Текст книги "От первых проталин до первой грозы"

Автор книги: Георгий Скребицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

ВСЁ СВОИМИ РУКАМИ

Михалыч всегда чем-нибудь увлекался. Правда, его увлечения очень быстро проходили и сменялись новыми, но, может быть, именно поэтому они были для меня так заразительны и интересны.

Ещё весной Михалычу вдруг пришла идея в уголке сада устроить свой собственный маленький огород.

– Ну зачем он тебе? – недоумевала мама. – Любых овощей на рынке сколько угодно. Дарья каждое утро всё свежее покупает. Если времени некуда девать, лучше бы к больным куда-нибудь съездил. Ты смотри, Лупанов всё время разъезжает.

– Всех денег, мадам, всё равно не соберёшь, – отвечал Михалыч своей любимой поговоркой. – У Лупанова на уме одни только меркантильные интересы. Он и не может воспарить в мечтах.

– Ах, если бы у тебя этих интересов побольше было! – вздыхала мама.

Но Михалыч её уже не слушал.

– Вы представьте себе, мадам, – мечтательно говорил он, – к ужину подаст Дарьюшка, ну, например, котлеты со свежей картошкой. И вот к ним-то из собственного огорода укропцу нарвать, прямо с грядки, с душком. Или свежего лучку в суп покрошить. Нет, с базара это совсем не то, там всё вялое, пыльное, а тут, можно сказать, прямо с росиночками.

– Да, да, с росиночками, – кивала головой мама. – Вот из-за этих самых росиночек и сидим весь век без гроша.

– Мадам, вы уподобляетесь «скупому рыцарю»! – возмущался Михалыч. Скажу вам прямо: стяжательные интересы чужды моей натуре. – И он уходил в кабинет, бодро напевая:

«На земле весь род людской Чтит один кумир священный. Он царит над всей вселенной, Тот кумир – телец златой…»

Чтобы наш огород был по последнему слову науки, Михалыч ещё заранее выписал из Москвы специальный справочник и в свободное время внимательно его изучал, пытаясь и меня привлечь к этому изучению. Но оно показалось мне уж очень скучным. Пусть лучше Михалыч выучит всё один, решил я, а копать грядки и сажать будем вместе.

И вот, помню, ранней весной, как только земля в саду подсохла, мы сразу же приступили к работе. Однако вскапывание земли под грядки оказалось делом совсем не лёгким. Мы трудились полдня и вскопали только три гряды. Наконец тётка Дарья пришла звать нас обедать.

– Ох уж и работнички! – насмешливо сказала она. – За такую работу и обедом кормить не стоит.

– Критиковать, Дарыошка, всегда легко, – отвечал Михалыч. – Попробовала бы сама здесь покопать. Тут сплошной дёрн, лопата никак не берёт.

– Не за своё дело взялся, вот и не берёт, – сурово промолвила тётка Дарья. – Ну, землекоп, иди, а то суп простынет.

После обеда Михалыч пошёл к себе в кабинет на часок «кое-что обдумать». А я побежал к Соколовым. У гончей собаки Зорьки родились щенки. И Василий Андреевич прислал за мной, чтобы их показать.

В этот раз, устав от трудов в огороде, Михалыч «продумал» не часок, а целых три. Я успел вернуться домой, а он только что встал, и мы снова отправились в огород трудиться.

О чудо! Он был весь вскопан, и даже грядки сделаны.

– Кто же это нам тут немножко помог? – удивился Михалыч. – Правда, всё основное мы ведь уже сами до обеда сделали, но всё-таки интересно, кто за нас тут заканчивал?

За вечерним чаем Михалыч осторожно навёл разговор на тему: «Что вот, мол, у нас в доме завелись добрые духи, которые помогают тем, кто трудится в поте лица».

– Да это Дарья! – ответила мама. – Говорит: «Тошно глядеть, как он там пыхтит, в земле ковыряется». Взяла лопату и за полчаса всё вскопала.

– Не женщина, а просто чудо-богатырь! – восторженно произнёс Михалыч.

В это время Дарья принесла из кухни хлеб и масло к чаю.

– Уважаемая Дарья Степановна! – обратился к ней Михалыч. – От души благодарим вас за вашу посильную помощь. Можете пользоваться любыми плодами, которые мы вырастим в нашем огороде.

