Текст книги "Руны земли"
Автор книги: Георг Киппер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Теплый мед опять усыпил Инги. Голоса смешивались с шумом весел и были далеко-далеко.
– Эй, Инги, спишь?
– И будет она выдана замуж… – пробормотал Инги. – И никогда не победит в битве…
– Что? Ты это о ком? Об Ингигерд?
– Угу, только о ней и думаю! Нет, я о валькирии по имени Хильд, – проговорил Инги и продолжил: – Такие глаза, такие руки, такая осанка. Конечно же, ее выдадут замуж, и поедет она в далекие страны, не век же ей по походам вшей собирать. Оденется в шелка, будет рожать детей и хранить скот… Вот вопрос, какой сын будет у женщины, совершившей столько странствий?
– Домосед, – откликнулся Оттар.
Эйнар вспомнил рассказ отца Инги о дочери конунга и крикнул Хаварду:
– Как она спаслась от людей Ульвкелля? Хавард, расскажи еще о ней! Как она не попала к норвежцам? Хавард! – Эйнар под недовольное бурчание Инги, уснувшего на его плече, продолжал свои уговоры: – Будьте так добры, стирман, расскажите!
– О, когда так учтиво просят, трудно отказать. Тем более что есть о чем пожевать воздух. Только, верно, я плохой рассказчик, раз вы так быстро засыпаете от моих слов.
* * *
Инги поднял голову и взглянул на Хаварда, показывая свое внимание. Скиппер начал свой рассказ.
– После восьми лет викингских походов Эйстейн-конунг пришел к Алдейгьюборгу, отец Ингигерд был не готов к войне и погиб. Начал Эйстейн-конунг тогда подчинять страну и отправил своего сына Хальвдана с опытным наставником Ульвкеллем на соседний Алаборг. Там правил как раз Скули-ярл, и у него на воспитании была Ингигерд.
Хальвдан и Ульвкелль пошли на восток. С собой у них было две-три сотни хорошо вооруженных и рослых людей. Они были целых восемь лет в походах по всему Остервегу. Это были люди с большим опытом, они воевали с пруссами и ливами, грабили на островах Эйсюслы, высаживались в Вируланде, бились на море и на суше. Они стали одними из самых опытных воинов в Восточном море, какими бы новичками они ни отправились поначалу в этот поход. Тому же Хальвдану, сыну Эйстейна, было всего пятнадцать лет, когда отец взял его в поход, а под Алаборгом ему было уже двадцать три! Воин в расцвете сил.
Так вот, когда он и Ульвкелль пришли к Алаборгу, они предложили Скули-ярлу принять власть Эйстейна-конунга, и на это предложение было трудно ответить отказом. Но Скули-ярл сказал, что будет сражаться, так как успел собрать большое войско, узнав о том, что произошло в Алдейгьюборге.
Хавард вдруг замолк и продолжил совсем другим голосом:
– Тут случилась некая странность. Сам ярл не участвовал в битве, а вместо него сражался его трэлль по имени Колль, которому ярл передал одежду и свой стяг. Все принимали Колля за ярла, так как оба были одинаково высокого роста. Все это было странно!
Хавард, говоря об этом, сплюнул за борт.
– У него было мало воинов, и он должен был спасти Ингигерд, – вступился за ярла Эйнар.
– Ну да, конечно, это были все игры норн, именно для того, чтобы мы могли ее увидеть! – откликнулся на его слова Инги.
– Что за игры норн? – спросил Альгис.
– Их зовут Судьба, Становление и Долг. Они живут у корней Мирового ясеня и прядут нить жизни каждого, даруя жребий – или, как вы, пруссы, говорите, гербий – еще до рождения, прядут пряжу жизни и выстраивают неотвратимость, – объяснил Инги, глядя на текущие облака.
– Во как! У нас на корабле теперь есть знающий человек! – похвалил его Хавард. – Только не он, не ярл спасал Ингигерд, а она его…
Все хором изумились.
