Текст книги "Под псевдонимом Ксанти"
Автор книги: Георгий Черчесов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Прости, милая. Придется перенести.
За столом воцарилась тишина:
– Перенести? Почему? – Лина не сводила с него глаз.
– Видишь ли, мне предстоит командировка.
– Но ты же всего полчаса назад сам… – Она оглянулась на Корзина.
– Значит, ты решил? – спросил тот Хаджумара.
– Вы. считаете, что кто-то другой лучше? Я изучил там каждую тропинку. Как же можно?
– Зачем же тогда?.. – На глазах у Лины появились слезы, не договорив, она вышла из комнаты.
Наташа поднялась с места:
– Я пойду к ней.
Хаджумар жестом остановил ее:
– Не надо – и пояснил: – Она сама справится.
Гарсиа вдруг резко отстранил от себя рюмку. На строгий взгляд Корзина воскликнул:
– Это несправедливо – один все время ездит в командировки, а другие… – Он в отчаянии махнул рукой.
– Ты едешь со мной, – объявил Мамсуров. – Генерал армии не будет возражать, я думаю?
Корзин задумчиво посмотрел на Хаджумара, ответил:
– Генерал армии не возражает.
Гарсиа сорвался с места, обнял Наташу:
– Виктория! Победа! – и строго спросил ее: – Ты меня будешь ждать?
– Тебя так радует наша разлука? – шепотом, чтоб никто не услышал, встревоженно спросила она.
– Любовь после разлуки бывает крепче, – ответил Гарсиа.
Лина пришла, на редкость спокойна. Сказала:
– Начнем, а то все стынет. Иван Петрович, мы вас избрали тамадой и ждем тоста.
– Ну что ж, – поднял бокал генерал. – За удачную командировку Хаджумара и Гарсиа. У меня три пожелания вам: пусть ваши глаза всегда видят небо; пусть ваши уши не услышат вопроса: «Кто вы?» Пусть ваше тело попадает в объятия только ваших любимых… Знайте, Хаджумар и Гарсиа, мы всегда рядом с вами. За скорую встречу! – И он выпил, выпил до дна, хотя пил весьма редко, и ему предстояло поспешить на службу! и он знал, что сегодня ночью и завтра целый день и всю ночь ему вряд ли удастся покинуть кабинет.
– Какой странный тост! – удивилась Наташа.
Корзин весело подмигнул Хаджумару:
– Кавказский!
Гарсиа потянулся через стол к Корзину:
– Товарищ генерал, вашу рюмку! – и прижал бутылку к щеке. – Кальвадос, а!
– Нет, спасибо, – отказался Корзин и поднялся. – Извините – дела! – Он кивнул Хаджумару на балкон. – На минутку…
Сверху открывался дивный вид на ночную Москву. Город шелестел шинами машин, откуда-то доносилась музыка.
– Я пришлю за вами машину, – сказал Корзин. – И не советую увлекаться кальвадосом.
Корзин ушел, Хаджумар остался на балконе.
Гарсиа, проводив Корзина, вернулся. Спросил:
– Нам придется проникнуть на ту сторону?
Мамсуров покосился на него, дивясь, как тот радуется предстоящему опасному испытанию. Молод еще, очень молод, о смерти не думает.
– Придется, – согласился Хаджумар.
– А как мы это сделаем?
– Поможет… давний знакомый.
– Служили вместе?
Хаджумар весело усмехнулся:
– Служили… Вместе… Куда он – туда и я… Он от меня убегал, а я за ним наблюдал.
– Так кто он?
– Контрабандист.
– А-а, – ничего не понял Гарсиа.
– Ох и ловок же! – восхитился Хаджумар. – Так во тьме и растворялся… А границу как знает! Шнырял туда и сюда и летом и зимой. И в дождь и в туман. Ни разу не сбивался. Его так все и прозвали Счастливчиком.
Хаджумар явственно представил себе, как длинная фигура контрабандиста внезапно выныривала из-за кустов к засаде, так что он едва сдерживал свой порыв обрушиться на него, сбить на землю, скрутить руки… Но в который раз Хаджумар вынужден бывал с сожалением проводить взглядом эту сутулую спину с мешком, набитым заграничным барахлом… Счастливчик всегда появлялся на этой стороне внезапно. Он, видимо, настолько хорошо знал тропы по ту сторону границы, что мог пройти незаметно мимо охраны. Это, собственно, и прельстило Хаджумара.
