Текст книги "Последний раунд"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой мальчишки спасаются от медведицы

Оставшись один, Вовка несколько раз пересмотрел оружие, боеприпасы. Время шло, а Санька не возвращался. И Вовка решил, что брат нарушил клятву и бросил его. От этой мысли стало так тоскливо, что он заплакал. Плакал, пока не кончились слезы. Потом долго сидел неподвижно под кустом орешника и думал. Неужели остался совсем один? Нет бабушки, нет мамы… Но отец? Он, конечно, жив, должен быть живым, он сражается с проклятыми фашистами. И Вовка обязательно его найдет. Обязательно.

Вокруг стоял тихий предвечерний лес, пронизанный золотыми нитями солнечных лучей. Дятел монотонно долбил кору сосны, и стук разносился далеко по лесу.

Вовка вздохнул глубоко и снова начал перебирать оружие. «Если к ночи Санька не придет, – решил он, – утром пойду один. Буду идти на восток, пока не встречу наших».

Все пережитое за эти дни сделало Вовку каким-то неузнаваемым. Он словно сразу вырос на несколько лет. Преследовало только одно желание – мстить фашистам.

Отдаленный гул машин, шедших по дороге, подхлестнул его. Вовка вскочил, сунул пистолет за пояс, взял две гранаты, завернул в носовой платок запалы и пошел к шоссе.

Он прошелся вдоль обочины дороги, выбирая подходящее место для засады. Небольшой пригорок привлек его внимание. С одной стороны он был срезан, видимо, при строительство шоссе, вершина его густо поросла кустарником.

Вовка взобрался на пригорок и там, в кустах, неожиданно наткнулся на пулемет. Рядом лежал убитый красноармеец. Вокруг валялись стреляные гильзы. Вовка невольно попятился. В это время на дороге показались две машины. Первым шел грузовик с солдатами, следом – открытая легковая машина.

«Ну, фрицы, держись!» – подумал Вовка и кинулся к пулемету. Он вспомнил, как однажды отец взял его с собой на стрельбище и бойцы вели огонь по фанерным мишеням.

Сквозь прорезь в бронированном щите были хорошо видны приближающиеся машины. В кузове, у самой кабины, стояли два немца с расстегнутыми воротниками. Вовка вцепился в ручки пулемета, навел его на цель и нажал гашетку. Но пулемет молчал. «Не хватает сил», – сообразил Вовка и, ухватившись двумя руками за ручку, коленом уперся в гашетку. Но пулемет не стрелял.

У Вовки похолодела спина. Машины, казалось, мчались прямо на него. Тут он вспомнил про гранаты. Дрожащей рукой вставил запал. Когда грузовик был рядом, Вовка размахнулся и швырнул гранату.

Раздался взрыв.

Грузовик, не останавливаясь, промчался еще несколько метров. Вовка увидел перекошенные от страха лица солдат. Потом грузовик дернулся и боком поехал в кювет…

Легковая машина резко затормозила. Офицеры, выхватывая пистолеты, выскакивали из машин и ложились у обочины.

Немцы подняли беспорядочную стрельбу. Вовка кинулся в чащу темного вечернего леса. Стрельба продолжалась еще некоторое время и затем утихла. Немцы не решались войти в лес.

Вовка торжествовал. Он мстил фашистам! Мстил по-настоящему!

Наконец, когда совсем стемнело, пришел Санька. Жуя горбушку хлеба с куском сала, Вовка радостно рассказал ему, что произошло.

– Пойдем, посмотришь, как я фрицев гранатами угощал!

Но Санька идти к дороге не решился.

– Лучше давай отсюда сматываться, – предложил он. – А то утром немцы облаву устроят, и мы пропали.

Два дня Вовка и Санька шли на восток. В одном окопе нашли компас и карту в кожаном планшете. Вовка развернул ее и стал объяснять другу замысловатые знаки. Прошлую зиму он от корки до корки прочел отцовскую книгу по военной топографии и кое-что запомнил.

– Ты названия деревень знаешь? – спросил он Саньку.

Тот утвердительно кивнул.

– Значит, мы не заблудимся, – сказал Вовка. – Будем определять свое местонахождение по карте и намечать маршрут на завтра.

