Текст книги "Колодец миров"

Автор книги: Генри Каттнер

Соавторы: Кэтрин Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

На всём пути падения в бездну смех Нэсс отдавался долгим, звенящим эхом, летящим за ними, словно хвост кометы.

Пока они падали вниз, грозовое облако, находившееся под ними, всё время двигалось, как бы пересекая им путь. Оно поднялось вверх, чтобы принять их. Может быть, именно поэтому Нэсс рассмеялась и отпустила руку?

Но как могло облако их спасти?

К величайшему удивлению, оказалось, что на облаке растут деревья. Сойер упал в густое сплетение ветвей, как в колыбель, которая прогнулась, чтобы принять его в свои объятья, а затем, выпрямившись, снова подбросила вверх. Про себя он подумал: «Стоит ветке сломаться, и колыбель упадёт». Но деревья в этой стране были куда благосклоннее к нему, чем люди. Дважды они не давали ему упасть. Конечно, трудно было ожидать чего-то особенного от растущих на облаке деревьев, но было приятно ощущать под собой их пружинящие ветви.

«Хорошие деревца, – с одобрением подумал он. – Добрые, умные, понимающие, сочувствующие». В этот момент отломившийся сук больно ударил его по голове. Первый раз Сойер был благодарен судьбе за то, что потерял сознание от удара.

Ему чудилось, что он лежит на твёрдой, неровной мостовой. Тени скользят по нему в серебристо-серой мгле.

«Мощённые облака» – это было выше его понимания, и он приподнял голову, пытаясь что-нибудь рассмотреть, но в этот момент чья-то рука прижала его к мостовой так, что у него зазвенело в ушах.

– Где она? – зло прошипела Нэсс, которая, должно быть, обшаривала его карманы, потому что отскочила от него так быстро, что он покатился по неровным камням и звёзды поплыли у него перед глазами. – Что ты с ней сделал? Я знаю, она у тебя была. Куда ты её девал?

Нэсс наклонилась над ним, и яркий свет от покачивающихся серёг бил ему в глаза. За ней, в серебристых сумерках, громоздились тёмные силуэты. Сквозь деревья, словно гигантское грозовое облако, опустившееся так низко, как они никогда не опускаются, всего в пятнадцати-двадцати метрах над их головами нависала поверхность верхней планеты.

– Может быть, я уронил её, – пытаясь привстать, сказал Сойер. – Где мы? На облаке? – Мы на одном из дрейфующих островов, – нетерпеливо ответила Нэсс. – Ты что, правда потерял её? Отвечай! – и она сильно его встряхнула.

На лбу, там где его ударила ветка, выросла шишка. Он осмотрелся. Вокруг на настиле лежали сломанные ветви и кучи осыпавшихся листьев – следы его падения. Итак, тёмное облако оказалось дрейфующим островом? Он с силой ударил рукой по настилу.

– А это надёжно? – забеспокоился Сойер. – Как этот остров держится?

– А как держится Солнце? – раздражённо проговорила Нэсс. – Откуда я знаю? Где Жар-птица? Отвечай сейчас же, а не то убью.

До Сойера наконец-то дошло, что если она узнает, что навсегда лишилась Жар-птицы, то скорее всего выполнит свою угрозу.

– Будешь хорошо со мной обращаться, тогда скажу, – торопливо ответил он. – Я выронил её, когда летел вниз. Но помню, куда она упала. А без меня ты не сможешь её найти.

Она бросила взгляд в темноту.

– Куда упала Жар-птица? – требовательно спросила она. – Отвечай!

– Не скажу, – ответил он.

Длинная рука Нэсс мгновенно выбросилась вперёд и ударила его в висок. Удар был сильный. Другой рукой она схватила его, когда он начал падать, железной хваткой вцепилась в его руку и скрутила её за спиной. Затем сквозь сжатые зубы промолвила: «Отвечай, хом».

Энергия, позаимствованная у Жар-птицы, дала Сойеру силы бороться. Он потряс головой, которая страшно гудела, и отклонился в сторону, навалившись всем телом на державшую его руку, чтобы помешать ей защищаться, а ребром ладони свободной руки нанёс резкий удар по шее.

