Текст книги "Лейтенант космического флота (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Проверка приехала, капитана турнули, – отхлебнув чаю, сказал Каргин. – Скоро уехать должны.

– Мне Макаренко рассказал уже, – кивнул я.

– Весь эсминец перерыли, везде залезли, – сказал Каргин. – Нарушений столько нашли, что на целую эскадру наберётся, вот нашего кэпа и это самое…

– Не удивлён, – сказал я.

Я поднялся, взял чистую чашку, налил себе кофе. Снова находиться в кают-компании «Гремящего» оказалось на удивление уютно. По-домашнему. Пусть я служил на эсминце не так долго, но успел, оказывается, к нему привыкнуть. И к людям на нём тоже. Я был рад видеть и Диму Каргина, и Машу Антонову, и даже старлей Макаренко, обычно не вызывавший абсолютно никаких эмоций, сегодня казался неплохим парнем.

– А ты где был? – спросил Каргин. – Знаю, что под арест тебя сажали, а потом всё, пропал и нету.

– На станции, допрашивали, – честно ответил я. – Обо всём. Долго допрашивали.

– А… Понятно, – протянул связист.

– Про туранцев наших спасённых слышали? – спросил я.

– Нет. Как вот забрали их, так и всё, – покачал головой Каргин. – Фидлер ещё ворчала, что недолечила их.

– Померли. Оба, – сказал я.

– Да ладно, – не поверил Каргин.

– Как? – удивилась Антонова.

– На станции, в медблоке, якобы от истощения, – сказал я. – Но мне что-то подсказывает, что им с этим делом помогли.

– Какой кошмар… – прошептала мичман.

– Вляпались мы, ребята, по уши, двумя ногами в жир, – сказал я, усаживаясь обратно в кресло.

– В горизонт событий влетели… – хмыкнул связист.

Можно и так сказать. Теперь нас это дерьмо не отпустит, точно как чёрная дыра. Остаётся только надеяться, что нам удастся вырулить с минимальными потерями.

– А новости читали? – спросил я.

– Какие именно? – уточнил Каргин.

– Ну про всю эту заварушку… Мне майор сказал, в иностранных новостях эта история почти сразу же всплыла, даже раньше, чем в наших, – сказал я.

– Ну так вон их тут сколько роется в последнее время на станции, – хмыкнул связист. – Долго что ли новостникам отправить.

– А вам не кажется, что они тут неспроста роются? – сказал я. – Мне вот кажется.

– Иногда иностранец это просто иностранец, – сказала Антонова. – А никакой не шпион и не агент. Вы сериалов пересмотрели, вот вам и кажется.

– Может быть, – пожал я плечами. – Но совпадение любопытное.

– Их тут раньше столько не было, Маш, – сказал Каргин. – Бывали иностранцы, но не в таких количествах.

– Я тут дольше вас служу, господин младший лейтенант, сама прекрасно знаю, – фыркнула она.

Я поднял руку, призывая их к тишине. Нужно было подумать, что мы имеем. А имелось у нас – международный скандал, повод к войне с Объединённым Тураном, уничтоженный корвет, мёртвые туранцы-рабы и полная система иностранных журналистов, протоколирующих каждое наше действие, чтобы выставить нас в невыгодном свете перед межзвёздным сообществом. Так себе расклад, если честно. Но работать придётся с тем, что есть, а не с тем, что хочется.

– Сдаётся мне, кто-то хотел нас крупно подставить, ребята, – сказал я. – И говоря «нас», я имею в виду не наш эсминец. А всю Империю.

Глава 13

Проверяющих из штаба сектора, что крутились на эсминце, я избегал всеми силами. Но когда я вновь заступил на вахту, они нашли меня сами. Целая делегация во главе с вице-адмиралом ввалилась в командирскую рубку, как к себе домой, бесцеремонно и нагло.

Мне ничего не оставалось, кроме как подскочить и вытянуться смирно.

– Господин вице-адмирал! За время не…

– Вольно, лейтенант, – раздражённо перебил меня вице-адмирал.