Мальчишки шли лесом, избегая больших дорог, и обходили населенные пункты. Впереди двигался Санька, за ним следом Вовка тащил поклажу. Она была увесистая: четыре гранаты, правда, без запалов, но ребята надеялись найти и запалы, два пистолета, десятка два патронов к ним, одна бомба-лимонка и штык-тесак в ножнах. Складной охотничий нож и сумку с продуктами, которая катастрофически таяла с каждым днем, несмотря на жесткую экономию, нес Санька.

Утром, как обычно, Санька отправлялся на разведку. Сегодня путь их лежал через проселочную дорогу. Санька, как заправский разведчик, осторожно приблизился к дороге и хотел уже перебежать ее, как вдруг заметил гитлеровцев. Они ехали на велосипедах. Санька нырнул в кусты и стал наблюдать. Его внимание привлекли две детские фигурки, которые двигались рядом с велосипедистами.

Санька прилип к земле и со страхом следил за странной процессией. Между велосипедистами бежали двое мальчишек. Лица у них были в кровоподтеках и синяках, видимо, их крепко били. Струи грязного пота стекали по лицу. Они жадно хватали открытым ртом воздух. А немцы по очереди подгоняли их плетками:

– Шнель! Шнель!

«Куда же их гонят?» – подумал Санька, когда страшная процессия скрылась, и повернул назад.

Через несколько часов все прояснилось. Когда Санька и Вовка вдвоем подошли к дороге, из-за поворота показалась телега. За ней, причитая и заламывая руки, шли две женщины.

– Ироды рода человеческого! – кричала одна из них высоким жутким голосом. – Что же сделали они с тобой, сыночек мой… Васятка… веточка зеленая, за какую провинность тебя покарали, казнили смертью лютою? Душегубы проклятые, воронье бессердечное?

– Дитятко родненькое! – причитала другая женщина надрывно, хрипло. – Кровинка ненаглядная! Говорила тебе, предупреждала: не выходи на улицу… не мозоль глаза окаянным! Не послушался, осиротил отца с матерью…

Следом за ними молча шагали три старика. Рядом, тихо переговариваясь, плелись две девчонки и мальчишка.

– Я дергал Ваську за рукав, говорил: «Давай тикать… Хватит одной машины…» Так он не послушался, – рассказывал мальчишка. – «Пока у всех шины не проколю, – говорит, – не уйду!» А Митька с ним заодно…

– Митьку первого схватили… Я видела, как фрицы били его… Потом Ваську… Страшно смотреть было… Ой, как страшно!..

Вовка и Санька из-за кустов наблюдали за ними, прислушиваясь к разговору.

Санька вспомнил мать, вспомнил слова ее: «Смотри не шляйся на глазах у немцев… Они знаешь какие?» Украдкой, чтобы Вовка не заметил, Санька вытер глаза кулаком. Когда же кончится распроклятая война?!

Подвода медленно катила по дороге, лошадь, понуро опустив голову, еле передвигала ноги. Долго еще слышались причитания и плач женщин.

Болото словно выросло из-под земли и преградило путь. Хлюпая по вязкой тине, ребята, наконец, выбрались на сухое место.

– Ну вот, а говорил, что никогда не заблудимся. – Санька укоризненно посмотрел на брата. – Пропали мы. Топи тут знаешь какие.

Вовка расстелил на коленях карту и долго водил по ней пальцем. Болото лежало чуть южнее их маршрута и, если верить карте, было огромным. Северный край его упирался в железнодорожное полотно, а южный подходил к большому поселку, через который пролегала шоссейная дорога.

Вовка нахмурился. В том, что они сбились с намеченного пути, сомнений не было. Теперь нужно подумать, как лучше обойти опасное место.

– Вовка, скоро стемнеет, – сказал Санька и решительно встал, – ты пока карту разглядывай, а я пойду на разведку. Не ночевать же здесь.

Санька вернулся скоро. Он рассказал, что недалеко на небольшой поляне лежит сваленная деревянная вышка: видать, ее подпилили. Когда она падала, обломила две березы, а у сосны весь бок ободрала вместе с ветками. Прямо-таки срезала.

Вовка сразу повеселел: это уже был ориентир. Он разыскал на карте вышку. Она стояла с южной стороны болота. Выходит, и они с Санькой очутились где-то здесь.

– Нам надо двигаться к югу, – уверенно произнес Вовка, – тут мы скорее обойдем болото.

– К югу так к югу, – согласился Санька.

