Текст книги "Последняя любовь лорда Нельсона"

Автор книги: Генрих Шумахер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Ее пронзило странное ощущение. Как он говорил о Боге! Как человек истинно верующий.

И еще она видела затаенную снисходительную усмешку, с которой сэр Уильям глядел на Нельсона, взгляд тайного насмешника на человека чести…

– Я верю вам, мистер Нельсон, – сказала она тепло, охваченная внезапным порывом. – Я снимаю с вас мои подозрения. Вы бы лучше поняли меня, если бы жили среди итальянцев. Все вокруг полно шпионства, сплетен, интриг. К тому же они так тщеславны! Разговаривая, они кричат, оглядываются на все стороны, желая убедиться, что их слушают и им аплодируют!

Сэр Уильям нетерпеливо задвигался:

– Художественные натуры хотят, чтобы их меряли особой меркой. Но ведь они должны быть симпатичны тебе. Ты ведь сама человек искусства, и они – родственные тебе натуры.

Она обратила к нему сверкающие глаза. Ее радовало, что своими словами она может задеть его самого, за двадцать девять лет работы послом в Италии давно уже ставшего итальянцем.

– Конечно, они – близкие нам, женщинам, натуры. Они – актеры, позеры, бабы, хитрые бабы. Но именно потому они и не симпатичны нам. Так как мы мечтаем о своей противоположности. О свободном сильном мужчине, на которого можно взирать снизу вверх и даже слегка побаиваться его. Да, мы хотим этого. Мы хотим бояться, когда любим, – она кивнула ему с улыбкой, напоминавшей его злорадное хихиканье. – Теперь ты знаешь, почему я боюсь тебя?

Спрятав свое недовольство под маской деланной радости, он схватил ее руку, нежно погладил ее.

– Мечтательница! Не правда ли, я женат на законченной фантазерке, мистер Нельсон?

Она знала, что в этот момент она и сэр Уильям являли собой картину ничем не омраченного, счастливого брачного союза. И читала в глазах Нельсона произведенное на него впечатление. А ведь увидев ее впервые, он смотрел на нее с сочувствием. На нее, двадцативосьмилетнюю женщину в расцвете красоты, рядом с шестидесятитрехлетним старцем.

Теперь он не будет сокрушаться, жалеть ее, не будет считать ее легкой добычей…

Глава третья

Наступила краткая пауза. Потом сэр Уильям поднялся, чтобы показать гостю свои прославленные помпейские сокровища. Он обошел с ним выставленные на обозрение вазы, скульптуры, урны, давал объяснения, рассказывал об обстоятельствах, при которых он их добыл, хвалил практичный ум Эммы, оказавший ему неоценимую помощь при раскопках в Кампании.

Затем вышла мать Эммы со слугой, подавшим мороженое и фрукты. Эмма сразу же почувствовала, что мать ее чем-то озабочена. В прошлом – служанка простого крестьянина, она никак не могла привыкнуть к блестящему положению, которое заняло ее дитя в роли жены английского посла и любимицы неаполитанской королевы. По малейшему поводу она трепетала, опасаясь внезапного крушения сказочного счастья.

Эмма двинулась ей навстречу.

– Что с тобой, мама, – тихо спросила она, – что случилось?

– Мне нужно поговорить с тобой! – зашептала старая женщина, бросив робкий взгляд на мужчин. – Когда был принесен багаж капитана, там был один матрос… Том Кидд, Эмма! Если он выдаст нас…

Эмма почувствовала, что бледнеет.

– Он видел тебя? Ты с ним говорила?

Мать только хотела ответить, как подошел сэр Уильям и в свойственной ему шутливой манере представил ей Нельсона:

– Мистер Горацио Нельсон, капитан «Агамемнона», герой дня. Миссис Кадоган, мать моей Эммы, жемчужина среди хозяек! Постарайтесь подружиться с ней, капитан. Она – министр по делам хозяйства с неограниченной властью.

Нельсон поздоровался почтительно, старая дама – смущенно.

– Я вас прошу не беспокоиться обо мне, мадам! – сказал он, и приветливая улыбка смягчила строгое выражение его серьезного лица. – Я привык к самой простой жизни. В скромном пасторском доме моего отца в Барнэм-Торпе нас сидело за столом девять детей. А наша корабельная обслуга… Когда мои офицеры хотят полакомиться чем-то особенным, они заказывают на обед «ириш-стью» – тушеную баранину с луком и картофелем по-ирландски. Простейшее в мире блюдо. И все же корабельный кок не в состоянии приготовить его… Тогда всякий раз на помощь призывается Том Кидд, владеющий особым рецептом!