Хавард, глядя далеко вперед и правя ход корабля движением кормового весла, продолжил:
– Я там не был, но расскажу, что слышал. В битве пал родич ярла по имени Хербьерн, убит был и Колль, занявший место ярла. Вади, который идет сейчас с ярлом, рассказывал, что Колль бился с самим Ульвкеллем и в бою они срубили друг с друга все доспехи, так долго бились один на один. Наконец Колль, попав по краю шлема Ульвкелля, отсек ему и четверть шлема, и часть левого уха. Удар был такой сильный, что Ульвкелль даже упал. Но здесь его дружинник пришел ему на помощь – рубанул Колля так, что снес ему и нос, и обе губы, и подбородок, так что зубы упали в траву. Но Колль при этом не бездействовал и ответным ударом срубил тому дружиннику голову, и тут же напоролся на удар, который нанес подобранным копьем Ульвкелль. Копье вышло наружу за плечами Колля, и он упал замертво. Вади, правда, думал тогда, что это пал ярл, потому что лица у Коля почти не осталось, а тело было залито кровью. Дружина рассыпалась, и все побежали.
– А где была Ингигерд? – спросил Эйнар.
– Она оставалась в усадьбе с ярлом. Когда стало ясно, что надо бежать, Ингигерд накинула грязный плащ на него, сама обрядилась в одежду служанки, измазала лицо сажей, закинула его руку на плечо и потащила своего опекуна в сторону леса. Вокруг преследовали и убивали людей из дружины ярла – это были люди, которых она знала в лицо, их кровь текла у нее под ногами. Вокруг викинги врывались в дома и вытаскивали женщин, с которыми она сиживала долгими зимними вечерами. Ей было тогда четырнадцать или пятнадцать лет, но она быстро повзрослела, вытаскивая ярла из Алаборга. Прикидываясь стариком со старухой, прижимаясь к земле и показывая свое ничтожество, они выбрались из Алаборга и исчезли в лесу. Лесными тропами добрались они до берега другой большой реки, где в усадьбе одного бонда собрали остатки дружины ярла. Затем по Восточному морю они прошли в Гётланд и принялись искать нашего Сигмунда.
– Вот уж досталось девчонке, – пробормотал Эйнар.
Все долго молчали. Лишь весла с шумом вырывались из темной воды.
– И что, перед боем бывает, чтобы человек так заболел? – спросил вдруг, скривив лицо, Оттар. – Что за позор послать биться за себя раба! Я даже когда выхожу в море на рыбалку, и то выздоравливаю, а здесь предводитель перед битвой остался с женщинами…
– Перед боем и не то бывает, – проговорил один из стариков Хаварда.
– И что говорят люди об этом ярле, который обрек своих людей на поражение… Ведь битву не может выиграть трэлль! – Оттар продолжал горячиться.
Берега вокруг опять подступили к кораблям. Высокие сосны, стройные, как копья, шелестели под влажным ветром. Дым метался по корме, но никто не обращал на него внимания. Мимо проходили вершины кустов, затопленных водой, среди них качались коряги и стволы упавших деревьев. Утки и гуси целыми стаями жались к берегу подальше от крутогрудых кораблей.
– Так что говорят люди об этом ярле? – повторил громко вопрос Оттар.
– А что говорят? Одни говорят, что Скули-ярл сильно пострадал, когда хотел разведать все про войско Хальвдана и Ульвкелля. Другие говорят, что он отправился в это путешествие не в своем облике. – Хавард медлил с ответом, проводя корабль вблизи крутого берега. – То есть болтают, что он оборотень, этот Скули-ярл… сейдрмадр! Поговаривают, и девчонка такая же!
Все опять ахнули, а Хотнег даже сбился с гребли.
* * *
Долго молчали молодые гребцы на борту Хаварда. Инги прикидывал, как бы он рассказал о таких событиях. Мягкий и простецкий голос Хаварда, человека, никогда не складывавшего песен, не вязался с рассуждениями о благородных искусствах дочери конунга и с ее утонченным лицом. Эйнар, похоже, видел перед собой ее огромные черно-зеленые глаза. Увидеть такую девушку – это праздник. А голос Хаварда был прост, как голос бонда, говорящего о жеребенке. Деревенщина… Даже о битве под Алаборгом он рассказал буднично и без выразительности. Да, чуть не забыл, ярл – оборотень, ах да, и девчонка тоже. Вот чучело!
Инги вспомнил темного зверя, пришедшего ночью к порогу Гордой Илмы. По спине Инги прошел озноб. То ли это она вернулась из ночного путешествия, то ли к ней кто-то приходил. Может быть, сам ярл-оборотень.
