Текст книги "Загадка Чудского озера"

Автор книги: Георгий Караев

Соавторы: Александр Потресов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– А я уже который год тут плаваю, – удивился Кривенко, – и понятия не имел, что озеро озером, а под ним еще чуть ли не реки текут. Теперь понятно, почему, когда я вчера нырял, вода у дна была очень холодная…

– Летом она холоднее, чем на поверхности, – сказала Таня Тюлина, – а зимой наоборот. Поднимаясь к поверхности, грунтовые воды задерживают образование льда. Течение относит их в Большие Ворота. Это очень ясно видно на аэрофотоснимках по очертаниям сиговицы.

Гидрологи установили, что, кроме грунтовых вод, на образование слабого льда сиговицы влияет быстрое течение в Больших Воротах и так называемые нагонные явления от действия частых в этих местах осенне-зимних северных и северо-восточных ветров.

Но существовала ли в XIII веке сиговица, или ее тогда не было?

Для этого надо было установить, каким был в XIII веке климат: суровее современного или, наоборот, мягче?

Можно ли узнать, каким был климат в районе Чудского озера в старину? Ведь в те далекие времена нигде на земном шаре не велись систематические наблюдения и записи о состоянии погоды, атмосферном давлении, температуре воздуха… Еще зимой Таня Тюлина пришла к выводу о том, что во времена Ледового побоища зима в районе Чудского озера мало отличалась от современной. По тем сведениям, которые есть в русских летописях и зарубежных хрониках, можно заключить, что в 1230 году «от 25 марта до 20 июля день и ночь шел дождь»; в 1237 году в Северной Европе «зима была мягкой»; в 1246 году в Польше «зима была весьма снежной», а в 1253 году по новгородской земле «не могли доехать, потому что снег был глубокий». Зима 1242 года ничем особенным не отмечена, что позволяет считать ее в меру морозной и, как обычно, снежной. Это дало возможность русскому войску, как и немецким рыцарям, уверенно переправиться через Узмень. Сиговица, однако, сохранила свои особенности – лед на ней был пористым и отличался большой хрупкостью, не говоря уже о том, что он был тоньше, чем на остальной части озера.

– Существовала ли все-таки сиговица во времена Ледового побоища? – с этим вопросом обратились к Кузнецовой.

– Выход подземных вод на дне озера, – ответила Вера Сергеевна, – безусловно, существовал и тысячу лет тому назад, так как никаких геологических катастроф в это время в районе Прибалтики не происходило.

О том, что сиговица существует уже давно, говорит и данное населением название Узмени: Теплое озеро. Это же подтверждает Русская летопись: при бегстве остатков рыцарского войска «инех вода потопи». А в рисунках Лаптевской летописи изображены рыцари, проваливающиеся под лед.

Но так как протока была значительно уже, то течение в районе сиговицы было сильнее, чем теперь, и, следовательно, покрывавший ее лед был еще менее надежным.

Существование сиговицы заставляет истолковывать летописное указание «у Воронея Камени» не в буквальном смысле – рядом с Вороньим Камнем, а поблизости от него. Укрепленный городец у подножия Вороньего Камня и поселения на острове Городецком оказывались при этом в ближнем тылу русского войска. Войско же могло удобно расположиться в густом лесу, покрывавшем мыс Сиговец и острова.

Там, у костров, защищенные от ветра деревьями и кустарником, разместились воины Александра Невского. За мысом, на промерзшем до дна прибрежном мелководье, приняли они бой с боевым порядком конного рыцарского войска Ливонского ордена, считавшегося непобедимым страшной таранной силой своего удара.

Но что предпринял бы Александр Невский в случае поражения? Был ли у него путь к отступлению на Новгород?

Единственной крупной рекой, впадающей в озеро, была Желча, но, по мнению некоторых историков, по ней если и был водный путь, то всего лишь на несколько десятков километров до Полны. Дальше на восток тянулись непроходимые леса и болота, по которым весной передвигаться нельзя.

Появилась новая задача. Надо разведать древние новгородские пути сообщения. Обследовать огромную территорию.