– Да ничего ты и не вырастишь, окромя крапивы да лопухов, – отмахнулась тётка Дарья, уходя в кухню.

– Сущая ведьма! – сурово заметил Михалыч ей.

В огороде мы посеяли редис, салат, морковь, репу и разные другие овощи.

Каждый вечер мы с Михалычем добросовестно поливали гряды, и они скоро зазеленели первой изумрудной зеленью.

– А наш лютый враг уверяла, что только одна крапива вырастет, – весело говорил Михалыч. – Теперь небось попритихла.

И вот однажды мы все сели обедать. Подали суп.

– Дарьюшка, принеси, пожалуйста, укропу, – попросила мама.

– Нет укропа, забыла ноне купить, – отозвалась из кухни тётка Дарья.

– То есть как это нет? – вмешался Михалыч. – А собственный огород на что? Сейчас схожу и принесу.

Мы посыпали суп нашим укропом. Такого вкусного супа я ещё в жизни никогда не едал.

НА ЗЕЛЁНОМ ЛУГУ

Как хорошо солнечным летним утром выбежать с сачком в руках в сад или во двор, побегать, погоняться за пролетающими бабочками и мушками!

Но ещё веселее, если в этом деле примет участие сам Михалыч. Тогда уже получается настоящая охота. Увы, она бывала только по воскресеньям.

На такую охоту мы брали с собой, кроме сачков, ещё походную брезентовую сумку. В неё Михалыч осторожно укладывал несколько стеклянных банок. Горлышко каждой из них было плотно заткнуто широкой пробкой, а внутри лежал кусок ваты, смоченной эфиром. Эти банки-морилки предназначались для пойманных насекомых.

Мне очень хотелось нести сумку с банками самому, но Михалыч не доверял – боялся, что я увлекусь ловлей бабочек, упаду и побью все банки. Поэтому сумку он нёс обычно сам, перекинув её на ремне через плечо. В эту сумку, помимо морилок для насекомых, Михалыч клал несколько бутербродов для нас самих, на тот случай, если мы забредём далеко от дома и проголодаемся.

Но вот сборы закончены, и мы трогаемся в путь отправляемся к речке на луг.

До чего же хорошо там в начале лета! Трава высокая, густая. А сколько кругом цветов! А какой запах! Особенно сильно пахнут большие, похожие на белые кисти соцветия таволги. Тут и там они высоко поднимают свои головки, и от них по всему лугу разливается душистый запах свежего мёда.

Над цветами гудят и летают пчёлы, шмели, разноцветные бабочки. Даже глаза разбегаются – не знаешь, куда и глядеть, кого и ловить. Мы с Михалычем идём неподалёку один от другого, держа сачки наготове.

Я невольно любуюсь Михалычем. Он одет в лёгкий чесучовый пиджак, на голове – соломенная широкополая шляпа от солнца, через плечо – сумка с усыпляющими средствами для насекомых и с подкрепляющими силы – для самих ловцов.

Вид у Михалыча боевой. Даже его излишняя полнота как-то не так здесь заметна, не так бросается в глаза среди просторного, залитого солнцем луга.

Перепрыгивая через лужицы, Михалыч спешит вперёд, за ним еле-еле угонишься. Ветерок развевает полы его чесучового пиджака. И в этом наряде он сам похож издали на какую-то огромную белую бабочку, такую лёгкую и такую весёлую.

Но особенно радует меня то, что Михалыч занимается этой охотой совсем не в шутку, а вполне серьёзно, с таким же азартом, как и я. Каждому из нас хочется обловить другого, поймать что-нибудь интересное, редкое.

Вот на влажной земле возле лужицы сидит целая стайка голубых мотыльков. Они плотно сложили вверху над спинкой свои лёгкие крылышки и как будто дремлют.

А что это за странный тёмно-бурый листок торчит между ними? Я подхожу ближе, и вдруг листок будто раскрывается, опуская вниз два чудесных чёрных крылышка с белой кружевной оторочкой. Бабочка! Да какая большая, какая красивая! Такой в нашей коллекции ещё нет.

Я пытаюсь накрыть её сачком прямо на земле, но она замечает моё движение, взлетает и не спеша, то поднимаясь вверх, то опускаясь до самой травы, как бы играя в воздухе, отлетает в сторонку.