– Так он самый настоящий контрабандист? – удивился Гарсиа.
– Настоящий, – согласился Хаджумар. – И еще какой! Он и сам поверил в свою звезду.
– Вы могли его поймать? Почему же не схватили?
Хаджумару вспомнилось, как однажды, возвращаясь из-за кордона, контрабандист остановился буквально в метре от него. За плечами у него был мешок, в руке щит из фанеры. Этот щит, на котором большими, неуклюжими буквами было написано: «Яблок сорт шампански, казетах пишут: полавина сахар, полавина – мед. Цена как договоримся», был его базарной ширмой. Развязав мешок, Счастливчик вытащил из него бутылку водки, сделал несколько глотков, затем обеими руками взлохматил волосы на голове, небрежно сдвинул набекрень фуражку, опустил воротник плаща, расстегнул верхние пуговицы рубашки, взбил сапоги гармошкой, выпрямился и вздохнул: «Вот теперь уже на своей земле». Закинув мешок за плечо и подняв щит, он зашагал, шатаясь, к селу – ни дать ни взять загулявший человек, возвращающийся с гостинцами от родственников домой. Он даже мурлыкал под нос незамысловатую песенку.
– И он до сих пор занимается контрабандой? – не унимался Гарсиа. – За что ему такая честь от вас?
– Тогда подумал: вдруг да понадобится человек, что так проворен и прекрасно знает тропинки по ту сторону границы, – признался Хаджумар. – Теперь его очередь выручать меня.
– Так вы тогда еще предвидели? – ахнул Гарсиа.
– Ничего я не предвидел, – засмеялся Хаджумар. – Представляю, как мы утречком, еще затемно, нагрянем к нему, в приземистую мазанку на холмике, на краю села. В ее окнах никогда не горит свет, даже когда все знали, что Счастливчик, его жена, мать и двое ребятишек находятся дома. Он будет ошарашен, что уже три года есть у него крестный ангел-хранитель, а он об этом и не подозревал.
– А вдруг он не согласится помочь нам? – засомневался Гарсиа.
– Он захочет облегчить свою судьбу… Пойдем, Гарсиа?
За столом воцарилось напряженное молчание. Наташа, добрая душа, понимая, что Хаджумару и Лине надо остаться одним, сказала:
– Гарсик, помоги убрать посуду.
– Эй, эй! Не рано ли ты начала командовать?
– Рано? Наоборот – поздно! – Она отчаянно кивнула ему на Хаджумара и Лину.
– Выезжаете сегодня? – спросила Лина.
– Вылетаем, – поправил он ее и пояснил: – Иначе нельзя.
Они опять помолчали. – Я не сержусь, – сказала она тихо.
– Я дал тебе повод, – возразил он.
– Ты знал о… командировке?
– Я узнал только что.
Лина подошла, прижалась к Хаджумару.
– У тебя есть… товарищ… Он умеет стрелять, бросать гранаты, владеет конспирацией… Но он… женщина…
– Ничего такого не будет, Лина, – успокоил он ее.
– Помни: я боец… И когда я буду нужна… Ведь женщины выносливее мужчин… Ты же видел…
– Видел…
– Хаджумар, я все понимаю… Войны нет, а борьба идет… И впереди бои… Тяжелые, страшные… Нам друг перед другом нечего хитрить… Мне легче быть там, в опасности, но рядом с тобой, чем здесь – одной…
– Туда нельзя. Но ты будешь там… Со мной! Все время! И это будет мне помогать…
– Камарада советник, ты будешь очень неудобным мужем… Женщины не любят частых отлучек мужей… Но когда я расстроюсь, ты шепни мне одно слово: НАДО… Шепни – ив моих глазах не будет слез…
Он оторвался от нее, посмотрел ей в глаза:
– Лина, надо! Слышишь? Надо!..
– НАДО! – с болью прошептала она. – НА-ДО!
– Ты обещала не плакать, – напомнил он.
– А я и не плачу, совсем не плачу, – глотала она слезы, а они бежали и бежали по ее щекам.