Удар пришёлся по твёрдому, холодному, нечеловеческому телу. Нэсс слегка пошатнулась и злобно прошипела, перекрутив его руку сзади ещё сильнее, так что у него плечо чуть не выскочило из сустава. На лбу у Сойера выступили капельки пота. Он сжал зубы и сказал высоким, жёстким голосом:

– Давай. Ломай дальше.

Она взглянула на него с удивлением.

– Я тебе не хом, – сказал он резко. – Ломай. Всё равно не скажу. Можешь предлагать что угодно, можешь меня убить…

Она вывернула руку ещё сильнее. Он сдержал дыхание и ударил её ещё раз, надеясь слегка ослабить хватку и спасти свою руку: Нэсс непременно сломала бы её, не помешай ей неожиданное обстоятельство.

Неизвестно откуда взявшийся камень с острыми краями просвистел в воздухе и чуть не ударил Нэсс в лоб. Она отшатнулась и выпустила руку.

Сойер благоразумно растянулся на мостовой, потирая затёкшую руку и пытаясь разглядеть нападавших.

Он понимал, что камень такого размера должен был бы размозжить ей голову. Но в последнее мгновение, предшествующее удару, у головы айзира возникает словно вспышка молнии, спасительный буфер. Скорее всего Нэсс сама мысленно его вызвала. Так что же айзиры, действительно, неуязвимы? Тогда понятно, почему Нэсс рискнула упасть в бездну на дрейфующий остров. Такое падение не принесло бы ей никакого вреда, в то время как Сойер, если бы не спасительная колыбель из ветвей деревьев, лишился бы жизни.

Времени на размышления не было. Не успела Нэсс упасть на землю, как со стороны деревьев донёсся страшный шум. Тёмные полчища невидимых существ напали на них в серебристой мгле.

Сойер видел их очень смутно. Они вызывали омерзение своей походкой и низкой посадкой голов на толстых, массивных плечах. И всё же они передвигались на двух конечностях и использовали для нападения камни и другие предметы. Сойер заметил вспышки длинных, стальных клинков, сверкавших в толпе, окружавшей их. Они двигались с такой быстротой, что оказались рядом с ними в тот момент, когда Сойер всё ещё приходил в себя, а Нэсс, покачиваясь, вставала с земли.

Сойер почувствовал, как сильные грубые лапы обхватили его руки и ноги. Он пытался сопротивляться, но был поднят и поставлен на ноги. Они обращались с ним, будто он весил не более чем соломенный человечек и был столь же беспомощен. Только по чистой случайности они не вывернули Сойеру руки, когда поднимали его.

Сойер пытался разглядеть их во тьме. Интересно, какого они роста? Казалось, рост этих существ менялся, и через некоторое время Сойер понял почему. Головы их были плоскими, словно у черепах, на толстых убирающихся шеях, которые могли складываться на массивных плечах или подниматься вверх. Сойеру казалось, что их длинные, сильные конечности были без костей, потому что двигались они с несоответствующим их внешности изяществом.

Передавая Сойера от одного к другому, они дышали ему в лицо горячим, мускусным запахом и обменивались странными похрюкиваниями, в которых, казалось, не слова, а тембр звука нёс в себе какой-то смысл. Их огромные светлые глаза ничего не выражали и были похожими на цветные стекляшки.

Один из них издал громкий горловой звук, похожий на эхо от стука барабанов в пещере, и небрежно взял Сойера обеими лапами за голову. Огромные, холодные, пахнущие мускусом, они сомкнулись вокруг его головы, пытаясь её повернуть. Он почувствовал, что ещё одно движение, и ему свернут шею.

В щели между закрывающими его лицо растопыренными пальцами он увидел Нэсс, которая с гораздо большим успехом, чем Сойер, сопротивлялась попыткам с ней справиться.

Сойер прокричал ей, причём голос его был приглушён ладонью дикаря: «Нэсс! Нэсс!»

