Текст книги "Загадка Чудского озера"

Автор книги: Георгий Караев

Соавторы: Александр Потресов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Что можно сказать им?

Вороний Камень, безусловно, есть, и как будто бы он уже найден. Можно предположить, что находящаяся в Больших Воротах гигантская глыба песчаника и есть то, что осталось от легендарного Камня – его основание. Но это пока только предположение. На следующее лето работа экспедиции будет продолжаться, и окончательное решение можно будет получить только при участии специалиста геолога.

Вот пока и все. Вороний Камень как будто бы и найден, но в то же время вопрос о нем продолжает оставаться открытым.

Глава VIII
В ПОХОД НА ГОРУ-ГОРОДИЩЕ

О лосях и медведях, плавающих по озеру, и о недоступных врагу местах

Незадолго до окончания работ этого года пришло письмо от учителя географии из селения Островцы. Он писал, что около них находится большой курганный могильник, и просил, если возможно, посмотреть его.

Ранним утром ГК-201 вышел в Теплое озеро. Было тихо. Озерная гладь лишь местами подернулась легкой рябью и отражала синеву неба. Утренний холодок заставлял поеживаться и плотнее закутываться в плащи. На обычно пустом Городецком острове виднелись группы косарей – начинался сенокос. Около Подборовского мыса повстречался буксир «Искра», тянувший баржи, груженные лесом.

– А что это там плывет? – обратился к капитану Павел Александрович.

– Что-то не пойму. Вот подойдем поближе – разберемся, – отозвался тот и пошел в рубку.

Катер слегка изменил курс и стал приближаться к темным пятнам на воде.

– Так это же лоси! – крикнул Кривенко, вооружившись внушительного вида биноклем.

Действительно, небольшое стадо лосей переплывало Теплое озеро, направляясь к его западному, эстонскому берегу. Катер подошел совсем близко, но они не обращали на него никакого внимания.

– Часто приходится вам с ними встречаться?

– Да, частенько. Лосей в здешних местах много. А вот в прошлом году случилось, что и медведя на озере видели. Рыбак один чуть что с ним не столкнулся. Ну по дороге им обоим оказалось плыть-то. Медведь на него поглядывает, а рыбак-то гребет и на мишку глазом косит. Так и доплыли они до берега. Тут медведь вылез из воды, отряхнулся и ушел в кустарник. Ну рыбак-то нешибко торопился за ним на берег выходить.

Прошли Подборовский мыс, и катер вышел на необозримые просторы Чудского озера. Здесь шла тихая, ленивая волна от давнишней непогоды.

За Подолешьем в синей дымке леса замаячила высокая лесистая шапка.

– Похоже, что это та самая Гора-Городище, о которой рассказывали ребята Николаева, – заметил Раппопорт.

Подход к Островцам сильно затруднялся из-за мелководья. Как и в Теплом озере, здесь вода тоже наступает на берег и постепенно заливает его. Кривенко рассказал, что оконечность небольшого полуострова у северного конца деревни стала островом уже на памяти местного населения.

Плоскодонный ГК-201, несмотря на свою очень небольшую осадку, вынужден был остановиться в полукилометре от берега. Навстречу вышла лодка, но и она выручила лишь наполовину. Дальше пришлось добираться вброд[10]10
  Сейчас в Островцах прорыт канал, и по нему рыбачьи суда подходят к самой деревне.


[Закрыть].

^{Косари на озере.}

Опрятный домик Сорокина выходил палисадником на берег озера.

– Вы из экспедиции? – приветливо спросил молодой высокий мужчина.

– Проходите сюда, в мою рабочую комнату, – сказал Анатолий Яковлевич, пропуская гостей вперед и придвигая стулья к столу, заваленному книгами, тетрадями, образцами горных пород. – Это все мои ученики сюда понатаскали. Они и курганы стали раскапывать. Курганы тут недалеко. Сразу за окраиной Островцов, недалеко от школы. Их там много. Несколько десятков. Их никто и не считал. Лесом поросли. Не так давно археолог одна приезжала. Молодая женщина. Копнула она один из курганов около школы, но только ничего не нашла. Дюнные это, говорит, пески. Да так и уехала. А ребята-то наши народ любопытный. Дай, думают, и мы попробуем. И представьте себе, нашли наконечник копья, очень мелкие медные кружочки, вроде бисера, только плоские. Все это в школе, в нашем краеведческом кабинете лежит.