Я – за ней, она – от меня. И всё не спеша, играючи, будто поддразнивая, летит прямо к Михалычу.

Вот он заметил её, весь как-то подтянулся и тоже в погоню. Мы бежим рядом, явно пугая добычу и мешая друг другу.

– Уходи от меня! – сердито шепчет Михалыч. – Разве места на лугу не хватает?

Я отбегаю в сторонку, с завистью наблюдаю за ловлей. Неожиданно бабочка присаживается на зелёный травяной стебелёк.

– Ага, попалась! – торжествует Михалыч. Нацеливается, взмах сачка… и сам ловец, споткнувшись о какую-то кочку, падает в траву, а испуганная бабочка взлетает вверх и улетает прочь.

– Лови, лови! – отчаянно кричит Михалыч, вскакивая с земли.

Увы, всё кончено – бабочка улетела.

Во мне кипит негодование-зачем он отбил у меня Добычу? Куда ему, толстяку, за бабочками гоняться!

Но ещё возмутительнее, что Михалыч пытается на меня же свалить вину за свою неудачу.

– Эх ты, разиня! – махнув рукой, говорит он. – Кричат ему: «Лови!» – а он разинул рот и ни с места. Вот я старик, а видишь…

Михалыч неопределённо показывает рукой на свой перепачканный в земле пиджак и неожиданно весело улыбается:

– Оба, брат, сплоховали! Ну, не беда, ещё такую поймаем.

– А что это за бабочка? – соглашаясь на мировую, спрашиваю я.

– Траурница. Видал, каков у неё наряд? Чёрный бархат с белой кружевной отделкой. Очень красива! Если бы не эта проклятая кочка, я бы её не упустил.

Немножко успокоившись после неудачи, мы продолжаем охоту. Наши дела идут неплохо, особенно у меня. Мне удаётся поймать две пёстренькие перламутровки, золотисто-зелёного жука – бронзовку и огромную стрекозу коромысло. У Михалыча тоже свои трофеи: он поймал белую с коричневатыми кончиками крыльев аврору и расписного красавца адмирала.

Луг кончается, мы подходим к небольшому лесочку. Сходимся вместе, и вдруг оба разом замечаем добычу. Не нужно и в атлас заглядывать, чтобы сказать, что это павлиний глаз. Два голубоватых глазка на нижних крыльях говорят сами за себя.

Бабочка сидит на земле, то распуская, то складывая свои чудесные крылышки.

Я нацеливаюсь сачком. Михалыч – тоже.

– Не мешай! – шепчет он.

– Опять упустите! – шепчу я.

Михалыч отступает.

А бабочка всё сидит перед нами, будто ждёт своей участи. Затаив дыхание заношу над ней свой сачок и мягко накрываю добычу.

– Молодец! – одобряет Михалыч. – Давай-ка её сюда. Вот мы её сейчас в баночку и посадим.

Павлиний глаз в банке. Пары эфира сразу одурманивают его. Уснувшая бабочка замирает на ватке, распустив свои глазастые крылья.

– До чего же красив! – любуется Михалыч. – Ты только, Юра, представь себе: устроим этого красавца в ящик под стекло, а зимой поглядим на него и вспомним лето, солнышко, луг. Хорошо, брат, тому, кто любит всё это. А теперь после успешных трудов и закусить не грех, – вспоминает он о захваченных с собой бутербродах.

Мы садимся тут же на бугорках и с аппетитом уплетаем хлеб с колбасой и с сыром.

Отсюда, с луга, виден наш крохотный городок. Он весь как на ладони. Красные и зелёные крыши домиков весело выглядывают из густой зелени старых, запущенных садов.

Издали городок похож на пчелиную пасеку. Одноэтажные деревянные домики будто разноцветные ульи. И это впечатление ещё усиливает крепкий медовый запах таволги. Он плывёт над согретой солнцем землёй; кажется, даже сам воздух от этого запаха стал каким-то густым, тягучим. Воздух дрожит, колеблется вдали над лугами и золотится от солнца, словно жидкий прозрачный мёд.

Закусив и немножко отдохнув, мы тем же путём возвращаемся домой.

НАТАША ПРИЕХАЛА

Дома нас ждала замечательная новость – из Москвы приехала Наташа.