Глава X
НА БАЙДАРКАХ

О Серегерском пути, прокладке русла на Вердуге и бесконечных «почему»

Камни. Камни. Безлюдье…

Была река. На отдельных участках встречались глубокие плесы. В них задумчиво отражалась ольха, обрамлявшая берега. Белые лилии гордо застыли на поверхности, над их широкими листьями плясали синие стрекозы.

Попадались перекаты. Тогда река сужалась. Весело журчала по камням прозрачная вода. В ней змеями извивались длинные плети перистолистника и канадской элодеи. Ольха вплотную подходила к воде, и ветви ее нависали крышей над зеленым коридором. Становилось прохладно. Не хотелось уходить из таких мест, но даже в полдень здесь нападали крупные комары и напоминали туристам о том, что днем от комаров положено отдыхать.

День – это жара, воздух напоен зноем, рои огромных оводов и слепней.

Но вот река резко изменилась. Ложе ее расширилось в несколько раз. Вместо гладкой водяной поверхности русло ощетинилось огромным количеством валунов. На камнях и между ними много затопленного, полусгнившего, когда-то сплавного леса. Вода почти пропала. Она растеклась между камнями по широкому руслу. Сверху ее можно увидеть почти у каждого камня, если же посмотреть сбоку, то видны только камни, кажется, что река совсем пересохла.

Кусты и деревья отошли подальше от берега. Зачем им такая река? Травы и цветов на берегах тоже нет. Даже земли не видно. Все тот же камень, но только мелкий, как бы спрессованный, светло-серый.

Безлюдье. Да оно и понятно. Нормальным людям на такой реке делать нечего.

Но группа юных туристов упорно старается перестроить веками сложившийся облик реки. Они шли на байдарках, байдарке нужна вода, а чтобы была вода – нужно русло.

И туристы строят это русло. Огромные валуны под дружным натиском трех-четырех человек сдвигаются с места, мелкие камни откидываются в сторону. Так образуется несколько метров канала небольшой ширины.

Но этого мало. Надо наполнить его водой: промежутки между большими валунами по обе стороны канала забивают мелкими камнями. Если промежутки между валунами велики, их заполняют сплавным лесом.

После всего этого в русле появляется несколько сантиметров воды, и по нему можно протащить тяжело загруженные байдарки.

Еще несколько метров пройдено!

Потом все начинается сначала. Солнце печет согнутые спины, оводы слетаются стаями, выкупаться негде.

Так было вчера, так и сегодня, возможно, что и завтра будет так же.

Что это, туризм? То, что принято называть лучшим отдыхом?

Вспоминаются крылатые словечки «плановых» туристов: туризм – лучший отдых, но отдых лучше туризма.

Да, это туристы. Московские школьники. Но не просто туристы, путешествующие для собственного удовольствия, а изыскатели. Они идут на байдарках по рекам в поисках каких-то древних водных путей.

В байдарках полуторамесячный запас продовольствия, палатки, одежда, посуда, разобранные весла и многое, многое другое.

И чем труднее путь, тем громче над рекой песни, смех, крики, шутки.

Да и есть чему радоваться: почти каждый день приносит находки, открытия.

А головы постоянно мучают все новые «почему».

Для чего же они идут и что они ищут?

^{Камни. Безлюдье.}

Однажды в издательство «Физкультура и спорт» пришло письмо из Ленинграда, адресованное автору очерка «По древнему водному пути». Очерк этот был помещен в альманахе «Туристские тропы» и рассказывал о походе юных туристов 46-й московской школы по древнему Серегерскому пути от озера Селигер до Новгорода. Труден был этот поход. Несколько групп взрослых туристов пытались пройти по этому пути, но в самом же начале сходили с маршрута и возвращались обратно на Селигер. А ребята прошли, причем руководитель похода, старый, опытный турист А. С. Потресов, втайне от ребят считал, что пройти весь путь целиком не удастся. Маршрут явно непроходим для байдарок: сплошные камни, завалы и мало воды. Но все десять байдарок благополучно дошли до Новгорода.