Яростный взрыв голосов раздался из середины клубка дикарей, сгрудившихся вокруг Нэсс. Он видел всё это смутно, в просвете между огромными пальцами, да и сознание его уже затуманивалось от головокружения. Ему показалось, что Нэсс призвала на помощь какие-то сверхъестественные силы, так как она с такой неистовостью завертелась в толпе хватавших её дикарей, что заставила их вертеться вместе с ней. Какой-то внутренний огонь горел на её лице. Глаза сияли, как прожекторы, и во все стороны от неё летели искры.

Вдруг она издала крик, похожий на мощный удар гонга. Ни одна человеческая глотка не могла бы издать звука такой силы и долготы. Сойеру показалось, что он видит разлетающиеся в разные стороны светящимися кругами волны звука.

Реакция дикарей была неожиданной. Они сразу отпустили его, и Сойер, выдернув руки из ослабевших тисков, потирал скрученную шею, в недоумении оглядывая образовавшееся вокруг него свободное пространство. Головы дикарей были повёрнуты к Нэсс, и глаза, не мигая, смотрели на неё.

Приняв мгновенное решение, Сойер выхватил длинный нож из руки стоявшего поблизости дикаря и вонзил его ему в грудь по самую рукоятку.

– Брось, – крикнула Нэсс. – Не трать понапрасну время. Слушай меня. Сбрось плащ. Быстрее, а то погибнешь.

Сам себе удивляясь, почему это он подчиняется приказу Нэсс, Сойер неловко выбирался из окутывавшей его материи и в то же время недоверчиво косился на пронзённого кинжалом дикаря. Дикарь смотрел на Нэсс, точно заколдованный. Он не обратил ни малейшего внимания на кинжал, вошедший в его грудь. Он только протянул лапу и вынул нож из груди, как будто это была иголка, воткнутая в одежду. На груди существа не было даже следов раны. Тёмная змеиная кожа затянулась сразу же, как только из неё вышло лезвие, и лишь с кончика ножа упали три капли сверкающей золотистой крови и тут же исчезли.

– Неуязвимые, – с горечью подумал Сойер, – они все неуязвимы, кроме меня.

Он вовремя выбрался из плаща, так как плащ у него в руках начал тлеть. Словно туника, подаренная кентавром Гераклу, он превратился в пылающий факел, и пышные складки, прочертив в воздухе огненную дугу, достигнув земли, стали горящим костром.

Овальные сверкающие глаза, словно загипнотизированные, следили за плащом; плоские головы, как по команде, повернулись, и во всех глазах отразилось сияние белого пламени. О Нэсс забыли, как, впрочем, и о Сойере. Дикарей тянуло к огню, словно мошек, и они придвигались к нему всё ближе, пока совсем не загородили его своими тёмными спинами.

Что Нэсс сделала с плащом, Сойер понять не мог. В одно мгновение чёрный, как ночь, плащ превратился в пылающий костёр, хотя на самом деле плащ не горел и не превращался в пепел.

Однако каков бы ни был механизм этого удивительного «горения», костёр разгорался всё сильнее, а толпа возбуждённых дикарей всё увеличивалась, пополняясь выходящими из леса сородичами.

В этой обезумевшей толпе Сойер уловил отсвет качающихся серёг Нэсс. Она пыталась незаметно подобраться к нему, и Сойер вспомнил о грозящей ему опасности. Нэсс спасла его для себя, но Сойеру было безразлично, погибнуть ли от грубых лап дикарей или изящной руки айзира. А в том, что его ожидал именно такой конец, если Нэсс удастся его поймать, он не сомневался.

Сойер вскочил и бросился бежать…

VIII

За кронами деревьев вздымалась ещё более тёмная полоса холмов, видневшихся на фоне серебристого неба. Спотыкаясь, Сойер взбирался по склону холма, думая об одном: как бы подальше уйти от Нэсс. Он помнил, что находится на парящем в небе острове. С опаской смотрел он себе под ноги, пока, наконец, не увидел в просвете между двух холмов низко стелившийся серебристый туман, который явно обозначал край острова.

