Текст книги "Загадка Чудского озера"

Автор книги: Георгий Караев

Соавторы: Александр Потресов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Георгий Караев
Александр Потресов
ЗАГАДКА ЧУДСКОГО ОЗЕРА

2-е издание

Художник Т. РЕЙН

Фотографии авторов книги

ПЕРЕД ЛИЦОМ НЕИЗВЕСТНОГО

Здесь рассказывается о том, что увлечение оловянными солдатиками не всегда пустая забава

Как ни странно, все началось с оловянных солдатиков. Да, со стойких оловянных солдатиков!

Они были расставлены в боевом порядке на большом столе, покрытом белой бумагой, изображающей ледяную поверхность Чудского озера.

5 апреля 1242 года. Русская рать молодого князя Александра Невского стала на защиту священных рубежей родины.

Появляется рыцарское войско. Белые плащи с черными крестами развеваются на всадниках. Тактика немцев обычна и верна. Тупым клином, железной свиньей, закованные в броню, врезаются они в середину рати.

Надменный, «непобедимый» враг предчувствует скорую победу. Броня, мечи, копья, сильные кони. Что для них русские лучники? Страшна ли им пешая рать?

Но войско Александра исполнено боевого духа. Оно стало на защиту родной земли. Стало насмерть и на горе врагу. Мощный удар рыцарей не испугал их. Правый и левый фланги клещами охватили клин противника с двух сторон. На рыцарей обрушился вал мечей, копий, топоров. Ратники крючьями стаскивали всадников с коней и добивали их на льду.

Внезапно появившаяся в тылу рыцарей конная дружина князя завершила полное окружение.

«…И бысть сеча тут велика… немци тут падоша, а чудь даша плеща…»

«…И не бя им комо утеши и биша их на семь верст по леду до Суболичцкого берега и падь немець пять сот и чуди бещисла…»

^{«…И прошибошеся свиньего скрозе полк…».}

Напряженность боя заставила забыть о столе, накрытом белой бумагой, о руке полковника Михаила Викторовича Люшковского, передвигающей солдатиков. Зрители, члены военно-исторической секции Ленинградского Дома ученых, видят лишь отважное войско Александра Ярославича, добивающее когда-то гордого, надменного, а теперь растерянного, жалкого врага.

С изумительным мастерством Михаил Викторович показывает силами своих «войск» и битву при Каннах III века до нашей эры, и Полтавское сражение, атаку кавалерии Мюрата на Бородинском поле, и «косой» боевой порядок Фридриха Второго под Кунерсдорфом.

После демонстрации Ледового побоища начался оживленный спор: о приемах ведения боя, о возможных боевых порядках немецких рыцарей, о том, какое у них могло быть в XIII веке защитное вооружение и чем могла быть вооружена их пехота.

– А как вы объясните тот факт, что мы до сих пор не знаем места этой битвы?

– Летописец в свое время очень точно определил место Ледового побоища. Он записал, что битва произошла «на Чудьском озере, на Узмени, у Воронея Камени». Следует при этом учесть, что запись была сделана со слов участников битвы, вернувшихся после одержанной победы, то есть на свежую память.

Запись состоит как бы из трех частей.

Первая – «на Чудьском озере» – дает общую ориентировку. В те времена к Чудскому озеру относилось и Псковское озеро, не имевшее самостоятельного названия; потом его стали называть Малым Чудским, или Талабским, а еще позднее – Псковским озером.

Вторая – «на Узмени» – указывает на узкость, носящую в наши дни название Теплого озера. В те времена она считалась составной частью Чудского озера.

И наконец, третья часть летописного определения заключает в себе точное указание места на Узмени, где произошла битва: «у Воронея Камени».

Согласитесь, что трудно более последовательно и точно указать место битвы. Таким образом, тут вина не летописца, а историков. Некоторые из них разными толкованиями и домыслами, порой без достаточного основания, запутали вопрос.

– А известно ли вам о том, что германский публицист Пауль фон Рорбах утверждает, что место Ледового побоища и не может быть найдено, так как такой битвы и не было? Это, мол, русский летописец в угоду своему князю разукрасил небольшое столкновение, не имеющее исторического значения.

Тут все заволновались и заговорили сразу.