В письме из Ленинграда говорилось:

«Вы любите ходить по трудным маршрутам, по древним водным путям. Не примете ли Вы участие в нашей экспедиции?»

Началась переписка, и вот в Москве сидит уже известная читателю Таня Тюлина. Она рассказывает об экспедиции, набрасывает схемы, часто вставляя фразу:

– Да, так о чем я говорила?.. – и рассеянно трет переносицу.

Ее слушают внимательно.

Вдруг она говорит:

– Это было давно. Я тогда еще училась в институте…

– А вы давно кончили институт?

– Да. В прошлом году…

Археологическая экспедиция Академии наук СССР просит юных туристов помочь в очень интересном деле.

Схематически это выглядит так:

– Дано: село Волошóво на реке Вéдуге и деревня Волошня на Желче.

Требуется доказать: наличие древнего водного пути между Новгородом и Чудским озером.

В летописях и других источниках упоминаний об этом пути нет. Но Георгий Николаевич Караев ищет ответ на вопрос: почему Александр дрался с ливонцами не под стенами сильно укрепленного Пскова, а недалеко от устья Желчи, впадающей в Чудское озеро? Что бы он делал в случае поражения? Отступать по льду несколько десятков километров нельзя: войско было бы добито. Не было ли у него пути на Новгород по Желче?

Историков, как и туристов, вечно мучает «почему».

Туристам был предложен маршрут: пройти по реке Луге, связь которой с Новгородом через Мшагу и Шелонь была известна. Подняться по реке Вревке в Череменецкое озеро, затем по Быстрице в озеро Врево. Дальше вверх по реке Обле на запад, искать волок в реку Лубеть. По ней спуститься в реку Вердугу, и тут-то у устья Лубети и стоит это самое Волошово. Идти вниз по рекам Вердуге и Плюссе до устья Люты. Подняться по Люте и искать волок в реку Желчу, на которой есть деревня Волошня. По Желче надо войти в Чудское озеро.

В древние времена край этот был покрыт сплошными непроходимыми лесами, и основными путями были реки. Летом – на челнах и ушкуях, зимой – по льду.

^{«Текучий ремонт».}

Юные туристы 544-й школы детально изучали маршрут. Надо было ясно представить себе, что это за реки, каков рельеф местности.

Вывод: не пойдем.

Реки Обла и Лубеть совсем маленькие. Бассейн их водосбора ничтожен. Текут они в разные стороны в широтном направлении с высокого водораздела Липовых гор. В верхнем течении это не реки, а небольшие ручьи. С байдарками туда и соваться не стоит.

Написали об этом Георгию Николаевичу и предложили свой вариант маршрута.

По Луге до устья реки Сабы. Затем вверх по рекам Сабе, Черной и Сяберке в озеро Сяберское. Сделать волок в озеро Вердуга и по реке Вердуге дальше, как в первом варианте маршрута. Тогда не выпадут селения Волошово и Волошня. В крайнем случае у Волошова можно сделать пешие переходы.

На реке Сабе есть селение Переволока. В названии как будто и звучит слово «волок», но в этом месте неоткуда и некуда что-либо переволакивать. Может быть, это и случайное название, но возможность существования случайных названий вызывала и некоторое недоверие к стоящей на водоразделе деревне Волошне и, уж конечно, к не связанному с водоразделом селу Волошову.

^{Александр Сергеевич Потресов.}

Но все это пока совсем неясно. Надо разобраться на месте. А способы – сбор местных легенд и преданий, топонимических данных, материальных остатков старины.

Георгий Николаевич одобрил новый вариант маршрута.

Остаток зимы ушел на обычную подготовку туристского путешествия, ремонт старых и постройку новых байдарок.

Готовились и к выполнению заданий. Хитрой штукой оказалась топонимика.