Так оно и было. Сойер поднялся на другой холм и остановился, схватившись за ствол накренившегося дерева, чтобы не упасть. И он, и дерево нависали над бездной. Это был край острова. Здесь кончалась земля и начинался космос. Струйки тумана, загибаясь у самых его ног, скатывались по крутому уступу вниз. Корни дерева свободно болтались в воздухе, как и у того дерева, в другом мире, которые совсем недавно спасали Сойера. Корни медленно раскачивались; вероятно, это означало, что остров не стоит на месте, а плывёт в воздухе. Крепко обхватив дерево, он, дрожа, наклонился и понял, что тёмные облака, казавшиеся ему грозовыми тучами, на самом деле были небесными островами, архипелагом островов, каждый с кучевым облаком посредине, медленно плывущими длинными, ниспадающими гирляндами между верхним миром и далёким призрачным, загадочным миром внизу. – Похоже на лестницу, – подумал Сойер. – Если подгадать удобный момент, можно перебираться с одного острова на другой, то опускаясь, то поднимаясь, пока не взберёшься на самый верхний, от которого до Хомадии рукой подать…

Не потому ли ворота города так усиленно охранялись? Может быть, жители города ожидали нападения?

Он посмотрел наверх и задержал дыхание, увидев, что огромное грозовое облако, находившееся по другую сторону, книзу от Хомадии, превратилось в малиновое и по нему пробегали яркие отблески. Это было похоже на конец света. Затем он понял, что всё это лишь отблески горящего плаща, который, вероятно, превратился в почитаемое божество, рассылающее во все стороны свет, отражавшийся от находившейся над ним земли.

Оглянувшись назад, Сойер заметил, что к нему быстро приближались две сверкающие точки. Сойер обхватил руками дерево и отдался во власть провидения, находясь в полном смысле слова между дьяволом и бездной. Нэсс отрезала ему все пути к отступлению, а прямо под ним открывалась пропасть.

Нэсс заметила его силуэт на фоне серебристого неба.

Она победно засмеялась сильным, звучным смехом.

– Даю тебе ещё один шанс, – на ходу прокричала она ему. – Если скажешь, где Жар-птица до того, как я к тебе подойду, я сохраню тебе жизнь.

Сойер посмотрел вниз и занёс ногу над бездной.

– Хорошо, – чётко сказал он. – Ты уже достаточно близко от меня. Остановись, если хочешь что-то сказать, я отлично тебя отсюда услышу. Но скажи это с того места, где ты сейчас стоишь. Потому что я лучше прыгну вниз, чем попаду к тебе в руки.

Нэсс не очень уверенно рассмеялась. Постояв, она снова пошла вперёд. Сойер ещё ниже наклонился над бездной. От края откололся кусок скалы и упал вниз.

Нэсс остановилась.

– Подумай, хом, – настаивала она. – Ты ведь не можешь стоять здесь вечно. Я всё равно доберусь до тебя, когда тебе надоест. Тебе ведь нужно спать, ты…

– Я не хом, – спокойно ответил Сойер, – Надеюсь, ты уже поняла, что не можешь заставить меня слушаться. Я знаю, куда упала Жар-птица. Она, как это ни печально, упала не на этот остров. – Он посмотрел вниз, так как ему показалось, что он уловил движение каких-то фигур на следующем, ближайшем к ним острове, который лежал прямо под ними.

– Скажи, где она, и я тебя прощу, – предложила Нэсс, делая вид, что подходит ближе. Как бы невзначай, Сойер скинул вниз ещё один камень. Это её остановило.

– Я бы мог сказать тебе, если бы это давало мне хоть какой-то шанс. В противном случае, я просто подожду, пока этот остров пристанет к Хомадии. Я же вижу, что он движется в этом направлении. Теперь я понимаю, от кого охраняются ворота Хомадии. Они ожидают нападения. Но всё же ответь мне, почему ты предпочла упасть со мной именно на этот остров. Разве не знала, что он кишит дикарями?

– Я не собиралась падать с тобой именно на этот остров, – резко ответила Нэсс. – Если бы ты не был таким упрямым, мы попали бы на другой, меньший остров. Он как раз находился под тобой, когда ты в первый раз провалился в бездну. Но ты предпочёл цепляться за корни деревьев и спорить. Вот и подумай…

– А, так вот каков был твой план, – пробормотал Соейр. – Сбросить Олпера на дальний остров, убить его, а затем обыскать труп. Но что ж, зато теперь ты сама попалась. Что ты мне дашь, если я верну тебе Жар-птицу?

