Текст книги "Чужой"

Автор книги: Георгий Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

На углу под фонарём стояла толпа разновозрастных подростков, они мешали нам пройти по тротуару, нужно было обойти их по мостовой, я и намеривался так сделать. Шедшие впереди парни тараном прошли сквозь них, сталкивая на мостовую. Раздались возмущенные голоса юнцов. И здесь проявилась суть этих парней. Их статус.

Шедшие сзади нас парни, подскочили к возмущавшимся юнцам. Мне показалось, что блеснул нож. Толпа отхлынула, освободив нам дорогу. И мы благополучно доковыляли до дома соседа.

Мать, молча забрав сына, повела его в соседнюю комнату. Один из парней зашёл в комнату, положил на стол большой пакет с продуктами, и стопку денег.

Потом подошёл ко мне пожал руку. Запоминающим взглядом посмотрел в лицо. У меня были другие заботы. Попрощавшись со всеми я, отправился домой.

Так иногда и случалось, что я провожал соседа. Парни, сопровождавшие его, сами просили меня об этом, устав с ним воевать.

Позже я узнал, что сосед вор в законе "Клим" был местным авторитетом. Благодаривший меня парень, " Помидор", его правая рука и исполнитель.

Встречаясь на улице, они здоровались со мной. Реакция других людей на это знакомство была, как сами понимаете, не однозначна.

А случай столкнувший меня с отцом Зины, произошёл так.

Я зашёл в "Гастроном", купил бутылку подсолнечного масла, хлеб и колбасу.

Держа всё это в руках, прижимая к груди, направился к столику у витринного окна, что бы сложить покупки в сетку.

В магазин заходила женщина с двумя малыми детьми. Я резко остановился, пропуская их. В спину почувствовал толчок. Пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками. Бутылка с подсолнечным маслом выпала из моих рук и разбилась.

Я оглянулся. Трое здоровых мужчин лет тридцати на взводе стояли сзади. Толкнувший меня держал в руках бутылку водки и свёрток.

Они собирались гулять, дальше.

Отодвинувшись в сторону, не горя желанием раздувать конфликт посторонился, пропуская нетерпеливых покупателей. Но откушавшие водки люди, сочли этот мой жест доброй воли за свою неотразимость. Толкнувший меня мужчина, сделал шаг вперед. Он приподнял ногу, собираясь дать мне этой ногой по одному месту. Как теперь говорят на вопрос:

– По какому?

Отвечу просто:

– Без комментариев!

И здесь я вспомнил Булгакова и его роман "Мастер и Маргарита". Пролитое масло, приняло его ногу. Он упал, толкнув металлический столик. Со звоном осыпалась витрина. Стекло не выдержало, удара металлической крышки стола.

Разбившаяся бутылка водки, дополнила лужу подсолнечного масла. Её амбре заполнило воздух. Двое оставшихся мужчин, осознали утрату. Виновнику нужно отомстить! Они двинулись ко мне, назначив виновником происшедшего. Я приготовился получить возмездие, за не совершённый проступок. Но не просто так, а с отдачей добрым людям. Наверное, уже тогда я был самаритянином.

За своей спиной услышал знакомый голос.

– Ах, сейчас они набьют ребенка!

Дурачась, произнёс "Помидор", всплесну руками. Его и четверых здоровых парней с фиксами и татуировками увидел я, оглянувшись.

– Тетеньки!

Пропищал двух метровый "Слон"

– Защитите дитя! Не хотите! Конечно оно сердешное не ваше!

Собравшаяся толпа молчала, подозрительно поглядывая, на резвящихся здоровяков.

– Придется, нам. Слабым и не мощным встать грудью, перед этими здоровяками!

Тяжело вздохнув, к игре вернулся "Помидор".

– Думаю, набьют они нас! Да, ладно. Должен же кто-то порадеть за дитя неразумное!

Проревел "Слон". При этом он сгрёб за грудки одного из мужчин, а ногой придавил, лежащего на полу. Один из оставшихся парней, схватил третьего мужчину за плечо и сильно сжал его. Лицо последнего показало удовольствие от этого действия.

