Текст книги "Грешница и кающаяся. Часть I"
Автор книги: Георг Фюльборн Борн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)
– Черт возьми, откуда ты это знаешь? Ну, и что из того, что меня видели? Я нанимал негра для Эбергарда, он служит гребцом на одной из таможенных лодок и имеет такой сильный кулак, что можно быть спокойным! Что делают судебные чиновники?
– Они еще переписывают все. Теперь они в гавани Рио-Веро.
– А проклятый управляющий Виллейро?
– Час назад ему тайно сообщил какой-то погонщик мулов, что он видел тебя в Рио, в трактире, где ты разговаривал с каким-то мошенником-негром. Ты знаешь, что соседняя комната примыкает к башне, в которой Виллейро охраняет драгоценности графа и деньги, полученные за последнее время. Как-то поздно вечером я заметил, что туда вошел человек, и смог расслышать все, о чем говорили между собой эти люди. Погонщик предостерегал против нас управляющего Виллейро, который, по-видимому, тоже с недоверием относится к нам, тем более что от Шенфельда, отправившегося в Европу, до сих пор нет вестей.
– Значит, мы должны в одну из следующих ночей завладеть сокровищами, которые хранятся в башенной комнате, и деньгами, которыми заведует Виллейро! – Фукс снова осушил стакан.
– Согласен, но это не так-то легко исполнить.
– Мы должны отказаться от всего другого и довольствоваться только этим!
– Там громадное состояние, я убедился сегодня, заглянув в акты. В башне находится более миллиона золотых монет, а бриллиантов и других драгоценных камней на три миллиона мильреисов. Да и доходы за последние недели составляют двести тысяч мильреисов.
– Таким капиталом обладает не всякий владетельный князь в Европе,– заметил Фукс.– Расположение комнат тебе известно, а как со всем остальным?
– Имеется только одно препятствие, которое может расстроить наше бегство! – воскликнул Рыжий Эде.
– В чем же оно?
– Как мы вытащим эти сокровища? Не забывай, что золото и драгоценные камни хранятся в мешках и надобно более ста мулов, чтобы отвезти хоть половину их в Рио-де-Жанейро! – Рыжий Эде уселся в кресло.
Фукса взволновал разговор о богатствах. Цифры, которые назвал его сообщник, были так заманчивы, что жадное сердце сильно забилось. Если бы ему удалось похитить хотя бы десятую часть этих сокровищ и бежать с ними, и то можно бы жить с блеском и в свое удовольствие, и кто бы узнал, как он нажил эти богатства? Тогда он избавился бы от всех преследований и опасностей.
– Ничего, что-нибудь сообразим! – проговорил Фукс, пройдясь несколько раз взад и вперед по ковру.– Вытащить все, конечно, невозможно, но взять столько, чтобы нам обоим хватило, мы сумеем.
– Ну и прекрасно, а Черная Эсфирь пусть сама о себе позаботится, она, кажется, снискала расположение императора.
– Это не наше дело! В следующую ночь– мы должны бежать – пора! Ты знаешь, что надо делать здесь, в замке, а я приготовлю все, что нужно, для того, чтобы отвезти сокровища в Рио.
– Постой! – остановил Фукса Рыжий Эде, который знал талант своего друга.– Наша работа будет не из легких, ключи от башенной комнаты у судебного чиновника, который спит в красной зале.
– Мы отнимем их, легкий удар по голове лишит его сознания.
– Он исполинского роста, и череп у него как у тапира, лучше было бы опоить его. Из последней залы мы через столовую пройдем в комнату Виллейро, которого, разумеется, надо убить. Затем мы отопрем дверь башенной комнаты. В этой комнате есть окно с решеткой, мы выбросим через него мешки вниз, на песок.
– Хорошо! Мы оттащим мешки на берег Рио-Веро, положим в лодку и по течению спустимся с нашим кладом в Рио-де-Жанейро. О провианте и костюмах я позабочусь завтра, в Рио мы купим себе пароход и через четыре дня будем в открытом море.