Само собой получилось, что разговор от курганов перешел на Гору-Городище.

– Глухое это место, знаете. Расстояние до него небольшое – всего километров восемь будет, но стоит оно среди леса и непроходимых болот. Только тот, кто знает тропы, может туда добраться. Да никто туда и не ходит.

– Как-то даже и не верится, что в наше время есть такие нехоженые места.

– Сколько угодно. Наши ребята, конечно, всюду проберутся. Побывали они и на Горе-Городище… Взрослым-то труднее.

– Об этом не беспокойтесь. А что, если бы нам отправиться туда сегодня? Как вы, Анатолий Яковлевич?

– Я-то всегда готов. Побывать там очень интересно. Только знаете что, надо ребят взять с собой. Тех, которые там бывали. Не возражаете? Хорошими проводниками будут.

– Конечно, нет.

– Кстати, и идти нам мимо курганов. Вы их и увидите. Пока мы перекусим на дорогу, ребята соберутся. Их только кликнуть, так они сразу тут как тут.

Вскоре к дому один за другим подошли шесть подростков. Они о чем-то оживленно спорили. Только один совсем невысокий парнишка в тюбетейке не принимал участия в споре. Казалось, что и поход ему не нужен и не интересен.

На краю села, за двухэтажным зданием школы, среди поля, отделенного от берега озера небольшими дюнами, – несколько курганов. В одном из них глубокий раскоп траншеей.

Дальше дорога уходила в лес. С двух сторон ее обступили курганы. Их было много. Некоторые совсем оплыли. В стороне от дороги насыпи сохранились лучше. С дороги была видна лишь часть курганов. Дальние терялись за деревьями.

– Очень большой могильник, – заметил Раппопорт.

– А курганы эти очень старые? – спросил мальчик в тюбетейке. Он шел головным, уверенно показывая дорогу.

– Очень, дружок. Скорее всего еще до Ледового побоища начали здесь хоронить.

– Значит, здесь было очень большое селение?

– Вряд ли. Вернее всего здесь хоронили из многих небольших поселений. В этом районе мы знали лишь один очень большой могильник – в северной части Лахтинского залива, около Залахтовья. А это второй. Селения же на этом берегу очень древние. О многих из них неоднократно упоминается и в летописях.

Дорога, прихотливо извиваясь, пошла вниз, через болотные перелески. Откуда-то доносился стук дятла. Большая птица с шумом поднялась с земли и исчезла за деревьями раньше, чем ее удалось рассмотреть.

Лес становился все гуще, но вдруг появилось возделанное поле.

Наконечник копья.

– Откуда пахота в лесной глуши?

– А это от деревни Мда. Она тут километрах в трех, левее – пояснил учитель. – На берегу Лахтинского залива.

Отряд несколько растянулся. Идущие впереди ребята остановились и горячо заспорили.

– Вот это дерево. Здесь и сворачивать надо…

– Ну и попадешь в болото. Я тебе толком говорю, что надо дальше идти…

– Куда же идти? – спросил Георгий Николаевич.

– Дело в том, – ответил Сорокин, – что на Гору-Городище ведет малозаметная тропа. Пусть ребята сбегают поищут ее, а мы пока отдохнем.

Парнишка в тюбетейке никуда не пошел. Уверенный в том, что сворачивать нужно именно здесь, он демонстративно разлегся на траве.

Было приятно присесть на ствол поваленного бурей дерева.