Вовка закрыл планшет, поправил пистолет за поясом, взял сумку с остатками продовольствия.

Комары роем носились в воздухе, хором на разные голоса квакали лягушки. Мальчишки шли осторожно по мокрой, хлюпкой земле, поросшей травой. Ноги скоро промокли, и вода зачавкала в ботинках.

– Вовка, иди сюда, – позвал Санька, – здесь сухо совсем.

Еле приметная тропинка вела вдоль болота. Ребята пошли бодрее.

– Тсс! – Санька вдруг остановился и приложил палец к губам. – Тут кто-то есть.

Санька, осторожно раздвигая кусты, скрылся в зарослях. И тут же раздался радостный крик:

– Вовка! Медвежонок! Ой, еще один!

Вовка побежал к брату. Санька стоял около мохнатой елки и сухой веткой водил перед мордой небольшого медвежонка. Тот, привстав на задние лапы, раскрытым ртом и лапами пытался схватить ветку.

Второй медвежонок, довольно урча, перекатывал с боку на бок ежа. Каждый раз, уколовшись об острые иголки, зверенок удивленно взвизгивал.

Вовка разглядывал медвежат, улыбаясь своим мыслям: «Вот поймать бы такого и привезти в Москву».

Вдруг послышался треск сучьев.

– Спасайся! – заорал не своим голосом Санька. – Медведь!

Из темной чащи, ломая ветки, вышла огромная лохматая медведица. Увидев людей, она ощетинилась, глаза налились кровью. Раздался грозный рев, зверь встал на задние лапы и пошел на оторопевших ребят.

– Бежим! – закричал Санька, бросая тяжелую сумку с оружием и боеприпасами. – Задерет!

Вовка припустился за Санькой, на ходу сбрасывая с себя сумку с остатками продуктов.

Огромная, разъяренная медведица большими прыжками мчалась за ними. Мальчикам казалось, что они слышат за спиной ее дыхание.

– Санька, догоняет! – крикнул Вовка, задыхаясь от бега.

– Лезь на елку! Видишь? Вон на ту!

Впереди, среди тонких березок и осинок, резко выделялась огромная ель. Вовка, обдираясь о ветки, словно обезьяна, стал карабкаться на дерево. Санька побежал дальше.

Медведица остановилась у дерева, встала на дыбы и заревела, царапая когтями кору. Елка задрожала. Вовка судорожно обхватил руками и ногами шершавый ствол. «Только бы не упасть, – думал он, тяжело дыша, – только бы не сорваться!»

Одной рукой он расстегнул ремень и, пропустив его вокруг ветки, застегнул пряжку. А что, если она умеет лазить по деревьям? Вовка со страхом посмотрел вниз и на всякий случай передвинул на поясе ножны с тесаком. «Если сунется, – решил он, – буду тыкать ей в морду, бить по лапам».

Откуда-то справа донесся свист. «Санька в безопасности», – понял Вовка.

Услышав незнакомый звук, медведица замерла на мгновение, задрав морду кверху. Шерсть на загривке ощетинилась. Шевеля ушами, зверь прислушивался и нюхал воздух. Потом отпрянул от дерева и, к великой Вовкиной радости, круто повернул и с ревом бросился бежать. Слышно было, как медведица ломала ветки, удаляясь все дальше и дальше. Наверное, ей показалось, что ее детенышам угрожает опасность, и она, забыв обо всем, поспешила к ним.

Надвигались сумерки, но покидать безопасное место Вовка боялся. Кто знает, что ожидает его внизу?

Тем более что Санька только свистел, а приходить не приходил. Тоже хитрый!

Вовка привязал себя к стволу еще и кожаным ремешком от планшета. На всякий случай. Если один ремень оборвется, то второй удержит.

Ночь выдалась беспокойная и утомительно долгая. Сидеть на толстой ветке было неудобно. Все тело отяжелело. Вовка невольно вспоминал о ночлеге, который они сооружали себе в кустах. С каким удовольствием разлегся бы он сейчас на сене, вытянул занемевшие ноги!

Утром, когда солнце встало над лесом, Вовка огляделся, потом осторожно слез с сосны и пошел на Санькин голос. Ребята осторожно шли друг к другу. За каждым кустом им мерещилась медведица, каждый хруст под ногой заставлял вздрагивать и прислушиваться.

Вовка первым увидел брата и бросился к нему.

