Текст книги "Лейтенант космического флота (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– А учился где? – спросил Борисов.

– В Академии, в новомосковской, – ответил я.

Лучшее учебное заведение космофлота, без шуток. В ней готовили высший командный состав, будущую элиту. Капитанов. Это для того, чтобы попасть на флот обычным оператором, в нижние чины, или даже в унтер-офицеры, достаточно курсов или пары лет в училище. А для того, чтобы командовать кораблём, нужно было учиться, и учиться усердно.

– Ишь ты, – буркнул Добрынин. – Да, не свезло тебе…

С этим было трудно поспорить. С другой стороны, я мог вообще из флота вылететь.

– А я училище заканчивал, на Лире, – сказал лейтенант Борисов. – Артиллерийское.

– Слышал о нём, – кивнул я, даже не зная, что на это ответить. – Тут вообще как, пострелять-то хоть доводится? Или в этой глухомани вообще ничего не происходит?

– Когда как, – пожал плечами артиллерист. – Пару раз в год бывает, пиратов гоняем, чтобы было что в рапортах написать.

– Гоняет он… – проворчал старший мичман. – Хоть бы раз кого подбил.

Да, к службе тут точно относятся спустя рукава. Надеюсь, на других кораблях нашего славного флота не так, иначе нас давно захватили бы альянсовцы или ещё кто. Хотя я ведь был на кораблях во время учёбы, и там всё было образцово-показательно.

– А я думал, тут жарко, – сказал я. – На грузовике сюда добирался, так чуть свидетелем космического боя не стал. Тут уже, в системе.

Уточнять, что это мои перевозчики хотели напасть на другой корабль, я не стал.

– А что, геройствовать захотел? – усмехнулся Добрынин. – Не на тот корабль ты попал, лейтенант.

Пусть не геройствовать, но и сидеть без дела, подобно им, потерянным и потухшим, я не собирался. Я ещё наведу порядок на этом корыте. Правда, придётся постараться. Изо всех сил. Будет непросто.

Глава 5

Началась рутинная и однообразная служба, бесконечный цикл вахт, построений, приёмов пищи и отдыха, и в отсутствие реальных боевых задач это казалось скорее тюремным заключением, а не несением службы. Бездействие сводило меня с ума.

Так что для начала я решил изучить корабль от и до, чтобы вообще знать, с чем имею дело. Благо, моё положение второго помощника капитана позволяло мне заглядывать во все углы и отсеки эсминца.

«Гремящий» находился в откровенно плохом состоянии, даже плачевном, и будь моя воля, я бы уже гнал его на ближайшую верфь для капитального ремонта. Капитан Сахаров же, судя по всему, ждал, когда эсминец отправят на списание.

Генератор был изношен, при включении щитов проседала энергия во всех остальных системах, так что их старались не включать вообще. На узле связи из-за неизвестного сбоя регулярно терялись пакеты, из-за чего любая передача становилась настоящим испытанием для связистов, главный калибр оказался единственным рабочим вооружением, все остальные пушки, ракеты, торпеды и лазеры так или иначе не выполняли своих функций, оставаясь только для вида. Гиперускоритель, не калибровавшийся, похоже, с того момента, как покинул верфь, и вовсе приводил меня в ужас, я бы не рискнул разгонять это корыто даже до пяти тысяч световых.

Каждый раз, когда я обнаруживал новую неисправность или чей-то старательно замаскированный косяк, заставлял меня скрипеть зубами и ненавидеть этот эсминец ещё пуще прежнего. Я ожидал, конечно, что «Гремящий» окажется корытом, но даже и подумать не мог, насколько.

Халатность и безалаберность капитана и остальных офицеров меня просто бесила и выводила из себя. Будь я не сопливым лейтенантом, назначенным сюда на должность второго помощника, а проверяющим с Новой Москвы, половина экипажа точно загремела бы под трибунал.

С капитаном мне всё-таки довелось пообщаться после того, как он проспался и снова мог воспринимать окружающую действительность. Встретились мы случайно, в коридоре жилого отсека, на следующий день после моего прибытия.