Для того чтобы со слов местных жителей записать названия с сохранением их звучания, не хватает букв русского алфавита. Кроме того, одно и то же название женщины произносят иначе, чем мужчины; молодые не так, как старые. И часто незначительная разница в звучании слова может выявить или скрыть ценную находку. Существуют не только названия населенных пунктов, гор, рек и озер, но в одной деревне можно найти чуть ли не несколько сотен названий: название концов деревни, болота, острова, опушки, поляны, оврага, пустоши, урочища и еще многие и многие другие. Но как же, собирая весь этот огромный материал, идти по маршруту? Так можно все лето просидеть в одной деревне.

Потом нашли решение: подробный опрос населения вести только на водоразделах, там, где нужно искать волоки.

Обучались и топосъемке. Ведь в пути надо регистрировать не только волоки, но и все археологические памятники: могильники, городища… Помимо этого, предстояло сделать географическое описание района путешествия.

Было очень интересно и немного страшно – справятся ли? Ведь поручено важное дело, и задание должно быть выполнено.

В июне 1959 года почти вся 544-я школа выехала в палаточный туристский лагерь на Пестовское водохранилище канала имени Москвы.

Сперва дружно строили лагерь, провели семинар по туризму, ходили в ряд интересных походов пешком, на лодках и на байдарках.

Незаметно подошел конец июня. Поспешные сборы, и наконец отряд разместился в вагоне.

Со станции Калинин было послано в штаб экспедиции – Самолву сообщение Георгию Николаевичу о том, что отряд выступил.

Путешествие началось!

^{Маршрут: Луга – Саба – Вердуга – Плюсса – Люта – Желча – Чудское озеро.}

Ленинград в 4 часа утра. Поезд на Толмачево пойдет через несколько часов.

На попутной машине ребята перебрасывают свой тяжелый груз на Варшавский вокзал. Можно еще немного побегать по городу.

Невский проспект. Адмиралтейство. Нева. Памятник Петру. Исаакиевский собор. Вот и все.

Было бы грубым нарушением туристской традиции не сфотографироваться у чугунного льва против Адмиралтейства.

Наконец и эта формальность выполнена – скорее на вокзал.

В те годы на Лугу ходил местный поезд, составленный из разнокалиберных «допотопных» вагончиков с огромными чугунными печками в середине и с узкими лабиринтами входов из тамбура. Рюкзаки внесли в вагон обычным способом, а большие тюки и длинные упаковки разборных байдарок грузили в окна.

Когда стали подъезжать к Толмачеву, выяснилось, что поезд стоит одну минуту. Заранее разместили весь обширный груз у окон по левому борту вагона. Пассажиры помогали выгружаться. Особенно старался один молодой полковник: он командовал выгрузкой и помог ребятам вылезать в окна. Только девочки покинули вагон через двери.

Внизу, недалеко от станции, – берег Луги. Стали собирать байдарки, несколько человек ушли покупать хлеб на несколько дней пути.

Когда все было готово, прибежал запыхавшийся милиционер – по телефону сообщили: полковник, помогавший выгружаться, выкинул в окно и свой рюкзак, он возвращается встречным поездом!

Наконец можно трогаться в путь, но сперва познакомим читателя с группой.

Руководители: Потресов Александр Сергеевич, возраст его приближается к шестидесяти годам; Львов Марк Александрович, преподаватель русского языка, около 30 лет, увлекается историей и туризмом.

Командир группы Олег. Парень необычайной силы. Тяжелоатлет. На зарядке сажает на плечи самого большого мальчика и делает двадцать приседаний.

Дима весьма болтлив.

Остальные мальчики – Володи. Их было трое, и для удобства их называли Володя-большой, Володя-средний и Володя-маленький. Маленькому было всего тринадцать лет, это сын Александра Сергеевича, но у него уже многолетний опыт дальних путешествий на байдарке.

Две девочки – Галя и Нина. Александр Сергеевич часто говорил мальчикам, что девочки являются украшением жизни. Очевидно, они поверили, потому что однажды:

– Ну ты, украшение жизни, будешь грести как следует или нет?

Весь состав экспедиционного отряда размещался в четырех байдарках, до отказа забитых продуктами и снаряжением.

