Текст книги "Собрание сочинений в 10 томах. Том 7"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В стране тумана
XVII. На той стороне

Через час путешественники начали восхождение на скалистую стену, оказавшееся на самом деле еще более трудным, чем они предполагали. Дорог не было никаких, ибо люди, жившие за скалистой стеной, никогда не выходили на равнину, а немногие жители равнин почти никогда не отваживались подниматься по ее отвесам. За неимением других дорог путешественники продвигались вдоль реки. Восхождение оказалось настолько трудным, что Леонард хотел уже бросить попытку взойти на скалистую стену и, следуя вдоль ее подошвы, постараться найти какую-либо иную дорогу, но Оттер, с ловкостью кошки взбиравшийся по отвесным скалам, с помощью веревки помог преодолеть наиболее опасные места, и поздно вечером путешественники наконец оказались на вершине стены. Ночь они провели, страдая от холода и ветра, пронизывавшего их до костей. Утром вся равнина была покрыта туманом, который не исчез и к девяти часам, вследствие чего они решились продолжать свое путешествие под руководством Соа, следуя к северу по восточному берегу реки.

Целый день шли они, блуждая в тумане, как привидения, руководствуясь лишь глухим журчанием реки. Ни одно живое существо не попалось им навстречу, за исключением большого стада быков с прекрасной белой шерстью. Один из этих быков был убит Леонардом, ибо их пищевые запасы истощились.

Близилась ночь, и путешественники решили остановиться на ночлег. Во время заката солнца небо несколько прояснилось – по крайней мере, красный диск солнца стал виден сквозь туман, и они внезапно заметили гигантскую фигуру человека, одетого в козью шкуру, с большим копьем в руке и с висевшим на бедре луком. Хуанна первая заметила его и с ужасом указала Леонарду на молча наблюдавшего за ними гиганта. Леонард, держа наготове ружье, бросился к тому месту, где стоял неизвестный, но тот исчез в тумане. Не успел Леонард вернуться к Хуанне, как в воздухе что-то просвистело и ударилось о землю вблизи него; нагнувшись, Леонард увидел большую стрелу с зазубренным острием и красными перьями на конце. Подняв ружье, он сделал выстрел в том направлении, откуда была послана стрела, и приказал своему маленькому отряду приготовиться к защите, но больше никто не появлялся. Ночь путешественники провели без сна, ожидая нападения и дрожа от холода; в довершение всех несчастий пошел крупный град. Настроение их еще более ухудшилось, так как они увидели, что Соа говорила правду и что рассказы бушменов о великанах, покрытых шкурами, – не преувеличенные выдумки дикарей.

Наконец наступило утро, пасмурное и туманное. Путешественники были едва живы от холода. Некоторые из носильщиков были так напуганы, что громко ворчали и думали было вернуться, но теперь никто из них не осмелился бы сделать и шага назад; кроме того, Леонард объявил им, что предаст смерти каждого, кто окажет ему малейшее неповиновение.

Промокшие до нитки, голодные и дрожащие от холода, они продолжали свой путь по неизвестной стране. Соа с каждым часом становилась все злее и с горделивым видом выступала впереди. Целый день шли путешественники, не встретив ни одного человека; наконец надвигавшийся мрак заставил их остановиться. Леонард и Оттер пошли разыскивать подходящее место для ночлега, где бы они могли раскинуть единственную имевшуюся у них палатку для Хуанны. Вдруг Оттер, издав громкий крик удивления, указал Леонарду на что-то видневшееся ярдах в ста перед ними.

– Смотри, баас, там дом, каменный дом, а на крыше растет трава!

– Глупости, – сказал Леонард, – просто куча камней. Впрочем, пойдем посмотрим!

Осторожно подойдя, они увидели, что это был действительно дом или подобие его, построенный из громадных необработанных камней, покрытый стволами маленьких деревьев, а сверху – зеленым дерном. В нем были два оконных и одно дверное отверстие, завешанные бычьими шкурами. Леонард позвал Соа и спросил у нее, что это такое.