– Здра жлаю, господин капитан! – выпалил я, завидев грузную фигуру командира, шагающего мне навстречу.

Он остановился, посмотрел на меня, пытаясь понять, кто я вообще такой, и что делаю на корабле.

– Лейтенант Мясников, второй помощник, – представился я. – Вчера прибыл для прохождения службы. Из новомосковской Академии.

– А-а… – протянул Сахаров. – Здравия желаю, лейтенант.

От него едва уловимо тащило перегаром, замаскированным с помощью мятной конфеты. Вид у него был помятый и довольно грустный, а застарелые мешки под глазами делали его похожим на бассет-хаунда.

– И как вам наш эсминец? – поинтересовался он.

Очень хотелось ответить честно, во всех красках, подробно. Но я проявил чудеса тактичности.

– Есть над чем поработать, господин капитан, – сказал я.

– Да, это точно, – сказал он. – Уже обустроились?

– Так точно, господин капитан, – ответил я.

– Хорошо, – кивнул он и пошёл дальше, как ни в чём не бывало.

Нормальный командир выспросил всё до мельчайших подробностей. Капитан Сахаров в эту категорию не входил. Его вообще мало что интересовало, кроме бутылки. Будто он находился в затяжной депрессии, а на дне бутылки искал единственное лекарство.

Даже в расписание вахт меня вносил старпом, а не он. И то лишь после того, как я об этом напомнил. Как говорится, рыба гниёт с головы, а на «Гремящем» оба старших офицера, откровенно говоря, не годились для службы.

Хотя были тут и весьма толковые офицеры, на которых, по сути, всё и держалось. Та же мичман Антонова, несмотря на скверный характер, дело своё знала чётко, и вверенная ей техника, а конкретно системы жизнеобеспечения корабля, работала безукоризненно. Если бы не она, «Гремящий» давно бы превратился в консервную банку, забитую трупами экипажа.

Старший мичман Добрынин тоже оказался смышлёным и сообразительным малым, хоть и применял это больше не к служебным обязанностям, а к разного рода махинациям, за которые, похоже, и загремел на этот эсминец.

Младший лейтенант Каргин, начальник узла связи, совсем зелёный пацан, старался изо всех сил, и это было заметно, особенно по сравнению с остальными офицерами, просто отбывающими свой срок до пенсии.

А уж среди нижних чинов, сержантов и простых операторов, хватало всяких. И ленивых идиотов, годных только для прочистки шлюзов, и толковых ребят, знающих своё дело на отлично. В Империи любой мог заключить контракт с космическим флотом, на три или пять стандартных лет, и получить за это земельный надел в одной из колоний, неплохую сумму денег и всеобщее уважение. Неплохой вариант для юных колонистов, так что от желающих отбоя не было, и я тоже мог бы поступить на флот таким образом, начать с самых низов, но я всегда мечтал стоять на капитанском мостике, а не ползать в скафандре по обшивке корабля, заваривая пробоины, или облучаться в машинном отделении с перспективой лет через десять дорасти до унтер-офицерского звания.

Однако и этих немногих людей должно было хватить, чтобы привести корабль в порядок. Главное, чтобы мне никто не мешал в этом начинании.

Я хотел это сделать не для того, чтобы показать всем вокруг, какой я хороший и деятельный лейтенант, и не для того, чтобы заполучить хорошую характеристику и перевестись поскорее на другой корабль. Космос – глубоко враждебная человеку среда. Пожалуй, одна из самых враждебных. Космос постоянно пытается вас убить, всеми способами. Вакуумом, холодом, радиацией, излучением, всем, чем только может, и люди вынуждены воссоздавать вокруг себя подходящие для жизни условия. Температуру, давление, гравитацию, состав дыхательной смеси. На корабле, в скафандре, в спасательном боте. Достаточно изменить один из этих параметров, и ты с достаточно высокой вероятностью будешь мёртв в самое ближайшее время. И помрёшь ты весьма мучительной смертью.