– Значит, план составлен.– Встав, Рыжий Эде подал своему другу руку.– У нас впереди целый день для приготовлений. Но не говори, ради Бога, ничего Черной Эсфири! Ее отсутствие завтра будет нам на пользу, поверь, такие женщины, как она, всегда сумеют выпутаться!
– Спокойной ночи! – сказал наконец Фукс.– Надо хорошенько выспаться, в следующие ночи нам будет не до отдыха.
– Значит, последнюю ночь мы спим на этих шелковых подушках,– улыбнулся Рыжий Эде.– Мне жалко каждой вещи, которую мы оставляем здесь!
– Ну, ведь не можешь же ты взять с собой весь замок, ненасытный! – Фукс взялся за пальто и шляпу.– Я думаю, нам и того хватит до конца дней.
– Да, ты прав. Заживем же мы с тобой, Фукс!
Рыжий Эде еще раз наполнил стаканы и чокнулся с другом; когда они расстались, было уже далеко за полночь.
На следующее утро император, весьма холодно простившись с молодым графом Эдуардом и господином Ренаром, вернулся со свитой в столицу.
Днем Фукс осмотрел лодку, лежавшую возле высокой стены на берегу Рио-Веро, тайком перенес в каюту вина и съестные припасы. По этой реке проходило мало судов, а на случай, если их встретит какой-нибудь корабль из Монте-Веро, Фукс приготовил два матросских костюма.
Управляющий Виллейро, уже немолодой человек, редкой честности, всей душой преданный Эбергарду, пользовавшийся безграничным доверием последнего, целый день занимался с судебным чиновником, оставшимся в замке, между тем как другие чиновники находились в колониях Монте-Веро, просиживая за актами и приходными книгами.
Вечером сеньор Конде в знак признательности пригласил Виллейро и чиновника на стакан вина. Виллейро отказался по причине легкого нездоровья, а чиновник, весьма любивший этот напиток, с удовольствием принял предложение.
Когда начало смеркаться, Эдуард приказал лакеям поставить на балконе стол, и когда на нем уже стояли бутылки, Фукс, воспользовавшись отсутствием слуг, всыпал в одну из них порошок селинтового корня, известного туземцам как одурманивающее средство.
Судебный чиновник действительно был необыкновенно высоким и, по-видимому, сильным человеком. Эдуард был прав, когда предложил привести его в бессознательное состояние с помощью вина. Не всякий удар свалил бы такого богатыря, и в случае неудачи он мог дернуть за сонетку, висевшую у его постели, и малейшее ее движение заставило бы всю прислугу сбежаться в его комнату.
Эдуард попросил Фукса позаботиться о том, чтобы стаканы были всегда полны.
Не обращайте на меня внимания, господин Сантос, – сказал он, обращаясь к судебному чиновнику, хотя я и люблю вино, но оно, к несчастью, слишком сильно волнует мою кровь.
– Я на это не могу пожаловаться,– отвечал чиновник с самодовольной улыбкой, поправляя свой светлый шелковый галстук,– но сегодня мне бы хотелось удержать себя от слишком большого употребления этого напитка, чтобы я мог завтра вместе с господином Виллейро закончить расчеты.
– А остальным господам чиновникам, вероятно, остается еще много дел?
– Им дел еще на несколько недель, сеньор Конде! Владения, которые имеют счастье приветствовать вас как своего хозяина, так обширны и богаты, что требуют много времени!
– А вместе с расчетами завтра будут закончены здесь и все ваши дела? – спросил Фукс, наполняя стаканы.
– Не совсем, господин Ренар. Я обязан буду вместе с господином Виллейро охранять казну и прибывающие суммы.
– О, я вам очень признателен буду за это, дорогой господин Сантос,– сказал Эдуард,– и перед отъездом не забуду доказать вам свою благодарность.
– Вы -очень добры, сеньор Конде,– почтительно проговорил чиновник.– Ведь это только моя обязанность!
– Мне будет очень жаль, дорогой господин Сантос, если вы оставите замок, так как вы мне кажетесь превосходным Цербером.
Польщенный чиновник самодовольно улыбнулся. Фукс снова налил ему вина. Он хотел прежде споить Сантоса чистым вином, а уж под конец угостить из бутылки, в которую подсыпал порошок селинтового корня.