Луга ниже Толмачева глубокая, полноводная, с чудесными песчаными пляжами и лиственными лесами. Лишь изредка встречались сосновые боры.

В первые три дня путешествия никакой краеведческой и изыскательской работы вести нельзя. Слишком захватывает и поглощает ребят новизна впечатлений, само передвижение на легких байдарках и весь походный образ жизни. Потом, когда острота впечатлений притупляется и ритм походной жизни превращается в быт, можно разворачивать серьезную работу.

С учетом этого и был построен маршрут. Луга достаточно обследована учеными, а дальше начнет работу туристский отряд.

Первое боевое крещение группа получила на полуторакилометровом Сабском пороге. Здесь с огромной скоростью Луга несет свои воды в нагромождениях валунов.

Но вот наконец устье Сабы. Началось путешествие вверх. Река как река – большей частью на веслах, а на мелких участках – на бечеве. Пора начинать работу. Но местные жители пока ничего интересного не рассказывают.

Очень хотели высокий холм с кладбищем в районном центре Осьмино принять за старое городище XIII века, но не получилось. Местные жители посоветовали почитать надписи на крестах, а они все оказались XX века.

Выше река стала постепенно расширяться и мелеть. Увидев плотину у деревни Псоеди (надо же так было назвать!), обрадовались. Обычно выше плотины бывает несколько километров глубокой, без встречного течения, воды. Но сразу же за плотиной обнаружили длинный порог, настолько забитый валунами, что даже о проводке на руках тяжело груженных байдарок не могло быть и речи. Вечерело. Решили схитрить: разбить лагерь на ночлег, утром поднести пустые байдарки, а затем и весь груз к голове порога, там и погрузиться. Огромная экономия времени.

Но Саба перехитрила ребят. Когда утром они загрузили свои суда и прошли метров двести – тут-то и началось…

Камни. Камни. Безлюдье…

Глава XI
ПЕРВЫЕ НАХОДКИ

О древних волоках, о том, что хранит народная память, а также о том, что такое топонимика и дендрохронология

Три дня напряженной работы в камнях, а прошли всего одиннадцать километров.

– И чего нас понесло на эту Сабу? Разве мог по такой реке идти водный путь? Так и по Обле можно было ползти.

По вечерам валятся с ног и засыпают мертвым сном, забыв об исследовательской работе. Да и какая тут исследовательская работа, если группа идет явно не по водному пути? Пропал всякий интерес к Переволоке, да и забыли о ней.

– Добраться бы скорее до Волошова на Вердуге, а там и начнем выполнять задание, а пока двигаться вперед не до седьмого, а до сто седьмого пота.

Последнее усилие. Сверкнула чистая вода, отразившая заходящее солнце. На левом берегу деревня. Пристают к правому – скорее ужин и спать.

На другой день подъем позднее: сегодня, наконец, пойдут на веслах, но надолго ли?

Задержка с выходом: торжественный завтрак в честь дня рождения Нины потребовал переброски завхоза на байдарке в деревню за молоком и свежими овощами.

^{Построение по случаю дня рождения Нины.}

Байдарка вернулась, все вышли на берег встретить ее. Володя-средний, завхоз, показал пальцем на деревню и многозначительно произнес:

– Переволока!

Шли к Переволоке, чтобы узнать, почему ее так называют. Потом забыли о ней, а теперь она сама нашлась и рассказывает о себе.

Переволока стоит в начале одиннадцатикилометрового порога.

Если река была судоходной, то, начиная от этого места, суда пе-ре-во-ла-ки-ва-ли.

Праздничный завтрак проходит в особенно приподнятом настроении: первая находка, первое открытие.

Не зря мучились. Колумбы!

И еще: если Переволоку прошли, следовательно, дальше будет нормальная река, пойдем на веслах.

– А если мы на водном пути, то срочно надо начинать изыскательскую работу.

С песнями дошли до села Никольского и стали разыскивать дедов.

Легенд и преданий не нашли, но узнали, что на правом берегу, чуть выше села Гусли, – курганная группа, а за ней, на том же берегу, – другая.