Был он ещё не старым, среднего возраста, разве что редкая седина на висках выдавала прожитые годы и пережитые трудности, приталенная адмиральская форма сидела на нём идеально, явно сшитая на заказ, лицо жёсткое, взгляд цепкий.

Сопровождающие у него были вице-адмиралу под стать. Несколько капитанов первого ранга, один армейский полковник, пара старлеев и лейтенантов на побегушках, для мелких задач, в том числе несколько женщин. Но все явно не из простых, раз уж начали службу в штабе и там её продолжили.

– Лейтенант Мясников, так? – хорошо поставленным командным голосом спросил вице-адмирал.

– Так точно, господин вице-адм…

– Что ж, благодарю за службу, – снова перебил он меня и протянул руку для рукопожатия.

Рукопожатие оказалось крепким, мужским. Члены его свиты тоже наперебой забормотали слова благодарности, у них, похоже, сложился консенсус насчёт произошедшего в системе. Это радовало. Меня не собирались сливать в угоду туранцам, жаждущим мести.

– Если не наделаете глупостей, то вас ждёт большое будущее, лейтенант, – добавил он.

Зная своё везение… Обязательно наделаю.

Я на всякий случай быстренько запросил у Скрепки статус моего собеседника. Вице-адмирал Кононенко, штаб сектора. Должность скрыта, значит, тоже не последний человек в космофлоте.

– Служу Империи, – произнёс я.

– Вот и продолжайте, – хмыкнул вице-адмирал. – Знаете, за что сняли вашего непосредственного начальника?

– Никак нет, – сказал я.

Были только догадки, но это не считается.

– Капитан Сахаров организовал целое преступное сообщество. Покровительствовал контрабанде здесь, в системе, злоупотреблял служебным положением, – сказал вице-адмирал. – Надеюсь, его судьба послужит вам уроком. Лучше учиться на чужих ошибках.

– Так точно, господин вице-адмирал, – сказал я.

Вот и допрыгался козлик. Я, пожалуй, не удивлён. Скорее, я удивлён тем, что это не произошло раньше. Но тут наверняка сложилось одно к другому, я взбаламутил это болотце, и проверка из штаба примчалась быстрее, чем капитан успел замести всё под ковёр.

– Разрешите вопрос? – спросил я.

– Спрашивайте, – кивнул Кононенко.

– Капитана нам нового пришлют? – спросил я.

Вице-адмирал Кононенко усмехнулся. По традиции, если капитан корабля погибал на службе, его преемником становился старший помощник. Если капитана снимали за какие-либо прегрешения, то могли назначить совершенно чужого человека. И эти пришлые варяги чаще всего тянули за собой своих знакомых на офицерские должности, увольняя или переводя старожилов. Кононенко понимал, чего я опасаюсь.

– У «Гремящего»… Не самая лучшая репутация, – честно сказал вице-адмирал. – Так что назначение сюда будет восприниматься как наказание. Ну, вы это знаете лучше меня. Так что старший лейтенант Макаренко может начинать сверлить погоны. Но я не хотел бы, чтобы он узнал это раньше времени. К нему у нас… Тоже накопились вопросы.

– Понял, господин вице-адмирал, – сказал я.

– Мы будем за вами приглядывать, – посмотрев мне в глаза, произнёс вице-адмирал. – Продолжайте несение службы.

– Есть! – отчеканил я.

Кононенко молча приложил руку к фуражке, дождался, когда я тоже исполню приветствие, а затем развернулся и вышел. Свита засеменила вслед за ним, а я поглядел им в спины, и только когда бронированная дверь закрылась, рухнул в кресло и откинулся назад на спинку, с шумом выдыхая через нос. Короткий разговор с начальством утомил меня ничуть не меньше целой вахты на реакторе.

В остальном дежурство прошло без происшествий. Ничего интересного или сверхъестественного больше не произошло, и я со спокойной душой сдал вахту Борисову, который теперь заступал на мостик, а не на артиллерийскую палубу, со строгим наказом в случае чего звать меня или Макаренко. Такие офицеры на флоте тоже были, перешедшие в командирскую рубку с абсолютно других должностей, и даже до капитанских и адмиральских погон дослуживались.