– Это, без сомнения, дом пастуха, стерегущего стада короля или жрецов. Очень может быть, что здесь живет тот самый человек, который пустил вчера стрелу!

Убедившись, что внутри постройки никого не было, путешественники вошли в нее. Стены из нетесаных камней, покрытые плесенью, земляной пол и убогая обстановка жилища дикаря имели в себе мало привлекательного, однако путешественники обрадовались возможности провести ночь под крышей. Бесчисленные насекомые беспокоили их, но все это были пустяки в сравнении с неудобствами предыдущих дней.

Прошла и эта тяжелая ночь, и наконец настало утро. Туман рассеялся, и они могли ясно разглядеть местность. Они находились на громадной равнине, мало-помалу возвышавшейся и оканчивавшейся у подножия величественной цепи гор со снежными вершинами. Внизу склоны гор были покрыты лесами.

Оттер взглянул вдаль своими ястребиными глазами и наконец спокойно сказал, обращаясь к Леонарду:

– Взгляни, баас. Старая ведьма не солгала нам. Вон там виден город людей тумана!

Взглянув по направлению, указанному карликом, Леонард разглядел в широкой излучине горной цепи, у ее подошвы, множество домов, построенных из серого камня и покрытых зеленым дерном.

– Да, это, очевидно, крааль великого народа, – продолжал Оттер. – Крепкий крааль. Взгляни, баас, как он превосходно защищен: сзади него такие горы, через которые никто не может перейти, а вокруг стен течет река!

Некоторое время путешественники молча смотрели на открывшееся перед ними зрелище. Им казалось странным, что они достигли этого города. Какой прием они встретят за его стенами?

К полудню они приблизились к городу еще на пятнадцать миль и могли уже хорошо разглядеть его. Дома в городе были сгруппированы в виде улиц и построены так же, как и та хижина, где они провели ночь два дня тому назад. Среди построек выделялись по своей величине два здания, стоявших у самого склона горы. Одно из них своей конструкцией напоминало другие дома, но было обнесено оградой, а другое, расположенное на возвышенности, имело вид римского амфитеатра. На дальнем конце этого амфитеатра стояла громадная каменная масса, имевшая грубое подобие человеческой фигуры.

– Что это за здание, Соа? – спросил Леонард.

– Нижнее – дворец короля, белый человек, а верхнее – храм Глубоких вод, он находится на том месте, где река берет начало в недрах гор!

– А что это за громадный камень по ту сторону храма?

– Это, белый человек, статуя бога, вечно охраняющего город своего народа.

– Должно быть, большой бог! – заметил Леонард, имея в виду размеры статуи.

– Он действительно велик, – ответила она. – И мое сердце наполнилось страхом при одном взгляде на него.

После двухчасовой остановки путешественники снова тронулись в путь и скоро убедились, что их движение замечено. На дороге показались люди, одетые в козьи шкуры, с копьями в руках, луками и рогами. Подпустив путешественников ярдов на шестьсот, один из этих людей пустил в них стрелу и, протрубив в рог – по-видимому, это был сигнал, – исчез. Подойдя еще ближе, они ясно заметили вооруженных людей, переправляющихся в лодках и на плотах через реку. Вскоре все эти люди выстроились четырехугольником, пустым внутри, и весь полк, приблизительно тысяча вооруженных людей, двинулся им навстречу.

Положение становилось опасным.

XVIII. Возвращение Аки

Леонард обернулся и вопросительно посмотрел на своих спутников.

– Что делать? – спросил он.

– Мы подождем, пока они не подойдут ближе к нам, – ответила Хуанна, – затем я и Оттер пойдем одни им навстречу; я знаю песню, которой меня научила Соа. Не бойтесь, я хорошо выучила свой урок, и если все пойдет правильно, то они подумают, что мы – их исчезнувшие боги; по крайней мере, так говорит Соа!

– Да, если все пойдет правильно… А если нет?