– А вы знаете, о Горе-то предание рассказывают, – заговорил Анатолий Яковлевич. – В старину, говорят, жили на этой Горе разбойники. Они грабили купеческие караваны, шедшие по озеру, а потом скрывались неизвестно куда. И никто не мог добраться до них. Свои сокровища – бочку с золотом – они опустили на дно небольшого озерка поблизости от Горы. Прошли столетия, не стало разбойников, а предание об их кладе не умирало. Местные жители решили осушить озеро и достать находящиеся в нем сокровища. И прорыли они канал, по которому вода стала уходить из озерка, и показалась даже из-под воды лежащая на дне бочка. Тут подошел к работающим проживавший на Горе колдун и спросил, какая будет его доля при дележе сокровища. «А ты работал? – спросили его. – Нет? Ну и проходи…» Рассердился колдун и ушел, а вода по его слову потекла обратно в озеро, затопила клад, и никто не смог его найти. Так и лежит он там по сей день.

– Интересное предание, – сказал Раппопорт. – Оно подчеркивает недоступность Горы-Городища.

^{Схема расположения убежища Горы-Городища.}

Солнце скрылось за тучами. Откуда-то потянуло холодноватым сырым ветром, а через некоторое время упали первые капли дождя.

– Кажется, придется немного помокнуть, – сказал Сорокин.

В это время вернулись ребята.

– Я же говорил, что тут сворачивать надо! – с победоносным видом сказал мальчик в тюбетейке.

Тропа то спускалась в болотистые низины, то вновь поднималась. Под ногами хлюпала вода. Разговоры умолкли, поскорее бы добраться до Горы-Городища. Как это часто бывает, деревья расступились внезапно, и появилась темная лесистая шапка.

^{С высоты Городища.}

Мокрые густые заросли покрывали склон горы и вместе с вековыми деревьями преграждали доступ к ее вершине. Ноги скользили. На полдороге попалась какая-то узкая площадка, опоясывающая склон. Остановились, отдышались.

Плоская, почти круглая площадка поросла высокими елями, густым подлеском, травами. В одном месте деревья расступались, и вдали стали видны гладь Лахтинского залива и домики на его берегу.

– Омда, – указал на них Сорокин.

– Омда? – переспросил Раппопорт. – Ведь вы же называли ее Мда.

– Правильно. Мы часто так зовем ее, чтобы было легче выговаривать. А настоящее-то название Мда.

Вдоль края площадки местами сохранились остатки вала.

– А вот здесь партизаны жили, – показал один из школьников на углубления, сохранившиеся под елями. – Тут у них землянки были.

– Партизаны? В войну?

– Да. Мой дядя Миша здесь скрывался. Их целый отряд был.

Укрепленное городище занимало, по-видимому, всю плоскую вершину горы. Однако попытки Раппопорта обнаружить здесь культурный слой не увенчались успехом.

– Странно, – сказал Павел Александрович. – Городище было укреплено, а культурного слоя нет.

Ниже, в юго-восточном направлении, под горой – плоская площадка. Там, где склон ее граничит с болотом, она перекопана широким рвом, который тянется от ближайшего озерка и уходит в болотные топи.

– А кто же этот ров выкопал? И конечно, давно, – заметил Раппопорт. – Но для чего и кому надо было отделять им подошву горы от болота? Неужели клад откапывали?

Между тем дождь прекратился. Развели на нижней площадке костер и стали сушить одежду.

Пока все были заняты, Раппопорт со свойственной ему настойчивостью продолжал в разных местах копать шурфы. К нему присоединился и Кривенко. Вскоре им удалось кое-что найти.

– Культурный слой здесь очень небольшой, – подошел к костру Павел Александрович. – Тем не менее найденные нами куски керамики говорят о том, что здесь жили люди еще в X–XI веках. А вот эти два куска рассказывают о том, что городищем пользовались и позднее… Но, по-видимому, в отличие от городища у Речицкого озера это городище не имело постоянного населения.

^{Обследование Горы-Городища.}

– Эти два городища использовались по-разному. Там мы видели укрепленное городище, с постоянным населением, с хорошим водным сообщением к озеру. Население, как можно предполагать, частью жило на берегу, примерно на месте деревни Стороженец, а частью в городище. Здесь же, на Горе-Городище – типичное городище-убежище. Местное население в нем не жило. Жители спасались здесь лишь в случае необходимости, да и то на короткое время. При этом скорее всего они располагались табором внизу, на этой достаточно просторной площадке.