– Да я тебя убью, если ты её не вернёшь, – яростно выкрикнула Нэсс и быстро придвинулась к нему. – Ну что, она у тебя?

Сойер пнул ещё один камень и он полетел вниз.

– А теперь представь, что это я полетел вниз, – сказал он. – Вместе с Жар-птицей.

Она нехотя остановилась.

– Нет, её у меня нет, – продолжал он. – И ты это знаешь, ты ведь успела меня обыскать. Кроме того, если бы сейчас она у меня действительно была, я бы не стоял здесь с тобой, а воспользовался бы её феноменальными возможностями и открыл те ворота, через которые мы сюда попали.

– Ты совсем дурак, если думаешь, что сможешь открыть ворота, – презрительно промолвила Нэсс.

– Но Олпер же смог, – напомнил ей Сойер.

– Чтобы открыть ворота, нужно гораздо больше, чем помахать ключом, – холодно сказала она. – Если бы я предварительно не открыла их, чтобы вернуть назад Клай, Жар-птица бы ничуть не помогла. Единственное, что она может сделать, – это вызвать настоящих Жар-птиц из того места, где они обитают.

– А что такое настоящие Жар-птицы? – с интересом спросил Сойер.

Но прежде чем она произнесла хоть слово, новый звук прорвал тишину, и они оба быстро обернулись посмотреть, в чём дело. Откуда-то сверху донеслись низкие, мощные звуки колокола. Попадавшие в резонанс звуки заставляли вибрировать весь остров.

– Они увидели, что острова поднимаются, – сказала Нэсс, отвернувшись и подняв кверху лицо, в то время как маска на её затылке безразлично взирала на Сойера. – Это колокол тревоги в Хомадии, – объяснила она.

До них ещё доносились звуки первого колокола, когда где-то вдали забил второй и ещё дальше – третий. Сойер представил себе, как в Хомадии готовятся к отражению неприятеля; оставалась надежда, что странное, в форме трубы оружие айзиров окажется более эффективным в борьбе, чем кинжал, который, пронзив грудь дикаря, не причинил ему заметного вреда.

– Они на самом деле неуязвимы? – спросил он Нэсс. – Я имею в виду дикарей.

– Селли? Да, практически так же, как и мы.

– Значит, даже вы уязвимы?

– Только не для вас, хомов. – Она рассмеялась и, повернувшись, зло посмотрела на него. – Все живые существа уязвимы, но в разной степени. Только богиня знает оружие, которое можно применить против айзиров. Не беспокойся. Селли не причинят особого вреда. Да и что значит горстка каких-то дикарей против расы айзиров?

Сойер посмотрел вниз, на группы кружащихся под ними островов, и ему показалось, что он видит на них движение каких-то существ. Возможно, горстка дикарей действительно не причинит особых хлопот, но если их не горстка, а бесчисленная орда? Он вглядывался в темноту, которая начала озаряться отсветами верхнего мира, – красные и малиновые лучи струились вниз и окрашивали поднимающиеся острова светом зари.

Земля под его ногами гудела в такт ударам колокола. Он подумал об Иерихонских трубах и обвалившихся стенах. Может, это было лишь совпадением, своеобразным предчувствием, но в следующую секунду тихая, лёгкая, хорошо знакомая вибрация зазвучала у него в голове.

– Олпер, – подумал он. – Очнулся. Его разбудили звуки колоколов. Наверное, сидит сейчас на полу и оглядывается, пытаясь вспомнить, что произошло. – Сойер представил всю картину довольно отчётливо.

– Вот он подумал обо мне. Положил руку в карман, старается нащупать выключатель. А теперь нашёл мою записку..

Он мог представить, как Олпер с потемневшим от злости лицом пытается выбраться из камеры, засунул в карман руку и вдруг наталкивается на клочок бумаги… Через секунду Сойер узнает, станет ли записка его спасением или… Его жизнь сейчас действительно находилась в руках Олпера, который мог убить его одним пальцем, как если бы они стояли в комнате друг напротив друга, и Олпер был готов спустить курок заряженного пистолета. Если злость овладеет Олпером раньше, чем он дочитает мою записку…

– Олпер, – вырвалось у Сойера. – Ты меня слышишь? Если да, то слушай внимательно.