Спустя несколько дней проверяющие, нарыв целый ворох замечаний и приказав нам с Макаренко устранять недостатки, вызвали челнок до станции, чтобы уже оттуда вернуться к месту несения службы, в штаб сектора, что в системе Чистисвеци-4. Мы, как водится, провожали их до шлюза.

Старший лейтенант Макаренко по обычаю попытался устроить прощальный банкет, чтобы уехали гости в добром расположении духа, но вице-адмирал наотрез отказался, и Макаренко теперь думал, что тоже в опале. Не в такой, чтобы снимать его с должности прямо здесь и сейчас, но всё равно неприятной. Поэтому вице-адмирал его изрядно удивил.

– Старший лейтенант Макаренко! Ко мне, – приказал он, когда мы всем офицерским составом выстроились у шлюза, а высокие гости ждали, когда пристыкуется подошедший челнок.

Я видел, как у старлея дрожат поджилки. Макаренко на негнущихся ногах пошёл строевым шагом, представился вице-адмиралу, замер смирно, ожидая расправы. Он хоть и не участвовал в коррупционных и контрабандистских схемах капитана, тоже не мог похвастать отличным несением службы. Слишком ленив, слишком безынициативен, пассивен. Но другого кандидата на роль командира «Гремящего» попросту не было.

– Приказом командования Имперского Космического Флота старший лейтенант Макаренко Евгений Павлович назначается командиром малого эсминца «Гремящий», – произнёс вице-адмирал. – С присвоением внеочередного воинского звания капитан-лейтенанта.

Ошарашенный Макаренко даже потерял дар речи, только и мог, что хлопать глазами, не в силах поверить в происходящее.

– Служу Империи! – гаркнул он, опомнившись.

Кононенко поморщился, никто не любит, когда ему кричат в лицо, даже если это обязательный ответ по уставу.

Офицеры в строю зашушукались тихонько. Никто не ожидал такого поворота событий. Об этом назначении, выходит, знал только я.

Это в любом случае лучше, чем какой-нибудь незнакомый капитан, переведённый с другого корабля. Макаренко хотя бы знает эсминец, знает службу, пусть и несёт её спустя рукава. Для меня же это назначение автоматически означало должность старшего помощника. Но пока без присвоения звания старлея, выслугой лет не вышел. На второго помощника, вероятнее всего, поставят Борисова, а вот ему на замену придётся делать запрос и ждать артиллериста из училища.

– Вольно, встать в строй, – приказал Кононенко, и наш новоиспечённый капитан с глуповатой улыбкой на лице вернулся к нам.

У него даже лысина от волнения вспотела. Хотя его можно было понять, не каждый день тебя вместо того, чтобы разжаловать в рядовые операторы, назначают командиром корабля. А всё потому, что «Гремящий» по праву считался худшим кораблём флота и назначение на него неизбежно считалось бы наказанием, а не повышением. Даже если бы в капитаны к нам назначили сопливого лейтенантика вроде меня.

– Надеюсь, с новым командиром ваш эсминец проявит себя только с лучшей стороны, дамы и господа, – окинул нас холодным взглядом вице-адмирал.

Я не был так уверен. Макаренко эту должность явно не потянет, его предел – сидеть в каком-нибудь закутке серверной или склада, где работы и ответственности по сравнению с капитанским мостиком просто минимум. Придётся за ним приглядывать, пусть даже он старше и опытнее меня.

– До новых встреч, офицеры, – произнёс вице-адмирал Кононенко, когда их челнок наконец пристыковался, выровнял давление и гостеприимно распахнул двери.

Я, пожалуй, с этим человеком предпочёл бы больше не встречаться.

Мы все дождались, когда последний из проверяющих залезет в тесное пространство челнока. Дверь закрылась, пилот начал отстыковку.

– Гм… Вольно, разойтись, – неуверенно скомандовал капитан-лейтенант Макаренко. – Мясников, за мной.

Я, услышав свою фамилию, повернулся к командиру. Тот явно был растерян. Несомненно, он в мечтах не раз представлял себя на месте капитана, но теперь, когда это случилось в реальности, не знал, с чего начать.

– Позвольте вас поздравить, господин капитан, – сказал я, протягивая ему руку.

