Текст книги "Загадка Чудского озера"

Автор книги: Георгий Караев

Соавторы: Александр Потресов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава VI
О ЧЕМ РАССКАЗАЛИ КУРГАНЫ

Глава эта не дает точного ответа, кому именно принадлежала отрубленная голова

Суровая земля Псковщины хранит следы далекого прошлого, историю своего народа.

Как часовые западных рубежей Древней Руси высятся стены и башни крепостей-кремлей Пскова и Изборска, Порхова и Гдова, Острова и Иван-города. На давно уже заброшенных, но когда-то оживленных шляхах и озерно-речных путях стоят охранявшие их мощные городища. Много веков тому назад это были укрепленные городцы. О многом могли бы рассказать их валы.

Здесь жили наши предки, ни на кого не нападали, но, когда нужно было, брались за копья и топоры, отражая вражеские нападения.

Историки и археологи бережно, шаг за шагом восстанавливают очертания давно исчезнувших городов, остатки жилищ. Находят следы быта, ремесел, культуры.

^{Иван-город. Крепость.}

Не менее интересны и древние захоронения – курганы и жальники. Их местное население зовет «могилы». Много их разбросано вдоль рек, на песчаных побережьях озер и около таких же древних, как и вся эта земля, селений. А сколько их сейчас распахано и застроено!

Кажется, что вся эта порубежная земля пропитана кровью многих и многих поколений.

Сколько здесь было битв и сражений! Но самым ярким, конечно, было Ледовое побоище. По дошедшим до нас письменным источникам – русским и ливонским, битва это была исключительно ожесточенной, и с обеих сторон пало много воинов.

Следовательно, одним из главных признаков места этой битвы могла быть братская могила погибших ратников.

Сперва казалось, что найти эту могилу легко. При первом же посещении Самолвы Караеву показали на жальники за северной окраиной деревни.

– Могилы воинов Александра Невского? – говорил старик Салов. – Когда еще мальчонкой был, помню, ученые тут раскопки производили. Кости большие очень нашли – высокие были в те времена лю-ди-то…

Рассказы об огромных костях слышны повсеместно. И почему-то обязательно говорят о берцовой кости. Когда ее примеривали, приложив к своей ноге, колено получалось чуть ли не на целую четверть выше, и весь рост представлялся гигантским. Раскопки же показывают, что в IX–XIII веках люди были мельче современных.

А в Чудской Руднице дед Журов, показывая курган, назвал его тоже могилой воинов Александра.

Затем почти повсюду у озерных берегов находились могильники, и народные предания связывали их с Ледовым побоищем.

Даже в далекой Раскопели на берегу Лахтинского залива, неразборчивые надписи на каменном кресте в часовне считают именами павших в битве воинов Александра Невского.

Сперва это казалось непонятным и вызывало недоверие к легендам.

– Чем больше таких могил, тем меньше веры в то, что именно данная – настоящая.

Как же все это проверить? Единственный выход – брать лопаты и копать.

Первыми решили обследовать жальники в Самолве. Когда-то, по рассказам Салова, они находились на поляне, окруженные лесом. Теперь деревья повырублены. На могильник надвинулись деревенские постройки.

Раскопки вели археологи Станкевич, Раппопорт и Голунова; им помогали старшеклассники местной школы.

^{Инга Константиновна Голунова.}

Жальниковое захоронение с врытыми наполовину в землю огромными валунами, поставленными вертикально, является, очевидно, прототипом более позднего захоронения в склепе.

Первая же могила оказалась очень интересной. Это было женское погребение с богатыми украшениями. Серьги, кольца, браслет, ожерелье из золоченых бус, нанизанных на проволоку с подвешенными к ней десятью монетами. Монеты – восточные диргемы 925–997 годов и англосаксонские – 978-1016 годов.

Находка эта, хоть и не была захоронением воина, важна как подтверждение того, что места эти лежали на путях сообщения с Западной Европой и азиатским Востоком, а население этих мест было богатым. Это объясняет стремление Ливонского ордена к захвату «обидного места».