Вибрация в его мозгу продолжалась какое-то время, а потом постепенно стихла. Олпер слушал.

– Нэсс, скажи, что такое Жар-птица? – громко спросил Сойер, убеждённый, что ответ на этот вопрос Олпер хочет услышать больше всего на свете.

– Ключ, – нетерпеливо бросила Нэсс. – Ключ к другим мирам. Это также затвор колодца. Я не знаю, как сказать точнее, возможно, в вашем языке нет полного эквивалента этому понятию. Впрочем, тебе это вовсе не нужно. Ты всё равно не поймёшь. И не пытайся понять, предупреждаю тебя. Ты можешь привести в действие такие силы, с которыми даже айзиры не смогут справиться. А теперь скажи, где она лежит, и я… я гарантирую твою безопасность.

– Ха, – фыркнул Сойер и занёс ногу над бездной. – Это самое пустое обещание, которое я когда-либо слышал. – Ему вдруг стало весело, и он засмеялся. – По крайней мере, в данный момент они оба: и Нэсс, и Олпер – у него в руках. И он решил насладиться этим моментом всласть.

В голосе Нэсс зазвучали металлические нотки.

– Слушай, хом! Моя жизнь зависит от того, достану ли я вновь Жар-птицу. Богиня меня ненавидит. Через три дня она должна уступить мне своё место. Я хотела прождать эти три дня на Земле, а потом спокойно получить двуликую маску. Но ты и твой приятель Олпер спутали все карты. Из-за вашей дурости я снова попала в Хомадию, причём без Жар-птицы. Я не прощу этого Олперу и при первой же возможности с ним рассчитаюсь. Даже с Жар-птицей находиться в Хомадии было для меня опасно. Но с ней, по крайней мере, я всегда могла спастись. Существуют ворота – длинный и необычный переход, по которому мы, айзиры, путешествуем в другие миры и измерения. С Жар-птицей я могла открыть их, без неё я бессильна. Стражи богини следят за мной, и если они меня схватят, мне придётся предстать перед ней на церемонии открытия. Одна из нас должна погибнуть. Если у меня будет Жар-птица, победа будет за мной. Если же нет…

– В таком случае мне лучше связаться с богиней, – весело откликнулся Сойер. – Олпер, ты слышишь?

Последние слова он произнёс мысленно.

– Хом, – рассвирепела Нэсс. – Низкая тварь.

– Хватит, – остановил её Сойер. – Я на самом деле хочу договориться с тобой. Например, можешь ли ты отправить меня назад, на Землю? – И быстро прибавил. – И Олпера, конечно, тоже. И Клай, если она захочет.

– За Клай охотятся слуги богини. Она будет принесена в жертву на церемонии открытия. Но тебя я могу вернуть назад и Олпера тоже. А теперь давай мне Жар-птицу и…

– Не торопись, – посоветовал Олпер. – А что ты можешь сделать для меня такое, чего не может богиня?

– Я могу подарить тебе жизнь, – яростно закричала Нэсс – Богиня ничего не знает. Абсолютно! Только я могу отправить вас назад.

– Занятно. Но верится с трудом, – пробормотал Сойер и, повернув голову назад, посмотрел вниз, туда, где в бездне, поднимаясь и опускаясь, кружились острова. Свет от горящего плаща осветил самые верхние, и на них среди деревьев стали заметны шевелящиеся тени.

– Ну что ж, постарайся меня убедить, и, может быть, я тебе поверю. Начинай.

В голове у него вертелась мысль, что если Олпер слышит их разговор, а он наделся, что так и было, то старый хитрец сможет извлечь какую-нибудь пользу из услышанного, даже если сам Сойер что-нибудь упустит.