– Все мы тут немного оборотни, а для Сигмунда, воевавшего вместе с Харальдом Косматым, все мы просто полудикари. Вроде лесных лаппи-охотников. Полузвери-полулюди. Поэтому и засунули нас к такому стирману, да еще и на корабль, идущий последним, – проворчал Эйнар.
Инги лишь усмехнулся словам друга.
Перекличка впередсмотрящего и кормчего, крики людей с шестами у форштевня, мерный скрип весел на уключинах, дрожь корабля на тугой спине реки и тихие разговоры Оттара с товарищами убаюкивали.
Хавард вел корабль, держась ближе к островкам с кустами, отмечавшим основное русло. Река среди множества своих изгибов постепенно меняла направление. Облака, шедшие до этого в сторону форштевня, постепенно стали плыть навстречу. Рей, закрепленный на стойках, лежа над головами вдоль корабля, отмечал каждое изменение направления относительно бесконечно однообразного течения темно-серых туч. Слева направо, справа налево, спереди, сзади, опять слева. Инги закрыл глаза.
Река меняла направление, поворот за поворотом, острова, залитые кусты, топляки в них и буро-желтые ковры листьев на воде, берега низкие и высокие, сосны на разноцветных мхах, ольховники, березы, серебристые ивы, вдруг раскидистые дубы и вязы – все плыло мимо, только шум ветра, стук весел, плеск воды.
Согревшись от меда и кусков жареной рыбы, Инги приткнулся к плечу Эйнара. Отяжелевшие глаза закрывались сами собой, но ломота в теле не давала отключиться. Старожилы, свободные от гребли, спали при этом с храпом и свистом вокруг, без всяких натянутых над головами пологов, о которых говорил ему отец. Капли дождя сыпали прямо на лица. В загородке похрюкивали вонючие поросята и блеяли овцы; прислонившись к грязным доскам, спал гребец.
Сыновья Грима Офейг и Вигфус сели играть в тавлеи с Эйриком Вороном, соратником Хаварда. Инги уже не раз слышал, что эти мальчишки действительно знатоки игры, ему хотелось последить за их действиями на тафле[114]114
Игральная доска.
[Закрыть], но не удалось – люди Хаварда вдруг схватились за оружие. Инги обернулся и вскочил, сердце бухнуло в груди, взгляд выцепил десяток людей на берегу.
Инги узнал место, это было выше Удра-оя, Выдрового ручья, – здесь между двух рек находилось большое святилище, у которого собирался весной и осенью большой торг, по северному берегу бугрились зимние стоянки лесных лопарей, на южном берегу располагались первые заставы вендов.
Но и люди Хаварда быстро поняли мирные намерения появившихся на берегу. Прямо на воде шла лодочная торговля! Весь разлив в маленьких лодочках. Опоздавшие выталкивают из тростника еще и еще однодеревки, а другие торговцы уже облепили все корабли далеко впереди. Подплыли и к кораблю Хаварда лодки с мужчинами, говорящими быстро-быстро и наперебой. Просили пряностей и соли, железные ножи и топоры, предлагали меха. Трясли вязанками шкурок, один самый шустрый вбросил свою вязанку на борт снеккьи и теперь требовал оплаты. Предлагали капусту, яблоки, сыр. Истошно визжал у одного поросенок в мешке. Руотси препирались так и сяк, показывая на то и сё, наконец сторговались – за сыр, яблоки и поросенка отдали мешочек соли и нож. Вязанку мехов выкинули обратно. Неудачники, возмущаясь и тараторя, развернули лодки к берегу. Эйнар все так же смотрел вперед, на корабль ярла Скули, суета торговли его нисколько не захватила.
– Не страшно влюбляться в оборотня? – подначил его Инги.
– Не страшнее, чем в дочь конунга, – улыбнулся Эйнар и добавил: – А дочери конунга часто оказываются валькириями, любая встреча с которыми меняет судьбу.
Инги промолчал в ответ.
Так в тишине и продолжился путь по реке. Каждый думал о своем. Стирман объявлял смены, берега наливались темнотой, к вечеру, уже почти в сумерках, они прибыли к месту, где начинался волок на Соленую реку. Гребцы у форштевня приготовились к швартовке. Инги разглядел на пологом левом берегу десятки лодочных навесов, клетей, других строений, за ними высились огромные сопки-святилища.