В других могилах также находили разные украшения и предметы обихода, но все они относились к более ранней эпохе – до Ледовой битвы.

Наконец откопали погребения XIII века. Это были главным образом мужские захоронения. Мужчин в те времена обычно хоронили или совсем без вещей, или их было немного: пряжка пояса, кресало (огниво), следы тризны – остатки глиняной посуды.

Некоторые скелеты носили следы насильственной смерти.

В жальнике, огражденном восемью крупными валунами, лежал скелет высокого человека ростом около 190 сантиметров. Он умер молодым – все зубы у него были целы. С левой стороны череп пробит сильным ударом острого оружия. Около черепа – небольшой сосуд темного, почти черного цвета. Сосуд из глины с примесью мелкого песка.

– Сильный был человек, – сказала Таня Тюлина, зарисовавшая положение костяка. – А может, это воин Александра Невского?

– Александра Невского? – переспросил непременный участник всех раскопок Салов. – Нет, те куда больше ростом.

– А вы когда их видели? – спросил Караев.

– Как когда? Когда тут могилы рыли… Сам мальчонкой бегал смотреть.

– Сколько же вам лет тогда было?

– Да лет семь… Точно не помню.

Тут же примерили, какого роста мог быть в те годы сам Алексей Леонтьевич, и сразу стало ясно, почему в его воспоминании костяки представлялись такими огромными.

– А и впрямь, – смутился Салов. – Сам-то ведь я еще маленьким был…

– Ну вот видите. Относительно того, что это один из воинов Александра Невского, доказательств нет. Но и опровергнуть это нельзя. Судя по керамике – глиняному горшку, похоронен он примерно в XIII веке. Весьма вероятно, что это один из местных жителей, павший при отражении набега ливонцев. А может быть, даже и участник Ледового побоища.

^{На раскопках.}

Братская могила еще не найдена, но большое число могил воинов Александра, разбросанных в разных местах, возможно, говорит о том, что местных жителей, погибших в Ледовой битве, родные хоронили в своих селах.

Надо копать дальше.

Еще один жальник. Четыре валуна образуют правильный квадрат. На глубине одного метра совсем неожиданная находка.

Один череп.

Судя по сохранившемуся шейному позвонку, голова была отрублена одним сильным ударом меча или топора. С левой стороны на черепе еще одно повреждение.

Кому мог принадлежать этот череп? При каких обстоятельствах человек был обезглавлен?

Ответа не было. Однако следы тризны в насыпи рассказывают о том, что воин погиб в честном бою и был похоронен с почетом.

На помощь приходит фантазия.

Среди русских воинов рубится доброволец с острова Городецкого. Многие из этого рыбацкого селения пошли под знамена Александра Невского защищать свои домашние очаги от лютого врага.

Рыцарский меч пробил баранью шапку, кровь заливает лицо, но боец из последних сил вонзил рогатину в брюхо коня, и тот вместе с рыцарем валится на лед. Товарищи добивают поверженного врага, но среди них уже нет того, кто его повалил. Когда отважный ополченец, подавшись вперед с рогатиной, наклонился, на него обрушился второй удар. Рыцарь изо всей силы ударил его мечом. Удар был настолько силен, что отсек ополченцу голову. Тело рухнуло на лед, а голова откатилась в сторону.

Сеча продолжалась. Валились кони и рыцари. Все перемешалось, а когда битва закончилась, никто уже не смог найти среди наваленных в беспорядке тел тело того, чья голова лежала полузатоптанная в снегу. Мало ли удалых голов скосили тяжелые мечи псов-рыцарей?

Голову бойца с трудом опознали односельчане.

На Городецком острове в те времена не хоронили. Остров был сырым, а вешние воды порой частично заливали его. Умерших отвозили на материк и хоронили за дюнами, на поляне, среди векового бора.