– Это не пустая фраза, дорогой господин Сантос,– я бы и сам хотел поучиться у вас,– продолжал Эдуард.– Вы знаете, я приехал сюда издалека и не имею здесь человека, на которого мог бы положиться. После вашего отъезда я должен буду сам охранять свои богатства, Неприятная задача!
– Мне бы это было, напротив, весьма приятно,– возразил чиновник, которому вино развязало язык.– Я бы охотно покорился этой обязанности, имей я счастье быть владельцем таких богатств.
– Есть старая поговорка, дорогой господин Сантос, что у богатого больше забот, чем у бедного. Вот если бы я мог оставить вас здесь навсегда…
– Я сам на вашем месте сделал бы таким образом;. Теперь дверь башенной комнаты опечатана и заперта на ключ; оставьте ее так. Тогда весь секрет только, в том, чтобы хорошенько спрятать ключ – ведь толстую железную дверь не так-то легко выломать.
– Вы меня успокаиваете, и я очень обязан вам за это, но куда же спрятать ключ?
– Вы никогда никому не должны его показывать, сеньор Конде, чтобы ни один человек не мог даже подозревать, где у вас хранится ключ. Ночью самое надежное место – под подушками. Вы, вероятно, не так уж крепко спите, чтобы не проснуться, когда подходят к вашей постели и засовывают руку под подушки.
– В самом деле, господин Сантос! – воскликнул Эдуард подымая стакан.– Превосходный совет!
Сантос готов был уже встать из-за стола следом за молодым сеньором Конде, который поднялся, чтобы отправиться в спальню. Но радушный граф так любезно просил чиновника остаться, а Фукс, схватив бутылку с селинтовым порошком, так щедро наполнял стакан чиновника, так любезно потчевал его, что тот не без удовольствия сдался. И Фукс и Сантос оставались на балконе до тех пор, пока не опустела бутылка, предназначенная для ничего не подозревавшего чиновника.
– Извините, господин Ренар, если я прощусь теперь с вами,– вдруг проговорил Сантос, борясь со сном и опьянением.– Не знаю почему, но мною внезапно овладевает такая усталость…
– Вы слишком много работаете, господин Сантос!
– Да, к тому же мой сидячий образ жизни… Спокойной ночи, господин Ренар!
– Спокойной ночи, дорогой господин Сантос! – Фукс пожал руку пошатывавшегося чиновника и проводил его до красной залы, которую тот занимал.
– Слава всем святым! – пробормотал опьяневший Сантос, кладя по обыкновению ключи под подушку. Порошок оказал свое действие – неспособный снять с себя платье и даже шевельнуть рукой, он повалился на постель.
Фукс накрыл его одеялом – одно препятствие было устранено.
Сантос в опьянении не запер за Фуксом дверь красной залы, что он обыкновенно делал, и это значительно облегчило мошенникам дело.
Когда Фукс, презрительно улыбаясь, убедился, что чиновник выведен из строя, в голове у негодяя блеснула мысль сейчас же приняться за него, а потом за управляющего, чтобы не делиться добычей с Рыжим Эде. Но в ту минуту, когда Фукс обдумывал свой план, дверь красной залы тихо отворилась и в ней показался молодой сеньор Конде – недоверие или нетерпение привели его сюда.
«Черт возьми! – подумал Фукс, скрежеща зубами.– Но что не удалось мне сегодня, может легче удастся завтра в дороге. Я бы не хотел делиться».
Может быть, в эту минуту та же мысль овладела Рыжим Эде. Подобного склада люди делятся добычей только тогда, когда этого требует инстинкт самосохранения.
– Ну, как дела? – спросил Рыжий Эде шепотом.
– Один уже удален! Теперь твой черед – иди в спальню Виллейро,– отвечал Фукс,– и принимайся за него!
– Давай я достану ключи, а ты пойди к Виллейро!
– Теперь, когда надо приниматься за дело, ты начинаешь трусить, негодяй! – крикнул в досаде Фукс.– Ведь Виллейро не первый, на ком ты пробуешь свое счастье?
– Верно, но Виллейро такой слабый, и это мне не по нутру.