Миссис Кадоган вздрогнула.

– Том Кидд?

– Мой старший боцман! Его родина – на берегу Уэллса у Ирландского моря. Оттуда у него и рецепт. Если он вас интересует – он принесет сюда мои пожитки…

– Ваш багаж уже прибыл! – сказала Эмма, скрывая за легким тоном беспокойство. – По крайней мере, моя мать сейчас сказала мне, что несколько матросов… Ты с ними говорила, мама?

– Я их даже не видала! – нехотя произнесла старая женщина. – И старшего боцмана тоже! Винченцо доложил мне об их приходе. Я распорядилась, чтобы им дали по стакану вина в комнате для слуг. Но старший боцман отказался, им нужно было сразу же вернуться на корабль.

Нельсон засмеялся:

– Узнаю Тома Кидда! У него неприязнь к Неаполю. Знаете, он пытался уговорить меня отклонить поручение лорда Худа. Он суеверен, как все наши моряки. Пришел ко мне смиренный, но очень мрачный. Он видел во сне, что я потеряю Джошуа, если отправлюсь в Неаполь. Моя жена поручила ему своего сына, стало быть, он обязан предупредить меня. С тех пор он не спускает глаз с мальчика. Ради него он и вернулся сразу же на «Агамемнон».

Так он женат, у него есть сын… и его простые, теплые слова свидетельствовали о том, что он всем сердцем был привязан к семье.

Эмма с трудом подавила поднявшееся в ней непонятное возбуждение:

– Ваш старший боцман, очевидно, хороший человек! – сказала она, заставив себя взять шутливый тон. – Боюсь только, что, пригласив вас, мы ввергли его в тяжелые сомнения. Может быть, я ошибаюсь, но мне думается, что ваша супруга поручила ему не только сына, но и мужа. А ведь бедняга не может одновременно находиться и в палаццо Сесса и на «Агамемноне». Что же нам делать? Ах, я придумала! Вы дадите мне разрешение забрать сюда и вашего сына, а вместе с ним бравого Тома Кидда, толкователя снов и любителя привидений; вы пробудили во мне желание увидеть этого человека. Не возражайте, мой мистер капитан! На суше вы – не командир. Здесь капитан – сэр Уильям, а я, я – его адмирал! Поэтому сядьте туда за мой письменный стол и пишите распоряжение вашему заместителю на «Агамемноне». Подателю сего безо всяких возражений, на ее казнь или милость, передать целиком и полностью старшего боцмана, Тома Кидда и… его зовут Джошуа?.. И Джошуа Нельсона, эсквайра.

Взяв его за руку, она подвела его к письменному столу. Подчиняясь ей, Нельсон набросал несколько строк на листе бумаги. Полусклонившись над его плечом, она следила за его рукой.

– Несбит? – удивленно прочла она. – Джошуа Несбит? Он не ваш сын?

По его открытому лицу словно пробежала тень:

– У меня нет детей. Джошуа – от первого брака моей жены с доктором Несбитом, который молодым умер в Вест-Индии.

Он встал и подал ей листок. Она бросила взгляд на часы, висевшие над письменным столом.

– Сейчас три часа. Когда будет обед, мама? В пять? Прекрасно. Итак, у меня два часа времени. Вы доверитесь на это время моему мужу, мистер Нельсон?

Сэр Уильям поднял на нее удивленный взгляд.

– Ты хочешь сама?..

Непринужденно расхохотавшись, она тряхнула длинными, спадавшими на плечи локонами.

– Прошу не портить мне моих маленьких сюрпризов! До свидания, мистер Нельсон. В пять!

* * *

На набережной у гавани она велела кучеру подождать, наняла лодку и попросила доставить ее на «Агамемнон».

Первый лейтенант почтительно встретил ее, когда же она показала ему письмо Нельсона, он выразил готовность выполнить любое ее желание. На ее просьбу позволить ей поговорить с глазу на глаз с Томом Киддом первый лейтенант отвел ее в каюту Нельсона и поспешил найти и послать к ней старшего боцмана.

Через мгновение явился Том. Кровь отхлынула от его лица, когда он узнал ее, он выставил руки, словно желая защититься от нее, и сделал движение к двери, чтобы уйти. Но она быстро подошла к нему и удержала его.