Здесь родные и боевые товарищи предали земле голову своего храброго земляка и справили по нему тризну…

Может быть, все это было и не так или не совсем так. Но могло быть и так.

Погребения в Самолве могли принадлежать местным жителям, павшим в бою. Но где же братская могила?

Может быть, это большой курган у Чудской Рудницы? Он находится недалеко от берега, около того места, где под воду ушла старая Чудская Рудница. Мимо него с наступлением холодов прокладывался зимник, по-местному – зимняя путища. Очевидно, здесь должен был идти со своим войском Александр Невский в Псков после победы на льду. Народные предания называли этот курган «братской могилой Ледового побоища».

В один из жарких июльских дней к пристани подошел новый теплоход, недавно получивший имя «Александр Невский». На пристань сошла большая группа старшеклассников 729-й московской школы. Последним ступил на пристань высокий плотный мужчина с приветливым взглядом прищуренных от солнца глаз.

– Слесарюк, – коротко представился он Караеву. – Вот возглавляю это войско, – он кивнул на ребят, сгрудившихся около сложенного на траве багажа.

Ребята прибыли для участия в работах экспедиции и очень обрадовались, узнав, что они будут раскапывать большой курган.

– Вот это здорово!

– А когда начнем копать?

– А оружие там найдем?

– Настоящий курган? А какого он века?

От ребят не отвяжешься, пока не расскажешь им все, что известно о Ледовом побоище, Александре Невском и обо всем, что сделала здесь экспедиция.

Народу для раскопок оказалось слишком много, поэтому ребят пришлось разбить на две смены. При этом начались большие споры – каждому хотелось попасть в первую смену, чтобы первым вонзить в землю лопату.

– Вот здесь самое место, где костей много лежит, – показал Журов на южный покатый склон кургана.

– Странно, что это место не совпадает с серединой кургана, – заметил Георгий Николаевич.

– Это бывает в том случае, – ответила Голунова, – если курган старше, чем захоронения на южном склоне. Их могли сделать позже у уже готовой насыпи, поэтому курган и вытянут к югу.

Костей действительно оказалось очень много. Скелеты стали попадаться почти у самой поверхности, под слоем дерна. Чем глубже, тем их было больше. Но по найденным вещам ясно было, что это не XIII век. Один из черепов держал в зубах псковскую медную монету XV века. Были и другие псковские монеты. У двух костяков оказались хозяйственные ножи. Один лежал у пояса, а другой – под головой. Некоторые скелеты носили следы насильственной смерти, но погребены они были в разное время.

Раскопка кургана – это не работа землекопа. Лопатой пользуются очень мало, а если и приходится пускать ее в дело, то каждый комок земли несколько раз перебирается руками. Когда же показываются кости или иная находка, то вся работа ведется небольшими ножами и кистями. Бережно, по миллиметру, счищается земля, не трогая находки. При этом непрерывно ведутся замеры, фотографирование, описание и зарисовки. Весьма важно установить не только то, что лежало в могиле, но и то, как оно было положено. Это очень медленная, кропотливая работа.

Раскопка середины кургана показала более древние захоронения, но и это не было братской могилой. Здесь были похоронены и мужчины и женщины. Кладбище, очевидно, принадлежало одному из водьских племен. Возможно, что здесь могли быть похоронены некоторые добровольцы из местного населения, павшие во время Ледового побоища и опознанные своими близкими. Может быть, это и послужило основанием легенды о братской могиле.

Когда же ливонцы разрушили на острове Озолица церковь Михаила Архангела и псковичи перенесли ее на Новый Городец (Кобылье Городище) в 1462 году, то там появилось новое кладбище. Туда стали свозить покойников со всего прихода, и в кургане у Чудской Рудницы хоронить перестали.

Пока школьники раскапывали курган, аквалангисты обследовали затопленную водой старую Рудницу. На дне озера нашли колодцы, фундаменты домов и сараев.

В камнях фундаментов подводники ловили огромных налимов.