– Рорбах как историк не может считаться авторитетом, – вскочил со своего места известный знаток военно-исторической литературы Р. Ш. Сот, – но ведь и крупный немецкий военный историк Дельбрюк в своем капитальном труде «История военного искусства» совершенно не упоминает о Ледовом побоище. Обо всех битвах пишет, а об этой – нет. Но странно, что все они игнорируют такой важный первоисточник, как «Ливонская рифмованная хроника». В ней отнюдь не симпатизирующий русским хронист столь же подробно описывает Ледовую битву, как и наши летописи!

Решили собраться еще раз…

Собрание проводило Ленинградское отделение Института археологии АН СССР, сектор славяно-русской археологии. Зал оказался переполненным. Пришли работники Эрмитажа, публичной библиотеки, университета, Института истории.

Интерес к Ледовой битве определялся прежде всего огромным историческим значением этой блестящей победы.

Трудно представить себе те неисчислимые бедствия, которые неминуемо постигли бы русский народ, если бы в тяжелую пору татаро-монгольского нашествия немецкие рыцари, объединившиеся с датчанами и шведами, оказались победителями. Уверенные в успехе, они уже заранее поделили между собой Русскую землю. Кто знает, как сложились бы судьбы русского народа и какие новые трудности возникли при объединении Руси и создании Московского централизованного государства.

Указка Л. Н. Пунина, делавшего доклад, скользит по схемам: одни историки считают местом битвы западный берег Чудского озера, другие – западный берег Псковского, некоторые называют разные места Теплого озера.

^{Где же происходило Ледовое побоище? По предположениям историков: 1. Костомарова. 2. Василева. 3. Трусмана, Лурье, Порфиридова. 4. Бунина, Беляева. 5. Тихомирова. 6. Паклара. 7. Козаченко.}

Из десяти историков, занимавшихся этим вопросом, только эстонец Паклар производил специальные изыскания на месте, остальные пытались найти решение в тиши своих кабинетов. В итоге предполагаемые места битвы оказались разбросанными на участке протяженностью около ста километров!

Почти не разведаны древние пути сообщения… Но ведь ни одно сколько-нибудь значительное войско зимой, да еще после февральско-мартовских снегопадов, не могло двигаться без дорог.

Никто из историков не изучал ледовый режим озера, а битва-то произошла именно на льду!

Направления движения русского и немецкого войск нанесены на схемах (обычно стрелами) весьма приблизительно, а иногда совершенно произвольно.

– Полагаю, что я выражу общее мнение, – подытожил профессор Михаил Константинович Каргер. – Необходимо провести полевые изыскания на месте. Без них мы обречены лишь на дискуссии вроде сегодняшней. Дискуссии полезной, но не дающей окончательного ответа на вопрос о месте битвы.

Так родилась мысль о выезде к местам сражения, о создании на общественных началах экспедиции, для того чтобы точно определить место битвы.

Глава I
НА ПОДСТУПАХ К ТАЙНЕ ДРЕВНЕГО ПЕЙПУС-ОЗЕРА

Рассказывает о первом путешествии на Псковщину и о древних городах северо-запада

Есть что-то особенно привлекательное в уходящей вдаль незнакомой дороге. Каждый поворот ее обещает новое, неизвестное и обязательно очень важное, очень интересное.

Когда разворачивается на столе карта автомобильных дорог и на ней намечается предстоящий маршрут, возникает хорошо известное всем путешественникам приподнятое настроение…

Июльским утром 1956 года из Ленинграда в Псков шла «Победа». Ее «экипажу» предстояло обследовать берега Чудского и Теплого озер, где, как предполагалось, произошло в XIII веке Ледовое побоище.

Маршрут обещал увлекательное путешествие по малоизвестным, хранящим много тайн местам, местам, почти не обследованным историками.

– Итак, двинулись в дорожку, – задумчиво сказал полковник Николай Станиславович Харлампович, ведущий машину.

– Да, двинулись, – отозвался сидевший рядом с ним Георгий Николаевич Караев.

– Теперь уж, товарищи, как говорится: взялся за гуж – не говори, что не дюж.

^{Маршрут по дуге! Ленинград – Луга – Псков – Изборск – Печоры – Тарту.}

Задние места в машине занимали племянник Харламповича Слава, молодой врач, принявший участие в путешествии как сменный водитель машины, и сын Георгия Николаевича Олег – как фотокорреспондент.

^{Собор Ивановского монастыря в Завеличье. Достроен в XIII веке в честь Ледовой победы.}

Быстро промелькнули новые здания Московского проспекта. Впереди – там, куда, казалось, упиралось прямое как стрела шоссе, возникла возвышенность, увенчанная причудливыми корпусами Пулковской обсерватории.