* * *
Осторожный и предусмотрительный нарушитель границы на поверку оказался плохим хозяином – никаких хитростей не пришлось использовать для того, чтобы проникнуть в его дом. Дверь едва держалась на слабом крючке, который в секунду был откинут. Счастливчик и его жена спали во внутренней комнате. Офицер потрепал за плечо контрабандиста. Тот, решив, что его будит жена, недовольно пробубнил:
– Чего тебе?
Офицер направил ему в лицо луч фонарика. Счастливчик вскочил. Офицер-пограничник скрупулезно, называя дни, часы и минуты, перечислил сколько раз за последние месяцы нарушал границу гражданин Киндин, он же белобрысый Василь, он же Счастливчик.
– Тс-с, не так громко, – взмолился контрабандист.
Выяснилось, что и этой ночью он возвратился оттуда.
Да, он в лесу наткнулся на группу арестованных людей, которых вели на заставу. В ответ на предложение Хаджумара провести известными тому тропами туда нескольких человек контрабандист забеспокоился:
– И золота не надо. Я честный коммерсант.
– Вам на сборы три минуты, – сказал Хаджумар.
– Плохо? – подошел к нему Гарсиа.
– Очень, – кивнул головой Хаджумар и прошептал: – Я скажу тебе, кто они…
Это были имена, известные всему миру.
– Их схватили, но еще не признали. Но признают. А мы с тобой видели, что делают фашисты с коммунистами.
– Может случиться, что надо будет ударить по заставе? – горячо зашептал Гарсиа.
– Нет, их нужно спасти тихо. И этой ночью, пока их не перевезли в глубь страны. Без шума и без следов.
…Через пятнадцать минут группа из двадцати отобранных лично Хаджумаром бойцов, переодетых в штатское, приступила к выполнению ответственейшего задания. На детальную разработку операции времени не было. Хаджумар принял решение, предусмотрев только общие детали. Вся операция должна произойти мгновенно и без кровопролития. Ни одного выстрела, ни одной жертвы, ни одного слова! Так внушил он каждому участнику операции… Он знал, что кому-то из их группы придется идти в глубь чужой страны, чтобы повести преследование по ложному пути. Не ясно было пока, в каком направлении. И Хаджумар задал вопрос Счастливчику:
– Что станешь делать, если тебе отрежут путь к нашей границе?
– Предусмотрено… – широко осклабился Киндин и развязно произнес: – У меня солидная фирма… Доберусь до моря, а там меня ждет лодка и… подземный лабиринт… Фьюить!.. – и никакого риска.
– Отлично! – похвалил его Хаджумар. – Будь готов показать мне подземный лабиринт. И вот что еще… Как ты ладишь с пограничными собаками? – Он знал: ни одна застава не обходится без собак – злых, сильных, дрессированных.
– И пограничная собака – лишь собака, – усмехнулся Счастливчик. – Как увидит кошку, все уроки забывает. Вот и хожу через границу со своими любимчиками, – кивнул он на пару крупных и пушистых кошек, небрежно развалившихся на диване. – Ночью на заставе остаются две собаки – остальных отправляют на участки. Вот я двух кошек и беру. Бросятся собаки ко мне, я выпускаю из мешочка кошек. Псам уже не до меня.
– А не жаль кошек?
– Так только собака наберет скорость – кошка на дерево и сидит, оттуда поглядывает… Сделаешь дело, домой возвращаешься, они уже лежат на диване и мурлычут. Вы, товарищ начальник, не знаете, как они находят дорогу домой, – несу-то я их на ту сторону в мешочке, ничего им не видать?
– Отвези лошадь за сто километров эшелоном, отпусти – она тоже дорогу домой найдет, – сказал Хаджумар и приказал: – Бери своих красавиц, и пошли…
…Они успели к заставе, когда начало светать. Часовые среагировали на лай собак, но, увидев, что они погнались за кошками, успокоились. И через полчаса все было кончено. Обошлось без крови. Пограничники – и солдаты и офицеры – лежали кто на земле, кто в бараках, но все лицом вниз, с кляпами во рту и связанные по рукам и ногам… Ни одного слова во время операции не было произнесено. И задержанным, находившимся в подвальном помещении, жестами дали понять, что надо выходить. Они не сразу решились, ибо их смутили неожиданность и немота незнакомцев. Пришлось Гарсиа втолковать им по-испански, что времени на объяснения нет, что им немедленно следует отправляться к границе. Поняли, ибо многие из них побывали добровольцами в Испании в тридцать седьмом – тридцать девятом годах.