У кургана и на берегу у старой Рудницы часто собирались колхозники, возвращавшиеся с полевых работ. Никифор Васильевич Батанов рассказал о прошлом своей деревни:

– Деревня наша стоит здесь испокон веков. Каргей называлась, может, попервоначалу и вовсе не имела имени. Поселок-то небольшой был, первый, можно сказать, в здешних местах. Жили рыбным промыслом. Часто беду терпели – очень из-за озера нападения донимали. Не раз жгли нашу деревню. Когда могли, отбивались, а когда в лес спасались. Затопило озеро те места, где мы жили. Вот и переселились подальше от воды-то. А название наша деревня получила от Ледового побоища. Деревня-то еще на своем прежнем месте стояла в ту пору. И Вороний Камень неподалечку у Вороньего острова стоял. Большенный, говорят, был. Вот там, за островом.

^{Чудская Рудница.}

Но где же братская могила?..

Пробовали копать высотку у деревни Путьково, там, где стояла некогда пограничная застава. Зовут это место Могилы. Копали на этот раз ребята 46-й московской школы. Тоже нет. Новые захоронения, и только детские. А холм естественного происхождения.

Таким же оказался холм Старые Могилы у деревни Заходы.

Могильник у селения Пнево показал захоронения XIV–XV веков.

Чем дальше продолжались поиски, тем ясней становилось, что братской могилы Ледового побоища на берегу нет. Да оно и понятно. Поднявшиеся воды озера давно, верно, затопили ее.

Об этом можно услышать и от стариков.

– Ледовое побоище было у Вороньего Камня, – рассказывал Александр Егорович Егоров из деревни Таборы, – а могилы невские теперь под водой схоронены.

Озеро давно размыло могильные насыпи, и мелкий песок покрыл те места, где спят вечным сном русские ратники…

Глава VII
ПЕРЕД РАЗГАДКОЙ

В ней рассказывается о том, что Вороний Камень как будто бы уже найден и в то же время его еще нет

Дни выдались теплые, солнечные, и участники экспедиции нередко задерживались на озере до позднего вечера.

Так было и в этот день.

Темнело, ночные тени легли на озерные берега, когда ГК-201, возвращаясь на свою базу в Самолву, вошел в устье Самоловки. Было как-то особенно тихо, как это часто бывает летними вечерами. И даже приглушенный стук двигателя не нарушал, а как бы подчеркивал эту тишину.

Беловатый туман вечерней росы низко стелился на полях. Над ними горбились темные силуэты стогов сена, походившие на спины каких-то диковинных гигантов древнего мира. Гиганты вымерли, но кости их иногда находят в этих местах. Впечатление усиливалось тем, что временами вдруг начинало казаться, что катер стоит на месте, а движутся они, эти неизвестные существа.

Наступила ночь, когда все сошли на берег. Деревня спала. Только в стороне клуба слышались голоса. Экспедиционная молодежь – аквалангисты, гидрологи, водолазы – торопилась поскорее добраться до школы чтобы поужинать и, может быть, успеть еще потанцевать.

Георгий Николаевич шел медленно. Он устал. И не только от изнуряющей жары этого засушливого лета. Мысленно он подводил итог тому, что сделано за день, и сопоставлял это с общим объемом работ.

Вот и еще день прошел, похожий на предыдущие. Полный интересной поисковой работы, полный надежд и опять принесший разочарование.

Правда, многое уже раскрыто. Найдена причина образования сиговицы. В этом месте на дне озера находятся мощные ключи.

Подняты со дна многочисленные остатки деревьев. А это значит, что раньше здесь была суша – острова Озолица и Городецкий, что во времена Ледовой битвы на островах росли еловые, березовые и сосновые леса. А около воды – густые заросли ивняка.

«Что же это такое? – в который уж раз спрашивал себя Караев. – Ведь осмотрена вся береговая полоса, облазили под водой всю восточную часть Теплого озера, где семьсот лет тому назад должен был возвышаться легендарный Вороний Камень. Легендарный? Неужели и в самом деле этот Камень не что иное, как легенда?