Тот вяло её пожал.

– Спасибо, лейтенант, спасибо… – пробормотал он. – Никогда не думал… Гм…

Есть два типа офицеров. Работяги, ломовые лошади, тянущие службу и вечно остающиеся на вторых ролях, на должности помощников, начальников штабов и тому подобных. И есть командиры, рвущиеся в бой с шашкой наголо, вертевшие всю бумажную рутину на одном месте. Макаренко совершенно точно таким командиром не был.

Мы с ним пошли по коридору к командирской рубке. Ему нужно было обновить доступы, да и мне тоже. Сегодня дежурил Борисов, который почтительно поднялся, когда мы вошли.

– Поздравляю, господин капитан! – улыбнулся он.

– Уже знаешь? – усмехнулся Макаренко.

– Конечно! Я по мониторам наблюдал, – кивнул лейтенант в сторону.

– Спасибо, спасибо, – закивал капитан.

Он подошёл к консоли управления, разблокировал её, завис на несколько минут, открывая себе полный доступ к корабельным системам. Мне он открыл доступы старшего помощника, практически повторяющие капитанские, за исключением того, что я не мог назначать кого-либо на должность, Борисову выдал недостающие. Без капитана Сахарова на корабле как-то даже легче дышалось, возможно, из-за того, что никто не вонял перегаром на всю рубку и не квасил на посту.

– Документы я на вас обоих сегодня подам, значит… – сказал Макаренко. – Пока будете оба вр. и.о., а потом уже назначения подтвердят, может, в этом месяце даже успеют…

Надбавка за должность будет учитываться только когда нас в новой должности утвердят. Пока что получать будем по старой тарифной сетке, хотя службу придётся нести уже по-новому, и надеюсь, Макаренко не затянет с оформлением. Лишние несколько тысяч кредитных билетов на дороге не валяются.

– Что будем делать, господин капитан? – спросил я.

– Как что… Службу нести, – пожал он плечами. – Пока новых задач не поступало, значит, висим и патрулируем.

Приемлемо. Не самый лучший расклад, конечно, но и не ужасный.

– Завтра по графику стыковка со станцией, заправка и техобслуживание, – напомнил лейтенант Борисов.

– Да? Ну вот, значит, к станции сгоняем, – вяло, без энтузиазма, произнёс капитан. – Чья вахта будет?

– Ваша. И Мясникова, – сказал Борисов.

Похоже, капитана не радовала перспектива высчитывать манёвр и стыковать огромный эсминец к орбитальной станции. Огромный по сравнению с челноками, разумеется. Он бы с радостью свалил эту работу на кого-то другого, но Борисову для подобных манипуляций опыта точно не хватало. Я же стыковку хоть и сдал на «отлично», последний раз этим занимался год назад, на учебном корвете. Макаренко заметно сник, но игнорировать необходимость заправки он не мог. Даже с помощью виртуального ассистента, корабельныых автопилотов, специалистов на станции и грави-захватов можно было натворить бед во время стыковки. Нужна хирургическая точность, а Макаренко такой, похоже, похвастать не мог.

– Разберёмся, – вздохнул он.

Он окинул рубку внимательным взглядом, у Борисова тут царил полный порядок, артиллерист оказался аккуратным и ответственным офицером. Надо бы узнать потом, за что его сюда сослали, потому что просто так на «Гремящий» не попадали.

– Ну, не будем больше вас отвлекать, лейтенант, – сказал Макаренко.

Мы покинули рубку.

– В кают-компанию? – предложил я. – Звёздочки обмыть, так скажем…

– Только если немного, а то мне заступать, – нервно улыбнулся капитан.

В кают-компании нас уже ждал весь офицерский и унтер-офицерский состав, и встретили нового капитана приветственными криками. Кто-то открыл шампанское с громким хлопком, капитана хлопнули по плечу, усадили на его излюбленное место, на диванчик. «Капитанское» кресло облюбовал я.

Макаренко сиял, как золотая медаль, промакивал потеющую лысину платочком, глупо улыбался, принимая поздравления от сослуживцев. Все норовили подойти, лично пожелать удачи, выразить свою поддержку, показать лояльность. Все рассчитывали, что с новым капитаном служба пойдёт по-новому.