Хаджумар смотрел вслед удалявшимся солдатам в штатском и освобожденным и ждал, когда они скроются в предрассветной мгле. Хаджумар ухватил за рукав Счастливчика, собиравшегося догонять их, и тот, памятуя о приказе, не произнес ни слова. Люди скрылись в лесу. Хаджумар подождал еще минут десять, а потом, убедившись, что все тихо и спокойно, подошел к одному из часовых и перевернул его на спину. Он видел, как у солдата в испуге расширились зрачки глаз. Контрабандист покачал головой – теперь солдат запомнит их. Ему и в голову не приходило, что делается это специально: солдат должен видеть, что они пошли не к границе, а в глубь страны.
Они были километрах в пяти от заставы, когда их неожиданно догнал Гарсиа. Хаджумар рассердился:
– Ты почему здесь? Я тебе приказал проводить освобожденных к границе.
– Я пришел доложить, что приказ выполнен.
– Почему ты не с ними?
– Я так понял приказ.
– Ты все понял, но нарушил приказ, – заявил Хаджумар. – Бессмысленно, что ты с нами. Выполнена лишь первая часть операции. Самое сложное – впереди.
– В самый раз сматывать удочки, а мы идем точно на прогулке! – выругался Счастливчик. – Да и ходите вы так, что полно следов остается!
– Так и надо, – спокойно объяснил Хаджумар. – Но одно соображение у тебя верное: не ускорить ли нам шаг?
Глубокая осень, прохладно. Дышится легко, но от быстрой ходьбы начали зудеть ноги.
– Далеко еще? – спросил Гарсиа Счастливчика.
– Через четверть часа доберемся до лодки.
– Если не настигнут, – сказал Хаджумар.
– Но погони нет, – возразил Гарсиа.
– Погоня наверняка уже есть. – Хаджумар знал, что прерванная связь с заставой должна была насторожить начальство. Не может быть, чтобы с других застав не послали разузнать, в чем дело. Нет, не следует успокаивать себя: погоня за ними уже началась. Надо поскорее добираться до лодки.
– Море! – воскликнул Гарсиа. – Как блестит!
– О боже! – остановившись от неожиданно мелькнувшей мысли, воскликнул контрабандист. – Что мы натворили!
– О чем ты? – встревожился Гарсиа.
– Лодка совсем плюгавенькая. Троих не потянет.
– Что же ты раньше молчал? – упрекнул его Хаджумар.
– С перепугу память отшибло, – признался Счастливчик.
– Ничего… Один вплавь, – заявил Гарсиа.
– Ни хрена не получится. Плыть-то, считай, сутки. А вода холодная… Кто выдержит? – Счастливчик торопливо заявил: – Лодка моя. Выходит, кому-то из вас двоих оставаться надо.
– Я остаюсь, – сказал Гарсиа. – Я нарушил приказ.
– Отставить! – прервал его Хаджумар. – Времени на разговоры нет.
Глава 9
По плану министерства Внускому предстояла поездка за рубеж на промышленную выставку. Он должен был выехать через неделю.
Хаджумар задумался, вновь мысленно сопоставил факты. Подозрительны звонки Внуского без подачи своего голоса. Подозрительно его посещение бульвара, во время которого он пообщался с сыном очаровательной дамы, оказавшейся Полиной Васильевной Ковалевой, администратором престижной интуристовской гостиницы!
– Она отняла коробку конфет у сына, упрекнув его, что он увлекается сладким? – спросил Хаджумар у Чижова. – Что за конфеты он подарил малышу?
– На кинопленке ясно видно – «Драже».
– «Драже»?! – Генерал был доволен. – Это серьезная улика.
– То есть? Тип конфет имеет значение? – поразился Чижов.