Легенда может в отдельных случаях, хоть и редко, оказаться вымыслом. Но здесь, кроме многочисленных легенд, есть и летописные тексты, где почти с протокольной точностью говорится об этом Камне как о чем-то всем известном, обычном, привычном каждому. Нет ни малейшего сомнения в том, что семь веков тому назад Вороний Камень существовал.

Неужели что-нибудь пропустили в этой мутной воде?

Скоро заканчивается время работ этого года, а надо опять искать и искать… Но где искать? В новых местах – нет смысла. Если он есть, то где-то здесь, поблизости. Опять провести всю работу сначала? Не успеем в оставшийся срок».

^{Испытания металлоискателей. Сконструированы Лен. Гос. Университетом.}

Караев подошел к дому. Скрипнув калиткой, он вошел в сад, затем тихо отворил дверь. Пахнуло теплом жилого дома. Все спали.

В своей комнате он увидел на столе заботливо приготовленную Дарьей Семеновной крынку молока и ломоть черного хлеба.

Снимая плащ, он как-то особенно ощутил охватившую его усталость. Собираясь поужинать, Георгий Николаевич заметил листок белой бумаги, придавленный камешком. Рядом темнел небольшой сверток.

Это была записка от археолога Инги Константиновны Голуновой.

«Георгий Николаевич! При обследовании острова Городецкого на его южном берегу нами обнаружена древняя керамика. Завтра мы продолжим там наши работы. Прошу дать в помощь несколько человек молодежи».

К записке был приложен небольшой матерчатый мешочек с находками.

Георгий Николаевич быстро взглянул на часы. Было далеко за полночь. Поздно, но возможно, что Павел Александрович еще не лег.

Грузовик был походным домом археологов. Здесь под прочным брезентовым верхом они разбирали и хранили свои находки, вели рабочие дневники, ночевали.

Павел Александрович не удивился. Высыпав на лист бумаги куски керамики с острова, он молча, очень внимательно их пересмотрел и отложил в сторону несколько штук.

– Нас можно поздравить. Эту керамику можно датировать XIII веком.

– Замечательно! Подтверждаются местные легенды. Значит, поселение на острове существовало во времена Ледового побоища?

– Да, это очевидно. К сожалению, сейчас наиболее доступным остается только южный берег, остальная часть острова затоплена или покрыта густым кустарником на болоте. Там не только невозможно производить раскопки, но туда даже и не пробраться.

– Но ведь если нашли одно поселение, то весьма возможно, что на таком большом острове могли быть еще и другие. Как вы думаете?

– Полагаю, что это вполне возможно. Инга Константиновна взяла с собой сегодня двух ребят из местной школы. Этого, понятно, маловато для раскопок.

– Я пошлю к ней гидрологов с Таней Тюлиной.

На следующее утро, чтобы не нарушать намеченных на день подводных работ, группу археологов на остров Городецкий отправили на вертолете. Перелет занял всего несколько минут.

Вертолет прошел вдоль южного берега острова, напоминавшего огромную изогнувшуюся змею. Сверху особенно ясно было, что над водой оставалась лишь узкая полоса южного берега. Северная, заросшая часть острова совсем уходила под воду. Кусты росли в воде или были окружены высокими болотными травами.

Инга Константиновна показала место, где следовало приземлиться, но летчик побоялся посадить тяжелую машину на сырой, местами болотистый грунт острова. Когда до земли оставалось меньше метра, все, кто был в кабине, просто выскочили через открытую дверь.

Место, на котором было обнаружено древнее поселение, находилось в средней части острова. Раппопорт внимательно осмотрел берег.

– Поселение стояло на берегу залива, – сказал он, закончив осмотр. – Теперь большая часть его территории затоплена озерными водами. Вот, посмотрите, здесь, на самом берегу, вода уже размыла культурный слой. Он исчез. То же мы видели, например, в деревне Чудская Рудница. По сути дела, осталась незатопленной только северная часть деревни.