Откуда-то появилась водка, звёздочки, полный стакан протянули Макаренко. Древняя традиция, старше, чем сам космический флот. Он неуверенно посмотрел в стакан, выдохнул. Все мы (или почти все) проходили через этот ритуал, и он тоже. В космофлоте полно суеверий, и необходимость обмыть новое звание, тем более внеочередное, была одним из них, не то удачи не будет, успеха, новых повышений и так далее.

– Может, потом, после вахты? – предложил он, но поддержки не нашёл.

– Надо обмыть сейчас! – безапелляционно заявил старший мичман Добрынин.

Стакан водки это серьёзно, даже для тренированного организма, и я вдруг вспомнил вдрызг пьяного Сахарова, когда пришёл к нему на мостик представиться. Неприятное было зрелище. Сомневаюсь, что Макаренко после этого стакана будет бодр и свеж. Похоже, придётся с ним поменяться.

– Пейте-пейте, господин капитан, я вместо вас вахту отстою! – воскликнул я.

Это прибавило ему уверенности. Он выдохнул, приложился к стакану под восхищённые крики офицеров. Не каждый день выпадает такое зрелище, и экипаж «Гремящего» пользовался моментом. Раскрасневшийся Макаренко опустошил стакан одним залпом, поймал звёздочки ртом. Если сейчас не сходит в уборную и не опустошит желудок, его ждёт крайне весёлый вечер. Он не пошёл.

Я вызвал Скрепку, внёс изменения в расписание вахт, поменяв нас с капитаном местами. Стыковку выполнять, значит, предстоит мне. Не самое любимое моё занятие, честно говоря. Ничего, справлюсь. А вот Макаренко, да ещё после стакана водки… Маловероятно.

До вахты оставалось несколько часов, так что я сдержанно попрощался со всеми присутствующими и отправился готовиться. Хотелось подремать хотя бы часик. Всё-таки заступать через одну вахту – задачка не для слабаков. И не каким-нибудь дежурным по жилому отсеку, а вахтенным офицером.

Моего исчезновения, похоже, никто и не заметил, и я со спокойной душой отправился в свою каюту. Макаренко скоро переедет в капитанскую, а я переезжать пока не стану, привык уже к своей, а каюта старпома не слишком-то отличалась от неё, разве что находилась поближе к выходу из жилого отсека.

Покемарить удалось едва ли сорок минут, меня разбудил вестовой. Капитан напоминал, что я заступаю вместо него. Спасибо, это я помнил и так. Похоже, всю вахту придётся жить на кофе и стимуляторах.

Холодный душ нисколько не взбодрил, лишь ненадолго отогнал сонливость, которая навалится снова тяжёлым одеялом, как только я сяду за пульт управления. Но зато я надел свежее бельё и почистил зубы. Самое важное перед очередной вахтой.

Лейтенант Борисов, завидев меня, а не капитана, ничуть не удивился. Наоборот, скорее даже обрадовался.

– О, Алексей! – воскликнул он. – Всё-то тебя на мостик тянет!

– В капитана стакан водки влили, – хмуро пояснил я. – Хватит нам алкашей за штурвалом.

– Это точно, – буркнул артиллерист.

– Было что интересное? – спросил я, мельком проглядывая логи и журналы.

– Кроме того, что Макаренке звёзды вручили, ничего, – пожал он плечами. – Гости улетели штатно, на станции пересели, уже… Да, уже в гипере должны лететь, за пределы системы вышли.

– Ну и славно, – сказал я, широко зевая. – Будем надеяться, что и дальше всё без происшествий пойдёт.

Глава 14

Манёвр был рассчитан и запланирован сильно заранее, внесён в журналы и базы, и выполняться должен был на прямой связи со станционными техниками. Во избежание непредвиденных ситуаций. Сближение само по себе – несложное дело, нужно лишь выбрать правильный момент, чтобы орбиты пересеклись в нужном месте. Чтобы не догонять эту самую станцию, а потом не тормозить, как ошалелому. А вот стыковка уже сложнее, тут требуется ювелирная точность.