– Ну, так войдем вместе к нему в комнату, так будет лучше!
Фукс, подсунув руку под подушку громко храпевшего Сантоса, схватил ключи, и они с Рыжим Эде направились к столовой, чтобы, миновав ее, попасть в комнату управляющего.
На часах замка пробило полночь.
В ту минуту, когда рука Рыжего Эде потянулась, чтобы отворить дверь, он вдруг с такой силой был отброшен назад, что едва не опрокинул Фукса.
В столовой, за отворенною дверью, стояла тощая фигура Виллейро, которого разбудили шум и голоса преступников.
Слабый, престарелый Виллейро вдруг увидел перед собой гостей замка, которые с первого взгляда произвели на него неприятное впечатление и к которым он, подобно управляющему Шенфельду, испытывал недоверие; теперь ему стало совершенно ясно, что он не ошибся. Однако от неожиданности и испуга он не в состоянии был подбежать к окну и позвать на помощь.
– Что тут происходит? – спросил он, побледнев как полотно.
В ту же минуту Фукс кинулся на Виллейро. Несчастный, испустив слабый крик о помощи, которого никто не мог услышать, бросился в свою спальню; Фукс последовал за ним. Бедный Виллейро попробовал защищаться, напрасно загораживаясь столами и стульями. Но Фукс был более ловок. Отшвырнув в сторону мебель, он обеими руками схватил управляющего за горло и повалил на пол. Виллейро защищался со всей силой отчаяния, которую придал ему страх перед смертью. Он попробовал отстранить руки врага от горла, но тот клещами вцепился в него, так что несчастный только расцарапал их. Глаза его налились кровью; какие-то неясные звуки вырвались из горла, лицо побагровело. Убийца не ослаблял хватки, зубы его были крепко стиснуты, глаза сверкали.
Рыжий Эде, не теряя ни минуты, подобрал ключи, выпавшие из рук Фукса, и подошел к глубоко вделанной в стену толстой железной двери, которая вела к сокровищам. На ней были два замка и две печати.
Когда Рыжий Эде метнулся, чтобы зажечь свечу, Фукс выпустил свою мертвую жертву. Он не хотел, чтобы товарищ вошел в башенную комнату без него.
Виллейро более не шевелился; только струйка крови текла из его открытого рта.
Рыжий Эде зажег две свечи, преступники взяли по одной и подошли к железной двери.
Ключ со скрипом повернулся в замке, и крепкая дверь подалась под напором бандитов.
Их обдало холодным спертым воздухом, они вошли. Глубокий проем единственного окна позволял судить о необыкновенной толщине стен. Посреди помещения стоял большой круглый стол, а вокруг на полу разместилось бесчисленное множество мешков. На каждом была написана хранившаяся в нем сумма. Развязав один из мешков, Фукс стал рыться в золотых монетах. Страшная улыбка исказила его бледное лицо, на котором проступили все пороки этого человека.
В шкафах, стоявших вдоль стен, в изящных ящиках хранились бриллианты и другие драгоценные камни.
Перед преступниками открытыми лежали сокровища Монте-Веро, но они не знали, с чего начать, глаза их перебегали с Золота и серебра, хранившихся в мешках, на бриллианты и другие камни, наполнявшие шкафы. Наконец Фукс дрожащими руками принялся за дело. Он отворил узенькое окно и убедился, что мешки могут пройти сквозь железные прутья решетки. Падение мешков на песок с такой незначительной высоты не вызовет шума.
Затем началась работа. Рыжий Эде наполнял камнями пустые мешки, а Фукс осторожно выбрасывал их и те, что были с золотом, из окна.
После нескольких часов работы львиная доля сокровищ перекочевала в парк. Время торопило. Теперь следовало доставить мешки в лодку, но Рыжий Эде никак не мог остановиться. Когда Фукс потребовал, чтобы он сошел вниз, грабитель схватил еще горсть крупных изумрудов и сунул их в карман. Улучив минуту, когда его не видел товарищ, Фукс сделал то же самое.