Поэтому я просто хотел, чтобы это корыто снова стало походить на нормальный космический корабль, боевую единицу имперского космического флота.

Кто-то другой на моём месте, возможно, опустил бы руки, глядя на количество поставленных задач и неимоверно широкий фронт работ. Я же, понимая, что слона надо есть по кусочкам, последовательно начал ставить себе мелкие задачки, которые в итоге сливались в большие.

– Скрепка, поставь цели, – приказал я.

Виртуальный ассистент немедленно организовал для меня список задач. Награды за них не предлагалось, наградой будет моё собственное спокойствие и удовлетворение.

И начал я с того, что спустился в машинное отделение. Или поднялся, ведь в космосе нет ни верха, ни низа. Но пока искусственная гравитация работала, машинное отделение находилось внизу, и я отправился туда.

Спустился по узенькой лестнице, поприветствовал нескольких рядовых операторов. Именно эти парни, образно выражаясь, кидали уголь в топку. Вернее, занимались мелким ремонтом, калибровками, поддержанием порядка и остальной рутинной работой.

Здесь находился гиперускоритель, маневровые двигатели, генератор, топливохранилище и ряд других критически важных систем. Все они, разумеется, были хорошо бронированы и защищены, разделены переборками и шлюзами, на случай, если один из отсеков разгерметизируется.

– Здравия желаю, господин лейтенант, – поздоровался со мной один из техников, мичман Сандиев.

Я как раз вошёл в генераторную. За состояние генераторов и энергосистемы «Гремящего» отвечал именно Сандиев. Требуемую мощность генераторы выдать не могли, ни под нагрузкой, ни в покое, зато отсек весь был обклеен постерами чернобровых красавиц.

Почему я начал с генераторной? Потому что в один момент, когда я наливал себе эрзац-кофе в кают-компании, корабельной энергосистемы не хватило даже на то, чтобы включить насос распределителя. И я остался без своей дозы бодрящей чёрной бурды.

– Взаимно, мичман, – сказал я, критическим взором оглядывая его вотчину. – Как служба?

– Служба? Хорошо! – широко улыбнулся Сандиев.

Я бы с этим, пожалуй, поспорил. Развёрнуто и аргументированно, выдал бы целую тираду на тему «Гремящего» и его командиров. Но Сандиеву, кажется, было и тут неплохо. Никто его особо не трогал, работой не нагружал, так что мичман сутками торчал в генераторной с планшетом в руках. У него тут стоял топчан, на котором он и спал, даже не поднимаясь в жилой отсек и кают-компанию. Мне он казался скорее пассажиром, ожидающим прибытия на свою станцию, нежели офицером, несущим службу на боевом эсминце. Таких здесь было много.

– Ержан, да? – спросил я, припоминая штатное расписание.

– Так точно, – ответил мичман.

– Скажи мне, Ержан, а какого хрена тут с нагрузкой творится? – процедил я.

Улыбка мигом слетела с его лица.

– Господин лейтенант, это стабилизатор всё! – обиженно воскликнул он. – Из-за него!

Я сверлил его хмурым взглядом, ожидая хоть каких-то подробностей. Хоть я и был тут человеком новым, я всё же был старшим по званию, непосредственным командиром, и мог рассчитывать на ответы.

– Что «стабилизатор»? – спросил я.

– Накрылся стабилизатор! – воскликнул мичман. – Новый надо!

– Заявку писал? – вздохнул я.

Космический флот – организация неимоверно большая. И чтоб хоть как-то со всем справляться, нам всем приходилось генерировать тонны документации, журналов, запросов, служебных записок, рапортов и докладов. Бюрократию на флоте высмеивали и ненавидели одновременно.

– Писал… Нам и стабилизатор прислали, – сказал Сандиев. – Только не тот. От крейсера, а там разъёмы «альфа»…

– Понял, можешь не продолжать, – остановил я его прежде, чем он засыпал меня техническими деталями, от которых голова шла кругом.

Ладно, пожалуй, хаять один только «Гремящий» и его экипаж не стоит. Хотя настолько всё запустили именно они.