– Внуский с его замашками – и вдруг носит с собой не шоколад, а дешевые «Драже»?! Что бы вы сказали, если б отдыхали на бульваре и на ваших глазах незнакомый мужчина подарил незнакомому малышу коробку шоколадных конфет? Не правда ли, это было бы подозрительно? И он это учел… Но «Драже» теперь наш козырь! Так, полковник, ваш неудачный эксперимент с телефонами-автоматами все-таки дал плоды. Внускому не удалось просигнализировать по телефону, и он передал послание по запасному варианту – через Полину Васильевну Ковалеву. Он перестраховался: возможно, не желает держать у себя опасный материал, поскорее сплавляет пленку. Такие агенты встречаются. Кстати, они знакомы?
– Об этом трудно судить…
– Считайте, что вы получили задание. Придется вам установить наблюдение за бульваром. Не думаю, что он опять прибегнет к помощи коробки конфет. Но чем черт не шутит.
– Так как нам быть с его загранпоездкой? – спросил Чижов. – Может быть, воспользоваться командировкой и подсунуть в особо важную папку фиктивные документы?
– Ни в коем случае! Внуский специалист, он разберется, подсунута ли ему «клюква» или эти чертежи в самом деле имеют большую ценность.
Генерал медленно потер лоб. Конечно, отпуская Внуского за границу, мы рискуем. Он может остаться там, особенно если почувствовал, что за ним идет наблюдение. Опять же, не исключена возможность утечки материала. Но что делать? Брать? На каком основании? Пока ему еще нельзя предъявить весомых обвинений. А теперь представим, что Внуский – резидент. Возьмем мы его. А дальше что? Предатель будет уничтожен, а те, кто совратил его, кто втянул его на путь измены, останутся безнаказанными.
Значит, терпение и еще раз терпение.
* * *
Группа, в которую входил Внуский, успешно завершила поездку на промышленную выставку и возвратилась в Союз.
У Хаджумара подводились пока еще некоторые итоги поездки Внуского. Отмечалось, что он развернул довольно бурную деятельность по изучению демонстрируемого оборудования. Он буквально никому из членов делегации не давал вздохнуть, требуя, чтобы каждый подробнейшим образом ознакомился чуть ли не со всеми станками и механизмами той отрасли промышленности, в которой он специализируется. Внуский целыми днями пропадал в павильонах. Казалось, что других интересов у него нет. Он побывал на множестве встреч с английскими, американскими, французскими, голландскими, бельгийскими, немецкими конструкторами и инженерами, с представителями фирм, деловых и научных кругов зарубежных стран, вел оживленную дискуссию, ратуя за необходимость постоянного и тесного сотрудничества между изобретателями разных стран, независимо от их общественной формации. Говорил он убедительно и горячо, и это выглядело довольно искренне. Ни каких контактов, могущих вызвать подозрение, у него в павильонах не было.
– Но вот по вечерам он постоянно, исчезал, – докладывал Чернышев. – За ним в отель каждый вечер прибывал один и тот же человек в машине, ждал его внизу. Внуский выходил в парадном костюме с непременной бабочкой в горошину, усаживался на переднее сиденье, весело улыбался, и они отправлялись в ночной город. Не было сомнения: он ехал весело провести время. Возвращался в отель он после двух часов ночи в веселом расположении духа. Он задорно заявлял членам группы: «Отсыпаться будем дома, а здесь надо вкусить прелести жизни отмирающего капитализма».
– И он в самом деле вкушал эти прелести? – спросил Хаджумар.
– Видели его в ночном клубе. Вместе со своим постоянным спутником, его супругой и еще с одной разбитной дамочкой.
– А кто же этот… спутник?
– Личность его установлена, – охотно ответил Чернышев, уже давно ждавший, когда прозвучит этот вопрос. – Это небезызвестный нам инженер, президент двух компаний Фил Гатри. Родился в 1920 году. Женат, имеет девятилетнего сына. Внешность солидная, умеет расположить к себе людей. Заключил несколько солидных договоров с нами.
– Когда он познакомился с Внуским?
– Достоверные данные говорят о том, что Гатри был представлен Внускому немногим менее трех лет назад, когда он прибыл в Москву в составе делегации промышленных фирм. Как уверяет один из членов группы, Внуский одну ночь вообще не ночевал в отеле. Но… этот член группы, некий Тарасов, уже несколько лет косится на Внуского, при случае любит пустить по его адресу шпильку.