От причаливших кораблей вниз по реке плыли кусочки хлеба, брошенные в благодарность реке. Инги разглядел, как воины Сигмунда уже шли по сходням на берег, вот и сам Сигмунд. Перед ним гестиры, загодя отправленные на волок, договариваться о ночлеге и пропитании, о лошадях и работниках, рядом местные бонды. Значит, все готово, улажено и мирно.
– Эй, рутсы! Рутсы! – зазывали уже смелые венды-торговцы. За ними теснилась серая толпа местных жителей. Чужая сила не вызывала у них радости.
Хавард-стирман по плавной дуге вывел корабль на наволок, и вот уже все гребцы качнулись вперед, когда снеккья застряла килевой доской в прибрежном иле. Прибыли. Впереди волок.
* * *
В бою все за одного, а на привале каждый за себя. Все клети и избы оказались уже заняты, пока люди Оттара разевали рты и осматривали окрестности. Устраиваться теперь надо было либо на корабле, либо строить навесы и спать у костра.
Но Альвстейн нашел что-то вроде пустого хлева. Пахло соответственно, и даже очага не было. Но от вновь начавшего лить дождя крыша над головой спасала. На земляном полу уже начали было сооружать костерок, притащили бревна для сидения. Альгису все же это место не очень нравилось, и он отправился искать что-нибудь другое для ночевки, оставив остальных сушиться.
Вернулся он с круглыми глазами, словно нашел кучу золота или встретил прямо на дороге йотуна. Оказалось, нашлось отличное место – прямо в пристройке к бане! Так не бывает – рядом банщицы, парилка и хорошая земляная крыша. Все заурчали, похватали вещи и загасили уже разгоревшийся костер. Бегом бросились вслед за Альгисом, пока поистине теплое место не заняли другие.
В маленькой сушилке было сухо, пахло вениками и травами. Бревенчатая стена, примыкающая к парилке, была почти теплой. Там, за ней, банщики уже разогревали воду, бросая железными щипцами в огромные деревянные чаны раскаленные камни.
Альвстейн, доселе ревниво относившийся к более младшему, но уже уважаемому Альгису, теперь растаял в благодарностях.
– Ну, ты не такой уж и лох, как я думал!
– По-моему, ты употребил неприятное слово… Лох? – повернулся спокойно к нему Альгис.
– Наши лесные братцы так зовут лосося, отметавшего свою молоку. Правда, Тойво? Вот Ивара, деда Инги, звали Лосось, идущий к истокам… Понятно, что такой лосось полон молоки и силы. Казалось, после своих приключений у Эйсюслы ты выдохся. Но теперь, когда у нас такое славное место, я в долгу – девочек нахожу я. А вот и они…
Где-то недалеко раздался женский смех, и Альвстейн вынырнул в темноту за дверь.
– У нас на берегу Ульв и Альвстейн главные охотники за девками, – посмеялся Оттар, растягивая веревку для просушки вещей. – Ульв покупает девчонок, пользуется пару-тройку месяцев и перепродает дальше в лес, всяким рудокопам, углежогам и охотникам. Альвстейн не отстает никогда, а уж на вечеринках и в прядильнях он первый охотник за юбками. Такие вот славные парни.
Инги, переодеваясь, стоял без портов, когда услышал тягучее с вендским произношением:
– Здравствуйте, мальчики, к вам можно?
В низкий проем, пригнувшись, вошли три девушки в некрашеных платьях. В слабом свете от небольшого светильника даже без украшений они показались всем первыми красавицами. Инги, запутавшись в портках, прыгал на одной ноге.
– Ой, не так быстро, мальчики, нам обещали вначале угощение, – захихикали они, теснясь у входа. Альвстейн подтолкнул их в спины.
– Прошу к столам, – широким взмахом руки Альгис расстелил на уже устроенном лежбище красивый платок, а Оттар выставил короб с сыром. Появились яблоки и орехи. Инги тем временем оделся и наблюдал, как давно ушедшие из дома Оттар с друзьями и тем более Альгис оживились в присутствии доступных девчонок. Хотнег и тот, почуяв родную речь, которой девки перебрасывались между собой, ожил, подсел поближе к ним и вот уже терся плечом с одной, подавая ей орешки. Тойво, еще не пришедший в себя после вечерней смены гребли, только блаженно улыбался, прислонившись к теплой стене. Эйнар пока помалкивал, задумчиво глядя на лица банщиц. Верно, искал сходство с Ингигерд или, как всегда, выжидал, зная, что умение петь его не подведет и смягчит сердце любой красавицы.