– Ты меня уже не узнаешь, Том?

Он вздрогнул от ее прикосновения и, как бы следуя внезапно принятому решению, собрался с духом.

– Было время, когда Том Кидд знал маленькую Эми Лайен, – проговорил он медленно, – он любил ее как сестру.

– И я отвечала тебе тем же, Том.

Казалось, он не слышал ее. Устремив глаза в пространство, он продолжал:

– А потом было время, когда Том Кидд знал мисс Эмму. Она училась в гимназии для благородных девиц. Затем, когда не стало богатства, она поступила в услужение. Она была храброй и гордой. И Том Кидд осмеливался лишь издали любоваться ею.

В его простых словах перед ней вставала вся ее жизнь. Как будто она оглянулась и увидела оставшуюся за спиной длинную дорогу, петлявшую среди гор и долин, с нее поднимались вечерние тени, чуть ли не торжественно реявшие над ней.

– Знаю, Том. Я тоже уважала тебя. Потому что ты был таким чутким и деликатным.

– К мисс Эмме приехали два человека: мистер Ромни, художник; мисс Келли, блудница. Они внушили мисс Эмме, что с такой красотой она может найти в Лондоне свое счастье. Она поверила им и последовала за ними.

Задетая скрытым обвинением, прозвучавшим в его словах, Эмма выпрямилась:

– Нет, совсем не поэтому, Том. Ты уже не помнишь, как оскорбляли меня мои бывшие соученицы? Только потому я и уехала.

– Том Кидд тоже так думал. Страх за нее толкнул его ей вослед. И наступил день, когда она, возмущенная, покинула мисс Келли…

– И ты принял меня и помог мне. Думаешь, я могла это забыть? Я и по сей день благодарна тебе за это.

– Том Кидд не искал благодарности. Он любил ее. Она же… Он не имел бы к ней претензий, если бы она подарила свое сердце другому. Но она продала его. Сэру Джону Уиллет-Пейну.

Он сказал это повышенным тоном, делая ударение на каждом слове. Эмма неподвижным взглядом в ужасе смотрела на него.

– Ты сошел с ума? Ты и не подозреваешь, почему я пошла на это! Потому что сэр Джон насильно забрал тебя в матросы, потому что я хотела спасти тебя!

Его губы задрожали.

– Том Кидд тоже думал так. Он хотел спасти ее от этого греха. Он сделал добровольно то, к чему никто не мог бы принудить его: он принес клятву королю! Он думал, что тогда она уйдет от сэра Джона, но она осталась у него. Пока он не бросил ее. И тогда она стала вести жизнь мисс Келли. Отдавалась каждому, кто хотел. Она поступала так[2]2
  См. вышедший в этом же издательстве роман того же автора «Любовь и жизнь леди Гамильтон». (Примеч. авт.)


[Закрыть], не правда ли?

Он все еще недвижно и отрешенно глядел в пустоту, как будто в углу каюты видел девушку, к которой были обращены все чувства его души и теперь она должна была сломиться и погибнуть под тяжестью его обвинений.

– Это правда! – сказала Эмма беззвучно. – Но Том, если бы ты знал…

Ее речь перешла в бормотание. Он помолчал, очевидно, ожидая от нее продолжения. Потом снова заговорил:

– Том Кидд не знал ничего об этом. Их разделяли в это время моря и страны. А когда он снова увидал ее… Для него она была все еще мисс Эммой. Самой дорогой на всей земле. Оставалась она для него такой же и тогда, когда он услыхал, что она живет с сэром Чарльзом Гревиллом. Она любила его. Так она сказала ему. И Том Кидд думал, что нет ничего более высокого и святого, чем жить для того, кого любишь.

Горький смех сорвался с ее губ.

– Нет ничего более высокого и святого…

Почему она так долго слушала его? Почему она позволяла ему быть ее судьей?

Его слова падали на нее, словно удары плети, жгли ее, она истекала кровью. И все же – странно, но она даже не могла сердиться на него. Легкая дрожь еще неведомого ей, почти физического сладострастия пронизывала ее.

– Нет ничего более высокого и святого!.. – повторила она еле дыша. – Почему ты не продолжаешь? Ты же видел ее высокую и святую любовь!

Он сжал губы.