– У него есть основания недолюбливать Внуского?
– Есть. Внуский дважды отклонял разработанные Тарасовым проекты.
– Как Внуский провел дни после возвращения?
– Добропорядочно. Самолет прилетел в среду, и весь этот день он пробыл дома с младшей дочерью. Жена не смогла вовремя вырваться с работы, так он несколько раз звонил ей, твердя, что соскучился и что у нее нет совести, коли она не желает поскорее увидеть те вещи, что он ей привез из-за границы. «Упадешь, когда увидишь, – твердил он ей. – В мои объятия упадешь!» У него с женой тон всегда радостно уважительный, даже несколько масленый, точно он хочет убедить ее в своей сильной любви. Сейчас уточним, что это была за вещь, от которой она должна была упасть в его объятия.
– Э-э, можете не уточнять, – махнул рукой генерал. – Во-первых, у него было достаточно денег, чтобы приобрести шубку из искусственного меха. А во-вторых, я убежден, что человек типа Внуского не допустит оплошности – не привезет домой вещь, цена которой превышает его официальные возможности.
Они помолчали. Потом генерал сказал:
– Кстати, я, кажется, догадался, как узнавать набираемые номера телефонов. – Хаджумар включил транзистор. Из него вырвалась музыка. – Прислушайтесь. – Генерал подал транзистор Чернышеву, а сам сел у телефона и стал набирать номер. – Улавливаете щелчки.
– Так точно.
– Считайте их. Вот я набираю номер… Сколько было щелчков?
– Семь, товарищ генерал.
– Верно. Я набрал цифру «семь». А теперь?
– Пять щелчков.
– Потому что я набрал цифру «пять».
– Я вас понял, товарищ генерал. Но как это использовать? Ведь Внуский не включает транзистор.
– Зато мы включим, – усмехнулся генерал. – О чем свидетельствуют эти щелчки? О том, что человек, набирая номер телефона, создает в помещении радиоактивные волны. В кабине телефона-автомата у Внуского тоже будут соответствующие щелчки. А мы их уловим. Ясно?
– Так точно!
– Пока этот способ никем не использовался. Предварительно испытайте сами, а затем проинформируйте полковника Чижова.
* * *
Слушая Чижова, сообщавшего о маршруте и действиях объекта, Хаджумар мысленно представлял себе, как автомобиль Внуского, следуя по улицам города, останавливается на площади, как Внуский неторопливо выходит из машины, на ходу вытаскивая двушку из кармана, входит в свободную кабину и набирает номер.
В будке расколото одно стекло, то самое, возле которого, прижавшись друг к другу, застыли парень и девушка. У нее через плечо висела модная спортивная сумка, у него в руках наигрывал рок-музыку импортный транзистор. Музыка мешала Внускому, и он с негодованием глянул на меломанов и даже чертыхнулся, но они, не обращая на него никакого внимания, приникли ухом к транзистору.
– Во дает, а? – восклицал парень, вслушиваясь в ударник, издававший особенно занимательную дробь.
…Взволнованный голос Чижова сообщил:
– Товарищ генерал! Щелчки на транзисторе зарегистрированы. Получился номер 436-94-75.
– Немедленно уточните, чей это телефон.
Есть первый козырь! Раскрыли-таки, раскрыли!.. Теперь тщательно разработать операцию. Должна быть тонкая ловушка, в которую непременно угодят и Внуский и кто еще там с ним? Недолго уже гадать.
…Будь Внуский повнимательнее, он бы отметил, что и возле будки телефона-автомата на Пушкинской улице оказался любитель эстрадной музыки. На сей раз это был студент, одной рукой державший перед глазами учебник физики, а другой прижимавший к уху приемник, настроенный на Монте-Карло, откуда, как известно, чуть ли не целые сутки на весь мир льется экстрамодная музыка, изредка перебиваемая бойким диктором, преподносящим – судя по интонации и интригующим переливам голоса – сенсации. Внуский, конечно, слышал мелодию и с горечью отметил, что меломания разрастается.
А возле будки на улице Горького торчал подросток с маленьким приемником. Внуский слышал, как он спросил у прохожего, не знает ли тот результат встречи динамовцев Тбилиси и торпедовцев Москвы.