– С возвратом тоже не всё просто, это ж надо опять согласовать… – продолжил мичман.

– Да-да, это понятно, – буркнул я.

Я окинул взглядом тесную генераторную «Гремящего». Толстые пучки проводов змеились по полу и стенам, расползаясь в разные стороны, гофры и кабель-каналы вносили какое-то подобие порядка, тихонько гудело охлаждение. Стойки с аппаратурой и аккумуляторными батареями содержались в полном порядке, зато ящики с запасными частями напоминали о первозданном хаосе.

В помощниках у Сандиева служили несколько операторов, совсем молодые пацаны, и они при моём появлении затихарились, стараясь вообще не отсвечивать в надежде, что я не замечу и не нагружу их задачами. Наивные.

– Тащите сюда этот стабилизатор, – приказал я. – Ержан, показывай.

Не то чтоб я был специалистом по технически сложному оборудованию. Но чаще всего компоненты использовались взаимозаменяемые.

Мичман поскрёб в затылке, но всё же провёл меня к ящику на стене.

– Вот, видите? Тут «омега» разъём-то, круглый, а там с хвостиком такой, ща принесут его, покажу, – сказал Сандиев.

Помощники мичмана притащили нам похожий ящик. Несколько разъёмов, небольшой дисплей, убранный небольшой решёткой вентилятор для охлаждения. Заводская пломба.

– Отвёртку давай. Чё тут… Крестовую, – сказал я.

– Так пломба тут, господин лейтенант, – подал голос один из операторов.

– А мы аккуратно, – сказал я.

Другой оператор подал мне большую крестовую отвёртку с прорезиненной рукояткой.

– По инструкции нельзя, господин лейтенант, – сказал Сандиев. – Сдать надо обратно, потом новую получить взамен.

– Заявку на возврат писал? – спросил я.

– Давно уже… У капитана на согласовании, – ответил он.

Насколько я уже узнал капитана Сахарова, длиться это могло бесконечно долго. А если мы просто починим имеющийся стабилизатор, один из двух можно будет просто списать. Или даже «списать». Как не раз уже происходило с техникой и запчастями на этом эсминце.

– Попробуем починить, значит, – сказал я. – Не то пока мы согласования и замены ждём, совсем без энергии останемся. А если бой? Щиты включим и даже выстрелить не сможем.

– Да какой ещё бой, господин лейтенант? Тут кроме торгашей мелких не летает никто, – сказал оператор-1.

– Может, подождём всё-таки? До станции, – неуверенно протянул оператор-2.

Я посмотрел на них, на неисправный стабилизатор, который даже не пытались чинить своими силами. С одной стороны, правильно. Ремонтом должны заниматься специально обученные люди, на верфи, в полной безопасности, с соблюдением инструкций и техники безопасности. С другой стороны, даже в уставе говорилось, что хозяйственная деятельность на корабле включает в себя своевременное обслуживание и ремонт вооружения, техники и других материальных ценностей. Полевые условия, значит, будем лепить из того, что есть.

А то перспектива остаться без щитов или главного орудия в самый нужный момент меня совсем не прельщала.

– Скрепка, выведи руководство по эксплуатации, – потребовал я.

– Малого эсминца проекта БК-32? – радостно принялся строить из себя дурака виртуальный помощник.

– Стабилизатора, придурок ты железный, – вздохнул я.

Перед глазами побежали строчки, я быстренько изучал устройство, надеясь, что я прав, и различаются эти два стабилизатора только в каких-то мелочах вроде разъёмов, а потроха у них идентичные. Иначе выйдет неловко.

Я вообще склонялся к тому, что любое или почти любое повреждение можно и нужно устранять на месте, а не ждать прибытия на станцию, верфь или планету. Иначе в один прекрасный момент корабль может просто развалиться сам по себе.

Инструкцию я просмотрел, особо не вдаваясь в подробности и частные случаи. Вроде ничего сложного. Управлять этим корытом гораздо сложнее.

– Пускай через байпас, Ержан, – приказал я.