– Скорее по байдаркам!

Байдарки мчатся, вспенивая воду. Вот и Гусли. Байдарки сбавляют ход. Два молодых пастуха сидят у воды.

– Эй, друзья, где курганы?

– Приставайте здесь.

Пристали. Но сперва надо достать далеко запрятанные миллиметровку, рулетку, линейку, а компас, дневник, карандаши и фотоаппараты всегда под рукой.

Действительно, круглые невысокие курганы. Часть их хорошо сохранилась, но некоторые совсем оплыли. Растительности на них нет никакой. Три кургана разрыты колодцем, а всех около двенадцати.

Кругом лежат белые кости.

Все всматриваются в песок, нет ли еще каких находок, ну, скажем, мечей, щитов, кольчуг, на худой конец хоть наконечников стрел. Легкое разочарование.

Пастухи объясняют:

– Кости эти лошадиные. Их закопали неглубоко – земля была мерзлая, а волки отрыли и обглодали. А зовут это место Засобская Мóгила. От шведской войны осталось.

По другую сторону дороги еще три могилы, но совсем необычного вида: длинные, как три широкие параллельные грядки, и каждая обложена валунами. Одна могила частично разрыта. Сделанная зачистка показала, что это массовое захоронение, при котором трупы клали рядом. Обнаружили череп с пробитым в нем отверстием и кусок гончарной керамики с линейным орнаментом.

Здесь же на месте идет наглядный урок, как производить регистрацию археологического памятника, как вести топосъемку.

^{Курганы в урочище Колода.}

В двух километрах ниже обследуют еще одну группу довольно крупных курганов. Ее называют «Колода».

– А почему колода? Может быть, потому, что в долбленом гробу-колоде хоронили?..

Еще одна группа курганов носит совсем странное название «Судбище», и опять непонятно почему.

Сегодня в отряде большой подъем: наконец-то видно, что не зря идут.

Долго не ложатся спать. Ночи здесь совсем светлые – и темноты настоящей не бывает, а всего на пять градусов севернее Москвы. Наспех сделанные записи переписывают начисто. Решили увеличить на миллиметровке схему пути и на ней отмечать находки – так будет нагляднее.

Колумбы!!

Необычайны эти белые ночи. Нет здесь и подмосковной ночной прохлады. Ребята засыпают около палаток прямо на траве, постелив ватник или одеяло. Марк Александрович не снимает на ночь очки. Пишет, пишет до глубокой ночи, пока не свалится.

– Это он нарочно, чтобы сны лучше видеть, – решили ребята.

У ребят более короткие записи. Чаще всего в дневниках лаконичное: «Путешествие идет нормально».

Все у них «нормально».

– Сегодня комары нормально кусаются, а вчера, около болота, как звери, зажирали…

Володя подвернул ногу.

– Сильно болит?

– Нет, нормально…

Байдарка другого Володи налетела на корягу и повредила оболочку.

– Здорово течет? – забеспокоился Александр Сергеевич.

– Нет, нормально течет, можно идти дальше…

Надо найти устье реки Черной, а это удается не сразу. Саба здесь течет, извиваясь, по заболоченной низине, узкая и глубокая, но излучины почти везде соединены копанками – спрямлениями – для облегчения лесосплава, вдоль русла вбиты столбы, не позволяющие бревнам разбегаться по широкой пойме реки во время половодья.

Иногда русло реки пересекает насыпанный вал, образующий искусственные старицы, и в одну из них где-то впадает Черная.

Вечереет. Заболоченные берега не располагают к ночлегу. Байдарки разбрелись в поисках устья.

В небольшой на вид старице, куда не хотелось и заходить на байдарке, вода показалась более темного цвета, чем в Сабе. Кто-то вспомнил, что писатель Паустовский в «Мещерском крае» рассказывал о реках, текущих по торфяным массивам с темной, по-тамошнему – «суровой», водой. Возможно, не зря реку назвали Черной. Александр Сергеевич направил свою байдарку в эту протоку. Вскоре протока сузилась, и обозначилось встречное течение, а вода еще потемнела.