Нэсс смерила его ненавидящим взглядом и сказала:

– Айзиры – раса богов. Зачем же мне пускаться в объяснения с низкими тварями, вроде тебя? – Потом, подумав, добавила. – Впрочем, я расскажу тебе то, о чём ты просишь. Когда-то в давние времена мы не были бессмертными богами. Конечно, я не хочу сказать, что тогда мы были простыми смертными, вроде тебя, вовсе нет. Но айзиры умирали, пока не было сделано великое открытие. Это произошло тысячу лет назад в другом мире – том, который находится сейчас под нами. Открытие это изменило всё. Тот мир заключён в атомную оболочку под названием Хомадия, а дрейфующие острова поднимаются и опускаются под влиянием гравитационных потоков, проходящих между внутренней поверхностью Хомадии и верхним миром. В древние времена наши мудрецы создали колодец миров, и после этого мы стали богами. Благодаря колодцу мы внутренне изменились, и это отразилось и на нашей внешности. Наши тела изменились, и в то же время мы сохранили свою сущность, остались сами собою. Я могу пояснить это лишь с помощью одного понятия, с которым познакомилась на Земле, – это изотопы химических элементов: они и едины по существу, и в то же время различны. Мы превратились в своеобразные изотопы того, чем мы были раньше, а отличие изотопов богов состоит в одном – нам необходима энергия.

Все силы, всю энергию мы черпаем из колодца. Он дарует нам бессмертие. Ничто не может причинить нам физического вреда, наши раны сами затягиваются, нам не нужно беспокоиться о питье, пище или сне. А теперь я постараюсь объяснить тебе как можно проще принцип работы колодца. Может быть тогда, своим ограниченным умом, ты сможешь понять, какие разрушительные силы в нём таятся.

Многие миры развиваются и меняются в ходе эволюции. Вот почему существуют различные состояния материи. Я надеюсь, тебе это известно? В твоей Вселенной Солнце отличается от Земли. Так вот, имеются и другие состояния материи, в том числе и такие, о которых ты ничего не знаешь. Например, миры, состоящие только из газа. Подобное состояние материи абсолютно не поддаётся твоему восприятию, но оно не менее реально, чем твоя Земля.

Хомадия – это мир иного состояния материи. Ваше Солнце и планеты невидимы для нас, как Хомадия не видна вам. Есть вещества легче водорода и тяжелее элементов трансурановой группы – ведь существуют электромагнитные излучения за пределами видимого спектра. И до всех этих миров, хотя и невидимых или для нас, или для вас, можно добраться с помощью колодца. Ваши Солнце и звёзды излучают энергию в вашу Галактику; и наш мир собирает энергию из всевозможных источников в необозримом космосе. Собранная энергия втягивается колодцем, и мы черпаем её оттуда в таких количествах, какие нам требуются, в соответствии с нуждами каждого айзира. В вашем мире энергию можно передавать через воздух. Мы получаем её аналогичным путём, регулируем её количество сами.

– Трансформаторы, – пробормотал Сойер. – Встроенные, надо полагать. Рентгенограмма какого-либо айзира могла бы многое объяснить. Интересно, а что у вас внутри: проволочная обмотка? Ну это я так. Можешь не объяснять. Давай лучше о Жар-птице.

– Жар-птица – это регулятор энергии, поступающей из колодца. Она – его непременная принадлежность. И должна в нём находиться. Её украли… – Нэсс помолчала, затем твёрдо сказала. – Её украла богиня. И после этого начались все беды. Видишь ли, в этот момент мы находились рядом с Землёй, вблизи северного магнитного полюса, где, как ты знаешь, имеются большие залежи урановой руды. Силовой полюс нашего мира – это колодец. Это южный полюс, и отсюда понятно, что произошло, когда Жар-птицу похитили. Урановая руда, запасы которой на Земле огромны, сделала ваш мир желанным источником энергии для нас. Я думаю, вы пока ещё не очень хорошо знаете, что представляют собой вещества – источники ядерной энергии. А ведь это не только уран.

Обычно, когда мы находим подобный источник энергии, Жар-птица, регулирующая энергию колодца, отключается, как бы на время умирает. Это изолирует и сам колодец до тех пор, пока мы не минуем опасную зону. Иначе колодец может вобрать в себя столько энергии, что не только сгорит сам, но и погубит айзиров.

– Выключатель, – сказал Сойер. – Понятно. Так что же случилось?