Мичман вздохнул, щёлкнул тумблером. Яркость освещения тут же просела, и это при том, что энергия тратилась только на него и на систему жизнеобеспечения. Двигатели выключены, щиты убраны, сеансов связи не идёт. Энергии должно хватать на всё.

– А теперь за работу, – пробормотал я, начиная выкручивать болты из подключенного к сети стабилизатора.

Причина нестабильной работы устройства нашлась моментально.

– Гляди-ка… Видишь, горелое? – ткнул я отвёрткой.

– Вижу, – буркнул мичман.

К счастью, тут можно было обойтись без паяльника. Всё заменялось модулями, легко и непринуждённо, так что я вытащил повреждённую деталь и протянул одному из операторов.

– Храни, – приказал я в шутку.

Он, похоже, шутки не понял.

Я, в свою очередь, принялся разбирать новый стабилизатор. Другая модель, да, для другого корабля, другой серии. Но принцип работы у них был один и тот же, так что я надеялся, что основные компоненты совпадают. Пломбу я всё же сорвал.

– Господин лейтенант, а тут такого нет, – пробормотал второй оператор, когда я скинул крышку с нового стабилизатора.

И впрямь, начинка у них различалась. Что, в принципе, неудивительно из-за разницы в мощности. Я ещё раз запросил у Скрепки схему, начал изучать, сравнивая две модели. Освещение опять мигнуло.

– Ща всё будет, – сказал я.

Я аккуратно достал из нового стабилизатора нужную деталь. Она отличалась по маркировке и ещё нескольким параметрам, но в целом должна была подойти. Во всяком случае, разъем у них был один и тот же, и я принялся аккуратно ставить её на место.

– А не…банёт? – прошептал мичман Сандиев.

– Не должно, – сказал я. – Если что, под мою ответственность.

Закручивать болты на крышке сразу не стал, иначе, по закону подлости, ничего не заработает. Сколько раз уже так бывало, когда ты, полностью уверенный в успехе, собираешь устройство, крепко затягивая все крепления… А на выходе получаешь пшик, и снова с понурым лицом разбираешь всё по деталям.

– Вырубай байпас, пускай через стабилизатор, – сказал я, на всякий случай скрестив пальцы.

– Ох… – только и пробормотал Сандиев, но приказание выполнил.

Он щёлкнул тумблером, на мгновение всё погасло. Но тут же включилось снова, распределяя энергию по корабельным системам, и не с резервного источника, а с основного. Сработало. И сработало безукоризненно.

Глава 6

Первая полноценная вахта на капитанском мостике началась у меня следующей ночью. На космическом корабле, конечно, нет ни дня, ни ночи, он живёт по распорядку, а не по тому, какой стороной повёрнут к звезде. Но если принимать за эталон время Новой Москвы, это была глубокая ночь, и я принял вахту у первого помощника Макаренко, оказавшись один на один с капитанским мостиком.

Этого момента я ждал почти как выпуска из Академии. Это значило, что мне доверяют управление эсминцем. Не аэротакси и не спасательной шлюпкой, а целым, мать его, эсминцем, и если я сочту нужным, то могу даже бахнуть из главного калибра. Делать я этого, конечно, не собирался, но сама возможность распирала меня изнутри невиданной энергией.

Я покрутился в командирском кресле, в том самом, в котором спал Сахаров, пробежался пальцами по клавишам, тумблерам и рычагам. Ощущение власти над кораблём даже немного пьянило, хотя само по себе несение вахты было занятием рутинным и даже скучным, особенно на «Гремящем», который только и делал, что висел на одной и той же орбите, изредка её корректируя.

Система, в которой мы находились, U-681,ничем не выделялась среди сотен других таких же систем. Небольшая станция, таможенный пункт, один из не самых популярных путей к Объединённому Турану, коалиции звёздных систем, в населении которых преобладали потомки тюрков.

Наша Империя с Тураном дел почти не имела. Мелкая торговля редкостями, несколько спорных колоний, на которые предъявляли права и мы, и они. Ничего особенного.