– Не интересуюсь, – неодобрительно буркнул мужчина.
– Никак волну не поймаю… – вновь лихорадочно задвигал ручкой настройки подросток.
…Чижов положил на стол генералу бумагу. На ней были два телефонных номера. Один принадлежал… Полине Васильевне Ковалевой, администратору гостиницы.
– А второй? – нетерпеливо спросил генерал.
– Номер телефона люкса этой же гостиницы.
– И кто в нем остановился?
– Пит Торм, американский турист.
– Вам следует быстро раздобыть приметы Пита Торма и направить на Кутузовский проспект. – Нетерпение овладело Хаджумаром. – Думаю, что именно он направится туда.
…Он ошибался, думая, что к столбу прибудет Торм. Как пост ни всматривался в лица, снующие мимо столба, – не удалось отыскать хотя бы мало-мальски похожее на Торма. Место было оживленное, что ни минута, то к столбу кто-то приближался. Одна из женщин облокотилась о столб и незаметно поправила чулок. Личность каждого подозрительного тут же удалось установить. И наверняка отец семейства, придя домой, долго рассказывал о том, как обнимал его на улице профессор, твердя ему, что они однокашники, и стремясь изо всех сил убедить его, что имя ему Степан, а фамилия Шилин. И не отставал, обидчиво брюзжа о людях, забывающих своих однокашников, до тех пор, пока человек в сердцах не вытащил удостоверение личности и не доказал, что его фамилия совсем другая.
– Кто дежурит возле столба? – спросил генерал.
– Лейтенант Диксов, – ответил Чижов.
Хаджумар вспомнил молоденького выпускника училища, усмехнулся, приказал:
– Пусть внимательно осмотрит столб.
– Мы это сделаем попозже, – замялся Чижов. – Вдруг столб не только под нашим наблюдением – и мы вспугнем резидента.
– Надо осмотреть столб немедленно, – резко сказал генерал. – И так, чтобы не вспугнуть. Ясно?..
Через четверть часа Диксов взволнованно сообщил генералу: на столбе имеется едва заметная отметина – маленький крестик, нанесенный фломастером.
– Но… он быстро блекнет… Видимо, особый фломастер… Через полчаса от крестика не останется и следа…
– Значит ждать гостя следует в ближайшие минуты, – предупредил генерал.
В тринадцать ноль-ноль на Кутузовском проспекте внезапно остановилось такси. Собственно, «Волга» с кубиками остановилась не возле столба, а метрах в ста от него. Из такси вышел человек в черной кожаной куртке и не спеша направился к магазину. Но не дошел до него, а остановился метрах в трех от столба и стал любоваться потоком машин, скользящим по проспекту. Вдруг он впритык приблизился к столбу и бросил мгновенный пронзительный взгляд именно в то место, где был обозначен крестик. Он не искал метку. Он знал, где она должна быть. Это был осмысленный, нетерпеливый взгляд. Потом он все-таки зашел в магазин, послонялся вдоль прилавка, а выйдя из него, не сразу направился к машине, а сделал крюк, на сей раз обходя столб с другой стороны. И вновь бросил на него быстрый взгляд, как бы проверяя, на месте ли крестик…
Успокоившись, человек в кожанке сел в такси, и оно, повернув, быстро набрало скорость.
Теперь по логике событий кто-то из них должен направиться к тайнику. Что он существует – у генерала сомнений не было. «Внуский… Внуский… Чего тебе не хватает? Отчего ты продался? Или ты идейный враг?»
Настойчивый зуммер заставил Хаджумара включить селектор.
– Товарищ генерал, – услышал он голос Чижова. – Мы узнали фамилию того, кто побывал возле столба на Кутузовском проспекте.
Ох этот Чижов, он так длинно всегда говорит! Ну разве не ясно, что речь идет об этом человеке в черной кожанке?
– Мистер Джерри Нортон, тоже турист из США.
– И куда он направился?
– Прибыл в гостиницу… И он, и мистер Торм – каждый находится в своем номере.
А как же тайник? Когда они вскроют его? И где он находится? В общем, нельзя спускать глаз ни с американских туристов, ни с Внуского, ни с Ковалевой.