– Тогда прощайте, – сказала Хуанна, пожав плечами. – Во всяком случае, мне надо приготовиться к эксперименту. Соа! Отнеси мой узел за те камни! – показала она рукой. – Да! Я забыла: мистер Атрем, вы должны дать мне ваш рубин!

Леонард отдал ей рубин, подумав, что, вероятно, он никогда уже больше не увидит его. Но теперь, когда дело шло о спасении жизни, нечего было думать о рубинах.

Взяв драгоценный камень, Хуанна побежала за груду скал на равнине, Соа пошла вслед за ней, неся узел.

Через десять минут Соа вышла из-за скал и окликнула путешественников. Подойдя к ней, они увидели интересное зрелище. За камнями стояла Хуанна в белом арабском одеянии, с открытыми шеей и плечами. Прекрасные волосы ее были распущены, доходя почти до колен, а над ее лбом, сверкая, как красный глаз, сиял большой рубин, искусно прикрепленный Соа с помощью ленты.

– Взгляните на богиню и воздайте ей божеские почести! – сказала Хуанна, улыбаясь, но Леонард видел, что она дрожала от волнения.

– Я не совсем понимаю, что вы хотите сделать, но к своей роли вы очень подходите! – заметил он, ослепленный блеском ее красоты.

Хуанна покраснела, увидев восхищение в его глазах, и, обратившись к карлику, проговорила:

– Ну, Оттер, ты также должен приготовиться. Помни, что Соа говорила тебе. Что бы ты ни увидел и ни услышал, не открывай своего рта. Иди рядом со мной и делай то же, что и я, – вот и все!

Оттер, проворчав что-то, стал готовиться. Ему пришлось снять свою куртку и панталоны и остаться совсем нагим, исключая пояса, прикрытого умутшей – набедренной повязкой, местным костюмом жителей тумана.

– Что это значит? – спросил Питер, дрожавший от страха.

– Это значит, Питер, – сказала Хуанна, – что Оттер и я представляем собой богов этого народа. Если они признают в нас богов – хорошо, если же нет – тогда мы погибли. Если мы будем признаны, остерегайтесь выдать нас малейшим неосторожным словом. Будьте благоразумны и молчаливы и делайте то, что мы время от времени будем говорить вам, если хотите остаться в живых!

Питер с удивлением отступил назад, а Леонард и Франциско обратили внимание на приближавшихся воинов людей тумана.

Медленно и в молчании приближались они, их мерные шаги глухо отдавались в воздухе. Наконец шагах в полутораста они остановились. Леонард разглядел, что среди них не было ни одного человека ниже шести футов. В наружности их не было ничего отталкивающего, а большие глаза выражали странное спокойствие, спокойствие статуй. Все они были, по-видимому, хорошо дисциплинированы. У командиров кроме оружия в руках были еще трубы из рогов дикого быка.

Полк стоял молча, смотря на группу чужеземцев, или, скорее, на груду камней, за которыми они спрятались. В центре полка, построенного в виде пустого внутри четырехугольника, стояла группа людей, среди которых особенно выделялся могучей фигурой молодой воин. Леонард принял его за вождя или короля. Сзади него стояли советники, а впереди – три пожилых человека с жестким выражением лица. Эти люди были обнажены до пояса и не имели при себе иного оружия, кроме ножей, прикрепленных к поясу. На груди их была вытатуирована голубой краской голова гигантского змея. Очевидно, это были жрецы.

Пока путешественники наблюдали за ними, король, или вождь, отдал какой-то приказ, и командиры, приложив к губам трубы, подали какой-то сигнал.

Полк все еще продолжал стоять спокойно, смотря на камни, а три жреца приблизились к королю, или вождю, и стали с ним совещаться.

– Теперь пора! – сказала взволнованно Хуанна. – Если только они атакуют нас, все погибло: пустив только раз тучу своих стрел, они убьют всех нас. Пойдем, Оттер!

– Идите, Хуанна, – произнес Леонард. – Если что-нибудь случится, я постараюсь отомстить за вас прежде, чем буду сам убит. Идите и простите меня!

– За что мне вас прощать? – спросила она, глядя на него сияющими глазами. – Разве вы не подвергались величайшей опасности ради меня?

– Да, иди, – заметила Соа, до сих пор чрезвычайно внимательно смотревшая на трех стариков в середине полка. – Здесь нечего бояться, если только этот глупец карлик будет держать язык за зубами. Я знаю свой народ и скажу тебе, что если ты споешь ту песню, то они объявят тебя и черного человека богами своей земли. Но торопитесь: солдаты скоро будут стрелять!

Соа была права: раздалась команда, и солнце засверкало на остриях тысячи стрел, направленных на путешественников.

Хуанна вскочила на большой камень и встала на нем во весь свой рост, освещенная яркими лучами солнца. При виде ее по рядам воинов пронесся шепот смущения. Громкий голос снова произнес команду, и стрелы воинов опустились к земле.

Тогда Оттер, прикрытый только умутшей, вскочил на камень и стал рядом с Хуанной, и шепот солдат перешел в громкий крик удивления и страха.

Одно мгновение плохо подходящая друг к другу пара стояла вместе на камне, затем Хуанна соскочила с него, ее примеру последовал Оттер, и они вместе направились к воинам. Шагов двадцать Хуанна прошла в молчании, держа карлика за руку, а затем внезапно запела дикую, но мелодичную песню:

Я спала: плакали ли вы обо мне?

Я спала, но проснулась, мой народ.

Я не умерла, ибо никогда не могла умереть.

Теперь я вернулась назад.

Взгляните на меня, восставшую от сна;

Взгляните на странницу, долгожданную вами.

Повторите имя мое – Рассвет!

Воины со страхом и удивлением прислушивались к пению прекрасной женщины, приближавшейся к ним легкими шагами.

Подойдя к первым рядам, Хуанна остановилась, прекратив пение.

– Что же вы не приветствуете меня, дети детей моих? – громко спросила она.

Солдаты с ужасом смотрели один на другого, и Хуанна увидела, что ряды воинов вдруг раздвинулись и из-за них показались три старика, сопровождаемые вождем. Остановившись перед Хуанной в нескольких шагах, старший из них, которому было, по-видимому, лет девяносто, заговорил среди воцарившегося кругом молчания, обращаясь к молодой девушке:

– Кто ты? Женщина или дух?

– Я женщина и дух в одно и то же время! – ответила она.

– А тот, кто с тобой? – продолжал трепещущий жрец, показывая на Оттера. – Он бог или мужчина?

– Он бог и мужчина вместе!

– А те, – указал жрец на спутников Хуанны, – кто они?

– Это наши доверенные и слуги, люди, а не духи!

Три жреца стали совещаться между собой, а вождь с восхищением смотрел на прекрасную девушку. Старший из жрецов заговорил снова:

– Ты сказала нам на нашем собственном языке о таких вещах, которые долго были скрыты, хотя, быть может, о них еще помнят. Или, прекраснейшая, ты лжешь, и в таком случае вы все будете отданы на съедение Змею, против которого вы богохульствовали, или вы действительно боги, и тогда вам следует воздать божеские почести. Скажи нам твое имя и имя твоего карлика!

– Среди людей я слыла под именем Небесной Пастушки, а его звали Оттером, живущим в воде, но кроме этих мы имеем другие имена!

– Скажи нам их, Пастушка!

– В далеком прошлом я называлась Блеском, Зарей, Дневным светом, он – Молчанием, Ужасом, Мраком. Но в самом начале мы имели другие имена. Быть может, вы знаете их, служители Змея?

– Быть может, знаем! – ответили те. – А знаете ли вы?

– Эти священные имена в течение многих лет произносились изредка в полном мраке и с покрытой головой, – смело ответила Хуанна, – а теперь, в час возвращения, их можно произносить громко, при свете дня. Слушайте, дети Змея, наши первоначальные имена: Ака – мое имя, мать Змея; Джаль – имя того, кто сам Змей! Ну, узнаете теперь нас?

Когда эти слова слетели с ее уст, вопль ужаса раздался в толпе воинов, и старший из жрецов закричал громким голосом:

– Падите ниц, дети Змея! Копьеносный народ, живущий в тумане! Ака, бессмертная королева, вернулась к нам. Джаль, бог, облекся в человеческую плоть. Олфан! Сложи власть: она принадлежит ему. Жрецы, раскройте перед ними двери храмов. Воздайте почести матери и честь – богу!

Все воины пали ниц, как один человек, громко крича:

– Ака, мать жизни, вернулась; Джаль, мрачный бог, облекся в плоть. Воздадим божеские почести матери и честь – богу!

Хуанна и Оттер одни стояли на ногах, все остальные лежали, распростершись на земле, за исключением, впрочем, вождя, по-видимому не обнаруживавшего желания сложить свою власть в пользу карлика, независимо от того, был ли он богом или человеком. Оттер, с изумлением следивший за тем, что происходило перед его глазами, и не понимавший ни слова, обратил внимание Хуанны, что вождь стоял на ногах. Великан, заметив, что карлик указал на него копьем, принял этот жест за изъявление гнева новоявленного божества. Суеверие взяло верх над гордостью, и он, подобно другим, опустился на колени.

Когда приветственные клики замолкли, Хуанна заговорила снова, обращаясь к старейшему из жрецов:

– Встань, дитя мое, – (дитя это, надо сказать, могло быть ее прадедом), – и вы все встаньте, копьеносные воины и слуги Змея, и слушайте мои слова. Вы признали меня теперь по моему лицу, священному имени и красному камню. В давние времена моя кровь пролилась и превратилась в такие камни, которые вы ежегодно приносили в жертву тому, кто мой сын и кто убил меня. Теперь его царствование кончено. Конечно, он бог, но он снова любит меня как сын и с почтением преклоняет колени передо мной! Теперь проводите меня в город!

Хуанна медленно и важно стала отступать вместе с Оттером назад к куче камней, за которой стояли ее спутники, и пела все время, пока шла.

XIX. Безумие Оттера

Хуанна и Оттер вернулись к своим спутникам, которые, лежа за камнями, с изумлением наблюдали за всем происходившим. С души их упало тяжкое бремя, когда они увидели, что целый полк рослых людей пал ниц перед молодой девушкой и карликом.

– Что случилось? – спросил быстро Леонард, когда Хуанна вернулась. – Ваш замысел, кажется, имел успех?

– Отошлите этих людей назад, и я скажу вам! – ответила Хуанна.

Когда Леонард исполнил это, молодая девушка разразилась истерическим смехом, ее напряженные нервы в конце концов не выдержали.

– Вы все должны с большим почтением относиться к Оттеру и ко мне, – сказала она наконец, – потому что мы действительно боги. Не возмущайтесь, Франциско, я начинаю сама верить в это. Уверяю вас, что это факт. Они вполне признали нас за богов, и это – после пятиминутного разговора. Слушайте! – И она рассказала обо всем происшедшем.

Пока она говорила, полк начал двигаться уже не четырехугольником, а по отрядам. Отряд за отрядом проходили они мимо путешественников мерным шагом. Хуанна с Оттером опять стали на камне, и воины, проходя мимо них, бросали в воздух копья с криками: «Слава матери! Слава Змею!» Наконец последний отряд скрылся из глаз.

– Прекрасно, – сказал Леонард, – чем дальше, тем лучше, Хуанна! Вы – самая смелая и ловкая девушка в целом свете. Большинство молодых женщин на вашем месте забыли бы все и в критическую минуту упали в обморок!

– Я только, как попугай, повторяла то, чему меня научила Соа, – скромно сказала Хуанна, – я знала, что при малейшей ошибке с моей стороны буду убита, а это обостряет память. Скажу также, что если тот змей, о котором они так много говорили, хоть немного походит на изображенных на груди жрецов, то я не имею желания ближе познакомиться с ним. Я ненавижу змей. Если кого и надо благодарить, так это Соа!

– Я с удовольствием сделаю это, – сердечно сказал Леонард, пришедший в самое лучшее настроение, – Соа, ты сказала нам правду и хорошо сделала свое дело, благодарю тебя!

– Разве ты принимал меня за лгунью? – ответила старуха, устремив свои мрачные глаза в лицо Леонарда. – Я говорила тебе правду, Избавитель, что мой народ примет Хуанну и твою черную собаку за своих богов. Но разве я не говорила тебе также, что остальным угрожает смерть? Если не говорила, то скажу теперь. Тебя не назвали богом, Избавитель, как и этого Плешивого, – так туземцы звали Франциско из-за его тонзуры, – и твоя черная собака предаст вас своим тявканьем. Когда ты увидишь челюсти Змея, ты вспомнишь, что Соа говорила тебе правду, Избавитель. Быть может, белый человек, в его желудке ты найдешь те красные камни, которые ищешь!

– Молчать! – сказала с негодованием Хуанна, и Соа отступила назад, как побитая собака.

– Проклятая старуха! – произнес с содроганием Леонард. – Это настоящий дьявол в юбке, но если мне суждено попасть в желудок Змея, то, надеюсь, я встречу и тебя там!

– Я, право, не знаю, что с ней сделалось. Воздух ее родины, очевидно, оказывает на нее плохое влияние! – воскликнула Хуанна.

– Все в руках будущего, а пока мы должны сами принять меры к тому, чтобы исход дела был для нас благоприятен. Оттер, слушай меня! – сказал Леонард и дал подробные указания карлику, как себя вести в роли бога.

Затем, позвав Питера и его товарищей, он сказал им, что замысел удался, Оттер и Хуанна приняты народом тумана за богов и для спасения всех необходимо не подавать ни малейшего повода к сомнению в божественности Хуанны и Оттера.

Поселенцы быстро усвоили рассказ Леонарда и поняли, как им надо держаться.

Затем все направились к городу. Впереди шли двое белых мужчин, затем Хуанна с Оттером, сопровождаемые Соа, и, наконец, поселенцы. Через час они были на берегу реки, против города, к которому были подвезены на лодках. На другом берегу реки их ждали жрецы с двумя носилками, приготовленными для Хуанны и Оттера. Тысячи жителей толпились здесь, и когда божественная чета вступила на городскую землю, все распростерлись ниц, разразившись криками приветствия.

Хуанна и Оттер не обратили на это никакого внимания. С подобающим достоинством они сели на носилки, и шествие тронулось. Сзади шли Леонард, Франциско и другие.

Солнце уже клонилось к закату, но путешественники могли еще достаточно ясно разглядеть город и население. Улицы были крайне грубо вымощены, дома стояли отдельно один от другого, окруженные садами. В городе имелась большая торговая площадь. Женщины были гораздо красивее мужчин, с прекрасными большими глазами и величественной походкой.

Перейдя торговую площадь, шествие подошло к воротам нижнего из больших зданий, виденных с равнины; у дверей здания стояли жрецы с факелами. На дворе бил фонтан, и все здание отличалось грубой роскошью отделки. Судя по трону, стоявшему на дворе под навесом и сделанному из черного дерева и слоновой кости, здесь должно было быть жилище короля, как и оказалось впоследствии. Жрецы указали помещение для вновь прибывших: поселенцам в одном углу, Леонарду, Франциско и Соа – в другом; Хуанне и Оттеру отвели две отдельные комнаты во внутренней части дворца. Такое размещение было неудобно в том отношении, что они были отделены друг от друга, но пришлось покориться.

После ужина Леонард, прежде чем идти спать, заглянул на двор и встревожился, увидев у каждой наружной двери, ведущей в помещение, занятое путешественниками, часовых; перед дверьми Хуанны и Оттера стояли жрецы с факелами в руках. Когда Леонард хотел пройти мимо них, чтобы навестить Хуанну, они молча загородили ему дорогу своими большими копьями, и он вынужден был оставить свою попытку.

– Зачем стоят жрецы перед дверьми Хуанны, Соа? – спросил Леонард.

– Они охраняют богов! – ответила та. – Без воли богов никто не может войти!

– Скажи, Соа, – спросил снова Леонард, – ты не боишься, что тебя узнают здесь?

– Много лет прошло с той поры, когда я убежала отсюда, Избавитель, поэтому и думаю, что меня забыли, разве только жрецы откроют мою тайну посредством волшебства!

На следующее утро Леонард поднялся на заре и в сопровождении Франциско вышел на двор. Часовые уже не останавливали его, но жрецы по-прежнему стояли перед дверью Хуанны; Хуанна, услышав шум, вышла и приказала впредь беспрепятственно пропускать к ней ее спутников.

Путешественники вошли, и за ними закрылся занавес двери.

– Я так рада видеть вас, – сказала Хуанна. – Вы не знаете, как страшно мне было одной пробыть всю ночь в этой большой комнате. Я боюсь этих величественных жрецов, стоящих у дверей. Женщины, принесшие мне вчера пищу, все время бродили около и выли, как собаки. Это было ужасно!

– Очень жаль, что вы оставались одни, – сказал Леонард. – Но вы должны попытаться устроить иначе. Соа, по крайней мере, может спать с вами. А где Оттер? Надо навестить его! Я хочу посмотреть, как чувствует себя бог.

Хуанна подошла к двери и сказала жрецам, что она со своими слугами желает быть допущена к Змею. Они после, некоторого колебания дали ей дорогу, и все четверо вошли во дворик, в котором не было видно ни одного человеческого существа. Войдя в примыкавшую к нему комнату, они увидели любопытное зрелище. В громадном кресле под балдахином сидел Оттер с самым яростным выражением лица. Четыре жреца, распростершись ниц перед ним, беспрестанно бормотали молитвы.

– Здравствуй, баас! – вскричал он, вскакивая со своего места при виде Леонарда. – Здравствуй, Хуанна!

– Идиот! – сказал по-голландски Леонард, говоря самым смиренным тоном и преклоняя колени. – Если ты не вспомнишь, что ты бог, то я отплачу тебе за это, когда мы останемся одни. Вышли этих людей. Хуанна переведет им твои слова!

– Вон, собаки, – закричал на них Оттер, – вон и принесите мне пищи. Я хочу говорить с моим слугой, имя которого баас, и с моей матерью!

– Вот слова Змея, которые он произнес на священном языке! – сказала Хуанна, переведя слова Оттера жрецам.

Четверо дикарей встали и, низко нагнувшись, попятились задом из комнаты. Как только они ушли, Оттер оставил свой трон с восклицанием бешенства, заставившим прочих разразиться смехом.

– Смейся, баас, смейся, если хочешь, – сказал карлик, – ты никогда не был богом и не знаешь, что это такое. Что ты думаешь, баас? Всю ночь я просидел на этом большом стуле, а эти проклятые собаки жгли под моим носом вонючие курения и что-то бормотали. Еще час – и я бросился бы на них и убил бы их, так как ничего не ел и голод делает меня безумным!

– Тс-с… – сказал Леонард, – я слышу шаги. Живее на свой трон, Оттер! Хуанна, станьте рядом с ним, а мы опустимся на колени!

Едва они успели сделать это, как занавес был откинут и вошел жрец, неся деревянный сосуд, покрытый материей. Медленно подполз он к трону с головой, почти касавшейся его колен.

Затем, внезапно выпрямившись, он протянул сосуд, провозгласив громко:

– Мы принесли пищу, о Змей! Ешь и будь удовлетворен!

Оттер взял сосуд и, сняв покрывало, жадно взглянул на его содержимое, но был страшно разочарован.

– Собачий сын! – возмущался он на своем собственном языке. – Разве такую пищу надо подавать мужчине?

И, нагнув вниз сосуд, он показал его содержимое.

Там находилось немного овощей и водяных растений в сыром виде. В середине их был помещен прекрасный рубин, согласно какой-нибудь религиозной традиции или для украшения – неизвестно. Леонард с удовольствием посмотрел на драгоценный камень, но карлик под влиянием голода, забыв о том, что его господин совершил далекое путешествие в поисках таких камней, пришел в ярость и, схватив рубин, швырнул его в лицо жрецу.

– Разве я угорь, – заревел он, – чтобы питаться травой и красными камнями?

Жрец, испуганный странным поведением божества, поднял рубин и убежал вон из комнаты.

Хуанна и Франциско разразились неудержимым смехом, и даже Соа улыбнулась, только Леонард не смеялся.

– О осел! – горько сказал он. – Что ты сделал? Ты швырнул жрецу в лицо драгоценный камень, и он уже никогда не будет приносить их опять!

Оттер пришел в такое уныние и был так жалок, что Леонард простил его, заставив только съесть принесенную пищу.

Едва Оттер покончил с едой, как за дверьми раздались шаги, и в комнату снова вошли жрецы, во главе со стариком, с которым Хуанна говорила при первой встрече с людьми тумана. Его звали Нам.

Леонард стоял в это время возле Соа и заметил, что она, взглянув в лицо старого жреца, с трепетом отступила назад за трон.

Нам распростерся ниц перед богами и затем стал произносить речь, содержание которой Хуанна постепенно переводила своим спутникам. Жрец изъявил горькое сожаление, что Змею было нанесено оскорбление поднесением среди пищи красного камня, известного под названием «кровь Аки». Сделавший это человек должен был поплатиться своей жизнью. Он должен был понимать, что после того как мать и Змей примирились между собой, подносить Джалю эти камни – значит, напоминать ему о совершенном некогда грехе. Такой безумный поступок мог навлечь проклятие на всю страну. Пусть Змей будет спокоен. Уже отдано приказание спрятать эти камни в самое сокровенное место, и это сделал тот самый человек, который совершил преступление. Если он вернется живым оттуда, то будет убит, но он не вернется из места, куда его послали, и в стране нельзя будет найти ни одного камня, который бы напоминал матери о прошлом.

– О Оттер, мой друг, – произнес про себя Леонард, – если я не заплачу тебе за это, то имя мое тогда не Атрем!

– Но довольно говорить о камнях, – продолжал Нам, – я пришел сообщить о более важной вещи. Этой ночью в храме будет собрание всего племени, за час до восхода луны, чтобы мать и Змей могли принять бразды правления над страной в присутствии всего народа. В надлежащее время жрецы проводят в храм богов и их слуг!

Хуанна наклонила голову в знак согласия, и жрец повернулся, чтобы уйти, но прежде чем сделать это, он спросил снова, все ли идет так, как боги желают.

Хуанна велела ему выдавать всем ее слугам пищу и, кроме того, приказала принести рубины, так как «Змей прощает нанесенное ему оскорбление», а она хочет «посмотреть на свою кровь», пролитую много лет тому назад.

– Увы! Это невозможно, матушка! – отвечал тоном сожаления жрец. – Все камни, красные и голубые, сложенные в кожаных мешках, скрыты вместе с оскорбителем в таком месте, откуда их невозможно достать. Других же в это время года нельзя добыть, так как они лежат глубоко в земле, покрытой теперь снегом. Летом, когда солнце растопит снег, их можно найти, если только ваши глаза желают видеть их блеск!

Хуанна не ответила ничего, и жрец вышел. Леонард громко выругался, да и все были в унынии. Оттер заплакал от горя.

– Кто же мог знать это, баас?! – простонал он. – Вид зеленой пищи привел меня в бешенство. Теперь все погибло, и я должен еще несколько месяцев быть богом, если только они не откроют, кто я на самом деле!

– Ничего, Оттер, – сказал Леонард, почувствовав сострадание к карлику при виде его искреннего горя. – Ты потерял эти камни, ты и найдешь их потом как-нибудь. Соа, отчего ты спряталась, когда вышел старый жрец?

– Оттого, что это мой отец, Избавитель! – ответила она.

Леонард свистнул: возникло новое осложнение. Что если Нам узнает ее?