И задачей «Гремящего» здесь, в этой системе, была простая демонстрация флага, мол, здесь начинается территория Империи, закон и порядок. А если со стороны Турана вдруг объявится военный флот, то мы обязаны будем доложить о вторжении и принять бой. Даже если против нашего малого эсминца сюда прилетит туранский флагман в сопровождении всего туранского флота.

Так что следующие восемь часов мне предстояло провести, наблюдая за параметрами на мониторах и сигналами сенсоров. «Гремящий», словно спрут, непрерывно ощупывал пространство вокруг себя с помощью гиперсвязи, выискивая малейшие изменения в обстановке. В космосе неимоверно трудно обнаружить кого-то или что-то невооружённым глазом, если это не звезда или планета или соразмерные им объекты, так что в обнаружении кораблей нам всецело приходилось полагаться на сенсорное восприятие.

И всякий корабль, не будь дурак, пытался эти сенсоры обмануть, спрятаться от их всевидящего ока. Замаскировать своё излучение под реликтовое, выстроить маршрут так, чтобы гравитация звезды или планеты не позволила заметить гравитацию от самого корабля и его двигателей, и так далее. Натуральная игра в кошки-мышки.

Я отхлебнул эрзац-кофе из маленькой белой чашки, поставил её на специальную полочку. Всё продумано, смахнуть кофе на клавиатуру не удастся, даже случайно.

– Скрепка, дай информацию по кораблям в системе, – затребовал я. – Кратко, без индексов и номеров.

– Делаю запрос, – отозвалась она, исполнив сальто назад.

Малый эсминец «Гремящий»

Грузовые транспорты:

«Печора»

«Валдай»

«Двина»

«Сухона»

Иностранные корабли:

TCG Aksaz

TCG Gölcük

TCG Erdek

FSA Winger

FSA Bell

Малые вспомогательные суда: 13

Беспилотные аппараты: 72

Скрепка вывела результат запроса и снова исполнила сальто. Даже немного удивительно было видеть в этом захолустье туранские и альянсовские корабли. Всё равно что в захолустную и ничем не примечательную деревушку вдруг заявились бы иностранные журналисты в поисках сенсации.

– Дай подробности по иностранцам, – потребовал я, прильнув к монитору и делая запрос уже через корабельную систему.

Границы Империи были закрыты только для военных кораблей, все остальные могли свободно передвигаться по звёздным системам, особенно если учитывать, что многие корабли проводили в системе не больше пары часов, выныривая из гиперпространства только для того, чтобы вскоре нырнуть обратно из другой точки. Космос слишком большой, чтобы кто-то мог сделать свои границы по-настоящему непроницаемыми, и нашей задачей было только отслеживание.

Однако эти жестянки стояли здесь слишком долго, чтобы просто заскочить на станцию за топливом и новостями. Один туранец был пристыкован уже восемь дней, другой висел на орбите рядом со станцией почти две недели. Третий, правда, прибыл накануне, зато оба альянсовца провели на станции больше пяти суток.

Это были не военные корабли. Почтовые боты, грузовик и прогулочная яхта, но все были вооружены на случай нападения пиратов. И то, что они висели здесь так долго, вызывало у меня довольно странное чувство.

Империя в данный момент ни с кем не воевала. Хотя в прошлом, когда за пригодные для человека планеты и богатые редкими ресурсами системы велась ожесточённая борьба, повоевать пришлось и с теми, и с другими. Сейчас же воевать приходилось только с пиратами, да и то, вольные корсары старались избегать столкновений с боевыми кораблями.

В списке кораблей моё внимание привлекло ещё одно название. «Двина». Уверен, это та самая «Двина-14/22:07», которая везла меня сюда, и её капитан тут не просто так. Эту часть космоса он избрал, чтобы охотиться на чужие суда, а это значило, что я просто обязан его отсюда прогнать. Привет капитану Сахарову я так и не передал, хотя подозревал, что это могло значить.