– Да, вероятно, так оно и было, – сказал внимательно слушавший Сорокин.

– Взгляните, Павел Александрович, на карту, – Караев указал на лежавшую у него на коленях карту-десятиверстку, – ведь за теми вон болотами протекает река Желча. Выходит, что Гора-Городище находится примерно посередине между Лахтинским заливом и низовьем Желчи. Она, следовательно, могла служить убежищем для всего населения между заливом и Желчой. Не так ли?

– Совершению верно. Эта гора – типичный образец городища-убежища для всего окрестного населения.

– Нам, кажется, удалось узнать, в каких условиях здесь, на «обидном месте», жили наши предки, подвергаясь постоянным нападениям ливонских рыцарей.

Часовая стрелка приближалась уже к шести часам, когда тронулись в обратный путь.

– А что, если нам заглянуть в деревню Мда? – предложил Раппопорт. – Было бы интересно посмотреть на нее.

– Давай действительно зайдем. Сколько тут будет километров, Анатолий Яковлевич?

– Километра три-четыре.

Примерно в километре от деревни Раппопорт приметил в стороне от дороги небольшие курганы. Это тоже был могильник. Погребение было раньше обширнее, но, как рассказали в деревне, большую часть курганов распахали.

^{Дорога на Мду.}

– Уже третий большой могильник в этих местах, – сказал Павел Александрович. – Заселенность края прямо удивительная.

– А чем это могло быть вызвано?

– Скрещением торговых путей и оживленным движением по ним купеческих судов, а зимой обозов. Это облегчало сбыт местным населением своей продукции: хлеба, кож, мехов, льна…

– Вот почему так дрались за «обидное место», – сказал Караев. – Ну что же, все становится яснее, когда посмотришь своими глазами.

Деревня Мда разместилась на возвышенной части берега. Добротные избы, в которых выросло не одно поколение рыбаков и пахарей, зелень старых яблоневых садов с кустами смородины и крыжовника.

– Копнуть бы здесь, так, верно, нетрудно бы найти культурный слой XII, а то и более ранних веков, – сказал, глядя на деревню, Георгий Николаевич.

– Выходит, что это предки нынешних колхозников городище-то строили, – сказал Кривенко.

– Да, скорее всего так и было.

Наступал вечер, когда все, изрядно уставшие и голодные, вернулись в Островцы.

Закат на небе еще багровел, на озеро уже легли вечерние тени. В наступившем сумраке темнела полоса берега, возвышалась вдали ершистая шапка Горы-Городища. Вот скрылись огоньки Островцев, Подолешья. Темный массив Подборовского рога заслонил Гору-Городище…

В этот теплый вечер не хотелось уходить с палубы, жаль было расставаться с исчезавшими в темноте таинственными берегами.

– Да, замечательный край. С суровым климатом, не очень плодородной землей, да к тому же и жизнь тут была беспокойной… Поэтому и деревни здесь выглядят совсем не так, как в глубинных, более спокойных областях страны. Нет на домах ни затейливых наличников, ни резных причелин. Все строго, сурово, скромно, очень разумно. И люди здесь выглядят иначе. Длинные, узкие, почти иконописные лица. Неторопливая речь, плавные, спокойные, уверенные движения.

– К тому же край неистощимых археологических находок, – добавил Павел Александрович.

Впереди показались острова. На светлом по-северному небе темнели облака. Наступила ночь.

Глава IX
ТАК ВОТ КАКОВ ВОРОНИЙ КАМЕНЬ!

Из нее читатель узнает, как работали подводные художники и какая была погода в XIII веке

– Вороньим-то почему тот камень прозвали? – Николай Ксенофонтович погладил свою изрядно тронутую сединой раскидистую бороду. – Известно почему. Высок камень-то был, над лесом выдавался. Так вороны на нем собираться любили. Особенно по вечерам целыми стаями над ним летали. Вот и название свое получил – Вороний Камень.