– Санька!

– Идем скорее отсюда, – торопил тот.

О том, чтобы возвратиться назад, взять оружие и, главное, если уцелела, сумку с колбасой и салом, мальчишки даже не подумали. Они спешили уйти подальше от злополучного места. Шли без дороги, наугад.

– Сань, надо бы посмотреть на карту, – предложил Вовка, – а то черт знает куда забредем.

Но Санька махнул рукой:

– Потом. Иди за мной, не отставай.

Подгоняемые страхом, они долго шли не останавливаясь. Лес постепенно редел. Чаще стали встречаться осины, березы, заросли лиственных деревьев. Молодые сосенки среди них тянулись вверх, как будто хотели казаться старше. Трава стала выше и сочней. Меж деревьев то и дело проглядывало солнце. Настроение у ребят совсем бы поправилось, если бы не хотелось так есть.

– Вовка, смотри! – Санька протянул руку.

За редкими тонкими стволами проглядывала большая поляна. При появлении ребят с нее взлетела стая ворон.

– Тут, наверно, бой шел, – подумал вслух Вовка, подходя ближе. – Хорошо бы пистолеты найти. Нам без оружия нельзя, пропадем.

– Человек! – Санька показал рукой под куст и невольно отшатнулся в сторону.

Вовка что-то хотел сказать, но осекся, увидев тело.

Убитый лежал как-то неуклюже, на боку. Одна нога разута, на второй – командирский сапог. От одежды остались одни лохмотья. Только у самого подбородка сохранился кусок воротника с нашивкой, на которой поблескивали шпалы.

Поборов страх, Вовка заглянул ему в лицо. Нет, на отца не похож…

Руки командира были заломлены за спину и у самых кистей крепко стянуты веревкой. Она врезалась в тело. Видно, перед смертью командир делал отчаянные усилия разорвать путы.

– А вон еще, – шепотом сказал Санька.

Изуродованные трупы лежали в разных позах. Руки у всех были крепко связаны за спиной. Вовка заглядывал в лица и каждый раз облегченно вздыхал: нет, не отец…

– Идем отсюда, – сказал глухо Санька, – не могу смотреть.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой ребята очутились в особой зоне

Запретная, или, как ее официально именовали гитлеровцы, особая, зона занимала площадь в несколько десятков квадратных километров. Если посмотреть на карту, что висела на стене в кабинете коменданта района, можно было бы увидеть всю ее территорию. Она, словно гигантская подкова, упиралась в болото, возле которого вчера поздно вечером прошли Вовка и Санька. Удирая от медведицы, они не смотрели по сторонам и, конечно, не обратили внимания на врытые в землю столбики с предостерегающей надписью: «Ахтунг! Внимание! Особая зона. За хождение – расстрел».

Границы зоны тщательно охранялись. Патрули день я ночь ходили вдоль колючей проволоки, которая не была натянута только возле болота. Непроходимая топь и дремучие дебри не вызывали опасений у гитлеровцев.

В особой зоне по специальному плану, разработанному в Берлине, предусматривалось создание гигантского лагеря для военнопленных и «подозрительных лиц» из гражданского населения. Комендант района, полковник Клаус, получая назначение сюда, имел личную беседу с самим Розенбергом, министром оккупированных территорий.

– На вас возлагается высокая миссия, полковник, – ласково сказал в заключение Розенберг. – Все эти русские, белорусы, украинцы и, конечно, в первую очередь коммунисты и евреи подлежат, согласно плану великого фюрера, уничтожению.

Полковник Вильгельм Клаус старался оправдать высокое доверие. В течение одного дня он «очистил» территорию особой зоны от посторонних лиц. Эта операция прошла успешно и с немецкой точностью. На рассвете оцепили две деревни. Ни в чем не повинных жителей этих деревень согнали в церковь, закрыли ее, обложили соломой, облили бензином и подожгли.

Когда пламя охватило церковь, из окон стали выскакивать дети, которых выталкивали обезумевшие матери. Но едва они выбегали из пламени, как попадали под свинцовый дождь пулеметов.

В это время большая группа солдат занималась грабежом, или, как это именовалось в официальном документе: «Производилась конфискация трофейного имущества». Гитлеровцы угоняли коров, свиней, ловили кур, индеек, гусей, рылись в крестьянских сундуках и шкафах, сдирали со стен самотканые ковры, забирали шубы, делили сукна и шерсть в сельском магазине, тащили ящики с водкой и вином.