Отряд двинулся вверх по Черной вдоль заболоченных берегов. Через некоторое время увидели, что река двухцветная: вдоль правого берега шла струя чистой прозрачной воды.

Сяберка!

^{Река Сяберка.}

На стрелке, в относительно сухом месте, разбили лагерь, и так как комары не позволяли ни минуты стоять на месте, то все, кроме дежурных, готовящих ужин, в бурном темпе провели футбольное сражение. Закончилось оно тем, что мяч залетел в такие дебри кустарника и высокой травы, что разыскать его в сумерки было немыслимо. Поиски мяча отложили до утра, а утром о нем забыли. Так и лежит он доныне и, возможно, будет найден археологами будущих веков.

Утром отдали передним гребцам байдарок карту и предложили им добраться до коренного берега, а там идти на Сяберское озеро встречать группу. Оставшиеся в байдарках капитаны стали форсировать реку.

Можно ли назвать рекой узкую, порой меньше метра шириной, протоку, заросшую всеми видами водяной растительности, а больше всего канадской элодеей? Течение встречное и довольно быстрое. Разобрали пополам весла и, упираясь, как лыжными палками, в живое дно, двигаются, идут, ползут… Непрерывно меняют направление… Солнце светит со всех сторон. Высокие травы позволяют видеть вокруг не дальше, чем на два-три метра.

Утки с шумом взлетают из-под носа головной байдарки, обдавая брызгами гребца. А под килем, прижатая встречным течением, ершится элодея, порой совсем останавливая байдарки. Тогда никакой силы не хватает, чтобы продвинуть судно вперед, но выручает то же встречное течение. Оно загоняет злодейскую пробку под байдарку: можно ползти дальше.

Элодея. В прошлом веке какой-то любитель аквариумов привез ее из Канады. Она стала бурно расти, и излишки ее любители рыбок выбрасывали в реки. Сейчас она стихийно расселилась по всем водоемам Европы, многие совсем заросли, так что элодею прозвали «зеленой чумой».

^{Элодея, водяная чума.}

Но все кончается, и через несколько часов напряженной работы внезапно открылась гладь озера.

Лагерь разбили на южном, водораздельном берегу озера, в чудесном сосновом бору. Здесь не было ни оводов, ни комаров, но зато великое множество ягод и грибов. Лагерь разбили прочно – отсюда начнется обследование водораздела.

Остаток дня решили отдохнуть и посвятить землянике, чернике и прочим земным благам. Разошлись в разные стороны, но вместо сбора ягод увлеклись розысками жителей. Это было несложно: недалеко было большое село Сяберо, а в полукилометре от лагеря шла большая машинная, довольно оживленная дорога.

Рассказы жителей, особенно дедов, были так интересны и важны, что одни ребята побежали в лагерь поделиться сведениями, а другие отправились осматривать места, о которых рассказывали старики.

Когда все наконец собрались за ужином, общее мнение было:

– Мы на верном пути.

Утром долго спорили, с чего начать. Основных предложений было три:

Разведка водного пути.

Сбор легенд и преданий.

Регистрация археологических памятников.

Наметили маршруты и договорились о месте встречи отрядов в селе Вердуга в три часа дня у почты.

Около пяти часов вечера одна из групп с виноватым видом вошла в село, но другая пришла еще на час позже. Извиняться за опоздание не пришлось. Вместо этого показывали миллиметровки с планами, схемами, записями, рассказам не было конца.

Да, из-за этого стоило запоздать.

Но далеко не всё успели зарегистрировать. У каждой группы свой план на завтра, так много нашлось в пути нового, а сейчас всей группой решено идти в село Сяберо, поговорить со стариками о водоразделе.

Вот тут бы между озерами и быть селу Волошово, а оно километрах в десяти-двенадцати к югу.

Опять «почему»?