– А по мне, сдается, иначе дело было, – сказал Алексей Леонтьевич. – Еще мальчонкой я был, так от стариков слышал, что враги всегда с того берега, из-за озера, нападали на нас. И немецкие рыцари, и швед, и литва… Как злые вороны, налетали они сюда. Так вот и камень прозвали Вороньим, потому что тут, вокруг него, нападенья-то были.

Этот разговор происходил в июле 1959 года на борту все того же ГК-201.

Катер шел к острову Вороньему. На этот раз в экспедиции участвовала и Вера Сергеевна Кузнецова, геолог. Высокая, стройная, со слегка подернутыми сединой, гладко зачесанными волосами. Она приехала из Ленинграда через Гдов, чтобы по пути ознакомиться с восточным берегом Чудского озера и осмотреть выходы красновато-бурого песчаника на берегах реки Кунесть.

На Теплом же озере она видела лишь низкие полузатопленные берега, скрытые высокими зарослями тростника. Нигде не было даже намека на возможные выходы песчаника.

– Неказистые здесь места, откуда тут быть песчаникам?

– Это ничего не значит, – улыбнулась Вера Сергеевна. – Залегания песчаника не зависят от современного рельефа местности.

– А скажите, пожалуйста, почему эти места так заливает? Ведь что ни год, то больше.

– Это явление хорошо известно, – Вера Сергеевна повернула к собеседнику свое худощавое лицо с внимательными карими глазами. – В течение многих столетий происходит медленное поднятие северной части Прибалтики. Поэтому постепенно перемещаются воды Чудского озера и затопляют берега в его южной части. По той же причине и древняя Узмень превратилась в большое Теплое озеро. Да и теперь вода продолжает прибывать.

Вера Сергеевна вдруг увидела оставленный кем-то у входа в кубрик кусок песчаника.

– А это у вас откуда?

– Это? Да, кажется, вчера у Вороньего острова водолазы со дна подняли, – ответил механик.

– Как подняли? Кто поднял?

Оказалось, что это был кусок красновато-бурого среднедевонского песчаника, выходы которого ее как раз и интересовали. Его нашли в Больших Воротах у огорков, то есть там, где находится та самая плата, которую приняли за остаток Вороньего Камня.

Вера Сергеевна была очень взволнована.

– А вдруг огорки, которые мы собираемся обследовать, состоят из того же песчаника? Гидрологи говорили, что острова Вороний и Городецкий были одним островом и что там, где находятся эти огорки, была суша. Теперь надо выяснить, что это за огорки.

^{Вера Сергеевна Кузнецова.}

Тем временем катер вошел в Большие Ворота и стал на якорь у отмеченного вехой места.

Сразу же на дно отправились аквалангисты. Все с нетерпением ждали их возвращения.

Таня Тюлина оказалась самой нетерпеливой. Быстро скинув штормовый костюм, она прыгнула в воду.

– Песчаник! – крикнула она весело. – Совсем такой же! – Подплыв к катеру, она швырнула на палубу небольшой темный кусочек.

Сомнений не было: в Больших Воротах, к северо-западу от острова Вороньего, находился выход красно-бурых среднедевонских песчаников. Вслед за Тюлиной на поверхности показался аквалангист Кепкало. Ухватившись за спущенный с катера трап, он передал на борт катера еще кусок песчаника. Всех охватило радостное волнение – вот-вот окажется, что именно здесь и находится Вороний Камень.

Но это было только началом. Вера Сергеевна потребовала произвести подводную топосъемку. Работа заняла несколько дней. Гидрологи и аквалангисты работали с большим подъемом, забывая об обеде и отдыхе. Большую помощь им оказывала вся команда ГК-201.

– Теперь все становится ясным, – подытожила Вера Сергеевна. – В Больших Воротах действительно находится мощный выход среднедевонского песчаника. В далекие времена этот останец[11]11
  Останцем называется то, что остается от какого-либо разрушенного массива.