– Ой! Ё, моё!

Произнёс "Помидор", наклоняясь ко мне и близоруко щурясь.

– Да это кажется "Племянник"! Как нам повезло, что я узнал тебя! Да " Дядя" нам бошки оторвёт, если его обидят! Ну, мужики вам не повезло!

– Начальник! Сколько стоит, заменить стекло витрины?

Обратился он к отцу Зины, стоявшему среди толпы зевак в белом халате.

– Шестьдесят рублей.

Печально ответил, тот.

Сумма по тем временам приличная. Уборщица за месяц работы получала тридцать пять– сорок рублей.

"Помидор" достал из кармана пачку денег купюрами по три рубля, отсчитал двадцать штук. Протянул отцу Зины. Потом добавил, ещё две троячки.

– Это начальник рабочему классу на водку и закусь. Доплата за скорость пусть стараются! И за бутылку масла. Давай принеси!

Одна из продавщиц принесла масло. Двое парней помогли мне, сложить всё в сетку.

А "Помидор" занялся мужчинами:

– Ну, мужики! Вам не повезло! За хамство, мы вас немного попинаем. Детей обижать нельзя! А стольник нам в воскресенье отдадите. Долг, платежом красен!

С силой стукнув по голове одного из мужчин. Все пленные закивали головами. Прониклись, ситуацией.

– Ой! Ну, и дурень же я! Такие бабки должны. А кто поручится? Ты "Слон" подпишешься за них?

"Помидор" продолжил свой монолог.

– По зенкам вижу, что нет! Вот попадалово!

Он, посмотрел на одного из парней и мотнул головой. Тот без церемоний вывернул карманы, покорно стоящих мужчин. На пол посыпалась мелочь. Забрав паспорта у мужчин, он протянул их "Помидору". Просмотрев их, "Помидор" опустил, все паспорта мужчин в свой карман. Сопровождаемый весело смеющимися парнями, я покинул магазин.

Отец Зины знал этот контингент, он понял всё. Сделал свои выводы. Об этом случае мы никогда не вспоминали. Только иногда я ловил на себе его внимательный взгляд.

Так в учёбе и тренировках летели дни. Я продолжал свой путь, начертанный судьбой.

Через год я снова оказался на развилке дорог с большим камнем на обочине.

" Налево, пойдёшь………., направо, пойдёшь……….."

Вообще сегодня с высоты прожитых лет хочу сказать. Я верил, что путь каждого человека предначертан и верю в это сейчас.

Нашей шумной компании было скучно. Мы уже ощущали себя личностями, поэтому гуляли до двенадцати часов ночи.

Танцплощадка в парке имени Рыльского была местом нашего обитания и самоутверждения. Собиралось нас человек двадцать-тридцать. Довольно солидная компания. Этим составом мы не навязчиво третировали местных аборигенов.

Если они не трогали нас, то конечно мы трогали их. Преимущество в количестве вдохновляло. Как я понимаю, надоели мы всем. А самоуверенность влечёт за собой, потерю бдительности и прокол.

Одному из нашей компании не бедные родители на день рождения, когда ему исполнилось шестнадцать лет, подарили плащ. Чудо французского производства переливалось на солнце всеми цветами.

Я о таком и мечтать не мог. Мы отметили день рождения, полюбовались плащом.

Через пару дней наш красавец имел не осторожность, отойти в кусты, припекло бедняге. Как это и водится притеснённые аборигены, решились на "партизанские" действия. Дали парню в ухо, пару раз. Ему хватило. Один особо отважный мстителей бритвой махнул по плащу. Чудо французского текстиля такого варварства в отношении себя не выдержало. Ткань расползлась, явив миру белый утеплитель. Шикарная вещь была безнадёжно испорчена.

Пылая праведным гневом и обидой за потерю товарищем такой прекрасной вещи.

Мы решили мстить. Призвав под знамёна всех сочувствующих, бросились на поиски "партизан". Всё делали, как учили фильмы, про войну. Облавы, допросы с пристрастием, вывели на след.

Небольшая компания с "Мышеловки" была признана виновной, в коварном нападении. Выяснив адрес предводителя врагов, вечером нанесли визит его квартире.

Так, как нас было много, визит был успешным.

Выломанная дверь. Папа, заступившийся за сына, тоже обделён не был. Получили по лицам оба. Нас было много. По разу врагов стукнул каждый. Осознавали свои подвиги потом. Поняли, что заявление в милицию, папа отнесёт. 100 %.

Ведь били по лицу, а пострадало самолюбие. Поэтому мне грозило удовольствие стать личностью на учёте в детской комнате милиции, как минимум. Это мне, увы, не нравилось. Весь вечер и всю ночь я размышлял. В моей голове созрел план.

Утром, ещё не пробило девяти часов. А я уже гулял возле опорного пункта дружинников.

В пять минут десятого, не высокий тщедушный парень в больших очках своим ключом открыл двери опорного пункта.

Дав ему пару минут настроиться на работу, я зашёл. Небольшое помещение, три стола, десяток стульев. За одним из столов сидел виденный мной парень.

Он сосредоточенно наблюдал, за попытками большой мухи пройти сквозь стекло. Мой приход разнообразил, его нудное сидение. Подобравшись и изобразив руководящее лицо, он уставился на меня.

В годы СССР главным показателем работы была отчётность и статистика. Ну, так, как сейчас. Уборщица получает четыре тысячи сто двадцать один рубль двадцать три копейки. Генеральный директор банка заплатил налоги, с показанной им зарплаты в сто тысяч рублей.

Итого средняя их зарплата составила пятьдесят две тысячи шестьдесят рублей шестьдесят одна копейка. По сравнению с прошлым годом доходы граждан выросли на двенадцать процентов. Сбережения увеличились на двадцать процентов.

Жить стало лучше, жить стало веселей. Ура!!!

Но были и трудности. Так, как план давался на всё, то был он и на дружинников. Увы, сознательный народ не шёл в дружинники, а партия требовала. Выкручивались, как могли. Разнарядки по предприятиям, учебным заведениям. Тезис простой, умри, а процент увеличивай. Нет, получи выговор на партийном собрании.

И вдруг…..

Такая удача. Пришёл Тимур да ещё говорит, что с командой. Даже в рассказе шестнадцати летнего командира карательного отряда, тамбовских крестьян, Аркадия Гайдара "Тимур и его команда" не было столько удачи.

Захлёбываясь от восторга, паренек изложил всё по телефону одному из инструкторов райкома комсомола. Машина закрутилась. Галопом мы помчались в райком. Бежать было не далеко.

В квартале от нас на горке стояло белокаменное величественное здание. На первом этаже в правом крыле располагался райком комсомола. Остальные, три с половиной этажа занимал райком партии и другие партийные комитеты.

Мое пролетарское происхождение, изложенное в заявлении, понравилось. Я был рекомендован на должность командира отряда. Но нужен был комиссар. Преданный человек, мне и комсомолу. Я предложил Зинку. Но мне объяснили, что в такой опасной работе нужен парень, бесстрашный орёл, а о девушках-орлицах, пока указаний нет. Кандидатура Виталика подошла. Сын коммунистов мог стать, бесстрашным и умным комиссаром.

Зинке я решил не говорить, о её несостоятельности. Ещё обидится!

Всё это, я узнал из вручённых мне двух копий выписок, заседаний бюро райкома комсомола.

Одну я должен, отдать замполиту районного отдела милиции, а вторую начальнику ЖЭКа-214, при котором мы, в выполнение имеющегося плана райкома и организованны. Он выделит нам стол, пару стульев и комнату, в подвале. Где мы и будем дислоцироваться. Впоследствии эту комнату мы использовали, как пыточную, воспитывали несознательных граждан. Пока, возмущённые жильцы не пожаловались на крики из подвала. Переусердствовали. Так, получилось.

Но это было потом, а пока схватив драгоценные выписки, я помчался по инстанциям.

В милиции замполит поздравил меня, тут же передав участковому инспектору, который стал нашим руководителем. Сам, бросился писать отчёт, об усилении роли сознательной общественности в охране правопорядка. В ЖЭКе, начальник отдал мне ключ от глухой комнатки в подвале.

С участковым инспектором мы обсудили организационные вопросы, доблесть моего отряда, красочно описанная мной, поразила его. Нам достался, самый сложный криминогенный участок, знакомый парк имени Рыльского. Где, основным криминогенным элементом и была наша компания.

Через два дня наша доблесть и сила должны были стать, на службу охраны общества. От самих себя. Это не смущало.

Заявления, на вступление в отряд все участники акции возмездия, написали с радостью. За последствия нашего деяния, испугались они не меньше меня. Началась вербовка рекрутов. Одни, писали заявления молча. Другие, после убедительной агитации руками вербовщиков по разным частям тела. Третьи, посмотрев, на убеждения, полученные вторыми, ворчали, очень тихо и брались за ручки. Рекрутированы были все. И Робин Гуды школы, и все сочувствующие, и просто те, кто попался на глаза. Как и в жизни, кому и как, повезло.

Собрав более семи десятков заявлений, вечером я с комиссаром и десятком сподвижников заходили в маленький кабинет инструктора райкома комсомола. Даже ему такой взрыв общественного энтузиазма, показался нереальным. В кабинете мы все не уместились, часть осталась в коридоре и инструктор, дважды выходил пересчитывать пришедших. Человек бдительный он, заставлял всех говорить свою фамилию и ставить подписи, на листе бумаги. Потом занялся сличением подписей. На бумаге и на заявлениях. Криминалистики его не обучили, да и опытный криминалист здесь бы ничего не сделал. Заявление передирали друг у друга. Передирали внимательно и добросовестно. Это касалось не только текста. Подпись копировали тоже. Оставив свои бесплодные усилия, инструктор сдался.

Выдав мне и комиссару, заполненные удостоверения, он достал два вкладыша. Они давали право проезда, во всех видах транспорта. Бесплатно!! Это ещё больше вдохновило нас, наше общественное сознание достигло пика. Два десятка бланков удостоверений доверялось заполнить мне. Остальным был назначен испытательный срок, совсем не большой. До первого дежурства, когда инструктор увидит их всех лично.

Обрадованные мы направились по домам. Дома моя радость пропала. Причина была объективной. Дома меня ждала повестка в милицию. Обе фамилии в ней, мне были знакомы. Первая была моя, а вторая участкового инспектора, только сегодня ставшего моим начальником. Проворочавшись всю ночь, утром я отправился в милицию.

Участковый инспектор, увидев меня, очень удивился. Встретиться, должны были вечером, возле танцплощадки. Там юным дружинникам, участковый и инструктор, учинят смотр и дадут свои наставления. Взяв мной повестку, он помрачнел. Из стола достал папку, с заявлением потерпевшего и протянул мне. Я углубился в чтение.

Потерпевший излагал, как банда численностью в сотню человек, из засады у подъезда дома, напала на его маленького и нежного сына.

Под непрерывным огнём бандитов, он и его престарелая мать, бросились на помощь ребёнку. Они отступали, неся потери. В потерях числились три пуговицы, вырванные с корнем с его рубашки.

Озверевшие бандиты, выломали три входных двери и ворвались в его квартиру. Последний рубеж обороны, пал. Распоясавшиеся бандиты в его квартире, разбили два тройных шкафа, стоявшие в его метровой прихожей. Три зеркала висевших на двадцати сантиметрах его коридорной стены, были уничтожены бандитскими пулями. Все члены его семьи получили по двадцать шесть увечий, считая порез, на его щеке на всех. Потом, просил этот порез не считать. Вспомнил, что он остался у него после бритья, с той недели. Так же, сообщил ужасную вещь о состоянии матери и сына. Налёт банды имел для них, тяжёлые последствия. Перепуганная мать теперь живёт под столом, а испуганный сын даже не ходит в туалет, боится заблудиться в двух комнатной квартире. Десяток подписей, от его двух соседей нанесенных правой и левой рукой, подтверждали этот факт нападения, понесенного ущерба и боя.

Здесь я возмущенный такой наглой клеветой, рассказал свою версию этих страшных событий.

"Пятеро маленьких и хрупких детишек спрятались в парадном, на улице собирался дождь. Вдруг открылась дверь квартиры, откуда выскочил молодой циклоп и принялся, топтать и бить, троянцев. Бедные троянцы, молча, сносили побои. Просто плакали и молились своим богам. Но их беды не закончились. На рёв молодого циклопа, выскочил старый. Схватив одного из нас, самого маленького и худенького, он потащил его к двери своей крепости. Там пытался, передавить его шею, зажав дверью. Здесь призрев смерть, мы бросились спасать друга. Не убоявшись когтей страшной бабы яги, помогавшей им.

Случайно, проходившие мимо два десятка, наших друзей троянцев помогли отереть, наши слёзы и довели до домов. Они придут и напишут всю эту правду. Вот их фамилии".

Я протянул участковому, заранее написанный листок.

Моё изложение событий, больше понравилось участковому.

С молодой женой он жил в комнате общежития, которую делил ещё с двумя молодыми семьями. Детей все три семьи ещё не имели, но процесс изучали, преодолевая трудности бытия. Поэтому, потерявшийся в двух комнатной квартире ребёнок и бабушка, умеющая жить под столом, вызывали чувство зависти и пролетарской ненависти. Он мечтал, потеряться в своей комнате общежития или пожить под столом, но у него не получалось.

В силу этих причин он и был на нашей стороне. Но решать, сам не мог. Что делать? Мы не знали. Немного подумав за советом, и пошли к замполиту районного отдела милиции.

Ознакомившись, с обеими версиями, замполит помрачнел. Отчёт о массовом взрыве общественного сознания, взятом им под контроль в райком партии и управление внутренних дел города, он уже отправил. Как быть, теперь?

Объявить 1937 год? Не мог. Партия осудила. А он её член.

Грудь его украшал значок слушателя университета Марксизма-Ленинизма, как оказалось не зря.

По внутреннему телефону он позвонил в паспортный стол и в детскую комнату милиции. Политический нюх не подвёл!

Папа пострадавший, три года назад получил новый паспорт, предъявив справку об освобождении. Отсидел два года за драку в пьяном виде.

Да и в детской комнате услышав фамилию, маленького и доброго сыночка, инспектор, зарыдала в трубку от счастья. Она решила, что монстра отправляют в детскую колонию. Узнав, что ошиблась, горько плакала. Но уже от горя.

Красным карандашом замполит написал на заявлении пострадавшего от нападения банды "статья 206 часть 2 УК УССР". Рядом добавил "сын – специальный учёт МВД, злостный нарушитель".

Грозный его взгляд, обратился на участкового.

– Это что же получается? Враги нашего общества анти социальные элементы оговаривают честных граждан! Но партию не обманешь!

– Виноват! Не разобрался, молод ещё!

Выпалил участковый, восторженно смотря на замполита. И тут же, подумал о себе.

"А вдруг мне за участие в таком громком деле, выделят комнату? Или хотя бы утвердят график, прихода соседей?"

– Учись!

Произнёс замполит. И тут же дал указания:

– Объяснения от свидетелей, к протоколу допроса оклеветанного комсомольца приложишь. Потом вызови этого волка, овцой прикинувшегося. Объясни, что нас не обмануть! Будет продолжать клеветать, заведём уголовное дело! Выполняй!

Вечером я отдал участковому объяснительные записки остальных свидетелей. По возрастающему количеству ошибок можно было выяснить, кто у кого списывал. Как и до этого заявления для райкома ВЛКСМ, так и объяснительные писали списывая. В силу этого и подписи под заявлениями почти не отличались. Уже натренировались!

На этом, инцидент был исчерпан. Я и мои товарищи остались белыми голубками. Людьми, живущими по кодексу строителя коммунизма. Было тогда такое определение поведения и поступков советского человека.

Вечером под бдительной охраной моих надёжных сотоварищей. Около семидесяти добровольцев сознательных бойцов комсомольского оперативного отряда дружинников собрались у танцевального павильона парка культуры и отдыха имени Рыльского. Толпа была впечатляющая!

Обрадованные взгляды инструктора райкома комсомола и участкового инспектора оббежали толпу. Затем они, дублируя друг друга несколько раз, пересчитали бойцов. Сверили результаты и радостно посмотрели друг на друга. Цифра получалась приличной. Благословив нас на борьбу, они удалились по своим делам.

Инструктор занимался на вечернем отделении юридического факультета университета. Инспектор побежал в общежитие. Очень надеясь до прихода соседей успеть с женой решить вопрос роста семьи.

А мы начали борьбу за улучшение криминогенной, обстановки среди общества на вверенной территории. Решали эту задачу очень просто. К десяти часам вечера, плотные цепи, бойцов, изгоняли из парка всех.

Сначала народ противился. Но получив доступное нам убеждение, потирая ушибленные места, ворча, удалялся прочь. В виду нашего численного превосходства никто не сопротивлялся. Подчинялся сознательно. Оставшиеся в парке птички и насекомые вели смертельную борьбу. Как и положено природой. Но в сводки и отчеты это война не вносилось.

Так мы развлекались почти год.

За это время начальник районного отдела милиции и замполит получили несколько благодарностей в приказах начальника городского УВД и грамоты от райкома партии и комсомола.

Участковый инспектор получил отдельную комнату в родном общежитии. Их любознательность и полученный опыт дали результат. Жена родила двойняшек, и их поставили в льготную очередь на получение квартиры.

Я, пресытившись борьбой за общественный порядок, начал сачковать. Остальные, сознательные комсомольцы присоединились ко мне. Всему этому была ещё одна причина. Приближались выпускные экзамены. В стране равных возможностей я мог рассчитывать только на себя. Хотя газеты и телевидение говорили совсем другое.

"Будущее всех нас ждало светлое и радостное! Ибо вам повезло родиться в стране, где у всех есть выбор пути в обществе равных возможностей для всех!" Вот в это я не верил уже тогда. Вопрос учиться или не учиться дальше даже не стоял. Что нужно любой ценой получить высшее образование знал. Пример отца, был перед глазами. А жить хотелось хорошо. Кем быть тоже решил. Конечно военным! Но каким и как? Вот это и был вопрос.

Идти в военное училище? Значит, жить в гарнизонах, скитаясь по стране? Пугало не столько это сколько понятие того, что придётся командовать большим личным составом. А мне это было не интересно.

Скрывать не буду, мечтал о КГБ. Романтика и ореол таинственности очень притягивали. Но как попасть туда, не знал. Поэтому оставался один путь. Более простой и доступный. Милиция. Конечно уголовный розыск. Все атрибуты романтики налицо. Гражданская одежда пистолет под полою пиджака. Слежка, погони, перестрелки и арест преступников. Конечно всесоюзная слава! Шерлок Холмс, комиссар Мэгре, Пуаро могли отдыхать. Моя слава затмила бы их. Надеюсь, понимаете? Семнадцати летний парень самоуверенный и без скромности в своей самооценке. Плюс идеологическая лапша на ушах. Да и реалией жизни не знал. Вот и решил. Как попасть в милицию? За год общения с органами я знал. Самый лучший путь был не идти в школу милиции, а закончить институт. Любой. Главное с военной кафедрой. Получить звание "лейтенанта" запаса и аттестоваться. При призыве из запаса давали звание на ступень выше. А там год-два работы и звания, и награды, найдут талантливого сыщика.

Дорогу в светлую жизнь нужно было, сделать гладкой и ровной. Покрыть асфальтом.

В те годы, было такое веяние. Спорт обязателен для всех. За этим партийные органы бдительно следили. В силу этого все институты должны были принимать участие в спортивных соревнованиях и олимпиадах. Для ректоров спортивные показатели призовые места ценились не меньше успешно выпущенных специалистов. Имея звание, кандидата в мастера спорта по вольной борьбе я имел шанс стать студентом без конкурса и экзаменов. Но только в институте, где культивировалась борьба.