Она выбежала нам навстречу, расцеловала меня и бросилась к входящему следом за мной Михалычу.

– Папа, здравствуй! Какой ты нарядный, весь в белом! – весело приветствовала она. – А это что у тебя, сумка какая-то?

– Тише, тише, там банки, бабочки… ради бога, не разбей! – защищал Михалыч наши трофеи. – Ну, здравствуй. Как доехала?

– Хорошо, всё очень хорошо! Я в последний класс перешла. Поздравь меня!

– Умница, умница, поздравляю! Дай мне только наши сборы отнести, на место поставить.

И мы проследовали к Михалычу в кабинет.

Весь этот и следующий день я почти не отходил от Наташи. Какая она стала большая, совсем почти взрослая! И такая красивая! Стройная, худенькая, лицо смуглое. Где же она успела так загореть? А как хорошо, когда она засмеётся, – зубы белые-белые!

– Ты прямо как негритёнок! – удивлялась, глядя на неё, мама. – Можно подумать, что с юга приехала.

– А я и сама не знаю, где я так загорела. Может, под лампой, когда к экзаменам готовилась, – смеялась Наташа, забавно морща при этом свой носик.

– Совсем, совсем взрослая! – говорил, глядя на неё Михалыч. – И причёску себе устроила. Прямо невеста! Придётся, видно, жениха поискать…

– Ну, папа, как не стыдно надо мной смеяться! – перебивала его Наташа, густо краснея и становясь от этого ещё лучше.

– да я вовсе и не смеюсь, – отвечал Михалыч. – Один жених уже есть: вон Кока Соколов. Он уже, почитай, целый месяц здесь околачивается.

– А как же учение? – удивилась Наташа. – Кажется, доучился, вон выгнали, – махнул рукой Михалыч.

– Бедный, как жалко! – усмехнулась Наташа. – Нужно пойти его навестить.

Не знаю почему, но это намерение Наташи мне совсем не понравилось. Зачем ей идти куда-то навещать Коку? Шла бы лучше с нами на луг ловить бабочек.

После обеда Наташа надела нарядное платье, а на шею нацепила коралловые бусы. Из своих чёрных кос она сделала большой пучок и стала настоящей красавицей. «Куда лучше задавалки Катьки!» – подумал я.

– Ну как, хорошо, идёт мне эта причёска? – спросила она меня. – Или лучше косы оставить, как ты думаешь?

Ах! Я уже ничего не мог думать, я только чувствовал, что сердце моё не то сейчас остановится, не то совсем выскочит из груди.

Наташа ещё раз взглянула на меня и лукаво улыбнулась:

– Нравлюсь я тебе? Я краснел и молчал.

– Идём со мной Коку навещать.

И мы пошли. К Соколовым в дом идти нам не пришлось. Коку мы встретили на улице. Он сам шёл к нам навстречу-узнал от кого-то, что приехала Наташа. Пошли все втроём в городской сад.

Я искоса поглядывал на Коку. Он был очень хорош. В белой рубашке, ловко перетянутой ремнём, и в смятой форменной фуражке, которую он лихо сдвинул на затылок. Из-под козырька выглядывал завиток белокурых волос.

– Ты что же так рано на каникулы явился? – спросила Наташа. – Разве занятия уже кончились?

– Для меня кончились, – весело ответил Кока. – Выгнали меня из лицея. Сказали – все науки усвоил, можешь теперь отдыхать! – Он беззаботно рассмеялся.

Наташа неодобрительно покачала головой:

– Что ж ты теперь думаешь делать?

– Да ничего. Летом в футбол играть, за барышнями ухаживать. А придёт осень – ружьё, собаки., и поминай как звали!

– А учиться когда же?

– А зачем мне учиться? – наивно переспросил Кока. – Денег у отца хватит.

– Да ведь это не твои, отцовские…

– Нy и что же? Солить их, что ли? Слава богу, вон сколько нажил, а куда тратить, не знает. Я ему помогу – у меня долго не залежатся.

Кока вынул из кармана серебряный портсигар и закурил.

– Зачем мне учиться? – повторил он. – Отец в школу и не заглядывал, а денежек накопил дай боже. На мой век хватит. – Он пустил через нос две тонкие голубые струйки дыма и озорно сбоку взглянул на Наташу. – Учиться хватит. Вот высмотрю за лето невесту да и женюсь, чего зря время терять!