А потом подожгли все дома. На следующий день на месте двух деревень лежала черная обгорелая земля.

В южной части, где границы особой зоны выходили к шоссейной дороге, в поселке бывшего лесничества расположился штаб полковника Клауса и расквартировался гарнизон.

Полковник Клаус в сопровождении охраны объезжал свои владения. Ему понравилось ровное поле, окруженное лесной чащей. Он ткнул пальцем в землю:

– Здесь!

Через час застучали топоры, завизжали пилы. К следующему утру поле было окружено трехметровым забором из колючей проволоки. Поднялись деревянные вышки, на которых были оборудованы огневые точки. А еще через день пригнали первую партию военнопленных.

Это были в основном бойцы и командиры тех полков, которые на рассвете 22 июня, поднятые по боевой тревоге, вступили в неравный бой с полчищами гитлеровских войск.

Колонны пленных все прибывали и прибывали. Среди них было много раненых. Но помощи им немцы не оказывали. О них заботились лишь товарищи. Разорвав рубахи, они сами перевязывали раны, делились последним сухарем, глотком воды.

Эсэсовцы тщательно отбирали пленных с командирскими знаками отличия на одежде, выискивали коммунистов и евреев. Их выстраивали в отдельную колонну и уводили из лагеря. Они исчезали навсегда.

Вот в эту особую зону и попали Вовка с Санькой.

Незаметно мальчики забрели в глубь леса. Идти стало трудно, путь преграждали колючие кусты ельника. Солнце почти спряталось за верхушками сосен и мохнатых елей. Было тихо, сумрачно, прохладно.

Вдруг где-то далеко впереди раздался лай. Ребята прибавили шагу.

– Деревня близко, – сказал Санька. – Собака без человека не живет – волков боится.

Вовка живо представил себе деревушку, со всех сторон окруженную дремучим лесом. «Они, наверное, и не знают, что идет война, – подумал Вовка. – Живут как в медвежьей берлоге». А Саньке явственно виделись добротные срубы, запах парного молока и свежего хлеба.

– Вовка, слышь, в деревню вместе пойдем?

– Вместе.

– А если спросят, мол, чьи и откуда, что говорить будем?

Вовка задумался. Можно, конечно, сказать правду, что особенного. Живут в деревушке наши, они поймут. Идем, мол, к своим, на фронт. Но, вспомнив историю с лошадью, Вовка сказал:

– Может, вообще ничего не рассказывать про себя. Кто знает, какие люди попадутся. С незнакомыми лучше вести себя осторожно.

– Давай скажем, что мы беженцы, – предложил Санька. – Идем домой, к родителям.

– А откуда же мы идем? – спросил Вовка.

– Ну, скажем, – Санька почесал макушку и вдруг оживился: – Скажем, что мы детдомовские!

– Детдомовские?

– Ну да! Тогда нас никуда не отправят.

– Верно, Санька! Детдом уехал, а мы отстали.

Все мысли и заранее приготовленные фразы вылетели у ребят из головы, когда они вышли на опушку. Мальчишки остановились, пораженные необычным зрелищем. Среди пожарища печально вздымались печи, мрачные, как памятники на кладбище. Обгорелые черные деревца без листьев тянули к небу корявые ветки. Толстый слой серо-бурого пепла покрывал землю, огороды, печи и вздымался при легком дуновении ветерка. Стояла жуткая тишина. Лишь лохматая дворняжка, задрав морду, нудно подвывала, глядя на одинокую курицу, которая забралась на печь и, склонив голову набок, косилась на собаку.

Почуяв чужих, дворняжка перестала выть и кинулась было с лаем на ребят. Но, не добежав, она вдруг остановилась, умолкла и виновато завиляла хвостом.

– Трезор, Трезор, на место! – крикнул Санька. К удивлению мальчиков, пес еще радостнее замахал хвостом. – Угадал, как звать, – обрадовался Санька. – Идем, не тронет.

– Что нам делать тут? – хмуро спросил Вовка, кивая в сторону пожарища.

– Как что? – удивился Санька. – Вишь, курица на печи. Поймаем.

– У нас спичек нет, а сырую есть не будешь.

– Огонь найдем. Где-нибудь небось головешки еще тлеют.