^{Псков. Детинец.}

Пулковская высота, где красногвардейцы Великого Октября и солдаты Советской Армии, моряки Краснознаменной Балтики и воины народного ополчения трижды преградили своей грудью путь врагу.

У серокаменных пилонов, установленных там, где проходил передний край обороны Ленинграда, путешественники остановили машину. Все вышли…

Вот пологие скаты Витоловской возвышенности, в дни блокады захваченной врагом. Справа горбилась сильно поредевшим еловым лесом Дудорова гора, левее поднималась крутая Киргофская возвышенность. Дальше темнел зеленью город Пушкин – Царское Село.

^{Жилой дом XVII века.}

Можно бесконечно любоваться просторами нашей прекрасной страны. Лесистые дали открываются с пологих возвышенностей. Иногда в стороне от дороги промелькнет светлое зеркало озера. Покажется и скроется за обступившими его со всех сторон деревьями. Временами лес уступает место деревне с окружающим ее возделанным полем. Но деревень не так и много: шоссе, проложенное как по линейке, идет в стороне от старой Петербургской дороги. И опять уходящие с увала на увал, подернутые синеватой дымкой бесконечные леса… Встречаются болота, заросшие голубикой и черникой, с чахлыми березками и карликовыми соснами, а за ними опять леса, леса…

Суровый и в то же время поражающий какой-то особой, своеобразной красотой край! Той красотой, которая роднит эти дали с мотивами полотен Нестерова, Васнецова…

^{Покровская башня. Псков.}

Над щетинистой полоской леса вырисовывается контур кремлевского собора. Но до него еще не один десяток километров.

Близился вечер, когда путешественники добрались до города. Он встретил их зеленью садов и бульваров, вечерним оживлением на улицах. Людской говор, короткие гудки автомобилей, начинающие сгущаться тени.

Псков!..

Один из самых древних русских городов. В прошлом его нередко называли «боевым оплечьем господина Великого Новгорода» – частью защитного доспеха, прикрывающего от ударов врага плечо воина. Псков не раз принимал на себя всю тяжесть борьбы с врагами, стремившимися прорваться к богатому Новгороду. Сильнейшие европейские армии Стефана Батория и Густава Адольфа погибли под стенами Пскова.

О прошлом Пскова многое могут рассказать древние крепостные стены с боевыми башнями над реками Великой и Псковой, величественный детинец (кремль) с примыкающими к нему стенами Довмонтовой крепости, укрепления старого и нового Застенья, Окольного города, Запсковья…

^{Церковь Покрова «от пролома».}

Псковский кремль помнит возвращение рати Александра Невского в Плесков, как тогда назывался Псков, после победы на Чудском озере. Об этом могут поведать стены Мирожского монастыря, где монах-летописец сделал запись об этой битве, и Иоанновский собор в Завеличье, поспешно законченный в честь одержанной победы…

Теперь, в теплый летний вечер, город был напоен ароматом цветов, заполнивших бульвары, сады, скверы и даже обочины широких асфальтированных улиц. Суетливо шныряли автобусы. Светлое закатное небо отражалось в зеркальной поверхности Великой, и по ней, оставляя волнистый след, быстро мчались моторки, скользили легкие байдарки, застыли темные силуэты рыбачьих лодок.

Древний город живет новой жизнью.

Поганкины палаты. Массивное здание, сложенное из псковской плиты в середине XVII века торговым человеком Поганкиным. Это мрачный дом-крепость с окнами в виде крепостных амбразур, с решетками и железными ставнями. Внутриэтажные переходы и лестницы скрыты в массивных двухметровых стенах. В них много тайников. Прочность, суровая простота, замкнутость… Сейчас здесь музей.

– Ничем порадовать вас не можем. Никаких экспонатов, непосредственно относящихся к Ледовому побоищу, у нас нет, – огорчил путешественников директор музея. – И о месте битвы сведениями не располагаем. Впрочем, вот обращает на себя внимание курган у Чудской Рудницы. На нем стоял памятник: валун с Голгофой[1]1
  Голгофа – крест, распятие.


[Закрыть]. Я вам его покажу – он здесь, в музее. Археологи датируют его примерно XII веком. Предполагаем, что и битва была где-то здесь, в районе этой деревни, у Рудницы. Ведь и слово «руда» в старину означало «кровь».

– Но кто-нибудь производил там исследования, раскопки?

– Нет. Никто. Вот только в самом конце сороковых годов приезжал туда эстонский историк Паклар, но его статью в «Исторических записках» вы, конечно, знаете.

– Но говорили, кажется, что за это дело берется ЭПРОН[2]2
  ЭПРОН – сокращенное название Экспедиции подводных работ особого назначения.


[Закрыть]?

– Да, но это было перед самым началом Великой Отечественной войны. Хотели отметить семисотлетие битвы. Но дальше разговоров дело не пошло, а там грянула война.

Раздел музея, посвященный Ледовому побоищу, оказался очень скромным. Два русских боевых топора, меч и щит, относящиеся примерно к XIII веку. Камень с кургана у Чудской Рудницы – гранитный валун, с одной стороны на нем грубо выбиты очертания креста.

Вернулись в музей.

– Ведь Паклар нашел Вороний Камень в устье Желчи, а это говорит о том, что битва была значительно севернее Рудницы? – спросил Георгий Николаевич.

– Это верно, но очень уж много противоречий в его варианте с летописным определением места сражения.

– Но в вашем варианте, у Чудской Рудницы, ведь нет Вороньего Камня?

– Я и говорю, что необходимы дальнейшие исследования. Кстати, вдова Паклара живет сейчас в Тарту. Может быть, у нее сохранились какие-нибудь неопубликованные материалы мужа…

– Вот и прекрасно, поедем в Тарту, увидим центр Ливонского ордена – древний Дорпат – Юрьев, а затем уже поведем разведку у берегов Теплого озера, на той самой Узмени, что упоминается в летописях.

От Пскова путь лежал через Старый Изборск. Издали видны Жеравья гора с крепостными стенами, туповерхими башнями, поражающими своей циклопической монументальностью. Они сложены из местного известняка с вкраплениями гранитных валунов.

Крепость построена в XIV веке.

«…В лето 6838 (1330 г.) Селюга посадник с псковичи и с изобряны поставиша город Избореск на горе на Жеравии; того же лета и стену каменну с плитою учиниша и рвы изрыша под городом», – рассказывает Псковская летопись.

Даже и без упоминания о стене из плиты слово «поставиша» говорит о каменном городе, о деревянном было бы сказано «срубиша».

Но рядом с крепостью находится более старое – Труворово Городище.

^{Труворово городище в Изборске.}

По преданию, здесь княжил брат Рюрика – Трувор. И сейчас у старого городища стоит крест высотой в два с половиной метра – это его могила. Крест и огромные каменные надгробия поставлены в XV веке – первые князья были язычниками.

Принято считать, что Изборск, ранее именовавшийся Словен, один из самых древних городов на Руси.

«…Еще бо граду Пскову не суще, но бяше тогда начальный град во стране той, завомый Избореск…» – повествует древняя летопись.

В проемах стен, куда уже успели влезть Слава и Олег, открывается живописная панорама. Далеко к горизонту убегает волнистая равнина, пересеченная обрывами. Тут и там видны утопающие в зелени садов деревни и возделанные поля. А у подножия Жеравьей горы блестит на солнце Городищенское озеро. От него в старину по реке Бдехе шли ладьи изборян в Псковское озеро и в Чудскую землю. На Бдехе сохранился ряд городищ – целая система крепостей, охранявших водные подступы к Изборску.

^{Изборск.}

– Да, умели выбирать места для укреплений. И знаете, есть основания предполагать, что после освобождения Пскова от рыцарей и изгнания их из Изборска, в конце зимы 1241/42 года, Александр Невский вторгся во владения Ливонского ордена, двигаясь через Изборск, – заметил Георгий Николаевич.

– Существует, правда, мнение, что Александр двигался по льду современного Псковского озера. Но трудно согласиться, с военной точки зрения, что военачальник вел свое войско по открытой ледяной поверхности озера на расстоянии двух, а то и трех переходов. Ведь надо было останавливаться на ночлег. Да не исключена была возможность нападения. Движение же через Изборск и безопасней и удобнее: крепость – отличная база для ночлега.

– А Трувор-то, видимо, существовал, – неуверенно произнес Слава, когда все уже возвращались к машине. – Вот и могила известна. Интересно бы раскопать ее.

– Судя по неоднократным упоминаниям о нем и его братьях Рюрике и Синеусе в летописях, он действительно мог существовать, – отозвался Георгий Николаевич. – Да, собственно, никто это и не оспаривает. Вот легенду о «призвании» варягов для княжения на Руси теперь можно считать окончательно опровергнутой. А создана она была позднее для укрепления установившегося строя, княжеской власти.

^{Камень с кургана у Чудской Рудницы.}

– А как же в таком случае они стали княжить у нас?

– Известно, что норманны были отважными мореплавателями и часто совершали набеги на другие страны. Появление их на Руси в районах, примыкавших к торговому водному пути «из Варяг в Греки», говорит о возможном их нападении на славянские земли. А впрочем, тому, что Рюрик, Синеус и Трувор были братьями, как и тому, что все они были варягами, доверять не следует. Ведь ни один летописный текст того времени до нас не дошел. Мы знаем лишь его «списки» – более поздние копии, и в них многое могло быть изменено или добавлено… Существует также мнение, что «Трувор» на древнескандинавском языке означает «верная дружина», а «Синеус» – «семья», «родные», «близкие». Рюрика, прибывшего с Трувором и Синеусом, можно считать оккупантом. Поселившись среди славян, он завел свои порядки, обложил население податями. Сам поселился в Новгороде, а два других древних города – Изборск и Белоозеро – легенда приписала легендарным же Трувору и Синеусу.

За Изборском раскинулось Словенское поле. Огромные валуны, курганы. Шоссе извивается по холмам. Обработанные поля сменяются перелесками.

– Опять крепость! – раздалось с заднего сиденья машины.

Действительно, впереди опять показались грозные башни и стены из белого камня.

– Это более поздней постройки – середины XVI века – Псково-Печорский монастырь-крепость. Он был поставлен у немецкого рубежа для защиты Изборска с северо-запада. И угрожал немецкому замку Нейгаузен.

И вновь дорога вьется среди хвойного леса и полей. Справа показалась и быстро скрылась гладь Псковского озера. И снова лес обступил дорогу. До города оставалось не более пятидесяти километров, когда неожиданно застучал мотор: расплавился подшипник.

– Как же быть? – спросил Караев.

– До Тарту как-нибудь дотащимся, а потом как – не знаю. Без ремонта дальше ехать нельзя, – ответил Николай Станиславович.

Тарту – это древний Юрьев, при ливонцах – Дорпат, при царизме – Дерпт. Город, основанный в 1030 году Ярославом Мудрым, был столицей ливонского епископата.

Вдова Паклара пыталась ответить на все расспросы.

– Да, Эрнст Карлович много работал, выясняя место Ледового побоища, специально выезжал туда. Помнится, он придавал большое значение направлениям, по которым проходили в те времена пути сообщения. Особенно торговым путям, связывающим Ригу с Псковом и Новгородом. Много занимался местными названиями… Он был историком-энтузиастом и, несмотря на плохое здоровье, продолжал работать до последних дней.

А вот материалов у нее никаких не осталось.

^{Могила Трувора.}

В городе бросалось в глаза живописное смешение стилей разных эпох. Современные многоэтажные здания и ампирные особняки прошлого столетия, старинная ратуша, увенчанная традиционной башней, и фонтан на центральной площади. Величественные стены средневековых костелов и парк на холме Тоомемяги с теннисными площадками и эстрадой.

^{Печоры. Крепость.}

Во всем запечатлена история города, перенесшего за время своего почти тысячелетнего существования пожары, народные волнения, военные нападения. Не раз он отстраивался вновь. От времен Ливонского рыцарского ордена осталась лишь часть крепостной стены – современницы Ледового побоища.

Тарту – центр науки и культуры. Тартуский университет был основан еще в 1632 году шведами. В городе несколько институтов, музеев, обсерватория, ботанический сад.

Незаметно прошли два дня, и тут произошло неожиданное: получив отремонтированную «Победу», Харлампович вдруг потерял в нее веру.

– Ведь ехать-то придется в глухомань. Вы же представьте себе, что мы будем делать, если машина что-нибудь выкинет? А ведь авторемонтные заводы по деревням не водятся. Нет, друзья мои, мы со Славой отправляемся в Нарву, а оттуда домой. И никуда в сторону от асфальта не сворачиваем…

Спорить с ним было бесполезно. В известной мере он был, конечно, прав. Так рушились планы, казалось бы, достаточно обстоятельно составленные в Ленинграде.