– Кто же за тебя, обормота такого, пойдёт-то? – рассмеялась она, вызывающе глядя ему прямо в лицо.

– Да ты первая! – весело отвечал он. – Разве не пойдёшь? Говори, не пойдёшь, если посватаюсь?

При этих словах я почувствовал, что у меня замерло сердце и подкашиваются ноги. Я не смел взглянуть на Наташу. А она как ни в чём не бывало только звонко расхохоталась:

– Ну и жених!..

Кока всё так же искоса испытующе поглядывал на неё и вертел в руках недокуренную папироску. На его безымянном пальце что-то поблёскивало.

Наташа тоже заметила.

– Что это у тебя, кольцо? Покажи какое? Кока показал. Кольцо было серебряное, с изображением человеческого черепа.

– Это смерть всем девушкам, на которых я только взгляну, – лихо тряхнув головой, сказал он.

– Отчего же они умрут? – удивилась Наташа.

– От любви ко мне, – не задумываясь, пояснил Кока.

– Тогда я на тебя и смотреть не буду – ответила Наташа, – а то и вправду ну-ка помрёшь, а мне жить хочется.

– Нет, я тебя пощажу, – успокоил её Кока. – Зачем тебе помирать, коли я за тебя хочу свататься.

Наташа на это ничего не ответила, только рукой махнула – болтай, мол, что хочешь.

Я всё время молчал. Мне было очень обидно, что Кока так непочтительно разговаривает с Наташей. Я толком не мог понять: шутит ли он или правда хочет на ней жениться. При одной этой мысли я чувствовал, что у меня где-то внутри – то ли в сердце, то ли в желудке – всё сжимается и замирает.

Между тем мы дошли до городского сада и сели на скамейку под старой, дуплистой липой.

Кока наклонился и поднял с земли толстый сучок.

– Зачем он тебе? – спросила Наташа.

– А вот суну его в дупло, оттуда летучие мыши как выскочат, прямо тебе в волосы вцепятся.

– Ой, ой, не надо! – закричала Наташа. – Брось его, брось сейчас же!

– А что мне будет за то, что брошу?

– Всё, всё, что хочешь, только брось скорей!

Кока вскочил со скамейки, размахнулся и так ловко запустил сучок, что он взлетел до самых верхушек деревьев и упал на землю где-то далеко от нас.

– Чур, теперь не отказываться! – заявил он. – Что скажу, то ты и выполнишь. А не выполнишь – всё дупло разломаю, всех мышей на тебя напущу.

– Ладно, ладно, всё сделаю, только дупло не трогай! – смеялась Наташа.

– А откуда ты знаешь, что там летучие мыши есть? – заинтересовался я.

– Да они в каждом дупле днём сидят. Спрячутся туда от солнца и ждут, пока ночь наступит.

– А почему они Наташе на голову кинутся?

– Потому что на ней белый платочек. Летучие мыши белое любят, на него так и летят. Вцепятся коготками, их не отцепишь.

Я слушал Коку с большим вниманием, и вдруг в голове мелькнула гениальная мысль.

– Кока, а вечером летучие мыши тоже летают? – Конечно. Как солнце сядет, так они и начнут летать.

– А где их больше всего?

– Над рекой, над лесом.

– Аесли в лесу на полянке белую простыню постелить, они на неё тоже сядут?

– Безусловно, – уверенно ответил Кока.

– Значит, их там и поймать можно?

– Ну конечно, хоть сто, хоть тысячу штук.

– Ой, как здорово! – взвизгнул я от восторга. – Давайте сегодня же вечером мышей ловить. В соседний лесок пойдёмте?

– Ну что ж, отличная мысль, – сразу согласился Кока. – И время терять нечего. Вон уже солнышко совсем низко. Беги скорее домой, неси простыню, сачок, банки, куда мышей будем сажать. А мы тебя здесь подождём.

Я вскочил, готовый бежать, и вдруг остановился:

– Простыню мама ни за что не даст, скажет – изорвём или потеряем.

– Ну, тогда я сам домой сбегаю, свою принесу, – предложил Кока, – а ты беги за сачком и за банками.