[Закрыть] мог быть огромным. Вернее всего, это был высокий холм с крутыми обрывистыми склонами, местами поросший кустарником и травой. Виденные мною выходы песчаника у Кунести достигают восьми метров, а на западном берегу Чудского озера, у деревни Калласт, высота песчаникового холма около двенадцати метров. Я предполагаю, что здешний выход коренного песчаника возвышался на двенадцать-пятнадцать метров и мог служить прекрасным ориентиром. А огромные гранитные валуны, подобные тому, который вы искали, встречаются только значительно севернее, например на Карельском перешейке.

– Неужели он мог так быстро разрушиться? – спросил кто-то.

– Безусловно. Песчаник ведь легко поддается выветриванию. Особенно сильно стали на него воздействовать подступившая к его подножию озерная вода, весенние ледоходы. Вчера мы с Таней закончили составление плана основания этого останца, – продолжала Вера Сергеевна. – Вот что получилось. – Она развернула аккуратно сделанный чертеж. – Вот смотрите. Его длина почти равна ширине. Площадь около сорока тысяч квадратных метров. На нем отчетливо видны следы работы озерных вод. Можно смело утверждать, что семьсот-восемьсот лет тому назад площадь его основания была еще больше…

Так вот он, древний свидетель Ледового побоища, его современник!..

^{Останец Вороньего Камня с прилегающей к нему кладкой на дне Теплого озера.}

Уже наступила ночь, а в избе Саловых далеко за полночь светились окна. Вновь и вновь перечитывали летописное описание Ледового побоища, вновь и вновь сличали его с восстановленными экспедицией очертаниями берегов древней Узмени, обсуждали предположения ученых, утверждавших, что Вороний Камень находится у острова Вороньего.

Ведь еще в 1899 году в своем докладе на X археологическом съезде в Риге А. И. Бунин говорил:

«Вороний же Камень существует и в настоящее время под названием Воронея острова и находится в южной части собственно Чудского озера, в 400 саженях к северу от Гдовского берега, в 5,5 версты к северо-западу от погоста Кобыльего Городища и в 7 верстах от западного (Суболичьского)[12]12
  Пояснения курсивом авторов.


[Закрыть] берега Чудского озера».

^{Вороний Камень. Реконструкция В. С. Кузнецовой.}

К мнению Бунина присоединился в 1951 году военный историк Н. И. Беляев. Он высказал при этом весьма важные соображения:

«Само расположение острова (речь идет об острове Вороньем) очень выгодно с военной точки зрения. Он прикрывает направления от Дерпта (ныне Тарту) и на Новгород и на Псков. Первое проходит от Дерпта через Вороний остров, а затем по реке Желче и ряду связанных с ней рек ведет к Новгороду. Второе направление идет от Дерпта на юг, берегом Чудского озера, затем по Теплому озеру и далее Псковским озером выводит к Пскову… Таким образом, куда бы ни решили ливонцы двинуться – на Псков или на Новгород, они прежде всего сталкивались с необходимостью преодолеть сопротивление русских войск у Вороньего острова».

– битва произошла у «Воронея Камени», который находился на Узмени;

– Вороний Камень стоял на восточном берегу Узмени, так как разбитого врага русские воины преследовали «по леду», а бежать обратно он мог только на запад;

– преследование врага продолжалось на протяжении семи верст;

– остатки немецко-рыцарского войска спаслись на Суболичьский берег, находившийся, по-видимому, примерно против места битвы.

Высокий, неприветливый, крутой холм. Подобно огромному утесу, стоял он на оконечности вдававшегося в Большие Ворота мыса. Все, кто проплывал летом мимо этих поросших вековым лесом берегов или проезжал вдоль них по льду зимой, еще издали видел его вершину.

В Больших Воротах…

Над наиболее оживленным торговым путем, проходившим в те времена именно тут, через Большие Ворота.

Да, несомненно, мы правы, это и есть летописный Вороний Камень. Наконец-то мы у цели!

Весть о том, что удалось обнаружить Вороний Камень, быстро облетела окрестные деревни. Каким-то образом об этом узнали команды теплоходов и буксиров, курсировавших на Теплом озере. Уже на второй день, когда ГК-201 и «Судак» стояли на месте работ в Больших Воротах, участников экспедиции приветствовал капитан проходившего мимо теплохода «Лермонтов».