На ювелирную точность я не рассчитывал, для этого нужен гигантский опыт, побольше моего, но справиться я должен, всё же не безрукий дурак. Начать движение нужно было сильно заранее, включить двигатели на полпроцента мощности и на строго определённое время. Начнём раньше – пролетим мимо станции на огромной скорости, опоздаем – аналогично, промахнёмся на многие сотни километров. Конечно, по ходу движения можно будет корректировать курс, но высшим пилотажем считалось выйти на пересечение с одного единственного импульса.

Так что я поставил таймер с оповещением, который сработает ровно за одну минуту до выхода на манёвр, а сам пошёл отжиматься, чтобы не уснуть. Кофе уже не помогал.

– Господин лейтенант! – прозвучал после первой сотни отжиманий голос дежурного связиста.

Сегодня там службу нёс оператор третьего класса Дулбич. Каргин только готовился к дежурству, и если бы я не поменялся с капитаном, мы заступили бы вместе.

– Вахтенный, слушаю, – отозвался я, немного переведя дух.

– Запрос со станции.

– Чего хотят? – спросил я.

До манёвра на сближение оставалось ещё чуть больше часа.

– Они скорректировали орбиту, – доложил связист.

Я тяжело вздохнул. Придётся всё пересчитывать. Станция своё местоположение меняла редко, разве что для защиты от космического мусора и астероидов. Или когда отклонение от первичных координат, записанных в справочниках и базах данных, становилось критическим.

– Соедини, – попросил я.

– Есть, – произнёс Дулбич.

Пару секунд висела тишина, затем из колонок послышался искажённый помехами незнакомый голос.

– Станция U-681, старший техник Михаловский.

– Малый эсминец «Гремящий», вахтенный офицер лейтенант Мясников, – представился я в ответ.

– О, это вы⁈ Приятно познакомиться, господин лейтенант! – воскликнул техник. – Мы тут вынуждены скорректировать положение станции. Немного ускорились сверх положенного, теперь замедляемся, а то от постоянных стыковок…

Понятно. Улетающие корабли, отстреливаясь от шлюзов, понемногу разгоняли и саму станцию. На этих скоростях ещё работала обычная ньютоновская физика, и действие было равно противодействию.

Значит, и манёвр нам придётся производить раньше… Как бы не прямо сейчас.

– Понял, рассчитываю сближение, – проворчал я.

Скрепка, в потешных круглых очках и с допотопным калькулятором, тут же появилась в поле зрения. Не представляю, как бы это всё пришлось считать вручную. Хотя нет, представляю, в Академии только так и разрешалось. Ладно хоть станция вращалась вокруг звезды с нулевым отклонением, и мне не придётся корректировать ещё и угол наклона орбиты.

Значит, мне нужно было сейчас только уменьшить перицентр собственной орбиты, дождаться сближения со станцией и выравнять скорости. Не самая сложная задача.

– Расчёт манёвра готов! – бодро отчеканила Скрепка.

Она вывела все данные мне на сетчатку, я быстренько проверил каждую цифру. Доверяй, но проверяй. Мало ли что взбредёт в электронную голову искусственного идиота. Первые версии цифровых помощников любили насочинять бреда, если вдруг не могли выдать правильный ответ.

Вроде бы всё нормально… Но этот манёвр требовалось начать пятнадцать секунд назад. Твою мать. Идиот. А следующий столь же удачный переход будет возможен только через несколько часов, когда меня заменит похмельный Макаренко. Ладно, попробуем успеть в это окошко. Всегда можно дать импульс помощнее.

– Подать мощность на маневровые двигатели, – приказал я. – Один процент от максимальной, начинаю сближение со станцией.

Эсминец пришлось спешно разворачивать против движения, громоздкий корабль руля слушался неохотно, а включать ускорение раньше положенного, чтобы удобнее было повернуть, так себе идея. Но обошлось без перегрузки, и как только нос корабля встал точно против движения, я нажал на педаль ускорения. Басовито загудели маневровые, а я мысленно отсчитывал необходимые секунды. Скрепка вывела таймер мне прямо перед носом, но я считал по-старинке. Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…

Ровно девять секунд ускорения, и я отключил двигатели. Проверил данные новой орбиты, точка максимального сближения со станцией находилась в сорока трёх километрах от неё. Посредственно, но не критично. Придётся корректировать по ходу дела, когда подлетим к ней поближе. Можно сказать, это лучший результат из возможных, учитывая то, что с манёвром «Гремящий» опоздал.