Одна уже точно благоволила к Оттару, хотя и сидела под рукой Альгиса, другая к Альвстейну, третьей было все равно с кем. Она только бодро щелкала орехи и снисходительно улыбалась, когда Аки и Хотнег, сидящие по бокам от нее, передавая друг другу яблоки и хлеб, пытались задеть ее пышную грудь. Та, что разговаривала с Оттаром, продолжала его о чем-то расспрашивать и позволяла руке Альгиса скользить от ее поясницы вверх к шее, и обратно к пояснице, и еще ниже. Вот и Офейг с Вигфусом, малолетки, а туда же, блестя глазами, пересели поближе к девчонкам.
Инги, улыбаясь, наблюдал за всем этим, но не забыл и товарища – подал кусок сыра и лепешки Тойво.
– Он что, больной? – спросила его та, что уже была оплетена руками Хотнега и Аки.
– Он, как и я, новичок в гребле и был на веслах в последнюю смену, – объяснил Инги свою заботу. – Мне самому было не пошевелиться днем.
– Бедняжка, ему надо размять плечи и спину… Мы, банщицы, это умеем, – гордо качнула головой девица. – Вода уже согрета, так что заходите к нам, поможем.
Она продолжала щелкать орехи, а руки Хотнега и Аки – блуждать по ее телу.
Хотнег вдруг задал ей вопрос: не родственники ли местные венды тем вендам, что живут у города Ререга, на южном берегу Восточного моря? Там берег покрыт бескрайними зарослями тростника, и люди моря зовут тех вендов рерингами, тростниковыми. Речь ее была похожа на речь отца Хотнега, а он из тех мест.
– Может, и родственники, только я не из них, – ответила девчонка. – Это мои родители оттуда.
Инги поперхнулся и уставился на нее совсем другими глазами. Как любитель саг о древних временах и прочих странных вещах, он попросил ее рассказать, как она здесь оказалась. Она из уважения к нему перешла на северный язык и начала рассказывать о своих предках.
Инги хотел расспросить о многом, но тут снаружи раздались крики и ругань. Банщики искали своих работниц. Девки затаились, но в дверях уже появилась косматая голова и на вендском языке заорала, чтобы эти блудливые твари, которых он чует и в темноте по их запаху, валили на работу. Под грозным криком девушки вскочили и со смехом бросились на выход.
– Стой, куда! – замахали руками дренги. Из-за дверей раздались неожиданно резкие и грубые голоса банщиц, лающихся с банщиками. Кто бы мог подумать, что эти милые девочки могут так ругаться! Альвстейн и Оттар тоже выскочили наружу. Альгис с разочарованным выражением на лице продолжал гладить воздух. Инги и Эйнар покатились со смеху. Тойво, пытаясь смеяться, лишь стонал, держась за ребра, смеялись и мальчишки Гримы. Эйнар изобразил руки Альгиса, гладящие спину банщицы и вдруг хватающие пустоту вместо ее задницы. Все опять покатились со смеху. Хотнег с подчеркнуто тупым выражением на лице разглядывал свои ладони, из которых только что выскользнула рассказчица.
– Отец говорил, не верь глазам своим, особенно с женщинами, но чтобы вот так… Вот она была, и где?
Снаружи вдруг послышалась мужская грызня. Парни выскочили в темноту. Там Альвстейн и Оттар попытались прорваться за девчонками внутрь бани, но были остановлены вендами-банщиками. Завязалась толкотня. Альвстейн уже держал за горло одного из вендов, но Альгис оттащил его. Тут Хотнег очень добрым и спокойным голосом растолковал банщикам, что все эти ребята хотят только погреться в бане, а девушки были у них в гостях по своей воле. Но девушек так грубо вызвали, что молодые люди несколько огорчились прерванной беседе, а так все в порядке, и никакого насилия никто чинить не будет, а об оплате мы, конечно, договоримся. С этими словами он ловко раздвинул банщиков и прошел внутрь. Альвстейн отпустил венда. Банщики с недовольными лицами вроде бы успокоились и пропустили остальных.
– Смотрите, с Миронегом шутки плохи! Здесь свои правила! А девок этих ваши же люди и заказали, так что делить сами потом будете!