Они поспешили через комнату, где лежал мертвый Виллейро, забыв второпях загасить свечи. В обширных покоях замка все было тихо, Черная Эсфирь ни о чем не подозревала, прислуга крепко спала.
Фукс и Рыжий Эде благополучно вышли из замка и, не теряя ни секунды, начали перетаскивать мешки на берег Рио-Веро. Работа была нелегкой, так как каждому было по силам нести только один мешок.
Когда начало светать, добыча уже лежала в лодке. Но тут разбойники заметили, что лодка так глубоко погрузилась в воду, что вот-вот может потонуть. И потому десять мешков золота было решено бросить в реку. Затем они оттолкнули тяжело нагруженную лодку от берега, Фукс натянул парус, и судно с богатой добычей быстро помчалось вниз по реке, освещенной первыми лучами восходящего солнца. Замок исчез из виду, уступив место бескрайним джунглям.
XXVIII. ДЬЯВОЛ В ОБРАЗЕ ЧЕЛОВЕКА
Прежде чем вернуться в Европу и посмотреть, удалось ли несчастной Маргарите вырвать из рук нищей графини своего ребенка, взглянем на знакомый нам пароход «Германия», который в ту ночь, когда Фуксу и Рыжему Эде удалось похитить сокровища Монте-Веро, мчался на всех парусах по волнам океана, чтобы к утру приблизиться к скалам, за которыми лежит залив Рио-де-Жанейро.
Тихая ночь расстилалась над необозримым океаном; луна и яркие звезды отражались в темной воде.
Матросы вполголоса пели какую-то песню, а Мартин неподвижно стоял у руля. Возле передней мачты быстроходного брига, который всего за десять дней проделал путь от последней стоянки у берега Англии до Кабо-Фрио, уже видневшегося вдали, стоял со скрещенными на груди руками граф Эбергард, который спешил в Рио, чтобы убедиться, справедлив ли невероятный рассказ управляющего Шенфельда, а если справедлив, то своим внезапным появлением уничтожить мошенников.
Граф Монте-Веро понимал, что за этим ловко придуманным обманом стояли кроме мошенника Фукса еще другое лица. Перебрав самые разные предположения, Эбергард пришел к заключению, что вся эта авантюра совершена не без участия Леоны. Но преступник будет схвачен, и она как союзница не избегнет наказания. Тяжело было на душе у графа. Грустные мысли овладели им, их не в состоянии было устранить даже приятное сознание, что он исполнил свой долг по отношению к человечеству.
Несмотря на то, что тысячи сердец были исполнены любви и благодарности к нему и постоянно молились за него, граф Монте-Веро чувствовал свое одиночество, не найдя своего утраченного сокровища. Не владело ли графом предчувствие той ужасной беды, которая постигла его дочь? Не рисовало ли его воображение картину тяжких испытаний, ниспосланных грешнице?
Неподалеку, опершись о перила палубы, стоял негр Сандок, все старавшийся разглядеть далекий берег навеки потерянной для него родины. Он смотрел то на игру блестящих волн, то на горизонт. Но нигде не видно было той земли, от которой он был оторван еще мальчиком. И если бы даже он мог вернуться теперь туда, если бы ему предоставили выбор между путешествием на родину и его господином, стоявшим сейчас возле мачты, Сандок, не задумываясь, бросился бы на колени перед графом с уверениями, что он никогда не уйдет от него.
Негр любил графа Монте-Веро больше, чем свою родину, которую он бы теперь едва ли узнал.
Было уже далеко за полночь. Туманная дымка, застилая собой луну, подернула горизонт на востоке. Вдруг Сандок в испуге отшатнулся от борта. Глаза его были широко раскрыты, губы безмолвно шевелились, подняв руку, он указывал на туман.
– Масса, масса! – выдавил он наконец дрожащим голосом.– Корабль мертвецов.– Масса, вон он приближается к нам!
Слова негра гнетуще подействовали на экипаж. Среди моряков существует поверье, что несущийся по волнам корабль мертвецов, полуприкрытый туманом, предвещает несчастье: бурю, смерть или кораблекрушение.
Конечно, и Эбергард знал это поверье, и хотя он был выше суеверий, посмотрел туда, куда показывал ему Сандок.