– Ну да, что было ее любовью, я узнал, вернувшись на родину через несколько лет. Я искал ее у человека, которому принадлежало ее сердце. Но она… Этот человек обеднел, терпел нужду. Ее полюбил его богатый дядюшка, отеческой любовью. Она вызвалась поехать к нему, чтобы просить за возлюбленного. Он, ничего не подозревая, согласился на это, но потом…

Вдруг она совершенно успокоилась:

– И что потом?

– Потом… дядя женился на ней. Теперь она богата, теперь она леди…

– Леди Гамильтон?

– Леди Гамильтон!

– Дочь деревенской служанки и дровосека, не правда ли? Та, которую когда-то звали Эмма Лайен, мисс Эмма, маленькая Эми!

– Маленькая Эми…

Он дрожал. С губ его сорвался стон…

Глава четвертая

Она подошла к нему. Остановилась перед ним, так близко, что ее платье коснулось его.

Он был старше ее только на четыре года, ему едва исполнилось тридцать два года. Но волосы, когда-то темные и кудрявые, были уже белыми на висках. Глубокие морщины избороздили лоб и щеки, плечи подались вперед, как под гнетом большой тяжести. А глаза…

– Ты еще ни разу не взглянул на меня, Том! – сказала она спокойно и дружески. – Я так противна тебе? Или ты боишься меня?

Он медленно обратил к ней глаза… Это был взгляд неаполитанских монахов-аскетов, когда им встречалась Эмма. Полный презрения к грешнице, проклятия греховной женской красоте. Тогда как в глубине глаз, словно за завесой, горело слабое пламя тайного желания.

– Боюсь? – ответил он вопросом. – Чего мне бояться?

– Того, что ты вынес приговор, не выслушав меня! Того, что ты поверил человеку, который оклеветал меня, хоть он поступил со мной в тысячу раз хуже, чем сэр Джон. Ведь это Гревилл нашептал тебе все это, не правда ли?

Он выдержал ее взгляд, как бы желая проникнуть в глубины ее души.

– Я пошел к нему, спросил о вас…

– И когда ты не нашел меня, ты потребовал у него ответа. Он испугался и налгал тебе.

– Он плакал…

– Да, он мастер проливать слезы. Он научился этому от своего дядюшки. И ты ему поверил. Конечно, он был беден, в затруднительном положении. Он надеялся на сэра Уильяма. Тот влюбился в меня. Как отец? Стал бы отец в безумном порыве страсти совершенно неожиданно нападать на девушку?

Том широко раскрыл глаза:

– Он сделал это?

– В соседней комнате, подслушивая, сидел Гревилл. Когда мне удалось освободиться от напавшего на меня сэра Уильяма, они постарались замять это. Это, мол, было испытание моей верности… Я любила Гревилла, верила ему. Я была так далека от подозрений, что уступила его просьбе, поехала к дяде, хлопотала перед ним о помощи Гревиллу. Ты понял, что это был новый замысел? В Неаполе я оказалась на чужбине, мне неоткуда было ждать помощи, я могла искать защиты только у нашего посла. Нашего посла – сэра Уильяма. Когда он стал преследовать меня, я написала об этом Гревиллу. Во множестве писем я умоляла его спасти меня. Наконец пришел ответ – хочешь посмотреть его?

Она извлекла из складок платья листок бумаги и протянула ему. Он торопливо схватил его, прочел: «Завоюй сэра Уильяма. Гревилл».

– Четыре слова!.. Тогда мне все стало ясно. Если бы сэр Уильям получил меня, Гревилл стал бы его наследником, – она язвительно засмеялась. – А теперь – я его наследница, я, так как я тоже стала дурной женщиной! Научилась интригам. Он получил меня не раньше, чем я стала пред алтарем леди Гамильтон. Леди! Ты не рад, Том? Ты не желаешь мне счастья? Или ты не веришь мне? Тогда осуди меня, преломи над моей головой жезл.

Она крикнула ему это дрожащими губами, с горящими глазами. Он стоял перед ней, ни кровинки не было в его лице. Не мог произнести ни слова, лишь смотрел на нее. Но когда она хотела повернуться к двери, он упал перед ней на пол, целовал край ее платья, всхлипывал…

Она посмотрела на его опущенную голову, на подергивающиеся плечи…

– Том, мой старый, верный Том…

И вдруг опустилась рядом с ним, обняла его и заплакала с ним вместе. Над счастьем маленькой Эми.