Я расслабленно откинулся назад в кресле, широко зевнул. Нажал кнопку на пульте, вызвал вестового. Тот появился почти мгновенно, словно ждал за дверью.

– Максимка… Принеси ещё кофе, будь другом, – попросил я.

– Это уже восьмая чашка за вахту, господин лейтенант, – осторожно предупредил он.

– Знаю, – раздражённо сказал я.

– Сейчас сделаю, – сказал вестовой.

Не восьмая, а девятая. Одну я сделал сам. А что поделаешь, если плоть слаба и хочет спать, а не нести дежурство, ещё и такое напряжное. Провёл руками по лицу, растёр уши, чтобы кровь прилила к голове. Нет, мне уже приходилось бодрствовать сутками, и не раз. Но в тихой и размеренной обстановке командирской рубки в сон клонило даже после полноценного восьмичасового отдыха.

Вестовой быстро вернулся, поставил передо мной большую чашку с изображением лирианского древесного кота, посмотрел на меня с нескрываемым осуждением. Я отхлебнул горячего горького кофе, поблагодарил вестового. Бодрее не стал, но это всё же лучше, чем просто сидеть и ждать манёвра торможения.

– Скрепка… Отслеживай расстояние до станции, поставь оповещение на сто километров, – приказал я.

Она достала откуда-то театральный бинокль, пристально начала вглядываться в пустоту.

Сотни километров достаточно, чтобы оттуда начать корректировку и успешно выйти на сближение и стыковку. Главное, не прошляпить момент, потому что если я пролечу мимо станции, будет очень непросто к ней вернуться. Особенно учитывая то, что топлива у нас осталось впритык, и на станцию мы летим именно за ним.

– Приближаемся к поясу астероидов, – пискнула Скрепка.

– Включить щиты на десять процентов, – приказал я.

Напороться на большой камень получится, только если целенаправленно за ним охотиться, а вот всякая мелочь может встретиться ненароком. Сенсоры уловили работу горнопроходчиков где-то неподалёку среди астероидов, шахтёры усердно ковыряли здешние булыжники, собирая полезные металлы и оставляя один только шлак.

Сквозь пояс пролетели вообще без помех, даже щиты не пригодились. Звезда U-681понемногу превращалась из яркой точки в жирное круглое пятно, мы приближались к станции, которая находилась гораздо ближе к звезде от обычной орбиты «Гремящего».

– Сто километров! – предупредила Скрепка.

Я допил уже остывший кофе, взялся за штурвал. Автопилот мог бы сделать всё за меня, но я не для того учился в Академии, чтобы взваливать свою работу на глупые железки.

– Начинаю манёвр торможения, – предупредил я по интеркому.

Если быть точным, то манёвр выравнивания относительных скоростей, но все плевать хотели на терминологию и формулировки из учебников. Но предупредить стоило, потому что в случае нештатной ситуации могла возникнуть перегрузка.

Я вновь развернул эсминец против движения, включил минимальную тягу. Мы начали оттормаживаться, так плавно, что никто, наверное, даже и не заметил. Точка сближения начала отдаляться, а расстояние максимального сближения постепенно уменьшалось. Нужно выйти на показатель плюс-минус километр и сравнять скорости. Там уже будем выходить на стыковку.

Одно дело стыковать крохотный челнок, и совсем другое – громадный боевой корабль. На челноке, мелком и юрком, можно спокойно нарезать круги вокруг станции, выходить на самые невероятные виражи. Эсминец такой маневренностью не обладал, и потому для его стыковки нужна была точность. Примерно как забить бильярдный шар в лузу с другого конца футбольного поля. К счастью, имперские офицеры с установленными имплантами дополненной реальности могли провернуть и не такое.