– Да сохранит нас Господь! – запричитали матросы, бросаясь на колени и осеняя себя крестом.
Тут и Эбергард увидел страшный призрак.
Корабль быстро мчался им навстречу. Из тумана вырастал его черный остов. У него были три огромные мачты, как на фрегате, на борту не было ни матросов, ни капитана, только впереди, на носу, виднелся скелет с черепом.
Тихо пронесся корабль мимо парохода.
Матросы «Германии» в ужасе закрывали лица руками, только Эбергард спокойно взирал на туманное видение.
– Мартин,– крикнул он.– Пошли-ка снаряд ему вдогонку, посмотрим, крепки ли доски у корабля мертвецов.
Старый моряк, который всегда беспрекословно исполнял приказания своего господина, на этот раз только сделал движение рукой, как бы умоляя графа не сердиться на него за непослушание.
Эбергард заметил это движение, твердым шагом прошел мимо матросов и спустился в трюм к пушкам.
Мартин быстро последовал за ним.
– Господин Эбергард,– сказал он умоляюще,– ради Бога, не делайте этого!
– Не будь безумцем, Мартин! Когда мне или тебе действительно грозит опасность, ты всегда готов пожертвовать жизнью, а теперь трусишь перед туманным видением, созданным испарениями, которое тотчас исчезнет, как только раздастся выстрел.
– Корабль мертвецов появляется только тогда, когда грозит какое-то несчастье, поверьте опытности старого моряка!
– Вернись на свое место, Мартин! – приказал владелец «Германии» и собственноручно зажег фитиль.
Мартин не осмелился возражать и снова поднялся на палубу – вдали все еще виднелся призрачный корабль.
Вдруг раздался выстрел – снаряд пролетел в сторону туманного видения, и корабль мертвецов исчез.
Эбергард поднялся на палубу. Матросы разошлись по своим местам, однако тревожное предчувствие не покидало команду.
Когда совсем рассвело, с «Германии» уже видна была белая крепость Санта-Крус, и через некоторое время пароход приблизился к маленькому укрепленному острову, где таможенные чиновники подвергали корабли осмотру.
Вскоре показалась лодка с четырьмя гребцами-неграми, которые мерно ударяли веслами по воде. Между ними один особенно обратил на себя внимание Эбергарда – уж очень он был рослым и сильным.
– О масса,– говорил Сандок, радуясь прибытию в Бразилию,– здесь гораздо лучше, чем за морем в той холодной стране.
– Мне кажется, ты желал бы навсегда остаться здесь?
– С графом – да!
– Только не радуйся, Сандок, через несколько дней мы будем на обратном пути в Европу.
– Опять в эту холодную землю?
Лицо негра приняло грустное выражение, и он снова подошел к борту, чтобы посмотреть, как таможенная лодка быстро приближается к «Германии».
Эбергард невольно улыбнулся, когда заметил, что офицер вступил в оживленный разговор с чиновниками, касавшийся его. Он стоял так, что они могли узнать его: граф Монте-Веро был слишком известной личностью в Рио-де-Жанейро, чтобы чиновники хоть на минуту усомнились бы, он ли это.
Один из черных гребцов, тот самый, что выделялся своим телосложением, наблюдал за графом, о чем-то спросив соседа.
Через несколько мгновений лодка была уже возле «Германии»; матросы перебросили лестницу, и офицер в сопровождении двух чиновников перешел на пароход.
– Приветствую вас, господа! – сказал граф Монте-Beро, направляясь им навстречу.– Вы думаете, что видите перед собой привидение, но нет, тот, кто говорит с вами, поверьте, человек из плоти и крови!
– Непостижимо, ваше сиятельство! Ваше появление несказанно обрадовало и удивило нас,– отвечал офицер, вежливо кланяясь.– Ведь объявили, что вы скончались и уже приехали ваши наследники. Император будет приятно удивлен.