Как это ни странно, все они вели себя обыденно и спокойно. Внуский вечер провел в кругу семьи. В квартире не замолкал звонкий смех его малолетней дочурки.
Где-то около двенадцати часов ночи в кабинет генерала вошел Чижов.
– Товарищ генерал, – доложил он. – Как вы приказывали, мы проверили, кто проживал в люксе гостиницы в те четверги, когда Внуский совершал свое турне со звонками. И в первый раз, и во второй, и в третий – американские туристы. Этот маршрут из Москвы на Кавказ пользуется в Штатах особой популярностью.
– И куда они следуют?
– В Северную Осетию.
– В Осетию? – переспросил генерал. – И когда отправляется эта группа?
– Завтра, в пятницу.
– Ясно, – сам себе сказал генерал и обратился к Чижову: – Товарищ полковник, готовьтесь к поездке во Владикавказ. Думаю, туда направит свои шаги Внуский. Уже не имеет значения знаком ли он с Нортоном и с Тормом. Если нет, то это будет еще одним свидетельством того, что Внуский для них слишком важен, и они приняли все меры предосторожности, чтобы не скомпрометировать его. С этой минуты мы приступаем к операции, которая должна дать нам в руки неопровержимые данные. Налицо шпионаж.
* * *
…Генерал оглядел всех и приступил к делу:
– Уточним данные. Телефонные звонки – это, безусловно, сигнализация. Как-то Внуский должен же установить, прибыл ли нужный человек, в данном случае Торм. Связывающим их звеном является Ковалева. Вот он своим звонком и дает ей знать, что готов передать фотопленку. В ответ она должна сообщить, прибыл ли человек из-за кордона. Как она это делает?
– Да, как? – эхом отозвался Чижов. – Времени у нее мало. Следующий звонок уже в номер люкс гостиницы следует через семь-восемь минут. Да и Внуский не покидает машины.
– Я вчера проделал его маршрут, – сказал генерал. – И оказалось, что здание гостиницы просматривается с Пушкинской улицы.
– Просматривается, – поддержали его голоса.
– Остается уточнить, не выходят ли окна кабинета администратора в сторону Пушкинской улицы. Кто-нибудь знает это?
– Так точно! – вскочил высокий блондин-капитан. – Два окна ее кабинета на третьем этаже смотрят в сторону этой улицы.
– Спасибо, капитан. Вот и все! – удовлетворенно кивнул головой Хаджумар. – Пушкинская улица была смотровой площадкой, с которой Внуский видел окна кабинета Ковалевой… Ей оставалось, не выходя из помещения, отдернуть занавеску, или, наоборот, как у них сговорено, задернуть ее, или что-то выставить.
– Как просто, – вздохнул кто-то.
– Просто и другое, – подтвердил генерал. – У администратора гостиницы власти достаточно на то, чтобы поместить в определенном номере именно того гостя, которого ей хочется, не так ли? Вот Ковалева и вселяла нужного туриста в люксовский номер, телефон которого известен Внускому. Увидев сигнал Ковалевой, Внуский звонил прибывшему на связь агенту, давая ему знать о себе.
– А зачем еще и отметка на столбе? – спросил лейтенант. – Ее роль какова?
– Это нам предстоит еще узнать. Возможно, что эта отметка указывает, каким тайником следует воспользоваться. Да, да, у Внуского несколько тайников, и он их каждый раз меняет… Сейчас он, судя по всему, решил воспользоваться тем, что находится за пределами города. Так поступает резидент, когда у него особо важный материал. К тому же шефы очень дорожат Внуским и хотят избежать любого риска.
– Где же Внуский ждет Торма или, наоборот, Торм ждет Внуского? – задумчиво произнес Чижов.
– Это может случиться или на трассе, или в лесу, – сказал генерал. – А возможно, что вам предстоит поездка километров этак на пятьсот-пятьсот пятьдесят… Если интуиция меня не подводит, – усмехнулся он и, отбросив шутливость, сказал серьезно: – Нам остается ждать хода Внуского. Он последует и непременно сегодня или завтра. Главное – не прозевать его. Приказываю: ни на секунду не спускать глаз с Внуского, Нортона, Торма и Ковалевой!
…В полдень полковник Чижов доложил Мамсурову:
