Текст книги "Собрание сочинений в 10 томах. Том 7"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)

Джошуа моментально замолчал, и я даже не могу вспомнить, что он говорил или делал в течение всей последовавшей за этим сцены.

Наступило молчание; Оливер сел на землю и начал снимать ботинки.

– Зачем ты раздеваешься, друг? – взволнованно спросила Македа.

– Госпожа, – ответил он, – босому мне будет удобнее переходить на ту сторону пропасти. Не бойся, – прибавил он, – я с детства привык лазать таким образом и даже учил этому солдат, когда служил в войсках у себя на родине, хотя такого опасного перехода мне делать не приходилось.

– И все же я боюсь, – сказала она.

Тем временем Квик тоже начал стягивать сапоги.

– Что вы делаете, сержант? – изумился я.

– Готовлюсь сопровождать капитана, доктор, – промолвил он.

– Но вы слишком стары для этого; – возразил я. – Скорее следовало бы пойти мне, ведь там, по всей вероятности, находится мой сын, и все же я не решаюсь на это. У меня может закружиться голова, мое падение только вызовет ненужный шум.

– Разумеется, – поддержал меня Оливер, который слышал наш разговор, – здесь я распоряжаюсь, и я запрещаю вам двигаться с места. Помните, сержант, если со мной что-нибудь случится, на вас лежит обязанность наблюдать за взрывчатыми веществами и в случае надобности пустить их в ход – ведь кроме вас никто не сможет это сделать. Теперь последите за приготовлениями и проверьте, все ли в порядке, а я хочу отдохнуть. Боюсь, что все это без толку и мы даже не увидим профессора. Во всяком случае, нужно быть готовым.

Квик и я отправились наблюдать за приготовлениями, которые состояли в том, что горцы связали между собой две небольшие лестницы и укрепили их с помощью принесенных нами планок. Я поинтересовался, кто же кроме Шадраха и Орма отправится на ту сторону пропасти, и получил ответ, что все боятся идти. Наконец выискался один доброволец, горец по имени Яфет, которого Дочь Царей обещала вознаградить значительным участком земли; если же он погибнет, эта земля должна перейти к его родственникам.

Но вот все было готово, и мы молча стали ждать. Нервы у всех были напряжены до предела.

Тишину вдруг прервал ужасающий грохот, донесшийся из пропасти снизу.

– Это час, когда кормят священных львов, которых фенги содержат в темных пещерах у основания идола, – объяснил нам Шадрах. Потом он прибавил: – Если нам не удастся спасти Темные Окошки, он будет отдан на растерзание львам сегодня ночью, потому что сегодня полнолуние и фенги справляют праздник в честь Хармака, хотя, может быть, его оставят в живых до следующего полнолуния, когда все фенги соберутся сюда, чтобы молиться божеству.

Это заявление отнюдь не улучшило нашего настроения.

В долине Хармака начали собираться тени, и мы узнали по ним, что солнце заходит за горы. Если бы небо на востоке не оставалось необычайно ясным и не светилось как то странно, пропасть давно покрыл бы мрак. Вдруг далеко-далеко на скале, которая, по нашим догадкам, изображала голову льва, на фоне неба появилась небольшая фигурка, и еле слышно донеслось пение. Услышав голос, я едва не лишился чувств и, наверное, упал бы, если бы Квик меня не поддержал.

– Что с вами, Адамс? – окликнул меня Орм с того места, где он сидел, шепотом разговаривая с Македой, в то время как жирный Джошуа сердито следил за ними, стоя поодаль. – Вы увидели Хиггса?

– Нет, – ответил я, – но теперь мне известно, что мой сын еще жив. Это его голос. О, спасите и его, если только сможете!

Кто-то сунул мне в руки бинокль, но я был так взволнован, что не мог ничего разглядеть. Квик взял его у меня и стал пересказывать, что он видит.

– Высокий, стройный, в белом одеянии, но лица не могу рассмотреть – темно и далеко. Можно было бы окликнуть его, но этак мы себя выдадим. А-а! Он окончил пение и ушел – прыгнул в какое-то отверстие в скале. Ну, доктор, раз он может прыгать, значит – он здоров, поэтому ободритесь, ведь и это уже кое-что.

– Да, – согласился я и повторил за ним: – Это уже кое-что, но мне все же хотелось бы большего после стольких лет поисков. Подумать только, я так близко от него, а он ничего не знает об этом!

Когда окончился гимн и мой сын исчез, на спине идола появились трое воинов фенгов, здоровенных малых в длинных плащах, вооруженных копьями, а за ними – трубач с выдолбленным слоновым бивнем, заменявшим трубу. Они прошли по спине идола от затылка до основания хвоста, по-видимому, дозором. Не обнаружив ничего (нас они не могли видеть за кустами и, вероятно, даже не знали о существовании самой площадки, на которой мы притаились), они вернулись обратно. Прозвучал пронзительный сигнал, и раньше, чем донеслось эхо трубного гласа, все исчезли.

– Обычный дозор при заходе солнца, – отметил сержант. – А кисонька-то не врет… – И Квик указал на фигурку, внезапно возникшую на черном утесе, составлявшем спину идола.

Это был Хиггс, вне всякого сомнения. Хиггс в измятом солнечном шлеме и с темными очками на носу; Хиггс, куривший свою большую пенковую трубку и что-то заносивший в записную книжку с таким спокойствием, как если бы он стоял перед каким-нибудь новым экспонатом в Британском музее.

Я с изумлением воззрился на него, потому что никак не мог поверить, что нам действительно удастся снова увидеть профессора, тогда как Орм спокойно поднялся на ноги и сказал:

– Да, это он. Хорошо. Перекиньте лестницу, а ты, Шадрах, ступай вперед, чтобы я мог быть уверен в том, что ты не выкинешь какой-нибудь штуки.

– Нет, – резко возразила Македа, – этот пес не пойдет с вами, так как он ни за что не вернется обратно от своих друзей фенгов. Ты, – прибавила она, обращаясь к Яфету, тому горцу, которому обещала дать землю, – ступай вперед и держи другой конец лестницы, пока чужестранец будет переходить по ней. Если он вернется назад невредимым, твоя награда удвоится.

Яфет поклонился, лестницу перекинули, и конец ее лег на шершавую поверхность камня, изображавшую волосы на хвосте сфинкса.

Горец помедлил мгновение, подняв кверху руки. Он, по-видимому, молился. Потом попросил своих товарищей крепче держать конец лестницы; попробовав ногой ее крепость, спокойно прошел по ней, и вскоре мы увидели его сидящим и держащим противоположный конец ее.

Настал черед Оливера. Он кивнул головой Македе, которая сделалась бледной, как бумага, и шепнул ей несколько слов, которые я не расслышал, потом повернулся ко мне и пожал мне руку.

– Если это будет возможно, спасите и моего сына, – прошептал я.

– Сделаю все от меня зависящее, – ответил он. – Сержант, если со мной что-нибудь случится, вы знаете свой долг.

– Буду стараться следовать вашему примеру, капитан, что бы ни случилось, хотя это нелегко, – заверил его Квик несколько охрипшим голосом.

Оливер встал на лестницу. Весь путь составлял не больше двенадцати-пятнадцати шагов, и с первой его половиной он справился успешно. Но внезапно дальний конец лестницы соскользнул немного, несмотря на все усилия Яфета, и вся лестница наклонилась на несколько дюймов вправо, так что Оливер едва не свалился в пропасть. На самой середине пути он закачался, как тростник под ударом ветра, сделал еще шаг вперед и медленно опустился на четвереньки.

– Ах! – вскрикнула Македа.

– Язычник потерял голову, – начал было Джошуа с нескрываемым торжеством в голосе. – Он…

Больше ему ничего не удалось сказать, потому что Квик обернулся и зло погрозил ему кулаком, крикнув по-английски:

– Придержи пасть, если не хочешь отправиться вслед за ним, жирная свинья! – И Джошуа, который понял жест, если не понимал слов, замолчал немедленно.

Горец у другого конца лестницы ободрил Орма:

– Не бойся, лестница цела и держится крепко.

С мгновение Оливер продолжал стоять на четвереньках на доске, которая отделяла его от ужасной смерти в пропасти. Потом, в то время как мы в смертельном испуге продолжали глядеть на него, снова встал на ноги и с великолепным хладнокровием перешел на другую сторону.

– Неплохо проделано, а? – торжествующе произнес Квик и посмотрел на Джошуа. – Что же вы, ваше высочество, не изволите смеяться? Нет, лучше вы бросьте этот ножик. – И он вырвал из рук принца кинжал, который тот вертел, не спуская вытаращенных глаз с сержанта.

Македа видела эту сцену и попеняла Джошуа.

– Дядя, – сказала она, – смелые люди там рискуют жизнью, а ты сидишь здесь в безопасности. Прошу тебя, не шуми и не ссорься ни с кем.

Мгновение спустя мы и думать забыли о Джошуа, следя за драмой, разыгравшейся по ту сторону пропасти. Задержавшись на мгновение, чтобы передохнуть, Орм начал взбираться на напоминающий куст утес, пока не добрался до каменной трубы, хвосту сфинкса. Здесь он обернулся и помахал нам рукой, а потом пошел вслед за горцем, по изгибу хвоста к тому месту, где он сливался с телом идола. Здесь Оливеру пришлось трудно, так как влезть по такому склону на широкую террасоподобную спину сфинкса было нелегко. Наконец он достиг вершины, на мгновение скрылся с глаз в ложбине, обозначавшей поясницу зверя (она, разумеется, имела несколько футов в глубину), и снова появился, быстро двигаясь по направлению к плечам. Все это время Хиггс стоял спиной к Яфету и Орму и не видел ровно ничего из всего происходившего.

Обогнав Яфета, Оливер подошел к профессору и дотронулся до его плеча. Хиггс обернулся, взглянул на обоих и сразу – от удивления – сел наземь, вернее, на спину сфинкса. Они подняли его на ноги, Орм указал на скалу, где мы находились, и, по-видимому, объяснил Хиггсу положение. За этим последовал недолгий и оживленный разговор. В бинокль мы могли даже разглядеть, что Хиггс отрицательно качал головой. Он сказал им что-то, и они согласились, потому что он повернулся, сделал несколько шагов вперед и скрылся – как я узнал позднее, чтобы позвать моего сына, без которого не хотел бежать.

Прошло несколько мгновений; они показались нам годом, но на самом деле прошло не больше минуты. Мы услышали крики. Снова появился белый шлем Хиггса, а потом он сам, но в него вцепились два фенга. Хиггс закричал по-английски, и его слова ясно долетели до нас:

– Спасайтесь! Я задержу этих чертей! Бегите, бегите же, проклятый дурак!

Оливер колебался, хотя горец толкал его, пока не появились головы еще нескольких фенгов. Потом, сделав рукой движение, выражавшее его отчаяние, он побежал. Оливер бежал первым, за ним следом Яфет, которого он обогнал, а за ними несколько жрецов или стражей, размахивавших ножами.

Позади всех Хиггс катался по земле с вцепившимися в него фенгами.

Все остальное совершилось с головокружительной быстротой. Орм соскользнул по крутому склону с тела идола на его хвост и побежал по нему. Горец не отставал от него, а за ними следовали три фенга.

Они бежали по хвосту сфинкса, словно по беговой дорожке. Оливер вскочил на лестницу, один конец которой мы крепко держали, и уже добрался до середины, когда внезапно услыхал крик своего спутника. Он остановился и увидел, что один из фенгов схватил Яфета за ногу и толкнул его вниз лицом на лестницу.

Оливер медленно повернулся, одновременно доставая свой револьвер. Потом прицелился и выстрелил; фенг отпустил Яфета. взмахнул руками и рухнул в пропасть. Дальше я помню, что они уже перебрались на нашу сторону и кто-то крикнул:

– Столкните лестницу!

– Нет, – возразил Квик, – подождите немного.

Я едва успел удивиться, не понимая, чего он дожидается, как увидел, что трое самых смелых фенгов идут по ней, положив руки на плечи идущему впереди, в то время как товарищи подбадривали их.

– Теперь толкай, братцы! – крикнул сержант, и мы столкнули лестницу. Бедные фенга, они были достойны лучшей участи.

– Всегда надо наносить урон врагу, когда к тому представляется случай, – заметил сержант, открывая огонь по фенгам, которые столпились на спине идола. Вскоре, однако, они оставили эту позицию все, кроме одного или двух раненых или убитых.

Воцарилось молчание, и я услышал, как Квик сказал Джошуа на своем сквернейшем арабском языке:

– Ну что, ваше королевское высочество, вы все еще продолжаете думать, что мы язычники, трусы, что даже фенги для вас лучше, чем мы?

Джошуа уклонился от спора, и я обернулся к Оливеру, который закрыл лицо руками и, казалось, плакал.

– Что с тобой, друг? Что с тобой? – услышал я полный слез голос Македы – Ты совершил великий подвиг и вернулся невредимым – значит, все в порядке.

– Нет, – ответил он, забыв все титулы: в таком он был отчаянии, – не все в порядке. Мне не удалось спасти своего друга, и сегодня ночью они бросят его на растерзание львам. Он сам сказал мне об этом.

Македа не нашлась, что ответить, и протянула горцу, сопровождавшему Оливера руку, которую тот поцеловал.

– Яфет, – промолвила она, – я горжусь тобой; я учетверяю твою награду, и отныне ты будешь начальником моих горцев.

– Скажите нам, что случилось, – попросил я Орма.

– Я вспомнил о вашем сыне, – ответил он. – И Хиггс тоже вспомнил о нем. Профессор ни за что не хотел бежать без него и сказал, что его недолго позвать – он находится как раз под нами. Хиггс пошел за ним и, наверное, натолкнулся на стражу, которая, я так думаю, услышала, наш разговор наверху. Все остальное вы знаете не хуже моего. Сегодня ночью, через два часа после того, как взойдет полная луна, совершится церемония жертвоприношения, и бедного Хиггса бросят в львиный ров. Когда мы увидели его, он как раз излагал в записной книжке свое завещание, которое Барунг обещал переслать нам.

– Доктор, – обратился ко мне сержант, -¦ не согласитесь ли вы послужить мне переводчиком? Я хочу переговорить с Кошкой, а мой арабский язык пожалуй слабоват.

Я согласился, и мы отправились к краю площадки, где стоял Шадрах, наблюдая за всем происходившим.

– Слушай, Кошка, – сказал сержант (я передаю его подлинные слова, а не те, что звучали в моем переводе), – хорошенько слушай меня и помни, что если ты солжешь или будешь вести свою игру, либо ты, либо я – один из нас двоих не доберется до вершины этой скалы живым. Понял?

Шадрах ответил, что понял.

– Ну вот. Ты говорил, что был однажды пленником фенгов и что тебя бросили на съедение священным львам, но ты спасся от них. Расскажи, как тебе удалось бежать.

– А вот как, Квик. После церемонии, которую я не стану вам описывать, меня опустили в корзине, предназначенной для кормления львов, в ров и вытряхнули оттуда вместе с мясом. На цепях подняли решетчатую дверь, ведущую в этот ров, и львы ворвались туда, чтобы сожрать меня.

– Ну, а дальше что случилось, Шадрах?

– Что случилось? Я, разумеется, спрятался в тени и прижался к скале, пока одна чертова львица не учуяла меня и не ударила. Вот, смотрите, это следы ее когтей. – И он показал шрамы на своем лице.

– Эти когти обожгли меня, как укус скорпиона, и я совсем обезумел. Страх овладел мной, когда я увидел ее желтые глаза. Я полез вверх по скале, как лезет по стене кошка, за которой гонятся псы. Я цеплялся за ее шероховатую поверхность ногтями, пальцами, зубами. Львица подпрыгнула и вырвала у меня клок мяса из ноги, вот здесь. – И он показал нам рубцы, которые мы с трудом могли разглядеть в полутьме. – Потом она отбежала назад, чтобы прыгнуть еще раз. Прямо над собой я заметил крохотный выступ в стене, на котором едва мог бы усидеть ястреб. Я уцепился за него и подтянул ноги, так что зверь промахнулся. Я сделал такое усилие, какое человек может сделать раз в жизни. Кое-как взобравшись на этот выступ, я поставил на него колено, а сам прижался к скале всем телом, чтобы как-нибудь сохранить равновесие. И тут скала подалась, и я упал внутрь какого-то туннеля. Что это был за путь! В темноте, ощупью, ползком, как павиан, тысячу раз рискуя жизнью, я продвигался вперед. Две ночи и два дня отнял у меня этот путь, и к концу второго дня я уже не соображал ничего. И все же я выбрался оттуда, и вот за это мой народ прозвал меня Кошкой.

– Понимаю, – сказал Квик, и в его голосе слышалось уважение, – хоть ты и порядочная каналья, но смелый человек. А теперь скажи мне и не забывай того, что я уже говорил, – он похлопал по рукоятке своего револьвера, – ров, в котором кормят львов, находится там же?

– Полагаю, что так, о Квик; зачем фенгам переносить его в другое место? Жертвы опускают вниз из брюха сфинкса, там подле ребер есть дверца. Место кормежки находится в пещере в скале; площадка, на которой мы стоим, – прямо над ней. Никто не видел, как я спасся, и поэтому никто не выяснял, каким образом я это сделал. Все думали, что я погиб, подобно тысячам жертв. Никто не входит сюда, пока львы не вернутся в те пещеры, где они спят, и пока надсмотрщики не опустят сверху решетчатые двери. Слышите? – Мы прислушались и уловили внизу скрип и грохот. – Опускаются решетки – львы поели. Когда Темные Окошки бросят вниз, а с ним вместе, быть может, и других, решетки эти снова поднимут.

– А отверстие в скале все еще на месте, Шадрах?

– Без сомнения, хотя я не спускался туда больше.

– Ну, мой мальчик, значит, тебе придется сходить туда, – мрачно заметил Квик.

Глава XII. Львиная пещера

Мы вернулись к остальным и пересказали все, что узнали от Шадраха.

– Что вы собираетесь делать, сержант? – спросил Оливер, выслушав нас. – Я не в состоянии ничего придумать.

– Я пойду через отверстие, о котором нам говорил Кошка, и спущусь в львиную пещеру. Когда туда спустят профессора и поднимут решетки, я с помощью винтовки оттесню назад львов, он тем временем взберется вверх по лестнице, а я последую за ним, если смогу.

– Превосходно, – согласился Орм, – но вы не можете идти туда один. Я пойду с вами.

– И я тоже, – сказал я.

– О чем вы рассуждаете? – спросила Македа, которая не поняла ни слова из нашего разговора.

Мы объяснили ей, в чем дело.

– Друг, – укоризненно обратилась она к Оливеру, – неужели ты еще раз хочешь рисковать жизнью? Ведь это значит искушать судьбу.

– Я не могу оставить своего друга на съедение львам, госпожа, – ответил он.

Поспорив немного, мы договорились, что спустимся вниз до уровня пещеры, если это окажется возможным. Здесь Квик вместе с Яфетом. который немедленно вызвался сопровождать нас, проникнут в самую пещеру, а я с несколькими горцами останусь у прохода, чтобы прикрывать их отступление. Я просил, чтобы мне поручили более активную роль в экспедиции, но они и слышать не хотели об этом, говоря, не без основания, что из нас троих я стреляю лучше всех и смогу принести куда больше пользы, оставаясь наверху, если только, как мы надеялись, луна будет ярко светить достаточно ярко.

В глубине души я понимал, что они считают меня слишком старым для участия в таком деле и не хотят подвергать опасности.

Теперь встал вопрос о том, кто спустится вниз, в последний туннель перед местом решающей схватки. Оливер хотел, чтобы Македа вернулась на вершину скалы и ждала нас там, но она возразила, что не в состоянии совершить обратное восхождение без нашей помощи и твердо решила своими глазами увидеть конец предприятия. Даже Джошуа не захотел возвращаться. Я думаю, хорошо представляя себе нелюбовь к нему горцев, он боялся оказаться с ними один на один.

Мы предложили ему остаться там, где он находится и ждать нашего возвращения, если нам вообще суждено вернуться, но этот проект понравился ему еще меньше. Он опасался того, на что мы в свое время не обратили должного внимания, а именно, что теперь фенги знали о существовании прохода, по которому мы пришли, и не замедлят проделать то же, что мы, то есть перекинуть мост и попытаться штурмовать Мур отсюда.

– И что я буду здесь делать один, если они придут? – добавил он взволнованно.

Македа сочла разумным завалить проход камнями так, чтобы надолго сделать его непроходимым.

– Да, – поддержал ее Орм, – а если нам удастся выбраться отсюда, мы взорвем весь колодец и окончательно уничтожим возможность пользоваться им.

– Он мог бы нам еще пригодиться, капитан, – заметил Квик с сомнением в голосе.

– Чтобы заложить мины под сфинксом, есть другой путь, сержант, – я говорю о Могиле Царей. Я лишь очень приблизительно произвел вычисления и определил ее высоту над уровнем моря, но уверен, что она находится совсем недалеко отсюда. Как бы то ни было, этим колодцем пользоваться больше нельзя, поскольку фенги теперь знают о его существовании.

Мы стали замуровывать вход в коридор камнями. Дело было трудное, но горцы под нашим руководством справились с этим хорошо, и разобрать наваленные ими камни было бы нелегко, особенно без помощи взрывчатых веществ.

Пока горцы были заняты делом, Яфет, Шадрах и сержант обследовали последний колодец, который вел прямо в львиную пещеру. Когда мы заканчивали работу, они вернулись и сообщили, что убрали пару обвалившихся камней, и с помощью лестниц и веревок доступ в колодец теперь обеспечен.

Соблюдая тот же порядок, что и прежде, мы отправились в путь и через полчаса были уже у другого конца колодца, спустившись еще на триста футов. Мы очутились в напоминавшем комнату подземелье, без сомнения, высеченном в скале руками людей. Как сказал Шадрах, в его восточной стене находилась каменная плита, уравновешенная на вертикальной оси таким образом, что, толкнув один из ее концов, человек мог повернуть ее в одиночку. В каждое из отверстий можно было пройти, слегка согнувшись.

Мы потихоньку открыли эту первобытную дверь и выглянули наружу.

Полная луна уже взошла и начала заливать своим светом дно пропасти. Но пещера, где кормили львов, занимала площадь в добрых сто ярдов и лежала в густой тени, которая начиналась у самого дна пропасти и кончалась приблизительно в трехстах футах выше нас. Мы поняли, что ее отбрасывают бока громадного сфинкса, выдававшиеся за пьедестал, на котором покоилась вся фигура, а со слов Шадраха мы знали, что именно отсюда спустят вниз Хиггса в корзине с пищей для львов. Из пещеры доносилось ужасающее зловоние, свойственное тем местам, где живут кошки, а к нему примешивался не менее отвратительный запах разлагающегося мяса.

Эту погруженную в тень пещеру с трех сторон окружали отвесные скалы, а с четвертой была стена, прорезанная многочисленными воротами, закрытыми решетками, – так мы предположили, судя по струившемуся из-за них свету. По-видимому, там содержали священных львов, потому что из-за этой расположенной на восток от нас стены раздавались ужасные завывания, фырканье и рев.

На дне пропасти, непосредственно под нами, лежали чьи-то останки, судя по одежде и волосам – человеческие трупы. Кажется, Шадрах сказал нам, что это трупы того фенга, которого застрелил Оливер, и его товарищей, упавших в пропасть вместе с лестницей.

В течение нескольких мгновений мы молча созерцали это ужасное место. Потом Оливер вынул часы и сказал:

– Хиггс говорил мне, что его бросят львам через два часа после восхода луны, значит, это произойдет через четверть часа. Сержант, я полагаю, что нам следует быть наготове.

– Все готово, капитан, – ответил Квик, – и эти звери тоже готовы, судя по шуму, который они там подняли. Ну, кисонька, спускай лестницу! Вот ваша винтовка, капитан, и шесть запасных обойм к ней, по пяти пуль с надрезанным концом в каждой. Вам больше не потребуется, да и ни к чему тащить с собой лишнюю тяжесть. В правом кармане пиджака, капитан, не забудьте. Я захватил с собой столько же. Доктор, патроны для вас – на том камне. Ложитесь здесь, чтобы свет падал как следует. У вас будет упор для локтя, и вы сможете стрелять превосходнейшим образом. Оставьте лучше в покое ваш револьвер, капитан, по крайней мере, я не беру с собой своего – это новомодное оружие всегда может выстрелить, если споткнешься. Ну, Яфет тоже готов – отдайте распоряжение, сэр, и в путь: доктор переведет Яфету, что нужно.

– Мы спустимся по лестнице и пройдем шагов пятьдесят в тени, где нас не будет видно и откуда мы сами все увидим, – начал объяснять Орм. – Кроме того Шадрах сказал, что именно в этом месте спускают корзину с кормом для зверей. Мы будем ждать ее там. Если в ней будет профессор, известный вам, фенгам и абати под именем Темных Окошек, ты, Яфет, схватишь и поведешь, а если будет нужно – понесешь его к лестнице, взобраться по которой ему помогут горцы. Вам, сержант, мне и доктору, который останется наверху, придется ружейными выстрелами удерживать львов на расстоянии. Мы с сержантом будем отступать к лестнице, продолжая отстреливаться от львов. Если звери повалят кого-либо из нас, его следует оставить, потому что бессмысленно попусту приносить в жертву несколько жизней. Что касается остального, вы, сержант, и ты, Яфет, руководствуйтесь обстоятельствами и действуйте так, как вам покажется лучше. Не ждите от меня распоряжений, так как я, возможно, не смогу дать их вам. Идемте. Если мы не вернемся, Адамс, последите за тем, чтобы Дочь Царей благополучно вернулась в Мур. Прощай, госпожа.

– Прощай, – ответила Македа твердо. В темноте я не мог разглядеть ее лица. – Теперь я уверена, что ты вернешься с твоим братом.

Тут вступил в разговор Джошуа:

– Я не хочу, чтобы эти язычники превзошли меня в храбрости, – заявил он. – У меня нет такого ужасного оружия, как у них, и я не могу пойти в глубину пещеры, но я спущусь и буду охранять подножие лестницы.

– Превосходно, – ответил Орм несколько ошарашенно, – очень рад, что ты хочешь отправиться с нами. Но только помни, что голодные львы очень подвижны, и, кроме того, мы ни в коей мере не берем на себя ответственности за то, что может случиться с тобой.

– Право, тебе лучше остаться здесь, дядя, – заметила Македа.

– Чтобы ты вечно смеялась надо мной, племянница? Нет, я спущусь и один встречу львов. – И он медленно пролез сквозь отверстие в стене и начал спускаться по лестнице. Когда Квик через некоторое время последовал за ним, он, разумеется, нашел его на половине дороги и вынужден был поторопить, случайно наступив ему на пальцы.

Минуту или две спустя, перегнувшись через край, я увидел, что все они уже находятся в пещере, – то есть все, кроме Джошуа, который поднялся обратно по лестнице на высоту около шести футов и здесь, став спиной к скале, раскинул руки, точно его распяли. Боясь, как бы его не заметили, я попросил Македу приказать ему или спуститься вниз, или подняться наверх, но он не обратил на ее слова никакого внимания. Так мы его там и оставили.

Тем временем остальные трое скрылись в тени сфинкса, и мы перестали видеть их. Полная луна поднималась все выше, заливая светом всю пропасть. Кругом царила мертвая тишина, которую лишь изредка прерывало рычание, доносившееся оттуда, где находились львы. Теперь я мог различать металлические брусья в воротах и даже темные крадущиеся силуэты, двигающиеся за ними. Потом я обнаружил несколько человек, глядевших со стены вниз, хотя и не знал, откуда они взялись. Мало-помалу число их увеличивалось и вскоре достигло уже нескольких сотен, поскольку край стены был широк, как дорога. Это, очевидно, были зрители, пришедшие взглянуть на церемонию жертвоприношения.

– Принц, – шепнул я Джошуа, – ты должен спуститься вниз, или нас заметят. Подниматься наверх уже поздно – свет луны упадет сейчас на твою голову. Спускайся вниз, или мы сбросим лестницу и тебя вместе с ней.

Он спустился вниз и спрятался за кустом, так что мы некоторое время совсем не видели его и почти забыли о его существовании.

Издалека сверху, вероятно, со спины идола, донеслись приглушенные звуки торжественного пения. Оно стихло, и мы услышали громкие крики. Потом они прекратились и через несколько мгновений зазвучали снова. Македа, стоявшая на коленях рядом со мной, дотронулась до моей руки и указала на медленно спускавшуюся сверху тень, с обеих сторон которой струились лунные лучи. Это была, без сомнения, корзина, в которой спускали Хиггса, и случайно ли или нет, но львы за стеной подняли ужасающий рев. Быть может, один из них, наблюдая через ворота, увидел или учуял знакомую корзину и дал знать об этом остальным.

Корзина медленно опускалась и в нескольких футах от земли начала раскачиваться как маятник, все увеличивая и увеличивая амплитуду колебания. Потом, когда она висела над ближним к нам краем тени, ее вдруг опустили вниз, а потом дернули вверх, и из нее вывалилась человеческая фигура. Хотя мы на таком расстоянии не могли как следует разглядеть ее, но когда этот человек упал, с его головы свалилась шляпа, и я тотчас же признал в ней белый тропический шлем Хиггса. Профессор встал на ноги, медленно, с трудом нагнулся за шлемом, поднял его и стал счищать им пыль с колен. В это мгновение вновь раздались звон и грохот.

– Они поднимают решетки! – прошептала Македа.

Мы услышали шум. На сей раз его производили дикие звери, устремившиеся к своей добыче, а также озверевшие люди, кричавшие от восторга на стене наверху. Профессор повернулся и собрался было бежать, потом передумал, надел на голову шлем, скрестил на груди руки и стал ждать, несколько комично напоминая картину, изображавшую Наполеона, возможно потому, что у него была такая же короткая плотная фигура.

Описать все последовавшее за этим чрезвычайно трудно, так как мы одновременно наблюдали не одну, а несколько сцен. Я думал, что львы бросятся в ворота и нападут на жертву, но либо их уже кормили в этот вечер, либо, они считали недостойным себя беспокоиться из-за одного-единственного человеческого существа, но только повели они себя совсем неожиданным образом. Сквозь раскрытые ворота они шли двумя бесконечными рядами: желтые тела взрослых львов, львиц, полувзрослых львов, львят – всего особей пятьдесят или шестьдесят. Только один или двое из них взглянули на профессора, тогда как остальные разбрелись по всей пещере, а некоторые скрылись в тени утеса, куда не достигал лунный свет.

Один из них обнаружил за кустом Джошуа. Тот метнулся к лестнице и начал торопливо взбираться по ней. Но как ни быстро он лез, тонкая и гибкая тень, скользнувшая внизу, двигалась быстрей. Зверь присел на задние лапы, бросил вверх свое тело в мощном прыжке – я сейчас еще вижу его сверкающие когти – и вцепился в Джошуа. Лапа ударила его в нижнюю часть спины и, казалось, пригвоздила к лестнице. Потом лапа медленно опустилась, а Джошуа дико закричал. Поднялась другая лапа, чтобы повторить эту операцию. В этот момент я, перегнувшись через край, в то время как один абати держал меня за ноги, всадил пулю в голову зверю, который рухнул наземь, утащив с собой большую часть одежды Джошуа.

Через несколько мгновений он уже был среди нас и, причитая, проковылял в угол, где и остался лежать на попечении нескольких горцев, потому что мне было некогда заниматься им.

Когда рассеялся дым от выстрела, я увидел Яфета, который добрался до профессора и жестами уговаривал его бежать, в то время как двое животных, лев и львица, стояли на некотором расстоянии от них и с интересом наблюдали за людьми. Хиггс произнес несколько слов и показал на свои колени. Он, очевидно, ушиб ногу и не мог бежать. Яфет указал на свою спину и наклонился. Хиггс вскарабкался к нему на спину, и они двинулись к лестнице, причем Яфет тащил профессора подобно тому, как школьники таскают друг друга.