Поймать курицу оказалось не так легко. Она с кудахтаньем перелетела с трубы на обугленное дерево.

Вовка схватился обеими руками за ствол березки и стал трясти ее. Курица не удержалась и, отчаянно кудахча, камнем полетела вниз, прямо в растопыренные Санькины руки. Он поймал птицу на лету.

– Есть! – закричал он, прижимая курицу к груди. – Жирнющая!

– Дай-ка сюда! – Вовка взял у Саньки курицу. – Килограмма три будет.

– Давно мы не ели по-настоящему.

– Устроим пир на весь мир, – сказал Вовка. – Зажарим ее на костре. Люблю жареную курятину! Мама часто жарила кур. Ты, Санька, ел куриное мясо, жаренное в сухарях?

– Я больше люблю вареную в супе с лапшой. Вкуснющая!

– Суп я тоже люблю. – Вовка облизнул пересохшие губы. – И с лапшой и с рисом. Но жареное куриное мясо вкуснее.

Курица притихла в его руках, и Вовка отчетливо ощущал ладонями, как тревожно бьется ее маленькое сердце.

– Вовка, крути ей голову, – сказал Санька как можно небрежнее, словно речь идет о чем-то самом обыденном.

– Что? – переспросил Вовка, бледнея.

– Режь курицу.

– Почему это я должен резать ее? – спросил Вовка тихим голосом.

– Потому, что у тебя тесак.

Вовка никогда в жизни не резал кур. Об этом он сказал Саньке.

– Я тоже никогда не резал, – признался Санька и вздохнул.

Вовка протянул брату хохлатку, но тот сделал шаг назад и хитро прищурился:

– Ты командир? Командир. Ну так давай показывай пример. А вот следующую курицу я зарежу.

Вовка молчал. Ему уже не хотелось ни жареной, ни вареной курятины. Но и выпускать курицу было жаль. Нахмурив брови, он сосредоточенно смотрел на хохлатку, потом задумчиво произнес:

– Может быть, у нее есть цыплята…

– Нет у нее цыплят, это не клушка, – ответил Санька со знанием дела. – Она просто яйца несет.

– Яйца – это тоже хорошо, – радостно согласился Вовка, – я люблю яйца, особенно всмятку. Давай подождем день, может, она нам снесет несколько штук, а?

– Не может она нести несколько штук, – возражал Санька. – Она только по одному, да и то не каждый день.

– Жалко, – сказал Вовка, поглаживая курицу.

Неожиданно сзади раздался писклявый голосок:

– А вы тоже немцы?

Вовка и Санька вздрогнули и обернулись. Из-за темной огромной печки выглядывала остроносая девочка лет пяти-шести. Растрепанные волосы торчали во все стороны, серые глаза были не по-детски суровы.

– Вот дура какая! – ответил Санька. – Какие же мы немцы?

– Тогда отдавайте нашу несушку, раз вы не немцы!

– А ты не врешь, что это ваша курица? – спросил Вовка.

– И чего я буду врать-то. Вон, погляди, у нее пятнышко.

Мальчики стали разглядывать курицу. В самом деле, на одном крыле было темное перо.

Девочка осмелела. Получив несушку, она деловитым тоном спросила:

– Вашу деревню тоже немцы сожгли?

Вовка и Санька молчали.

– А нашу деревню сожгли, – не дожидаясь ответа, серьезно сказала она. – Вон там стоял наш дом. Видите березку?

Девочка показала на обугленное дерево, то самое, которое недавно Вовка тряс, сгоняя курицу. Около него в куче пепла и золы стояла печь с высокой трубой.

– Тасюшка! Где ты, моя деточка? – раздался, словно из-под земли, сухой старушечий голос.

– Я тута, бабуня! – оживленно ответила девочка. – К нам пришли два мальчика. Ихнюю деревню тоже сожгли.

Из-за печки, опираясь на палку, вышла старуха. Высокая, жилистая, в рваной одежде. Она пристально посмотрела на ребят.

– Чьи будете?

Мальчишки притихли под ее строгим взглядом. Санька, забыв о договоренности, уже было открыл рот, чтобы сказать откуда и чьи они, но Вовка вовремя перебил его:

– Мы, бабушка, детдомовские.

Санька испуганно глянул на Вовку и проглотил слова, которые чуть не сорвались у него с языка.