Либо Сахаров так или иначе в доле, либо уже пытался вразумить пирата и получил по зубам. Скорее первое, хотя мне не хотелось верить в то, что имперский офицер принимает взятки от пиратов и им подобных. Однако у меня были сомнения, что на офицерскую зарплату можно каждый день пить дорогой коньяк.

Так или иначе, Сахаров и Сорокин знакомы, а если офицер водит дружбу с пиратом, то это повод как минимум для того, чтобы задуматься, с кем ты служишь. Надо бы поспрашивать у других офицеров. Сахарова на корабле недолюбливали, что офицеры, что простые операторы. Чужие проступки он жёстко наказывал, разве что на косяки пары своих любимчиков закрывал глаза, да и сам он отнюдь не был образцовым командиром и офицером. Если бы не дефицит командиров, его наверняка бы давно списали на какую-нибудь колонию или отправили на пенсию.

Мне захотелось выяснить, что всё-таки связывает этих двоих. Вообще вся эта система вместе со станцией и таможней казалась мне какой-то мутной. Особенно в свете того, что здесь теперь торчат иностранцы.

Я проверил все системы корабля по очереди, стандартная, базовая проверка. Включение щитов теперь не вырубало энергию во всём остальном корабле, и пребывать на борту мне стало чуточку спокойнее, но «Гремящий» всё равно требовал капитального ремонта. Хотя бы починить дополнительное вооружение, в данный момент фактически непригодное к бою.

Зам по вооружению, старший лейтенант Цыбара, был одним из любимчиков капитана, по неизвестной мне причине. Ничем примечательным старлей похвастать не мог, к обязанностям своим относился спустя рукава, в кают-компании появлялся редко, с другими офицерами почти не общался. Его основной задачей было поддерживать вооружение корабля в рабочем состоянии, но по факту стрелять сейчас мог только главный калибр, здоровенная кинетическая пушка. И то, вероятнее всего, потому что ломаться там было практически нечему.

Всё становится оружием, если разогнать его до достаточно высокой скорости. В принципе, даже взрывчатка не нужна, если придать снаряду достаточное ускорение, и даже орбитальные бомбардировки чаще всего велись не атомными бомбами, а обычным космическим мусором достаточного размера, чтобы не сгореть в атмосфере без остатка. Куда проще и дешевле притянуть грави-захватом астероид и откорректировать его орбиту, нежели тратить ядерную бомбу, которая денег стоит.

Шахтёры и грузовики вооружались лазерами, малые корабли типа корветов или нашего эсминца предпочитали кинетическое оружие. Большие крейсера и линкоры комбинировали вооружение. Ударные дроны с ядерными боеголовками, рельсотроны, лазеры, ракеты и прочее.

«Гремящий» же мог только бахнуть из пушки, и то всего лишь один раз, а потом сложиться под ответными ударами. Разве что врага получилось бы застать врасплох со спущенными штанами, без щитов, и удачно попасть в какой-нибудь жизненно важный отсек. Потому что если снаряд ударит в щит, то перезарядиться пушка не успеет.

Вахта тянулась так, будто я приблизился к чёрной дыре и попал в горизонт событий. Я даже начал понимать, почему Сахаров пил коньяк на посту, а Макаренко играл в планшет. Безделье угнетало, причём гораздо больше, чем если бы я бездельничал в кают-компании или в своей ячейке.

Будь я, например, в море, подобно капитанам из далёкого прошлого, с которыми нас часто любили сравнивать, то можно было бы проводить это время за созерцанием волн и далёкого горизонта, за которым скрывались новые неизведанные земли. Здесь же я мог наблюдать только бескрайнее чёрное полотно, усеянное звёздами, далёкими и близкими, и ничего более. Да и то лишь через мониторы, а не вживую. Выходить в открытый космос без особой нужды не запрещалось, но любителей было немного. Это всё равно что лезть под капот и без того нормально работающей машины. Кому-то интересно, но большинству – не очень.

В дверь постучали.

– Да, войдите, – отозвался я, и переборка отъехала в сторону.