Мы начали приближаться к станции, ещё немного, и её огни можно будет заметить невооружённым взглядом в иллюминатор.U-681 – не самая большая из имперских станций, и шлюз подходящего размера, чтобы принять боевой эсминец, был только один. В центральных системах можно встретить орбитальные станции размером с небольшую планету или спутник, а эта так – крупный астероид. И хоть вариантов для стыковки было немного, я всё равно запросил сеанс связи со станцией.

– U-681, Михаловский, слушаю, – отозвались с той стороны.

– «Гремящий», запрашиваю стыковку, – произнёс я.

Так положено. На станции, конечно, не откажут, тем более, что всё запланировано и согласовано уже давным-давно, но всё равно нужно сообщить о прибытии, чтобы там все были готовы к стыковке и встрече. Чтобы никто случайно не вышел в шлюз без скафандра и всё такое.

– «Гремящий», проследуйте к шлюзу номер девяносто девять, готовимся встречать, – ответил диспетчер.

– Принял, шлюз девяносто девять, – отозвался я.

Я вбил нужные координаты, Скрепка тут же нарисовала мне маршрут к нужному шлюзу. В принципе, со стыковкой мог бы справиться и автопилот. Включиться в станционную сеть, синхронизироваться, подсоединиться к нужному шлюзу практически как часть станции. Вообще все маневры мог бы делать искусственный интеллект, зачастую даже лучше, чем человек за пультом управления. Раньше так и делали.

Пока во время войны за систему Эпсилон альянсовцы не активировали закладки в импортных процессорах и не перехватили управление практически над всем имперским флотом. Наши инженеры, разумеется, справились, но потери флот понёс просто колоссальные.

После этого пользоваться автопилотами и помощью ИИ старались минимально, хоть это и не возбранялось, потому что заражённые системы в срочном порядке заменили на полностью имперские разработки. Особым шиком было вообще не использовать автопилот, вот я сейчас и потел, аккуратно подлетая к шлюзу, хотя мог бы нажать одну кнопку, и искусственный интеллект сделал бы всё за меня. Почему-то мне казалось, что Макаренко так бы и поступил.

Многотонный эсминец, неспособный на быстрые и резкие манёвры, стыковать было непросто. Осознание того, что одна ошибка – и в системе больше не будет ни имперской станции, ни имперского корабля, заставляла меня немного нервничать, но я старался изо всех сил.

Я даже дышать почти перестал. «Гремящий» двигался через пустоту медленно, как через густое масло, я на всякий случай приближался даже медленнее, чем это делал бы автопилот. Едва ли не по десять сантиметров в секунду. Тягу я давным-давно отключил, эсминец двигался по инерции, готовый попасть наконец в цепкие лапы грави-захвата.

Мне нужно было подвести эсминец с точностью хотя бы до сантиметров, такое расхождение выровняется автоматически.

– Контакт, – раздался голос Михаловского, и я откинулся назад в кресле.

Дальше всё сделают станционные техники. Грави-захват мягко обнял «Гремящего», притянул к шлюзу, лязгнули створки магнитных замков.

– Есть стыковка, – сказал Михаловский.

– Подтверждаю, – сказал я.

Корабль даже не тряхнуло.

– Отлично сработано, господин лейтенант, – похвалил он меня. – Хотя и медленнее, чем мы ожидали.

– Спасибо, – буркнул я.

Взглянул на таймер, отсчитывающий время до конца вахты. Скоро меня сменит капитан, пусть он занимается заправкой и всей остальной рутиной, а я наконец отправлюсь на долгожданный отдых. Можно было бы, конечно, прогуляться по станции, немного отвлечься от повседневной рутины, и большая часть экипажа именно так и поступит. Но я на станции был не так давно, пусть и не по своей воле, и гораздо больше хотел просто выспаться.

Сейчас всё равно нужно ждать, пока наш эсминец просканируют. Протоколы безопасности никто не отменял. Я вывел на мониторы изображение с внешних камер, чтобы разглядеть станцию снаружи. Техники в лёгких скафандрах гремели магнитными ботинками по внешней стороне станции, протягивали шланги и кабели к нашему кораблю, готовили всё к заправке и техобслуживанию. Наши операторы тоже готовились.