Я полетел во весь дух. Дома мама хотела меня усадить за стол и поить чаем, но я отказался. О предстоящей ловле я маме ничего не сказал: ещё не пустит, скажет – вечером сыро в лесу, мало ли что придумает. Лучше уж пока помолчать.

С самым невинным видом я прошёл в свою комнату, взял сачок, большую металлическую банку, в которой мама раньше держала муку или крупу, а потом эту банку я выпросил себе, чтобы сажать в неё лягушек и ящериц.

– Куда это ты собрался? – спросила мама.

– Хочу головастиков в луже половить, – соврал я.

– Только этой гадости ещё не хватало! – неодобрительно ответила мама и ушла.

А я поскорее выскочил на улицу и помчался в городской сад.

Но что такое? Ни Наташи, ни Коки в саду нет. Наверное, вместе за простыней пошли и задержались дома. «Только бы в лес к вечеру не опоздать»,забеспокоился я. Сел на лавочку, тревожно поглядывая по сторонам.

Прошло не меньше часу, а Наташа с Кокой не возвращались. Уже солнце спустилось к вершинам деревьев, а их, как назло, всё нет и нет.

И вдруг я всё понял: «Обманули, обманули, ушли одни». При этой мысли даже кровь бросилась мне в лицо. «Ну, Кока, бог с ним, он известный обманщик. А Наташа? Как же она могла так бессовестно поступить?!»

Я поднялся с лавочки и пошёл домой.

– А Наташа где? – спросил Михалыч.

– Она с Кокой в лес удрала, – еле сдерживая слезы, ответил я. – Взяли простыню и удрали в лес мышей ловить. А меня обманули, не взяли…

– Какую простыню, каких мышей ловить? – не на шутку заволновался Михалыч. – Что ты вздор городишь!

– Нет, не вздор, а всё правда!..

И я рассказал Михалычу, как я придумал новый способ приманивать на простыню летучих мышей и ловить их там. А Кока решил без меня этим способом воспользоваться.

– Стыдно так делать, ведь это не он, а я придумал!.. – горячился я.

Но Михалыч почему-то совсем не возмутился нечестным поступком Коки. Наоборот, он только добродушно рассмеялся.

– Ничего, брат, мы другой раз одни с тобой пойдём, больше их наловим.

– А пойдёмте сейчас? – сразу оживившись, предложил я.

– Нет, сейчас уже поздно. Пока до лесу дойдём, совсем стемнеет и ночь настанет. Да, кстати, вот и наши ловцы уже домой вернулись.

Я взглянул в окно. Мимо него проходили Наташа с Кокой.

Я бросился им навстречу:

– Много наловили?

– Сто штук, – не задумываясь, ответил Кока.

– А где же они?

– По дороге всех упустили.

– Да что ты его слушаешь! – вмешалась Наташа – Никого мы не ловили, просто ходили к речке гулять.

– А почему меня не подождали?

– Мы ждали, а потом решили, что тебя мама не пустила, – с невинным видом ответила Наташа.

Я заметил, как она при этом лукаво переглянулась с Кокой.

Всё понятно. И здесь я оказался лишним, так же как и у Кати с Серёжей. И всё потому, что я самый маленький, моложе их всех. Но когда же наконец я вырасту, не буду мешать другим и от меня перестанут бегать?!

А пока оставалось только одно: опять отойти в сторонку и издали наблюдать за тем, как весело дружат между собой другие, счастливые люди, счастливые тем, что они старше меня.

На следующий день мы с Наташей как будто помирились. Собственно, она, кажется, и не заметила, как я на неё накануне вечером рассердился. Она так же весело разговаривала со мной и даже опять предложила идти вместе гулять. Но я холодно отказался, сказав, что мне сегодня, к сожалению, некогда.

– Ну что ж, очень жаль, – ответила Наташа и Ушла одна.

В первые же дни по приезде Наташа обошла всех своих старых подруг и потом всё время проводила вместе с ними. Частенько к их компании присоединялся и Кока. Я держался от них в стороне, да, по правде говоря, меня они ни разу никуда и не пригласили. Ну и пусть. Мне и без них было очень хорошо и весело.

В это лето Наташа гостила у нас очень немного. Скоро она уехала обратно в Москву к своей маме.