Ректор торгового института давно мечтал войти в тройку победителей по борьбе. У меня появился шанс стать студентом факультета "Эксплуатации торгового оборудования". Не очень престижного, но выбора не было. Кроме того я рассчитывал, получить рекомендацию из райкома комсомола за свою общественную работу. На свои скромные знания я честно не рассчитывал.

Вызов в райком комсомола к инструктору, заставил меня поволноваться. Заброшенная общественная деятельность могла лишить меня комсомольской характеристики.

С удручённым видом я переступил порог большой комнаты с десятком письменных столов впритык стоявших друг к другу. За одним сидел парень года на два старше меня.

Я поздоровался и назвал фамилию инструктора, к которому был вызван. Это был он. Но зачем ему нужен был я? Он долго не мог вспомнить. Перебирал бумаги, морщил лоб, просительно смотрел на меня. Увы, помочь я не мог. Его трудный поиск завершился успехом. Наконец он вспомнил и облегчённо вздохнув, взял со стола бумажку и протянул мне.

– Вот! Позвони!

Произнёс он, снова уткнувшись в бумаги.

На врученной мне бумажке, был написан номер телефона. В конце вместо фамилии стояло "добавочный номер 112". И всё! Моё общение с МВД научили меня к телефонам с добавочными номерами относиться настороженно. Коммутаторы в те годы были и в институтах, и на заводах. Связываться со мной через райком ВЛКСМ этим организациям смысла не было. Изобретателем не был. Правда и деваться было некуда. Приходилось звонить.

Вздохнув, я попросил у инструктора разрешения позвонить.

Он раздражённо, махнул рукой. Мол, делай, что хочешь. Только не мешай! На дальнем столе стоял телефон. Подойдя к нему, набрал номер. Сначала в трубке слышались гудки, а потом…

– Коммутатор Комитета государственной безопасности, семнадцатая. Слушаю вас!

Услышал, я в трубке женский голос. В горле пересохло. Женщина повторила ответ. С трудом я выговорил цифры добавочного номера.

– Минуточку! Соединяю!

Сказала женщина, в трубке раздался щелчок. Ответил мужской голос. Выслушав мой бестолковый рассказ, спросил фамилию. Я назвался. Трубка замолчала. Потом тот же голос назвал моё имя и отчество год рождения и адрес. Я подтвердил. При этом успел подумать:

"Всё! Приплыли!"

И тут же начал вспоминать все свои грехи. Их было много. Какой из них заинтересовал эту организацию? Вычислить не смог. А тут ещё голос сообщил, что завтра в десять тридцать я должен быть в бюро пропусков с паспортом. Назвал и адрес. Улица Владимирская 33.

Если Вы мой сверстник или читали о моём времени, Вы поймёте чувства охватившие меня. Как говорили в народе в Киеве, было два небоскрёба. Короленко 15 здание городского УВД с его этажей были видно все тюрьмы и лагеря. И даже Сибирь. Второй небоскрёб был ещё выше. Владимирская 33. Управление комитета государственной безопасности УССР. С его этажей виден подземный мир и небеса.

Вот и подумайте: Какую я провёл ночь?

Но делать было не чего. Переходить на нелегальное положение не мог. Не было опыта. Не было средств. Не было шалаша. Утром в десять часов двадцать пять минут я протянул свой паспорт в окошко бюро пропусков. Женская рука вернула его мне с вложенной бумажкой разового пропуска. Увидев его и прочтя название, понял сразу одно. Приплыл. Жалко проститься со всеми не успел. Хотя для меня это значения не имело. Какая разница заключённому? Простился или нет? Главное в том, что для окружающих людей ты пропал. Им не больно и не страшно. Эти чувства остаются для тебя. Обречённо, поплёлся к входу в здание. Открыл первую дверь. За ней вторую и остановился у стола. Возле него стоял постовой. Он проверил пропуск. Внимательно изучил мой паспорт. Сличил мою внешность с фотографией в нём. И нажал кнопку. Появился ещё один охранник в форме. Постовой передал ему мой паспорт и пропуск. Тот взял, посмотрел и указал мне рукой, следовать перед ним.