* * *

Она медленно поднялась.

– Пойдем, Том, капитан Нельсон ждет своего сына. – И когда он испуганно, защищаясь, поднял руку, она дала ему письмо Нельсона. – Он этого хочет, Том.

Том казался совсем потерянным.

– Он хочет этого? Несмотря на то, что я сказал ему?

– Ах да, твой сон! Он говорил об этом. Что это был за сон, можешь ты мне сказать?

– Сказать?.. – густые тени легли на его глаза. – Это было на море, в шторм. По одному из мостков шел капитан Нельсон, рядом с ним женщина, за ними Джошуа. Вдруг мальчик бросился на своего отца, поднял на него руку. Нельсон обернулся… быть может, он толкнул его?.. Джошуа упал с душераздирающим криком и скрылся в волнах пролива… Но отец его двинулся дальше, даже не обернувшись поглядеть, что с его сыном. Он не помог ему, дал ему погибнуть, умереть.

Он замолчал.

– А женщина?

– На лице ее было покрывало. Но ее фигура… Когда-то я видел картину…

Он запнулся. Его взгляд робко скользнул по Эмме.

– Она была похожа на картину, Том? Цирцею, которую написал с меня Ромни?

Он в отчаянии опустил голову на грудь.

– Она была похожа на вас.

Она разразилась громким смехом.

– Странные ты видишь сны! Знаешь, кем была Цирцея? Прекрасной волшебницей; всех мужчин, приближавшихся к ней, она преображала. От безумной любви к ней они превращались в животных. Стало быть, Нельсон полюбит меня, а я – погублю его. Таков смысл твоего сна, не правда ли? Я погубила всех мужчин, которые приблизились ко мне: чистого принца Уэльского, нежного сэра Джона, сильного Ромни, честного Гревилла, достойного сэра Уильяма. А также видящего вещие сны Тома Кидда. Чтобы ты последовал за мной в Лондон, я лгала, что люблю тебя. Так как ты стал мне там в тягость, я устроила так, чтобы сэр Джон завербовал тебя в матросы. Чтобы насладиться видом твоей крови, я велела бить тебя плетьми, так как…

– Мисс Эмма! – закричал он, в ужасе вскинув руки, обороняясь от нее. – Перестаньте! Перестаньте! Довольно!

– Чего же ты хочешь? Ты позволил Гревиллу убедить себя, а потом раздумывал над этим и, наконец, увидел это во сне. И сон твой правдив, а я – лгунья. Ах, Том, твои сны!.. И твой Нельсон!.. У него ведь есть жена, с которой он счастлив. С чего ему влюбляться в меня! Разве он так испорчен, что ты ждешь этого от него?

– Он верный и чистый…

– Значит, ты боишься, что я влюблюсь в него? Леди Гамильтон в капитана корабля? Да, если бы он еще был богат! Ведь для меня это главное, не правда ли? Воистину, Том, если бы я не помнила все время о том, что мы выросли вместе, что ты когда-то был моим другом… Но к чему все эти слова! Иди, приведи сына Нельсона! Нам нужно спешить!

– Нам? Значит ли это, что мне можно будет остаться с Джошуа?

Она кивнула.

– Капитан Нельсон сказал, что ты поклялся его жене охранять молодого человека…

Лицо его просияло.

– В беде и опасности я поклялся быть рядом с ним. И поэтому… да, я должен отправиться с ним. Не опасайтесь, что я стану у вас на пути. Я знаю, что между Томом Киддом и мисс Эммой все теперь стало по-другому.

– Кстати, Том… никто не должен знать, что мы были раньше знакомы… Положение сэра Уильяма…

Она запнулась, покраснела под его долгим испытующим взглядом.

– Да, конечно, ради этого вы и пришли сюда. Вы боитесь меня. И все же Том Кидд за все эти годы не сказал ни одного дурного слова о маленькой Эми. Даже после того, что сказал ему Гревилл. И капитан Нел знает о ней только хорошее!

Она вздрогнула, пристально взглянула на него.

– Капитан Нел?

– Так мы, матросы, называем его. «Наш Нел – говорим мы – храбр как лев и тих как ягненок.»

– Ты ему рассказал? Все?