Возбужденно переговариваясь и смеясь, отряд Оттара победно занял баню. На привале каждый за себя, и отряд Оттара мог гордиться своей первой победой.
Под черным потолком стояло четыре огромных чана, вроде тех, в которых варят эль. Банщицы в нижних рубахах уже опускали в чаны чистые простыни, поправляли их на краях, выметали у печи мусор. От горячего воздуха тела их уже покрылись потом, и рубахи прилипали к выпуклостям. Отдельно за большой печью, похожей на литейную домницу, была отгорожена парилка. Дым уже выпустили наружу, проветрили, и пар был в самой силе.
* * *
Инги, Тойво и Альгис все еще сидели в парилке при свете маленького светильника, когда остальные уже успели порезвиться у реки и с шумом вернулись в просторную мыльню. Инги как раз собрался подышать, когда из-за двери раздался зверский рык и ругань. Инги осторожно выглянул в мыльню и увидел, как человек огромного роста, в рубахе и штанах, швырнул голого Аки на бревенчатую стену. Банщицы взвизгнули. Тут же этот громила схватил за шею Хотнега и швырнул его вслед за Аки. Хотнег, ударившись о стену, рухнул на пол. Громила приказал всем убираться вон, и это прозвучало очень доходчиво. Альвстейн, Эйнар и Оттар с окаменевшими лицами медленно встали с лавки, а маленькие Гримы первыми вылетели из бани.
– В чем дело, Вади?! – Альгис, оттолкнув Инги, выскочил из парилки.
– Валите отсюда, кюльфинг! – Вади рявкнул так, что Инги похолодел. – Я трижды сказал вашим убраться отсюда! Эта баня была приготовлена для Скули-ярла и его людей!
– Который бросил своих людей под Алаборгом, – вдруг огрызнулся Оттар.
Мгновенно тяжелый кулак Вади влетел в ухо Оттара так, что голова чуть не отлетела от плеч, и он всем телом ударился о стену. Банщицы опять закричали и впрыгнули между мужчинами. Вади убил бы Оттара, но Альгис помешал. Вади попытался ударить и его, но тот, отклонившись, перехватил руку. Если бы прусс толкнул Вади на стену, могла случиться хорошая драка, но в это мгновение дверь из предбанника отворилась и в нее еле протиснулся голый Туки с веником в руках. За ним в том же виде возник ярл Скули, огромный и спокойный. Туки с вепсским весельем загудел, вздымая ручищи:
– Привет, шустрые вадландцы! Вади, ты их еще не убил?
Альгис и Вади стояли, зло смотря друг на друга, Альвстейн готов был ударить.
– Убил бы – никто не осудил бы, – проговорил Вади.
– У вас такие рожи, словно червей в рот набрали! – не обращая внимания на Вади, продолжал гудеть Туки, перехватив на всякий случай веник под мышку.
Ярл Скули молча осмотрел замерших перед ним дренгов. Инги почувствовал, что его тело от ступней до макушки бьет мелкая дрожь. Рядом с огромными людьми ярла все вадландцы выглядели детьми. Разве только Альвстейн мог с ними сравниться. Если Оттар опять что-нибудь ляпнет, их всех здесь размажут по стенам. Какая уж там честь и слава. Инги сглотнул и не своим голосом пролепетал:
– Мы тут за девками шустрили да и залезли в теплое место!
– Не во всякое теплое место стоит залезать, лисий муж… Можно и без яиц остаться, – проговорил Туки, улыбаясь от уха до уха, и потер свой подбородок. – Как твои скулы, жених? Уже прошло? У меня вот тоже. Вот с ним и с Тойво-пастухом на ночной попойке у Гордой Илмы перебросились мы парой слов. А этот Инги теперь муж ее дочери. Помнишь Гордую Илму, ярл?
Скули, скользнув глазами по белым простыням, укрывшим края чанов, смягчился:
– В приготовленную для Ингигерд воду эти свинопасы не залезали? Пусть живут, Вади, оставь их! – ярл поворотил плечи в сторону парилки. Перед глазами Инги оказалась широченная спина, вся в сплетающейся татуировке. Голос у ярла был мягким, и на оборотня он был не похож. Впрочем, Инги никогда не видел оборотней. Ярл двинулся к низкой дверце, продолжая говорить неожиданно мягким голосом: – Валите отсюда подобру-поздорову…
Ярл Скули взялся за ручку двери и отпрянул, увидев за ней красную рожу Тойво, моргающего белесыми ресницами. Тойво, пересидев в парилке всех, как раз решил вылезти оттуда как победитель.