В сопровождении стража в форме я прошёл к указанной комнате. Постучав, мой сопровождающий посторонился. Жестом предложив, мне войти. Сердце готово было выскочить из груди. Ноги были ватными. Собрав в кулак всю свою волю, я вошёл. Закрыл за собой дверь и осмотрелся.

Небольшой кабинет. Три стола. Два пустых. За одним столом сидел парень года на четыре старше меня. Он встал. Его пиджак висел на спинке стула. Моему взгляду была продемонстрирована потёртая пустая кобура. Она висела на его поясе справа. Очевидно, взведенный пистолет лежал в ящике стола. Всё выглядело комично. Меня немного отпустило.

Указав мне на стул, парень присел на своё место. Открыв папку, лежавшую на столе он начал задавать вопросы:

– Где? Когда и зачем родился? Какие награды и медали имею? Участвовал ли в боевых действиях? Если да, то где и когда. Бывал ли за границей? Имею ли родственников, проживающих за границей? Был ли осуждён, судом, за уголовные или государственные преступления?

Задавая вопросы, он смотрел в лежащие перед ним бумаги. Периодически подозрительно смотрел на меня.

Зазвонил телефон. Взяв, трубку он важно произнёс:

– Слушаю!

Что ему говорили, не слышал. Но парень мгновенно вскочил, одел пиджак. Взял в руки папку. Указав рукой мне следовать перед собой, он многозначительно потрогал кобуру. Мы прошли дальше по коридору и поднялись на третий этаж.

У массивной двери, остановились.

Парень постучал, открыл дверь. Пропустив меня вперёд, вошёл за мной. Небольшой кабинет стол приставной стол пять стульев. За столом сидел худой высокий мужчина лет сорока. Коротко подстриженные светлые волосы скрывал седину. Крупный нос и весёлые глаза. Таким я увидел человека на долгие годы ставшего моим начальником.

Мой сопровождающий вытянулся, щелкнул каблуками и засветил кобуру.

– По вашему, приказанию…

Начал он звонким голосом. Договорить не смог. Сидевший за столом мужчина вскочил. Его лицо осветила радостная улыбка. Он всплеснул руками.

– Ой! Радость, то какая! Ты получил оружие! Теперь мы старики можем не бояться за свою жизнь! Сидя в нашем охраняемом здании. А то я хотел просить начальника управления установить пулемётное гнездо у дверей кабинета. Да пару БТР по коридору пустить. Класс! Теперь я спокоен! Защитник наш! Радетель!

Мой сопровождающий бросил на стол папку и пулей вылетел из кабинета. При этом алый цвет его лица затмил бы цвет знамени стоявшего у центрального входа. Человек разразился весёлым смехом. Не выдержав, рассмеялся и я.

– Проходи, садись!

Он указал на стул у стола и продолжил:

– Меня зовут Павел Васильевич. Повеселился, а теперь колись. Мы имеем доказательства твоего участия в подавлении восстания Спартака. Что скажешь?

Мне давали возможность, расслабится. Что я и сделал.

– Помилуйте! Вас обману Помпей и Красс мои ученики и только.

– Ладно! Понял! Ты грамотный и не тушуешься.

Сказал Павел Васильевич, делая отметки в папке.

– Какие планы на дальнейшую жизнь?

Я рассказал. Он внимательно слушал, посматривая на меня. Напряжение спало, спокойствие овладело мной. Задав ещё несколько вопросов. Он протянул мне листок с номером телефона.

– Мой прямой! Позвонишь, сообщишь номер экзаменационного листа. А там, посмотрим.

Мы простились, а встретились через пять лет. Но это произошло позже.

А в тот момент он отметил мне пропуск. Я покинул грозное здание. Даже не думая о том, чтобы вернуться.

Этот рассказ о моих школьных годах будет не полным, если не вспомнить о главном. Как раз в это время и определились мои отношения с Зиной.

Как и любой парень моего возраста, я интересовался противоположным полом. Тренировки учёба охрана правопорядка оставляли на девушек мало времени. Поэтому я не мудрствуя, занялся Зиной. Она всегда была под рукой. Тем более, что тогда по молодости, я думал, что она без ума влюблена в меня. Такого умного сильного и красивого. Разве могло быть иначе?