– В самом деле, не всегда воскресают из мертвых! Но, господа, мне было бы очень желательно отправиться далее без задержки. На моем судне нет ничего, кроме экипажа и меня самого; груз «Германии» – ее пушки и боевые припасы. Я поспешил сюда из Европы для того, чтобы разобраться в маленькой шутке. Но что это такое? Посмотрите! Один из ваших гребцов упал со скамьи, и его бьет, как в желтой лихорадке! – вдруг воскликнул граф, глядя на лодку, где один из негров, свалившись на дно, подергивался в судорогах; остальные негры в страхе отстранились от него.
– Похоже, он болен,– сказал офицер.– Это новый гребец, он еще не привык к своей службе и, вероятно, простудился в прошлую ночь, когда пришлось четыре раза в бурю выходить в море.
– Эти черные обычно не слабого здоровья,– прибавил один из чиновников, недоверчиво посмотрев на негра.
– Он серьезно болен, видите, как искажено его лицо, как закатились глаза, как он стиснул зубы. Ведь эти бедняги не защищены от непогоды. Он же нагой, если не считать короткой фаи,– проговорил Эбергард.
– Чаще всего лень побуждает этих мошенников к таким маневрам,– сказал таможенный чиновник.– Чего только не пробуют эти негры, чтобы вызвать жалость или осуществить свои планы!
– Не могу поверить, чтобы этот мускулистый негр притворялся,– возразил Эбергард.– Он не похож на одного из тех ленивых потерянных людей, которые любят только водку и праздность, ведь он невольник, который…
– Этот негр не невольник, хотя ходит босоногий, как и его товарищи, он свободный и человек с дурным прошлым.
– Мне претит отвергать человека, будь он белым или черным, за какое-либо заблуждение в прошлом и смотреть с недоверием на него и на всю его последующую жизнь.
– Ваша доброта и человеколюбие всем известны, господин граф!
– То, что я делал и делаю, не более чем обязанность, которую должен исполнять каждый.
Негр, в котором читатель, вероятно, уже узнал Марцеллино, все еще лежал на дне таможенной лодки и извивался, как раненая змея, то свертываясь клубком, то растягивая свои черные мускулистые члены.
Боязливо следили за ним трое остальных негров.
– Что случилось с этим черным? – крикнул им таможенный чиновник.
– О масса, черная рвота! – ответили они.
Так называется в Бразилии желтая лихорадка.
– Перенесите больного сюда на пароход! – приказал Эбергард.
– Как, граф, вы хотите…
– Оказать больному помощь, прежде чем будет поздно это делать. Оставьте негра на мое попечение, я постараюсь, чтобы ему была оказана медицинская помощь, и привезу его с собой на остров Виллегеньон, где «Германия» простоит до завтрашнего утра; оттуда он, если выздоровеет, может легко вернуться к месту своей службы.
Офицер согласился на предложение графа, тем более что ему самому было весьма неприятно находиться рядом с больным негром. Гребцы таможенной лодки перенесли Марцеллино на пароход.
– Отнесите больного в маленькую каюту рядом с моей! – приказал Эбергард, подходя ближе к несчастному.– Сандок, попроси сюда доктора!
В то время как матросы переносили больного в каюту, Эбергард простился с таможенниками.
«Германия» тронулась в путь и через несколько часов достигла залива Рио-де-Жанейро.
Эбергард спустился в каюту, чтобы осведомиться о здоровье больного негра.
Доктор, еще молодой человек, успокоил его:
– Я дал ему лекарство и велел покрыть одеялами. У него нет желтой лихорадки. Я еще не могу сказать, не разовьется ли в нем какая-нибудь другая болезнь, но мне кажется, что негр будет завтра совершенно здоров. Потрудитесь сами убедиться в этом, господин граф!
Доктор тихо отворил дверь каюты.
Это была низенькая, но очень уютная комната. Под окном из толстого матового стекла находилась постель, прикрепленная к стене. Стул и стол довершали убранство каюты.
Марцеллино лежал на подушках, покрытый одеялами. Этот злодей, душа которого была чернее его кожи, притворился спящим.
Эбергард приблизился к нему.
Марцеллино открыл глаза и стал пристально всматриваться в озабоченное лицо графа Монте-Веро.
– О масса! – проговорил он, сверкнув глазами.– Марцеллино хотел бы знать имя благородного массы!
