени уже семнадцать лет, как не было римского императора. Так, среди полного общественного упадка и разрухи наступил конец рабовладельческого «мирового владычества» римских богачей и божественных цезарей.

Несмотря на то что по всей Западной Европе и Северной Африке римская имперская система лежала в руинах, никто не давал кредитов, не производил предметов роскоши, а деньги были припрятаны до лучших времен – традиция цезарей продолжалась в Константинополе. У нас уже был случай упомянуть две выдающиеся фигуры среди поздних цезарей, Диоклетиана (284–305) и Константина Великого (306–337). Именно Константину мир обязан тем, что столица Империи была перенесена в Константинополь.

Уже в ранний период Империи сказалось невыгодное положение Рима как ее центра из-за неумения римлян использовать морские пути. Разрушение Карфагена и Коринфа погубило и мореплаванье на основных путях Средиземноморья. Для народа, который не умел пользоваться морем, иметь административным центром Рим означало, что каждый легион, каждый чиновник или правительственный указ должны проехать пол-Италии на север, прежде чем повернуть на восток или на запад. Как следствие почти все более энергичные императоры переносили свою столицу в какой-нибудь из меньших, но более удобно расположенных городов. Сирмий (на реке Сава), Милан, Лион и Никомедия (в Вифинии) были среди таких вспомогательных столиц. Равенна, расположенная на севере Адриатики, стала столицей последних римских императоров при Аларихе и Стилихоне.

Именно Константин Великий принял решение обосноваться на Босфоре и перенести туда центр имперской власти. Мы уже обращали внимание на существование такого городка, как Византии, – Константин решил сделать его своей новой столицей. Византии сыграл свою роль в истории интригана Гистиея, он также отбросил от своих стен Филиппа Македонского. Если читатель внимательно взглянет на нашу карту, он увидит, что в руках нескольких выдающихся императоров как центр народа, обладающего сплоченностью, единодушием и еще мореходным талантом (история, увы, не наделила византийцев хотя бы одним из этих качеств), местоположение Константинополя исключительно выгодно. Его галеры могли бы подниматься по течению рек в глубь России и отрезать пути нашествия варваров. Все удобные торговые пути на восток проходили через Константинополь, и при этом он сам был на выгодном расстоянии, чтобы влиять на Месопотамию, Египет, Грецию и все более-менее цивилизованные регионы мира в тот период. И даже при правлении неумелых и бездарных императоров, при дезорганизованных общественных условиях обломок Римской империи с центром в Константинополе смог продержаться еще почти тысячу лет.

Константин Великий совершенно очевидно намеревался сделать его центром неразделенной Империи. Но, учитывая способы передвижения той эпохи, географические условия Европы и Западной Азии не способствовали существованию единого центра управления. Если Рим был обращен лицом к Западу вместо Востока и поэтому ему не удалось пройти за Евфрат, – Константинополь, в свою очередь, оказался безнадежно далеко от Галлии. Ослабленная средиземноморская цивилизация, поборовшись какое-то время за Италию, проглядела растущую силу Запада и сосредоточилась лишь на том, что было остатками старой империи Александра Македонского. Греческий язык, остававшийся языком широких народных масс этого региона, вернул себе и прежний государственный статус – который, впрочем, и не был никогда серьезно подорван официальным использованием латыни. Об этой «Восточной» или Византийской империи принято говорить, как о продолжении римской традиции. На деле же это более походило на возобновление традиций империи Александра.

Латинский язык не имел за собой той интеллектуальной мощи, не имел той литературы и науки, которые бы делали его незаменимым для образованного человека, чтобы таким образом утвердиться в своем превосходстве над греческим. Ни один официальный язык не устоит в соперничестве с языком, который может предложить преимущества великой литературы и энциклопедической информации. Агрессивные языки должны приносить свои плоды, а плоды греческого были несравнимо больше, чем плоды латыни. Восточная империя была с самого момента разделения грекоязычной и являлась продолжением, пусть и деградировавшим, эллинистической традиции. Ее интеллектуальным центром была теперь не Греция, а Александрия. Ее духовная жизнь больше не была жизнью свободно мысливших и открыто выражавших свои мысли граждан: Аристотеля из Стагир и афинянина Платона. В Восточной империи тон задавали педантичные и политически бессильные люди. Ее философия была высокопарным и бесплодным бегством от реальности, а ее наука оказалась мертворожденной. И все же она была греческой, а не латинской.

Мы видим, как на значительных территориях Западной империи изменилась и продолжала изменяться латинская речь. В Галлии франки учились галльской разновидности латыни и постепенно привыкали говорить на этом языке. В Италии под влиянием германских пришельцев, лангобардов и готов, латынь видоизменилась в различные итальянские диалекты. В Испании и Португалии народная латынь стала испанским и португальским языками. Эта латынь, лежащая в основе языков этих регионов, еще раз напоминает нам, насколько незначительными численно были все эти франки, вандалы, авары, готы и подобные им германоязычные пришельцы. Можно смело утверждать: то, что произошло с Западной империей, было не столько завоеванием и вытеснением одних народов другими, сколько политической и социальной революцией.

Латинскую в своей основе речь сохранили также округ Вале в южной Швейцарии и кантон Граубюнден (ретороманский язык).

Что еще более примечательно – в Дакии и Малой Мезии, значительная часть которых к северу от Дуная стала современной Румынией (то есть Романией), также сохранилась латинская речь, несмотря на то, что эти области были поздно присоединены к Империи и рано утрачены.

В Британии латынь была сметена нашествием англов и саксов, их различные диалекты были корнями, из которых впоследствии вырос английский язык.

Но в то время, когда разгром римской общественной и политической структуры был полностью завершен, когда на востоке она была отброшена к более старой и сильной эллинистической традиции, а на западе ее раздробленные фрагменты начинали жить новой, своей собственной жизнью, – единственное, что не погибло и продолжало расти, – это традиция мировой Империи Рима и верховной власти цезаря. Оторвавшись от реальности, легенда получила полную свободу распространяться по свету. Представление о величественном, умиротворяющем римском владычестве над миром – теперь, когда его нельзя было проверить на практике, – постепенно овладело воображением людей.

Еще со времен Александра мысль человека постоянно возвращалась к идее политического единства всего человечества. Все эти своевольные вожди, предводители и короли варваров, совершавшие набеги на угасавшую, но все еще обширную империю, знали, что эти пространства объединил некий царь, более могущественный, чем они. Более того, этот великий царь дал единый подлинный закон всем своим народам. Они также были готовы поверить, что однажды наступит время, и такой Цезарь, царь над царями, вернется, чтобы восстановить свое прежнее главенство. Титул цезаря они почитали и завидовали ему куда больше, чем своим собственным титулам.

История европейских наций с той поры – это в значительной степени история королей и авантюристов, выдававших себя за такого цезаря или императора. Мы расскажем о некоторых из них в свое время. Сам же «цезаризм» стал настолько всеобщим понятием, что мировая война 1914–1918 гг. свергла с престола ни больше ни меньше как четырех цезарей – германского и австрийского кайзеров (цезарей), русского царя (снова цезарь) и еще одну совершенно фантастическую фигуру – болгарского царя. Французского «императора» Наполеона III свергли раньше, в 1871 году.