– Это что еще за квиквенди[115]115
Болотный дух, нечисть.
[Закрыть]? – пробурчал ярл.
– Ну не совсем, вообще-то! – расплылся в улыбке пастух. Голубые глаза его светились на багровом лице, и вид был такой смешной, что заставил улыбнуться и ярла. Тойво бочком вылез из парилки и освободил проход. Ярл шагнул в темноту. Туки, обернувшись, погрозил Вади кулаком и полез вслед за Скули в низенькую дверцу.
– Однако не наш размер, – донесся оттуда громкий голос ярла.
* * *
Дренги выскочили в предбанник. Вади уже в мокрой от пота одежде клацнул зубами им вслед, как промахнувшийся волк.
Похватав одежду, Инги с остальными перебежали в сушилку. Инги слегка колотило от озноба, мгновение назад их всех могли прикончить, но здесь друзья встретили его дружным смехом. Да уж, сходили в баньку! С трудом натягивая одежду на мокрое тело, Инги тоже рассмеялся и успокоился.
Завесив проем плащами, дренги почувствовали себя в безопасности. При свете лучины парни выложили свои домашние запасы, тихо щелкали орехи, обсуждая, останется ли пар после того, как люди ярла попарятся. Снаружи дружинники с криками и гоготом слонялись от бани к реке и обратно. Явно нагруженные элем голоса их были опасны. От других бань, устроенных вдоль берега реки, также раздавались мужские крики и женский визг. Гребцы отдыхали.
Вдруг плащи, закрывавшие проем, колыхнулись, и внутрь заглянула добродушная рожа Туки.
– Ну, хорошо, что ушли. – От головы Туки шел пар. – Целее будете! Ярл передает вам это, а Вади просит прощения у Альгиса, что обозвал его кюльфингом!
Туки просунул внутрь руку, в которой оказалась бадья, полная колышущегося пенного эля. Дренги с кислыми улыбками поблагодарили его.
Люди ярла наконец потянулись к своему дому, а навстречу им в исподних рубахах прошла Ингигерд со служанками.
Осмелевший Альвстейн, сидя у проема сушилки, поприветствовал дочь конунга и ее девчонок.
– В любом случае у нас хорошее место! Теперь они будут бегать мимо нас к воде, – сообщил он мальчишкам.
Но созерцать бегающих до реки девчонок им не пришлось. Подошла банщица, рассказ которой о родителях прервался в самом начале вечера, и сказала, что дочь конунга и ее служанки отдали им в стирку белье, а сами посидят разок в парилке и полезут чаны с горячей водой, поэтому предлагают дренгам попариться, пока пар еще есть.
Все дружно отказались, но Инги, подумав мгновение, сказал, что принимает приглашение, и встал, за ним поднялся и Эйнар. Тойво с красным лицом пробурчал, что он на сегодня уже напарился. Инги с Эйнаром отправились вдвоем. Банщица задержалась в сушилке, и стало понятно, что ребятам скучать не придется.
Перед дверью бани парни замялись, не понимая, одетыми или раздетыми заходить туда, но тут низкая дверь открылась и оттуда вышла подышать сама Ингигерд во влажной льняной рубахе без рукавов. Крепкое тело и высокая грудь под влажной тканью ударили парням в глаза. Раскрасневшееся лицо, мокрые темные волосы прилипли к щекам. Она улыбнулась зелеными глазами онемевшим мальчишкам, придерживая рукой открытую дверь.
– О, самые смелые пришли! А где же Оттар? – Ингигерд обернулась и крикнула: – Здесь прославленные дровосеки и добытчики перьев филина!
Снова взглянула на гостей.
– Говорят, Вади тут перестарался? Ну, его можно простить… А что белокурый весельчак и глаза поднять боится?
Она была высокого роста и от этого казалась старше них. Ингигерд отступила в сторону, пропуская дренгов внутрь бани. Они, быстренько стащив с себя одежду в предбаннике, проскочили, не глядя на девчонок, через мыльню в парилку.
– Не девушка, а восторг! – проговорил Инги, усевшись на полок, и посмотрел на Эйнара.