– Это из какого же детдома вы будете? – сурово спросила старуха, подозрительно поглядывая на мальчишек.

– Как из какого?.. Из нашего, – чуть замешкавшись, ответил Вовка, – имени Горького…

В разговор вмешался Санька. Он поспешно назвал районный центр, куда не раз ездил с отцом и где действительно был детдом.

Старухины глаза стали добрыми. Она всплеснула руками.

– Горемышные! Аж оттуда и пешком шли?

– Шли, бабушка, – ответил Санька, входя в роль. – Чего ж нам было делать, раз отстали. Детдом-то уехал.

– Даже хлеба не было, – добавил Вовка, вспоминая сумку с едой, которую пришлось бросить в лесу. – Два дня ничего не ели.

– И-и, горемышные! – повторила старуха. – Еду-то найти здесь можно, да только не следует вам задерживаться. Тасюшка, – обратилась она к внучке, – отведи сироток к Серафимовне. У нее печка совсем цела. Пошарьте, авось чего найдете.

Друзья последовали за девочкой.

– А Серафимовна ругаться не будет? – опасливо спросил Вовка, оглядываясь по сторонам.

– Что ты? – возразила девчушка. – Ихнюю семью немцы сожгли. Со всей деревни только мы с бабушкой остались.

В печи действительно стояло несколько чугунков с едой, каравай домашнего хлеба и две крынки с топленым молоком.

Вовка и Санька, к удивлению девочки, опорожнили два чугунка и обе крынки и, кряхтя от удовольствия, улеглись тут же на грязной широкой лежанке.

Подошла старуха.

– Не зазевывайтесь, сиротки, – озабоченно сказала она, – отдохнули малость – и с богом. У нас тут опасно. Немцы кругом. Земля смертью дышит. Вон там, у Черного озера, наши с немцами бой вели, – она показала в сторону березовой рощи. – Туда не ходите, там снаряды всякие и мины, надысь Степанидину корову там разорвало. И туда не ходите, – она показала в противоположную сторону. – Там за лесом, на ржаном поле, немцы кольев понатыкали, колючкой железной вокруг пообтянули и согнали туда, изверги окаянные, множество люду. Вышки понастроили с пулеметами и пушками. Каждый божий день стреляют наших, ироды проклятые, чтобы у них руки поотсохли, глаза повылазили!

Старуха долго ругала фашистов, а мальчишки тем временем набивали карманы остатками еды. Потом старуха вывела их на бывшую околицу деревни.

– Вот так по солнцу пряменько и идите. К полудню на большак выйдете. Только прячьтесь, – напутствовала старуха. – Не попадайтесь на глаза иродам.

– Спасибо, бабушка! – поблагодарили ее ребята и зашагали к лесу.

Войдя в лес, братья понимающе переглянулись и повернули к березовой роще.

– Где-то тут озеро, – сказал Вовка.

– Пошли напрямик, – махнул Санька.

Опытным глазом он нашел еле заметную тропку, которая повела их, петляя между стволами деревьев и колючим кустарником. Ребята двигались с предосторожностями, все время оглядываясь по сторонам и внимательно глядя под ноги.

Впереди сквозь стволы деревьев блеснуло озеро. Ребята подошли ближе. Оно было светлым, как зеркало, обрамленное темной каймой леса.

– Почему его назвали Черным? – удивился Вовка. – Я бы назвал его серебристым. Ишь, как блестит.

Вдруг со стороны просеки донеслись голоса. Санька приложил палец к губам:

– Тсс! Немцы!

Ребята шмыгнули в густые кусты. Затрещали сухие сучья, послышались тяжелые шаги.

Пятеро немцев прошли мимо притаившихся мальчишек. Вовка обратил внимание на их петлицы с двумя немецкими буквами «СС».

Когда солдаты скрылись из виду, ребята вылезли из кустов и, посмотрев, куда ушли фашисты, стали осторожно пробираться в противоположную сторону.

В траве то и дело попадались гильзы, осколки снарядов. У ребят разгорелись глаза. Да, здесь недавно шел бой. Наконец-то они добрались до нужного им места!

Мальчишки, не задумываясь, спрыгнули в первый попавшийся окоп.

– Ты, Санька, иди налево, а я направо, – предложил Вовка. – Дойдем до конца окопа – и назад. Договорились?

– А винтовки брать? – спросил шепотом Санька.

– Только по одной.