– Время датировки остается XIII век?

– Да. Вот эти образцы керамики, – он нагнулся и поднял только что вынутые из культурного слоя новые черепки, один из которых был с венчиком, то есть являлся верхним краем сосуда, – определенно XIII века.

Остатки поселения лежали всего лишь в шестидесяти сантиметрах от поверхности земли. Но глубже копать становилось трудно. В раскопе сразу же появлялась вода.

Все же поселение на острове найдено, это еще одно из звеньев для уточнения расположения «обидного места». Теперь интересно бы на это место привести стариков: возможно, что-нибудь и вспомнят.

^{Топонимы острова Городецкого.}

На следующий день археологи пригласили дедов поехать с ними на ГК. Пришли Яхнов, Романов и Салов. Пока катер легко скользил по гладкой как зеркало поверхности Самоловки, на палубе у капитанской рубки начались рассказы. Беседы такие не зря вели именно у рубки. Тогда в них мог участвовать Кривенко, а он к этому времени стал необходимым участником всех поисковых работ.

Оказалось, что никто не слыхал, чтобы на Городце (так по-местному называется Городецкий остров) были поселения. А вот о том, как переселялись с этого острова люди, рассказал Романов. Федор Николаевич работал в Самолве столяром на местном рыбосушильном заводе, а жил в Руднице. Работами экспедиции он интерес совался чрезвычайно, так как любил всякую старину, а историю своего края особенно. Он часто заходил в штаб экспедиции поговорить «на научные темы».

^{Федор Николаевич Романов.}

Среднего роста, с редкой русой бородкой на немолодом морщинистом лице, он стал вспоминать:

– Говорили старики, что с этого острова деды ихние выселились. Теперь об этом только в названиях деревень память осталась. Вот, к примеру, деревня Таборы откуда свое название ведет? Выселились, значит, на берег и стали там табором, а когда обстроились, так за деревней название Таборы и осталось. А другие подались дальше – за мох. Вот и стала деревня называться Замошье. А еще, говорят, высадились на берег, да тут и осели. «Теперича строиться здесь будем», – заявили. Ну, потом это слово «теперича» переделали в Тетерицу – такая деревня тут была, да в войну немец ее спалил. Нет ее сейчас. Вот и Самолва тогда же возникла. Самовольно, значит, выселились туда… Но некоторые говорят, что очень рыбное это место было. Сама рыба ловилась. Оттого и речка теперь Самоловка зовется и деревня по ней – Самолва.

– Много, видно, народу жило на Городце, если, переселяясь с него, несколько деревень основали, – заметил Раппопорт.

– А ведь Городецкий остров тоже свои названия имеет, – сказал Алексей Леонтьевич Салов. – Вот, к примеру, перед нами сейчас Восточный наволок, а рядом место – Муры называется. А самый восточный конец острова Липовец зовется…

– А здесь остров промоем на две части делится, – добавил Павел Никитич Яхнов, работавший раньше бакенщиком. – Ров тут раньше был или ручей.

– Это, Павел Никитич, не то. Это теперешнее. Пройдет время, промой этот проливом станет, и будет не один, а два острова. Вон как разделились на Озолице-то Станок и Лежница…

Катер шел вдоль южного берега острова.

– Вот тут, за промоем, средняя часть острова, Городец называется, – продолжал Алексей Леонтьевич, – а за ним Паствище начинается…

– Верно, Пастбище? – переспросил Павел Александрович.

– Нет, Паствище зовется. Ну а дальше, там вот, – показал он на западную, поросшую густым ивняком оконечность острова, – Выгонец.

– А про Северный наволок-то ничего не сказал, – проговорил Павел Никитич.

– Это огорок-то? Так то на другом берегу, – возразил Салов. – Да к тому же по-разному называют. Кто наволоком, а кто огорком.