– Угу, – буркнул Эйнар, все еще смущенный встречей с Ингигерд.
Несколько раз они пробовали поддать пару, плеская горячую воду на черные камни, но оттуда раздавалось лишь легкое шипение. Каменка давно остыла, но жар еще присутствовал, поэтому пот обильно катился по их телам. Надолго затаиться в парилке им не дали – бойкая служанка Ингигерд заглянула через дверь и сказала, что нечего тут прятаться!
Выйдя из парилки, они хотели было бежать на реку, но Ингигерд окликнула их и указала на свободный чан с белой простыней, погруженной в воду. Инги и Эйнар не ожидали такого предложения, но деваться было некуда, и они осторожно залезли в горячую воду.
Девушки, занятые собой, не обращали особого внимания на парней. В тишине их тихие голоса, смешки и возня с ушатами воды для быстрой стирки звучали, как пение птиц. Служанка загородила Ингигерд, подняв широкое полотенце, и та, стянув с себя рубаху, шагнула в соседний чан с горячей водой. Та же служанка, что вызвала их из парилки, теперь поливала ковшиком плечи дочери конунга.
Инги, прислушавшись к разговору, понял, что говорят о йоле. Набравшись смелости, он спросил у Ингигерд, где они собираются встретить йоль. Служанки вдруг примолкли.
Ингигерд пристально посмотрела на сына Хельги и ясным голосом сказала:
– Когда мы попали в шторм на выходе из Новой реки и все думали, что нам не выбраться, Скули-ярл сказал ветру и волнам, Ньерду[116]116
Ас моря, даритель богатства.
[Закрыть] и всем асам, что обещает еще до третьего йоля отомстить убийце моего отца. Обеты таких людей, как мой приемный отец, угодны асам, поэтому нам дали выжить, дабы исполнить задуманное. И теперь до третьего йоля чуть меньше трех лун, а до Алдейгьюборга осталось шесть-семь дней пути. Так что скоро предначертанное исполнится.
– Удача Скули-ярла идет с ним рядом! – вступил в разговор Эйнар, перебив Инги, которого подмывало спросить о битве под Алаборгом, когда ярл вдруг не вышел на бой. – Его решения полны силы! – неуклюже продолжил разговор Эйнар.
Ингигерд усмехнулась высокопарным словам Эйнара.
– У Торлейва в доме вы были повеселее! Видимо, Вади хорошо надавал вам по голове! Ладно, тогда я разговорю вас сама. Для начала расскажите, вы пошли за Сигмундом по своей воле или вас, как сыновей карлов, отправили в поход по жребию? – спросила вдруг Ингигерд. Эйнар открыл рот, но не знал еще, как ответить, и посмотрел на Инги.
– Когда Гутхорм-херсир сказал моему отцу, что Сигмунду-хёвдингу нужны люди от нашей округи, я не думал, что пойду… Мне казалось, что дома столько дел… Да и до дел конунгов мне как-то далеко… Но потом все вдруг решили, что пойдем именно мы, молодые. Жребия никто не тянул, но мы теперь думаем, что этот поход лучшее, что могло быть с нами, – без лукавства рассказал Инги.
– Первый раз в походе?
– Мой дед был гребцом, и отец. И хотя женщины нагадали мне не лучшую дорогу, я выбрал уйти в поход. Если оставаться дома, не узнаешь ни себя, ни мир, ни людей, о которых можно рассказать. Когда еще сын конунга с дружиной пройдет по нашей Медленной реке, и когда еще он обратится к нам за помощью?
Ингигерд скривила губы.
– За свою жизнь Сигмунд увел из родительских домов тысячи мальчишек. Далеко не все вернулись домой. Вот и сейчас с ним пара сотен бродяг. Кто знает, стоит ли тебе делить с ними удачу. За Сигмундом нет даже страны, или почти нет. Есть великая и сильная держава свеев, есть держава данов, Харальд-конунг собирает земли по всему Норвегу, на юге есть огромная держава валхов[117]117
Германское название кельтов и романоязычных народов.
[Закрыть], и есть уходящая в тень страна гётов. Стоит ли умирать за страну, в которой не споют песен о твоей гибели? – Ингигерд обратила свои темные глаза на Инги. – Люди Сигмунда лишь пловцы, надеющиеся добраться до берега с тонущего корабля.