– Он заставил меня сделать это. Шесть лет назад. Мы пришли с «Бореасом» из Вест-Индии и встали в Портсмуте на якорь. В Вест-Индии Нел крепко ударил по рукам тех, кто против права и закона обогащался на насильственной вербовке матросов. Теперь лорды Адмиралтейства были его врагами. Они решили оскорблять и мучить его до тех пор, пока он не подаст в отставку. И на ревизию они послали в Портсмут на его корабль адмирала, с которым Нел был не в ладах. Одного из тех, ненавистных ему, кто всячески изводил матросов. Сэра Джона.

Эмма вскрикнула.

– Том…

– Сэра Джона Уиллет-Пейна!.. Он явился, высокомерный, с искаженным от злости лицом. Облазал все до трюма, все вынюхивал, все охаивал. Обтекаемыми словами, так что Нелу не за что было зацепиться. Под конец он явился к нам, матросам, стоявшим вдоль бортовой стенки около наших откидных коек. Он увидал меня, остановился, стал придираться ко мне, спросил, как мое имя. Я молчал. За меня ответил Нел. Тогда он пристально поглядел на меня. Уронил свою перчатку. «Подними, боцман», – сказал он. Я не шевельнулся. Он крикнул мне три раза. Я стиснув зубы, смотрел ему прямо в глаза. Тогда он выхватил саблю и занес ее над моей головой…

– Том…

– Он – один из тех, кто видит в матросе животное… Потом, на допросе, мне сказали, что я сломал его саблю. Только в последний момент удалось им вырвать сэра Джона из моих рук. Да, конечно, на кораблях было немало недовольства, в воздухе пахло бунтом. На моем примере хотели показать, что грозит бунтовщикам, и приговорили меня к смерти. Нел был единственным, кто возражал. Но голосовавших за казнь было больше. Так рассказывала мне позже жена. Жена Нела.

Он остановился. Лицо его просияло. И поглядев на письменный стол, повинуясь внутреннему зову, он молитвенно сложил руки.

Эмма невольно проследила за его взглядом. На письменном столе стоял портрет женщины с миловидным, невыразительным лицом, с улыбкой на губах.

Эмма долго рассматривала его.

– Это миссис Нельсон? – спросила она, отвернувшись. – Мать Джошуа?

Она была разочарована. Иначе представляла она себе повелительницу Нельсона – красивее, значительней.

Глаза Тома сияли.

– Она всегда была добра ко мне, во время поездки в Англию она с удовольствием следила за тем, как я играю с маленьким Джошуа. Узнав от Нела, что со мной приключилось, она не успокоилась до тех пор, пока ей не позволили увидеться со мной. Она пришла к преступному матросу, в темный трюм, где гнилая вода отравляла воздух, где шныряли крысы. Она заговорила со мной. Спросила, почему я набросился на сэра Джона. Я не отвечал, не защищался. Тогда она стала настаивать, допытываться, просить меня. Воззвала к моей чести. Неужели врагам Нела отныне будет позволено упрекать его в том, что он воспитывает из своих матросов бунтовщиков. И тогда я сказал ей, что было с вами, с сэром Джоном и со мной. Рассказал все. И что вы чуть не стали дурной женщиной. Оттого, что сделали доброе дело. Тогда я еще не говорил с мистером Гревиллом.

– А миссис Нельсон, Том? Что она сказала? Как она поступила?

– Она плакала над судьбой малышки Эми и восхищалась ею. Она страшно рассердилась на сэра Джона. Пошла к Нельсону, рассказала ему все. И он… Под флагом с крестом святого Георгия нет другого капитана, который сделал бы это ради простого матроса! Он поехал в Лондон, пошел к лордам Адмиралтейства. А когда они отказали ему – к королю. Мистер Питт помог ему. Они защитили и освободили меня. – Он выпрямился. Серьезно поглядел на Эмму. – Теперь вы поняли, что значит для Тома Кидда Нел и миссис Фанни? Разрешите, я пойду теперь за Джошуа и последую за вами.

Уязвленная его сухим тоном, Эмма жестом отпустила его. Но когда он уже собирался покинуть каюту, ею опять овладело беспокойство.

– Еще одно, Том! Ты назвал им мое имя?

Он остановился. Оглянулся. В глазах его было глубокое сочувствие.

– Я назвал только малышку Эми. Они не знают, кто она. Не знают, кем она стала. Ах, как вам приходится теперь все скрывать и прятаться! Вам, с уст которой не слетало раньше ни одного лживого слова!

– Раньше!

Она горько засмеялась. Молча прогнала его сердитым жестом.