– Когда ваш мир оказался вблизи нашего и Жар-птица согласно программе закрылась, богиня случайно оказалась вблизи колодца одна. Она решила воспользоваться благоприятным случаем и перенести Жар-птицу в другое место. Это был один из немногих моментов, когда Жар-птицу можно свободно взять и переместить. Но когда она извлекла Жар-птицу, оба мира – наш и ваш – находились рядом. И сближались до соприкосновения, словно противоположные полюса магнита. И они никогда не разъединятся, если Жар-птицу не вернуть обратно в колодец.

Итак, оба мира тесно соприкасаются друг с другом. Но колодец мёртв. Айзиры получают всё меньше и меньше энергии. И они не знают, почему. Причина известна лишь мне и богине, но ей не известно, где находится Жар-птица. В прошлом наш мир – неоднократно попадал в такие места, где было мало источников энергии, и поступление её в колодец резко сокращалось. В этих случаях колодцу требовались человеческие жертвы, – из массы тел жертв колодец также может извлечь энергию. Когда из такой мёртвой зоны мы вновь переходили в места с сильным излучением, колодец начинал черпать энергию от звёзд, и жертвы ему больше не требовались. Айзиры полагают, что сейчас мы попали в мёртвую зону. Но на самом деле это не так. Колодец никогда не сможет вновь вбирать энергию, если Жар-птицу не вернуть на место. Пока же нам приходится приносить колодцу человеческие жертвы, чтобы поддержать жизнь бессмертных айзиров. Жертвы дают нам энергию, но, к сожалению, не столько и не столь длительное время, как хотелось бы. Когда айзиру приходится тратить больше энергии, чем та, которой он обладает, с ним что-то происходит. Стоит израсходовать больше энергии, чем допустимо, и айзир… меняется.

Вспомнив слова Нэсс об аналогии с изотопами, Сойер подумал об изотопных изменениях при распаде урана-238 через превращения в нептуний и плутоний.

– Это происходит из-за их нестабильности, – пробормотал он. – Ядро нептуния испускает электрон и превращается в…, впрочем, не важно. Продолжай, Нэсс. Итак, что же происходит с айзирами?

Нэсс подозрительно посмотрела на него.

– Похоже, что они… испаряются. А затем, долгое время спустя, через ледяной коридор, который ты, наверное, помнишь, возвращаются назад. Именно это я имела в виду, говоря о том, что такие пути длинны и необычны, наверняка мы, айзиры, претерпеваем превращения во множество различных форм. Но что в действительности происходит с айзиром в этот промежуток времени – от момента испарения до появления в обычной форме – никто не знает, ибо никто не помнит, что с ним было.

Она нетерпеливо сделала шаг вперёд.

– Теперь ты знаешь всё. Ну, что, отдаёшь Жар-птицу или прыгнешь в бездну?

– Ты забыла рассказать о дикарях, – нашёлся Сойер, желая вытянуть из неё как можно больше сведений для Олпера.

– Они – часть наказания, которое должна понести богиня за украденную Жар-птицу. Несчастья будут продолжаться до тех пор, пока Жар-птица не вернётся в колодец. Первое, что я сделаю, став богиней, – верну Жар-птицу в колодец, и все несчастья моего народа кончатся.

– Ты могла бы вернуть Жар-птицу сейчас, – возразил Сойер. – Непонятно, почему богиня совершила такую глупость? Уж кто-кто, а она должна знать все последствия. А может это была не она, Нэсс?

– Конечно, она, – выпалила Нэсс. – Она хотела власти, много власти, гораздо больше, чем мог дать ей колодец. Почему я должна отдать ей Жар-птицу и тем самым помочь сохранить её власть? Когда я сама стану богиней, я позабочусь о том, чтобы восстановить порядок. А она пусть пожинает то, что посеяла.

Сойер задумчиво посмотрел на неё. Теперь он был почти уверен, кто на самом деле украл Жар-птицу из колодца. Он надеялся, что Олпер внимательно его слушает. Интересно, допрашивала его богиня или ещё нет, и что из разговора Сойера с Нэсс могло ему пригодиться.

– Я не совсем понимаю, что же такое настоящие Жар-птицы? – спросил он. – Для чего они нужны и какова их связь с этим украденным символом – регулятором?