Слушаешь стариков и удивляешься: до чего же обжитой был этот остров, если даже на этом полузатопленном кусочке его и поныне существует так много разных названий!

Катер стал приближаться к Вороньему острову.

– Вот и про этот остров старики рассказывали, – задумчиво, как бы уйдя в глубь далеких воспоминаний, проговорил Федор Николаевич. – Рыбачили мы здесь с дедом моим. Вот дед-то и говорит мне: «А ты знаешь, на каком месте мы сейчас находимся? Тут, – говорит, – под водой Вороний Камень схоронен». И показал он мне место на Больших Воротах, где лежит Вороний Камень. Теперь на этом месте веха поставлена. Вон она, над водой виднеется.

Всем присутствующим веха была хорошо знакома. На этом месте захватил участников экспедиции пронесшийся над озером смерч. Здесь же были найдены на дне остатки какого-то сооружения.

– Так вот что говорил мой дед про Вороний Камень, – продолжал свой рассказ Романов. – Есть на бурном на Чудском озере Вороний остров, а у того острова Вороний Камень лежит. Высок, говорят, был он, Камень-то этот. С этого Камня с Вороньего Александр Невский своим войскам команду подавал. Проходили, одначе, годы. Размывали озерные волны Вороний Камень, и он медленно стал опускаться на покой в воду. Так и лежит он там поныне. Только по-прежнему, как и встарь, стоит он на страже родной земли нашей. Не раз пытались в старину вороги переправиться через озеро и напасть на порубежные псковские земли. Поднимался тогда со дна озера великан – Вороний Камень, сдвигались острова, и гибли раздавленные между ними враги.

Федор Николаевич замолк. На палубе воцарилось долгое молчание.

– А что, действительно в Больших Воротах лежит большой валун? – первым нарушил молчание Раппопорт.

– Огорок там, – ответил Яхнов.

– Там, говорят, громадная платá гранитная лежит, – вступил в разговор и Салов.

«Платá». Как будто это кем-то уже упоминалось. Но когда и кем?

Тут вспомнился попутчик с «Иоалы», рассказывавшей о кладах. Он же говорил о гранитной плате у острова Вороньего и даже называл ее Вороньим Камнем… Предания часто страдают большими неточностями, а подчас народная фантазия вносит в них и совсем фантастические детали. Но сегодня опять рассказывают о Вороньем Камне в Больших Воротах. Странно… И все-таки вряд ли он лежит там на дне.

Горячим сторонником рассказанной Романовым легенды оказался Иосиф Андреевич Кривенко. Коренной житель Псковщины и моряк, он считал вполне возможным то, что казалось другим неправдоподобным.

– И название-то свое остров Вороний получил оттого, что тут Камень Вороний стоял, – поддержала его Таня Тюлина, которой тоже очень хотелось, чтобы предание подтвердилось.

Вечером Тюлина и Кривенко пришли к Саловым.

– Вот, – сказала Таня, разворачивая на столе чертеж, – посмотрите. В прошлом острова Городецкий и Вороний были одним островом. Если верить преданию, то Вороний Камень находился на западном конце Городецкого острова. Остров же этот, как это видно из наших раскопок, был заселен. Получается целый комплекс: поселения, а их, верно, было не одно, Вороний Камень и около него какая-то кладка.

– Чего только не находили на дне озера! – вмешался Кривенко. – Древний долбленый челн нашли, старинная повозка с огромными дубовыми колесами около Лежницы на дне лежит, турий рог вытащили… Так как же такой большой камень найти не можем?

Еще раз вспомнили летописное, весьма подробное описание места Вороньего Камня. О нем рассказывала также и летопись 1463 года. Тогда отряд немецких рыцарей напал на деревни Подолешье и Островцы, существующие на тех же местах и в настоящее время. Разграбив их, рыцари поспешно – в летописи сказано: «борзо» – отступили к западному берегу озера. Псковичи находились в это время в Новом Городце в укреплении, там, где сейчас деревня Кобылье Городище. Они не успели настигнуть врага и бросились его преследовать. «И поидоша, – сообщает нам летопись, – к Воронею Камени, и выеха вся псковская сила на озеро». Совершенно очевидно, что Вороний Камень находился где-то к западу от деревни Кобылье Городище, и при этом на таком месте, миновав которое оказываешься на берегу озера. Вот и получается, что Вороний Камень должен быть где-то у острова Вороньего.