На пороге показался вестовой в звании ефрейтора, с подносом в руках. Вот и долгожданный обед, хоть какое-то разнообразие в этой скучной вахте. Почему-то чаще всего ефрейторами и операторами первого класса назначались не самые умелые и опытные, а приближённые к начальству. Вестовые, штабные, прошу прощения, военный оркестр. Не то чтоб это меня как-то задевало, но закономерность весьма потешная.

– Что там сегодня? – спросил я.

– О, вам понравится, господин лейтенант, – улыбнулся ефрейтор. – Мясо с зелёным горошком, овощная икра, шпик и ягодный концентрат.

– Шпик себе оставь, – буркнул я. – Иди, вызову если что.

– Есть, господин лейтенант, – кивнул вестовой.

Я забрал у него поднос с разогретой едой, скривился, глядя на сегодняшний обед. Я такого и в Академии нажрался с лихвой. Но выбирать не приходится, жрём, что дают, и я вскрыл первое блюдо, краем глаза не прекращая поглядывать на мониторы и сенсоры.

Кормили на корабле… Сносно. Не сказать, чтоб я был в восторге, но необходимый минимум калорий я набирал. Можно было бы питаться за свой счёт, или скинуться с другими офицерами и обедать в кают-компании, причём достаточно неплохо, но я ждал первой зарплаты, как взрыва сверхновой, как манны небесной. В карманах у меня гулял не то что ветер, а космический вакуум. Поэтому приходилось, подобно простым операторам, жрать однообразные и безвкусные полуфабрикаты из распределителя.

Ничего. С первой же зарплаты устрою настоящий пир. Тем более я, как новичок на корабле, обязан выставить угощение на всех в кают-компании. Старый морской обычай, если можно так выразиться.

Я ковырял мгновенно остывший горошек, когда на мониторе вспыхнул красный индикатор. Сенсоры засекли нетипичную картинку, больше всего похожую на боестолкновение в пределах системы, и я тут же отодвинул обед в сторону, прильнув к монитору. Пара кликов, и трёхмерная карта системы выведена на экран.

– Так-так-так… – пробормотал я, уменьшая масштаб. – Кто посмел…

По-хорошему, я должен был сейчас объявить боевую тревогу. Чтобы все отдыхающие заняли свои места, облачились в скафандры и были готовы к бою, потому что по инструкции я обязан был проверить источник сигнала. Но пока у меня нет твёрдой уверенности в том, что здесь идёт сражение, поднимать тревогу не надо. Слава паникёра и перестраховщика мне тоже ни к чему. По словам капитана и других офицеров, тут ничего не происходило уже давным-давно.

Либо они сами не хотели замечать происходящего у них под носом.

Ну и после поднятия тревоги мне нужно будет сдать вахту капитану Сахарову. А какое-то смутное чувство внутри подсказывало мне, что я с этой задачей справлюсь лучше, чем постоянно пьяный, насквозь пропитый командир.

– Говорит лейтенант Мясников. Подать мощность на маневровые двигатели, – приказал я через интерком. – Корректирую орбиту.

– Есть подать мощность, – глухо отозвался дежурный.

– Скрепка, дай координаты цели, – запросил я.

Скрепка в схематичной военной фуражке комично исполнила воинское приветствие и вывела мне на сетчатку координаты относительно положения «Гремящего». Я приготовился забить их в бортовой компьютер эсминца, но вдруг передумал.

– Включаю ручное управление, – произнёс я.

На эсминцах я прежде не летал, но когда взялся за штурвал, чуть шершавый, с углублениями под пальцы, с массивными резиновыми кнопками, чтобы даже тупой военный не промахнулся по ним пальцами-сосисками, то ощутил свою полную и безоговорочную власть над этим кораблём.

Штурвал едва заметно вибрировал, сокрытая мощь рвалась наружу. «Гремящий» явно застоялся без дела, он словно сам жаждал снова оказаться в бою, показать, что есть ещё порох в пороховницах и топливо в реакторе. Я начал постепенно увеличивать тягу, аккуратно, не допуская перегрузок. Экипаж, конечно, был от них защищён, но насиловать и без того потрёпанный корабль не надо.