– Вероятно, тебе теперь лучше? – спросил Эбергард.– Ты крепкий человек, хочешь остаться гребцом на таможенной лодке?
– О масса, это тяжелая работа! Марцеллино хотел бы работать на плантациях сахарного тростника…
– Если будешь прилежным и честным, твое желание исполнится.
– Бедный негр думает, что никто другой не может говорить так, кроме благородного графа Монте-Веро! – проговорил Марцеллино, пытливо вглядываясь в лицо Эбергарда.
– Ты угадал, Марцеллино: я Эбергард Монте-Веро, и ты поедешь со мной!
– Эбергард Монте-Веро? – повторил негр.– Благодарю, масса, бедный негр готов ехать с массой в любую глушь. О, теперь Марцеллино вовсе не болен!
Негр приподнялся на постели, делая вид, что хочет поцеловать край платья своего благодетеля.
– Не делай этого, Марцеллино, ты не раб, а свободный человек, который честно зарабатывает свой хлеб, ты возьмешь себе жену и вместе со своими собратьями будешь работать в моих колониях. Доказать свою благодарность мне ты можешь прилежной работой.
– О, Марцеллино будет делать все, что говорит масса! – пробормотал негр, отбрасывая одеяло.
– Ты должен лежать в постели до завтрашнего утра, а потом вместе со мной отправишься в Рио-де-Жанейро. Я напишу таможенным чиновникам, чтобы они знали, что ты остался.
Марцеллино прошептал слова благодарности, и Эбергард вместе с доктором вышел из каюты.
Граф направился в свою рабочую комнату. Она была невелика, но убрана с комфортом. Вдоль стен ее стояли мягкие диваны.
Над письменным столом из черного дерева, прикрепленным к стене, висела лампа. По обеим сторонам стола в стены были вделаны хрустальные зеркала. Пол устилал дорогой ковер.
Эбергард сел за письменный стол. Начинало смеркаться, за окном все яснее обрисовывался остров Виллегеньон с его укреплениями, освещенными брандвахтенными судами и огнями на мачтах стоявших на якоре кораблей.
Сандок, знавший, что его господин не любит, чтобы ему мешали в эти часы, сидел на палубе, беседуя с Мартином.
Эбергард написал несколько писем, затем сложил бумаги и, закурив сигару, лег на оттоманку головой ко входу, прикрытому портьерой.
Через несколько минут портьера тихо раздвинулась и показалась голова Марцеллино.
Негр увидел графа, лежавшего на оттоманке. Он вынул из фаи, обтягивавшей его бедра, кинжал. Затем, сгорбившись, осторожно ступил сначала одной, а потом другой ногой в комнату, ковер заглушал шаги.
Бросив взгляд на лампу, Марцеллино убедился, что его тень, когда он станет приближаться к графу, не выдаст его. С минуту он простоял в глубине комнаты, ожидая, не подымется ли граф, не заметил ли он его.
Граф не шевельнулся; вероятно, он дремал или был погружен в глубокие раздумья.
Негр с ловкостью кошки бесшумно переставлял ноги.
Еще шаг – и задуманное злодеяние совершится! Негр замер, занеся кинжал над неподвижно лежавшим графом. Но тут Монте-Веро, следивший в зеркале за всеми движениями Марцеллино, быстро вскочил, схватив правой рукой руку злодея, а другой вырвал у него кинжал. Негр не заметил зеркал напротив оттоманки.
– Неблагодарный, почему ты, целуя мою одежду, просил взять тебя в мои колонии? – спросил Эбергард ошеломленного Марцеллино.
Негр понял, что проиграл, и теперь торопливо соображал, броситься ли на колени перед графом и молить о пощаде или вступить с ним в борьбу, полагаясь на собственную силу, но взглянув на кинжал, он резко выдернул руку, выскочил из каюты и, очутившись на палубе, бросился через борт в воду.
Матросы кинулись к борту, но темные волны и беззвездная ночь скрыли беглеца.
Марцеллино тем временем быстро плыл к берегу. План, задуманный Фуксом, потерпел крах.
На утро величественная «Германия» причалила к больверку города Рио-де-Жанейро.