– Все это очень важно, – сказал Раппопорт. – Я тоже думаю, что мы находимся накануне открытия. Моя практика археолога подтверждает, что в основе преданий почти всегда лежат действительные факты. Надо только уметь отделить поэтические наслоения от первоначальной реальной основы…

На следующий день весь состав экспедиции вышел на ГК-201 к Большим Воротам. Водолазы, аквалангисты и гидрологи своими приборами и снаряжением заполнили всю палубу, покрытия люков и даже крышу капитанской рубки. В деревне узнали о предстоящем большом наступлении на Большие Ворота, о поисках там Вороньего Камня, поэтому от желающих отправиться туда и посмотреть на работы не было отбоя.

Остановились около вехи, отмечавшей «плату».

^{Пирс в Самолве.}

Пока водолазы надевали свое громоздкое снаряжение, аквалангисты ушли под воду. Отчалила лодка с гидрологами. Наконец был спущен водолаз. На палубе с нетерпением ожидали первых вестей. Они последовали очень быстро и многих разочаровали.

Водолаз сообщил, что находится у скалы. Она плоская и в ширину очень велика. В мутной воде он не может определить ее размеры и идет вдоль края «платы».

Затем вынырнул Стукалов. Подплыв к катеру, он поднялся на палубу и сообщил, что скала огромная, но вовсе не гранитная, а из какого-то темного песчаника. Эта весть вызвала замешательство не только среди участников экспедиции, но и у находившихся на катере жителей Самолвы.

– А говорили, что она гранитная, – развел руками Салов.

– Выходит, не всякому слуху верь, – недоверчиво сказал Яхнов.

В этот момент водолаз сигнализировал снизу, что длина шланга не дает ему возможности двигаться вперед, а скала тянется еще дальше, и он так и не видит ее конца.

Пришлось поднять водолаза наверх. На дальнейшую разведку отправились аквалангисты. Они подтвердили, что от скалы, или, вернее, громадной массы песчаника, в направлении к острову Вороньему действительно тянется нечто похожее на вал из камней разной величины. На дне есть остатки когда-то росших здесь деревьев.

Несколько дней продолжались поиски, но срок работы экспедиции заканчивался.

Как-то вечером в клубе участники экспедиции собрались на итоговое совещание. Пришли и местные жители – болельщики поисковых работ.

– До сих пор считалось, что Вороний Камень был гигантской гранитной скалой. Теперь же, после проведенных работ, можно с полной уверенностью сказать, что ни в Больших Воротах, ни в каком-либо ином месте древней Узмени подобного валуна, гранитной скалы или подходящего обрывистого залегания известняка нет, – сказал Караев.

Это известие озадачило местных жителей.

– Как же это понимать надо? – не удержался Алексей Леонтьевич. – По-вашему выходит так, что и Ледовое побоище не в наших местах было? Не может этого быть!

– Однако точное совпадение всех данных, содержащихся в источниках, повествующих о битве, заставляет считать, что она произошла именно в этой части Теплого озера, именно в этих местах. Быть может, немного южнее или чуть севернее, но не в другом месте. Все же окончательное решение будет вынесено только после находки Вороньего Камня.

Тут уж совсем трудно было сдерживаться.

– Так его же, по-вашему, нет!

– Где же он, этот Вороний Камень?

– Как это может быть, чтобы Ледовое побоище было здесь, а Вороньего-то Камня не было? – поднялся с места Романов. – Не может так быть!

Наши болельщики – патриоты своих мест – искренне старались помочь в работе экспедиции, считая это своим кровным делом.