– Желаем успеха! – прокричал он в рупор, а стоявшие вдоль борта пассажиры махали платками и шапками.

А дел, и притом весьма срочных, оставалось очень много. С самого раннего утра до наступления темноты в Больших Воротах царило небывалое оживление.

Необходимо было составить план основания Вороньего Камня и остатков валов, находившихся на дне. Аквалангисты были вооружены всем необходимым для этого: герметически закрытый компас, специально приспособленный для подводного фотографирования фотоаппарат в боксе и пленки высокой чувствительности, мерная лента, подводные прожекторы, буйки, легкий теодолит и многое другое…

И тем не менее буквально с первых же шагов появились, казалось, непреодолимые препятствия.

Началось с попыток Владлена Ивановича сфотографировать сохранившиеся около Вороньего Камня остатки валов. Вода была настолько мутной, что это оказалось невозможным. Мощный луч подводных прожекторов бессильно упирался в сплошную завесу планктона.

^{ГК-201 в Больших Воротах.}

– Да, это не Черное море… – сказал Ягунов, председатель секции подводного спорта Ленинградского клуба ДОСААФ.

– А что, если вместо фотографирования мы будем делать зарисовки? – не совсем уверенно предложил Рэм Стукалов.

Он был чемпионом Союза, к его мнению аквалангисты всегда внимательно прислушивались, но сейчас его предложение показалось нелепым.

– Рисовать под водой? Разве этим кто-нибудь занимался? И как рисовать?

– Как рисовать под водой? – ответил Рэм. – Очень просто. Вместо бумаги надо взять кусок фанеры. Никаких прожекторов не надо – они слепят. Конечно, это будет только самый общий набросок… Иначе нельзя. Да и то придется ведь все больше ощупывать, чем разглядывать. Там почти темно и руку-то с карандашом можно рассмотреть только с трудом. В таких условиях много не нарисуешь. Ну а потом, вечером, можно будет переносить эти наброски на бумагу, попутно, конечно, дополнять их подробностями, которые удастся запомнить…

Было совершенно тихо, когда утром следующего дня ГК-201, рассекая зеркальную гладь озера, направился к острову Вороньему. Белые кучевые облака отражались в голубой воде. Но такой была только озерная даль, а вода оставалась все такой же мутной, зеленоватой, дна совершенно не было видно.

Еще с вечера Рэм нарезал несколько кусков фанеры. Карандаши приспособили под наручный ремешок компаса. Кто-то предложил использовать под водой не обычный карандаш, а чернильный. Эта мысль показалась всем блестящей.

Вот и остров Вороний. Катер медленно входит в Большие Ворота и бросает якорь над Вороньим Камнем. У борта, там, где спущен трап, собрались не только аквалангисты, но и экипаж катера. Стукалов готов к спуску. Не теряя времени, он скрывается под водой…

Не прошло, однако, и двух минут, как на поверхности появилась фанера, а следом за ней вынырнул и Рэм.

– Еще не приспособился, – смеясь, объяснил он. – Фанера все время вырывается из рук.

Примерно через полчаса Стукалов показался вновь и, подплыв к катеру, поднялся на палубу. Все столпились около него.

– Вот, – сказал он, подавая Караеву мокрый лист фанеры.

– Да тут ничего не понять, – проговорил Георгий Николаевич. – Здесь только какие-то чернильные пятна, а на обороте… на обороте… я что-то не пойму.

– Это только начало – сами увидите. Вот на этой стороне действительно только чернильные пятна, это я пробовал работать чернильным карандашом. Он совсем под водой не годится. Расплывается, едва до доски дотронешься, и в воде очень быстро растворяется. От него даже, вроде как от папиросы, струйка дыма получается. Только тоньше, конечно. А вот с этой стороны я обычным карандашом для себя заметки сделал. Могу хоть сейчас сесть и нарисовать их на бумаге.

^{Зарисовка под водой кладки у острова Вороньего.}

Зарисовать под водой можно, конечно, только внешний вид валов и материал, из которого они сложены. А весь план их расположения пришлось «вынести на поверхность воды».