Старый учитель, пенсионер, рассказал, что на краю села, теперь это место стало островом, стоял Сяберский монастырь. В монастыре вели летописи, после упразднения монастыря летописи передали в церковь, а в тридцатых годах их увезли в Лугу, в музей, но при немцах музей сгорел, и летописи пропали. Учитель читал их. Некоторые подробности помнит. 1461 год, когда монастырь был разрушен литовцами (возможно, ливонцами). Упразднен при Екатерине. Клад под камнем с изображением гусиной лапы. Богатства монастыря сяберцы ищут и по сей день.

Дорога от озера на запад и сейчас зовется «старая дорога на Литву». Очевидно, здесь скрещивались водные и сухопутные, «горой», дороги, а монастырь-крепость контролировал эти пути.

Но почему Волошово южнее, где и волочить некуда, никто не знает.

У учителя нашлась копия карты этого района в масштабе 200 метров в сантиметре. Он разрешил скалькировать ее, но калька у нас в палатках.

Вернулись в лагерь усталые, голодные. Володя-средний просит кальку, хочет бежать к учителю. Обеда он дожидаться не желает. А вдруг учитель ляжет спать рано, а что, если он завтра уйдет куда-нибудь?

Пока девочки готовили Володе бутерброды на дорогу, он исчез.

Вернулся поздно вечером усталый, осунувшийся, но с драгоценной для отряда копией карты.

Следующий день принес массу новых находок.

Водораздел между озерами Сяберо и Вердуга буквально насыщен курганными группами, что говорит о древней заселенности района. Но как же шли суда?

Подробно изучили нашу новую карту. Между озерами есть еще одно небольшое озеро – Муж. От Вердуги тянутся в стороны два больших заболоченных «языка». Один из них сливается с озером Муж.

– А что, если эти заболоченные «языки» были частью озера Вердуга, а потом заросли, превратились в болота?

Обследовали Вердугу, увидели: умирает озеро. Заросло все, дно покрыто мощным слоем ила (здесь его зовут «пуза»), обмелело, на многих участках глубина не превышает 10–20 сантиметров. А к берегу и не подойдешь нигде – кругом заболочено.

Несомненно, и заболоченные «языки» были когда-то озером.

– А вот и доказательство этому: по одну сторону болота стоит село Вердуга, а по другую сторону – деревня Завердужье. Ясно, что между этими двумя деревнями было озеро и деревня стояла за озером, на другом берегу. Но если озеро Муж соединялось с Вердугой, точнее, являлось частью его, то и волок был совсем коротким, не более четырехсот метров.

– Скорее на водораздел!

Водораздел – довольно высокая моренная гряда. Озера, очевидно, ледникового происхождения, и в наиболее удобном для волока месте гряда… искусственно прорыта. Траншея пересекает гряду. Ясно видны заросшие сосняком отвалы земли по обе стороны траншеи.

Опять туристы ворошат дедов. Кто копал? Когда копал? Зачем копал?

Пытаются подсказать дедам возможные причины образования траншеи.

– Может быть, лес возили раньше, для этого прорыли?

– Да зачем же! Здесь леса кругом достаточно.

– Может быть, с неводами ездили в Муже рыбу ловить?

– А в Муже и рыбы-то почти нет. Кто туда за рыбой поедет? И никто тут и не копал, а просто всегда так было.

Около прорытой гряды старая часовня. На нее можно было бы и не обратить внимания, но:

– Почему часовня не в селе, а одиноко стоит на водоразделе?

Опять к дедам. Выяснилось, что в часовне находится «целебный» камень, исцеляющий от всех болезней, а часовня сама весьма древняя и много раз за ветхостью отстраивалась заново.

Целебный камень оказался обычным валуном красного гранита, принесенным на эту моренную гряду ледником. Возможно, здесь было языческое мольбище, как «Синий камень» на Плещеевом озере – мольбище племени меря. А часовня?

Но ведь когда вводили христианскую религию, то всегда на месте мольбищ ставили церковь или часовню, а то и монастырь, чтобы мольбище не восстановили и чтобы сохранить прихожан, привыкших ходить сюда. Так возникла Перынь на Перуновой Горке в Новгороде, так возник – Аврамиев монастырь в Ростове.