Аквалангисты и водолазы буйками, вехами обозначили опорные точки валов. Ну а дальше гидрологам на лодках уже нетрудно было при помощи теодолита и мерной ленты сделать съемку, как на суше.

Когда Стукалов закончил свой рисунок, то сперва он разочаровал всех. Вместо аккуратной кладки, которую почему-то представляли себе «сухопутные» участники экспедиции, – беспорядочное нагромождение камней-валунов, известняковых плит, глыб песчаника, лишь отдаленно напоминавшее вал. Оказалось, что под водой сохранились не валы, а лишь их каменная основа. Да и та была в значительной части разрушена. Подобные валы создавали новгородцы при возведении укрепленных городов. Каменная основа вала была такая же, что и у Вороньего Камня. Строители засыпали «фундамент» землей и песком, а сверху ставили крепкий частокол из заостренных бревен. Так было, по всей вероятности, и в данном случае. Казалось весьма возможным, что экспедиция обнаружила остатки старого городца, о существовании которого догадывался Паклар. В таком укрепленном городце мог помещаться гарнизон небольшой пограничной заставы или постоянный наблюдательный пост. С вершины Вороньего Камня можно было не только полностью контролировать движение судов в Больших Воротах и в устье реки Желчи, но и хорошо просматривать озерные подступы со стороны западного Суболичьского берега Узмени.

Невольно вспоминалось предание о Вороньем Камне, как страже порубежных новгородско-псковских земель. Сторожевая служба, которую несли у Вороньего Камня русские воины, стала в поэтической форме приписываться самому Вороньему Камню.

Ежедневно выходили катера ГК-201 и «Судак» с аквалангистами и водолазами. Постепенно на бумаге появлялся план примыкавшего к Вороньему Камню древнего сооружения. Оно имело очертания неправильного многоугольника, одной стороной которого было основание Вороньего Камня. Все ясней становилось, что сооружение вала, кроме оборонного значения, могло иметь своей целью и ограждение Вороньего Камня от наступавших озерных вод, из года в год все более заливавших берега Городецкого острова и угрожавших превратить его западную часть в остров. Это могло произойти примерно в XV веке, то есть вскоре после того, как Вороний Камень последний раз упоминается в летописи 1463 года. Именно тогда на месте современной деревни Кобылье Городище был построен одновременно с перенесением туда с Озолицы церкви Михаила Архангела Новый Городец.

Филологи, уточняя происхождение названия Вороньего острова, пришли к выводу, что остров Вороний получил свое название от стоявшего на его мысу Вороньего Камня. Камня давно уже нет, и его основание затоплено озерными водами, а остров, на берегу которого он когда-то стоял, сохранил название Вороний. Ведь и название Кобылье Городище происходило от протекавшей у деревни речки Кобылки; Подборовье – от соснового бора, росшего на возвышенности, где была основана деревня, маленький островок, возникший в устье реки Самоловки, стал называться Самоловец, а когда северная оконечность мыса Сиговец отделилась от суши промоем, образовавшийся островок получил название Сиговец.

На веху, отмечавшую местонахождение Вороньего Камня, водолазы прикрепили большой плакат с надписью: «Вороний Камень здесь!!!»

Работа продолжалась. К западу от Вороньего Камня, в непосредственной близости от него, находилась сиговица, так что у Вороньего Камня никакое войско развернуться в боевой порядок не могло.

С этой сиговицей было немало хлопот, и даже зимой, в самые трескучие морозы, Таня Тюлина приезжала сюда, чтобы наблюдать за ней.

А однажды был такой случай. Водолаз, исследовавший дно в одном из самых глубоких мест южнее острова Станок, неожиданно для себя провалился, как он потом рассказывал, в яму. Прежде чем он смог понять, что с ним происходит, какая-то сила подбросила его кверху, и он оказался на поверхности. Затем он снова погрузился в воду, но яму найти уже не смог. Лишь позднее стало ясно, что водолаз был выброшен сильной струей грунтовых напорных вод.